Саундтрек:
Body — SYML
— Сегодня тебе нужно остаться в клетке. Гермиона вскинула голову. — Нет! — Ложись, — сказал Драко, даже не посмотрев на неё. Она закрыла книгу и сунула её под мышку, сложив руки на груди. — То, что я отказалась с тобой спать, не значит, что ты можешь запереть меня. Ты обещал… — Я ни черта тебе не обещал, — прорычал Драко, опасно сверкнув глазами. Гермиона была несколько озадачена его внезапной резкостью по отношению к ней. За последнюю неделю Драко избегал её, избегал находиться в их комнате. Их, потому что, несмотря на её отказ пустить его обратно в постель, Драко не уходил. Он ночевал на кушетке, и каждый раз, когда Гермиона просыпалась от кошмаров, она видела его в новой позе с крепко прижатым к телу меховым одеялом. Теперь не только у него были тёмные круги под глазами. — Я не соглашался перестать использовать клетку или цепь. И я свяжу тебя, если ты немедленно не опустишься на кровать! Гермиона не пошевелилась. Её ноги дрожали, и скрыть это было невозможно, но она не сводила глаз со стального взгляда Драко, пока он не провёл рукой по лицу и не застонал от досады. — Сегодня придут люди. Не думаю, что они поднимутся, не говоря уже о том, чтобы зайти сюда, но если это всё-таки произойдёт… — он опустил глаза к изножью кровати. — Клетка защитит тебя. — Она станет моей ловушкой. Драко так быстро перевёл на неё взгляд, что Гермиона не заметила бы, если бы моргнула. — Это так плохо? Быть здесь, со мной? Её сердце гулко ударилось о рёбра. Нет. Да. Нет. Ещё один стук, и на этот раз было больно. — Мне не нравится быть взаперти. Выражение его лица было непроницаемым, но это не помешало Гермионе изучить каждую его черту. Угловатые щёки, прорезающие путь по белой, как фарфор, и такой же гладкой коже. Длинный и прямой нос, ноздри которого слегка раздувались, когда он делал вдох. Тяжело нависавшие над глазами брови, которые отбрасывали на них тень, из-за чего серебро радужки сияло ещё ярче. Плотно сжатые губы с опущенными уголками. Гермионе хотелось снова увидеть его улыбку. — Я заглажу свою вину. — Как? — саркастически спросила Гермиона. — Новым платьем? Взгляд Драко упал на её тело и прошёлся по всей его длине. Не услышав от него ни одного слова и даже не увидев ни единого движения, Гермиона чувствовала, что точно знает его мысли. Или они принадлежали ей. Она слегка сжала ноги, отчего колени стукнулись друг о друга. Это движение, похоже, нарушило ход его мыслей. Но не её. Гермиона почувствовала, как румянец заливает щёки, доказывая, что грязные мысли были не только в его голове. Она подняла книгу и крепко прижала её к груди. — Не беспокойся, — отрезала она. — Я ничего от тебя не хочу. Она нанесла последний удар в их продолжающейся битве. Это самое большее, что она могла сделать, пока у неё не было палочки, но Драко даже не отреагировал на её резкие слова — просто показал рукой в сторону постели. Гермиона положила книгу на подушку, прежде чем забраться на кровать, одёрнув юбку как можно ниже. Драко встал рядом и провёл рукой по одному из столбиков, разглядывая пустое место. На краткий миг у Гермионы возникло искушение предложить ему занять его. Вдруг он прав, вдруг в новом мире у них может быть лишь это. У неё совершенно не было информации о Гарри и Роне, или о ком-либо из Ордена, она даже не видела ни единого упоминания о них в «Ежедневном Пророке», который приносил ей Драко. И из-за отсутствия новостей девушка чувствовала одновременно и беспокойство, и облегчение. Если бы Гарри был мёртв, это бы напечатали на первой полосе. Гермиона повторяла эти слова про себя как мантру, когда у неё сдавливало горло, а глаза наполнялись слезами, которые она быстро смаргивала. Она должна быть сильной. Должна бороться, даже если находилась здесь. Это ещё не конец. Ещё была надежда. Ещё был Гарри. Гермиона положила книгу обратно на колени. До темноты у неё на чтение оставалось примерно около часа. А дальше — лишь лежать и ждать возвращения Драко. — Я заглажу свою вину, — сказал он мягко, почти… по-доброму. Гермиона подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней. Его брови были нахмурены, как будто он пытался сказать больше. Она ждала. Надеялась, что за этим может последовать что-то ещё. Тёмная палочка прорезала воздух, и железные прутья клетки скользнули вверх и с громким лязгом, который отразился в её груди, нарушив ритм сердца, закрепились у потолка. Драко схватился за одну из решёток и быстро дёрнул на себя. — У меня… — Драко замолчал и сжал губы. — У меня есть кое-что для тебя. Гермиона удивилась, увидев протянутую в её сторону иссохшую, обветшалую серую руку. Рука Славы. Во время одной из своих тирад в прошлом году Гарри сказал, что, по его мнению, у Драко такая есть. Годрик, почему она его не слушала? Но уже тогда притяжение Драко было очень сильным, и ей не удавалось оставаться в стороне. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, она всегда возвращалась и позволяла ему называть себя ещё более грязно и делать с ней ещё более порочные вещи. И ей нравилось. Каждый раз. Как скоро на этот раз она к нему вернётся? Через месяц? Через неделю? Сегодня? — Я не подумал об освещении во время моего отсутствия, — сухо сказал Драко. — Я всё сделаю, когда вернусь, — затем добавил: — Я не знал, что ты всё это время была в темноте. Гермиона осторожно взяла Руку, изо всех сил стараясь не касаться восковой кожи. — С-спасибо. На краткий миг их пальцы соприкоснулись, и Гермионе взамен этого деревянного основания захотелось вцепиться в его руку. Попросить остаться с ней, а не идти на какое-то там собрание Пожирателей Смерти, которое должно было состояться внизу. Он сказал, что всё, что он сделал, — это её вина, так что, может… она единственная, у кого получится его остановить. Гермиона положила Руку на книгу и прикусила губу — сильно, — чтобы не попросить его остаться. Она знала, что он не останется. Ему нужно служить Повелителю, а ей… и ей было чем заняться. Драко сдержанно кивнул в ответ. Остановившись у двери лишь для того, чтобы отпереть её, он вышел. Гермиона слышала, как щёлкают волшебные замки, сплетаются на ручке защитные чары, и запечатывается дерево, предотвращая появление незваных гостей. Она столько раз всё это видела и слышала, что выучила точный метод и узор руны. Гермиона глубоко вздохнула и снова открыла книгу, пролистывая до того места, где остановилась в последний раз. — Глава восьмая. Беспалочковая магия, — прочитала девушка название, выведенное толстыми линиями чернил в верхней части страницы.***
Драко уставился на тело. Тело в его подвале. Мёртвое тело. Его дядя. Нет. Не его дядя. Это магглорождённый — блядь, нет — грязнокровка. Это не его семья. Он встречался с этим человеком всего один раз, и то только когда вломился в его дом, пытал его жену и угрожал его дочери. В погоне за Грейнджер Драко едва было дело до Теда Тонкса, и теперь перед собой он видел лишь его мёртвое тело. К горлу подступила холодная кислота. Он правда ненавидел мертвецов. Пиздецки ненавидел. Он смутно слышал мольбы прикованного цепями к стене человека, и лишь когда Тёмный Лорд спустился по лестнице, Драко наконец отвлёкся от неподвижной фигуры его дяди, распростёртого на каменном полу, обратив внимание на человека, которого он называл Повелителем. Пленник так сильно начал дрожать, что цепи зазвенели, и Драко съёжился от слишком знакомого звука. Что бы он сейчас делал, если бы не приковал Грейнджер к кровати? Был бы наверху? В её объятиях? В ней? Нет. Он был бы здесь, потому что его вызвал Повелитель. Грейнджер, может, и завладела его сердцем, но Тёмный Лорд уже давным-давно предъявил права на его душу. — Люциус, я хочу, чтобы ты познакомился со своим новым гостем. Отец выпрямился, но его плечи дёрнулись в борьбе с желанием задрожать от страха. Губы Лорда Волдеморта скривились при виде своего некогда фаворита среди Пожирателей Смерти. Было время, когда Драко думал, что отец уступает по силе только самому Тёмному Лорду. Из-за этого он стремился доказать, что достоин носить имя Малфоев. Он состязался с призраком. В теле отца осталось не намного больше жизни, чем в теле его дяди, лежащего совсем рядом. — Это… это честь для меня, мой Лорд, — Люциус склонил голову, и Драко даже в тусклом свете подвала увидел серебряные пряди в его волосах. Слабак. — Да, уверен, что ты очень рад соседству с мастером волшебных палочек. Хотя я привел его сюда не для тебя, — тон Тёмного Лорда был резким, и двое Пожирателей в капюшонах, которые держали Олливандера у стены, низко рассмеялись. Люциус побледнел и отступил на шаг, зависая рядом с факелом, как будто его свет мог как-то защитить. Драко отвёл взгляд. Конечно. Беллатриса упоминала, что расскажет о его успехах, и Тёмный Лорд уже был впечатлён его действиями. Лорд Волдеморт мог сначала обратиться к Люциусу, но Драко знал, зачем он притащил сюда Олливандера. Не было смысла ждать, особенно когда это неизбежно. Сжимая в руке палочку, он приблизился к Тёмному Лорду. — Повелитель, чем я могу вам служить? Кроваво-красные глаза остановились на нём, за чем мгновенно последовало вторжение в разум. Драко едва успел среагировать, до того как Лорд Волдеморт промотал недавние воспоминания. Мраморные стены треснули и затряслись, пока Тёмный Лорд ползал в его мыслях. Драко практически чувствовал, как он что-то ищет, словно змея, высовывая язык. Если Тёмный Лорд искал ответы, Драко мог их ему дать. Встречи с волками насчет охоты на Поттера, ночные обыски старых фермерских домов, пустые участки дорог и заснеженные леса. Тренировки с Тео, дуэли, сражения и бег. Дом Маклаггена, пытка и его мысли, которые Драко просматривал точно так же, как Лорд Волдеморт сейчас просматривал его воспоминания. Зелёный луч, и у Малфоя не получилось оставаться неподвижным при вспышке в сознании образа ещё одного мёртвого тела. — Ты времени зря не терял. — Да, мой Лорд. — И всё же до сих пор не смог привести мне Поттера, — холодное разочарование в его голосе было почти осязаемым, и Драко остро чувствовал его закипающий гнев. — Он скоро будет у вас в руках, мой Лорд. Я уже близко. — Ты проваливаешь свою задачу! — зашипел он, и щёлочки его ноздрей раздулись. — Я уже порядком щадил вашу семью. Драко напрягся. Если Лорд Волдеморт обрушит свой гнев на Малфой-Мэнор, Грейнджер снова окажется в опасности. Он слишком старался её уберечь, он не позволит какому-то паршивому, шрамоголовому куску дерьма всё разрушить. Даже если он не хотел добавлять Поттера в список мёртвых лиц, которые преследовали его по ночам. И всё же лучше он, чем Грейнджер. Драко был настолько поглощён своими мыслями, что едва заметил, как Тёмный Лорд встал перед Олливандером. Хриплое дыхание старика и его жалобные крики вырвали Малфоя из образов серых остекленевших глаз и бескровных лиц. — Я рассказал всё, что знаю! Прошу! Я просто хочу домой. Было ужасно наблюдать, как этот старик просит о чём-то таком простом. Одна кожа да кости, и, судя по всему, несколько из этих костей были сломаны. С худых плеч свисала грязная одежда. Драко должен был испытывать отвращение к его внешнему виду, дряблой коже, трясущимся рукам и клочковатым волосам на провисших щеках, но вместо этого он чувствовал… жалость. Здесь было холодно, и, когда болезненные, панические вздохи покидали хрупкую грудь Олливандера, они превращались в маленькие облачка тумана перед его лицом, через секунду оборачиваясь морозным воздухом. Кто знает, в каких условиях раньше содержали мастера волшебных палочек и почему Тёмный Лорд был так недоволен им, что велел переместить сюда? Потому что была только одна причина, по которой Лорд Волдеморт привёл пленника в Малфой-Мэнор. И этой причиной был он. — Ты знаешь Драко Малфоя, верно, Олливандер? Олливандер перевёл на него взгляд светлых глаз. — Да… — выдохнул он чуть громче шёпота, посмотрел на палочку Драко и проскандировал: — Боярышник, десять дюймов, сердцевина из волоса единорога. Драко не понравилось, что кто-то так смотрит на его палочку, и прижал её к ноге. Внимание Олливандера снова переключилось на его лицо. — Ты убьёшь меня, Драко Малфой, боярышник, десять дюймов, сердцевина из волоса единорога? Горло Драко сжалось, останавливая дыхание. Сделал бы он это? Если бы Лорд Волдеморт приказал, убил бы он это ничтожество? Смог бы? — Ты слишком ценен, чтобы так быстро от тебя избавляться, Олливандер, — ответил за него Тёмный Лорд, и грудь Драко едва шевельнулась, когда в неё снова ворвался холодный воздух. Он сжал губы, удивляясь, почему в горле было так сухо, а во рту появился привкус желчи. — Но ты бесполезен, если не станешь сотрудничать, а Драко может быть очень… убедительным. Драко услышал вздох Нарциссы где-то позади него. У неё не было метки, но её вызвали сюда как члена семьи Малфоев. Интересно, Тёмный Лорд специально решил заставить его родителей смотреть, как их сын кого-то пытает. Драко не хотел, чтобы она это видела. Она знала, и это уже было достаточно паршиво. Ей не нужно было видеть. Но Драко не мог ослушаться. Он поднял палочку. — Боярышник, десять дюймов, сердцевина из волоса единорога, — снова начал бормотать Олливандер, уставившись на кончик древка и ожидая, когда из него вылетит проклятие. Драко прорычал слово, которое начинал ненавидеть, и красный луч ударил Олливандера в грудь. Малфой услышал, как сломалось ребро. А затем ещё одно, пока старик корчился и хрипел от боли на холодном каменном полу. Он не должен этого делать. Это отвратительно. По одному лишь приказу ломать старику рёбра пыточным проклятием. Раньше он всегда использовал его только ради неё, из-за неё. Сейчас же это было… неправильно. Драко не испытывал того скользящего чувства удовлетворения, которое всегда охватывало его при наблюдении за тем, как корчится под ним его добыча. Но у него не было выбора! Если он остановится, ему придётся объясняться и, скорее всего, почувствовать в ответ проклятие самого Тёмного Лорда. И если Тёмный Лорд снова ворвётся в его разум, Драко, возможно, не сможет скрыть образы Грейнджер, находящейся в его объятиях. Как только он представил её, проклятие дрогнуло и растворилось. Драко замер. У него никогда раньше не сбивался круциатус. Даже на тренировках. С тех пор как кроваво-красный луч в первый раз покинул его палочку, он был в состоянии его удерживать, контролировать. Олливандер задыхался, изо всех сил стараясь свернуться калачиком, но едва мог двигаться из-за тремора, что всё ещё сотрясал его худое тело. Драко сомневался, сколько в старике осталось сил. Следующее проклятие может его прикончить, а Тёмный Лорд сказал, что хочет видеть его живым. — Я… я не могу сделать твою палочку более мощной! — воскликнул Олливандер, чьи морщины на лице были заляпаны грязью с пола. — Никакая палочка не может соперничать с… — Драко. — Круцио. Из древка снова вырвался луч. Драко почувствовал, как проклятие пронеслось по его руке в палочку, а затем… он его отозвал. Луч всё ещё соприкасался с телом Олливандера, и он слабо стонал от боли, но Драко снизил уровень действия круцио до сильных мышечных судорог. Мастер волшебных палочек был настолько обессилен, что даже от ослабленного проклятия корчился на полу. Пока Драко втягивал остальную часть тёмной магии обратно в свою палочку и в свою руку. Мышцы скрутило, и Драко стиснул зубы. Оно действовало не в полную силу, но он взял на себя тяжесть проклятия, чтобы этого не пришлось делать старику. Чёрт, было больно. Он уже несколько недель не использовал круцио на себе. Несмотря на то что он не забыл, как чувствовалась боль, в его памяти она была не такой свежей, как раньше. Он ощущал, как напрягаются под кожей вены, и кровь борется за то, чтобы вырваться из них. Блядь. Блядь. Блядь. Он не знал, сколько ещё сможет выдержать. Как и Олливандер. В подвале было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но он был уверен, что окружающий мир теряет цвет. Рубашка Олливандера раньше была голубой, а не серой. Он не мог сказать. Не мог вспомнить. Даже попытка думать причиняла боль. Рука начала дрожать, а на лбу выступила капля пота и скатилась по лицу. — Думаю, это был достойный приём в твоё новое место проживания. Ещё никогда Драко не был настолько рад услышать высокий, шипящий голос Тёмного Лорда, как в этот момент. Он снял проклятие, изо всех сил стараясь удержаться на ногах и не упасть лицом вперёд на пол рядом с Олливандером. Рука дёргалась, зудела, будто изнутри пытались вырваться тысячи клешней. — Приятного времяпровождения, Олливандер. Я прослежу, чтобы Малфои, в частности Драко, обеспечили тебя всем необходимым, — Лорд Волдеморт отвернулся, как будто скрючившийся на полу человек был не более чем старой тряпкой. Драко оглянулся и увидел, что Олливандер смотрит на него с подобием улыбки. У него не хватало зубов, а губы были в крови. Желудок Драко скрутило, и ему пришлось бороться с желанием подавиться, когда рот Олливандера растянулся шире. — Боярышник, — хрипло сказал он. — Боярышник… возвращает заклинания обратно. — Заткнись, — пробормотал Драко и отвернулся. То, что ждало его там, было не намного лучше. Нарцисса стояла рядом с телом Теда Тонкса и осматривала его, а затем резко повернулась к мужу со странным выражением на лице. — Люциус, убери отсюда это тело. Не хочу по возвращении чувствовать запах гниения, — скомандовал Тёмный Лорд, поднимаясь по лестнице. Только Люциус начал приближаться к телу, как Драко его остановил. — Нет, — он понял, что его голос прозвучал командующе. Драко шагнул вперёд, и Нарцисса быстро перевела взгляд с него на Люциуса. Не считая глаз, она оставалась совершенно неподвижной. — Я о нём позабочусь. Отец прочистил горло. — Тёмный Лорд приказал мне… — Я сказал, — Драко встал между отцом и телом. — Я о нём позабочусь. Иди выпей ещё бутылку вина, Люциус. Драко наблюдал за борьбой ярости в бледно-серых глазах отца, которые уже были очень близки к цвету смерти, и вдруг понял, что однажды он посмотрит в глаза Люциуса и увидит, как на него глядит тусклый блеск разложения. Мужчина усмехнулся и сплюнул на пол рядом с телом. Драко не пошевелил ни единым мускулом, просто стоял и смотрел на человека, которого когда-то уважал. Теперь же он едва мог вынести его присутствие. Он сделал это. Он сделал это с их семьёй. Не выполнил задание Тёмного Лорда и заставил Драко занять его место. Предпочёл своей жене и сыну человека, которому наплевать на любого из них. Принял метку ради власти и богатства и со скоростью света пропивал все их деньги. Ёбаный конченый слабый урод, который нихуя не мог оставаться трезвым, хотя знал, что его жена это ненавидит. Который бил своего сына за то, что тот задавал вопросы, и кричал на жену, когда она не успевала его забрать. Драко больше не был маленьким мальчиком, а Люциус… Люциус больше не был кем-то. Никто. Никчёмный. Люциус остановился у подножия лестницы и повернул голову. — Нарцисса! Драко посмотрел на свою мать, которую почти полностью охватил ужас. Конечно. Только что её любимый сын у неё на глазах пытал невинного человека. Она сказала, что беспокоится за него, но в этом больше не было необходимости. Теперь она знала, кем он является. Ему было невыносимо смотреть на нее. Невыносимо видеть боль на её лице от понимания того, во что превратился её единственный ребёнок. Лишь более испорченная версия своего отца. Она подошла к Люциусу, и они вместе поднялись по лестнице, оставив Драко наедине с человеком, которого он только что пытал, и мёртвым телом его дяди.***
Драко не стал стучать в кабинет отца. Когда он открыл дверь, Люциус наливал бокал вина. От неожиданного появления сына он немного разлил алкоголь на стол. Не дожидаясь приглашения, Драко шагнул вперёд, плюхнувшись в одно из кресел и закинув ногу на подлокотник. — Ты хотел меня видеть? Люциус нахмурился в ответ на его слова и вытер пролитое вино, прежде чем поднять бокал и сделать большой глоток. Драко заметил, что бутылка пуста. Он опоздал на вечеринку. — Я ждал тебя почти час. Драко пожал плечами. — Я работал. — О да, — легко слетели с губ отца слова. Он произнёс их в такой манере, как Драко слышал уже много раз. — Твой небольшой егерьский бизнес. — Я охочусь на Поттера. — Напиваясь с сыном Тада? Да, уверен, это поможет тебе найти самого разыскиваемого человека в Британии. Драко кинул на отца злой взгляд. — По крайней мере, я могу призвать к себе выпивку, — он взмахнул палочкой, и огневиски вылетело из коллекции бутылок, стоящих вдоль стены. Вынув из неё пробку, он поднял алкоголь в шутливом салюте и поднёс к губам. Чёрт, как же хорошо снова выпить. Люциус отвернулся и взял ещё одну бутылку тёмно-красного вина, а Драко оглядел головы разных животных, что украшали стены. Олени, кабаны, волки и существа более магического происхождения. Люциус был опытным охотником и гордился этими убийствами. Он мог путешествовать на большие расстояния, чтобы иметь роскошь охотиться на редкую и опасную добычу. Кошка Вампус с оскаленными зубами, ре-эм с заострёнными золотыми рогами, ходаг, чьи клыки сияли в свете огня, и грифон с открытым клювом и острым языком — у всех вместо глаз блестели драгоценные камни. Драко отвёл взгляд, решив сосредоточиться на наборе больших пернатых крыльев одной из детских лошадей Люциуса, распростёртых на стене за его столом. Это была, скорее, комната трофеев, чем кабинет. Драко поморщился от вида множества заменённых драгоценностями глаз мёртвых животных, смотревших на него с высоты стен. Быстро сделал глоток, чтобы прогнать жуткий холод, пробирающий его насквозь. В мире что, недостаточно смертей? Отцу нужно было приносить её и в их дом? Хотя бы человеческие головы пока не начал вешать на стены. Мерлин знает, что сделал бы отец с телом Теда Тонкса, если бы Драко его не похоронил. Люциус устроился за столом и поставил хрустальный стакан перед Драко. — Постарайся поддерживать семейный имидж, а не пьянствовать на улицах Лютного переулка, ладно? Драко усмехнулся, наливая щедрое количество огневиски в стакан. — Как пожелаешь, отец. Люциус сложил пальцы в замок, прищурив светло-серые глаза, белки которых были красными, чем и выделялись на бледном лице. Драко смотрел на него в ответ поверх стакана. Огонь в камине затрещал, выплюнув малую часть тлеющих углей, которые быстро погасли. — Я сегодня был в Гринготтсе, — наконец сказал Люциус. — Опустошил ещё одно хранилище? — Мне сказали, что ты изменил завещание. Драко постучал перстнем по краю стакана. Волшебные завещания были магически защищены, и каждое хранилось в запечатанной заклинаниями комнате под Гринготтсом. На них были наложены строгие чары, которые нельзя было открывать до смерти владельца. Внести правки было тем ещё испытанием, тем более что большинство завещаний чистокровных были написаны проклятыми чернилами с условиями, которые нельзя было изменить, но Драко хватило ума выбрать формулировку, которая не противоречила традициям его семьи, но гарантировала результат, который ему нужно ей обеспечить. Знай Грейнджер содержимое, то наверняка перерезала бы ему во сне горло. Драко сделал ещё один глоток и сжал губы. — И что? — Как твой отец и глава семьи Малфоев, — Люциус вытянул шею, пытливо всматриваясь бледными глазами в Драко, — я имею право знать, что ты планируешь делать с наследством, которое я однажды тебе оставлю. Драко громко фыркнул. — Я накопил несколько новых активов. Просто устанавливал указания относительно того, что с ними делать в случае моей безвременной смерти. Мы на войне, отец, — саркастически протянул он. — Я составил это завещание, когда тебе было три года. Оно идентично моему. Всё имущество и собственность Малфоев перейдут к твоему законнорождённому наследнику… Драко со стуком поставил стакан, и виски выплеснулось через край на кожаную настилку отцовского стола. — А что, если я не хочу наследника? Глаза Люциуса расширились, и он приподнял красные веки. — Не хочешь наследника? — Что мне ему оставить? — Драко откинулся на спинку кресла. — Дом, являющийся тюрьмой, дюжину пустых хранилищ и пагубную зависимость от алкоголя? — Всё изменится, как только Тёмный Лорд восторжествует, — голос отца был мягким, но строгим. — Всё будет так, как должно было быть всегда. — Раньше всё было нормально, — пробормотал Драко в свой стакан, допил виски и, к большому сожалению отца, немедленно налил ещё. Но Люциус в скором времени проделал то же самое со своим вином. Кажется, ни один из них не мог нормально переносить другого в трезвом состоянии. — Почему ты это сделал? — тихо спросил Драко. — Втянул нас во всё это? Какой смысл иметь наследника? Вряд ли ему нужно больше Пожирателей. Люциус нахмурился. — Драко, я надеялся, что к этому моменту ты поймёшь, что значит быть Малфоем. Ты — продукт многовекового элитного разведения. Нельзя взять и решить, что жизни каждого Малфоя, которые были до тебя, ничего не значат, дав нашему роду умереть. — Вот кто я для тебя, да? Продолжение родословной? Обязательство, которое навязал тебе твой отец? — Я давно принял то, что от меня требовалось, и ради имени Малфоев я тоже отказался от того, чего желал. — И много чего с ним сделал, — фыркнул Драко. — Продал себя тирану, который использует наше имя ради собственной выгоды и использует тебя, как чёртову марионетку. Твой отец, должно быть, гордится тобой так же, как ты мной. — Мой отец служил Тёмному Лорду своей жизнью и смертью! — выкрикнул Люциус. — Поэтому, когда пришло время мне принять метку, у меня не было выбора, Драко. Это был дар. Честь… — Но ты был свободен! — Драко чуть не подскочил со своего места. — Твой отец был мёртв! Ты мог сделать всё, что угодно — всё, что хотел! Зачем тебе продавать свою душу в рабство, когда у тебя была свободная жизнь? Люциус допил вино и дрожащей рукой поставил бокал на стол. Драко не видел его в таком плохом состоянии с возвращения с виллы. Его волосы поредели и были зачёсаны назад, делая его лицо ещё более заострённым, чем оно было. Люциус поджал запачканные вином губы, сложив их в тонкую белую линию. — Именно поэтому, — резко ответил он. — Лучшим способом продвижения моих интересов было присоединиться к Тёмному Лорду. — И всё это отлично окупилось, когда ты в течение года гнил в Азкабане и чуть не умер. Скажи, как думаешь, в таком случае он бы тебя вытащил? — Не смей так говорить о Тёмном Лорде! — прошипел Люциус, дрожа от ярости. — Ты на границе с изменой, мой мальчик! Драко почувствовал, как кислота разъедает позвоночник. Он осушил ещё один стакан, но даже тепло алкоголя не помогло развеять охвативший его холод. Он встал, ледяным взглядом смотря вниз на отца. Ещё никогда раньше Люциус не выглядел таким маленьким. — И что с этим сделаешь, старик? Драко держал в руке палочку. Глаза отца метнулись к ней, а затем снова к его лицу. — Я отрекусь от тебя. Я отниму у тебя наследство, так что тебе нечего будет проматывать! — взревел Люциус, осмелев от второй бутылки вина. — Я лишу тебя имени Малфоев, если ты не будешь уважать его! Драко не отрывал от Люциуса гневного взгляда. Яд в венах разъедал любое чувство семейной верности к ничтожеству, сидящему за столом отца. — Нахуй имя Малфоев. Драко швырнул серебряный перстень с печаткой семьи на стол и вышел из кабинета, не сказав больше ни слова.***
Гермиона проснулась в тёмной комнате. Драко не раздвинул шторы перед уходом. На прошлой неделе они почти не разговаривали — существовали в пространстве друг друга, но не взаимодействовали больше, чем это было необходимо. Иногда он лежал на кушетке и почти не двигался. Часами читал «Священные Двадцать Восемь», и Гермиона наблюдала, как он делает пометки в книге. Иногда он надолго уходил, и она пользовалась этой возможностью, чтобы отточить навык в простых заклинаниях. Гермиона до боли вытянула руку, пытаясь поднять перо, и, когда у неё, наконец, получилось заставить его зависнуть в воздухе на пять секунд, она радостно пискнула. Она спрыгнула с кровати и закружилась на месте, широко раскинув руки, а затем обняла себя, опускаясь на пол, где легла в попытке отдышаться. Именно в этот момент вернулся Драко, заперев за собой дверь. При каждом шаге в сторону Гермионы, которая продолжала оставаться всё в том же положении, кожа его ботинок слегка поскрипывала. Она откинула голову назад, увидев его обувь на уровне своих глаз. Размеренно дыша, Гермиона подняла взгляд к его лицу, цепляя им каждую часть его длинного тела, и встретила лёгкое удивление в чёрных зрачках. — Ты упала, Грейнджер? — он выглядел так, словно вот-вот рассмеётся. Даже язвительные замечания Драко не могли испортить её хорошее настроение. Перевернувшись на живот, Гермиона приподнялась и села, скрестив ноги. Драко засунул руки в карманы и вскинул бровь. — Нет. Он ухмыльнулся. — Тогда поднимай свой зад и одевайся. Взгляд Гермионы стал настороженным. — Зачем? Развернувшись, Драко подошёл к шкафу, распахнул его и вытащил длинный чехол для одежды. Он взмахнул палочкой, открывая взору девушки платье бордового цвета с украшенным бусинами вырезом. Гермиона сомневалась, что когда-либо видела настолько красивое платье — даже ни в одном из журналов, которые находились в приёмной кабинетов её родителей, не было ничего подобного. Нормальные люди не носили такие вещи, но… люди Драко — да. — На комоде лежат ожерелье и серьги, — сказал он, указывая в то место. — Даю тебе час, после этого вернусь. Гермиона вскочила на ноги. — Вернёшься для чего? Драко ухмыльнулся, блеснув тёмно-серыми глазами, в которых плескалась игривость. — Ты разве не говорила, что хочешь выйти из комнаты? — его ладонь легла на ручку двери. — Мы всегда можем остаться здесь, если ты этого захочешь. Выйти. Выйтивыйтивыйти. Драко брал её с собой наружу. На выход. Гермиона с трудом могла в это поверить, и у неё внезапно возникло желание подбежать к нему и обвить руками его шею. Она сделала шаг вперёд, но, закусив губу, замерла, переминаясь с ноги на ногу. Заметив на её лице плохо скрываемую радость, Драко шире усмехнулся и оставил её одеваться. Едва он ушёл, как Гермиона бросилась собираться. Её даже не волновало, что это был ещё один наряд, выбранный Драко, потому что это была настоящая одежда. Да, вечернее платье, но всё же больше, чем те кружева, в которых она ходила с самого начала. Она стянула маленькое белое платье и бросила его на пол. Посмотрев в зеркало, Гермиона удивилась своему отражению. Длинные кудри ниспадали на плечи, прикрывая грудь. Глаза блестели, а щёки были покрыты румянцем от физического выражения радости. Но чего-то не хватало. Она не до конца была собой. Гермиона провела пальцем по месту на внутренней стороне бедра, где пряталась метка Драко, и… не нашла её. Может, лучше было оставить её как напоминание. Может, это помогло бы ей помнить, что Драко мог быть тем человеком, которым она хотела его видеть. И она очень сильно хотела его. Без Драко каждая ночь была тяжелее предыдущей, а когда он оставлял её одну на шестнадцать часов подряд, она ловила себя на том, что время от времени смотрит на дверь, надеясь — желая, — чтобы он вернулся. Гермиона надела платье. В него были вшиты тёмные бусины, которые, двигаясь, издавали небольшой шум — девушка отметила это, когда покрутилась перед зеркалом в полный рост. Сама она, конечно, никогда для себя не выбрала бы такой наряд, но нужно признать, что он смотрелся на ней великолепно. Драко даже оставил ей туфли с опасно высоким каблуком того же насыщенного цвета, что и платье, и Гермиона осторожно просунула в них ноги. Она редко носила каблуки, всегда считая, что они не стоили боли и хлопот, связанных с попытками не упасть во время ходьбы, но поняла, что они идеально подходят к её ногам. И сделав несколько шагов, Гермиона почувствовала лишь комфорт. Магические. Драко подарил ей магические туфли. Интересно, сколько они стоили? Гермиона задумалась об этом, когда приподняла юбку, любуясь ими. Всё это — только для неё? Не говоря уже об оставленных на комоде драгоценностях. Её глаза расширились при виде них. Блестящие бриллиантовые серьги и изящное ожерелье в тон, которое мягко легло на ключицы. Свет поймал сияние драгоценных камней, отчего Гермиона подняла голову, когда застегнула его на шее. Последним предметом была большая рубиновая булавка с серебряными завитками на одежду. Она была довольно тяжёлой, поэтому Гермиона на всякий случай обхватила её обеими руками. Раздался стук, отчего она чуть не выронила украшение, и Драко просунул внутрь голову. — Ты… — он замер в дверях. Гермиона быстро положила булавку и заправила распущенные волосы за уши. Не говоря ни слова, Драко направился к ней. Он тоже переоделся: сейчас на нём была чёрно-белая парадная мантия, идеально скроенная под его стройное, но атлетическое телосложение. Она настолько часто видела его в белых футболках с короткими рукавами или в чёрном кожаном нагруднике, что другая одежда вызвала внутри что-то сродни шоку. Особенно подобная. — Прекрасно выглядишь, — пробормотал он, вскинув руку, чтобы поправить выбившийся локон, но остановился, так и не дойдя до её лица. Драко сжал пальцы в кулак и вернул руку в прежнее положение. Гермиона привела причёску в порядок сама, отчасти желая, чтобы он нарушил её правило о прикосновениях — но лишь сейчас. Она мало что могла сделать с волосами, не имея возможности завязать их, и её печалил тот факт, что серьги терялись в густой массе кудрей, окружавших лицо. — Ты мог и принести мне несколько заколок для волос. — Ты могла и попытаться заколоть меня ими. Гермиона закатила глаза, и Драко пожал плечами, как будто верил, что она действительно могла попробовать это сделать. — Брошь, — сказал он, беря рубиновое украшение с комода и расстёгивая его умелыми пальцами. Драко снова посмотрел на неё. — Можно? Гермиона едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то произнести, поэтому просто молча кивнула. Драко глубоко вздохнул и начал закреплять булавку, или брошь — что бы это ни было — у груди. Гермиона наблюдала за этим. Он действовал осторожно, не касаясь пальцами кожи, и, когда она сделала глубокий вдох, Драко быстро застегнул украшение и убрал руки назад, как будто боялся обжечься. Его светлые волосы были идеально уложены и зачёсаны назад к левой стороне без единой выбившейся пряди. Он побрился, и острая линия его челюсти стала ещё более заметна. Серебряные радужки обрамляли чёрные глубины его зрачков, постичь которые до конца она никогда не могла. — Пойдём? — промурчал он, и Гермиона кивнула. Она собрала волосы и скрутила их, уложив на одно плечо. Драко развернулся, намереваясь выйти из комнаты, но вдруг остановил её в дверном проёме, выставив перед ней руку и сильно вцепившись в косяк пальцами. — Ты же не думаешь сейчас сделать какую-нибудь глупость, сладкая? Несмотря на снисходительный тон, Драко выглядел на удивление нервным. Он искал ответ в её глазах, и Гермиона почувствовала себя в ловушке его взгляда, когда за мраморными стенами, служащими защитой, показался небольшой проблеск. Это был он, её Драко — злой и нервный, но всё равно он. Она слегка сощурилась. — Ты мне не доверяешь? Двинув челюстью, Драко криво ей улыбнулся и вскоре опустил уголок губ. Гермиона получила ответ. Нет. Драко больше ей не доверял. Осознание этого было тяжелее, чем висевшая на платье брошь. Она должна была знать, должна была ожидать, но, глядя в его глаза, она не видела ничего, кроме сияющего серебра, что превратилось в твёрдый гранит, прежде чем он сморгнул все блики эмоций и убрал руку с дверного косяка. Он махнул ею, выводя девушку из своей спальни. Гермиона ожидала увидеть холл или коридор, но вместо этого оказалась, наверное, в кабинете Драко. Это помещение было таким же большим, как и спальня, и первое, на что обратила внимание Гермиона, были большие двойные двери с другой стороны комнаты. Значит его спальня вела прямо сюда, а не в холл или коридор. Ещё один барьер, который ей придётся миновать. Второе, что она заметила, были книги. Драко не шутил, когда сказал, что может подарить ей библиотеку — её мини-версия была прямо здесь. Две длинные стены были заставлены полками с почти нетронутыми на вид книгами вперемешку с разнообразными артефактами, скульптурами и чем-то, что странно напоминало миниатюрный череп дракона. Но её взгляд вернулся к фолиантам, которые занимали большую часть пространства, и вскоре Гермиона поняла, что неосознанно двигается в их сторону. — Если тебе что-нибудь понравится, — сказал он из-за её спины, — это твоё. В любое другое время она была бы в восторге от такого количества книг и возможности беспрепятственно всё прочитать, но это было похоже на взятку. Гермиона оглянулась на Драко, который внимательно наблюдал за ней, почти идеально контролируя выражения лица. За исключением небольшой складки между слегка нахмуренными бровями. От обеспокоенности. Драко нервничал. Он разорвал зрительный контакт и открыл одну из больших дверей, ведущую в коридор. Гермионе пришлось остановить себя, чтобы не рвануть к выходу. Она сомневалась, что туфли смогут предотвратить перелом лодыжки, если она упадёт, и ей не хотелось снова лежать в постели. Хотя это может означать, что Драко снова позовёт Блейза, и у неё получится поговорить с ним о внешнем мире или даже попытаться убедить его помочь ей выбраться отсюда. Но у Гермионы не осталось времени сформулировать план, потому что Драко уже вёл её по коридору. Она никогда раньше не была в этой части дома, но, когда шла по мягкому ковру и смотрела, как стеклянные лампы становятся ярче по мере их приближения, освещая обшитые панелями стены, всё казалось до жути знакомым. — Игнорируй портреты, — пробормотал Драко. — Не сутулься! Ты — Малфой, мальчишка! — крикнули с одной стены, и Драко закатил глаза, опустив плечи. — Что это за наряд такой? — усмехнулся с другой стороны холла высокий голос. Гермиона повернула голову и увидела презрительно оглядывающую её крупную женщину в трёхфутовом белом парике. — Распутница. Драко взмахнул палочкой, и портрет рухнул на пол, расколов раму. — Твой отец узнает об этом! — взвизгнула она, и её парик слетел, обнажив лысеющую голову с пятнами. — Будь осторожна на лестнице, — предупредил он, и Гермиона увидела, что они находятся на верхней площадке широкой лестницы, ведущей в открытое фойе внизу. Она подобрала платье и начала осторожно спускаться, стуча каблуками, эхо которых отдавалось по всему помещению. Драко ждал её внизу, и Гермиона заметила, что его рука слегка дёрнулась, как будто он хотел предложить её ей, но потом передумал. Она ничего не сказала, но понимала, что, если бы он это сделал, она бы её приняла. Гермиона знала, что поместье Малфоев было большим, но она и понятия не имела, что настолько. Девушка была поражена масштабом и абсолютной грандиозностью этого места, пока Драко вёл её в комнату, ярко освещённую каскадом хрустальных люстр, парящих над длинным столом с огромным количеством блюд. Он выдвинул для неё стул, и Гермиона села. Она была настолько поражена, что сделать что-то другое оказалась не в силах. Драко занял своё место, и стол ожил: блюда начали подаваться сами. Пустой воздух комнаты заполнил звук тихого позвякивания посуды. В её тарелке оказались филе лосося в имбирной глазури, посыпанные рублеными орехами жареная морковь и капуста, что была сбрызнута тёмным насыщенным соусом, а также густое сливочное ризотто, а перед глазами нарезался дымящийся рулет. Гермиона, можно сказать, боялась прикоснуться к этому — к чему-либо из этого. Она почти потеряла надежду, что Драко выполнит обещание и пустит её в свой кабинет, но он сделал намного больше того, что она могла себе представить. Платье, драгоценности, еда… всё. Что это было? Он столько недель предупреждал её об опасности находиться за пределами его спальни, но сейчас он угощал её ужином, достойным королевской семьи, в совершенно другом месте. Она достаточно хорошо знала Драко, чтобы понимать: он не делал ничего подобного без ожидания взамен чего-то равного или более ценного. А Гермиона могла выполнить лишь одно его желание. — Грейнджер, не заставляй меня зачаровывать столовые приборы, чтобы они тебя кормили, — раздражённо сказал Драко. Гермиона убрала руки с колен и взяла вилку. — Нет, я просто… — он поднял на неё взгляд, тщательно контролируя выражение своего лица. — Зачем ты это делаешь? Драко принялся резать еду. — Мы можем вернуться в комнату, если тебе там будет удобнее. — Нет! — быстро ответила она и не смогла точно сказать: это короткое движение его рта означало веселье, раздражение, или… ему просто не понравился лосось. — Тогда ешь, — прорычал Драко, а затем добавил себе под нос: — Пожалуйста. Гермиона решила не показывать характер и попробовала немного ризотто. Такой вкусной еды она, наверное, ещё ни разу в жизни не ела. Насыщенное и сливочное с оттенком цитруса и трав. Обычно, когда в комнате оказывалась еда, она ковырялась в ней вилкой, в основном просто чтобы побесить Драко, но сегодня ей было трудно сдержаться. Гермиона съела почти всё, что было на тарелке, за исключением капусты, и уже принялась за рулет, как заметила на себе взгляд Драко. — Тебе не нравится брюссельская капуста? — слегка удивившись, спросил он. Гермиона сморщила нос. — Просто… не в моём вкусе. — Хм, — он сделал глоток. — Я запомню. — Планируешь подавать мне её каждый вечер? — она услышала легкомыслие в своём голосе и стала наблюдать за реакцией Драко. Она ничего не могла с собой поделать. Несмотря на сложную ситуацию, Гермиона получала удовольствие от каждой секунды вечера. Обычно ей не нравилось наряжаться, но от смены обстановки и некого — любого — нового занятия у неё поднялось настроение. Также было радостно, что и Драко нормально себя вёл. Он… пытался. — Тебе бы этого хотелось? — промурчал он, слегка наклонившись вперёд. — Только ты и я? Знаешь, это можно устроить. У нас может быть… — он потянулся через стол, и его рука зависла над её ладонью, — всё это. Гермиона заглянула в его серебряные глаза — такие яркие и… полные надежды. Это он? Его способ показать, что он может дать ей, если только она уступит ему? — Поэтому ты всё это устроил? Дал мне платье и назначил это… свидание? Драко отдёрнул руку и нахмурился. — Я думал, тебе понравится. — Значит, у тебя нет никаких скрытых мотивов? Он ухмыльнулся. — Знаешь, если бы ты сегодня снова влюбилась в меня, мне бы не пришлось выгонять тебя из постели, — Гермиона моргнула. — И больше не пришлось бы приковывать к ней. По крайней мере, — добавил он, дьявольски усмехнувшись, — пока ты не попросила бы меня об этом. — Не надейся. — С тобой — никогда, сладкая, — он слегка покачал головой, и прядь волос упала ему на лоб. — Довольствуюсь тем, чем могу. Значит, таким будет её будущее. Вывести её на ужин, когда ему будет удобно, а затем спрятать наверху и пожинать плоды, которые, по его мнению, ему причитались. Гермиона сложила руки на коленях. — Я заметила. Несколько долгих секунд они сидели в тишине. Гермиона смотрела на несъеденную капусту, а Драко проводил пальцем по краю своего кубка, который издавал странный звук при каждом его движении. Она заметила, что на его руке не хватает перстня. Гермиона уже хотела спросить, как Драко её убрал. — Я не хотел тебя огорчать, — наконец сказал он. — Ты делаешь это едва ли не каждый день, — огрызнулась Гермиона, чувствуя разгорающееся пламя гриффиндорской гордости. Драко встал, и тарелки исчезли. Он перевёл на неё взгляд бушующих серых глаз. — Сегодня всё должно было быть по-другому. — Почему? — Сегодня День святого Валентина.***
Февраль. Она знала, что пробыла здесь несколько недель, но понятия не имела, что уже середина февраля. За пределами поместья Малфоев бушевала война, а она едва выбралась из спальни Драко. Не то чтобы сегодня она чего-то добилась. Драко велел не отставать, и Гермиона поняла, что снова следует за ним по Мэнору. На этот раз она не позволила себе отвлекаться на необъятность и роскошь поместья. Гермиона считала двери, оглядывала коридоры, а проходя мимо большой комнаты, услышала болезненные звуки и замедлилась, пытаясь заглянуть внутрь. — Грейнджер, — Драко заметил, что стук её каблуков стал тише, и, обойдя девушку, закрыл дверь, остановив навязчивые крики, доносившиеся с другого конца комнаты. Гермиона едва успела заметить ещё одну лестницу, ведущую в недра поместья. Что — или кто — могло издавать этот ужасный звук? — Не потеряйся. Или мне придётся снова тебя искать. — Что это было? — Ничего, о чём бы тебе следовало беспокоиться, — сказал он. Его голос обволок её, словно бархат, и Гермионе очень захотелось ему поверить. И это беспокоило её ещё больше. — Драко… — Уже недалеко, — он повернулся и снова пошёл. Гермиона быстро оглянулась на закрытую дверь, затем сделала, как ей было сказано, и последовала за Драко по выложенному плиткой коридору. Бусины на платье шелестели и стучали друг о друга, огни становились всё более приглушёнными, пока не исчезли далеко за ними. Гермиона начала нервничать. Куда он её ведёт? Драко остановился перед двумя дверями, которые, похоже, были сделаны из стекла, но с другой стороны было слишком темно, чтобы сквозь них можно было что-нибудь разглядеть. Он повернул в её сторону голову. — Не бойся, Грейнджер. Думаю, тебе понравится. Двери открылись, и они вошли внутрь. Как только Гермиона переступила порог, в неё ударила стена тепла и влажности. Драко быстро закрыл за ней двери. Комната была усыпана листьями, лозами и цветами и обильно пахла смесью растений, земли и… Годрик, свежего воздуха. Гермиона зажмурилась и глубоко втянула его в себя. Открыла глаза навстречу светящимся звёздам, что были видны сквозь стеклянный потолок. Из окна спальни Драко она видела сад и небо, но в возможности любоваться полной необъятностью природы было нечто другое. Но, вглядываясь в бескрайнюю даль, она всё равно замечала стекло, отделяющее её от неба. До сих пор внутри. До сих пор взаперти. Драко подошёл и встал рядом. — Я же сказал тебе, что заглажу свою вину. Награда за то, что она добровольно вошла в свою клетку — большая награда. Она не хотела так думать. Не хотела видеть во всём, что делал Драко, просчитанные шаги, но они были на войне. Она не знала, как вернуться к… ним. Просто к ним. Но было ли к чему возвращаться? В течение нескольких месяцев между ними было лишь… непостоянство, и едва что-то вспыхнуло, как утонуло в ванне, когда она увидела его метку. После — одна ночь, несколько счастливых часов, прежде чем весь мир рухнул, и… они оказались на войне. В конце концов она закончится, и когда это произойдёт, останется ли от них что-нибудь, за что можно было держаться? И если нет, то почему она не хотела отпускать? — Я не хотел запирать тебя, но если бы они каким-то образом забрались… — Я смогла бы выбраться. Даже в слабом свете звёзд Гермиона увидела, как на его лице промелькнуло удивление. — Если бы у меня каким-то образом оказалась палочка, ты знаешь, что я бы выбралась или умерла в попытке это сделать. Выражение его лица помрачнело. — Ты предпочтёшь умереть, чем быть со мной? — Ты не оставляешь мне особого выбора! — она почувствовала, как лев в груди зарычал от негодования. — Это не «с тобой», Драко! Даже если бы я согласилась остаться и… что там ещё с тобой, я бы не была с тобой. Ты сам сказал, что у нас нет будущего — только это. — Я дал тебе всё! Всё, что у меня есть! Гермиона сорвала брошь с платья и швырнула её рядом с горшком с цветами, которые издавали лёгкий гулкий звук. — Мне не нужны драгоценности. Или красивые наряды! — она дёрнула юбку платья, сердито взмахнув ею. — Тогда чего ты хочешь, Грейнджер? — он раздражённо огляделся. Тусклый свет звёзд мерцал на тёмно-зелёных листьях и хрупких лепестках, отбрасывая блики на его лицо, что стало подобно мрамору. — Что ещё я должен сделать, чтобы… чтобы ты снова полюбила меня, потому что… блядь… Забудь. Забудь к чёрту. — Драко… — Ты знаешь, что я пытал людей ради тебя? О, да. Роули, потому что он напал на тебя в кофейне. Он заплатил глазом. Яксли, потому что он схватил тебя, когда тебе в голову пришла блестящая грёбаная идея ворваться в Министерство. Серьёзно, Грейнджер, какого хера это было?! — Ты… — И Флетчера. Он выдал членов Ордена, которых я смог выследить и пытать, чтобы получить хоть какую-то информацию, потому что прошло уже несколько месяцев, а я всё ещё понятия не имел, где ты. Я опросил десятки магглорождённых в попытке найти хоть какой-то ёбаный клочок новостей о тебе. Но всё равно ничего. Я чуть не убил Сивого из-за каких-то чёртовых волков, просто чтобы выследить тебя! — резко вдохнув, Драко сжал губы, и прядь волос упала ему между глаз. — Почему ты сбежала, Грейнджер? Почему? Я сказал, что приду за тобой… почему ты сбежала? Сейчас слова Драко были максимально честными и открытыми, и это было ужасно. Что ей на них ответить? После слов, что он сделал, пытаясь найти её, имён людей, которым он причинил боль. Десятков… Магглорождённых. Гермиона моргнула. Темнота рассеялась, когда её глаза привыкли к обстановке. Он назвал их магглорождёнными. Ничего слишком особенного, но уже что-то. — Я не сбегала от тебя, — тихо сказала Гермиона. Глаза Драко были подобны самой пучине, что была окружена ярким серебром. — Я правда ждала. Я ждала несколько недель, а тебя не было. Я понятия не имела, где ты, в порядке ли ты и жив ли вообще. Дома больше было небезопасно, поэтому я отправилась к Рону в Нору. Мне больше некуда было идти. Не к кому. Переведя дыхание, Гермиона добавила: — Мы все были на свадьбе Билла и Флёр, когда на нас напали. Там было много Пожирателей но… тебя не было. Поэтому я сбежала. Но я никогда не сбегала от тебя, Драко. Это ты оставил меня, а не я тебя. Драко уставился на неё так, словно она говорила на языке, понятном лишь ему. Гермиона глубоко втянула в себя сладкий ночной воздух. — Если бы ты остался, я бы осталась с тобой. Его лицо вытянулось. Отчаяние, боль и сожаление — всё это пронеслось по нему, глубоко врезавшись в белый мрамор черт. На этот раз она не остановила себя. Гермиона положила ладонь ему на щеку, проведя подушечкой большого пальца по изгибу его скулы. Прикрыв веки, Драко подался к прикосновению, взял её руку в свою и крепко прижал к себе. — Я не хотел уходить. Без тебя, — хрипло сказал он и снова открыл глаза. — Но она бы убила тебя, Грейнджер. Я бы потерял тебя, а я не мог этого допустить. Поэтому я ушёл. Она знала, что это правда. Знала это с той ночи, когда лежала в грязи. Но от этого всё равно не становилось легче принять такое. Даже после бесчисленных прокручиваний этого момента в голове за эти месяцы она всё ещё думала, что Драко поступил неправильно. Ему нужно было остаться. С ней. — Что я могу сделать, чтобы загладить вину перед тобой? Я думал, что спасти тебя и привести сюда будет достаточно. Я понимал, что тебе нужно будет время, чтобы привыкнуть, но… блядь, — он так сильно сжал её пальцы, что стало больно. — Ты хочешь лишь уйти, но я не могу позволить этого, потому что ты моя. — Тогда пойдём со мной, — настолько тихо прошептала она, что даже пение цветов казалось громче. Драко убрал её руку от своего лица. Гермиона положила её ему на грудь. — Пойдём со мной, Драко. Мы можем уйти. Сегодня. — Грейнджер… — он сделал шаг назад. — Пожалуйста, — она снова придвинулась к нему, — пожалуйста, Драко. Если… если ты это сделаешь, я… Я прощу тебя. Мне даже не нужно будет этого делать, потому что… потому что меня не волнует, что ты сделал. Это был не ты. И остальные тоже это поймут, если ты попытаешься исправить свои ошибки, пока не стало слишком поздно. Драко отвернулся от неё, тяжело облокотившись на противоположный стол, и опустил голову. — Ты не знаешь, о чём просишь. — Дамблдор предложил тебе и твоей семье защиту. Гарри слышал. Если Гарри… — Дамблдор мёртв, — прервал он ледяным тоном, остужая им теплоту в теплице. — И Поттер не сильно от него отстаёт. Она проигнорировала насмешку, понимая, что он сказал это только для того, чтобы опровергнуть её аргумент. Гермиона месяцами ждала этого разговора, и сейчас она не даст такой мелочи, как поведение Драко, встать у неё на пути. Особенно когда она была настолько близко. С другой стороны стеклянной комнаты находилась дверь. Они могли выйти через неё и быть свободными. Вместе. — Ты можешь помочь это изменить. Разве ты не хочешь будущего, в котором мы действительно сможем быть вместе? Без фарса. Драко, разве ты не хочешь меня? Он резко обернулся, и его глаза вспыхнули холодной злостью. — Думаешь, что сможешь обмануть меня обещаниями счастливого будущего? Грейнджер, я точно знаю, кто я и что сделал. Орден никогда не защитит меня. Сейчас — тоже. И бежать с тобой? Ты просишь меня дать тебе умереть, — прорычал он. — Здесь мы в безопасности. Здесь мы под защитой. Здесь мы вместе! Здесь! Почему тебе этого, блядь, недостаточно?! Драко взмахнул рукой, и горшок, полный красных лоз, упал на пол. Вывалившиеся растения заскользили во всех направлениях. Гермиона отпрыгнула, когда одна из них обвилась вокруг её туфли. Драко легко поднял её, отодвинув подальше от растений. Лозы исчезли в темноте, двигаясь под столами и залезая в горшки с другими растениями. Обнимая Драко за плечи, Гермиона наклонилась к его лицу и втянула в лёгкие этот сладкий мятный запах. — Пожалуйста, Драко, просто… доверься мне. Обычно непроницаемое выражение лица разбилось вдребезги, и в его глазах — глазах, что ни на секунду не отрывались от её, — промелькнул полный спектр эмоций. Это он, её Драко, настоящий Драко. Не тот, кто носил маску Пожирателя. Не Малфой. Просто Драко. Он тяжело вздохнул, и твёрдый гранит в его глазах треснул и раскололся, оставив лишь клубящийся серый туман. Гермиона обняла его за шею, уткнувшись лицом в мягкую ткань рубашки. Его руки сомкнулись на её пояснице, и он наклонил голову, положив её ей на макушку. Когда Драко в последний раз так её обнимал? Когда она в последний раз отстранялась от него? Она не была уверена. Она знала только то, что не хотела отпускать. Он сказал, что не хочет потерять её, и она тоже не хотела потерять его. Гермиона крепче прижала его к себе, чувствуя, как сокращаются его мышцы и учащается дыхание. Она даже не заметила, что её реакция идентична. Она могла думать только о том, как хорошо снова быть в его объятиях, снова быть с ним. Она почти забыла, что это может ощущаться так, но, чувствуя сейчас всё это, Гермиона вспомнила, насколько лучше могло быть. Она подняла на него взгляд. Сердце забилось сильнее, когда он обхватил её за талию. — Драко, — выдохнула она. — Я хочу тебя, — его рот слегка приоткрылся, а пальцы раздвинулись, охватывая большую часть ее рёбер. Она чувствовала напряжение его мышц, пока он боролся с собой за контроль, оттого, что её руки скользнули к его груди. — Но не вот так. У нас может быть что-то гораздо большее, мы можем быть чем-то гораздо большим. Ты… ты уже показал мне. Так что на этот раз позволь мне показать тебе. Драко долго смотрел на неё — настолько, что надежда Гермионы начала перевешивать страх. Она начала улыбаться, внутри поднималось клокотание, заставляющее её чувствовать, что, если она просто будет держаться за него ещё какое-то время, они проникнут прямо сквозь стеклянные панели в звёздное небо очень далеко от всего этого. Драко запустил пальцы в её волосы, проведя ладонью по шее, и очертил контур её губ большим. Гермиона открыла их, вглядываясь в непроницаемое выражение его лица. Но она знала — как думала, — что глубоко в них есть проблеск чего-то. Он сделает это. Он сделает это ради неё. После всего, что, по его словам, он сделал ради неё, Драко будет готов покинуть поместье, чтобы они могли быть вместе. Он откинул её голову назад. — Я люблю тебя больше всего на свете, больше света, сладкая, — его губы слегка изогнулись, и Гермиона почувствовала, что расслабляется в его руках. — Ты моё сердце, всё мое сердце. И именно поэтому я не позволю тебе отправиться туда на смерть. Даже если это произойдёт рядом со мной. Оцепенение. Гермиона чувствовала невероятное оцепенение. Драко отпустил её и отступил назад, снова увеличивая расстояние между ними на несколько дюймов. Правила. Он вспомнил, а она забыла. Забыла, что он принял метку до того, как влюбился в неё. Забыла, что Малфоем он был в той же степени, как и Драко. И забыла, что какие бы чувства он в ней ни вызывал, они могли быть прямо противоположными. — Мы должны вернуться, — пусто сказал он. В её груди было примерно то же самое. Пустота. У неё кружилась голова от крушения иллюзий, и хотя что-то внутри подсказывало ей рвануть к двери, тяжёлое чувство разочарования крепко удерживало её на месте. Гермиона следовала за Драко обратно по коридору, через Мэнор, вверх по лестнице. Когда Драко открыл дверь в спальню, она не произнесла ни единого слова. Просто вошла обратно. Обратно в свою клетку. Он остановился в дверях. — Я дам тебе немного времени переодеться. Просто… постучи, когда закончишь. Не взглянув на неё, Драко закрыл дверь. Гермиона уставилась вглубь комнаты, которую слишком хорошо знала, новыми глазами. Которые жгло, потому что она не моргала. Хорошо. Это означало, что они сухие. Это означало, что на этот раз она не плакала. Не то чтобы это было менее больно, чем в прошлый раз, когда он разбил ей сердце. Она сняла серьги и расстегнула ожерелье, аккуратно положив их на комод. Брошь осталась в теплице, но Гермионе было всё равно. В любом случае, с чем ей вообще носить это рубиновое украшение? Оно не сочеталось с полупрозрачной белой кружевной одеждой. Гермиона повесила платье на вешалку и расправила его, не желая оставлять никаких складок на чём-то таком прекрасном, прежде чем снова взять крохотный белый пеньюар. Затем ей пришла в голову одна мысль. Когда она одевалась, Драко не запер шкаф, и, потянувшись к ручке, Гермиона поняла, что он до сих пор открыт. Внутри висели рубашки и брюки. Она сняла одну, оставив вешалку болтаться, и накинула ткань на плечи. Гермиона не была до конца уверена, почему сделала это, — просто хотела. И, возможно, не для всего нужна была веская причина. Рукава были слишком длинными, поэтому ей пришлось несколько раз закатать их, чтобы можно было нормально двигаться. Закончив, Гермиона подошла к двери и подняла руку, намереваясь постучать в неё. Вдруг она услышала с другой стороны звуки. Глубокий, мучительный стон, как будто ему было очень больно, а затем быстрый вдох, за которым последовало короткое мычание и слабое «блядь…» Закусив губу, Гермиона прижалась ухом к двери. — Блядь! — закричал Драко, и что-то тяжёлое ударилось с другой стороны, заставив девушку отскочить и прикрыть рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Не то чтобы он услышал. Несмотря на отделявшее их тяжёлое дерево, грохот, треск и звон были настолько громкими, что она испугалась. Гермиона не мигая смотрела на незапертую дверь и тряслась, пока Драко ревел и разрушал комнату по ту сторону.