Саундтрек:
Nails — Call Me Karizma
Heart of Wool — Acollective
Драко провёл рукой по зеркалу, уставившись в собственные пронзительные глаза. Что, мать твою, он сделал? Грейнджер ненавидела его. Она ненавидела его за то, что он запер её здесь, за то, что солгал о метке, за то, что наложил империус, бросил одну, раненую, всю в грязи, а затем украл у людей, с которыми она действительно хотела быть. Она не хотела его. Она просто была пьяна. Он хорошо знал это чувство. Проснуться утром и, перевернувшись, увидеть, как ошибка прошлой ночи сопит на твоей подушке. Перед сколькими девушками он произносил какие-то жалкие оправдания насчёт утренних тренировок, наблюдая, как осознание разрушенных иллюзий начинало мерцать в их наполненных слезами глазах? Он не выдержал бы оказаться в том положении, в которое ставил многих других, поэтому, как только чёртов рассвет выглянул из-за горизонта, Драко встал, глянул на спящую Грейнджер и сделал единственное, что смог придумать. Он спрятался в ванной. В какой-то момент ему придётся встретиться с ней, но он сделает это, когда будет готов. Когда будет зол и снова сможет немного её ненавидеть. Драко вздохнул. Он ненавидел не Грейнджер. Он ненавидел то ничтожество, которое смотрело на него из серебряного зеркала. Как жаль, что привиденьица здесь нет. Она бы вылетела из туалета, а он бы пытался сдержать тошноту во время её непрекращающегося кружения вокруг. Она бы высмеяла его за побег от девушки, а он бы сказал ей проваливать, после чего они бы несколько секунд неловко стояли — или, в её случае, летали, — и он бы огрызнулся, сказав, что это была просто ошибка по-пьяни. Это ничего не значило, и он не прятался, потому что это вообще-то его комната, и… Он посмотрел туда, где, по его представлениям, должно было находиться привиденьице. От обжигающего душа, под которым он простоял почти час в надежде, что голова хоть как-то прояснится, остался один лишь пар, но ни о чём другом, кроме неё, думать всё равно не получалось. О том, как она выглядела — раскрытая и вся его. Как говорила — нежно-просяще, совсем как раньше. И, чёрт, какой была на вкус… сладкой, словно мёд, но в то же время резкой. Насыщенная терпкость, попробовать которую с того дня в лесу хотелось как никогда. Если бы она не отключилась, он бы не останавливался целую ночь. Драко даже думал продолжить. Узнать, сможет ли он разбудить её ещё одним оргазмом, но прошлой ночью Грейнджер спала беспокойно, а на кушетке выглядела полностью умиротворённой. В отличие от предыдущих недель. Он уже достаточно отнял у неё. По крайней мере, он мог дать ей отдохнуть ночь до рокового момента. До момента, когда она проснётся и вспомнит, что позволила ему сделать. Но, чёрт, он не мог сказать, что не сделал бы этого снова, если бы открыл дверь и увидел её с бутылкой в руке и той самой сладкой улыбкой на лице. Даже понимая, что она предназначалась не ему. Может, это не он заставил её улыбнуться, зато он заставил кончить. Что он делал? Красть её первые минуты настоящего счастья за возможность снова оказаться у неё между ног? Он сомневался, что она была настолько пьяна, но ни разу не сомкнув ночью глаз и самостоятельно протрезвев, Драко понял, что соображающая Грейнджер ни за что не позволила бы ему так с ней поступить. Чёрт. Если раньше она и правда доверяла ему, то теперь уж точно нет. Драко взял с тумбочки лезвие, и оно блеснуло на свету. Не думая, он прижал его к шее и быстро провёл по коже, срезая маленькие белые волоски. Снова и снова, пока лицо не стало гладким. Проведя рукой по угловатой челюсти, Драко прокрутил в голове прошлую ночь. Если это был последний раз, когда он вкусил Грейнджер, то он был приятным. Очень приятным. Невероятным. Снова подчинить её своей власти и одаривать удовольствием до полной потери контроля. Чёрт, она была настолько мокрой, что все мысли из головы по щелчку испарились, оставляя лишь желание трахнуть её. Погрузиться внутрь настолько, чтобы стать единым целым. Чтобы никогда больше не приходилось оставаться без неё. Всегда с ней, в ней. Он положил своё серебряное лезвие рядом с её зелёной зубной щёткой. Война скоро закончится, независимо от того, участвовал он в ней или нет. Вчерашняя выходка Поттера означала одно — он начал волноваться. Они не могли продолжать скрываться, и им нужно было нанести удар, вынудить Тёмного Лорда. Получить шанс — каким бы маленьким он ни был — сдохнуть во имя единорогов и карликовых пушистиков, поддаваясь блядскому гриффиндорскому духу. Он думал отпустить Грейнджер. Может, согласиться на её просьбу и сбежать вместе. Он мог бы рассмотреть этот вариант, если бы в таком случае она не побежала прямиком к Шрамоголовому и Уизелу и не попыталась снова спасти мир. Ёбнутые гриффиндорцы и их готовность умереть за дурацкие благородные дела, в которые они верили. Драко снова уставился на себя в зеркало: грудь вся в шрамах, а глаза холодны, как сталь. Если бы только она верила в него. Если бы только снова полюбила. Интересно, пожалеет ли он когда-нибудь об этой сделке: её любовь за её жизнь. Он сомневался. Драко сожалел о многом, но жизнь Грейнджер — её жизнь рядом с ним — в этот список не входила. Ещё он сомневался, что сожалеет о прошлой ночи. Может, именно поэтому он снова оставил метку на её бедре. Доказательство того, что какая-то часть неё и какая-то часть него остались прежними. Что война не изменила их. По крайней мере, не навсегда. Но и метка была не навсегда. В прошлый раз она наложила на неё стазисное заклинание, и из-за этого ему пришлось наблюдать за её исчезновением. В этот раз ему придётся исцелять её кожу самому. Драко не хотел этого, но сомневался, что у него хватит духу наблюдать, как она медленно будет заживать и в конце концов исчезнет. Удалится не магией, а временем и природой. Её раны сойдут, но его метки останутся с ним навсегда. Драко плотнее обернул полотенце вокруг бёдер, поскольку оно немного сползло во время его утренних самокопаний, и решил, что сейчас самое подходящее время посмотреть правде в глаза и испытать на себе все последствия. Обычно он скрывал шрамы на груди и бедре белой майкой и чёрными трусами, но сегодня вода из душа выплеснулась на кафельный пол, и одежда теперь лежала мокрой и мятой кучей у ног. Его брони не стало. По крайней мере, так Грейнджер будет легче нанести ему сокрушительный удар. Когда он выйдет, не скрывая себя настоящего: неудачником, изувеченным подобием человека. Наверное, она накричит на него подобно его матери. Может, даже хуже. Он заслуживал худшего. Но помня блеск её глаз, цветом напоминающих растопленный шоколад, когда она снова и снова кончала, он сомневался, что сможет вынести, как они сузятся от ненависти к нему по этой же причине. Драко открыл дверь. Она стояла посреди комнаты в ожидании его. Грейнджер подошла. Наверное, чтобы попытаться убить. Драко подумал о бритве, которую оставил на тумбочке позади себя. Её большие карие глаза вспыхнули, словно жжёная корица. Как же он хотел, чтобы она не выглядела так. Не была такой красивой, когда злилась. Будет легче принять наказание, если она не будет смотреть на него своими большими глазами, слегка разомкнув милые розовые губы. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Драко приготовился услышать от нее всё, чего боялся. Даже тысячи круцио никогда не сравнятся с тем, как она сейчас разобьёт ему сердце. Окончательно. Навсегда. Спрятавшись за белыми стенами, Драко, охваченный ужасом, ожидал приговора. Грейнджер вздёрнула подбородок. — Я люблю тебя. Он считал, что весь алкоголь вышел из крови с горячей водой. Видимо, не весь. Должно быть, он ещё пьян, если подумал, что сейчас услышал, как Грейнджер сказала… — Ты меня слышишь? Драко… я люблю тебя. Стоп. Вот снова. Она снова повторяла эти слова. Он не чувствовал себя пьяным. Он даже не порезался во время бритья, что было чудом, потому что, несмотря на зачарованный станок, он совершенно не подумал защитить кожу от острого лезвия. Руки Гермионы обхватили его лицо. Вау. Что… Насыщенные, словно растопленный шоколад, её глаза ярко сияли, и он чётко чувствовал тот самый пьянящий аромат тёплой ванили и сладкой корицы. Драко глубоко втянул в себя воздух, не в силах противостоять искушению забрать эту маленькую частичку неё себе. — Драко, — тихо произнесла она его имя, — я никогда не прекращала любить тебя. Думаю, на какое-то время я… я перестала любить себя, но тебя — никогда, — он заглянул в её глаза. Она… не лгала… — Всегда тебя. Только тебя. Он падал. Он летел. Парил в собственном теле, в собственной голове, не в силах оставаться на месте, потому что Грейнджер сейчас сказала, что любит его. Нет, более того — что любила и в настоящее время любит его. Всегда. Его. Она продолжила. — Я… не знаю, как у нас получится, но… Я доверяю тебе. Я люблю тебя. Часть него хотела остаться в неподвижном положении и слушать эти слова на повторе, но большая, более твёрдая часть него хотела кое-чего другого. Драко обхватил её талию и приподнял. Грейнджер прижалась к его губам своими и поцеловала. Твою мать, она поцеловала его так, как никогда раньше. Её губы двигались неистово, дико и сильно, что, казалось, он отчётливо ощущал вкус желания на её языке, который она просунула внутрь его рта со стоном, что отдавал эхом эмоции слов, произнесённых буквально секундой ранее. Она любила его. Грейнджер любила его. И, блядь, он любил её. Драко зарычал, запустив руку в растрёпанные кудри, и резко привлёк её лицо к своему, отчего их носы вжались в щёки друг друга, а губы врезались в зубы. Другую он опустил на её ягодицу, подтягивая выше, чтобы она устроилась у него на бёдрах. В ответ Грейнджер обхватила его ногами. О чёрт. Он развернул их, прижав её спиной к стене, и смутно услышал, как рвётся гобелен у рейки. Руки Грейнджер касались его затылка, впивались в плечи и сплетались с волосами, в точности как вчера. Даже этого небольшого воспоминания было достаточно, чтобы член дёрнулся и болезненно вжался в ткань. Он нуждался в ней. Сейчас. И навсегда. Она пронзительно замычала, когда он толкнулся бёдрами, задевая её промежность. Не отстраняя её от стены, Драко быстро стянул полотенце, кинув его на пол, и снова схватил Грейнджер, ничего сейчас не желая больше, чем касаться её. Одной рукой она обвила его шею, чтобы не упасть, а другой сжала кожу у плеча, одновременно с этим сомкнув свои блядские ноги на его пояснице, тем самым не оставляя между их телами ни одного дюйма. Драко не мог закрыть глаза, даже когда она целовала его. Он не мог перестать смотреть на её лицо, пытаясь убедить себя, что всё это реально. Всё ощущалось реальным. Чёрт, всё ощущалось… как ничто и никогда. Губы Грейнджер со свирепой страстью вторили движению его губ. Не в силах больше сдерживаться, Драко вцепился в розовую плоть зубами и укусил. Сильно. Её мягкие изгибы, жар кожи при соприкосновении тел, блядь, как же это приятно ощущалось. Драко не мог насытиться Грейнджер. Он схватил её за грудь, едва не вжимая внутрь, и сомкнул пальцы на соске, потянув на себя. Затем провёл по её шее, замерев лишь тогда, когда окончательно запутался пятернёй в каштановых волосах. Кудри Грейнджер были чертовски пышными, и он сжал их в кулак, открывая себе возможность контролировать положение её головы. Драко наклонил её так, чтобы беспрепятственно атаковать её рот своим. Вернул зубы к припухшему месту на губе, в ответ ощутив дрожь её тела, стиснутого его руками. Щекотание кожи сбившимся дыханием и последовавший за этим слабый, покорный стон. Отстранившись от её рта, Драко осторожно прикоснулся к воспалённой губе, следя за переливом цвета кожи: из розового в тёмно-красный. Её зрачки были расширены, и тёмные глаза смотрели точно в его. Она — его девочка, его шлюха, его Грейнджер. — Я хочу тебя, Драко, — невнятные, сбивчивые слова, срывающиеся с губ, тем не менее, произнесённые вслух. — Я хочу этого. Больше ему ничего и не нужно. Больше её. Просунув между ними руку, Драко раздвинул пальцами половые губы и, качнув бёдрами, проехался членом по её промежности. Грейнджер тёрлась об него, размазывая влагу по всей длине, когда он, наконец пристроился, нащупав вход. Сильнее вжав её в стену, Драко снова обрушился на её губы своими. Почти невесомо надавил на то место, которое укусил несколько секунд назад и, удовлетворившись лёгкой дрожью, подался вперёд. ГрейнджерГрейнджерГрейнджер. Он терялся в ней. Пальцы, губы, волосы, вся она — она настолько стискивала его, что проникнуть больше, чем на несколько дюймов, не получалось. А вскоре она с такой силой сжала мышцы, что чуть не вытолкнула его. — Блядь! Драко уткнулся лицом в спутанные кудри. — Боже, Драко! Она впилась пальцами ему в кожу. Одной рукой Грейнджер хваталась за его плечо, другой — прямо между лопаток. Её ногти были короткими и острыми, потому что она постоянно расковыривала их. И она отчаянно цеплялась ими за него, когда он вышел, пытаясь погрузиться немного глубже. — Ах! Драко прижался губами к её уху и прошипел: — Это чертовски приятно. И чертовски туго, — он поцеловал её в ухо, проведя языком по мочке. — Но я не могу войти. Ты должна впустить меня, Грейнджер. Впусти меня. Её тело сотряс тремор. Грейнджер снова сжала мышцы, после чего кивнула и крепче обхватила его ногами, пытаясь сократить расстояние. — Пожалуйста, — выдохнула она. — Говори со мной, и я смогу… — Грейнджер судорожно вздохнула. — Ты мне нужен. Чертовски верно, он ей нужен. И она нужна ему. Блядски сильно нужна. Нужно снова оказаться внутри неё и с ней. Потому что тогда всё снова будет хорошо. Нужно, чтобы её сердце билось чаще, а сама она текла. И Грейнджер всегда любила плохие словечки, грязная девчонка. Его сладкая, грязная девчонка, которая хотела, чтобы он её трахнул. Взяв себя в руки, Драко вышел из неё и рыкнул. Грейнджер ахнула. — Не волнуйся, сладкая, — он не смог удержаться от усмешки. — Просто нужно ещё немного тебя подготовить. Ты отвыкла от чего-то большего этих маленьких пальчиков, верно? А они совсем не похожи на мой большой член, — он провёл головкой по клитору, и Грейнджер, дрогнув, выдохнула. — То, что ты сказала прошлой ночью, когда мои пальцы были внутри тебя. Держу пари, было приятно, да, котёнок? Грейнджер закрыла глаза и откинула голову назад, устроив её на гобелене. Облизнувшись, Драко прочертил языком тонкую линию от её ключицы до уха и вошёл двумя пальцами. Ощущалось точно так же, как и вчера. Чертовски мягко, мокро и узко. Мерлин, он не мог дождаться снова войти в неё членом. — Тебе нравится кончать для меня, да? — Да, — выдохнула она, и он зубами потянул за одну из бретелек её кружевного платья. Драко хотел, чтобы она была обнажена. — Ты это любишь, — он начал двигать пальцами немного быстрее, растягивая её. — Люблю, — повторила она, не дожидаясь соответствующих слов с его стороны. Чертовски идеальная. Всегда была. Всегда будет. Грейнджер немного расслабилась, теперь готовая к большему. Драко обхватил член ладонью в намерении заменить им пальцы. — Ты любишь меня. Грейнджер открыла большие глаза. — Я люблю тебя. Драко снова вошёл, и на этот раз у него получилось сделать это наполовину, после чего он услышал вскрик в ухо. — Хорошая девочка. — Да! Три толчка, и он полностью в ней, потерявшись в ощущениях. Едва в силах сдерживаться, пока безжалостно втрахивал её в стену. Грейнджер цеплялась за него. Когда-то давно он пошутил про когти, но теперь ему действительно казалось, что они у неё есть. Её ногти впивались в его спину, пока всё её тело сотрясалось от его толчков. Драко сильнее вжал её в гобелен, ускорившись, и почувствовал, как кровь забурлила от жара, вожделения и… неё. Тяжело дыша и чувствуя, как по телу стекает пот, он сократил всё оставшееся между ними расстояние. Сколько раз он страстно желал почувствовать соприкосновение их тел? И теперь это происходило наяву, Драко прижимал её к стене, угрожая проломить её неистовыми толчками. Спина горела от ногтей Грейнджер — она хваталась за него так сильно, что, казалось, вот-вот разорвёт кожу. Ему было всё равно. Ему нравилось. Очень. Пусть расцарапает его спину до соответствия шрамам на груди, если это означало, что она не отпустит его. Драко прильнул к её шее, чувствуя частое биение артерии, и обхватил зубами мягкую кожу. Нахмурился при звуке тяжёлого дыхания Грейнджер и высоких стонов, толкаясь в слишком-блядски-сладостный жар между её ног. Подобно ему, Грейнджер полностью была внутри него. Её любовь заряжала, её любовь придавала сил, её любовь сводила с ума. О чёрт. Драко стиснул зубы и замедлился. Грейнджер запустила ему в волосы пальцы, и он едва не застонал от наслаждения. Обернула вокруг его шеи руку, смотря полуприкрытыми потемневшими глазами, что горели желанием. — Драко, — промычала она его имя. — Грейнджер, — выдохнул Драко и, схватив её за щёки, запустил пальцы в её волосы, касаясь шеи. — Так… — её быстрое дыхание, вырывающееся из открытого рта, ласкало кожу, — так хорошо. Драко пытался не потерять контроль от ощущений того, как пульсирует внутри неё член. Самое большее, что он чувствовал за этот огромный промежуток времени, — разрядка от стимуляций собственной руки. И, чёрт возьми, это не шло ни в какое сравнение с этим, с ней. — Знаю, сладкая, — выдавил Драко, ловя ртом воздух. — Тебе нравится, когда мой член полностью в тебе? — Да, — захныкала она. — Хочешь кончить, чувствуя его в себе? — ему это нужно. Нужна она. Остаток дня он будет трахать её мягко, жёстко, пальцами, языком, членом, всем — ему просто нужна её разрядка, потому что яйца готовы были взорваться, кончить хотелось невероятно, и сделать это в неё было идеальным решением. — М-м, — простонала она, сдвинув брови и сомкнув веки. Драко замер. — Нет? — что за грёбаная игра? Трахаться с ним, но не дать ему довести её до конца? Это что-то типа наказания? Чёрт, лучше пусть сдерёт кожу с его спины, чем позволит войти лишь для того, чтобы подразнить. Драко оттащил её от стены, до основания усадив на свой член, и Грейнджер распахнула глаза. Хорошо. Вот так. — Думаю, ты забыла, как это работает, — он коротко ухмыльнулся, следом стиснув зубы. Она настолько сильно сжимала его, что ещё чуть-чуть, и он потеряет самообладание к чертям собачьим. — Покажи, — промурлыкала она. О, что за чёртова сука… Она хотела сделать так, чтобы он заслужил. Вчерашние лёгкие оргазмы были подарком, мирной жертвой. Сейчас же Грейнджер планировала заставить его заплатить. Хорошо, что он неприлично богат. И хорошо, что он просто неприличный. — Сама попросила, — Драко повернулся и быстро оторвал её от себя, бросив лицом на кровать. — Шлюха. Грейнджер едва успела перевести дыхание, как он стянул с неё кружевное платье через голову и намотал её кудри на кулак, грубо дёрнув голову на себя. Она прогнулась в спине, открывая прекрасный вид на округлую задницу. Красивая. Она чертовски красивая. Он шлёпнул рукой по её ягодице, смакуя тихий вскрик, когда кремовая кожа покраснела в идеальном отпечатке его пальцев. Его. Драко повторил движение, и ещё раз, оттягивая её волосы до такой степени, что она едва ли не сидела, и её грудь слегка подрагивала, когда его рука касалась её тела. Он мог дразнить и мучать её остаток дня и половину ночи — и сможет, — но сначала ему нужно было снова взять её, обладать ею, любить её. — Достаточно? — шелковисто пробормотал Драко, проводя ладонью вниз по разгорячённой коже, где его встретила сочащаяся влагой промежность. Чёрт. Как же невинно и чисто она выглядела, но тот факт, что Грейнджер едва ли не кончала от его шлепков, заставил Драко собственнически схватить её за бедро, впившись пальцами в кость. Ничего больше он не хотел — только её. Его единственная. — Я хочу… — выдавила она, прерываясь на тяжёлые вдохи. Драко склонился, захватывая в плен её ноги своими, и опустил голову к её шее. Такая тёплая. Драко проследил другой рукой дорожку по её ягодице внутрь, слегка касаясь влагалища и чувствуя там тот же жар. До сих пор сидя с откинутой назад головой, Грейнджер кое-как сглотнула. Драко наблюдал за движением её горла, зная, что там бешено мчится её пульс. Совсем как у него. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Драко играл с её грудью: перекатывал сосок между пальцами и оттягивал его, и, лишь получая в ответ вялое сопротивление и хныканье, отпускал. — Попроси. Член чертовски сильно ныл, и сейчас единственным желанием Драко было войти обратно в неё и остаться в таком положении навсегда. Чтобы хоть как-то уменьшить боль, он устроился около её горящих ягодиц, сделав несколько поступательных движений. Драко отпустил волосы Грейнджер, и она упала на кровать. Перевернувшись на спину, она установила с ним зрительный контакт. Её щёки пылали от желания, губы были открыты, пропуская тяжёлое дыхание, а глаза… твою мать, её глаза были чертовски тёмными и затуманенными от похоти. — Боже, — пронзительно проговорила она, проводя руками по телу, — Драко… Сердце нездорово быстро забилось, а член начал нетерпеливо подёргиваться, когда с её покусанных губ слетело его имя. Но за ним не последовали вечные признания в любви и обещания сосать его член каждый день в качестве искупления. Она мучала, не просила и не позволяла себе кончить, пока он… пока он не доведёт её до этого состояния. Глупая девочка. Может, она и умная, но он ненормальный. — Этого хочет моя хорошая маленькая шлюшка? — он просунул руку ей между ног, погрузив внутрь пальцы, и обвёл клитор. Взгляд остановился на фиолетовом синяке с внутренней стороны бедра — том самом, который он оставил прошлой ночью. Драко коснулся его. Грейнджер вскрикнула от боли и удовольствия. Драко сомневался, что хоть раз в жизни слышал более прекрасный звук. Она выглядела дикой. Густые, пышные кудри, разметавшиеся у лица, руки, сжимавшие в кулаки одеяло и царапающие ткань, как совсем недавно царапали его. Выгнув спину, Грейнджер, приподнимая бёдра, трахала его руку, всё время постанывая, как грязная шлюха. — Драко! Его шлюха. Его девочка. Его чёртова… — Вот, — выдохнул Драко, наблюдая, как Грейнджер ворочается на кровати. — Ты уже близко, да? Закусив губу, она застонала и поморщилась, пытаясь не дать ощущениям захлестнуть себя. Драко низко рассмеялся. Такая сладкая девочка, думала, что сможет устоять перед ним. Но Драко месяцами — годами — придумывал способы, как довести её до оргазма. Он не даст её упрямой попке помешать ему получить желаемое. А он желал её — трясущуюся и выкрикивающую его имя. — Ты так сексуально выглядишь, — признался Драко, которому нужно было собраться с мыслями, чтобы просто не… напасть на неё. — Мне нравится слышать, как ты просишь, сладкая. Попроси меня. Попроси мой член, и я дам его тебе. Полные искр и пламени, глаза Грейнджер распахнулись, и она сильнее прикусила губу. По всему её телу прошла дрожь, отчего стенки вокруг его пальцев запульсировали. Драко толкнулся ими глубже. — Пожалуйста, — выдохнула она. — Пожалуйста. Пожалуйста! — Пожалуйста, что, котёнок? — спросил он, не в силах сдержать улыбку, которая расползлась по лицу. Она вжалась спиной в кровать и несколько раз заскулила. — Пожалуйста, трахни меня. Я твоя. Вся твоя. Драко широко раздвинул ноги Грейнджер и подтолкнул её к изголовью. Затем — бросился. Он придавил её тело своим, вспомнив о шрамах лишь при соприкосновении её мягкой кожи с ними. Отстранившись ровно настолько, чтобы оказаться под нужным углом, Драко снова проник внутрь. — Боже! — она зажмурилась. Драко навис над ней. — Нет, Грейнджер, только я. Она распахнула глаза, что были подобны растопленному шоколаду, который хотелось слизать. — Драко! Он зарычал, впечатываясь в её бёдра своими. Отдавая ей всё. Всё, что он сдерживал, всё, что накапливал — для неё. Грейнджер же лишь впивалась в него ногтями, принимая каждый глубокий толчок. Она выгнула спину, восхитительно вскрикнув. Драко прикусил её шею, покрывая отметинами каждый участок её кожи, след за следом, пока она билась в оргазме, полностью не ослабнув. Его сладкая девочка. Всё его сердце. Снова в его объятиях. Которые больше никогда не покинет. — Я люблю тебя, — тихо сказал Драко, вдыхая насыщенный аромат корицы и ванили. — Блядь, Грейнджер, я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, — дрожащим голосом произнесла она. Каждый позвонок напрягся, придавленный тяжестью желания. — Чёрт, Гермиона, я сейчас кончу. — Нет! Какого… хера. Она же не серьёзно? Драко почувствовал, как Грейнджер нервно сжала его член, и это никак не помогало сдерживаться и не кончить прямо в неё. — Я перестала принимать зелье. Ты… ты не можешь. Вот чёрт. Драко услышал тихий отчаянный стон и понял, что его источником был он. — Я… — он всё двигался в ней. Не мог остановиться. — Драко, нет. Что за жестокая судьба… К чёрту. Драко с болезненным шипением вышел. Обхватил одной рукой горло Грейнджер и сжал его, впитывая в себя выражение её лица и взгляд расширившихся глаз — именно так, как он любил. Хорошо. Драко усилил хватку, зная, что она почувствует её каждым следом, который он оставил на ней. — Чёртова маленькая шлюшка, — обхватив себя пальцами, прорычал он и потёрся головкой члена о её клитор. Грейнджер выгнулась, и он увидел, как в её глазах вспыхнули искры. — Ты вся моя, — прохрипел он и кончил. — Нравится? Быть покрытой моей спермой? Чёртова грязная шлюха… — Драко отпустил её горло, и она глубоко задышала. — Кончай. Грейнджер сделала, как ей было сказано. Её тело отдалось ему, сдалось, когда он провёл членом по её клитору, размазывая белую вязкую субстанцию. Делая это на неё, а не в неё, как должен был. Стоны Грейнджер затихли, превратившись в непроизвольные вздохи. Драко склонился, накрывая её тело своим. А потом поцеловал. Это был не голодный, грубый поцелуй, как те, которыми он одаривал её до этого, а глубокий, страстный. Внутри до сих пор горело, но было легче. Он устал, но чтобы обвести языком её воспалённую губу, невесомо сминая зубами, у него силы хватило. Раньше он всегда убегал, чувствуя ужас из-за ощущения открытости в груди, но теперь… Теперь он заполнил эту открытость ею. И Грейнджер позволила.***
Драко Малфой умер. Он умер и попал в рай. Это было единственным логичным объяснением того, почему Грейнджер дремала на нём, устроив голову у него на животе, а руку перекинув через его бёдра, пока он лениво играл с её волосами. Драко поднял вьющийся локон, давая ему стечь с пальцев, и повторил движение, щекоча прядью волос кожу и улыбаясь. Он посмотрел на свою грудь, и его улыбка померкла при виде шрамов. Грейнджер не была против них. Нужно признать, что было приятно ощущать тепло её груди близко-близко, заставляющее кровь циркулировать быстрее каждый раз, когда её соски касались одной из неровных линий. Уголки губ приподнялись, вернув на лицо улыбку, и Драко почувствовал, как Грейнджер сделала глубокий вдох, опалив горячим потоком его живот на выдохе. Она зарылась в него лицом и закинула на его ногу свою, прикрывая развороченную когтями Сивого кожу своим мягким, тёплым бедром. Касаясь своей меткой его шрама. Да. Он в раю. Совершенно точно, по какой-то ошибке, но он не хотел эту ошибку исправлять. Он никогда не говорил, что заслуживает быть здесь, но был. И не уйдёт. Никогда. Его девочка наконец-то рядом. Они могли переждать остаток войны здесь, в их постели. Он поднимет прутья клетки и выбросит палочку, запирая их внутри вместе. Именно так. Вместе. Сердце ускорило свой ритм. Грейнджер вернулась к нему, и с этого момента всё будет подобно этому. Ох. Его снова накрывает возбуждение. Драко оторвал голову от руки. Грейнджер уже достаточно отдохнула, чтобы сделать ему минет. Драко запустил пальцы в её волосы, массируя кожу головы, а другой рукой схватил её запястье, сдвинув ладонь на несколько дюймов вниз, к члену. — Просыпайся, котёнок, — проворковал он, и Грейнджер сонно замычала. Драко улыбнулся, коротко прикрыв глаза от чудесного звука. От касаний её пальцев член ещё больше затвердел. Драко убрал её волосы с лица, огладив щеку, и она теснее прижалась к его боку. — Хочешь отсосать? — М, Драко… — она протяжно застонала. — Я устала. — Знаю, сладкая. Что, если я пообещаю кончить быстро? Или ты можешь просто открыть рот, и я его немножко трахну. С её стороны послышался тихий смешок, и Грейнджер томно приподнялась. Драко старался не смотреть на её грудь, такую розовую и манящую… Он хотел, чтобы она была у него во рту. И теперь он мог себе это позволить. Схватив Грейнджер, Драко приподнял её и, игнорируя тихий вскрик удивления, усадил себе на живот, отчего кончик члена приятно коснулся её ягодиц. — Или не немножко. Грейнджер улыбнулась. Чёрт, это та счастливая улыбка, которую он так любил. Улыбка, благодаря которой её глаза становились похожи на полумесяцы, а сладкие губы широко распахивались, открывая вид на зубы и красивый розовый язычок. Проведя руками по её талии, Драко опустил их на бёдра и собственнически сжал. Она продолжала улыбаться и даже позволила себе тихо рассмеяться, заправляя волосы за уши. От этого её глаза засияли ещё ярче. Ярче, чем в его фантазиях. Никогда, ни одного грёбаного раза, они не были подобны этому. Подобны ей. Его девочка. Его красивая, умная, весёлая, горячая, замечательная девочка. Его сексуальная маленькая шлюшка. Обхватив Грейнджер за спину, Драко шлёпнул её по ягодице, заставив с тихим вскриком подскочить. Она приземлилась на кровать рядом с ним, ещё больше смяв и так скомканное одеяло. И смеялась. Драко усмехнулся, поймав взгляд больших карих глаз. Он завёл руку за голову и многозначительно провёл по члену ладонью. Грейнджер проследила за этим движением и прикусила губу. В её глазах плескался нетерпеливый голод. Драко приподнял бровь и, чуть понизив голос, произнёс: — Давай, котёнок. Ты ведь этого хочешь. Лицо Грейнджер залилось краской. И азартом. Она встала на четвереньки и — твою мать… Поползла вниз к его члену. О чёрт. О Мерлин. О блядь… К чёрту всё, что не являлось его чёртовой девочкой в его чёртовой постели, которая вот-вот начнёт сосать его член, как будто была создана для этого. Веки Драко затрепетали, когда мягкие губы сомкнулись вокруг него. Создана для него. Блядь, она была идеально создана для него. Вся его. И больше ничья. — Грейнджер, — голос почти сорвался, когда она обхватила его рукой, двигая ею в такт со ртом. — Да, вот так. Она провела языком вдоль, втянув щёки, на несколько секунд отстранилась, снова опуская голову и уже встречаясь губами с пальцами, которыми сжимала плоть так сильно, как только могла. Драко наблюдал, как плавно покачивается её грудь, поддаваясь напору движений, от которых у неё получалось вбирать член как можно глубже. Чёрт, как такое возможно? Как ему удалось заполучить это? Заполучить её? Неважно. Важно лишь только то, что она рядом. И что они больше никогда не расстанутся. Он скорее сравняет весь ёбаный Мэнор с землёй, чем отпустит её. — Блядь, сладкая, — едва не задохнулся Драко, когда она переместила руку к мошонке, захватывая губами большую область. — Хорошо, да, м-м-м. Глубже. Грейнджер повиновалась и ещё ниже опустила голову. Драко чувствовал, как кончик члена упирается в заднюю стенку горла, которое сжимается в попытке помешать ему, не дать приблизиться. Нет. Больше этого не повторится. Драко схватил Грейнджер за волосы и немного приподнял, отмечая застилавшие красивые глаза слёзы, после чего с силой опустил её голову, прорвавшись сквозь напряжённые мышцы в горло. — О чёрт, да! Грейнджер тихо замычала. Драко не отпускал её ещё секунду, теряясь в обволакивающем тепле её рта, после чего ослабил хватку. Она отстранилась, тихо закашлявшись, и по её красным щекам потекли слёзы. Затем улыбнулась, и сердце Драко, кажется, вспыхнуло. Проверить не получилось, потому что она снова опустила голову, провела языком от основания до головки и несколько раз лизнула её, словно своё любимое лакомство. Так и было, решил он. Должно быть, она правда любит его, раз вот так поклоняется его члену: целует от основания до кончика, посасывает и двигает языком по всей длине. Драко судорожно вздохнул, и мышцы напряглись, проступая в резких линиях, отчего шрамы выделились ярче обычного. Но ей было всё равно. Грейнджер провела рукой по его телу, задев мягкой ладонью его грудь, после чего прочертила несколько полос ногтями вниз, схватив член и вобрав его в рот. Да. Она любила его. Никто не сосал член вот так, хотя бы немного не симпатизируя человеку, которому он принадлежит. И никто не сосал член так, как Грейнджер. — Не глотай, — прохрипел Драко, и она в замешательстве подняла взгляд. Бедная маленькая умная девочка ничего не понимала. Ничего. Он скажет, что делать. — Держи во рту. Я хочу увидеть. Видимо, она застеснялась, поэтому Драко провёл рукой по её голове, запустив кончики пальцев в карамельные кудри. — Ты такая красивая. Так что я хочу увидеть свою сперму в твоём хорошеньком ротике, хорошо? Щёки Грейнджер вспыхнули, и Драко был уверен, что, если бы не член, она бы сейчас прикусила губу. Он даже хотел поднять её голову ради этого, но было слишком хорошо. И он был близко. Она кивнула, и он смахнул несколько слезинок с её лица большим пальцем и, поднеся ко рту, слизал, смакуя их вкус — её вкус. Грейнджер снова склонила голову. Драко шумно выдохнул. — Соси, шлюха, — понизил тембр голоса. Грейнджер повиновалась. Драко зарычал, напрягаясь. Казалось, совсем скоро его телом можно будет ломать стены — настолько твёрдым оно было, тогда как единственной живой частью оставалась кровь, приливающая к члену. Он был близко, чертовски близко, и Грейнджер неумолимо вела его к точке невозврата. Низ живота стянуло, но Драко выдохнул, оттягивая момент. Сколько раз он думал о том, как она будет обхватывать губами его член? Теперь это, наконец, происходило. Как раньше. Нет, лучше, чем раньше. Намного лучше. Грейнджер тихо замычала, когда его сперма ворвалась ей в рот, и от этого чудесного, сладкого звука он потерял всякое самообладание. Схватив её за затылок, тем самым не давая сдвинуться с места, Драко приподнял бёдра и стал трахать её в рот, пока от дрожи не спёрло дыхание. Он обессиленно откинулся на подушку. Грейнджер выпрямилась, вытирая нижнюю губу. Он пока не мог сесть, но мог притянуть её к себе. Драко сомкнул руку вокруг её запястья и дёрнул на себя под аккомпанемент приглушённого вскрика. Обернув руку вокруг её тела, он повернулся на бок и навис над ней. Она дерзко улыбнулась, не открывая рот. Драко ухмыльнулся, прикрыв глаза — лишь веки казались тяжёлыми, сердце же готово было воспарить от лёгкости, — и коснулся её распухших губ. — Дай мне посмотреть, котёнок. Она невинно моргнула, и Драко почти наплевал на своё желание, лишь бы смотреть в них, но вскоре она разомкнула губы. Грейнджер высунула язык, открывая его взору выполненное требование в виде кремово-белой спермы во рту, и ожидала его одобрения. Драко провёл двумя пальцами по её языку, и она высунула его ещё больше. Он отвёл руку, отчего от его подушечки до её рта протянулась тонкая белая паутинка. Грейнджер нетерпеливо подалась вперёд, слизывая её и втягивая обратно. Драко остолбенел. Он мог почти со стопроцентной уверенностью сказать, что его челюсть поцеловалась с полом, пока Грейнджер со смешинками в глазах и спермой на языке смотрела на него. — Ты чертовски сексуальная, — выдохнул он. — А теперь будь хорошей девочкой и глотай. Она сомкнула губы, и Драко увидел, как заходило её горло, отчего его сердце пропустило удар. Грейнджер с гордостью открыла рот с тихим «а-а-а!», показывая, что всё выполнено. Чёрт, в этот момент он едва не сделал ей предложение выйти за него. Он хотел. Хотел её — навсегда. Уже не в первый раз эта мысль приходила в голову, только теперь она задержалась в сознании немного дольше, вскоре всё же разбившись о глыбы реальности, что не уставала напоминать: единственным законным притязанием с его стороны могло быть лишь владение, а не супружество. Новая фантазия. И уместная, поскольку она воплощала в жизнь все другие. Драко ласкал её грудь, нежно обводя кожу пальцами в попытке не коснуться ноющих отметин, которые он оставил утром. Грейнджер вздохнула, переворачиваясь, отчего спутанные кудри рассыпались вокруг её головы, словно ореол. Он не мог подарить ей кольцо, но мог дать ей то, что она заслуживала. — Ноет? — спросил он. — Ага… немного, — смущённо призналась она. Как будто ей было чего стесняться. Она не только приняла всё, но и попросила больше. Для Драко не было ничего — никого — лучше. — Тёплая ванна поможет, — он уткнулся лицом в её шею и волосы, глубоко вдыхая приятный запах. Гермиона. — У тебя впереди долгая ночь, сладкая. Драко никогда особо не любил последующий уход и делал лишь то, что требовалось, но Грейнджер — это другое. Он хотел позаботиться о ней. Хотел отплатить. — Мы можем принять её с пузырьками? Мы. Хороший маленький котёнок уже включал его в свои планы. Мерлин, она само совершенство. Он обвёл её грудь. — С пузырьками я не смогу увидеть твои сиськи, — Драко прикусил её ключицу. Она замычала. Он поднял голову и, чёрт. Грейнджер надулась, выпятив нижнюю губу — красную и припухшую от того, что несколько минут назад жадно сосала его член. Драко пришлось сдержаться, чтобы не накинуться на неё и не укусить. Вообще-то нет. Он не сдержался. Драко зарычал и вцепился зубами в её губу, оттягивая её. Её руки опустились на его грудь, и шрамы вспыхнули жаром от её касаний. Драко в последний раз прикусил её губу и отпустил. Грейнджер втянула её в рот, посасывая. Он никогда не устанет любоваться её невинным видом, несмотря на то, что она была такой же, как и он. — Да, можем принять с пузырьками, — он закатил глаза. Она улыбнулась. Ему. И Драко улыбнулся в ответ. — Что сейчас скажешь, котёнок? Она захлопала густыми ресницами. — Спасибо, сэр. Твою мать. Неважно, что он кончил пару минут назад. Он трахнет её в этой ванне и будет слизывать с её губ благодарность за каждый толчок. Драко хлопнул её по бедру. — Иди, будь хорошей девочкой и включи кран. Он убрал руку, и Грейнджер вскочила, бросившись в ванную. Драко откинулся на матрас, положив руку на живот, и тёмная метка на предплечье скрылась, прижавшись к коже. Запрокинув голову, Драко зацепил взглядом цепи, свисающие с изголовья кровати. Браслеты были разомкнуты, но ничего не мешает их буквально за секунду снова соединить. В конце концов ему придётся вернуться к какому-то подобию работы. Как минимум, спуститься в подвал. Он взглянул на ванную, где слышался шум воды. Его комнаты давно были зачарованы подчиняться желаниям Грейнджер, но только благодаря его доброй воле. Она всё ещё была здесь… гостьей. Она не принадлежала этому месту. Но всё же её существование было намного комфортнее, чем у тех двух людей, за которых Драко также нёс ответственность. Может, дать и им искупаться? Тёмный Лорд не накажет его за эту маленькую щедрость. Да и они не будут терпеть отвратительный запах всякий раз, когда его Повелитель приказывал ему снова спускаться туда. Что бы подумала Грейнджер, узнай о Лавгуд, находящейся в плену несколькими этажами ниже? И… что думал об этом он? Ему никогда особо не нравилась эта девчонка, хотя он её и не знал. Просто какая-то странная когтевранка, которая думала, что из задницы Поттера светит солнце, и ходила обвешанной пробками. Она была идеалисткой и чокнутой. Глупой, раз последовала за этим идиотом в Министерство и рисковала жизнью без веской причины. Их могли убить. Чёрт, Грейнджер почти убили. Драко сел. Его сексуальная девочка, обёрнутая полотенцем, встала в дверях ванной, слегка прислонившись к ней, а между её губ была зажата эта дурацкая зелёная зубная щётка. Она не узнает. Никогда, будучи запертой здесь. Он в безопасности. Они в безопасности. Здесь. Нигде больше. Потому что здесь он мог быть тем, кем она хотела его видеть, но там… Там он был тем, кем должен был быть. — Иди, сладкая. Я буду через минуту. Она улыбнулась, не выпуская зубную щётку изо рта. Мило, даже если это была маггловская штуковина. — Не задерживайся, — она повернулась и направилась обратно, стянув полотенце и оставив его на полу за дверью. Не будет. Драко лишь хотел взять несколько свечей и… он посмотрел на цепи, висящие над головой. Нет. Это он оставит на потом. Сейчас он позаботится о ней, как в ту первую ночь после её нахождения. Мягко и нежно проведёт руками по её телу. Расслабит все ноющие мышцы. А потом будет медленно трахать, пока вокруг лопаются пузырьки. Будет обращаться как с королевой. А потом свяжет цепями и трахнет, как шлюху. Звук воды стал громче, поэтому Драко едва расслышал глухие удары по другую сторону двери. Если бы не их количество, он бы так и остался в состоянии блаженства, отказываясь вернуться к мышлению выживания, которое не давало ему сгнить. Драко встал и быстро натянул первую попавшуюся под руку одежду, игнорируя то, что она оказалась охотничьей. Накинул мантию поверх чистой белой рубашки и сунул босые ноги в ботинки, указав на них палочкой, чтобы зашнуровать, после чего направился в кабинет. В последнюю секунду он взмахнул древком, указав им через плечо, и ванная тихо закрылась. Драко захлопнул дверь спальни. Со стороны входа в его кабинет не прекращался громкий стук. Драко не нужно было даже открывать двойные двери, чтобы определить стоящего снаружи. Только змеиный наконечник трости его отца издавал такой звук. Стук продолжался до тех пор, пока он не распахнул дверь. — Отец… Драко резко замолк. Люциус выглядел каким-то бешеным: глаза были широко раскрыты и дико блестели, руки тряслись, но не от судорожного тремора, а от волнения. Предвкушения. Он схватил Драко за рубашку, сжимая её в кулаке. — Драко, быстро спускайся, — скороговоркой проговорил он, отчего слова почти что накладывались друг на друга, и Драко почувствовал в дыхании Люциуса запах мадеры, которую он так любил. Он хотел отстраниться, но отец наклонился ближе. — Он у нас! — голос Люциуса дрогнул, и Драко замер. — Он у нас… Поттер у нас!***
Гермиона сидела на краю наполненной ванны, опустив в неё ноги. Она ждала, но Драко всё не приходил. С раздражением выбравшись, отчего по голеням стали стекать ручейки воды, она рывком открыла дверь. Спальня была пуста. Гермиона вошла в комнату. Кровать до сих пор была смята и не застелена, но шкаф — открыт. И формы Пожирателя Смерти в нём не было. Сердце Гермионы пропустило удар, быстро превратившись в странную клокочущую смесь волнения и страха. Кружевное платье всё ещё валялось на полу, и она подняла его, накинув на себя. В какой-то момент за эти последние несколько месяцев маленькие лоскутки тонкой ткани стали приносить подобие успокоения. Странным образом. Гермиона не стала зацикливаться на этих мыслях, особенно когда мозг уже проецировал тысячу вариантов того, где был или мог быть Драко. Он бы не… он бы не оставил её здесь, не после… Но всё было именно так. Доказательства налицо. Она не любила ошибаться — не привыкла к этому. И прямо сейчас Гермиона отказывалась признавать свою неправоту. Драко не оставил бы её и не отправился бы делать то, что делал, когда уходил. Точно нет. Она доверяла ему. Не успела Гермиона даже попытаться придумать альтернативу пустой комнате и отсутствующей одежде, как её внимание привлекли громкие голоса, доносившиеся из кабинета. Драко и… кто-то, кто звучал очень похоже на него. Невнятно, но безумно споря с глубоким и контролируемым голосом Драко. — Не может быть. — Может! Ты должен подтвердить личность. Гермиона схватилась за дверную ручку, и та повернулась, когда она прошептала заклинания, чтобы прорваться через защиту. У неё не было времени ходить вокруг да около. Гермиона не позволит Драко погрузиться обратно в пучину, из которой она его вытащила, нырнув туда. И если он хотел расстаться с жизнью, то ему придётся вместе с собой взять и её. Гермиона приоткрыла дверь, заглядывая в кабинет. Драко стоял, скрестив руки на груди, его голова была склонена набок, а на лице читалось выражение скучающего презрения. И всё же она видела его сжатую челюсть. Перед ним, спиной к ней, стоял его отец. Гермиона отскочила, прижимаясь к стене, когда холодные глаза Драко прошлись по комнате к слегка приоткрытой двери. — У меня нет времени на то, чтобы ты таскал меня к каждому очкастому… Удар. — Ты будешь делать то, что тебе прикажут! — Отвали от меня, — прорычал Драко. — Пустая трата моей крови! — раздался звук соприкосновения плоти с плотью, и сердце Гермионы забилось быстрее, разгоняя по венам холодный страх. — Если ты ещё раз прикоснёшься ко мне, — сказал Драко, опасно понизив голос, — я убью тебя нахуй. — Ты смеешь поднимать палочку на меня? На меня? На своего отца?! — Люциус звучал как сумасшедший, невменяемый, и Гермиона начала беспокоиться, что он может сделать с Драко. Или что Драко может сделать с ним. — Пошёл ты, — медленно прорычал Драко. Вдруг прогремел тяжёлый, влажный глухой удар, за которым быстро последовал стон и звук рухнувших на пол полок, книг и чего-то гораздо более тяжёлого. Драко… Драко проклял своего отца? Или он… Не в силах сопротивляться внутреннему порыву, Гермиона выглянула из-за щели в двери, желая увидеть, что произошло. Так или иначе. Мир вокруг сузился до Драко. Он был прижат к одному из книжных шкафов, расположенных вдоль стены, вокруг него были разбросаны книги и реликвии, а из его головы прямо на белую рубашку жирными каплями сочилась густая красная кровь. Люциус возвышался над ним, подняв трость для нового удара. — Нет! Слово сорвалось с губ Гермионы прежде, чем она смогла себя остановить. Несмотря на то, что думать у неё всегда получалось быстрее, чем действовать, сейчас она даже не заметила, как открыла дверь и сделала два шага в кабинет. Гермиона очень надеялась, что Годрик Гриффиндор гордится её смелостью, потому что она была в ужасе от своего поступка. Люциус развернулся, сверкнув в её сторону тошнотворно яркими бледно-серыми глазами. — Ты! Гермиона застыла. Сейчас всё происходило не так, как в прошлый раз — Люциус Малфой точно знал, кто она. И она тоже знала, кто он — верный слуга Лорда Волдеморта. Он оглядел её. Каменные, холодные, словно лёд, глаза прошлись по её телу, остановившись на следах на шее, после чего переместились на комнату у неё за спиной. На кровать, на цепи… Гермиона надеялась, что внизу не Гарри. Она надеялась, что он нашёл хорошее применение её палочке и спрятался, потому что сейчас она чувствовала, что сделает всё, чтобы вернуть её, а отец Драко выглядел убийственно. — Этим?! — выкрикнул Люциус, глядя на сына. — Этим ты здесь занимался? Поганой грязнокровкой? Ей?! Люциус ударил его ногой, и Драко замычал, когда ботинок отца врезался ему в голову сбоку. — Стойте! — выкрикнула Гермиона, когда Драко упал, приземлившись на груду разбросанных книг. Она смотрела на него, едва соображая. Его глаза закатились, и в них просочилась кровь. Драко медленно моргнул и, похоже, у него получилось сфокусировать взгляд на ней. Гермиона не могла отвести свой от него, от крови. Её было слишком много, но под всем этим до сих пор был он — Драко. Без мраморной маски. Может, это всё воображение, но она была почти уверена, что Драко либо усмехался, либо… улыбался. Сделав несколько тяжёлых вдохов, он, наконец, выдавил из себя: — Да…***
Драко открыл глаза, упав на пол. Он был… в гостиной. Какого чёрта он здесь делал? Что-то издало болезненный звук, но… у него не было сил пошевелиться и посмотреть, откуда он исходил. Голова казалась слишком тяжёлой, и он опустил её обратно. Драко снова закрыл глаза. Знакомая комната исчезла, и вокруг него сомкнулась тьма. Они распахнулись, когда кто-то закричал. Он знал этот крик. Он хорошо его знал. Понадобилось усилие. Намерение приподнять веки, после чего у него ушло около, наверное, пары секунд, сфокусировать на чём-то взгляд. Каблук матери. Она стояла перед ним. — Что ты с ним сделала?! — Я… ничего! — Лжёшь! — этот визг нельзя было ни с чем спутать. Беллатриса. — Клянусь, — взмолилась она. Затем снова закричала. Грейнджер. В груди опустело, а через секунду кто-то словно скинул на неё булыжник. Грейнджер кричала. Грейнджер… здесь? Внизу? Что?.. Всё смешалось, и Драко застонал, пытаясь вспомнить, как он сюда попал. Грейнджер с ним. Грейнджер с зубной щёткой. А затем… глухой удар. И пустота. Он взглянул на маму, ожидая какого-то объяснения или… чего-то ещё. Нарцисса лишь быстро оглянулась на него, смотря расширившимися от шока кристально-голубыми глазами. Разорвав зрительный контакт, она отошла в сторону, и Драко увидел спину своей тёти и вьющиеся волосы, ниспадающие на её чёрную мантию. — Прошу, прошу! Я ничего с ним не делала! У меня даже нет волшебной палочки! — Лживая потаскуха! Раздался хлопок пощёчины, и Драко услышал тихий вздох Грейнджер, а затем увидел её саму: она лежала на полу, и из её больших, смотрящих прямо на него глаз текли слёзы. Та самая губа, которую он только сегодня кусал, была разбита и кровоточила. Её тело было едва прикрыто крошечным кружевным платьем, и каждый оставленный им след выделялся на её коже тёмным пятном. Хуже всего было то, что она была скована теми самыми цепями с их кровати. — Гер… — голос Драко звучал очень далеко. Дальше, чем Грейнджер. Горячая и режущая боль расцвела в животе. Драко скривился. — Заткнись, — злобно прошипел ему отец и, подняв чёрный ботинок, снова пнул его. — Люциус! — отругала Нарцисса мужа и опустилась перед Драко, обхватила его голову и положила её себе на колени. Драко закашлялся, втягивая воздух в лёгкие. Как только он снова смог дышать, кислород застрял в горле при очередном крике Грейнджер. Беллатриса сидела на ней сверху с безумной, ужасающей улыбкой, обнажающей отвратительные, покрытые чёрной коркой зубы. — Тебе не нужна палочка, чтобы очаровать мужчину, куколка, — сказала Беллатриса таким сладким голосом, что Драко чуть не подавился. — Ведь ты такая… симпатичная, — она провела плоской стороной ножа по лицу Грейнджер. — Но мы можем это исправить. Всё внутри Драко пронзил ледяной ужас. Беллатриса. Беллатриса держала Грейнджер. Гермиону. Его девочку. Его сердце. Лёд достиг этого бешено бьющегося органа, а затем раскололся, когда из него сильным потоком хлынула горячая кровь. — Нет! Он сумел лишь встать на колени, но нож Беллатрисы остановился, и её внимание переключилось на него. Никто не заметил рыжую вспышку меха, пока не стало слишком поздно. — Аргх! — Беллатриса попыталась отцепить кошачьи когти от своего лица, шеи и груди. Живоглот шипел, настолько злобно нападая на неё, словно был самим львом. Драко покачнулся, чувствуя, как что-то тёплое стекает по лицу и обжигает глаз, пока совсем не перестал им видеть. Он упал на четвереньки, и руки пронзил тремор, пока он пытался удержаться в неком подобии вертикального положения. Если это вообще было вертикальным положением. Всё слишком сильно кружилось. — Мерзкое животное! — Беллатриса отшвырнула от себя кота. Живоглот приземлился на пол, заскрежетав по нему когтями, пытаясь остановиться. Он зашипел, готовясь к новой атаке. Драко увидел, как тётя взмахнула палочкой, и её исцарапанное и изодранное лицо исказилось от отвращения при взгляде на кота Грейнджер. Их кота. — Авада Кедавра! Зелёный луч ослепил единственный глаз, не заполненный красной кровью, прежде чем потухнуть. Сердце Драко перестало биться, но от вопля отчаяния со стороны Грейнджер, оно зашлось в ещё более быстром темпе, чем раньше. — Живоглот! Она дёргалась под Беллатрисой, пытаясь добраться до неподвижного животного, лежавшего в пространстве между ними. — Нет! Нет! — рыдала она, отталкивая его тётю. У Грейнджер получилось вытащить одну из скованных рук из-под колен Беллатрисы и с помощью неё попытаться проползти по тёмному деревянному полу. — Живоглот! Драко опустил взгляд и увидел маленькую красную лужицу ниже того места, где висела его голова. Под ним был пол. Это означало, что он мог опереться на него, чтобы встать. Чтобы добраться до неё. Чтобы не дать Беллатрисе направить палочку на Грейнджер и прикончить её так же, как и маленькое существо, о котором Драко заботился все эти долгие месяцы. И не сумел защитить. Он не позволит этому случиться с Грейнджер. Он скорее убьёт, чем позволит этому случиться с ней. Драко поднялся на ноги и, борясь с болезненным чувством головокружения, выпрямился во весь рост. Он поднял палочку и направил её на Беллатрису. Его тётя вернула внимание обратно к Грейнджер и снова пригвоздила цепи к полу. — Может, ты и завладела его вниманием, но я покажу, кто ты на самом деле, — она прижала кончик ножа к руке Грейнджер, которой она пыталась дотянуться до своего мёртвого кота. Её крик пронзил саму душу Драко. — Не… трогай… её. Беллатриса посмотрела на него, облизывая губы. Было трудно сфокусировать взгляд на чём-то, и горло нещадно сдавливало, отчего слова застревали внутри. Драко сморгнул кровь с глаза, чувствуя дрожь в руке, пока нетвёрдо стоял на ногах. — Драко… — Люциус попытался остановить его, схватив за руку и отвернув палочку от Беллатрисы. У Драко не получилось сопротивляться, поэтому он поддался напору и, благодаря мощному толчку со стороны отца, добавив тяжесть замаху руки, которую сжал в кулак, впечатал в лицо, слишком сильно походившее на его собственное. — Драко, нет! — Нарцисса встала между ними, когда Драко стиснул палочку, чтобы вместо Беллатрисы выстрелить заклинанием в отца. — Прошу! — она раскинула руки, прикрывая собой истекающего кровью, ослабевшего мужчину. — Он же твой отец. Драко впился в неё взглядом, передавая им всю охватившую его холодную ярость. — Он перестал быть моим отцом в тот день, когда предпочёл Лорда собственной семье! — сплюнул Драко. Тёмно-голубые глаза его матери метнулись к его лбу, откуда распространялось странное онемение, а затем опустились в пол. — Предатель! — гаркнула Беллатриса, на секунду забыв о лежащей под ней девушке, и снова потянулась за палочкой. — Из-за неё?! Драко отвернулся от своей семьи, услышав испуганный всхлип Грейнджер. Он надел на неё эти цепи, он привёл её сюда. Это его вина. — Я сказал, — голос Драко понизился, опасно загрохотав, — отвали от моей девочки. Она моя. — Круцио! Проклятие попало в руку Драко, держащую палочку, в левую руку, и расползлось по ней вспышками агонии. Растягиваясь поперёк груди, оно словно разрывало линии мышц, превращая их в ничто, в мясо. Ничего не оставалось, кроме как пытаться сдержать боль под кожей, но, пока Беллатриса пытала его, она не причиняла вреда Грейнджер. Драко стиснул зубы, принимая проклятие. Грейнджер, чьи спутанные кудри разметались по твёрдому полу, заплаканно смотрела на него. Он видел собственную боль на её лице. Он мог противостоять круциатусу лучше, чем большинство, но не понаслышке знал, что проклятие способно сделать с телом. И когда Беллатриса закончит с ним, она вернётся к Грейнджер. Она умрёт здесь. В месте, куда он привёл её ради её же безопасности, но взамен проклял вместе с собой. Нет. Мышцы Драко протестующе закричали под разъедающей тёмной магией. Он сделал шаг вперёд. В глазах Беллатрисы замерцал нездоровый блеск. — Отвали… — Круцио! — она снова направила на него проклятие, и боль пронзила его насквозь, заставляя конвульсивно дёргаться и дрожать. Шрамы на груди Драко растянулись. Создавалось такое впечатление, что каждый из них был наполнен жидким пламенем. Ох. Нет, это была просто кровь. Много крови. Ещё один шаг, на этот раз длиннее. Ноги волочились по полу, но он не отступал. — От… Беллатриса тяжело дышала, паникуя из-за того, что проклятие не мешало Драко идти к ним. Кровь свободно лилась из его головы, густой рекой стекая по шее и пропитывая воротник мантии с рубашкой. Она была красной — точно такой же, как кровь на её предплечье. Точно такой же, как обрушившееся на него проклятие. — Круцио! Круцио! Круцио! Мышцы настолько напряглись, что Драко почувствовал, как они разрываются. Кости сотрясались внутри. Белые стены разума затрещали и раскололись. И она прорвалась наружу. Полностью. Без остатка. В голове пронеслись все воспоминания и мысли о ней. ГрейнджерГрейнджерГрейнджер. На лестнице, ведущей в подвал, раздался грохот, но Драко едва обратил на него внимание, сосредоточив взгляд перед собой. Она намного больше, чем его девочка. Его единственная. И она единственная, кто сейчас имел для него значение. Он должен помочь ей. Драко направил палочку в сердце своей тёти. На Тео это не сработало, но Беллатриса лично обучила его, а Драко настойчивости не занимать. Он чувствовал, как в нём пульсирует проклятие, скручивая вены в узлы и обжигая ледяным холодом. Он терял силы, сдавался боли, которую так долго держал под контролем. Драко споткнулся, едва удержавшись на ногах. Мир стал чёрно-белым, и он знал, что будет дальше. Знал, что с ним происходит. Ещё… одна неудача. Горло сдавило, не давая пробраться внутрь воздуху, а мышцы на шее напряглись. Он не мог дышать, не мог… колдовать. Никчёмный. И всё же Драко попытался. — Гер… — Гермиона! Драко бросил Гермионе свою палочку и упал на четвереньки. Бусинки чёрных глаз Беллатрисы наблюдали за полётом древка. Грейнджер поймала палочку вытянутой рукой, и из неё вырвалась вспышка заклинания. Раздался треск, который не имел ничего общего с магией, и Драко снова распластался на полу. Боль пронизывала его руку и каждый дюйм тела. Так чувствовалась смерть? Оказывается, это дольше, чем он думал. Он надеялся, что Гермиона найдёт выход теперь, когда вооружена. Надеялся, что это произойдёт скоро, и ей не придётся видеть… Он знал, что она выберется, она же умная маленькая ведьма. Тем не менее, Драко хотел бы посмотреть, как Грейнджер с помощью его палочки убьёт эту сучью дрянь. Отовсюду слышались крики людей. Большого количества людей. Он заметил стреляющую проклятиями маму и прячущегося за креслом с откидной спинкой отца за секунду до того, как он потащил её за собой в укрытие, подальше от переполоха. Больше он ничего не видел. Кровь стекала в оба глаза и ослепляла. — Мы должны идти! Немедленно! — Нет! Я не оставлю его! — Грейнджер обхватила его руками. Было приятно. Он будет рад умереть у неё на руках. — Совсем из ума выжила?! — Отпусти меня! Руки Грейнджер пропали. Драко нахмурился. Почему он ещё не умер? — Гермиона, он того не стоит! — он знал этот голос, но… не мог вспомнить. — Я не уйду без него! Всё в порядке, сладкая. Я надолго здесь не останусь. — У нас нет на это времени! Бери и его! — произнёс другой голос, тоже знакомый, но не тот, который кричал на Грейнджер. — Что?! — Хватай его, Рон! Драко взревел от боли, когда руку охватила обжигающая агония. — Ты делаешь ему больно! — Пока нет. — Поторопись, Гарри Поттер! Это чёртов эльф? Какого хера происходит? Где Грейнджер? — Грейндж-ер-ер… — Я здесь, — мягко, но громко прозвучал её голос в ухе. — С тобой всё будет хорошо. С нами всё будет хорошо, просто… доверься мне, — она взяла его руку в свою, крепко сжимая, и цепи на её запястьях звякнули. Драко сглотнул, ощутив вкус крови. Довериться ей. Получится ли у него? У Драко не оказалось выбора, потому что в следующую секунду его так крепко вжали в неё, что дышать оказалось невозможно, а затем… Затем он упал. Грейнджер упала рядом, до сих пор держа его за руку. Она не отпустила его, как и он её.