Закон крови

Долгие потянулись дни, тоскливые. Сначала Адариэлю показалось, что командир чуть менее свиреп стал на тренировках, потом – и это вернулось в обычное русло. Сам он не мог понять, как ему действовать, как будто отчаялся. Иногда – старался лучше, чем раньше, чем всегда, думал – может, и вправду научиться всему, что от него требуют? А потом опускались руки – бессмысленно. Не выходит. Слишком сильны чувства – а ведь им нельзя поддаваться... Ненавидел себя – и всё же утром и вечером продолжал читать молитву. Только за других просил, за себя не смея, - но каждый раз называл по именам мать и Мио. Мальчик, конечно, не знал об этом, не мог знать. Пятнадцать шагов... Поначалу Мио хитрил. То позже всех приходил обедать – и место занимал такое, чтоб было ближе к Адариэлю, когда других просто не оставалось. То просто махал рукой, кричал что-нибудь, да хоть по имени обращался. А в один день – просто перестал. Обиделся, что Адариэль боится ему отвечать? Или... страшная мысль – или командир всё же наказал его лишь за такое? Когда это пришло ему в голову, Адариэль не мог уснуть всю ночь. Старательно приглядывался, как Мио держит меч – легко ли ему, насколько быстры его движения, нет ли неловкости, которую вызывала бы боль. Вроде бы нет... однако облегчение не было долгим – всё равно остался дикий, мучительный страх. И – снова – ярость. Смотрел на командира – и пытался понять, ненависть ли это? Когда вспоминал, что тот хотел наказать мальчика, - думал, что да. Что это такое – ненависть? Желание чьей-то гибели? Хотел бы он, Адариэль, чтобы этого человека не стало? Тогда бы он больше не смог никого избить или унизить, но... на смену ему пришёл бы точно такой же – иные до таких высот не дослуживаются. И, может быть, мальчику было бы ещё больнее – потерять родича, пусть даже такого, когда он уже пережил такую боль. Да и билась в голове мысль: не человеку решать, когда другому человеку умирать. Это – удел богов. Вот если бы он понял! Если бы осознал, как мучает других!.. Да только – куда ему? Для него это верные поступки. Он соблюдает устав – и исполняет данные обещания. И... всё ещё Адариэль возвращался к его словам. «Воспитать, а не сломать». Что это значило? Проснулось ли в нём милосердие? Или это снова только разум говорит ему, как нужно поступить, но не сердце? Бессмысленно было гадать. На тренировки шёл, уже не ожидая ничего – и вдруг однажды обычный их ход изменился. - Вы достаточно уже машете мечами без всякого смысла, - объявил командир. – Сегодня разбиваемся на отряды – и каждый отряд по очереди идёт со мной к лесу. Там – рассредоточиться по местности. Учимся выискивать врагов; и помните: в этот день каждый из вас – другому враг. Застигнут врасплох – можно считать, мёртв. Заметили друг друга – драться до первой крови. Слушать меня!.. Адариэль сначала прислушался, потом – понял, что бессмысленно. Его всё равно найдут, и всё равно он не сможет никого победить в поединке. Разве только в лесу не заблудиться – но вот командир говорит про течение реки, которому надо следовать, про приметы, о которых он слышал и раньше, читал в трактатах. В любом случае, тренироваться будут, не углубляясь в чащу. Всё же опасностей там хватает... Когда распределяли по отрядам, Адариэль попал в первый – и, в общем-то, был этому рад, поскорее всё закончится. Мио тоже прибился к ним же – и вроде бы даже радовался предстоящему походу, хотя Адариэль старался не прислушиваться к его разговору с командиром. Лучше не знать. Лишь бы только мальчишку не трогали... Хотя – и тут закралась тревога – наверняка другие ай’кары не станут жалеть и его. Нельзя об этом думать. Никто не станет сильно его ранить, никто никого не будет сильно ранить, это просто царапина, это... ...слишком больно. И ничего нельзя предотвратить. Тихо было и в поле, и у опушки леса. Солнечных лучей мало – и всё же достаточно, чтоб было светло и странно безмятежно; и на поверхности реки играли блики, как весёлые рыбёшки. Вот и попробуй тут поверь, что сегодня – пусть и ненадолго – те, с кем ты стоял плечом к плечу, станут твоими врагами. Вроде бы и не по правде – но для командира-то по правде... - Вперёд!.. Выждал короткое время, чтобы не оказаться в самой толпе – и тоже побежал к зарослям. Заметил тропку под ногами, но по ней не пошёл – подумал, что всё равно был бы не единственным, кто обнаружил её, а значит, это – ставить себя под удар. Надо же, он всё-таки пытается играть по их правилам... Прошёл ещё немного, уже медленнее, стал прислушиваться к лесным и человечьим звукам. Уже вдалеке раздался чей-то возглас – неужели начали драться? Тихо и радостно журчал ручей. По стволу дерева пробежала перепуганная рыжая белка, засуетилась, скрылась в листве. Кто-то, похоже, потревожил стайку птиц – тоже вспорхнули вверх, затерялись в огромном небе. Адариэль чуть отдалился от ручья, но шёл по направлению его течения; и в какой-то момент всё же остановился. Коснулся ладонью древесной коры – тёплая, шершавая, как звериный язык. Зверям не надо выбирать, как им быть: охотиться на других или убегать от охотников. Они такими рождаются, нет у них выбора. Не стыдно им ни за страх, ни за чужую кровь на клыках. Это люди должны выбирать себе роли... должны ли? Вздрогнул – услышал шорох. Принялся оглядываться по сторонам – вот же, зря задумался о глупостях, потерял бдительность! – и тут же почувствовал, как в спину ткнулся острый кончик меча, холодный, но сквозь одежду – почти не больно. И раздался знакомый голос: - Сдавайся. Только – не страшный совсем голос. Звонкий. Весёлый. Отчаянно живой. - Мио... Впервые за долгое время Адариэль увидел мальчика так близко. Взлохмаченный, в волосах уже листья и какой-то древесный мусор, из кармана торчит раздвоенная веточка – чудной формы, похожая на двухголового змеёныша. Почему-то так тепло стало от того, что он подобрал её – Бог и Богиня, такой ребёнок ещё... И тут же – стало так страшно, что бросило в холод. - Ты же запрет нарушаешь... Мальчик улыбнулся. Отступил на шаг, рассёк мечом воздух. - Сегодня – нет. Нам дружить нельзя, а мы и не дружим. Ты – мой враг, слышишь? Я тебя в плен беру. Адариэль едва не рассмеялся – только вовремя вспомнил, что не стоит нарушать тишину. - А если я ещё не сдался? Мы бой не провели. Ты должен меня ранить. И вдруг Мио помрачнел. Нахмурился. - А почему я тебя, а не ты меня? - Послушай... Голос Адариэля дрогнул. - Потому что я маленький, да? - Мио, ты... Осекся. Увидел, как мальчик отступил ещё на шаг, убрал меч за пояс. Посмотрел на него странно, болезненно как-то... вздохнул очень тихо. - Я ведь всё это время боялся... Боялся, что он тебя накажет. Тебя, а не меня! Говорил, что будет... пока не потеряешь сознание... Сказал – как в прошлый раз. Дари, я же не знал, я... Адариэль вспомнил, как сначала мальчик пытался обходить запрет. Как махал ему рукой, как окликал и тут же убегал – словно в салочки играл. Потом – перестал. Так вот, значит, почему – даже так больше не мог... - Всё хорошо, Мио. Не бойся. Не тревожься за меня. Попытался успокоить его, погладить по голове – мальчик дёрнулся, а потом уткнулся в его грудь. - Ничего я не боюсь. Вообще ничего. Пусть он со мной тоже... что хочет... - Нет, Мио. Я прошу тебя... Снова голос сорвался. Помолчал совсем недолго – и понял, что нельзя так. Нужно что-то сказать – именно то, что он чувствует на самом деле, иначе – неправильно. Даже если болит внутри, даже если съедает тревога. Даже если и произносить-то такое трудно. - Ты... ты очень сильный, Мио, понимаешь? – перехватывает дыхание. – Я знаю, что если что-то случится... если он... прости. Я знаю, что ты выдержишь. Это я слабый, Мио. Если он хоть пальцем тебя тронет – сломаюсь, как вот эта веточка у меня под ногой. Никогда себе не прощу. Знаю, что только о себе думаю... поэтому – прости. Мальчик поднял взгляд – глаза у него блестели. - Ай’кары не плачут, да? И ничего больше не сказал. Адариэль быстро смахнул выступившие слёзы. - Какой из меня ай’кар. Постояли недолго, потом Мио всё-таки отстранился. Огляделся, прислушался к чему-то. Где-то снова прошуршал мелкий лесной зверёныш – впрочем, на этот раз на глаза не попался. Вот и верно – кто знает, что кому из людей придёт в голову. - Тут поляна рядом, - вдруг проговорил Мио. – Там кусты с малиной. Пойдём? - Мио! – Адариэль даже забыл, что нельзя создавать шум. – Мы на тренировке, а не за ягодами пришли. Если командир узнает... нас же тут кто угодно увидеть может. Разбежаться бы нам сейчас по сторонам... или в лагерь меня веди. Вздохнул, попытался улыбнуться – вдруг сказанное звучало слишком строго. Не за себя же боялся... Мио, впрочем, не обиделся, только пожал плечами. - Может, и верно, - произнёс задумчиво. – В лагерь так в лагерь, правда, это скучно так. И там опять придётся не разговаривать... Ладно! Хотя бы по лесу пройдёмся. Хорошо здесь... Пошли рядом, почти не таились; Адариэль с тревогой прислушивался и оглядывался по сторонам, а вот Мио был беспечен – похоже, для него эта тренировка всё же вовсе тренировкой не стала. Недоволен будет командир... но, может быть, всё же обойдётся словами. Очень скоро мальчик стал убегать вперёд; Адариэль в какой-то момент тихо рассмеялся – и попытался остановить его: - Ну-ка, подожди, не выпускай меня из виду; я и убежать могу. Ты же меня не победил. Мио обернулся, недовольно закатил глаза. - Да ну тебя... И вдруг – замер. И Адариэль тоже, потому что совсем неподалёку послышался шум. Кто-то продирался сквозь кустарник – шорох, быстрые шаги; Мио выпрямился и выхватил меч – и, встав в боевую стойку, воскликнул: - Кто бы ты ни был – выходи! Я тебя засёк; теперь нам предстоит только честный бой. И лишь за мгновение до его слов – слишком поздно – Адариэль подумал, что слишком уж яростно невидимый противник идёт сквозь лес, слишком тяжелы его шаги. Даже если ай’кар не слушал объяснений командира, как нужно устраивать засаду и выискивать врагов, – всё равно глупо было создавать столько шума, разгоняя белок и птиц. Как будто это было нарочно... или... Понял только тогда, когда совсем рядом раздался яростный рёв – и не было уже сомнений, что не человек преследовал их. Они с Мио растревожили дикого зверя. Мальчик сдавленно вскрикнул, отступил на несколько шагов – и застыл от ужаса. Хищник сделал шаг из-за дерева – и теперь его можно было разглядеть; это был совсем молодой ещё медведь – пожалуй, ростом с самого Мио, а Адариэлю где-то до плеч, да вот только есть ли разница, насколько он огромен, если свиреп в любом случае? Встал на задние лапы – а на передних острые когти. Когда-то Адариэль слышал от путников, приходивших к матери отдохнуть, как вести себя, если встретишь на лесной дороге медведя. Помнил, что нужно притвориться мёртвым, упасть лицом вниз – и не шевелиться, даже если хищник над тобою склонится. Помнил, что бессмысленно бежать – догонит, на дерево заберётся, всюду достанет. Только разозлишь. Да вот только всё это забылось в одно мгновение при одной лишь мысли – а что станет с Мио? Мальчик так и стоял, не двигаясь – и только лишь выставил вперёд меч. И ничего иного в голову не пришло, как только встать между ними – резко, отчаянно, преодолев расстояние в несколько шагов за один миг. Медведь разорвёт меня, подумал Адариэль. Разорвёт или искалечит, и кто ещё знает, что будет большей удачей, он – необузданное, дикое, страшное, стихия, и перед этой стихией бессилен человек, даже если у него есть оружие. Зверь быстрее, зверь сильнее, яростнее, и от этой близости к невероятной силе, созданной природой, накрывало ужасом, первобытным, липким, несущим смерть, если ему поддаться. Но... За одно мгновение пронеслись эти мысли – одновременно с движением. А потом, оказавшись напротив зверя, Адариэль тоже смог только положить ладонь на рукоять меча – и не смог его выхватить даже. Страх сковал его, и только молиться осталось: лишь бы Мио успел скрыться... «Богиня, помоги, сохрани». Снова яростный рёв – и медведь сделал ещё несколько шагов. Адариэлю показалось, что он уже чувствует кожей его горячее дыхание, хотя этого не могло быть; хотелось закрыть глаза, чтобы хотя бы не видеть грядущую собственную смерть, но он не смел, всё ещё боялся за Мио. Услышал позади шорох по листве – мальчик отступил назад? Показалось? И странно медленно потянулось время. Мучительно, как при отсрочке казни. «Давай же», - Адариэль почти готов был произнести это, чтобы всё только закончилось быстрее. Он и так уже сделал всё, что мог, неправильно. Никуда уже не деться... И всё же хищник не напал сразу. Ни звука больше не издал – и подошёл ещё чуть ближе. Как будто присматривался, как будто пытался понять, достойная ли перед ним добыча; и вдруг Адариэль понял, что смотрит ему прямо в глаза – так тоже нельзя, нельзя, это сродни вызову! – и взгляд у этого создания совершенно человеческий. Ясный, задумчивый взгляд. «Богиня, спаси...» Несколько мгновений они смотрели так друг на друга, зверь и человек, и вдруг медведь чуть склонил голову – как будто тоже вспомнил своё лесное божество, - и попятился назад. Шаг. Ещё шаг. Ломаются ветки под тяжёлыми лапами. Развернулся – и направился прочь, в чащу леса, словно потеряв всякий интерес к людям, вставшим у него на пути. Ещё какое-то время Адариэль не мог сдвинуться с места. Наблюдал, как удаляется существо, которое должно было стать его смертью; боялся, что стоит сделать неверное движение, и зверь вернётся, воспользовавшись его слабостью. И только когда стало тихо-тихо, он опустился на колени, прямо на землю, на сухую листву – и обхватил себя за плечи, и понял, что не может унять дрожь. - Дари! – вроде бы прошло время, прежде чем кто-то схватил его за локоть, принялся трясти. – Дари, пожалуйста, хоть что-нибудь скажи!.. Он хотел ответить – и всё равно сумел это сделать не сразу; точно зачарованный был – и Мио упал на землю рядом с ним, по щекам его потекли слёзы, и только увидев это, Адариэль очнулся. - Это... это же... – голос мальчика страшно дрожал, он пытался собраться с мыслями – и не мог, никак не мог. – Дари, это чудо было. Ты понимаешь? Чудо, настоящее!.. Ты... в порядке? - Да, - ответил растерянно. Оглядел себя, как мог, чуть туманным взглядом. Не мог поверить, что действительно остался цел, что всё это не было сном или наваждением. Не было. Вот, мальчик тоже видел. Чудо, значит?.. - Мио... Ничего больше не сказал – и они снова обнялись. Помолчали, приходя в себя. - Дари, - наконец, произнёс мальчик, подняв взгляд. – Ты... ты ведь понимаешь, да? Ты как эти святые из книг. Тебя даже зверь послушался, видишь? Не тронул нас и ушёл... Адариэль снова вспомнил взгляд медведя – такой странно осмысленный, как будто в нём проснулась человечья сущность. Однако – покачал головой; впрочем, всё равно не смог сдержатиь улыбки – просто от облегчения, и надеялся, что Мио нее заметит, что его снова начала бить дрожь. - Что ты... какой из меня святой. Просто Богиня услышала мою молитву и защитила нас. Мио задумался. Огляделся, словно тоже снова не в силах поверить, что опасность миновала. - Богиня... – наконец, повторил он. И вдруг, вскинув взгляд, воскликнул, с болью и возмущением в голосе: - Дари! Почему Богиня слышит тебя, почему даже зверь услышал, а люди – не слышат?! Адариэль вздрогнул – и вдруг нахлынула такая боль и такая нежность. Что, что мог он сказать тому, кто, кажется, остался единственным, кто ещё способен его понять? - Мио... пойдём в лагерь. Вот теперь ты точно победил меня. - Нет, - в глазах мальчика снова блеснули слёзы. – Это ты победил. Всех. И снова – не было слов... Переглянулись – и оба поняли, что так их и не будет. И ни для кого у них не будет слов, и никому не расскажешь, что произошло только что с ними, и это останется их тайной. Тайной, которая окончательно связала их. Как знак судьбы. Как благословение... - Возвращаемся? - Подожди... – Адариэль тяжело вздохнул. – Сейчас. Вынул меч из ножен – и, прежде чем Мио успел что-либо понять и возразить, слегка полоснул себя кончиком лезвия по груди, разрывая одежду и оставляя тонкую царапину. Глаза мальчика расширились – а потом он только тихо вздохнул. - Теперь не накажут. - Бог и Богиня с тобой, Дари, - негромко произнёс Мио – и как-то совсем по-взрослому. – Идём.