Закон крови

Обратной дороги Адариэль почти не запомнил. Сидел в седле, неловко держась связанными руками, пока его лошадь вели на поводу. Сопровождавшие как будто почуяли: он даже не будет пытаться сбежать; не было у него на это сил. Не думал ни о себе, ни о своей участи. Только о девочке, с которой был в последние мгновения её жизни. И всякий раз, стоило её вспомнить, сердце словно замирало – и Адариэль едва заставлял себя сдержать подступающие слёзы. Подумают ведь, что плачет от страха... - ...Ну, давай, слезай, - вздрогнул, когда его окликнули – даже не заметил, что уже добрались до лагеря. – Нас заждались уже. И вдруг, на какое-то мгновение, Адариэлю показалось, что даже помощник командира, заговоривший с ним, смотрит на него с сочувствием. Как будто знает... о чём? Значит ли это, что он обречён? Значит, вот и всё? Вот и заканчивается его путь... Должно быть, его отправят обратно к отцу – и кто знает, что тот с ним сделает. А может быть, он и заслужил это? ...неважно. И снова всё повторилось: центр лагеря, командир, созывающий всех. На этот раз, однако, Адариэлю показалось, что толпа собралась гораздо больше, чем в тот день, когда ему назначили наказание. Что, может быть, командир действительно собрал абсолютно всех – и заставил помощников за этим проследить. И тут же – отчаянной мыслью – Мио... Мальчика не было видно. Приведут ли его? Или с ним что-то случилось? - А теперь – смотреть мне в глаза. Это приказ. Адариэль поднял взгляд – и встретился с командиром лицом к лицу. Серые, словно выцветшие, но – пылающие гневом глаза. На этот раз он, похоже, даже не пытался скрыть этот гнев – он пылал, будто сжигая всё вокруг. И всё равно – не повысил голоса. Как будто говорить так – спокойно, медленно, старательно подбирая слова – так давно вошло в привычку, что даже пламя не могло пробиться сквозь эту каменную стену. - Вы осознаёте, что совершили этой ночью, ай’кар Адариэль? Не хотелось подбирать слова. Не хотелось отвечать вовсе. Думал, что командир ударит его – тот не стал. Выждал некоторое время, потом снова заговорил сам. - Никому не позволено покидать лагерь без моего разрешения, и каждый должен это знать. Меня не интересуют причины, и мне не нужны оправдания. За дезертирство полагается самое строгое наказание. Адариэль не отвёл взгляда. Всё ещё не было страха – зато только теперь он почувствовал, как устал. От ноши на плечах, которую возложила на него мать; от тревоги за тех, кто рядом; от чуда, которое так старался совершить; и – смешно подумать – даже просто от долгой дороги и бессонной ночи. Хотелось упасть на лежак – и не подниматься пару суток. И ни о чём больше думать не хотелось. - Что ж, - сказал сухо, ничего не выражающим голосом, – можете сообщить об этом моему отцу. И вдруг глаза командира расширились. Он как будто впервые за всё время потерял самообладание – и сжал кулаки, и шагнул вперёд, и на этот раз Адариэль был почти уверен – он будет бить его до потери сознания. Но... нет. Вспышка угасла так же быстро, как случилась. Командир лишь выпрямился – и, глядя ему в глаза, выговорил, чеканя каждое слово: - Похоже, вы так ничего до конца и не поняли. Повторюсь: дезертирство – преступление, за которое не даётся прощения. Мне нет надобности советоваться с вашим отцом. У меня достаточно полномочий, чтобы казнить вас – и я сделаю это сам. И в этот раз Адариэль почувствовал – его застали врасплох. Он как будто остался спокоен – и одновременно с этим отчаянно застучало сердце, и стали подгибаться колени, и ему стоило огромных трудов, чтобы не пошатнуться, не упасть. А ведь он никогда не боялся смерти... может быть, потому, что думал, что всегда готов её встретить? Или – что у него будет время подготовиться, набраться смелости? Здесь она пришла внезапно, встала рядом – и не позволит даже ни с кем попрощаться. Значит, даже с Мио – не говоря уже о матери. Нужно забыть о них. Нужно быть сильным, не дрогнуть... - Стойте! Стойте, подождите!.. Сквозь внезапный шум в ушах Адариэль услышал звонкий голос – и вдруг заметил, что кто-то рвётся к ним сквозь толпу. Не может быть... Мио? Неужели – хочет его спасти?.. Но кто сейчас станет его слушать? - Почему он здесь? – вроде бы командир говорил что-то ещё, но Адариэль не услышал. Слишком много всего происходит, слишком громко загудела толпа, слишком сложно вникнуть в смысл слов. – Я приказывал запереть его и не выпускать. Мне не нужно здесь, чтобы... - Нет! Постойте! Его, наконец, пропустили – и Мио выбежал в центр. И Адариэль вдруг подумал – он встал ближе, чем за пятнадцать шагов. Как будто это ещё могло иметь значение. - Послушайте меня, - мальчик запыхался; старший ай’кар стоял позади него – должно быть, это ему поручили охранять его, но по какой-то причине он посмел нарушить приказ. – Я... должен сказать. Вы не можете казнить его. Нельзя. Вы навлечёте проклятье на себя и на свой род, потому что... – голос его дрогнул. – Закон крови. Несколько дней назад он спас мне жизнь. Командир отступил на шаг – и повернулся к мальчику. Теперь Адариэль не мог так легко видеть перемены в его лице – и не был уверен, что хочет этого. Но... о чём идёт речь? Закон крови? Он никогда не слышал... - Ай’кар Мио, - командир обратился к нему почти торжественно – и в то же время строго и возмущённо. – Вы бросаетесь такими понятиями, что сами навлечёте на себя беду, солгав. Вы должны осознавать это. И всё же я обязан спросить – готовы ли вы поклясться, что это правда, а не попытка спасти этому человеку жизнь? Я знаю, что вы... были достаточно близки. Мио вздрогнул – и сжал кулаки. - Я не посмел бы солгать о подобном. Клянусь. - Расскажите, что произошло. И мальчик принялся говорить. О том, как они встретились в лесу – и у Адариэля защемило сердце, ведь он не скрывал, что они разговаривали. О встрече со зверем – и неожиданно его передёрнуло от слова «чудо», которое Мио произнёс так легко и так вдохновенно. А ведь он верит в него. Верит, считает почти святым... - Но... но... он меня закрыл собой, слышите? Если бы не он... я не знаю... Вы должны мне поверить, я ведь поклялся! Вы не имеете права призвать к нему смерть – тогда вы сами... - Достаточно. Командир резко перебил его – и снова повернулся к Адариэлю. - Почему вы молчали об этом? - Мы... хотели сохранить это в тайне, - ответил неуверенно, всё ещё растерянный. – К тому же, мне казалось, что это была случайность. Я не хотел приписывать себе заслуг, и... Осекся, перевёл взгляд на мальчика. Потом снова посмотрел командиру в глаза. - Я понял. Ведь вы бастард, - наконец, произнёс тот. - Вы не слышали о законе крови, верно? Пусть ай’кар Мио расскажет. Мальчик сделал ещё один шаг вперёд, уже ничего не боясь. - Верно, я не говорил тебе, - начал он – уже не так громко и отчаянно, но голос его всё равно звенел. – Ведь мне неважно, кто ты по крови. Но... да, есть такой закон. Если спасаешь жизнь кого-то из высокого рода, то его родные не имеют права ни своими руками убить тебя, кем бы ты ни был, ни каким-либо образом способствовать твоей смерти. Иначе – проклятье... Дари, ты не читал про Ангрия Несчастливого? Говорили, что его дед нарушил этот закон, и поэтому... понимаешь, да? Адариэль не ответил. Ему было уже не до книг. Всё ещё страшно шумело в ушах, и сердце не унималось. - Довольно, - командир снова нарушил повисшую тишину первым. И вдруг произнёс, странно, совсем не по-своему, а очень устало, больным каким-то голосом: - Мне... нужно подумать. А этого, - указал взглядом на Адариэля, обращаясь к помощникам, - бросьте в яму, чтоб не сбежал. – И резко добавил: - Остальные свободны. Мио попытался броситься к Адариэлю, но кто-то из стоявших рядом придержал его за плечо. Они с мальчиком встретились взглядом – и Адариэль сумел только улыбнуться ему, слабо, устало, и тут же отвёл взгляд. Не было у него больше сил, не было никаких слов.