Мистер Грегори Гойл

Это никогда не закончится, и Грегори Гойл понимал это так отчетливо, что порой ему становилось страшно. Внутри зрела горькая горячая обида, угрожая рано или поздно выплеснуться на всех вокруг, затопить яростью и отчаянием. "Самый страшный враг, самый первый враг - ты сам, - так всегда говорила ему матушка, так наставлял отец в те минуты, когда Грегори не мог совладать с собой и поддавался гневу. - Если ты не способен победить самого себя, значит, ты слаб и даже не пытайся одолеть тех, кто вокруг тебя. С другой стороны, те вокруг, кто даже не приступает к борьбе с демонами внутри себя, - еще слабее тебя. Просто помни это". Наверное, лишь эти наставления помогали Грегори держаться, когда он вновь и вновь собирал разбросанные и испорченные вещи, стирал неприятные надписи со школьных эссе, порой восстанавливая загубленные домашние задания едва ли не из трухи. Когда штопал изодранные мантии, когда собирал воедино поломанные перья, оттирал испорченные ингредиенты и снова и снова варил для себя хозяйственные составы. Сращивая резаные дыры на кожаных ботинках, Грегори Гойл улыбался, словно бы давно находился по ту сторону добра и зла. Его травили. Разумеется, та поездка на школьном поезде не могла пройти даром. Когда Гарри так и не очнулась после нападения дементора, Грегори не смог оставить ее в одиночестве, не смог даже доверить ее лучшим друзьям - нет, он был рядом с Гарри, крепко сжимал ее ладошку, отчаянно вслушиваясь в неровный пульс, до тех пор, пока к девочке не подбежала школьная медсестра. Разноцветные лучи медицинских заклинаний взрезали воздух, наполнили его гудением, Гарри чуть заметно шевельнулась, маленькая слезинка прочертила длинный след на запыленной щеке, вздрогнув, девочка непонимающе распахнула мутноватые зеленые глаза. Лишь тогда Гойл смог оторваться от Гарри, лишь тогда отошел от нее на несколько шагов и замер на месте, напоровшись на взгляд своего декана, как олень на яркий свет посреди дороги. - Смотрите-ка, сколько людей тут переживают о хрупком здоровье мисс Поттер, - язвительно скривил губы, сказал профессор Снейп, и Гарри тут же вскочила, вспыхнув алым. - У меня не хрупкое здоровье! Отпустите меня, все уже в порядке! Со мной все хорошо! - Куда же ты, дорогуша! - запричитала мадам Помфри. - Я думаю, тебе стоит провести эту ночь в больничном крыле, а то мало ли что! Подумать только! Дементоры в школе! О чем только думает министр! Девочки в этом возрасте такие ранимые, такие уязвимые! - О да, конечно, - язвительно отозвался декан. - Поверьте, министру об этом сообщили, и он по-прежнему уверен, что поймать убийцу гораздо важнее, чем сохранить хрупкое здоровье некоторых девочек и мальчиков. Грегори выдохнул, попытавшись расслабить сомкнутые в тонкую полоску губы. Толпа вокруг Гарри потихоньку начала расходиться, студенты делились друг с другом впечатлениями и произошедшем в поезде. Слизеринцы хихикали, как будто бы сами не были перепуганы до полусмерти, и Грегори с отчаянием думал о том, что притворяться больше не сможет. Его видели рядом с Гарри и не преминут этим воспользоваться. Юноша сделал несколько глубоких вздохов а затем затрясся еще сильнее: дементоры останутся возле Хогвартса до тех пор, пока Сириус Блэк не будет пойман, и даже декан ничего не сумел с этим сделать. Впрочем, кроме случая в поезде, дементоры никак не досаждали школьникам, зато вот издеваться над Гойлом им никто не мешал. Его вещи портили едва ли не каждый день, и он выучил столько хозяйственных заклятий за это время, чтобы никто не догадался, что происходит нечто плохое, что даже на обычных занятиях неожиданно для самого себя стал делать большие успехи. Такое положение вещей выводило слизеринцев из себя, и они принимались за травлю с утроенным рвением - и снова безрезультатно. Тут нужно заметить вот что: слизеринцы могли портить вещи Грегори Гойла в то время, пока они оставались без присмотра хозяина, но напасть на однофакультетника, бросить в него заклятьем - в лицо или спину, неважно! - кинуться с кулаками, подставить подножку или даже сказать в его адрес что-то нелицеприятное они не могли. Пытались, конечно, но каждый раз результат был противоположен ожиданиям. Из ртов вместо бранных слов и проклятий лились мыльные пузыри, руки и ноги вместо ударов принимались выводить причудливые па, смеша всех случайных зрителей. Грегори Гойл смеялся громче всех, пожимал плечами и спокойно шел дальше, не обращая никакого внимания на злобные взгляды. - Почему именно вещи? - однажды он поймал своего декана посреди пустого коридора, убедившись, что никто не следует за ним. Профессор лишь слегка усмехнулся. - Ломать - не строить, мистер Гойл, - сказал он своим завораживающим глубоким голосом, но сейчас юноша вовсе не чувствовал себя мартышкой перед удавом. - Однажды они поймут, что своими действиями лишь помогли вам увидеть свой магический потенциал, который вовсе не так плох, как вы об этом думаете. Что же касается всего прочего, пока я декан, ни одна толпа не сможет наброситься на школьника, оставшегося в одиночестве. Полы мантии расправились за спиной мрачного мужчины, словно парус посреди морской бескрайней свободы. Декан Слизерина резко развернулся и стремительно пересек коридор. Громко хлопнула входная дверь, сквозняк пронесся по помещения, взволновав магические факелы. Грегори замер на месте, несколько секунд обдумывая сказанное, а затем пожал плечами: он не знал, что такого личного происходило сейчас для его декана, главное, что он оставался на их с Гарри стороне. Подруге он ничего не говорил. Просто старался вытащить ее на берег озера, пока ясные солнечные деньки все еще баловали Шотландию своим благословением. Вдвоем они бродили среди медленно выцветающей травы, обсуждали уроки, смеялись над разными глупостями и оба, как один, замирали, когда две ладошки неизбежно соединялись в незатейливой ласке. Они почти не расставались друг с другом, с сожалением желали друг другу спокойной ночи, расходясь на разные столы за завтраком и на разные уроки после него. Ходили в библиотеку, подолгу засиживаясь за эссе, больше болтая, чем и в самом деле занимаясь делом. Рон с Гермионой поглядывали на них слегка тоскливо и немного с ревностью, но умная гриффиндорка удерживала своего друга от резких слов, тем более, что все воскресные и субботние утра полностью принадлежали девчонкам. Разумеется, странную дружбу Грегори и Гарри заметили не только слизеринцы. Разумеется, не только они поспешили высказать свое недовольство. Гойл не рассказывал подруге о том, что устроили для него однофакультетники, Поттер предпочла умолчать о том, что пришлось пережить и выслушать ей, просто однажды Гойл стал свидетелем неприятного разговора, случившегося посреди тренировки команды по квиддичу. - Смотрю, ты активно дружишь со слизняками, Поттер, - скривил губы какой-то старшеклассник с гриффиндорской нашивкой на рукаве. - Даже на тренировки команды их таскаешь... Не боишься последствий? Гарри, которая только что завершила свой великолепный полет грациозной поимкой снитча и приземлилась возле зрительских трибун, чтобы немного отдохнуть, брезгливо поморщилась. - Да нет, что ты, я ненавижу слизняков. Как только вижу их, начинаю беситься от отвращения и пытаюсь уничтожить их хорошим заклятием. Поэтому тебе стоит держаться от меня подальше. Парень захлебнулся воздухом и на несколько секунд заткнулся. Правда, он быстро пришел в себя. - Смотри, Поттер, - сквозь зубы прорычал он, - тебе не может везти вечно. - Спасибо, Кормак, - мило улыбнулась девушка, - я как-нибудь обойдусь без твоей заботы. "Естественно, обойдется, - зло подумал Грегори, украдкой обнажая кончик волшебной палочки. - Она даже твое мерзкое лицо не запомнит и держать на тебя зла не станет. Но я-то все запомню, верно?" Бесцветная волна Конфундуса заставила Кормака вздрогнуть и отступить. Гарри пожала плечами, наверняка подумав, что старшеклассник просто решил прекратить бессмысленный разговор. Грегори же бессильно распластался по скамье для болельщиков, пытаясь отдышаться после использования заклинания, которое и на старших-то курсах проходят осторожно и с опаской, чаще всего, теоретически. Так или иначе, это были сложные времена. Сложные и одновременно очень счастливые. Они были наполнены глубоким покоем и уверенностью в том, что все идет, как нужно, что они с Гарри смогут вынести и преодолеть все мелкие проказы судьбы. Все было хорошо ровно до того времени, как злокозненный Драко Малфой чуть не попал под когти разъяренного гиппогрифа.