Мистер Грегори Гойл

— Невыносимый, самоуверенный, несдержанный, позорящий само имя факультета Слизерин! — разорялся Снейп, расхаживая из стороны в сторону. Его голос заставлял Грегори вжимать голову в плечи и потихоньку отступать к двери. Декан распинался уже пятнадцать минут и ни разу не повторялся в своих прилагательных, казалось, он распалялся все сильнее с каждой секундой. Подросток только тяжело вздыхал: да, он действительно перегнул палку, когда набросился на Малфоя с кулаками, однако ведь декан не слышал, какими словами он говорил о Гарри. Ведь если бы он только знал всю правду, то не высказал бы Грегори ни одного упрека. Ведь именно декан всегда был тем самым, кто поддерживал Гойла во всем, что только могло быть связано с Поттер… — Знаете, мне тут намекнули, мистер Гойл, — профессор Снепй неожиданно сменил интонацию, и теперь от ледяного презрения его слов Грегори хотелось провалиться куда-нибудь под каменные плиты, лишь бы не слушать жестоких слов, лишь бы в груди не становилось так мучительно больно, — что я слишком сильно потакал вам во всех бесчинствах, которые вы только вытворяли. И знаете, я склонен согласиться с этим утверждением. Похоже, получив от меня поддержку один раз, вы решили, что школьные правила написаны не для вас, что все вокруг подчинено исключительно вашим любовным страданиям, а учеба и дисциплина — лишь пустые слова, от которых при случае и отмахнуться можно. Разумеется, мистер Грегори Гойл может творить все, что только ему вздумается, ведь профессор Снейп всегда его прикроет и защитит… — Сэр, но ведь это… — начал было возражать подросток, уже багровый от стыда и унижения. Он никогда не думал о подобном, и мысль о том, что декан воспринимал свою помощь ему именно как… Не, это было слишком больно и страшно. — Молчать, — спокойно отрезал профессор и так же тихо, уверенно, почти монотонно продолжил. — Мистер Малфой настаивает на вашем исключении из школы, и на этот раз у него есть все основания требовать самого сурового наказания. Вы знаете, что все слизеринцы, которые только находились в тот момент в купе и наблюдали за дракой, пояснили, что вы едва ли не пинком открыли дверь, увидели мистера Малфоя, который мирно поздоровался с вами, а затем накинулись на него с такой яростью, что все подумали, будто бы вы убьете его прямо на глазах у остальных студентов. Вы знаете об этом? Никто не слышал никаких оскорбительных слов от мистера Малфоя. Ни один студент не обмолвился в своих показаниях о том, что кто-то вообще упоминал имя мисс Поттер, не говоря уже о каких-то недозволенных высказываниях в ее адрес. С десяток одинаковых, как будто вышли из набора Прытко пишущих перьев, историй о вашей агрессии в адрес мистера Малфоя. Ничем не мотивированной, хорошо продуманной, контролируемой агрессии. Гойл вытянулся перед профессором и замер, вытаращив глаза. Он даже подумать не мог, что выпад Драко был спланирован и продуман, что все это было направлено против него. Он должен был догадаться о том, что никто из слизеринцев не станет рассказывать правду даже своему декану, и он был очень удивлен, насколько глуп и наивен в итоге оказался. Удивительно даже, что к нему еще не наведалась министерская комиссия, чтобы сломать волшебную палочку и с позором выставить из школы… — Да, это действительно удивительно, — кивнул профессор Снейп в ответ на мысли своего студента, и Грегори попятился и едва не шлепнулся на задницу, оступившись и запнувшись за одну из половиц. — И именно потому, что я знаю, о чем вы думаете, мистер Гойл, я примерно представляю и то, что на самом деле произошло в купе. В душе подростка шевельнулась надежда. Это не могло быть сказано просто так, у этих слов непременно должна была быть причина, а еще продолжение, и Гойл с нетерпением ожидал его. — Удивительно, как при такой степени сообразительности вы все равно умудряетесь попадать в ловушки, — недовольно проворчал Снейп и поморщился, словно бы ему самому не нравилось то, что он должен был сказать. Гойл замер, удушающая тишина стала почти невыносимой, и декан скривился еще сильнее. — К моему глубокому сожалению, директор согласился с моими доводами о том, что исключать вас из Хогвартса — преждевременно. Впрочем, это не означает, что вам удастся избежать наказания: каждый день после занятий два часа в день вам придется находится в полном распоряжении мистера Филча. Ваши выходные займу я сам. Кроме того, вы лишаетесь права посещать любые увеселительные и развлекательные мероприятия, какими бы они ни были. Вам все понятно? — Да, профессор! — Грегори повеселел. Ни работа с завхозом или с деканом, ни запрет на просиживание штанов за общим столом в Большом зале его не слишком беспокоили. Зато опасность лишиться Хогвартса, а вместе с ним и Гарри, подросток осознал всем своим существом и теперь никак не мог скрыть обуявшего его облегчения. Он дождался разрешительного кивка и направился к выходу. — Спасибо, декан! В спину Грегори долетел только раздраженный вздох, но подросток почему-то подумал, что профессор его услышал и понял. В подземельях его ожидаемо встретили глупыми смешками. На одежде и вещах подростка по-прежнему держались заклинания профессора Снейпа, сам он давно приучился в любую минуту быть готовым к нападению, но от язвительных замечаний не могла защитить ни одна защита. — Смотрите, бешеный, бешеный идет! — раздавалось то из одного, то из другого угла. — Не смотри на него, а то набросится и покусает! Тоже станешь на людей кидаться по всякой мелочи! — Как его только из школы еще не выперли? — Ничего, это скоро не продлится! — Позор чистокровных, почему мы не можем выгнать его со своего факультета?! Пусть идет к гриффам! Половину возгласов Грегори ни слушал, ни тем более не запоминал. Подростку еще с прошлых лет было понятно, что все эти крикуны на самом деле панически боятся профессора Снейпа, а потому не посмеют сделать что-то существенное. Теперь он знал, к тому же, что его будут провоцировать, но теперь он просто старался ничего не замечать. И вот тут-то подросток и понял, как сильно на самом деле ему не хватает Гарри: такое ведь случалось с ним и раньше, просто прежде он был слишком счастлив, проводя все время с девушкой, и на самом деле не обращал никакого внимания на то, что и кто говорил в его сторону. Вдобавок ко всему стало известно, что в этом году в Хогвартсе будет проходить Турнир Трех волшебников, приедут студенты из других школ. И вот теперь-то Грегори понял, почему Снейп с такой досадой говорил ему о запрете на посещение развлекательных мероприятий. Торжественных пиров стало куда больше, на каждом из них происходило что-то очень значительное, а ему оставалось лишь ловить слухи, каждый раз надеясь, что болтающие слизеринцы на самом деле не заметили его присутствия и не придумывают лишнее, чтобы сбить его с толку. В то, что Гарри выбрали чемпионом от Хогвартса, четвертым чемпионом для участия в Турнире, Грегори не хотел верить до последнего — слишком уж бредово, странно и страшно одновременно это звучало. Думалось, что слизеринцы просто решили посмеяться над тем, кто не решался пока даже подойти к девушке, чтобы узнать все детали от нее. Думалось, что они никак не могли найти способ вывести его из себя и теперь нащупывали самый верный путь к тому, чтобы заставить Гойла дергаться и нервничать. Лишь, когда вся школа обзавелась мигающими значками, оскорбляющими Гарри, Грегори наконец, нашел в себе достаточно смелости и приблизился к Поттер. Она сидела за общим столом, уткнувшись в тарелку, пока Гермиона успокаивающе стискивала ее руку под столешницей. Часть ребят вокруг старательно делала вид, будто бы рядом с ними находится пустое место — и Рон Уизли находился среди них. Часть глазели на Гарри, словно бы на воскресшее мифическое чудовище: с восторгом и опаской одновременно. — Мы с отцом поспорили о том, как долго ты продержишься на первом испытании, Потти, — с нахальной улыбкой подошел Драко, демонстрируя всем ярко-зеленый значок. — Знаешь, он почему-то принял твою сторону и поставил на целых три минуты. Признаться честно, я не дал тебе и одной. Многие вокруг неприятно усмехнулись, словно бы тоже участвовали в подобном тотализаторе. Улыбка Рона Уизли показалась Грегори особенно омерзительной. Он уже было выступил вперед, чтобы как следует разобраться со всеми, кто смел обижать Поттер, но вовремя затаился и принялся наблюдать дальше. — Отвали, Малфой! — грубо сказала почему-то Гермиона и сжала свою ладошку в кулак. — Иначе я могу подумать, что тебе понравилось получать удары в лицо и добавлю еще. Малфой вспыхнул, а Грегори растерялся. Сначала он даже не понял, о чем была речь, а затем сообразил: девушки говорили о драке в поезде. Значило ли это, что они беспокоились о нем, или это просто удачно пришлось к слову? — Ой, отстань от слизняка, Гермиона, — лениво отозвалась Гарри, хотя Грегори даже со своего места видел, как дрожат кончики ее пальцев. — Сам-то он и трех секунд не продержался бы в любом испытании, так что ходит и показывает всем, какой он герой. Принцесса Драко так злобно зыркнула из-под отросшей блондинистой челки, что Гойлу стало не по себе. Он едва-едва дождался, пока Малфой все-таки уберется прочь, а затем подошел к Гарри и грустно улыбнулся ей. Она посмотрела на него спокойно и внимательно, с обреченной готовностью, словно бы тоже ждала насмешек. — Есть какие-то мысли о том, кто мог так тебя подставить? — тихо спросил он, пользуясь тем, что часть гриффиндорцев возмущенно закудахтала и рассыпалась по столу подальше от героини и слизеринца. — Могу я хоть чем-нибудь помочь тебе в этих испытаниях? Взгляд Гарри смягчился, она улыбнулась и беспомощно развела руками: — Да я если честно, пока слабо представляю, что мне там делать на испытаниях, кроме того, чтобы просто кинуться бежать куда-нибудь обратно. — Значит, начнем с самого начала, — уверенно сказал Гойл, немного подумал и добавил: — Я уверен, что у тебя обязательно все получится. Гарри хмыкнула, но протянутую руку приняла с удовольствием. Посмотрела Грегори прямо в глаза, и ее улыбка сказала о прощении больше, чем все возможные слова этого мира. Гермиона кинула какой-то тоскливый взгляд на уткнувшегося в тарелку Рона, а затем поспешила за подругой, и Гойл немного виновато кивнул ей. Она не обиделась, скорее, напротив, радовалась за Поттер. — Спасибо вам, — сказала вдруг Гарри, немного замедливший и угодив прямо в центр большого солнечного луча, льющегося из высокого узкого окна. — Кажется, вы в этой школе единственные, кто вообще поверил в то, что я не гонюсь за славой, не собиралась участвовать ни в каком турнире и не нуждаюсь в тысяче галлеонов в качестве награды. Последние слова она произнесла так горько, что Грегори не сомневался: это цитата. Убедившись, что вокруг нет лишних взглядов, он притянул девушку к себе, позволив ей уткнуться в его плечо. Если бы Гарри заплакала, ей стало бы гораздо легче, но она просто прижималась к нему всем телом, молчала и размеренно дышала, пока Гермиона старательно отводила взгляд. — Ладно, — повеселев, Гарри оторвалась от Грегори, который был бы не против простоять так и целую вечность, — давайте попробуем подготовиться к неизвестно чему и продержаться на Турнире хотя бы минут пять: чтобы утерся и мелкий Малфой, и его папаша. Такой настрой понравился Гойлу куда сильнее, и он радостно улыбнулся, с готовностью погружаясь в исследования. Мир вокруг медленно обретал свою гармонию, несмотря на все случившееся, жизнь снова радовала Грегори, и он смотрел в будущее с надеждой ровно до того момента, как понял, что именно попадется Гарри в качестве первого испытания. Точнее, кто. Драконы.