Саундтрек:
Sell Your Soul — Hollywood Undead
Love and War — Fleurie
Была тихая ночь. Гарри дежурил снаружи, когда Рон подошёл к ней. — Эй. Гермиона закрыла книгу, поёрзала на сундуке, на котором сидела, и повернулась к нему. Рон выглядел встревоженным, и девушка нервно прикусила губу. В последнее время Гермиона старалась как можно чаще находиться рядом с ним. Его рука заживала, и теперь они могли аппарировать на короткие расстояния, что давало больше свободного времени. Тем не менее, находиться в палатке с Гарри и Роном иногда было так же напряжённо, как бродить по округе, прячась от егерей и Пожирателей. Они не сделали ни малейшего шажка в уничтожении крестража, несмотря на то, что несколько дней пробовали на нём различные заклинания: пытались уничтожить, повредить или просто открыть. В какой-то момент Гарри взял большую палку и обрушил несколько ударов на медальон, поднимая вихрь опавших листьев. К их большому разочарованию, ничего не сработало. Поэтому Гермиона вернулась к исследованиям. Она просматривала книги в поисках любых зацепок насчёт снятия защитных чар, но оказывалась в тупике. Магия крестража будто сама по себе усиливала охраняющие его заклинания. Ни на дюйм не приблизившись ни к какому решению, она уже хотела в отчаянии швырнуть книгу в другой конец палатки, как Рон сел рядом с ней. — Сомневаюсь, что Гарри знает, что делает. Всего на секунду её охватило облегчение. Это не касалось её. Это не касалось Драко. Но касалось Гарри. Отношения между ними тремя становились напряжёнными из-за того, что они сидели взаперти вместе с небольшим количеством еды, постоянно куда-то шли и были вынуждены терпеть ухудшающуюся с каждым днём погоду. Гарри и Рон всегда хорошо ладили, даже несмотря на стресс из-за финалов квиддичных турниров и экзаменов в конце года, но теперь они почти не разговаривали. А если это и происходило, то только тогда, когда они общались все вместе. В свободное время Гермиона пыталась наладить обстановку. Она сдвинула ноги в сторону. — А кто-нибудь из нас знает? Рон опёрся локтями о колени. — Я просто имею в виду… Я думал, что мы к этому времени уже продвинемся. Гермиона посмотрела на свои колени. Казалось, чем дальше они бежали, тем больше она чувствовала себя увязшей. — Знаю. Рон выпрямился. — Мы месяц планировали, как пробраться в Министерство, но это нормально, потому что мы действительно что-то сделали. Но прошло уже несколько недель. Месяцев. У нас уже должна была быть какая-то зацепка. Гарри опроверг все их с Роном идеи о других потенциальных крестражах. Не то чтобы это имело значение. Ни в одной из книг, которые она взяла с собой, не было никаких подсказок о том, как уничтожить уже имеющийся. И всякий раз, когда Гермиона чувствовала, что начинает что-то понимать, в сознании вспыхивали сияющие серые глаза, и её сердце начинало болезненно биться, с каждым приливом крови к мозгу отодвигая ворох мыслей всё дальше в глубину. Она знала: единственное, что сейчас удерживало Драко от грубых комментариев о Роне, сидящем рядом с ней, — это тяжёлый медальон на её шее. Он всегда был рядом, пытался отвлечь её, пока она читала или рылась в своей расшитой бисером сумке. Раньше у неё довольно хорошо получалось его игнорировать, но… Драко становился более умелым. — Я пытаюсь выяснить, я правда… — Нет, нет, нет, я не это имел в виду. Это не твоя вина, Гермиона, — вмешался Рон. — Всё это было идеей Гарри. Его и Дамблдора. Это их план. Гермиона глянула на Рона. Они были замешаны в этом вместе, все трое. Это было тяжело, но они через столько всего уже проходили. И Дамблдор всегда был рядом с ними — точнее, рядом с Гарри. Пока… Она глубоко вздохнула, чувствуя тяжёлое давление медальона на грудь. Независимо от того, как долго Гермиона носила его, обратная сторона, сделанная из металла, никогда не нагревалась. Но его прохлада не была освежающей, как прикосновение Драко. Это ощущалось как глыба льда, лежащая у неё на сердце. — Но мы согласились пойти с ним. Мы знали, на что идём. Кристально-голубые глаза Рона не отрывались от её. — Ты… жалеешь об этом? У Гермионы внутри всё перевернулось. — Жалею о чём? — Обо всём этом, — Рон обвел рукой палатку. Поначалу здесь было уютно, но после нескольких недель использования она казалась тесной и захламленной. Гермиона старалась поддерживать порядок: заклинанием застилала кровати и прибирала кухню, когда Рон пытался наскрести для них какое-то подобие еды. Но ничего не менялось. Здесь было душно, и чем дольше она находилась в палатке, тем сильнее на неё давила их невыполненная миссия. — Я… я хотела бы, чтобы мы были более подготовлены. Чтобы у нас было больше времени, и я… я огорчена, что мы не сдвинулись с места. Я столько раз прочитала эти книги, что, наверное, смогу рассказать их наизусть. — Удивлён, что твой парень не рассказал тебе все секреты тёмной магии, — угрюмо проговорил Рон. Гермиона замерла. Сердце перестало биться. Рон никогда не говорил о Драко. Она никогда не говорила о Драко. Гермиона коснулась медальона на шее — то, что удерживало её от него. Символ войны, что разлучила их. Хотя Драко тоже приложил к этому руку. Он месяцами скрывал от неё правду, не давая им перейти к чему-то большему. Она была для него лишь его сладким невинным котёнком, его хорошей маленькой шлюшкой. Его девочкой. — Он никогда не был моим парнем. — Он был твоим «кем-то». — Он даже не был моим… — Гермиона сделала паузу и посмотрела на Рона, — другом. Он был… Рон не сводил с неё глаз. Даже когда Гермиона опустила взгляд и сжала лежащую на коленях книгу, чтобы не вцепиться нервной привычкой в пальцы, прежде чем снова посмотреть на друга, он не пошевелился. — Кем? Кем он был? — Лжецом. Он был лжецом. И причиной, по которой мы застряли в этой палатке неизвестно где. Он впустил Пожирателей. Он позволил Снейпу убить Дамблдора. Позволил Сам-Знаешь-Кому взять верх. Позволил охотиться на таких людей, как я, и подвергать опасности твою семью. На Билла бы не напали, Джордж бы не лишился уха. Тебя бы не расщепило и… Рон положил свою руку поверх её. Это был дружеский успокаивающий жест, и он немного её ободрил. В бегах было легко забыть, что для всего этого была причина. Для войны и тех трудностей, которые она им принесла. Невзирая ни на что, её дружбы с Гарри и Роном было достаточно, чтобы эти невзгоды того стоили. Интересно, чувствовал ли Драко то же самое по поводу своего выбора. Гермиона крепче сжала книгу, чувствуя тепло руки Рона. — Не знаю, найдём ли мы когда-нибудь остальные крестражи, не говоря уже о том, чтобы уничтожить их, это проблема Гарри, — сказал Рон. — Моя — Малфой. Он заплатит за то, что сделал. За всё. Мы понапрасну тратим здесь время, когда должны сражаться. Что делает Малфой, пока мы тут прозябаем? Держу пари, с комфортом живёт в своём шикарном поместье, ест жирный стейк, а его постель согревает какая-нибудь девушка. Наверняка привязанная к ней. Он обычно хвастался подобными вещичками перед своими друзьями. Гермионе показалось, что Рон проверяет её, ожидая, бросится ли она на защиту Драко или нет. Если честно, она не хотела говорить о нём. И особенно не хотела слышать, что Драко рассказывал своим друзьям о других девушках. Что, по мнению Рона, она сделала? Что, по его мнению, Драко сделал с ней? Он когда-нибудь говорил о ней? Драко действительно привязывал кого-то к своей кровати? Рон убрал руку и провёл ею по своему лицу. Ей нужно было что-то сказать, чтобы помочь ему. Гермиона знала, что Рон борется. Он беспокоился о своей семье и до сих пор не оправился после расщепа, к тому же последние несколько недель ни к чему не привели. Ей хотелось что-нибудь сказать, чтобы сгладить ситуацию, но никакие слова не помогут. Не сейчас. — Нам просто нужно больше стараться. У нас нет выбора. Мы не можем вернуться. Рон взглянул на неё, и ей показалось, что она увидела на его лице небольшое облегчение. Гермиона сглотнула. — Мне в любом случае не к чему возвращаться.***
— Драко! Драко пошевелился, чувствуя, как сознание проясняется от уединённости сна. Кто-то стучал в его дверь и звал по имени. И, судя по звуку, человек с той стороны делал это уже не в первый раз. В голове грохотало, а распухший от жажды язык казался втрое больше. Рука пульсировала. Метка болела, а мышцы сводило судорогой до самой шеи, вызывая спазмы в груди. Или, может, его сердце просто билось слишком сильно. Ему снилась Грейнджер. — Драко! Открой дверь! Он застонал и, перегнувшись через край кровати, сел, держась за неё, чтобы не упасть. В бутылке на тумбочке оставалось ещё немного огневиски. Он подумывал потянуться за ней, но не смог бы влить в себя алкоголь даже для того, чтобы просто унять головную боль, бьющуюся внутри черепа. От неё содрогнулись белые стены и задребезжали половицы. Он протёр глаза, и люк распахнулся. Драко вскочил и пинком захлопнул его, не дав ей выбраться. У него нихуя не было сил прямо сейчас с ней разбираться. Живоглот устало мяукнул, когда Драко, сердито зыркнув на него, прошёл мимо и постучал палочкой по ручке двери, отпирая её. — Доброе утро, мама. Стоящая перед ним Нарцисса выглядела разъярённой. Её светлые волосы были туго зачёсаны назад, отчего резкие черты лица выделялись ещё больше. Часть из которых была точь-в-точь как у него. Все всегда говорили, что он похож на отца, пока не видели его рядом с матерью. Лёд в её глазах был осязаемым — он не видел её такой злой с детства, когда в оранжерее его охватила истерика и он создал грозовую тучу, которая с такой силой обрушилась на теплицу, что сорвала мягкие лепестки с её драгоценных растений. Драко крепко зажмурил один глаз, пытаясь ограничить количество света, проникающего в сетчатку, и опёрся рукой о дверной косяк. У него имелось антипохмельное зелье, но оно было совершенно бесполезно против последствий проклятия. Даже огневиски едва ли помогало. Нарцисса быстро моргнула, и Драко увидел, что она смотрит на его чёрную и извивающуюся метку. Синяк вокруг неё пылал тёмно-красным цветом, который почти соответствовал засохшей крови на его ладони, находящейся над головой матери. Драко отдёрнул её, скрестив руки на мятой белой майке. Он привык быть в ней даже в постели. Что угодно, лишь бы не видеть шрамов. Нарцисса взяла себя в руки и отрывисто заговорила: — На лестнице кровь. Драко нахмурился. — Пусть эльфы уберут. Она плотно сжала губы. — Уже. Но ты не можешь оставлять пятна крови на нашей парадной лестнице, Драко! Что, если бы кто-нибудь увидел? Как бы я объяснила кровавый след, который шёл через прихожую и спускался в подвал? Драко провёл большим пальцем по подбородку. Он был шершавым и колючим. Ему нужно побриться. Нужно принять душ. Он постарался смыть с себя как можно больше крови, но она запеклась под его ногтями и засохла в складках на костяшках пальцев. Когда он поднимался из подвала, то был очень уставшим. Он смог только ввалиться в свою комнату, открыть бутылку и глотать алкоголь, пока образы на внутренней стороне век не начали расплываться, в конце концов растворившись в ничто. В неё. В последнее время было трудно заметить разницу. — Серьёзно, мама, сомневаюсь, что многие стали бы интересоваться, — бесцветно сказал Драко. Нарцисса фыркнула, затем сощурилась, сияя льдом злости во взгляде. — Если ты снова запачкаешь кровью мой персидский ковёр… Драко закатил глаза. — Я куплю тебе новый. — Он пятнадцатого века! Новых нет! От её высокого голоса голову Драко словно иглами пронзало, и ему очень захотелось утопиться в душе. Хотелось тереть кожу, пока она не станет красной и гиперчувствительной, до самого конца заполнить лёгкие паром и подавиться им. Хотелось, чтобы обжигающая вода забрала все ужасы прошлой ночи. Может, после этого ему перестанет сниться, как Грейнджер раздирают на части под ним, а он бессилен это остановить. Драко провёл рукой по волосам в надежде, что это поможет уменьшить звенящую от воя, который мучил его во сне, головную боль. И криков. Криков, которые вырывались изо рта Флетчера, пока коротышка не потерял сознание. Его рука до сих пор болела от силы, с которой он держал палочку, горящую красным пламенем проклятия круциатуса. Он устал. Чертовски устал. Может, именно поэтому во время долгих пыток Беллатриса любила использовать ножи. В следующий раз надо будет попробовать. Драко вздохнул и опустил руки. — Я буду осторожнее с ковром, мама.***
— Стой спокойно. Блядь, не двигайся. Гермиона сделала, как сказал ей Драко, и затаила дыхание, когда мужчина по другую сторону созданного ею купола остановился, выжидая. Вдыхая разреженный воздух. Глаза Драко сияли, словно заточенная сталь, и Гермиона чувствовала, как он ходит взад-вперёд в глубине её сознания. Его шаги совпадали с её бешено бьющимся сердцем. — Спокойно, Грейнджер, — прорычал Драко, когда руки Гермионы начали дрожать. — Тебе нужно расслабиться. Просто слушай мой голос. Не нервничай, — повелительно, как он всегда говорил с ней, произнёс Драко, и девушка почувствовала проникающий глубоко под кожу бархат его слов. Он был близко, очень. Если он её поймает… Боже, если он её поймает… Нельзя было подходить так близко к барьеру в одиночку. Гермиона закрыла глаза. Она оказалась в тёмных прохладных закоулках своего разума. С Драко. Его руки опустились ей на плечи, скользнули наверх, обхватили лицо и притянули ближе к себе. Драко наклонился к ней. — Ты не одна. Я никогда тебя не отпущу. Гермиона открыла глаза. Мужчина пошёл дальше, разговаривая с одним из тех, кто находился впереди. Их было трое. И они держали двоих. Магглорождённых. Гермиона выпустила из лёгких воздух, который мутным облаком завис перед её лицом. Остуженное дыхание отскочило от охранных чар, и её лица коснулся прохладный туман. — Хорошая девочка, Грейнджер. Ты отлично справилась, сладкая. — Егеря. Гарри подошёл к ней сзади, и Гермиона чуть не бросилась к нему. Сердце бешено колотилось в груди, а ладони были влажными, несмотря на ноябрьский холод. Ей вдруг захотелось, чтобы Драко был здесь, а не только в её голове. Чтобы его ладони снова обхватили её лицо, чтобы она смогла прижаться к нему, ощутить силу его рук, которые опоясывали её тело, зарывались в волосы и спускались по спине. — Я бы хорошенько тебя отшлёпал за то, что ты отошла так далеко от палатки, — огрызнулся он, но его серые глаза сверкнули, а рот скривился в ухмылке. — Он, должно быть, почувствовал, — сказала Гермиона, стараясь не думать о руке Драко. — Мои духи. — Ты в порядке? — Гарри сжал её ладонь, мягко уводя от барьера защитных чар. — Да, да, — тяжело дыша, сказала Гермиона. И была удивлена, поняв, что, несмотря на небольшую дрожь, на самом деле была в порядке. Потому что Драко был рядом. — Всегда рядом, сладкая. Это ты сбежала. Гарри кивнул, глядя в ту сторону, куда направились егеря. Затем медленно повернулся к ней. Он слегка потрепал её по руке и грустно улыбнулся — эту улыбку она не смогла опознать. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но остановился раньше, чем слова слетели с губ. Это был не первый раз, когда Гарри делал что-то подобное. Иногда Гермиона задумывалась, сколько Гарри скрывает ради неё и Рона. На его плечах лежало слишком много груза. Как бы ни давила на Гермиону потребность узнать, как уничтожить крестражи, для Гарри всё наверняка было в дюжину раз хуже — ведь именно ему в конце придётся столкнуться с Лордом Волдемортом. И она очень сомневалась, что у него в голове сидела Джинни, которая помогала, когда ему становилось одиноко. — А ты? — спросила Гермиона. Гарри поправил очки на носу. — Хм? — Ты в порядке? Драко закатил глаза. — Кого он волнует? — Почему не должен быть? — Поэтому и спрашиваю. Гарри моргнул. Его зелёные глаза даже в темноте были яркими. — Гермиона, серьёзно, я понятия не имею, о чём ты. — Салазар, помоги мне, меня окружают гриффиндорцы. Гермиона проигнорировала Драко, сосредотачиваясь на Гарри. — Может… ты хочешь о чём-нибудь поговорить? Он смотрел ей прямо в глаза с беспокойством, тревогой и… сочувствием. Интересно, насколько испуганной она сейчас выглядит, насколько уставшей, насколько… измотанной. И Гарри выглядел не лучше. На его подбородке виднелась тёмная щетина, волосы были растрёпаннее обычного, а одежда снова начала свободно на нём висеть. Его вид немного напомнил ей мальчика, которого она впервые встретила в Хогвартсе: у него были разбиты очки, одежда — на три размера больше, и он был таким бледным, что шрам в форме молнии резко выделялся на лбу, отличая его от других студентов. Гарри являлся одним из немногих людей, которые с самого начала не были против её компании. Чего нельзя сказать о Роне, но Гарри всегда был с ней дружелюбен, он был рад просто иметь друга. И Гермиона тоже. В маггловской школе она никогда не ладила со сверстниками и вместо того, чтобы играть с друзьями, проводила дни с головой в книгах. Гарри поначалу было так же неуютно и неловко в школе, как и ей, если не больше. И это стало для них толчком. Они завязали дружбу, которая стала крепче в первый Хэллоуин, когда он и Рон спасли её от тролля, а она в ответ спасла их от Макгонагалл. Небольшой след на фоне её безупречной репутации стоил первого настоящего друга. После того дня она никогда не оглядывалась. Никогда. Гарри и Рон — именно они ей нужны. — Шрамоголовый и Уизел никогда не смогут дать тебе то, что тебе нужно. То, что могу я. И она им нужна. Нужна, чтобы снова быть собой, а не этой молчаливой сломленной девушкой, которая мысленно разговаривала с Пожирателем Смерти. Нужна, чтобы выяснить, как уничтожить медальон. Нужна, чтобы помочь охотиться за крестражами и продумывать, как их достать. Нужна, чтобы сохранять между ними спокойную обстановку. Возможно, угрюмость Рона и молчание Гарри объяснялись тем, что она была угрюмой, что она была молчаливой. Тем, что всё свободное время она блуждала в тёмном уголке своего сознания, полном запутанных мыслей, и давала Драко успокаивать её страхи, тревоги, протесты грубыми поцелуями и жадными касаниями, хотя должна была искать, читать и помогать своим друзьям. Потому что они больше, чем её друзья — они её семья. Она доверяла им, она рассчитывала на них. И им давно пора было снова начать рассчитывать на неё. Она будет продолжать искать, может, сверится с несколькими книгами и посмотрит, сойдётся ли что-нибудь на этот раз. Она знала, что нет. Но она сделает это ради них. — Гермиона? — Нет, нет… — Гермиона покачала головой, и кудрявая прядь упала ей на лицо. — Пойдём обратно. Гарри шёл рядом с ней, пока они возвращались в палатку. Костёр снаружи давно догорел, осталась только белая кучка пепла на земле рядом с тёплым светом, проникающим сквозь полотно наружу. Когда они приблизились, Гермиону охватило некоторое облегчение. Палатка не дом, но… Гарри и Рон — они её дом. Даже сейчас, несмотря на то, что было непреодолимо, есть было нечего, они были уставшими и замёрзшими, это было то место, где ей нужно было быть. Где она хотела быть. — Чепуха, — лицо Гарри исчезло, и взгляд Гермионы охватили глаза Драко. Они стали светлее: облачно-серыми. Ни ухмылки, ни искры злости, вместо этого Драко… дулся. — Ты ёбаная сука, знаешь, да? Я любил тебя, Грейнджер. Её сердце сильно и болезненно забилось в груди. — Спасибо, Гарри. За то, что рядом со мной. И я тоже буду рядом с тобой, — Гермиона попыталась выбросить из головы лицо Драко. Она на секунду остановилась и повернулась к Гарри. — Куда бы нам ни предстояло пойти, с чем бы нам ни пришлось столкнуться — я не оставлю тебя. Веки Гарри слегка затрепетали, и он улыбнулся впервые за… Боже, она не могла сосчитать. Он опустил взгляд и потёр глаза. Гермиона вгляделась в ясную ночь и яркие звёзды над головой. На холодном небе не было облаков, и с поляны, на которой они разбили лагерь, открывался удивительно широкий вид на природу. Мозг неосознанно начал соединять маленькие белые точки в узор, который она запомнила ещё много лет назад на Астрономии. Дракон. Над её головой находилось созвездие Дракона. Огромный огненный змей поднимал голову и изгибался в небе, как будто пытался поймать другие звёзды вокруг себя и забрать их в своё логово, чтобы охранять, как драгоценные камни. — Я, мать твою, тоже тебя не оставлю, — он звучал разозлённо, его голос был похож на глубокое рычание. — Ты моя. Гермиона закрыла глаза, когда с соседнего дерева громко ухнула сова. Было такое чувство, что она следовала за ними. Птица появлялась каждые несколько ночей, а затем исчезала, чтобы вернуться и в полуденном солнце бросать на неё тень. Она никогда их не беспокоила и никогда не задерживалась на долгое время. Но всегда возвращалась. Гарри обнял её за плечи и успокаивающе встряхнул. — Спасибо, Гермиона. Правда, — она ответила на его улыбку своей, когда они достигли подножия небольшого холма, окружающего поляну, на которой был разбит лагерь. — Я знаю, от чего тебе пришлось отказаться, — Гарри замолчал, наблюдая, как его старые кроссовки пробиваются сквозь сухие листья, укрывающие тёплым покрывалом осеннюю землю. — Школа. Родители — ради этого. Ради меня. — Гарри, я хотела пойти с тобой, — запротестовала Гермиона. — Эта битва важна и для меня. — Да, знаю, — продолжил он, не сводя глаз с палатки. — Но я не хочу быть свидетелем, как тебя хватают егеря и передают Амбридж. Так что, как бы мне ни нравились твои духи, просто больше не используй их. — А вот Поттеру нужно начать ими пользоваться, — проворчал Драко, присев на корточки за беспорядочным ворохом её мыслей. — Когда он в последний раз мылся? Гермиона боролась с улыбкой. То ли прилив адреналина и последующее за ним облегчение, то ли общение с Гарри, а, может, чувство невероятной близости Драко, но на сердце, когда из открытой створки палатки показался золотой луч, сопровождая Рона, стало немного легче. Он быстро выпрямился, бросая взгляд между ней и Гарри. Нахмурил брови и потёр до сих пор не выздоровевшее плечо. — Чем занимались? — спросил Рон тем же тоном, каким почти всегда говорил в последнее время. Гермиона заметила медальон у него на груди. — Ничем, — пробормотал Гарри и прошёл мимо Рона в палатку, отрывисто стукнувшись с ним плечами. Он оглянулся на Гермиону и одарил её ещё одной из тех коротких грустных улыбок. Рон преградил ей путь. — Двигайся, ублюдок. — Где ты была? Гермиона потёрла руки друг о друга, пытаясь создать немного трения, которое бы их хоть чуть-чуть согрело. Она возьмёт перчатки и закончит дежурить. Возможно, захватит несколько книг. — Мне показалось, что я услышала какие-то звуки, и вышла проверить. Там были егеря… Глаза Рона расширились. — Я в порядке! — быстро продолжила Гермиона, подняв руки. — Они не смогли бы пройти мимо чар. Они даже не видели меня, Рональд. Рон посмотрел на тёмный лес позади неё. — Я подежурю. Тебе не нужно оставаться снаружи, если рядом бродят егеря. — Рон… — Просто… — он в отчаянии сжал губы. — Просто сделай это ради меня, ладно? Ради Рона. Если так Рон почувствует себя немного лучше, она согласится. — Хорошо, но только потому, что я замерзаю. Вот… — Гермиона стянула шарф с шеи и накинула его на Рона. — Тебе он понадобится. Его мрачное выражение лица смягчилось. Уголки рта изогнулись в лёгкой усмешке, из-за чего веснушки на его лице немного заплясали. — Спасибо, Гермиона. Очень мило с твоей стороны. Она отмахнулась и прошла мимо Рона в палатку, стараясь не задеть его, как Гарри. Через мгновение она услышала, как закрылся полог, и сняла ботинки, увидев, что Гарри уже крепко спит на своей койке. Утром после небольшого сна она снова начнёт искать информацию. В голове копаться было бесполезно, потому что мозг всё равно наполовину не функционировал. Гермиона быстро наложила согревающее заклинание на Гарри, потом на себя и забралась в свою койку в другом конце комнаты, туго натянув одеяло до шеи. Она скользнула одной рукой вниз к бедру и положила её на след от укуса Драко. Пальцы были холодными, но ощущения — приятными, несмотря на болезненность синяка. — Сожги шарф, Грейнджер. Гермиона повернулась лицом к стене, отказываясь вступать в контакт с затенённой фигурой, но зная, что сегодня он снова последует за ней в её сны. Где-то снаружи громко ухнула сова. Гермиона сомкнула веки и увидела ртутный блеск глаз Драко, который пристально смотрел на неё прямо перед тем, как его губы скривились в усмешке: — Или я его на нём повешу.***
— Чёрт, да… Драко вжимался головой в подушку, его рот был приоткрыт, а глаза — зажмурены. — Вот так, да… Грейнджер лизала его яйца, пока дрочила ему. Её язык мягко проходился по шершавой коже, лаская её, а рука скользила вверх и вниз, крепко сжимая головку. От такой позы Драко чувствовал касание к себе некоторых завитков её волос. — Тебе нравится лизать мои яйца? Она нетерпеливо кивнула. — Нравится видеть мой член перед своим хорошеньким личиком, шлюха? — Да, сэр. Драко схватил её за волосы на затылке, не обращая внимания на мягкость её густых кудрей, и оторвал её голову от себя. Её рот всё ещё был открыт, на припухшей нижней губе покоился розовый язык, а глаза — зажмурены от боли, когда он сильнее дёрнул её назад. — Тебе больше не разрешается разговаривать. У тебя была возможность поговорить со мной, а вместо этого ты сбежала. Но теперь, как моя хорошая маленькая шлюшка, ты будешь — хочешь — пользоваться своим ртом лишь для того, чтобы доставить мне удовольствие, верно, котёнок? Грейнджер захныкала и кивнула. Драко немного ослабил хватку. — Хорошая девочка. Можешь продолжить. Она нырнула обратно, пытаясь с энтузиазмом загладить свой проступок, и ускорилась. Драко застонал, когда член запульсировал, и он снисходительно провёл по нему рукой. — Блядь, Грейнджер… Она издавала тихие стоны. Он позволил. Всё остальное причиняло слишком сильную боль. Сейчас ему было невыносимо слышать, как она произносит его имя. Особенно когда это не был хриплый шёпот ему на ухо или беспомощные вскрики удовольствия. Особенно когда это звучало лишь у него в голове. — Я люблю твой рот, — слабо сказал он. — Твои губы, твой язык. О чёрт, я люблю тебя. Блядь, я люблю тебя, Грейнджер. Её стоны становились всё громче и выше от радости. Драко снова откинул её голову назад. — А ты любишь меня. Грейнджер кивнула, сверкая похожими на жжёную корицу глазами, и он выхватил у неё свой член, несколько раз провёл по нему рукой и кончил на её губы, подбородок и грудь. Она была его. Вся его. Всегда его. И когда он вернёт её, он покажет ей это всеми грёбаными способами, которые существуют в этом мире. Грейнджер высунула язык и собрала остатки. Драко наклонился и поцеловал её в лоб. — Вернись под люк, сладкая. У меня дела.***
— Попробуем ещё раз. Растрёпанные волосы Флетчера, склеенные от пота и крови, липли к стене, к которой он был прикован. Его одежда была вся рваная, пуговиц на рубашке недоставало — они отскочили от пыток и мук агонии во время прошлого визита Драко в подвал. — Я же сказал, — выдохнул Флетчер. Его волосатая грудь вздымалась и опускалась, а золотая цепочка на шее поблёскивала в тусклом свете факелов, — я не знаю, где Поттер! От Флетчера получилось узнать только то, что он делал посреди уэльского леса с незарегистрированным грязнокровкой. Оказалось, что предприниматель Наземникус Флетчер занимается контрабандой. Пока он не выдал все свои контакты, адреса и имена Драко, который планировал сдать всех, как только получит от этого жалкого куска дерьма то, что действительно хотел. — Но ты же знаешь, где находятся другие члены Ордена, верно? Проникать в разум Флетчера было просто отвратительно. Едва Драко почувствовал, как магия чар фиделиуса размывает места, он залил ему в глотку флакон веритасерума. Но этот идиот подавился и чуть не задохнулся, пока Драко допрашивал его. Похоже, чары защищали правду от извлечения магическим путем. Это означало, что Драко должен применить более физический подход. На верхней губе Флетчера выступили капельки пота. — Почему я должен знать о членах Ордена? Нет, нет, ты ошибаешься! Драко резко подался вперёд. — Я знаю, что ты член Ордена, так что перестань мне лгать, — короткие вздохи Флетчера вырывались зловонным дыханием из его рта. Дряблая кожа свободно свисала, и это зрелище смутно напомнило Драко одну из его старых собак — с поникшими ушами и распахнутой челюстью. Гончая не прошла тренировку Беллатрисы. — Ты был там, когда они перевозили Поттера. Даже если ты сбежал, — прорычал он, — а в этом был замешан только Орден. Он старался не думать о Грейнджер в воздухе. Ей не нравилось летать, и его не было рядом, чтобы обхватывать её руками, пока она поднималась к небу. — Это… это было одолжением Дамбл… Голова Флетчера отскочила от стены со странным глухим звуком. Драко сжал и разжал руку, рассеивая застрявшую внутри от удара энергию. Он не хотел думать о старике. Или как его глаза стали блёкло-голубыми за секунду до того, как он опрокинулся назад. Дамблдор хотя бы не кричал, как тот человек в лесу. Сколько ещё смертей ему придётся наблюдать? — Я знаю, где находится этот член Ордена. Давай остановимся на ком-нибудь живом, а? Флетчер тихо застонал. Его подбородок стукнулся о грудь, и изо рта на пол вывалился кусок зуба. Драко поправил фамильный перстень — на полированном серебре не было ни царапины. — Зачем ты его бьёшь? Почему не воспользоваться палочкой? — Фергус прислонился к одной из колонн, ковыряя свои длинные ногти коротким острым ножом. Кенна сидела на корточках рядом с ним, глядя прямо на Драко и проводя языком по своим коротким зубам. Он не хотел рассказывать волкам, как сейчас на него влияло сотворение круциатуса. Даже используя непростительное на ком-то другом, он чувствовал вибрацию проклятия в палочке, что переходила в руку. Ему, можно сказать, нравилось жгучее покалывание, остающееся после действия круцио. Он начал жаждать его. Драко вытянул руку: — Дай мне нож. Фергус выставил нож рукояткой вперед, но Драко находился слишком далеко, чтобы дотянуться до него. Для этого ему придётся подойти и забрать его. Стиснув челюсти, Драко щёлкнул пальцами и раскрыл ладонь. Фергус раздражённо оттолкнулся от колонны и подошёл, грубо вложив нож в руку Драко. Малфой изогнул губы и услышал тихий смешок Кенны, когда Фергус вернулся к колонне, снова прислонился к ней и скрестил руки на своей коричневой кожаной куртке и тёмной груди. Даже в холодную погоду эти волки никогда не носили нормальную одежду. Животные. Изо рта Флетчера начали вырываться заикающиеся «Пожалуйста» и «Ты не должен этого делать». — Ты прав, — серьёзно сказал Драко. — Я не буду этого делать. Если ты скажешь мне, где прячутся другие члены Ордена, я не буду ничего этого делать. Запавшие глаза Флетчера, которые были широко раскрыты и налиты кровью, смотрели прямо на него. Драко наклонился, приблизившись к лицу коротышки. — Это делаешь ты. Ты. Не я. Изо рта Флетчера капала кровь. Драко провёл ножом по покрытому щетиной подбородку мужчины, обрывая густой кровавый след, соединяющий его губу и грудь. — Они… они все под защитой, — сказал Флетчер, и сквозь его сломанный зуб просвистело небольшое количество воздуха. — Я не знаю, где… Драко схватил грязную руку Флетчера и резанул маленьким ножом по суставу у основания мизинца. Палец приземлился в руку Драко. Рот Флетчера распахнулся в ужасном крике. Слова, которые он до этого произносил, застряли в горле, а запавшие глаза раскрылись шире, чем это вообще возможно. По его руке потекла тёмно-красная жидкость, и Драко поднял палец, осматривая его. Грязный, мозолистый и сочащийся кровью. Драко показал его бывшему владельцу. — Мне нужны имена. Каждое имя — это какая-то часть тебя, которую я не отрежу. Драко подождал, пока вопли Флетчера не перейдут в жалобные всхлипы. Он покрутил пальцем перед бледным потным лицом мужчины. — Я жду. — Я… — тяжело выдохнул он. — Я же сказал, чёрт возьми! Я не знаю… Драко бросил палец Кенне, которая ловко поймала его рукой. Ловец в Драко был впечатлён. Интересно, могла ли она волком играть в «собачку». Выпученные глаза Флетчера проследили за пальцем, и Кенна вытянула руку с мизинцем, в замешательстве взглянув на Драко. — Я отрезал его ножом, Флетчер. Так что его можно пришить. Он заживёт и будет как новенький. Но не в том случае, если будет уничтожен. Флетчер поднял взгляд к лицу Кенны, которая с отвращением смотрела на палец. — Нет! Только не мой мизинец! — Флетчер снова начал кричать. — Не дай ей ничего с ним сделать! Драко холодно ухмыльнулся и посмотрел Кенне в глаза. — Ешь его. — Какого чёрта… — пробормотал Фергус себе под нос и перевёл взгляд с Драко на Кенну. Кенна посмотрела на грязный палец, а затем снова на Драко. Она выглядела потрясённой. — Ты хочешь, чтобы я его съела? Драко сохранял невозмутимое выражение лица. Он игнорировал тошнотворное чувство глубоко внутри себя и крики протеста, доносившиеся из-под половиц в его сознании. Он придвинул белые стены ближе, выталкивая сидящее в нём отвращение, и запер себя внутри импровизированной комнаты. — Пожалуйста… пожалуйста! Я… я не могу сказать того, чего не знаю! — Флетчер просил, умолял. Но Драко не нужны были его мольбы. Ему нужна была Грейнджер. — Живо. — Нет, я… — Кенна отодвинула палец от себя. — Я не буду есть… — Не веди себя так, будто ты выше этого, — огрызнулся Драко. — Я видел твою истинную сущность. Флетчер скулил, как обычно скулили его собаки. — Прошу… На лице Кенны промелькнула боль, но решимость Драко не поколебалась. Он придвинул стены ещё ближе и твёрдо поставил ботинки на половицы, по которым била Грейнджер. Он хотел, чтобы она заткнулась и просто дала ему это сделать. Это было ради неё. Она должна быть, мать его, благодарна. Как и Кенна. Драко сделал её богатой — её новая шуба из лисьего меха была этому доказательством. И не то чтобы раньше она никогда этого не делала. — Ты работаешь на меня. Ты делаешь то, что тебе говорю я. Кенна уставилась на Драко. — Я не монстр. Но ты именно им и являешься, из-за того, что предлагаешь… — Империо. Стены в его голове были настолько плотными, что не осталось ничего, кроме Драко, его палочки и ужасной горящей дыры в груди, прожжённой Грейнджер. Сейчас его едва удерживала мягкая рубцовая паутина — ему нужна была она. Чтобы всё снова стало нормально. Потому что он буквально минуту назад отрезал человеку палец и сейчас находился в секунде от того, чтобы приказать оборотню его съесть. В происходящем не было нихуя нормального, потому что её здесь не было. Он был один, он был напуган, ему было больно и чертовски холодно без неё. Он вышел за пределы своих стен, оставив Грейнджер под люком, и погрузился в голову Кенны. Её разум был устроен иначе, чем разум Грейнджер. В голове последней простирались маленькие проходы, крошечные щели со вспыхивающими мыслями. Это было завораживающее зрелище. Драко никогда раньше не видел ничего подобного. Она была прекрасна. Его магия, его проклятие проникли в каждый туннель, пока он не обволок всё. Но разум Кенны был как… поле. Широкое открытое поле, где было трудно за что-либо ухватиться. А затем появился волк. Чёртов Салазар, он чувствовал её волка. Он не хотел, чтобы Драко здесь находился. Животное рычало и ощетинивалось, уже готовое наброситься на него и растерзать, чтобы защитить свою территорию. — Нет, нет, нет… — умолял Флетчер. — Пожалуйста… не надо! — Это полное безумие! — Фергус попятился от колонны и от Кенны. Драко ещё глубже погрузился в её сознание, столкнувшись с волком. — Последний шанс, Флетчер, — предупредил он. Наземникус покачал головой. Длинные пряди волос упали на его грязное лицо, зацепившись за кровь на губах. Кенна зарычала на Драко, но не могла пошевелиться из-за действия его проклятия. Волк щёлкал в его сторону челюстями, угрожая расправой, если он не уберётся. — Ешь. Волк замер, заинтересовавшись этим приказом. Кенна поднесла палец ко рту, разомкнув губы. — Тонкс! Драко резко повернул голову к Флетчеру. Он рыдал, сотрясаясь всем телом. Драко оглядел его и увидел, что его брюки спереди стали мокрыми. — Продолжай, — сказал Драко. Флетчер осторожно поднял глаза, встречаясь взглядом с Драко. Малфой увидел в них жалкий страх вперемешку с ужасом и внутренне отшатнулся. Грейнджер. Всё это было ради Грейнджер. Если он этого не сделает, она может умереть. Она умрёт. Он не допустит этого. — Стой. Волк был недоволен, но подчинился, когда проклятие обвилось вокруг него, словно ошейник. Драко наклонился ближе. — Говори. Флетчер судорожно вздохнул и закрыл глаза. — Тонкс и его жена. У них есть конспиративный дом. Я… я знаю его местоположение. — Опусти его. Кенна опустила палец. Волк недовольно зарычал. — Сидеть. Смирно, — Кенна села на пол. Драко растянулся на открытом поле её разума. — Умница. Он снял проклятие, и Кенна прижалась к полу, восстанавливая контроль над телом. Фергус подбежал к ней и, убедившись, что всё в порядке, помог ей принять вертикальное положение. Драко призвал палец и снова поднял его на уровне глаз. Флетчер облегчённо выдохнул, увидев, что он хотя бы цел. И что-то в этом разозлило Драко. Это жалкое подобие человека едва не заставило его совершить нечто отвратительное, нечто ужасное. И ради чего? Просто чтобы в конце сдаться? Прогнуться? Почему он несколько часов мучал его? Почему наложил проклятие на Кенну, почти заставив её съесть человеческую плоть, пока она не находилась в волчьей форме? Почему Флетчер был готов выдать местоположение безопасного дома, где могла прятаться Грейнджер, чёртовому Пожирателю? Будь это кто-то другой, он мог просто подписать ей смертный приговор. Он мог убить её. — Пожалуйста, — выдохнул Флетчер, — пожалуйста, мой палец… Из палочки Драко вырвался бледно-зелёный луч и врезался в толстый мизинец. Он иссох, превратившись в сморщенную плоть. Её прорезала кость, а ноготь раскололся надвое. Флетчер взвыл, наблюдая, как его палец разлагается прямо у него на глазах. Драко бросил мизинец на пол, и он покатился куда-то в темноту. Он отодвинул эти мысли и чувства на другую сторону своих стен. Если Грейнджер пряталась в этом доме, это того стоило. Если он её вернёт, всё то, что он сделал, будет того стоить. Грейнджер. Здесь. В безопасности. В его доме. Драко воткнул палочку в дряблую кожу на подбородке Флетчера. — Хм, конспиративный дом? Говори, где он.***
— После этого у нас останется еды… примерно на три дня, — Гермиона сунула яблоки, пакет чипсов и коробку печенья в расшитую бисером сумку. Они остановились пообедать по пути к… к тому месту, где разобьют лагерь через несколько часов. — Пожалуйста, куда угодно, только не в другое болото. Этот запах, Грейнджер… он был хуже, чем Уизел, а это о чём-то говорит. Рон отдыхал, с закрытыми глазами прислоняясь к стене разрушенного передвижного дома. Скоро им придётся снова тронуться в путь, но пока Гермиона не хотела его тревожить. Им всем не помешало бы отдохнуть. Она знала, что ночью будила криками Рона и Гарри, но ничего не могла с собой поделать. Её сны становились всё более частыми. — Я попробую снова выйти под мантией и посмотрю, что смогу найти. — Нет, Гарри, — Гермиона покачала головой. — Это слишком рискованно. Я пойду… — Укради мантию и прокрадись ко мне. — Это меньшее, что я могу сделать, — добавила она. Гарри издал тихий смешок. Не совсем как обычно, но это первый звук веселья, что она услышала от него за последнюю неделю. — Гермиона, ты и так уже очень много делаешь. — Я чувствую, что почти ничего не делаю, — она пролистала «Сказки Барда Бидля». Гермиона была уверена, что здесь что-то было, но она просто это упускала. Однако, прочитав книгу в седьмой раз, она всё равно не нашла ничего полезного и начала думать, почему Дамблдор оставил ей что-то такое… — Бесполезное? Гермиона вздохнула и посмотрела на Рона, который дремал в тени. Гарри положил руку ей на плечо и сжал его в знак солидарности. — Ты сделала достаточно. Она повернулась к Гарри, встретившись взглядом с его изумрудно-зелёными глазами. На секунду она увидела в них что-то, но не смогла определить что. Опасение? Беспокойство? Затем Гарри моргнул и поиграл с медальоном у себя на шее. — Грейнджер… Пожалуйста, скажи, что мы не будем весь день думать о Поттере. Он пиздецки скучный. «Мне грустно, потому что мои родители умерли». Отлично, ты всё равно их, блядь, никогда не знал. «Злой человек пытается убить меня». Он пытается убить всех, ты не такой уж особенный. «У меня болит шрам». Хочешь ещё один? Клянусь, Грейнджер, у тебя самые тупые друзья, а я общался с Крэббом и Гойлом целых шесть лет. — Давай я поношу медальон? — предложила Гермиона. Гарри резко повернулся к ней, явно удивившись этим словам. Каждый из них ненавидел носить медальон. Кто-нибудь мог предложить сменить другого, но носить его больше, чем было оговорено, — никогда. — Хотя бы это я могу сделать для тебя. Возможно, она и не могла найти никакой новой информации о крестражах или изменить свою роль в событиях, приведших к смерти Дамблдора, но с этим она могла помочь Гарри. Она многое ему задолжала за то, что сделала. Драко пылал сердитым взглядом из-за кучи беспорядочных мыслей. — Ты уверена? — Гарри поднял брови. Гермиона прикусила губу и кивнула. — Да. Мне не помешает перерыв. — Грейнджер, что ты делаешь? — Хм? Ей в лицо бросился жар. — Я имею в виду, что тебе не помешает перерыв. Давай его сюда, Гарри. — Остановись. Гермиона вытянула руку, и Гарри опустил в неё медальон. Глаза Драко вспыхнули. — Не смей надевать эту штуковину. Она откинула волосы в сторону, чтобы медальону было легче оказаться на шее. Драко сводил её с ума. У неё уже не было ни минуты покоя от него. Он всегда был рядом, всегда наблюдал. И хотя его голос и ухмылка иногда приносили успокоение, но потом она вспоминала, что не могла прикоснуться к нему, и становилось невыносимо больно. Драко прислонился к стене, засунув руки в карманы. — Знаешь что? Давай, Грейнджер. Ты будешь скучать по мне больше, чем я по тебе. Ты знаешь, что это правда. Гермиона поймала последний блеск его ртутных глаз, прежде чем медальон упал ей на сердце, и Драко исчез.***
Драко увернулся от проклятия. Эта чёртова женщина разрушала собственный дом. Чёрт, она такая же сумасшедшая, как и её сестра. Драко стиснул зубы и выпустил из палочки своё. Когда появился Кэликс — впервые за эти блядские дни, — Драко отправил его к Доновану с запиской, что есть дело. Волк не ответил, но Драко не собирался ждать его и терять нить к Грейнджер, поэтому для сегодняшней миссии он заручился немного другой помощью. Роули пытался выбить оружие у Теда Тонкса, но бой был почти равный. Оба держали запястья противника, отодвигая от себя вражеские палочки, из которых в разные стороны вырывались проклятия. Борющиеся врезались в стену, опрокинув стул, пока пытались одолеть друг друга. Руквуда отбросило назад, когда в его живот угодило проклятие Андромеды. Он согнулся пополам и врезался в стеклянный шкаф, который покачнулся и упал на него сверху. Пожиратель не поднялся, а Драко даже бровью не повёл, вместо этого воспользовавшись тем, что Андромеда отвлеклась, и послал прямо в неё ступефай. Она заблокировала заклинание. Драко на секунду замялся, когда встретился с ней взглядом, и впервые за это время ясно увидел её лицо. Тяжёлые веки и полные губы, как у Беллатрисы, но нос и скулы… он их знал. У него такие же. Поэтому ему было легко распознать резкий блеск в её глазах прямо перед тем, как в него направился яркий луч. Драко поднял палочку, блокируя его, и заклинание отлетело в противоположную сторону комнаты, попав в рамку с фотографией счастливой семьи: на ней были изображены мужчина с русыми волосами, кудрявая женщина и молодая девушка с торчащими из головы ярко-фиолетовыми шипами. Его семьи. Нет, не его семьи. Андромеда Тонкс — предательница крови, она лишилась любого права зваться его семьей в тот день, когда сбежала с грязнокровкой. Он не позволил себе отвлекаться на мысли о Грейнджер. Это другое. Она другая. Должна… должна быть. Зачем он тогда всё это делал? Если она была просто ещё одной грязнокровной сукой, зачем он переворачивал всю Британию в её поисках? Зачем нападал на свою кровь ради сбережения её? Тед издал болезненный стон, и Андромеда на долю дюйма повернула голову в его сторону. Драко нанёс удар. Андромеда закричала. Её голос был похож на голос его матери. На Драко накатила холодная волна реальности, ударившись о белые стены, и на секунду они захлопнулись. Драко чуть не упал. Сражаться с алкоголем в крови — это плохое решение, но… обычно вариантов не было. — Дромеда! — Тед отпустил Роули и попытался добраться до жены, но потеря глаза никак не отразилась на физических способностях крупного Пожирателя. Он схватил Тонкса и оттащил его назад, сразу же после этого послав ему в висок парализующее. — Тед! — Андромеда дёргалась на полу, борясь с заклинанием. — Нам нужно, чтобы они говорили, Роули! — зарычал Драко и отправил Андромеду в пустой камин. Вокруг неё поднялся пепел. Он старался не думать о том, как сильно она стала похожа на его мать, когда её волос коснулась сажа, сделав их светлее. — Возвращай его в сознание, — прогремел Драко, глядя прямо в безжизненный глаз Роули, пока Пожиратель пытался удержать весь вес Теда Тонкса. Роули пинком отбросил палочку Теда, а самого его прижал к стене. В голову Тонкса ударил яркий луч, и он застонал, очнувшись. У Андромеды в руках снова оказалась палочка, и Драко почувствовал жгучее жжение на щеке. Зашипев, он повернулся к ней, вытаскивая из-под мантии пару цепей и направляя на неё своё древко. Андромеда кинула взгляд на свисающий с руки Драко металл, и её глаза расширились. — Нет! — закричал Тед и стал сильнее бороться с хваткой Роули. — Не подходи к ней! Драко, можно сказать, был впечатлён грязнокровкой. Даже без волшебной палочки он отлично мог сопротивляться Роули. Торфинн сунул древко в горло Тонкса и повернул его голову, смотря на мужчину единственным здоровым глазом. — Дай мне повод, грязнокровка. Дай мне чёртов повод, и я раскрашу стены твоего дома твоей грязной кровью. Этого Драко было достаточно — чтобы один из них был обезоружен. Если Андромеда настолько любила своего грязнокровку, что предала ради него свою семью, то она не будет рисковать его жизнью в попытке сбежать. Двух зайцев одним ударом. В этом смысле любовь такая забавная. Драко слегка наклонил голову и оскалил зубы в сторону женщины, которую его мать когда-то называла сестрой. — Ты любишь своего грязнокровку? Андромеда гневно уставилась на него, сощурившись, и Драко увидел на её лице тень черт Беллатрисы. Ему это не понравилось. Ему не нравилось такое чёткое напоминание, кто она. Ему не нравилась она. — Хочешь спасти его? — Драко поднял цепи и кинул ей. — Бросай палочку и надевай их. — Что, папочка не захотел появляться лично, поэтому вместо себя отправил тебя? — зарычала Андромеда. Драко не хотел, чтобы его сравнивали с отцом. Он совсем не был похож на Люциуса: он не был больным, сломленным или никчёмным. И он не позволит людям, которых любил, страдать. Потому что был слаб, чтобы их защитить. — Я подчиняюсь приказам Тёмного Лорда. К кому ты и направишься, — Драко рассёк подбородком воздух в сторону Тонкса. — А он отправится в Министерство, как и все ему подобные. На лице женщины промелькнула вспышка страха, и Драко почувствовал странный толчок внутри себя. Что бы он сделал, будь на полу он, а на месте Теда Тонкса — Грейнджер? Нет. Нельзя думать об этом. Нельзя думать о ней во время подобного. — Я сказал надеть эти чёртовы цепи! Андромеда взглянула на мужа и медленно потянулась к ним. — Палочку, — Драко поднял брови. — Или Роули займётся ремонтом. Тед пытался отбиться, но Драко выбрал Роули не просто так. Он выбрал его за габариты. И потому что уже был в голове Роули — стереть из неё события сегодняшнего вечера будет легко. Андромеда усмехнулась, бросив палочку, которая покатилась в его направлении. Драко кивнул в сторону цепей. Андромеда трясущимися руками закрепила их на запястьях. — Сейчас, — ровно и спокойно заговорил Драко. — Ты ответишь на несколько моих вопросов. Андромеда вздёрнула подбородок. Взору Драко открылась знакомая острая челюсть. — Пошёл ты, Малфой. — Тебе бы научиться терпению. Я собирался сказать, что ты ответишь на несколько моих вопросов, и, если ответишь правильно, я подумаю о том, чтобы оставить тебя и твоего грязнокровку здесь гнить. Роули вжал руку в грудь Теда, и Андромеда попыталась встать, но Драко снова направил на неё палочку. — Не-а. Будь послушной, или за это заплатит он. Андромеда подняла на него ненавидящий взгляд и сжала губы, положив скованные руки на колени. Драко оглядел маленький коттедж. Он был простым, чистым и уродливым. Это место вызывало у него отвращение. — Так здесь укрытие Ордена, м? — он пнул ногой разбитую чашку на полу. — Это лучшее, что они смогли сделать? — Что ты хочешь от нас? — выкрикнул прикованный к стене Тед. Роули сильнее вжался в него, и Тонкс зашаркал ногами по полу. — Я хочу знать, где Поттер. Андромеда холодно рассмеялась. — Серьёзно? И это всё? Ты сделал всё это ради одного мальчика? Девочки. Он сделал всё это ради одной девочки. Его девочки. — Передайте его мне, и я уйду. Свяжитесь с Орденом, скажите… то, после чего он окажется здесь, и я позабочусь о вашем вознаграждении за… содействие. — Мы не являемся частью Ордена! — запротестовала Андромеда. — Но ваша дочь — да, я прав? — Драко кивнул на разбитую рамку с фотографией на полу. Девушка с фиолетовыми волосами махала рукой, стоящая рядом Андромеда улыбалась, а Тед обнимал их обеих за талии. — Следующей может быть она. — Если ты тронешь Дору, я убью тебя, — Драко удивился мрачностью в тоне Теда. Он этого не ожидал. Возможно, в этом грязнокровке было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Нет. Он никто. Мерзость, порождённая наплевательством и вырожденчеством. Мир был бы лучше без них. Если бы их не существовало, он не находился бы в таком положении. Если бы грязнокровки не замарывали мир вокруг него, он не был бы Пожирателем. Не чувствовал бы огненную дыру в груди, которая сжигала душу. Не просыпался бы в панике весь залитый потом посреди ночи, гадая, всё ли с ней в порядке, и не вливал бы в себя виски, покоящееся рядом с кроватью, чтобы снова заснуть. Не вжимал бы в руку палочку, пуская по венам проклятие до того состояния, когда уже невозможно творить магию. Не похищал бы и не пытал людей, не смотрел, как их съедают заживо, не калечил, чтобы найти девушку, которая больше нихуя не хотела быть с ним. Я не хочу, чтобы кто-то вроде тебя любил меня. Грейнджер была права. Как можно хотеть быть с таким, как он? С неудачником, полным шрамов… и всё из-за той, кого он должен ненавидеть. Если Тёмный Лорд узнает, всю его семью убьют. Он подвергал их всех риску из-за этого. Из-за неё. А она его даже больше не любила. Ведь если бы любила, то была бы здесь. Потому что он её любил и вот на что был готов ради неё пойти! Во что позволил себе превратиться, чтобы только вернуться к ней. А она сбежала и больше ни черта не сделала. Он должен дать ей умереть. Он должен сделать это сам. Драко повернулся к Теду. — Я охочусь не за ней, но я убью любого, кто встанет у меня на пути. И это включает в себя твою жену — предательницу крови. Поэтому говорите… Где. Поттер. — Мы не знаем! — закричала Андромеда, и цепи на её запястьях слегка задребезжали. — Мы не знаем, где он. Мы ничего не знаем об Ордене. Они перестали использовать наш дом после падения Министерства. — Андромеда… — предупредил Тед, но она проигнорировала его. — Мы предложили наш дом в качестве укрытия, но сейчас все они прячутся в других местах. Мы уже несколько недель никого не видели. Драко хотел услышать не это. Изнутри поднялся пульсирующий гнев, напрягая сухожилия на шее, толкая кровь к голове и заставляя её покрыться холодным потом. Только не очередной тупик. Ни за что. Ему нужно найти её. Ему нужно вернуть её, пока… пока не стало слишком поздно. Для любого из них. Рука Драко задрожала. Утром он наложил на неё круцио, и чувствительность вернулась только перед вылазкой. С каждой новой порцией проклятия онемение длилось дольше. Но он не мог остановиться. Не хотел останавливаться. Должен это сделать. Должен её вернуть. Гермиону. — Андромеда, не говори им ничего! — выкрикнул Тед, снова пытаясь вырваться из хватки Роули. Сверкнула палочка Пожирателя, и голова Тонкса откинулась в сторону, как будто от удара. — Тедди! — Андромеда сделала выпад, упав на скованные руки. — Стой на месте! Не двигайся, мать твою! — Драко направил на неё палочку. Его рука теперь сильно дрожала. Он устал. Очень устал. Очень… опустошён. Драко придвинул белые стены ближе, желая вытолкнуть Грейнджер за их пределы. Обычно она стучала по половицам в попытке выбраться, но сейчас… сейчас она молчала. — Ты сказала, что другие члены Ордена скрываются. Где? Где?! — Мы не знаем! Мы не являемся частью Ордена, мы ничего не знаем! Драко усмехнулся Андромеде. — Ты даже не знаешь, где твоя дочь? Его встретил пустой взгляд. Если он хотел ещё больших доказательств их родства, то это оно. Он знал это бесстрастное лицо — оно было таким же, как у него. Отчасти. Они знали, где находится один из членов Ордена. У него всё еще была зацепка. Он её пока не потерял. — Говори! Говори, где она! Андромеда молчала, сдержанно глядя на него. — Говори живо, блядь! Тед сопротивлялся всё сильнее, а Роули пытался не дать ему выбраться. Драко направил свою тёмную палочку на тётю. — Говори, где она! Говори, сука! Говори, где, блядь, Грейнджер! Андромеда моргнула. Тед замер. Роули оглянулся через плечо. Блядь. Он всегда мог ляпнуть что-нибудь не то, когда был пьян. Драко тяжело дышал. Холодная кислота разъедала ту дыру, которую оставила после себя Грейнджер. Разъедала половицы. Разъедала стены. Всё внутри чувствовалось как концентрированный яд. Он ненавидел это. Ненавидел её. Ненавидел себя. Жар виски горел в нём, но ни на градус не растопил мороз внутри. Ему даже не нужно было произносить это слово — Драко просто поддался агонии внутри себя, и проклятие выскочило из палочки, устремившись в Андромеду, которая повалилась на спину и начала извиваться на полу с леденящим кровь криком. Тед так сильно начал брыкаться, что Роули едва мог его держать. — Нет! Прекрати! Андромеда! Пытай меня! Меня, а не её! Драко втянул в себя воздух, и проклятие растворилось. Андромеда раскинулась на полу, цепи во время пытки сильно впились в её запястья, придавая коже неприятный тёмно-красный оттенок. — Ты сукин сын, — напрягся Тед, не прекращая сопротивляться хватке Роули. — Ты ворвался в наш дом и стал пытать нас, потому что мы не сдали свою дочь? Не продали её?! Ты просто дьявол. Драко резко повернул голову в сторону Теда. Его семья продала его Тёмному Лорду. Беллатриса предложила, а мать молча на это смотрела. Он освободил отца из тюрьмы, и даже после этого, когда их Повелитель хотел убить одного из них, Люциус предпочёл собственную жизнь жизни Драко. Будь всё иначе, поступили бы его родители по-другому? А Грейнджер? Он оглянулся на Андромеду, которая пыталась выпрямиться, и увидел в её глазах ту же яростную ненависть, с которой его каждое утро встречало зеркало. Настолько ли они разные? Оба чистокровные, которые влюбились в магглорождённых. Только Андромеда бросила всё, чтобы быть с ним. А Драко не мог найти её. Нахуй Грейнджер. Она превращала его в это. Превращала его во тьму, превращала в дьявола. — Дромеда, детка, ты в порядке? — Тед снова толкнул Роули. Андромеда кивнула и попыталась унять дрожь в конечностях, чтобы цепи не звякали. Почему Грейнджер не здесь? Почему не беспокоилась за его самочувствие? Почему не подождала? Почему всё дошло до того, что она скрывалась, а он приковывал людей цепями и пытал их? Делал ужасные вещи? Дьявольские? Андромеда приподнялась и мягко кивнула, глядя на мужа так, как… как обычно смотрела на него Грейнджер. Он хотел уйти. У него совершенно не было желания оставаться в этом уродливом коттедже ни минутой дольше, чем необходимо. Ему было слишком тяжело видеть это: счастливую семью чистокровной и магглорождённого, чего у него не будет никогда. Он хотел убить их, а тела оставить гнить прямо здесь. Хотел, чтобы их нашла их чёртова драгоценная дочь, которую они не сдали ради собственного грёбаного спасения. Драко взмахнул палочкой, и Роули упал на пол. Тед отскочил, чуть не споткнувшись о крупного мужчину, рухнувшего у его ног. Драко снова взмахнул палочкой, и цепи щёлкнули и открылись, растёкшись перед Андромедой. Её запястья были сильно повреждены. Драко отвёл взгляд, пинком возвращая ей палочку. Через секунду Тед уже был рядом со своей женой. Он проводил ладонями по её лицу и рукам, притягивая женщину к себе. Драко направил палочку на Роули, вторгаясь в его подсознание и изменяя воспоминания. — Уходите, — сказал Драко мёртвым голосом. Андромеда посмотрела на него широко раскрытыми от шока глазами. — Здесь больше небезопасно. Два оборотня тоже слышали местонахождение вашего дома, так что фиделиус больше не действует. Они сдадут вас или придут сами. Вы не можете оставаться здесь. Вам нужно идти, — Драко оглядел разрушенный коттедж: сломанная мебель была разбросана по всем углам, а пол украшали осколки стекла. — Советую убраться отсюда, пока они не очнулись, — Драко кивнул головой на лежащего на полу Роули и распростёртого под сломанным шкафом Руквуда. Тед уставился на Драко потемневшими от гнева глазами, но Андромеда слегка сдвинула брови, как будто пыталась выяснить, что скрывалось за его бесстрастным выражением лица. — Почему ты нас отпускаешь? Драко опустил палочку. При желании они могут проклясть его. Передать Ордену на ответные пытки. Может, у него ещё раз получится увидеть Грейнджер перед смертью. Драко повернулся к ним спиной и направился к двери. Всё казалось нереальным. Он даже не чувствовал земли под ногами. Позвоночник превращался в труху, оставляя после себя лишь пустоту, в которую проваливались все внутренности. В груди не было сердца, в лёгких не было воздуха. Исчезло. Всё исчезло. И он сомневался, что хочет это вернуть. — Я больше не хочу этого делать.***
Гермиона снова бежала. Она всегда бежала. Мимо проносились тёмные деревья, под ногами, пока она продвигалась всё дальше вглубь, хрустели ветки. Можно было не скрываться и не вести себя тихо, он уже довольно давно её преследовал. Гермиона не знала, как далеко убежала и где Гарри с Роном. В её голове было лишь одно: не останавливаться. Если она остановится, он её поймает. А если он её поймает… На одном из высоких деревьев ухнула сова, и Гермиона ускорилась, чувствуя, как болезненно вздымалась грудь с каждым напряженным вдохом. Она слышала его шаги позади, слышала, как он пробирается сквозь заросли. Её Пожиратель Смерти. Он шёл за ней. Шёл за ней из выложенных чёрной плиткой залов Отдела Тайн до этого ужасного проклятого леса, из которого, казалось, совершенно нельзя было найти выход. Неважно, как далеко она убегала. Неважно, как быстро. Гермиона оглянулась и увидела блеск его металлической маски. Всё его тело скрывали чёрная мантия, чёрные брюки, чёрный капюшон, чёрные перчатки. Лишь осколки серебряных глаз указывали на то, кто это был. Кто ещё это мог быть, кроме того единственного человека, который преследовал её и днём, и ночью? Драко никогда не позволит ей обрести покой, никогда не позволит отдохнуть. Почему он не мог подарить ей хотя бы одну спокойную ночь — ночь без преследования? Лишь одну, когда его не будет в глубине её сознания? Но хуже было тогда, когда она носила медальон, и несколько часов была полная тишина, в течение которой она боролась со своим одиночеством и тосковала по нему. Терпеливо ждала, когда Рон снимет его с её шеи, и Драко вернётся. Потому что хуже, чем живущий в её голове Драко, было лишь одно: жить без него. Гермиона споткнулась, и её руки вжались в землю, но она поднялась и рванула дальше. Она задыхалась от холодного воздуха, который обжигал лёгкие и не расслаблял ноющие мышцы, протестовавшие против быстрого бега. Как долго она бежала? Она чувствовала, что замедляется. Её догоняла усталость. И он. Он не замедлялся. Он не уставал. Он всегда продолжал идти, всегда был позади неё, всегда преследовал её. Охотился. Драко охотился за ней. Неважно, в каком лесу она была, неважно, как далеко убегала, где пряталась и что делала — он всегда был рядом, всегда шёл за ней. И Гермиона помнила, что случилось с последней добычей Драко. Она услышала что-то впереди. Кого-то. Ни в одном из своих снов она не забредала настолько далеко. Кто-то звал её по имени. Велел ей торопиться, подгонял. Ещё немного, и она будет в безопасности с этим человеком. От этой мысли к кончикам пальцев Гермионы прилила энергия — достаточно, чтобы получилось подняться на усыпанный листьями холм. — Давай! Поднимайся! — крикнул человек на вершине, и Гермиона попыталась взобраться, но слегка поскользнулась на густых листьях. В попытке вскарабкаться к голосу Гермиона замедлилась, а через секунду вскрикнула, когда рука в кожаной перчатке дёрнула её назад. Она была так близко. Пожиратель Смерти притянул её к себе за волосы, обхватил другой рукой за талию и поднял на руки. Гермиона дёргала ногами, металась в разные стороны, боролась с его хваткой. Он отпустил её волосы, опуская руку к лицу, и закрыл ей рот, чтобы заглушить крики. Запыхавшись, Гермиона почувствовала, как её охватывает усталость из-за нехватки кислорода. Пожиратель держал её с сокрушительной силой. Его холодная металлическая маска прижалась к её щеке, и она почувствовала запах мяты в его дыхании. — Прекрати уже, блядь, сопротивляться, — прорычал он и потащил её назад до боли знакомым способом. — Ты сделаешь только хуже. Её обжигающим потоком охватила ледяная паника, и Гермиона начала сильнее сопротивляться, пытаясь вырваться. Она раньше это делала, они раньше это делали. Всё было до боли похоже, но настолько по-другому. Пожиратель затолкал её за дерево и сильно прижал к нему, удерживая на месте своим телом. Его рука до сих пор закрывала её рот, и она делала небольшие вдохи через нос, пытаясь наполнить грудь воздухом. Гермиона прижала к нему руки. Где её палочка? Недалеко от них в листьях она увидела свою школьную сумку, из которой торчало светлое древко из виноградной лозы. Почему она здесь? — Грейнджер, успокойся, чёрт возьми. Это первый раз, когда он поймал её. Первый раз, когда она не смогла от него убежать. Насколько она вообще старалась? Она понимала, что не сможет подняться на этот холм, но всё же попыталась. Из-за того, кто ждал наверху? Она всё ещё слышала его голос. — Гермиона? Гермиона… поднимайся! Этот человек до сих пор был на холме. Он не спустился, чтобы найти её. Но Драко нашёл. Его глаза ярко и игриво сияли под металлической маской. Годрик, она скучала по ним. Она сняла медальон лишь перед сном, проведя почти весь день без Драко. Но сейчас он здесь, он пришёл. Как и обещал. — Я могу тебя отпустить, или мне продолжать держать? Его хватка ослабла, и Гермиона почувствовала, как обтянутые перчатками руки скользнули вниз и сжали её предплечья, почти что встряхивая. — Проснись. Гермиона посмотрела на него и почувствовала на своих губах прохладное дыхание и свежий запах мяты. — Проснись, Гермиона. Прозвучало не похоже на него, но должно было. Он был здесь, обхватывал её руками, его глаза впивались в её зрачки, заглядывая в самую душу… — Не отпускай меня, — едва слышно прошептала она. Маска исчезла, и перед её глазами оказался просто Драко. Он ухмылялся, как будто ждал, когда она произнесёт эти слова. Гермиона придвинулась ближе к нему и приоткрыла губы, собираясь с жадностью впиться в его рот и показать, как сильно она скучала. Прямо перед тем, как они соприкоснулись, она выдохнула его имя: — Драко… Гермиону с силой прижали к койке. Она распахнула глаза, едва не ослепнув. Тусклый свет палатки был слишком пронзительным по сравнению с темнотой леса. Над ней стоял бледный и злой Рон, крепко сжимая зубную щётку в красном кулаке. Гермиона перевела взгляд с неё на его лицо, на котором очень ясно было написано крайнее отвращение. Он точно так же смотрел на неё, когда увидел вместе с… Гермиона почувствовала, как грудь раскололась надвое. Драко здесь не было, но был Рон. И теперь он знал — он знал — о её снах. По утрам он постоянно спрашивал о её самочувствии, потому что она ворочалась, но Гермиона всегда отмахивалась. Теперь Рон знал, что ей снился он. Драко. Рон покачал головой, и жёлтый свет послал блик на его рыжие волосы. Гермиона неотрывно смотрела на него, отвечая на злой взгляд голубых глаз, в которых леденело предательство. — Блядь, ты что, издеваешься надо мной, Гермиона?!