Право на спасение

      Сердце внутри не билось. Внутри нещадно болело и щемило, однако Итадори не слышал его стук. Будто его и вовсе там никогда не существовало. Он не мог его расслышать, как и пульс, который еще совсем недавно громко отбивался в висках. Все прекратилось в одночасье. Перестало посылать импульсы в мозг, перестало реагировать на раздражители. Тело замерло, скованное не только адской болью и туго затянутыми веревками, но и голосом. Знакомым. Родным. Переходящим в истерический вопль, что Юджи ни разу не доводилось слышать. Он затмевал все: биение сердца в груди, пульсацию по венам. Он останавливал дыхание и, казалось, само время. Оно превратилось в момент, тянувшийся неимоверно долго. Ему не было конца и края, крик не умолкал и не становился тише. Лишь иногда, словно тот, кто его издавал, прерывался на вдох, Итадори позволял себе также впустить кислород в легкие. Истошный нечеловеческий вопль пронизывал сырые стены, тянулся по полу, проникал в сознание. Отчаянный и тревожный он заседал в глубине души, разорванной на части, и доводил начатое до конца. Пожирал ее, пережевывал и небрежно выплевывал, в отвращении скривив хищную пасть.       Страшный сон, от которого нельзя было проснуться. Вечность, наполненная терзаниями и страданиями. Юджи пытался считать про себя, чтобы поскорее это прекратить. Он сбивался, не доходя и до десяти. Всякий раз. Безрезультатно. Голос не давал взять контроль над телом и разумом. Парень не был подвластен собственным желанием. Мысли исчезли, растворились в сознании, уступая место обезумевшему крику. Тот прочно заседал в голове и не давал думать ни о чем другом. Закрытые глаза, не просыхавшие от слез, ситуацию ничуть не спасали. Во мраке слух только обострялся, сводя мальчишку с ума жалобным воем. Пытка. Адская пытка продолжалась и продолжалась, не думая останавливаться. Даже когда веревка уже до крови впивалась в кожу, даже когда лицо стянуло запекшейся коркой и соленой влагой, даже тогда голос не прекращал звучать. Он не звал Итадори, однако юноша был уверен: его имя было произнесено бесчисленное количество раз. Юджи этого не слышал, но верил, потихоньку прощаясь с рассудком.       Новый пронзительный вскрик глубоко резал по сердцу. Оно было похоже на кусок мяса, который погрызла стая голодных собак. Изорванное и потрепанное, чудом перегонявшее остывшую в жилах кровь. Холодно. Здесь было жутко холодно. От низкой температуры и обездвиженного сидения ноги покалывало. Плечи заходились дрожью. По спине туда-сюда пробегали мурашки. Слез уже не осталось. Только глаза было больно открывать, потому Итадори молча сидел, слушая оглушительные вопли за стеной. Ему хотелось, чтобы они прекратились, однако, с другой стороны, внезапная тишина могла оказаться чем-то, что неокрепший разум бы точно не выдержал. И снова попытка считать. И вновь Юджи сбился на шестерке.       Ранее смердевший тошнотворный запах мертвечины теперь же обоняние не могло различить в затхлом воздухе. Легкие покорно принимали едкие пары, а нос уже не морщился. Казалось, юноша пропитался им до самых костей и стал неотличим от изуродованных трупов, покоившихся вокруг него. Совсем рядом лежало тело парнишки, зачитывавшего строки из молитвы. От него исходил смрад и холод. Кожа была синеватого оттенка с проступью почти что черных вен на лице и шее, где было перерезано горло. Голова лежала под неестественным углом, отчего пустые кровоточащие глазницы смотрели в сторону двери. Будто покорно кого-то ждали. Смерти? Нет, она лишь недавно покинула это место, став свидетельницей зрелищной расправы. Что могло быть страшнее? Итадори не знал и не хотел об этом даже задумываться, ведь он едва пережил очередную встречу с ней. Он не выдержит чего-то похуже.       Погруженный в чертоги сознания, Юджи не сразу расслышал трель телефона среди адских воплей. Он не верил своим ушам. Видимо, будучи заранее нежильцом и брошенный в гору убитых, обыск карманов обошел его стороной. Телефон не переставал вибрировать, требуя ответа и заставляя напрячь мозги. Это был шанс выбраться живым. Нужно было всего лишь связаться и все рассказать. Неважно, кто был тот человек на проводе. Он мог помочь.       Резкие дерганья руками ничего не давали, только жесткая веревка больнее впивалась в разодранные раны. Итадори сдерживал шипение сквозь стиснутые челюсти и пытался дотянуться со спины до кармана. Извернуться удавалось с трудом, спина не гнулась настолько, чтобы возможно было достать смартфон. Однако надежды юноша не терял. На кон было поставлено слишком много. А мелодия не затихала, действуя на нервы и доводя пальцы до трясучки. Под нос то и дело сыпались ругательства, словно они могли чем-то помочь. Движения становились рваными, дерганными. Все выходило из рук вон плохо, расшатывая и так потрепанные нервы.       — Да, сука, чтоб тебя, — хрипел паренек и до крови закусывал губу. Он хмурил брови, матерясь на несчастный телефон и проклинал его последними словами. Благо, звонивший был крайне настойчив, потому сбрасывая набирал снова и снова. Юджи даже задался вопросом, кому его персона была так необходима.       — Шумно.       Ладони замерли в паре миллиметров от заветного гаджета. Мертвые не могли разговаривать, юноша был уверен. Глаза испуганно уставились в сторону, откуда исходил звук. Там, в дверном проеме совершенно неожиданно образовалась тень. Ее черты скрывала тьма, что витала вне комнаты. Лишь тогда, когда подошва тяжелого ботинка ступила на сырой холодный пол, с чваканьем прохаживаясь по растекшимся лужам крови, силуэт показался знакомым. Ручной пес Наои, Тао, грозно возвышался над мальчишкой, небрежно разглядывая дрожавшего от холода беднягу. Резина на подошве мерзко скрипела, проезжаясь по нервам. Мужчина насвистывал задорную мелодию, которая с неприкрытой издевкой аккомпанировала душераздирающим крикам. От сладостных воплей с его лица не сходила противная ухмылка.       — Глу-пый. Глу-пый маль-чик, — наклоняясь из стороны в сторону, по слогам проговорил Тао. Его поведение слабо походило на адекватное. Будто бы для него происходящее было не более, чем увлекательная игра. Обычная детская забава, которая не предвещала ничего плохого, а то, что видел и слышал Итадори, являлось лишь плодом его собственного больного воображения. — Ну-ка, давай сюда.       Ладонь ловко высвободила неугомонный телефон из чужого кармана и кинула в колени парнишки. На экране высветился контакт Чосо. Зрачки расширились. Из легких невидимым ударом выбило весь кислород. Тело само склонилось к земле. Сердце, не подававшее ранее признаков жизни, бешено заколотилось. Разум охватила паника. Итадори не знал, что делать.       — Кто это? — поинтересовался Тао. — Знакомый? Друг? Родственник? — юноша молчал, однако игнорировать щелчок курка у затылка было трудновато. — Отвечай, — в голосе прорезались нотки приказа.       — Б-Брат.       — Хочешь с ним напоследок поговорить?       Предложение ввело Юджи в ступор. Напоследок? Да уж, слишком наивно было полагаться на удачу. Чудес никогда не существовало. Суровая реальность же холодным дулом впивалась в голову. Вот, во что надо было верить. Ни в судьбу и ни в бога. Ни надеяться на кого-то, ни верить в самого себя. Жестокая правда четко и ясно расставляла все на свои законные места. Сильные правили балом и стояли у штурвала, слабые же, — обреченный взгляд упал на мертвые тела неподалеку — слабые же не имели права на жизнь в этом мире. Они по ошибке появились среди властных и умерли от их же руки. Забытые и никому ненужные. Они лежали друг на друге вонючими тушами, с перепутанными руками и ногами, с вырванными глазами и изрезанными лицами. Их никто не узнает и никто не назовет по имени. Они пропадут в вечном. Растворятся там и оставят после себя только пустоту.       Не такой представлял себе Итадори конец жизни, однако его, собственно, никто и не спрашивал. Уголки губ дрогнули в грустной улыбке. Парень попросил ответить на звонок.       — Десять секунд.       Одной рукой Тао приложил телефон к уху, второй же не сводил прицел с затылка. Последнее вряд ли было столь нужно, ведь юноша и сам не рвался уже спастись. Понимал, что умрет в любом случае, от пули или клинка. Быстро или медленно. Все равно. Ничто не сможет предотвратить скорой кончины. В его силах было сделать лишь одно.       «Почему так долго, Юджи?» — раздалось на том конце провода.       Брат волновался. Как всегда. Сколько бы лет ни прошло, он не переставал тревожиться о младшем, который постоянно влезал в передряги. Бестолковый ребенок. Так говорили о нем и Чосо, и Джунпей. Впрочем, они были абсолютно правы. И сейчас, стоя на коленях перед изуродованными трупами, Итадори подтверждал эти слова в последний раз.       — Прости, — тихо отозвался мальчишка, пытаясь не выдать дрожь в голосе.       «Ты обещал, что будешь дома к ночи», — не унимался брат, повышая тон.       В нем не было ни грубости, ни злобы. Только сильное беспокойство и некая доля измученности. Наверняка Чосо до глубины души осточертело переживать за младшего. Укор совести больно кольнул в груди. Юджи опять не сдержал обещание. Опять не оправдал ожидания родных и близких. Опять заставил брата волноваться.       — Прости, — повторил Юджи чуть тише.       Он мысленно просил прощение за все трудности, которые пришлось взвалить на плечи старшему. Он мысленно умолял простить его за то, каким ужасным братом вырос. Не говорил вслух, но беззвучно бормотал о каждом проступке. Вспоминал, как из-за него брат приходил уставший с работы, как из-за него ему приходилось выслушивать недовольства директора, как из-за его существования обычные вещи были роскошью. Невольно наружу вырвался всхлип. Парень сморгнул накатившие слезы и шмыгнул носом. Тао за спиной сухо отсчитывал секунды.       «Ты скоро будешь дома?» — вопрос сорвал стоп-кран, который из последних сил удерживал Итадори. Нутро жалостливо завыло, вторя не прекращавшимся крикам за стеной.       — Время вышло, — рыкнул мужчина, швыряя телефон под ноги.       «Юджи, что происходит?!»       — Прости меня, Чосо, — последние слова безмолвно слетели с дрожащих губ.       Влажная пелена вновь застилала глаза, а в груди нещадно полосовало острыми лезвиями. Тело дернулось от оглушительного звука выстрела. Звонок оборвался. В воздухе завеяло резким запахом гари. Посреди треснувшего экрана виднелось отверстие от всаженной пули. Вот и все.       Крик. Дикий крик раздавался в голове, сопровождаемый задорным хохотом Тао. Он перезарядил пистолет. Вместе с характерным звуком ствола внутри что-то щелкнуло. Словно невидимая рука нажала на переключатель. Сознание прояснялось. Трезвело, напитываясь негативными эмоциями. Они стекали с кончиков пальцев и собирались прямо в сердце в один огромный сгусток ярой ненависти. Чувство боли отходило на второй план. Его место занимали чистая злоба и до тех пор невиданная жажда. Итадори желал мести. Незамедлительной и кровавой. Он хотел навсегда стереть с Тао противную усмешку, сравнять его с землей, отправить туда, где его поджидали души убитых его руками. Если ад существовал на самом деле, то туда ему самая дорога на пару со своим жестоким хозяином. И пусть его убьют, Юджи заберет напоследок эту суку с собой.       — Чего так смотришь на меня? — процедил сквозь зубы мужчина. Дуло пистолета в его ладони целилось чуть повыше переносицы. От оружия еще исходил жженый запах. Однако глаза, красные от слез и страха, в упор смотрели на него, не скрывая истинных намерений. Разорвать и уничтожить. Перегрызть бешеной псине глотку. Вот, чего жаждал юноша. И с каждым мигом желание, наполнявшееся измученными воплями, становилось сильнее. Оно отключало законы и принципы. Оно плевало на запреты и правила. Оно требовало незамедлительной расправы во имя справедливости. И Юджи не стал его сдерживать.       Рывок был стремительный. В одно мгновение парень очутился рядом с бандитом, толкая того собой на землю и садясь сверху. Застал врасплох, что несомненно пошло ему на руку. Будь он чуть помедленнее, в черепе бы уже красовалось пару сквозных отверстий. Парень навалился, придавливая Тао к полу и не давая встать на ноги. Даже связанные за спиной руки не остановили его стремление расправиться с ублюдком. Первый удар головой пришелся ровно по виску. Итадори бил головой с размаху, совсем не заботясь о собственных увечьях. Его разумом овладела жажда мести. Потому юноша продолжал наносить удары, невзирая на сильное головокружение и льющуюся по лицу кровь из свежих ран. Она стекала по носу и губам, попадала в горло, вызывая кашель. Картинка перед глазами быстро теряла четкость, как и сознание, что с каждым последующим ударом все больше размывалось. Юджи действовал интуитивно, пробиваясь сквозь выставленные руки и стараясь добить ненавистную тварь. К сожалению, Тао быстро пришел в себя, пуская в ход набитые кулаки. Хватило одного замаха, чтобы опрокинуть юношу в лужу ледяной крови. Пришел чужой черед выбивать из пленного дурь.       Последним, что успел запечатлеть в памяти парень, был пистолет, которым с силой замахнулись и впечатали точно в висок. Темнота наступила моментально. Лишь отголоски отчаянного крика эхом все еще долетали до уплывающего разума, пока оно окончательно не погрузилось во тьму.       — Вот же выблядок малолетний, — шикнул мужчина, большим пальцем стирая кровь с рассеченной губы. Парнишке удалось пару раз неслабо ударить, поэтому голова слегка кружилась. Тао сплюнул накопившуюся слюну.       Итадори не двигался. Презрительный взгляд прошелся по обмякшему телу. Жалкий сопляк, доставляющий только проблемы. Его бы пристрелить по-хорошему, однако идти против приказа было нельзя. Наоя сказал приберечь мальчишку. Кажется, он приготовил что-то занятное. Уголок губ немного приподнялся.       Дверь в соседнее помещение открывалась с раздражающим скрежетом. Оно было поменьше, и окоченевшие трупы не устилали его пол. Жертва была лишь одна. Сидевшая на стуле, с привязанными руками к подлокотникам. Она склонила голову к земле, не в силах больше держать ее на весу. Плечи ее не переставали дрожать. Каждая клеточка тела безудержно тряслась от боли. Легкие рвано вбирали кислород, сопровождаемый всхлипами. Несмотря на все перечисленное, Мегуми все еще оставался в сознании.       — Как там пацан? — подал голос Зенин, когда приметил в проеме вернувшегося подчиненного, наконец-то переводя внимание с израненного юноши, и издал смешок. — Видимо, разговор у вас не заладился.       — Мелкий гаденыш, — вновь сплюнул Тао, проходя мимо главы и подходя к невысокому ящику с различными препаратами. Среди них должно было быть что-нибудь обеззараживающее. — Ничего, я быстро ему указал на его место.       — Что ты с ним сделал, сука?! — подал охрипший голос Фушигуро. Он без подсказок понял, о ком шла речь. Тело машинально дернулось, после чего его насквозь пронзила острая боль. Со злостным шипением парень сжимал челюсти и подлокотники сиденья, испачканные в крови. Трудно было понять, его ли она была или принадлежала предыдущему бедняге, что попался в лапы к Шибуе. Наверняка его местонахождение сейчас было неизвестно, а в полицейской базе он числился в списке без вести пропавших. Незавидная участь. Однако все вокруг сулило такое же будущее и парнишке, привязанному к стулу. Его не отпустят отсюда живым.       — Оу, у кого-то прорезался голосок, — произнес Наоя, приближаясь к мальчишке. В его руках был инструмент, служивший верой и правдой против каждого, кто переступал ему дорогу. Тяжелые, местами заржавевшие клещи звонко лязгнули, заставляя Фушигуро замереть. Нет, только не снова. Глаза широко раскрылись, а слух старался уловить малейшее позвякивание железки. Ладонь с парой переломанных пальцев больно пульсировала. Руки дико затрясло от совсем свежих воспоминаний. — Чего ты так дрожишь, малыш Мегуми? Ты же недавно так храбро смотрел на меня, а сейчас шарахаешься от любого шороха. Совсем как твой отец. Жалкое тогда было зрелище, — внезапно Зенин пробрал громкий смех. — А ведь точно. Тоджи никогда не рассказывал тебе о том небольшом косяке в прошлом.       — Да что ты несешь, — шептал парень. Глаз не поднимал. Боялся спровоцировать мужчину, пальцы которого перебирали зубья больших клещей. — Откуда ты его вообще знаешь?       — Скажем так, Тоджи не всегда был вольным наемником. Много лет назад он также являлся одним из послушных псов, выполняющих любое поручение нашего клана. Ровно до тех пор, пока не предал эту связь. И вот тебе мой вопрос, Мегуми. Каково это жить с человеком, который позволил умереть твоей матери?       Нутро словно парализовало. Сердце прекратило биться о стенки ребер, а горло сжала невидимая рука, перекрывая поток кислорода. Разум отказывался верить услышанному. Это был полный бред. Тоджи говорил, что они развелись больше десяти лет назад. Что ее такой резкий и внезапный уход имел свои веские причины, которые бывший муж поклялся хранить в секрете. Что… По мере того, как в голове юноши складывался пазл, самодовольная улыбка Наои расползалась все шире и шире. Он видел, как в детских глазах что-то обрывалось, что-то потухало и чернело, а лицо моментально бледнело. Хотелось сделать больнее. Уколоть так, чтобы сломать его, разрушить изнутри, отравить смертельным долгоиграющим ядом и с упоением наблюдать за страданиями беззащитного мальчишки.       — Кажется, я тебя сильно удивил, — довольный смешок и гаденькая улыбка. Мужская ладонь плавно опустилась на дрожащее колено, не спеша проводя пальцами вверх. Тело под ними сильно трясло, что только радовало садистскую душонку. Приятно было видеть, как Мегуми, привыкший быть в глазах чужих сильным и непоколебимым, сейчас же походил на трусливое существо, неспособное дать отпор. Безвольное, беззащитное. Вызывающее самое низменное желание, которое с каждым его всхлипом не вызывало жалости, но обретало силу. Рука остановилась у бедра и, нащупав недавний след от огнестрела, большой палец с нескрываемым наслаждением надавил на рану. Фушигуро запрокинул голову назад, крепко зажмуривая глаза и стискивая зубы. Словленная в перестрелке пуля все еще была в ноге, оттого было больнее вдвойне. Металл впился в плоть сильнее, а кровь брызнула наружу, орошая чужую ладонь. — Громче, Мегуми. Думаю, у тебя такой же приятный голосок, как у твоей дорогой мамочки.       Изо рта мужчины не переставая лилась грязь. Склизкая и вызывающая рвоту она стекала по шее и плечам, заставляя дергать ими всякий раз при упоминании матери. Фушигуро пытался вырваться из крепких веревок, лишь бы скорее закрыть ладонями уши и больше не слышать этих ужасных слов. Это все было неправдой, грязной и наглой ложью под стать самому главе клана. Такому же омерзительному ублюдку. Нельзя было ему верить. Нельзя было принимать сказанное им за чистую монету, ведь Зенин вполне мог специально давить на мальчишку не только физически, но и морально для конкретной цели. Знать бы только, что ему было нужно. И если мыслями Мегуми более-менее трезво оценивал обстановку, то вот тело ему совсем не подчинялось. Оно едва ли не билось в диких конвульсиях от боли, которую доставляли со знанием. Искусно и пугающе. А чувство беззащитности нисколько не помогало в сложившейся ситуации. Давно парень не испытывал его, отчего здраво рассуждать становилось все сложнее и сложнее. Голова кружилась, не давая сфокусировать взгляд на мучителе. Только его надменный голос оставался проводником в реальность и не давал отключиться. Впрочем, Фушигуро бы предпочел оборвать связь с миром, чем продолжать слушать этот кошмар.       — Давай же, не стесняйся, порадуй меня, как тогда эта сучка.       — Закройся, — процедил юноша.       — Порадуй меня, как твоя мать на виду у всей верхушки клана.       — Заткнись! — эмоции брали вверх, вырываясь наружу озлобленным криком.       — Порадуй также, как и она своего любимого мужа, что был среди этой толпы.       Замерший взгляд снизу. Довольная и бесноватая ухмылка сверху. Кажется, Наоя попал в самую точку, что не могло не радовать. Он заговорил медленней, будто нарочно растягивал каждый звук и с наслаждением заглядывал в стеклянные глаза, в которых в миг потухла искорка злости. Там стало холодно, а пустая темнота заняла свое почетное место вместо живого блеска.       — Разве Тоджи не рассказывал тебе об этом, м? — ни на секунду не замолкал мужчина. — Как он спокойно наблюдал за тем, когда над его дорогой супругой издевались. Знаешь, тогда твой папаша ведь не сделал ничего, чтобы предотвратить ее долгую и очень мучительную смерть, — уголки губ расползались на лице от удовольствия. — Будто ему самому так нравилось слушать эти громкие крики и плач. Будто ему было на нее совершенно плевать. Тоджи смотрел на ее мучения до самого последнего вздоха. Думаю, ему даже понравилось, иначе бы он что-то предпринял. Ведь так, Мегуми?       — Господин! — речь Зенин осмелился прервать Тао. — Телефон.       — Неси сюда, — приказал глава, демонстративно принимая звонок и поднося мобильник к уху. Его следующая фраза смогла привлечь внимание Фушигуро, который до сих пор пребывал в собственном сознании, — Давно в ад провели связь, Тоджи? Не ожидал еще когда-нибудь услышать твой голос таким живым.       «Можешь сказать спасибо своим крысам. Их слабоумие сыграло мне на руку». — послышалось на том конце провода.       Юноша не верил своим ушам. Это был отец. Он звонил ему на мобильный наверняка, чтобы узнать о выполнении работки или подкинуть новой. К сожалению, сегодня Мегуми закрывал бюро по предоставлению свободных рук. Их ему явно отрежут, как и все остальное.       «Где он?» — вновь раздалось в трубке.       — Сынишка твой? — с задором произнес Наоя. — Да тут рядышком. Хочешь с ним поговорить?       Не дожидаясь ответа, мужчина протянул к лицу Фушигуро телефон, оставляя его на расстоянии в пару десятков сантиметров, и включил громкую связь.       — Не тормози, Мегуми, передай привет своему любимому папе, — после сказанного Зенин хохотнул.       Перед глазами высвечивался контакт с точной и емкой подписью, передающей отношение сына к этому человеку. А что ему нужно было говорить? Звать о помощи? Парень бы позвал. Наступив на шею собственной гордости и принципу никогда не просить о чем-либо отца, он был позвал. Вот только он уже не был уверен, что к нему пришли бы ради спасения. Это ведь был не первый раз в жизни Тоджи, когда близкому ему человеку угрожала смертельная опасность. И, если верить рассказу Наои, то вряд ли бы он поступил по-другому даже спустя столько лет. Да и верилось в привязанность к сыну с трудом. Мегуми был лишь одной большой проблемой, свалившейся на голову отца. И сейчас нерадивому папаше предоставилась такая прекрасная возможность с ней расстаться. Он ей непременно воспользуется. Точно бросит трубку и забудет про сынка, как ни в чем не бывало.       Мальчишка плотно сжал губы и отпустил голову, давая понять, что нарушать тишину он не собирался. Бесполезно. Пустая трата времени. Пора было заканчивать весь этот цирк и поскорее прощаться с жизнью. Бежать от смерти было бы бессмысленно, ровно как и отрицать ее скорый приход. У Фушигуро не получалось найти веской причины оставаться здесь. Вся его жизнь разрушилась от легкого дуновения подобно карточному домику, превратившись в беспорядочную гору из растрепанных карт. Ими больше не сыграешь. Жалел ли Мегуми об этом? Нет. Все равно всякая надежда на спасение теряла смысл. Оставалось только принимать исход игры и выходить из-за стола. Хотелось ли Мегуми сказать что-то напоследок? Да. Он хотел бы извиниться перед Юджи за то, что втянул его во всю эту кровавую, не жалеющую никого криминальную машину. Им следовало никогда не встречаться и не заводить разговоров, и тогда Итадори бы наверняка протянул подольше. Однако черт дернул Фушигуро в тот злополучный день произнести свое имя. Возможно именно тогда он и проклял Юджи.       Разговор Зенин с Тоджи не был продолжительным. Они перекинулись краткими фразами, после чего на том конце провода сбросили звонок. Юноша горько ухмыльнулся. Как и ожидалось. Радовало лишь одно. В своих убеждениях по поводу собственного отца Фушигуро оставался прав даже на смертном одре. Тоджи был самым настоящим мудаком.       — Зачем я тебе нужен? — задал вопрос парнишка скорее из желания подтвердить свои догадки, нежели узнать истину. До нее уже не было абсолютно никакого дела. — Я ведь бесполезен. Информации от меня ты получил немного. Да и я не какая-то важная шишка, чтобы требовать выкуп от отца. Этот гандон зажмет и йену ради меня. Неужели я умру, просто потому что тебе захотелось повеселиться?       — А ты догадливый малый, — телефон вернули на законное место, а вместо него пальцы снова сжали ручки ржавых клещей. — Однако ума тебе все равно не хватает. Удивительно, что ты дожил до сегодняшнего дня. Я предполагал, что мелкий отпрыск отправиться вслед за своим папашкой, которого я лично проводил в ад. Но раз уж ты здесь, значит тогда я действительно недооценил Тоджи. К счастью, мне выпал еще один шанс покончить с вашей ебаной семейкой. Некрасиво отказываться от таких щедрых подарков судьбы.       Тишина в комнате в одно мгновение сменилась громким треском человеческих костей. Из раздраженного кровоточащего горла вырвался новый, поистине душераздирающий вопль. Фушигуро затрясло как обезумевшего. Рефлекторно сжимавшаяся ладонь доставляла непосильную боль. Очередной раздробленный палец звонко похрустывал в цепкой хватке клещей. Казалось, вот-вот и его оторвут напрочь. Наоя вновь забавлялся, покручивая инструмент в разные стороны, а вместе с ним и раскрошенную конечность, из которой обильно лилась вязкая темная кровь. Юноша в истерике бил ступнями по бетону, то запрокидывал голову, то наклонялся вперед и не переставал кричать, сотрясая давящие на него стены.       — Где же твоя выдержка, Мегуми? — задорно интересовался Зенин, не выпуская из захвата клещей трясущуюся руку. — Отец ведь должен был научить тебя стойкости и терпению.       Услышав о Тоджи, парень хотел заорать еще сильнее. Чтобы сорвать голос. Чтобы вырубиться и больше никогда не проснуться. Чтобы этот подонок также страдал, когда за ним придут шибуйские псы. Он был виноват во всем. Именно из-за него Фушигуро страдал многие годы и даже в последние минуты своей никчемной жизни продолжал нести несправедливое наказание. Лучше бы он сдох тогда. Лучше бы Тоджи не вернулся в тот чертов день на порог дома. Лучше бы Наоя сразу довел дело до конца и перерезал этой сволочи глотку еще десять лет назад. Случись оно, Мегуми бы не приходилось отдуваться за грешки папаши.       Слезы градом катились по измазанным в подсохшей крови щекам. Боль была настолько сильной, что уже не ощущалась. Нервная система отказывалась воспринимать ее, блокируя все ощущения болевым шоком. Это дало возможность сделать один глубокий судорожный вдох. Чужая рука дотронулась до скулы, большим пальцем оставляя грязный развод на коже. Приторно нежный. Обманчиво мягкий. От прикосновений в желудке образовывался тошнотворный ком. Фушигуро намеренно жмурился, чтобы не встречаться лицом к лицом с монстром в человеческом обличье, но его резким движением дернули вверх за подбородок.       — На меня смотри.       Не было больше довольной улыбки и игриво прищуренных глаз. Напротив читался только хладный чудовищный взгляд. Вот оно, настоящее лицо дьявола во плоти, от одного вида которого кровь стыла в жилах. Мегуми старался не дышать и не совершать даже малейших движений. Он пытался унять дрожь во всем теле и прикусывал изнутри щеки, сдерживая жалобные вопли.       — Тао, держи его голову ровно, — тут же подоспела сильная хватка на макушке. Подчиненный дернул за волосы, предоставляя максимальный обзор на заплаканное лицо мальчишки.       В паре сантиметров от испуганных глаз Фушигуро блеснуло острое лезвие танто.

***

      Пелена, застилавшая взор, была подобна кромешной ночи без единой звезды. Сплошное черное полотно. Бездна, в которой бесследно исчезал любой свет. Она пожирала его, не давая выбраться Юджи из тьмы. Сколько бы он ни прикладывал усилий, чтобы разомкнуть веки, они все равно прятали от него внешний мир за неподъемными шторами, отбирая огромное количество сил. Каждая попытка открыть глаза заканчивалась провалом и болезненными импульсами в голове, похожими на стрелы с острыми наконечниками. Они прошибали насквозь, отчего парень дергался в судорогах. Когда силы окончательно его покинули, Итадори решил найти иной способ разведать обстановку. Тело дрожало на холодной земле. Потеряв сознание, счет времени был невозможен, однако юноша чувствовал, что пролежал в неудобной позе довольно долго. Ноги выворачивало, зубы стучали друг о друга, а про затекшие за спиной руки и говорить было нечего. Они давно уже онемели. Юджи их совсем не ощущал, да и попытки пошевелить пальцами оставались без результатов.       Понимание того, что он был все еще живой, пришло не сразу. В памяти мутными пятнами всплывали картинки стычки с Тао. От воспоминаний заболела голова, раны на которой давали о себе напомнить. Итадори не задумываясь шмыгнул окоченевшим носом. Больно. По всей видимости, его вновь сломали. Неудивительно. Больше поражало то, что после столь отчаянного и опрометчивого рывка на мужчину, юноша все еще оставался с непробитой головой. Сейчас затея избить врага собственной башкой выглядела поистине тупо. Юджи считал, что даже легко отделался, в некотором смысле. И ему несказанно повезло, раз Тао решил его всего лишь вырубить, а не всадить пулю в черепную коробку.       Итадори совсем не заметил, как кое-что изменилось. Тишина, о которой он так рьяно молил, наконец наступила. Молниеносное облегчение, а затем волнение, стремительно перераставшее в панику. Страх окутывал легкие, отчего они с жадностью качали воздух. Пульс подскакивал и бешено стучал не только меж ребер, но и в мозгу. Во вздымавшейся груди противно щемило. Будто что-то сдавливало сердце звериными лапами и впивалось в него острыми когтями, потроша до кровавых ошметков. Фушигуро молчал. Подозрительно долго, чем только усиливал опасения по поводу его жизни.       — М-Ме..гу…       Губы то растягивались в тревожной улыбке, то искажались в дрожащей линии. Юджи не слышал себя. Не слышал, сколько раз он немым голосом звал напарника в надежде на ответ. Будь то плач или крик. Пусть будет что угодно, только бы парень дал понять, что еще живой. Но на зов никто не откликался. Итадори продолжал жалобно звать подобно брошенному котенку, однако слух никак не смог уловить чужого голоса. Будто он исчез навсегда или даже никогда не появлялся. Мираж. Искусная иллюзия, что ввела мальчишку в заблуждение. Сомнения закрадывались внутрь, пробирались в глубины подсознания, укрепляясь на его подкорке. И все-таки Юджи находил в себе силы не обращать на них внимания, не теряя надежды услышать Мегуми. Он должен был быть жив. Он не должен был умирать. Еще ведь слишком рано. Однако никто так и не отозвался на его беззвучный шепот.       Замолкнув, парень оставался верен лишь мысли о том, что еще дышал тот человек, голос которого был столь желанным. Но вместо него слух резанул скрежет двери. Лежа на полу, юноша четко ощущал приближавшиеся шаги. Это не был Тао. Подошва не издавала громких чвакающих звуков и мерзкого скрипа. Это был кто-то другой.       — А вот и пропажа, — голос был незнакомым, но не враждебным. На подчиненного Наои его владелец смахивал едва ли, потому паренек не старался напрячь мышцы, чтобы быть наготове отразить удар исподтишка. Последние остатки сил были брошены на то, чтобы в очередной раз приоткрыть веки. За ту секунду, что успел рассмотреть склонившегося над ним человека, Итадори приметил крайне светлое пятно, напоминавшее очертания странной шевелюры. — Прием, папочка в здании.       «Боже, да выбери себе уже нормальный позывной», — прозвучало из аппаратуры, прикрепленной к уху.       — Ладно-ладно, уговорил, такое прозвище мне нравится больше, — смешок. — Одного я нашел. Ты там где копаешься?       Юджи почувствовал, как теплая ладонь коснулась его лица. Она смахнула мешавшиеся прядки со лба и почти что невесомо прошлась по щеке, оценивая раны. Затем пальцы чуть надавили на шею под челюстью, нащупывая пульс. Казалось, легкие прикосновения обжигали кожу. Настолько мальчишка успел замерзнуть.       «Надо было убедиться, что они клюнули на приманку и свалили оттуда», — динамик временами шипел и проглатывал окончания слов. — «Буду через минуту», — разговор прервался, и вновь повисла тишина.       — Нашли вы, конечно, на свои жопы приключений, детишки. Живой хоть? — еле заметный кивок. Сил что-либо произнести у Итадори не нашлось. — Вот и славно. Это главное, а с остальным мы разберемся. Не двигайся. Будет больно — ори, но не сильно, а то я оглохну.       Смысл болтовни Юджи улавливал с трудом. Незнакомец был до жути разговорчив, даже не имея рядом полноценного собеседника. Одно радовало: он не собирался убивать. Прочее же юношу не волновало. Хуже уж точно бы не стало. Так что он мысленно доверился мужчине, который, подхватив его под коленями и за плечи, с осторожностью поднял с сырой земли. Каждое движение отдавало болью, отчего Итадори скрипел зубами и морщил разбитый нос, раздражаясь еще больше и вызывая искренний смешок в максимальной близости от себя. Его бережно держали на весу, делясь обжигающим теплом, однако не прижимая слишком близко, опасаясь нанести еще больший вред.       — Молодец, что не помер. Теперь можешь расслабиться. Все уже позади, — последнюю фразу незнакомец произнес намного тише, но именно ее Юджи расслышал лучше всего прочего. Задней мыслью он все еще отказывался в это верить. Паренек успел распрощаться с жизнью, распрощаться со всеми близкими и родными ему людьми. Он ведь уже умер. Так почему же сейчас Итадори убеждали в обратном? Была ли это очередная злобная шутка судьбы или ему взаправду удалось остаться в живых? Спешить с ответом юноша не стал. Уж слишком много раз жизнь нарушала его планы и мечты. Потому пока он смиренно плыл по течению, не желая как-то вмешиваться в обстоятельства. Нужно было подождать, когда мутная и странная картинка чуть прояснится.       Слух вновь пронзил скрежет входной двери, а затем быстрые шаги, которые приближались, по всей видимости, через длинный коридор.       — Как он? — второй голос был взволнован и не отличался задором в отличие от первого. Подошедший оглядел тяжелую ношу и рукой пробежался около увечий, прикидывая на глаз, насколько все плохо.       — Жить будет. Не тормози, забирай мелкого. Надо валить, пока эти сволочи не вернулись.       — Ты уже нашел его?       Вместо лишних слов мужчина кивнул в сторону соседней комнаты, будто специально ничего не став произносить вслух. Смысл этого жеста подоспевший напарник понял лишь тогда, когда настежь распахнул дверь, ведущую в темное помещение.       — Твою мать… — на выдохе проговорил мужчина, застыв в проходе на несколько секунд. Увиденное, мягко говоря, повергло его в шок. Ошеломленный взгляд вернулся к напарнику. Они переглянулись и молча махнули головами. — Езжайте к доку. Мы приедем следом.       — Ага, на связи.       Двое попрощались, и Юджи быстро понесли прочь из этого злополучного места. Кашель сдавил больное горло, стоило кислороду попасть в организм. Привыкший к запаху крови и разложений, паренек почти что утонул в чистом воздухе. Легкие кололо и жгло от прохлады и свежести, заставляя ежиться и сжиматься в комочек на чужих руках. Ладонь искала за что можно было бы зацепиться, интуитивно хватаясь за края одежды в районе груди.       — Эй-эй, тише, не тяни. Иначе я упаду вместе с тобой, — негромко сказал незнакомец, после чего добавил: — Пришли. Давай-ка отцепляйся.       Мужчина открыл дверь автомобиля, припаркованного посреди захудалого переулка, и помог мальчишке расположиться на переднем сиденье, пристегивая его и откидывая спинку кресла немного назад. Не забыл он и про веревку на запястьях, перерезая ее карманным ножом. Первое, что почувствовал Итадори, было тепло и дикую слабость. В салоне дул горячий воздух, согревая окоченевшие ноги и лицо. Руки до сих пор неприятно выкручивало, но возможность хоть как-то двигать ими уже несказанно радовала. Через боль паренек пытался размять плечи, хмурясь от болевых импульсов в теле. Со стороны водителя плюхнулся незнакомец и захлопнул за собой дверь. Грохот больно ударил по мозгам, отчего мальчишка машинально скривился в лице, поморщившись.       — Извиняюсь.       Щелкнул ключ зажигания. Тихо заревел под капотом мотор. Юджи укрыли снятым с плеч большим пиджаком по самый подбородок. Он вкусно пах чем-то сладким, но не приторным, ненавязчивым.       — Так будет теплее. Хочешь пить? — протянутая бутылка воды выглядела соблазнительно, только вот хоть как-то двигать челюстью было ужасно больно. Горло саднило, пересохшие губы потрескались до кровавых полос. Парень слабенько мотнул головой. В другой раз. — Не против музыки? — мужчина и не думал прекращать заваливать мальчишку расспросами, получая взамен невнятные кивки. Благо, он и без слов понимал неразговорчивого собеседника.       Из колонок полилась знакомая мелодия. Джаз. Он навевал воспоминания о Джунпее. И каким-то чудом мысли о друге потихоньку успокаивали. Они помогали абстрагироваться и не осознавать до конца то, что с ним произошло, спасая от смертоносного цунами из паники и тревоги. Когда Итадори оправится, то обязательно наведается к Ёшино в гости и устроит ночной киномарафон. С их последних посиделок, казалось, прошла целая вечность. Необходимо было забыть о случившемся кошмаре, заменить его в памяти чем-то приятным. И друг мог помочь в этом как никто другой. Уголки губ дрогнули в улыбке. Юджи словил себя на мысли, что очень сильно скучал по Джунпею.       Черный автомобиль плыл по улицам города. Классика жанра, сочившаяся из проигрывателя, убаюкивала. Заледеневшие ладони постепенно отогревались под теплым пиджаком. Как только они тронулись с места, водитель не произнес ни слова. Либо не желая и дальше мучать парнишку болтовней, либо всецело сконцентрировавшись на дороге. Широкая рука, сжимавшая руль, плавно покручивала его, стараясь не делать резких разворотов на перекрестках и не тревожить этим пассажира. Тем не менее, машина быстро скользила по столичным дорогам, искусно обгоняя иномарки и не застревая в пробках. Она будто сливалась воедино с жизненным потоком Токио, тайком пробираясь по его венам. Становилась в ночи невидимой и неощутимой, избегая всяческие преграды на своем пути. Лишь мерцавшие огни, отражавшиеся на покрашенном металле, слегка выдавали ее местонахождение. В основном же автомобиль скользил подобно гладкой черной змее. Быстро и не давая разоблачить себя среди городских джунглей. Покатайся они так еще полчаса, Итадори бы уснул крепким сном, однако вскоре они остановились и с его стороны подул морозный ночной воздух.       — Конечная. Разрешите вас проводить, — протянутая ладонь не стала дожидаться какого-либо ответа, а тут же зашла Юджи за спину, приподнимая того с кресла. Вторая рука снова подхватила под коленями. С небольшим рывком и не без шипения юношу подняли с насиженного места, унося с собой в незаметный на первый взгляд проход между нагроможденными в переулке домами.       Мужчина резко перепрыгнул несколько ступенек и открыл ногой тяжелую дверь, оказываясь внутри светлого коридора. Свет от старых продолговатых ламп на потолке раздражал, потому Итадори отводил взор и жмурился, цокая языком. К счастью, пытка закончилась спустя несколько секунд, когда войдя в очередную дверь, освещение стало намного мягче и не так слепило покрасневшие глаза. Внезапно нос уловил специфический знакомый запах, от которого по телу пробежали мурашки. Он довольно долго отвыкал от него, старался подавлять в себе тревогу, связанную с ним, однако те давние попытки с крахом обрушились, стоило вновь учуять аромат медикаментов. Едкий. Резкий. Напоминавший о больнице, где долго лежал Чосо после нападения каких-то ублюдков. В груди вспыхнуло чувство страха. Ощутимую дрожь, исходившую от паренька, мужчина предпочел связать с полученными ранами, из-за чего быстрее пытался усадить Юджи на стоявшую у стенки больничную кушетку. От тяжести ее колесики жалобно скрипнули.       Подняв глаза, чтобы наконец увидеть спасителя, вместо него юноша наткнулся на женщину. Она была облачена в помятый врачебный халат, небрежно свисавший по бокам, и стояла совсем близко. Резко стало некомфортно. Мальчишка вжался пальцами в края койки, словно она могла его защитить от непонятного взгляда напротив. Он был не сказать что мертвый, такой взгляд Итадори уже вряд ли перепутал бы с чем-то, скорее опустошенный, лишенный некой жизненно важной искорки. А темные впадины под глазами только подтверждали его мысли.       — Юджи ведь? — спросила женщина. На удивление, голос никак не вязался с ее внешним видом. Он казался намного живее, чем его обладательница, что повергло парня в самый настоящий шок. — Годжо, я все еще жду ответа, на кой черт док выдернул меня сюда по твоей просьбе, — нотки раздражения трудно было не заметить. Видимо ей доставляло мало удовольствия торчать в четырех стенах, покрытых белой давящей плиткой.       Незнакомец, которого звали Годжо, присел рядом с Юджи и, скрестив руки на груди и вытянув в силу своего высокого роста ноги, с усмешкой склонил голову набок. Спешить с ответной репликой он не собирался.       — Док лишь кратко объяснил по телефону, что нужна моя помощь. Только вот с какой стати я?       — По старой дружбе? — неспеша проговорили по левую сторону от парнишки.       — Та всралась мне твоя дружба, — фыркнула женщина, несильно ударив Годжо по плечу скрученным стетоскопом. Тот театрально скорчился от боли вселенского масштаба и потер место удара. Представление вызвало лишь закатанные глаза и недовольное ворчание. — Я не обязана подрываться среди ночи по каждому твоему зову. Может меня дома любовник ждет.       — Ой, да тебя там максимум кот на облеванном ковре дожидается, — ляпнул мужчина, за что отхватил новую порцию избиений. На этот раз стетоскоп прошелся по нему со звонким хлестом, от которого Годжо даже подскочил с места. На лице женщины появилась довольная улыбка.       — Сёко, чтоб тебя… — договорить мужчина не решился, завидев поднятый наготове инструмент. — Тц, лучше осмотри ребенка. Зря что ли любовника киданула, — последняя фраза была интеллигентно пропущена мимо ушей, иначе бы на одного живого в этом помещении стало бы меньше. Покончить с болтуном не давал лишь свидетель в виде парнишки, которому на сегодня явно было предостаточно потрясений.       — А Нанами сам не мог с этим справиться?       — У него есть задачка посерьезнее, — до сих пор задорный мужской голос мгновенно стал стальным и холодным. Такая быстрая смена настроения вызвала у женщины некое недоумение, однако потом к ней словно пришло осознание. Сёко понимающе кивнула. Больше тему столь срочного приезда она не поднимала, переключив все внимание на мальчика.       Итадори сидел перед ними молча и не поднимая глаз. То ли из-за усталости, то ли из-за гложущих его голову мыслей. Вслушиваясь в обрывки диалога и вычленяя из них что-то ценное для себя, юноша внезапно вздрогнул. И причиной стали женские ладони, что аккуратно ощупывали его лицо.       — Где Мегуми?       — Он живой, — кратко и чересчур быстро ответил Годжо. Реплика выглядела неестественно, будто ее заучивали по пути сюда, без остановки прокручивая в голове. Сёко интуитивно обернулась к другу. Ее заинтересованность еще больше заставляла волноваться. Возможно, мужчина что-то недоговаривал. Приметив напряжение обстановки, он вскользь добавил: — Гето о нем позаботится. И с Нанами мы договорились.       — Расскажешь, что произошло? — с осторожностью спросила Сёко, поглядывая то на Годжо, то на Юджи. С последнего она скорее считывала реакцию на ее фразу, чтобы понять, не хотела ли она слишком много. Видя состояние мальчишки, был невелик шанс того, что паренек согласится вновь окунуться в произошедшее, прислушиваясь к рассказу со слов мужчины. Однако Итадори молчал, не выпуская из пальцев край кушетки. Он не показывал ни согласия, ни запрета на разглашение истины, потому решение полностью легло на плечи Годжо. С его уст слетел тяжелый многозначительный выдох. Он всерьез задумался над вопросом. Подруга же не подгоняла, терпеливо выжидая ответа.       Вата, смоченная спиртом, оттирала засохшие кровавые разводы и проходилась вокруг ран. Даже при всей четкости действий, легче Юджи этого не переносил. Лицо жутко щипало и чесалось, а раздраженные глаза опять наполнялись слезами, причин которым было предостаточно. Хорошо это или плохо, однако удовлетворять интерес женщины Годжо не набрался сил. Хотя нет, не совсем. Большую роль в принятии окончательного варианта сыграло состояние Итадори. Мужчина решил не втыкать раскаленные игры в свежие раны своим пересказом. Ему и так прилично досталось. Единственный адекватный выход из этой ситуации Годжо видел только в прикрытом рте и откладывании разговора на момент, когда рядом не будет Юджи.       — Порез придется зашить, — сухо отчеканила Сёко, очистив лицо от грязи и закончив со ссадинами поменьше. Кривоватая полоса, проходившая через переносицу, все еще слегка кровоточила. Просто так ее оставлять было нельзя, иначе был риск подхватить инфекцию. Вкрадчиво объясняя мальчишке возможные последствия при нетронутом порезе, женщина надеялась, что он все-таки согласится на небольшую операцию и еще немного поджать зубы. Насильно заставлять изувеченного ребенка и дальше терпеть у нее не поднималась рука, которая в привычной жизни при любом раскладе оставалась твердой и непоколебимой. — Я обработаю его лидокаином. Он частично снимет боль. Согласен?       Желанием в таком юном возрасте обзаводиться шрамом на пол-лица Итадори не хвастался. То были не мелкие светлые черточки, что с детства остались на его руках и ногах, и даже не небольшие шрамы, оставшиеся на теле после выяснений отношений с Накано и его компанией. Все они были скрыты под одеждой, спрятаны в дальних уголках и не бросались в глаза. Этот же будет напоминать ему о случившемся каждый гребаный день, как только юноша подойдет умыться к зеркалу. Юджи сразу будет вспоминать о том, с каким остервенением звал Мегуми, с каким ужасом смотрел на закрытую железную дверь, с каким тревожным замиранием сердца улавливал очередной обезумевший крик за стеной. Он стал живым напоминанием самому себе о том, насколько может быть бесценна человеческая жизнь и с какой пугающей легкостью с ней возможно расстаться. Немые доказательства того не один час пролежали рядом с ним, окутывая запахом крови и гнили.       Вспомнив парня с пустыми глазницами, Итадори прикрыл ладонью рот, предотвращая рвотный позыв. В горле неприятно запершило. Сглотнуть накатившее чувство удалось с огромным трудом, однако остаток его въелся в кончик языка. Юноша скривил гримасу отвращения и подавился кашлем. Предложенный стакан прохладной воды жадно осушили, несмотря на боль при каждом глотке. Надо было хоть чем-то подавить накатившую тошноту.       — Я могу дать тебе немного времени прийти в себя, — женская ладонь легла на плечо и подбадривающе сжала.       — Не надо, — тихо произнес Юджи.       Чем быстрее он решился бы на финальный заход, тем быстрее бы закончилась эта пытка над обессиленным телом. Итадори слишком устал, чтобы откладывать это на потом. Ему хотелось спать, хотелось принять душ и смыть въевшийся в кожу за столько времени трупный запах. Еда не так привлекала. Живот еще мутило и вертело от тревоги. Сильнее хотелось тепла. Прижаться к горячей батарее и забрать как можно больше. Пусть пальцы уже отогрелись, пусть дрожь от холода на спине почти не ощущалась, внутренний голос умолял укрыться в теплом коконе и впасть в спячку. Желательно до весны забыться глубоким сном и перестать испытывать чувство тревоги. Юджи всего-навсего нуждался в отдыхе после пережитого кошмара.       — Тогда приляг. Я скажу, как все подготовлю, — Сёко помогла опуститься на кушетку, снимая перед этим потрепанную красную толстовку. Она была вся заляпана кровью и грязью. Такую разве что оставалось выкинуть в мусор. — Годжо.       — Чегось? — отозвался мужчина, до сих пор молча подпиравший стену и наблюдавший за парой издалека.       — Подсобишь?       — Не, это уж как-нибудь без меня, — быстро протараторил друг, лишь завидев в чужих ладонях изогнутую иглу. Его рефлекторно передернуло. Он не был любителем присутствовать на подобных врачебных мероприятиях, хотя сам вполне мог заниматься чем-то подобным немного в другой стезе не поведя и бровью. Со стороны это выглядело довольно иронично.       Стук в дверь прервал их диалог. В дверном проеме показалось новое лицо. Юджи удалось приметить только черную макушку с небрежно подвязанным хвостом. Завидев заявившегося, Годжо вытолкнул его большой ладонью в коридор и скрылся следом за ним, сбегая от уговоров Сёко помочь.       — Ну, что там? — в тот же миг начал расспрос мужчина.       — Выйдем покурить.       Лицо Гето выражало смесь малопонятных эмоций. Он был поникшим, с поджатыми губами и изредка дергавшейся бровью. Подобное за напарником доводилось наблюдать нечасто, оттого продолжительное молчание подливало масла в огонь. Затишье перед бурей, другого бы сравнения Годжо не подобрал. Именно так он ощущал весь путь на улицу, неспешные попытки подрагивающих пальцев выцепить из пачки сигарету, бесчисленные чирканья колесика зажигалки, огонек которой задувал сильный ветер. Без пиджака, оставленного рядом с Итадори на всякий случай, мужчина вжимался головой в плечи, спасаясь от пронзительных порывов ветра. Погода в последнее время не радовала от слова совсем.       Зажженную наконец сигарету напарник задумчиво крутив меж пальцев, так и не сделав ни единой затяжки. Не желая в пустую переводить табак, Годжо обхватил чужое запястье и поднес его к своим губам, глубоко затягиваясь едким дымом. Он должен был помочь справиться с витавшим вокруг напряжением, однако никотин был слишком слаб перед лицом жестокой жизни. Увиденное, при всей привычке, набитой годами, будет еще долго всплывать в памяти не самым приятным воспоминанием. Гето нервно повел плечами и закурил, выпуская тонкую струю дыма через ноздри и вскидывая подбородок. Небо над головой казалось бескрайним. Оно всегда виделось ему бездонным омутом, в который страшно было попасть. Он вызывал тревогу, но в то же время завораживал своей пугающей красотой. Манящей. Пленительной. Такой недосягаемой. Картина, написанная густой маслянистой черной краской, помогала отвлечься от реальности, ненадолго забыться в ином мире и дать сознанию перевести дыхание.       Понимая долгое молчание, Годжо не стал его прерывать. Наоборот, встал поближе и также устремил взор на раскинувшееся в вышине полотно. Оно и правда давало возможность временно отключить голову. Разглядывать, как искусно рассыпаны на нем миллионы звезд. Как смотря все дольше в бездну, бездна начинала смотреть в тебя, играя на струнах души волнительную мелодию. Она чудесным образом дарила успокоение, хоть и не забирала его полностью.       — Насколько все плохо? — вновь спросил Годжо. На ответ он не сильно рассчитывал, однако попробовать все-таки рискнул. Переживания за мальчишку все еще не отступали.       — Им пока не лучше видеться, — непривычно тихий голос и пустой взгляд напротив.       — Я понял.       — Не забудь отзвониться, — чуть различимо прошептал Гето, бросая истлевший окурок на асфальт. — На том проводе наверняка заждались.