Сны

      На этот раз целители не собирались выпускать пациентку из своих цепких рук до полного выздоровления, а оно, учитывая повторную черепно-мозговую травму всего через две с небольшим недели после первой, откладывалось на внушительный срок. Поэтому Новый год Гермиона встречала здесь, в стерильно-белой палате, слегка оживленной лишь нарядным венком из еловых ветвей, который притащил ей Гарри, и роскошным букетом кремовых роз. От Блейза Забини.       Гарри приходил к ней каждый день. Он приносил ей фрукты, сладости и любимую еду, и осторожно, словно она была хрустальной, рассказывал новости.       Применением Непростительного на Малфое Нотт развязал аврорату руки, чем Поттер воспользовался без малейших колебаний. Под веритасерумом Теодор рассказал обо всем – и об их романе с Асторией, который они возобновили два года назад, и о ненависти к Малфою, которая родилась тогда, когда тот посмел сделать предложение девушке, которую Нотт считал своей – и получил согласие. Вся дальнейшая история была больше о ненависти, чем о любви – его юношеское увлечение Гринграсс давно поутихло, так и не разгоревшись в пламя чего-то большего, но Астория была красива и весьма убедительна, и он решил поддержать её в намерении добиться развода. Поддержка быстро перетекла в активные действия, став чем-то намного более личным, и Нотт уже не смог остановиться. Неудавшаяся попытка похищения Скорпиуса в зоопарке, о посещении которого он узнал все от той же Астории, временно охладила его пыл, заставив планировать свои действия вдумчивее. И ему все удалось бы еще тогда, с метлой, если бы не Гермиона. Да и с зельем он отлично все рассчитал – казалось, сама судьба послала ему эту Мерлином забытую книжку, которую Астория прихватила из мэнора просто так, по случаю, ему в подарок, зная о его увлечении зельеварением. Никто никогда не слышал о зелье Вечного сна, и Нотт был уверен, что антидот будут искать годами – но и тут грязнокровка ему все испортила. Как запасной вариант он рассматривал обратиться в гувернантку и придушить мальца собственными руками – но Грейнджер, сама того не зная, обыграла его и здесь.       Нотту легко было попасть в мэнор благодаря личному эльфу Астории, которая опрометчиво единожды дала приказ слушаться Нотта во всем и не подумала его отменить. Так что, если лестницу зачаровал лично он, то для того, чтобы снять заклятие приклеивания с мебели, ему даже не пришлось пробираться внутрь.       Когда Теодор узнал от домовика, что грязнокровка выжила, он пришел в такую ярость, что несколько раз проникал в мэнор только затем, чтобы лично закончить начатое – но чертов Малфой, как верный пес, сидел у её постели каждую ночь, а днем было слишком легко попасться кому-нибудь на глаза. Когда до него с опозданием дошло, что можно не тратить время на девчонку, а навестить малфоевского щенка, было уже поздно: она пришла в себя и зачаровывала его дверь Воющими чарами каждый вечер, не оставляя никаких шансов войти незамеченным.       И тогда Нотт придумал, как ему казалось, идеальный план. Империус на Малфоя, о котором он даже не вспомнит, зато запомнит во всех деталях, как отшвыривает Оглушающим в стену собственного сына – и Астория в качестве свидетеля, которая подтвердит все виденное своими глазами. Никто не станет возиться с бывшим Пожирателем смерти, в чьем доме едва не попрощалась с жизнью героиня войны. Даже если бы Малфой откупился от Азкабана, развод и лишение ребенка превратили бы его жизнь в ад. А от сопляка можно избавиться потом в любой удобный момент.       Он не учел одного: Гарри Поттера, который точно знал способ, которым можно покинуть Малфой-мэнор, когда все иные пути закрыты. Поэтому после того, как оказались сняты чары приклеивания, наложенные домовиками, он получил нужное ему подтверждение – только ошибся в заказчике. К защите мэнора добавили еще одно несложное заклинание, обнаруживающее эльфийскую магию перемещения, и, как только чары сработали, оповестив о том, что в мэнор кто-то перенесся, дежурный аврор немедленно отправился на поиск нарушителя, а Гарри с Мелиссой поспешили на помощь – но все они опоздали. Сбежать Теодор не успел, так как после оповещения мэнор накрыли антитрансгрессионным щитом, непроницаемым ни для чего, даже для порталов и эльфийской магии. Но вот для всего остального времени оказалось достаточно, и Мерлин знает, чем бы все закончилось, если бы не Гермиона…       Астории обвинений предъявлять не стали. Гарри был уверен, что нашел бы, как привлечь к ответственности и её напару с любовником, тем более что память предыдущей гувернантке стерла именно она - миссис Перкинс весьма некстати обнаружила свою осведомленность в наличии у Астории связи на стороне. Но вмешался Малфой, приведя с собой целую свору адвокатов, и гриффиндорец счел за благо не связываться с ним лишний раз, помня о том, что и у слизеринца есть козыри в рукаве.       Однако все произошедшее не прошло бесследно: не успели отгреметь новогодние фейерверки, как все газеты взорвались сообщениями о сенсационном разводе в семье Малфоев. Из статьи в статью перетекали одни и те же подробности о том, что единственный наследник рода по соглашению сторон оставлен на воспитание отцу, а бывшая миссис Малфой получила весьма впечатляющую выплату, поместье в Провансе и парижскую квартиру – что, впрочем, не шло ни в какое сравнение с общим состоянием Малфоя, оставшимся при нем.       Поговаривали разное. Самой популярной была версия о том, что Малфой поймал жену с любовником, и бульварные листки вовсю развлекались, подбирая кандидата на роль разрушителя семьи, но никто из них ни на дюйм не приблизился к правде. К чести Малфоя, тема его личной жизни не всплыла ни разу, и ни о таинственной мисс Спэрроу, ни тем более Гермионе Грейнджер никто не упоминал.       Гарри рассказал ей примерно две трети из всего этого. Он ни словом не обмолвился о том, что Нотт неоднократно возвращался в мэнор добить её, и только присутствие Малфоя его остановило. Ничего не сказал о том, какую роль в свободе Астории сыграл её уже бывший муж. И, конечно, не от него Гермиона узнала о разводе десятилетия, который в одно мгновение затмил их расставание с Роном: пациентам исправно приносили свежую прессу, чтобы не скучали, а молоденькие помощницы целителей порой оказывались неуместно болтливы. Она понимала мотивы друга: он берег её, как мог, но от того, что имя Малфоя буквально витало вокруг все эти дни, и только он хранил молчание, было отчего-то нестерпимо больно. Как будто он считал её инвалидом, в чем-то ущербной, безнадежно сломленной, и боялся, что от лишнего упоминания сероглазого блондина она рассыпется на кусочки. И, что самое паршивое – наверное, в чем-то он был прав.       Сюрпризом стал визит Забини. Он проскользнул в дверь палаты на третий день, когда Гермиона задумчиво рассматривала длинные, отросшие больше прежнего и уже возвращавшиеся к привычным волнам светлые пряди, рассыпанные по плечам. Линзы давно были безжалостно выброшены вместе со всем сопутствующим хламом, ресницы постепенно осыпались сами собой, а все прочее растворилось без следа - и лишь высветленные химически волосы продолжали безжалостно напоминать ей о Мии Спэрроу. Девушке, которая разрушила её жизнь – но все-таки спасла чужую.       Забини был последним, кого она ожидала увидеть здесь, особенно – с огромным букетом цветов в руках. Гермиона так и замерла с открытым ртом, пока он вальяжно прошествовал к её кровати и расположился на жестком стульчике для посетителей, словно это было по меньшей мере роскошное антикварное кресло. - Паршиво выглядишь, Грейнджер, - сообщил он ей вместо приветствия. - Да уж получше, чем бывало, - криво усмехнулась Гермиона. - Не могу не согласиться, - ответил, подумав, Забини, отгоняя воспоминание о том, как она, мертвенно-бледная и иссохшая, лежала без чувств на кресле в той маленькой тесной квартирке. - Если с комплиментами ты закончил, можешь переходить к основной программе своего визита, - предложила девушка. - Ах да, - спохватился Блейз, и опустил букет на тумбочку. - Это тебе. - Зачем? - выгнула бровь Гермиона. - Не зачем, а за что, - поправил её итальянец. - Точнее, за кого. За Скорпи. Я знаю, что это банально и пошло, но так уж случилось, что мне наверняка известно, что бриллиантами я получу по морде, а тащить сюда весь ассортимент книжного магазина как-то глупо. Я бы купил тебе магазин, но слышал, что ты собираешься переехать. - Собираюсь, - кивнула она. - Как только меня отсюда выпустят.       На несколько мгновений повисла тишина. - Я так понимаю, он знает? - тихо спросил Блейз, что-то напряженно высматривая за окном. - Знает, - ответила Гермиона, и отвела глаза, смаргивая моментально набежавшие слезы. - А про… про ребенка знает? - Нет, не знает, - покачала головой она. - Почему?..       Гермиона молчала. Ей казалось, что ответ был очевиден, и было довольно жестоко со стороны Забини заставлять её произносить его вслух. - Он заперся в своем мэноре, как принцесса в башне, - между тем отстраненно произнес Блейз. - Закрыл все камины, трансгрессию, даже ворота запер. Не отвечает на письма. Я даже Патронуса отправил на всякий случай. Ножками к нему пришел. А мне навстречу вышел домовик, важный такой, и говорит: “Хозяин велел передать, чтобы мистер Забини отправлялся в ту задницу, в которой был его язык все это время”. Кажется, я потерял друга, Грейнджер. - Он простит тебя, - вздохнула она. - Когда-нибудь простит. Расскажешь ему о том, как я вынудила тебя дать клятву, и он охотно обвинит меня еще и в этом. - Из-за моего молчания он потерял женщину, которую любил всю жизнь, - горько усмехнулся Забини. - Нет, - покачала головой Гермиона. - Ты здесь ни при чем. Теперь он все знает, и что?.. - Он не пришел, - полувопросительно произнес Забини. - Нет, - Гермиона подняла лицо вверх, к потолку, как будто надеялась, что выкатившиеся из глаз слезы вернутся обратно. - Он ненавидит меня теперь, Блейз. Я разрушила его веру в то, что существует идеальная женщина, которая достойна его любви. Оказалась недостойна, - она всхлипнула и вымученно рассмеялась. - Как бы то ни было, Грейнджер, - помолчав, сказал Блейз. - Я благодарен тебе за все, что ты сделала для Скорпиуса. Куда бы ты ни уехала, если тебе что-нибудь понадобится – только попроси. Я твой должник. - Запомню на будущее, - сквозь слезы улыбнулась Гермиона.       Господи, какой слабой она стала!.. Плачет от любого пустяка, плачет перед слизеринцем, чужим, по сути, человеком… плачет, и даже не стыдится своих слез. - Назови его в мою честь, - подмигнул Забини, обернувшись уже в дверях. - В крестные ты наверняка позовешь Поттера, так что даже не напрашиваюсь, но имя в мою честь меня вполне устроит. - Обойдешься, - рассмеялась Гермиона, на этот раз легко и искренне. - Еще не хватало поминать тебя по сто раз на дню. - Тогда пусть будет второе имя, - ничуть не смутился он. - Особенно девочке хорошо подойдет, - ядовито заметила Гермиона, и на этой ноте они распрощались.       После Нового года зашел Кингсли Бруствер, которому Гарри между делом осторожно сообщил о её намерении уволиться. После получасового допроса с целью выяснить, что произошло и с чего вдруг Гермиона решила уехать, Кингсли наконец оставил её в покое, взяв твердое обещание обратиться к нему, если понадобится любая помощь, и уклончивое – подумать о том, чтобы все-таки остаться.       Больше к ней не приходил никто.       Не приходил.       Не навещал.       Не присылал писем.       Нет, было одно – уведомление от банка “Гринготтс” о зачислении пятидесяти тысяч галлеонов на её счет. На счет Гермионы Грейнджер. Она методично изорвала его на мелкие клочки, а потом сожгла ко всем чертям. А потом не плакала - выла в подушку, чтобы не было слышно снаружи, до тех пор, пока сознание не отключилось.       Но писем от него не было.       Даже крохотной записки с коротким “спасибо”. Он мог бы хотя бы сказать спасибо за сына, разве нет?.. Но, видимо, она потеряла в его глазах право даже на такую простую и невинную вещь, как благодарность. Что ж, какие бы еще вопросы она ни хотела задать ему – молчание было самым откровенным и красноречивым ответом на любой из них.       Её вещи из Малфой-мэнора забрал Гарри. Хозяин дома мог закрыться от всех – но не от всевидящего Министерства, и Поттер беззастенчиво этим воспользовался, явившись через камин без предупреждения. Домовик появился перед ним моментально, и уже открыл рот, чтобы выпроводить незваного гостя, но услышав, что тот явился за вещами гувернантки, захлопнул его и исчез, видимо, торопясь получить одобрение хозяина. И больше не появился – что Гарри предпочел считать согласием. Он возился добрых два часа, потому что так и не научился складывать вещи аккуратно с помощью магии, а то, как он умел это делать, едва ли могло быть одобрено Гермионой. Ему пришлось прибегнуть к помощи эльфа, чтобы отсортировать личные книги Гермионы от тех, что она взяла из библиотеки. Когда он уже заканчивал, в дверях появился маленький светловолосый мальчик, и Гарри едва не выронил из рук все, что в них было. - Вы – друг мисс Спэрроу? - вежливо поинтересовался Скорпиус тем же самым тоном, каким обратился к нему когда-то в кафе, но то, как крепко он сжимал в руках свою игрушку – маленького китайского огненного дракона, с головой выдавало то, как непросто ему давалась эта вежливость в этот раз. - Да, я её друг, - не нашелся с другим ответом герой магической Британии. Конечно, мальчику не сказали, что его нянькой последние полгода была сама Гермиона Грейнджер. Но, возможно, когда-нибудь он расскажет ему об этом. - Почему она ушла? - требовательно спросил малыш, сверля его фамильным малфоевским взглядом, и на этот раз Гарри не нашел, что сказать. - Она оставила мне письмо, где написала, что любит. Почему она ушла, если любит? Разве, когда любят, уходят? - серые, как у отца, глаза наполнились слезами, а нижняя губка задрожала. - Понимаешь… - Гарри плюхнулся на кровать, удрученно зарываясь рукой в волосы по давней привычке. А потом приглашающе похлопал по свободному месту рядом с собой. – Иди сюда. Это довольно сложно объяснить, когда ты стоишь в дверях.       Мальчик чуть помедлил, но потом, покрепче сжав в руках дракончика, все же подошел и сел на предложенное место. - Понимаешь… - задумчиво повторил Гарри, пытаясь представить, что он мог бы сказать своему сыну в подобной ситуации. - Миа… она очень любит тебя. И никогда не перестанет любить. Как бы далеко она ни была, ты всегда будешь в её сердце. А она – в твоем, прямо вот тут, - и он легонько коснулся его груди. - Иногда бывает так, что дорогие нам люди не могут быть рядом, даже если хотят этого всей душой. Но, пока ты помнишь о них – они навсегда остаются с тобой. - Но почему Миа не может остаться? - упрямо спросил малыш, глядя на Гарри широко раскрытыми глазами. - Если она на самом деле этого хочет? И если я хочу?.. - Иногда люди не могут делать то, что они хотят, - с сожалением ответил Гарри, - не потому, что недостаточно сильно хотят. А потому, что иногда одного только желания недостаточно. Обстоятельства иногда сильнее наших желаний. Миа была с тобой, чтобы тебя защитить – и теперь ты в безопасности. У тебя есть папа, который тебя очень-очень любит, а Гер… Миа теперь нужна другому малышу, у которого никого нет, кроме неё. Это не значит, что она любит тебя меньше. Просто сейчас она нужнее в другом месте. - А я… когда-нибудь еще увижу её?.. - с надеждой спросил Скорпиус. - Ну, когда она перестанет быть нужной там?.. - Возможно, - улыбнулся Гарри. - По крайней мере, я буду очень-очень этого ждать и надеяться, что она когда-нибудь вернется. - Миа сказала мне, что иногда хорошо, если у тебя чего-то нет, - задумчиво проговорил Скорпиус. - Ведь, когда все есть, человеку не о чем мечтать. Я тогда грустил, что папа не купил мне дракона, которого я хотел. И вот, - он протянул игрушку Гарри, чтобы он мог рассмотреть её поближе, - она подарила мне на Рождество. Я знаю, что это она, а не папа. Там было еще письмо. И я обрадовался. Очень. А потом папа сказал, что Миа больше не придет, и я хотел выбросить его. Зачем мне дракончик, если она больше не придет?.. С кем я буду в него играть?.. Никто больше со мной не играл, а папа опять нашел какую-то скучную миссис, которая только и твердит про правила… - мальчик всхлипнул, больше не сдерживая слез. - А Миа тогда еще сказала, что если чего-то очень сильно хочешь, то это обязательно сбудется, когда придет время. Она же не обманывала меня, правда?..       Гарри совсем растерялся. На него смотрели серебряные, искрящиеся от слез глаза, с такой верой, такой надеждой, которую он просто не мог, не имел права разрушить. Но и обещать несбыточное… хотя ему всего пять лет. Кто знает, как могут пересечься их пути в жизни?.. В конце концов, Гермиона скоро станет матерью брата – или сестры - этого мальчика, так что кто может знать?.. Уж точно не он. - Конечно же, нет, - тепло улыбнулся Гарри и обнял малыша за плечи, прижимая к себе. - Если это действительно настоящее, искреннее желание, от всего сердца, оно обязательно сбудется, если постараться. Мы же волшебники, не забыл? И если ты чего-то очень-очень сильно захочешь, магия может помочь твоему желанию исполниться, и притянет нужного человека в твою жизнь, - тут Гарри вспомнил о признаниях Малфоя в его кабинете, о том, как он долгие годы запирал в себе свои чувства и желания, и каким неожиданным путем они сбылись, и усмехнулся горькой иронии ситуации. - Хотя, возможно, это произойдет совсем не так, как ты себе представлял. Главное - верить. Она всегда в меня верила, знаешь. Всегда, даже тогда, когда не верил больше никто. А ты можешь верить в неё.       Они сидели некоторое время в обнимку в тишине, и в этом молчании было намного больше, чем можно было выразить словами. Когда Гарри заметил, что слезы перестали капать на серые брючки мальчика, а щеки высохли, он предложил Скорпиусу помочь ему, и сумку они закончили собирать вместе.       И оба не подозревали, что у их разговора был еще один слушатель, который направлялся сюда, чтобы забрать сына, но, так и не решившись в последний момент войти, тихо ушел, как только голоса умолкли.