Мистер Грегори Гойл

Когда до трех часов ночи выкладывать тексты, которые оказались никому интересны, когда пол вибрирует от идиотского радио соседей, по кой-то леший включивших полною громкость и орущих, чтобы перекричать дребезжащие звуки, когда телефон поет тебе: «Развернись, и беги, и не медли, может быть, повезет, сохранишь и рассудок, и жизнь», когда в груди ноет от усталости, разочарования и перенапряжения, очень сложно смотреть на раскадровку истории, которую не следовало начинать выкладывать. По крайней мере до того, как не поставишь точку в финальной главе. Сколько раз ловил себя на мысли о том, что рано или поздно все пойдет не так, история вылетит из колеи и полетит ко всем чертям, а я по третьему кругу буду писать одну и ту же главу, которая давным-давно должна была смениться новым повествованием. По щеке бежит слеза, а курсор мерно мигает на полупустой странице, где моей же рукой написано то, без чего история лишится своего смысла и направления — то, что я до дрожи в пальцах не хочу писать. Судьба у мистера Грегори Гойла выдалась не самая удачная, он не обладал ни удачливостью, ни везучестью в тех важных вопросах, где это действительно имеет значение, не знал, когда следует умолкнуть, а когда стоит настоять на своем. Этим он не отличался от подавляющего большинства своих сородичей, но рождаются иногда и такие люди, которым это качество присуще и на которых принято равняться. На долю мисс Гарри Поттер выпало немало боли и страданий, но время от времени находились люди — в самых разных мирах и временах, которые вдруг решали, что ей всего недостаточно. И сведенными от боли и усталости пальцами выписывали все новые и новые трагедии, проливая над ее горем воистину крокодильи слезы. К чему все это? Наверное, к тому, что если бы не встреча в Визжащей хижине, если бы не грубые, хотя и очень логичные и уместные слова Грегори Гойла, вся их развеселая компания ни за что не отправилась бы на поиски доказательств. Если бы не нежная забота одного мальчика, полюбившего девочку еще в раннем нежном возрасте, эта девочка не стала бы так сильно на него полагаться. Если бы не причудливое переплетение событий, покоренное больной воле автора, встреча двух людей состоялась бы гораздо, гораздо позже и оказалась бы наполненной пусть драматическими, но все же очень счастливыми событиями. Сириус Блэк всегда обладал очень горячим характером, порывистый и резкий на слова и действия, уставший и обезумевший после Азкабана, он никак не мог смириться с мыслью, что Гарри может ему не поверить, что ей нужны еще какие-то там доказательства. Он немедленно выбросил из головы все наставления мистера Гойла-старшего и кинулся прочь из хижины, на ходу оборачиваясь огромным псом. Воистину собачье чутье, интуиция, надежда, упорство, а также безжалостная воля автора влекли его вперед, и ему казалось, будто бы он и в самом деле способен уловить едва различимый, но не оставляющий сомнений запах Питера Петтигрю, обернувшегося крысой. С каждым шагом запах словно бы усиливался, и Сириус мчался вперед, время от времени оглашая окрестности своим нетерпеливым лаем, призывая всех прочих участников импровизированного собрания следовать за собой. Гарри, Грегори и мистер Гойл-старший мчались со всех ног за огромной черной собакой, надеясь, что очень скоро эта беготня закончится, потому что там, где немаленький, но довольно юркий и верткий Сириус в образе собаки протискивался без особого труда, им самим приходилось подолгу раскланиваться, извиняться, обходить спешащих по своим делам людей: и взрослых, жителей деревни, работников местных магазинчиков, просто пришлых покупателей, и школьников, выбравшихся, наконец, из ставших тесными стен замка. Когда запах Петтигрю стал совсем уж сильным, Сириус ускорился еще сильнее, снег летел из-под его лап в разные стороны, он бесцеремонно сбивал с ног людей, даже не думая замедлиться хоть ненадолго. По горькому стечению обстоятельств, в тот день ему довелось сбить с ног, не заметив, и крошку-профессора Чар, Филиуса Флитвика, который с трудом поднялся, отряхнулся от снега, а затем был вынужден поспешно отпрыгнуть в соседний сугроб, поскольку следом за огромной черной собакой по той же самой дорожке пробежали взрослый мужчина и двое студентов: Грегори Гойл, которому гулять здесь совершенно законно позволили его собственные родители, и Гарри Поттер, которой в Хогсмите находиться не полагалось, и это особо было озвучено перед всеми профессорами директором Дамблдором. Отсутствие разрешения от опекунов, тяжелая обстановка в связи с побегом Блэка, нахождение в Хогсмите дементоров, которые хоть и приходили в деревню лишь ночью, но вообще-то могли нагрянуть сюда в любую минуту, а пережившая столько горя девочка для них была особенно легкой добычей — все это заставляло преподавателей следить за соблюдением правил как никогда более тщательно. И вот, несмотря на все меры предосторожности, эта самая Гарри бежала в центре Хогсмида, совершенно не скрываясь. Разумеется, профессор Флитвик отправился за студенткой, которая, хоть и не принадлежала к его факультету, но относилась к одному большому хогвартскому сообществу. Сириус Блэк, тем временем, настиг источник запаха Питера Петтигрю. На окраине деревеньки Хогсмид, разглядывая какие-то только ей ведомые достопримечательности, стояла Гермиона Грейнджер и рассказывала очень интересные вещи об этих местах своему другу, Рону Уизли. Последний слушай ее не очень охотно и внимательно, потому что не слишком любил экскурсии, а еще потому, что его крыса, которую он решил взять с собой, вдруг начала истошно верещать, вырыываться и даже кусаться. Рон пытался успокоить питомца, но, похоже, делал только хуже, потому что очень скоро все его руки оказались исполосованными в кровь, а Короста все равно вырвалась на свободу и помчалась прямо по снегу куда-то далеко в сторону виднеющегося на горизонте леса. Уизли бросился было за ней, но оказался сбит с ног огромным черным псом, за которым, уже изрядно отставая, бежали какой-то незнакомец, Гойл и Гарри. За всей этой компанией забавно семенил профессор Флитвик. Крыса — существо довольно прыткое и верткое, однако в условиях промерзшей земли и огромных сугробов пес оказался быстрее, схватил Коросту огромной челюстью, ловко подкинул его вверх и превратился в человека, чтобы схватить свою добычу уже рукой и победно продемонстрировать ее Гарри и остальным. А затем рухнул наземь, сбитый с ног метким заклятием Филиуса Флитвика. Крыса оказалась на земле и припустила прочь со всех ног. Мистер Гойл-старший попробовал погнаться за ней, но лишь увяз в сугробах и был вынужден торопиться обратно, потому что профессор Флитвик рассерженно пищал на ребят, не желая выслушивать никаких оправданий. Сириус Блэк беспомощно лежал в снегу, обездвиженный. Откуда на окраине деревни появились дементоры, да еще и так быстро, да еще и едва ли не больше сотни — так никто и не понял. Просто в какой-то момент Гарри почувствовала в ушах уже знакомый крик, все ее тело похолодело, а сознание медленно уплыло, заставляя девушку медленно осесть на снег. Грегори, борясь с отвратительнейшим ощущением того, что все счастье ушло из мира, бросился к ней, стараясь привести в чувство и оттащить прочь. Его отец и профессор Флитвик немедленно вызвали Патронусов, стараясь уберечь себя и детей от тварей, которые словно бы сошли с ума, желая поглотить каждого, кто оказался в тот момент поблизости, не обращая никакого внимания на то, виновен человек перед ними или нет. Изголодавшись, они напрочь забыли обо всех приказах, которые им были даны министерством магии, а сопротивление лишь сильнее раздражало их, заставляя проявлять все больше и больше агрессии. Казалось, будто мир погрузился в абсолютную тьму, будто солнечные лучи больше никогда не дотянутся до поверхности земли, и мощи двух патронусов едва-едва хватало на то, чтобы отгонять дементоров от места, где находились мистер Гойл-старший, Гарри, Грегори и профессор Флитвик, а также от того, где прижимались друг к другу перепуганные Рон и Гермиона. Когда бесчисленное полчище, наконец, иссякло, оба Гойла почувствовали, как мир вокруг них рухнул, разбившись вдребезги. Не сговариваясь, они рванули к месту, где все это время так и оставался лежать Сириус Блэк, осторожно подняли мужчину и наткнулись лишь на бессмысленный взгляд и вялую ниточку слюны, стекающую из безвольного рта. Все было кончено.