Саундтрек:
Sick of Losing Soulmates — dodie
Dancing After Death — Matt Maeson
Дневной свет ослепил Драко. Земля вздыбилась под ним, и ему показалось, что грудь рушится под собственным весом. Даже лёгкие вдохи причиняли боль — всё причиняло боль. Особенно яркий белый свет, проникающий сквозь веки прямо в голову, что прорезал серое вещество внутри черепа. По крайней мере, он надеялся, что оно до сих пор было внутри черепа. Он уже не знал, что у него осталось внутри. Он чувствовал лишь боль. Хотя это было доказательством того, что его сердце до сих пор билось: лишь жить было настолько больно. И всё из-за Грейнджер. Сука. Он крепче обхватил её руку и почувствовал сжатие пальцев в ответ. Грейнджер. Драко медленно повернул голову и встретился с парой глаз. Зрение в цвете до сих пор не вернулось, и всё по-прежнему было размытым, как будто он смотрел на мир сквозь пелену дождя. Но взгляд зацепил вспышку тёмно-серого, очень медленно переходящего в… карий. Карий, как растопленный шоколад. Карий, как завитки корицы. Густой и тёплой. Карие и большие глаза. Глаза его девочки. Нет, он ещё не мог умереть. Не с ней… — Грейндж… ер… Она… улыбнулась. И солнце осветило остальные цвета в его ограниченном поле зрения. В ушах стоял странный звон, который становился всё громче, сильнее, переходя в крики и вопли. Затем руку Грейнджер вырвали из его ладони, и её глаза расширились. — … сними их с неё! Драко почувствовал закручивающуюся в груди ярость при виде того, как Уизли оттащил Грейнджер от него. Он практически сидел на ней, пытаясь снять цепи с её запястий. Грейнджер крепко сжимала пальцами его палочку, и от этого кровь внутри Драко едва не вскипела. Он хотел схватить своё древко и отрезать все пальцы Уизли по одному. Флетчер молил о пощаде, когда Драко отрезал один. Тогда, может, сразу всю кисть. Но… Яксли кричал до тех пор, пока у него не выдержали лёгкие, а ладонь не превратилась в желеобразное месиво. Он что-нибудь придумает, но потом. Когда в голове не будет ощущения, что она вот-вот взорвётся с каждым притоком крови в неё. И… из неё. Как у Тео, когда проклятие Драко заставляло его сердце сводиться судорогой, выбивая кровь изо рта ещё долго после того, как он перестал дышать. Чёрт. — Рон, Рон, стой! — прокричала Грейнджер, отталкивая его. Одна из тонких бретелек её кружевного платья соскользнула с плеча. Драко зарычал и попытался сесть, но мир перевернулся вверх дном от волны тошноты. Звон перескакивал от уха к уху, пока он пытался дотянуться до неё. Драко не чувствовал под собой никакой опоры. Потеряв ориентацию, он снова упал на твёрдую землю. — Драко! — Что он с тобой сделал? — в голосе Уизли звучал ужас. Хорошо. Ему должно быть пиздецки страшно, потому что Драко сейчас разберёт его по кускам. Веснушка за блядской веснушкой. Как только сможет оторваться от земли. Что оказалось более трудной задачей, чем он первоначально предполагал. И всё же он попытался. — Слезь! — Грейнджер упёрла скованные руки в грудь Уизли и оттолкнула его, выворачиваясь и пинаясь голыми ногами. Драко заметил проблеск своей метки на внутренней стороне её бедра, прежде чем она плотно прижала колени друг к другу. Уизел снова принялся за дело: тянул за цепи, пытаясь снять их. Ёбаный идиот. — Рон, прекрати! Они не снимутся! — Должен быть способ, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Его глупое лицо покраснело от натуги. — Отва… ли… — Драко тяжело выдохнул, снова пытаясь подняться. На этот раз с помощью другой ладони, прижимая предплечье к груди. Он мог колдовать правой рукой. Не так хорошо, как левой, но он всё ещё мог сделать так, чтобы Уизли кричал. Ему лишь нужно забрать палочку у… — Драко! — внимание Грейнджер переключилось на него, и её большие глаза снова расширились. — Это твоя вина, — рявкнул в его сторону Уизли, и Драко злобно усмехнулся в ответ. Он чувствовал, как липкая кровь начинает подсыхать на лице. — Чёртов больной… — Рональд! — Посмотри на неё! — заорал он. Драко глянул на Грейнджер и вынужден был признать, что выглядело всё плохо. Кружевное платье было порвано, а шею и верхнюю часть груди покрывали тёмно-красные пятна. Волосы были спутаны и растрёпаны, но хуже всего была размазанная по предплечью кровь, которая стекала в браслеты, что обхватывали её запястье. Голова Драко кружилась от сидения в вертикальном положении, и он начал чувствовать тошноту. Блядь. Правда больно. Но он не единственный, кто был ранен. Драко потянулся к Грейнджер, пытаясь увидеть её кровоточащую руку. Она тихо всхлипнула, когда Уизли дёрнул за цепь, оттаскивая её запястье. Драко сплюнул кровь на землю и оскалил зубы. — Рон, прекрати. Я серьёзно, — голос Грейнджер прорезал воздух. Он лишь кинул на неё злобный взгляд и снова ткнул в цепи палочкой, отчего вокруг посыпались искры: чары отскочили. — У тебя не получится их снять! Только у него! Драко постарался ухмыльнуться. Только он. Верно, она нуждалась в нём. Хотела его. А не этого грёбаного куска дерьма. — О чём ты? — брови Уизли сошлись на переносице. — Тут… — она поморщилась. — Пароль. Он должен… Уизли мрачно уставился на Драко. — Попытаешься что-нибудь выкинуть, и я буду разукрашивать твоё лицо весь остальной путь, Малфой. Драко проглотил горечь, подступившую к горлу, и сосредоточился на Грейнджер, пытаясь превратить её колышущиеся образы в одно целое. Уизли мог подождать, Грейнджер — нет. Он протянул ладонь. — Сладкая? — Драко был удивлён тем, как невнятно прозвучало это слово. Грейнджер убрала руки от Уизли и вложила запястья в его ладонь. Он очень — очень — надеялся, что она не бросит его после этого. Что не сбежит с Уизли и Поттером и не оставит его здесь умирать. Отяжелевшая от крови рубашка липла к телу. Нужно побыстрее с этим разобраться, потому что он не сможет долго оставаться в вертикальном положении. Драко поднёс её руку к своему лицу и выдохнул в железный наручник. По её коже, не покрытой кровью, побежали мурашки. Его вина. Но он всё исправит. Начиная с этого момента. — Лекцио Нефастус. Браслеты расстегнулись и упали на землю. Грейнджер ахнула, и её большие глаза расширились. Именно так, как он любил. — Я думал, ты догадалась, сладкая, — пробормотал Драко, прежде чем провести языком вверх по её руке, ощущая сладкий привкус её крови во рту. Он не мог внятно объяснить причину своих действий, но это казалось хорошим способом напомнить Уизли, что Грейнджер принадлежала ему. — Мудак. Что-то тяжёлое ударило его сбоку по голове, и он услышал крик, когда снова соприкоснулся с землёй. Последнее, что почувствовал Драко, прежде чем мир вокруг померк, была рука Грейнджер, всё ещё сжимающая его пальцы.***
Гермиона несколько месяцев провела взаперти, и она уже была сыта по горло приказами оставаться на месте — она ни секунды больше не будет слушать подобные слова. Ей надоело ждать разрешения на встречу с Драко. Она сделала так, как должна была, и сидела неподвижно, пока ей обрабатывали и перевязывали раны. Порез на руке начал зудеть и гореть, едва Флёр капнула на него бадьяном, но хотя бы перестал кровоточить. Флёр сделала всё возможное, и, честно говоря, получилось очень даже хорошо. Гермиона задумалась, сколько раз она делала перевязки, чтобы работать с такой лёгкостью. Судя по сосредоточенности в глазах Флёр, Гермиона пришла к выводу, что, возможно, есть вещи, о которых ей лучше не знать. Вскоре после перемещения Рон накинул на неё свою куртку и крепко обнял поверх плотной ткани. Гермиона не могла перестать дрожать, не отрывая глаз от Драко, который выглядел бледным как смерть. Луна в это время помогала мистеру Олливандеру, который бормотал что-то неразборчивое для слуха Гермионы, а Гарри сидел на мелководье, прижимая что-то маленькое к груди. Затем Рон и Билл подняли Драко и втащили его внутрь в сопровождении быстрого топота ног Гермионы, которая просила их быть поосторожнее. Она надеялась, что Драко вот-вот откроет глаза, подмигнёт ей и даст понять, что всё это шутка, но ничего не произошло. Он просто висел на их руках — неподвижно и молчаливо. Гермиона хотела пойти за ними, но на пути выросла Флёр и начала суетиться вокруг неё, после чего заталкивая в спальню. Затем появился Рон и, стараясь не смотреть на то, во что она была одета, вручил ей расшитую бисером сумку, сказав, что вся её одежда до сих пор внутри. Несмотря на хаос, Гермиона не могла не спросить: — С Драко всё в порядке? — Орден позаботится о нём. Дверь снова закрылась, что дало ей возможность переодеться. Настоящая одежда после всего ощущалась на коже странно, и Гермиона быстро сложила белое платье. Его бы выбросить, оно было немногим лучше испорченных обрывков ткани, но… она засунула вещь поглубже в сумку, за стопку книг, и снова направилась к двери. Флёр исцелила все метки на её коже, кроме одной, на бедре. Поднимаясь по лестнице, Гермиона чувствовала её, его, сквозь шов джинсов. С ним всё будет в порядке. Должно быть. Но холодная логика подсказывала, что, возможно, нет. То, что он пережил, сбегая из Мэнора… Гермиона сомневалась, что когда-нибудь забудет агонию, пылающую в его глазах, и жёсткие морщины, прорезавшие его лицо, пока он сопротивлялся проклятию в попытках добраться до неё. Она никогда не забудет вой Живоглота за секунду до того самого рокового мига. Гермиона оступилась, чуть не покатавшись по лестнице кубарем, но успела ухватиться за перила и прислонилась к ним, пытаясь выровнять дыхание. Живоглот… В груди зияла дыра, и Гермиона очень удивилась, что сердце не выпало прямо из неё и не скатилось вниз по лестнице. Она закрыла глаза, чтобы не расплакаться. Теперь она снова на войне, у неё не было времени на слёзы. Пока не окажется в объятиях Драко, который соберёт её воедино, не давая снова развалиться на части. Драко. Она не могла потерять и его. Она отказывалась. Гермиона вытерла глаза и, чувствуя усталость, заставила себя подняться по оставшейся части лестницы. Было легко определить, какая комната принадлежала ему, потому снаружи её охраняли Билл и Рон, вполголоса о чём-то разговаривая. Они замолчали, заметив её приближение. Рон скрестил руки на груди, и Гермиона про себя отметила, что с их последней встречи он стал немного выше. Хотя всё так же был покрыт веснушками. Всё тот же Рон. Всё… Был ли он всё ещё её другом? — Гермиона, я не могу тебя впустить, — сказал Билл покорно. Она ничего не ответила, лишь сощурилась и ждала. — Это дело Ордена. Мы должны дождаться ответа, чтобы знать, что нам с ним делать, и… — Что с ним делать? — её голос прозвучал намного громче, чем она хотела, но, похоже, это сработало, потому что Билл шокированно заморгал. — Что это должно означать? — У нас ограниченные ресурсы, и Малфой не в таком приоритете, как… — Вы не исцеляете его?! — Он… под стазисным. Кровь отлила от головы Гермионы. Драко намеренно оставляли страдать. Это пытка. — Вы не можете! — Что плохого? — в голосе Рона под небрежным тоном скрывалась злость. — Нужно было оставить его там с такими же, как он. Гермиона повернулась к нему. — Он такой же, как я! — оба Уизли на секунду растерялись. Но если Билл смотрел на неё с любопытством, то голубые глаза Рона просто недовольно сверкнули. Гермиона почувствовала, как недавно освобождённое существо в её груди сжало когти. — Не существует разделения на «такого, как он» или «такого, как ты». Или ты забыл, за что мы сражаемся? — А ты?! — выстрелил в ответ Рон. Гермиона выпрямила спину, но всё равно осталась ниже Рона. После нескольких месяцев контактирования с Драко он больше не казался такой большой угрозой. Она вытащила из кармана палочку из боярышника. — Мне надоели замки. Мне надоело, что мне постоянно указывают, куда я могу идти, а куда нет. Так что либо вы меня пропускаете, либо я покажу все свои боевые возможности. Она практически слышала, как Драко у неё в голове мурлычет «хорошая девочка». Флёр подошла сзади. — Non. Никаких с'гажений в доме. Билл, скажи им. В этом не было необходимости, потому что лицо Рона покраснело, и Гермиона видела, как он борется сам с собой, не зная, что делать. — Ты бы прокляла своего лучшего друга, — он выплюнул эти слова, — ради такого мерзавца, как он? Существо в груди Гермионы взревело и вырвалось наружу прежде, чем она смогла его остановить. — Гарри здесь нет. Эффект был мгновенным. Руки Рона опустились, а детские голубые глаза, вглядывающиеся в её, смягчились, и в них отразилась боль. Гермиона ощутила укол раскаяния, но спрятала его глубоко в душе. Она вздёрнула подбородок и выдержала его пристальный взгляд. Как бы это ни было больно. И, Годрик, это было больнее, чем она думала. Билл тяжело вздохнул. — Ладно, но когда мы получим ответ от Кингсли… Этого Гермионе было достаточно, чтобы протиснуться мимо них в маленькую комнату. Он лежал даже не на кровати, лишь на куче старых одеял на полу. Его рубашка и мантия были сняты, а голова склонена набок, отчего рана на ней касалась грязного пола. Гермиона опустилась на колени рядом с ним. Она знала, что они наблюдали за ней или, скорее всего, за Драко, но ей было всё равно. Некоторые из его шрамов снова открылись, обнажив глубокие красные раны на бледной коже. Слишком бледной. И его рука… Дорогой Годрик, его рука. Она была покрыта фиолетовыми и чёрными синяками. Гермиона осторожно провела по ней кончиками пальцев, стараясь избежать тёмной метки, которая осталась нетронутой, неизменной в центре, отметив про себя, что его кожа была тёплой. — Флёр, можешь принести бинты снизу? И, Рон, у нас в сумке осталось хоть немного экстракта бадьяна? Уверена, что смогу заживить их, если… — она замолчала, когда поняла, что никто не сдвинулся с места. — Чего вы ждёте? — спросила она, начиная паниковать. — Гермиона, — мягко сказал Билл, делая шаг вперед. — Он Пожиратель Смерти. Мы не можем тратить на него ресурсы. Они оставляли его умирать из-за дурацкой метки на руке. Но Гермиона — нет. Она сорвала повязку со своей руки и приподняла голову Драко, взмахнув его палочкой, чтобы очистить рану, а затем обмотала её пропитанными своей собственной кровью бинтами. — Гермиона, нет! — Рон двинулся к ней. Она повернулась, злобно зыркнув на него. — Тогда помоги. Они встретились взглядами, и в его голубых глазах промелькнуло множество эмоций. — У нас нет бадьяна, — вскоре сказал он. — Мы использовали последнюю часть твоих запасов после Лютного. — У нас уже тоже нет, — добавил Билл. — У нас есть немного… comment dire, essence de… — Растопырника, — закончил за неё Билл. — У нас есть настойка растопырника. — Спасибо, — многозначительно сказала Гермиона. Она не спрашивала. Драко бы гордился. Билл сказал что-то о том, что отправит ещё одно сообщение Кингсли, а Флёр ушла за настойкой растопырника и бинтами. Гермиона подложила одеяло под голову Драко, чтобы ему было мягче. Она добьётся кровати, как только он пойдёт на поправку. Заклинание стазиса остановило кровотечение из ран, но также остановило свёртывание и заживление. Гермиона начала с самых маленьких: она сняла чары, очистила повреждённые зоны, а затем попыталась соединить их, после чего накрыла пропитанными растопырником бинтами. — Мне ты то же самое делала? Когда меня расщепило? — она почти забыла о присутствии Рона, пока он не заговорил. Гермиона не повернулась и не дала его словам нарушить её концентрацию. — Что-то вроде этого, да, — она заколдовала бинты обернуться вокруг Драко, чтобы ей не пришлось самостоятельно его двигать. — Но у меня был бадьян, так что было немного легче. Краем глаза она увидела, как Рон кивнул, и вечернее солнце осветило его медные волосы. — Тогда он в надёжных руках. Сейчас я как новенький. Гермиона оглянулась и увидела, что Рон нервно смотрит на неё, переминаясь с ноги на ногу. — Рада это слышать. Рон опустил взгляд в пол. — Я… я пойду помогу Гарри, — после чего поднял глаза. — Он хоронит Добби. Сердце Гермионы болезненно сжалось. Она хотела помочь своим друзьям, быть рядом с ними и утешать их. Но Драко нуждался в ней. — Скажи ему, что я сожалею. Рон не пошевелился. — Это всё? Гермиона грозно повернулась к нему. — Что ты хочешь от меня услышать? Он лишь покачал головой и закрыл за собой дверь. Там тоже требовалось исцеление, но не такое серьёзное, как здесь. Гермиона работала осторожно, зная, как Драко относится к своим шрамам, и делала всё возможное, чтобы не раздражать их ещё больше. Теперь у неё тоже был один. Беллатриса сделала всего несколько порезов, но на её коже остался шрам в форме буквы «М» на предплечье. Означающий её статус грязнокровки. Знак, который она будет носить с гордостью. И если повезёт, у Беллатрисы тоже останется несколько шрамов на лице в форме кошачьей лапы. Гермиона чередовала известные ей исцеляющие заклинания и те, которые, как она помнила, использовал на Драко Блейз. Похоже, эта смесь приносила свои плоды. Драко дышал ровно, и Гермиона почувствовала, как натянутая струна напряжения немного ослабла. Но, что бы она ни делала, его рука оставалась в прежнем состоянии. Тёмные синяки от крови, скопившейся под кожей, и ладонь, что казалась смертельно холодной. Она решила немного согреть её своей, вспоминая, как сидела у его постели в прошлом году. Драко через многое прошёл, они оба прошли. Но они всё ещё были здесь. Как ни странно, это вызвало на лице улыбку. Её мозг был слишком уставшим, чтобы вычислить точную причину, но она знала, что из-за него. Гермиона невесомо провела пальцами по его щеке. Он будет в порядке. Они будут в порядке. Вместе — как и должно было быть с самого начала. Пока она пыталась заклинанием стереть кровь с его одежды, раздался стук в дверь. Гермиона повернулась, только тогда заметив, как сильно болит спина от долгого сидения в наклоне. Она понятия не имела, сколько сейчас времени, но, судя по тому, как давно село солнце, она находилась здесь несколько часов. Из открытой двери показались длинные светлые волосы и светящиеся глаза. В комнату вошла Луна Лавгуд, сияя мечтательной улыбкой. — Тебе нужна помощь? — спросила Луна, присаживаясь на корточки рядом с ней. Гермиона несколько секунд молча смотрела на неё. Луна вышла из подвала вместе с мистером Олливандером, гоблином, Гарри, Роном и Добби. Увидев их всех в гостиной Малфоев, она подумала, что сходит с ума. Что они все там делали? И не нужно было быть умнейшей ведьмой своего поколения, чтобы всё понять. Они были пленниками. Запертыми всего несколькими этажами ниже того места, где Гермиона позволила Драко… В попытке остановить поток мыслей она прикусила губу. Она до сих пор болела после терзаний Драко, когда он находился внутри неё, жёстко и быстро трахал, что ей оставалось лишь льнуть к нему… Гермиона надеялась, что Луна не заметила её красных щёк. — Я уже сделала всё возможное. Тебе не нужно… — Гермиона понятия не имела, что пережила Луна в недрах Мэнора. Если Драко… Но он бы этого не сделал. Ведь так? Гермиона перевела взгляд на его бледное и серое лицо. Она знала ответ. Драко сделал бы всё, что угодно, если бы это было ради неё. Понимание этого, полное понимание, и стало причиной, по которой она вернулась к нему. Показала ему, как всё могло быть — вместе. Поэтому он сделает то, что она когда-то считала невозможным, чтобы остаться с ней. Гермиона знала, что Драко никогда не отпустит её, поэтому она дала ему то, за что можно было держаться. Луна кивнула и улыбнулась. Она всё ещё выглядела изможденной, но в остальном, можно сказать, невредимой. Под её глазом виднелся синяк, но это было из-за грубого приземления, когда магия Добби начала ослабевать… Сердце Гермионы сделало ещё один слабый удар. Выжил бы Добби, если бы она не настояла на том, чтобы забрать Драко? Она бы не ушла без него. Месяцы, проведённые в постели Драко, заставили её забыть все те ужасы, с которыми все остальные ежедневно сталкивались на войне. Смерть — один из них. Она напрочь забыла, как быстро она может настигнуть живое существо. Как это случилось с Добби. Как это случилось с Живоглотом. На мгновение ей показалось, что проклятие ударило и в неё, расколов грудь пополам. Гермиона снова начала жевать губу. Удивительно, но боль успокаивала. — Я не возражаю, — Луна взяла Гермиону за руку, перевернула её и снова начала перевязывать. Гермиона смотрела на букву «М» до тех пор, пока шрам не исчез под мягкими белыми бинтами. — Что-нибудь ещё? — Луна смотрела на неё не моргая. Это может быть затруднительно, но Гермиона нуждалась ещё кое в чём. — Я бы хотела попросить тебя рассказать, что… Почему… — она замолчала, не зная, как сформулировать вопрос так, чтобы он не прозвучал грубо или назойливо. — Что я делала в подвале Малфой-Мэнора? — Луна произнесла это так, будто прогуливалась по огороду Хагрида и они говорили о состоянии тыкв. Луна устроилась поудобнее на полу рядом с Гермионой. — Меня доставили туда. Мой отец печатал то, что не нравилось Сама-Знаешь-Кому. Думаю, Драко Малфой должен был использовать меня в качестве примера. Я слышала, как об этом говорили. Насколько хорошо у него получается проклятие круциатус. По спине Гермионы пробежала дрожь. — Он почти не спускался, а когда приходил, то просто игнорировал меня, так что я в основном разговаривала с Гарриком. Крюкохвата привели всего пару дней назад. У Гермионы мелькнула мысль, что это воображаемые друзья Луны, которых она придумала за всё время нахождения в подвале. — Мистер Олливандер, — объяснила Луна. — Он разрешил мне называть его Гарриком. — Ох, — а Крюкохват — это, должно быть, гоблин. — Иногда Драко Малфой… Иногда он ранил его, — голос Луны смягчился. — Но Гаррик сказал, что не смертельно. Словно мышечная судорога. В большинстве случаев к концу Драко Малфой выглядел хуже Гаррика. Он сказал, что в самый первый раз было намного хуже. Потом… не так и плохо. — Боярышник возвращает заклинания обратно, — прошептала Гермиона, вспомнив, что скандировал мистер Олливандер, когда они помогали ему войти в коттедж. Шестерёнки в голове быстро вращались, запуская механизмы, которые уже давно стояли без дела. Палочка не возвращала заклинания, Драко знал, как контролировать проклятия. Он заставлял свою палочку вбирать его. Он втягивал проклятие в себя и… судя по всему, делал он это только тогда, когда ему приказывали. Когда ему приходилось выполнять обязанности Пожирателя Смерти, чтобы никто не сомневался в его верности. Чтобы иметь положение в новом мире. Чтобы обеспечивать её безопасность. Луна продолжила говорить, как будто мир не переворачивался с ног на голову. — Хотя было немного прохладно. Он отправлял вниз тёплую еду, но не одеяла. Могло быть и хуже. Он правда так сказал. Что мог сделать ещё хуже. Но так и не сделал. — Мне… — губы Гермионы едва двигались, а мысли не прекращали атаковать голову. — Мне жаль, что это случилось с тобой. Луна пожала плечами, отчего её длинные светлые волосы упорхнули за спину, поддавшись движению тела. — В целом о нас заботились. Что ты там делала? Как ей объяснить, каким образом она стала для Драко… тем, кем была. До сих пор была. И будет всегда. — Драко, он… — Гермиона посмотрела на него и подумала обо всём, что он сделал. Всём — и хорошем, и плохом. Она улыбнулась. — Он тоже обо мне заботился.***
Она спала плохо, ей снились длинные коридоры и Драко, выкрикивающий её имя. Гермиона всё пыталась дотянуться до него, но каждый раз, когда распахивала двери, её встречала лишь лужа крови на полу. Она проснулась в холодном поту и услышала тихий стук в дверь. Орден связался с ними. Они хотели, чтобы Драко был жив, и надеялись получить от него какие-нибудь ответы. В и без того тесную комнату была поставлена маленькая кровать. Её придвинули к стене, рядом стоял маленький столик, а в нескольких футах — небольшой комод. В комнате было не так много места для передвижения, и у Гермионы больше не было возможности спать на полу, поэтому она последовала за Биллом и Флёр на выход. Они сменили замки на двери — теперь она запиралась снаружи. Гермиона не могла не вспомнить все те времена, когда слышала, как Драко закрывал её в комнате перед уходом, но если она смогла пройти через его гоблинский кованый железный замок без палочки, то попасть внутрь сейчас ей точно не составит никакого труда. Флёр предложила сменить ему повязки, чтобы Гермиона могла отдохнуть. — 'Арри ищет тебя, — сказала ей Флёр, и Гермионе не пришлось далеко идти. Комната, в которой они с Роном остановились, была прямо рядом с комнатой Драко. Рон наблюдал, как она вышла от Драко, и пригласил её внутрь. Гермиона присела на край кровати Гарри. В воздухе висело гораздо больше неловкости, чем она думала. Теперь всё казалось по-другому. Будучи запертой в спальне Драко, она думала о воссоединении с друзьями больше всего на свете, но всё оказалось совсем не так, как она ожидала. Рон едва смотрел на неё, мрачно уставившись в пол, но глаза Гарри не отрывались от неё ни на секунду. Гермиона чувствовала себя так, словно была на допросе. — Что… что случилось? Впервые в жизни Гермиона понятия не имела, как ответить на вопрос. Тёмные брови Гарри сошлись вместе, скорее, из-за беспокойства. Взглянув на свою забинтованную руку, Гермиона спросила: — Когда именно вы… — Когда этот мудак похитил тебя в лесу, — Рон теперь прожигал взглядом её, а не пол. — Это то, что произошло, верно? Она не хотела отвечать ему, особенно когда он так себя вёл. Но они заслуживали правды. — Драко действительно забрал меня… — Чёртов… — Рон, — прервал его Гарри, кивнув головой в сторону Гермионы. — Ты дашь ей сказать? Гермиона одарила его благодарной улыбкой или чем-то наподобие. — Но он никак мне не навредил. Было ли это правдой? Все эти недели в одной комнате с ним… Драко совершил несколько ужасных поступков. Кое-что сказал ей… Рон с отвращением фыркнул, и Гермиона сделала всё возможное, чтобы не обращать на него внимания. — Правда, Гарри. Большую часть времени он вёл себя как настоящий придурок, но он всегда такой. Она пыталась не сводить глаз с Гарри, но они блуждали по нему, цепляясь за растрёпанные волосы, небритый подбородок и худое лицо. Его глаза казались темнее, отягощённые тяжёлыми мыслями. Мыслями, на которые у него не было ответов. Гермионе было знакомо это чувство. — Я не… — начал Гарри, но быстро замолчал. Она могла сказать, что он пытался контролировать свои слова. О боже, что будет? — Я не знаю, что… между вами, и сомневаюсь, что хочу знать подробности, — его взгляд скользнул вниз к её шее, и Гермиона увидела, как щёки Гарри слегка порозовели. Отметин больше не было, но они видели. Годрик, все видели… — Что ты можешь мне сказать? — он остановился на этом вопросе, и Гермиона была благодарна, что он предоставил ей выбор в ответе. — В основном он держал меня взаперти. Скрывал, — она сделала всё возможное, чтобы сгладить истину. — Всё было не так… как вы думаете. — Конечно, — Рон скрестил руки на груди. За последние несколько месяцев они стали больше, толще, и он казался более крепким, чем раньше. — Он был настоящим джентльменом, да? Гермиона прищурилась, и внутри вспыхнула злость. — Нет. Мы всё время ссорились. Я старалась убедить его уйти со мной и после его отказа попыталась… — она снова замолчала. Она попыталась сбежать. Возможно, у неё бы это даже получилось. Если бы она не пялилась на фразу «предатель крови» в его справочнике и не силилась понять, что Драко имел в виду под этим. — Тебя не было в подвале с остальными заключёнными, — сказал Рон. — Тогда где это он держал умнейшую ведьму своего поколения, что она не смогла найти выход? Кожа под одеждой горела. Она давно столько всего не носила. Джинсы неприятно стягивали ноги, а вырез рубашки был слишком высоким и давил на горло. — Наверху. — Ты была в его постели. Потемневшие глаза Рона пылали, и Гермионе пришлось отвести взгляд, чтобы не обжечься. — Пока мы рисковали своими жизнями, чтобы вернуть тебя, ты прижималась к своему грёбаному пожирательскому парню… — Рон, ты не помогаешь! — громко сказал Гарри. Схватившись за подлокотники, Рон отодвинул стул, чуть не опрокинув его, и выскочил за дверь, захлопнув её за собой. Гермиона смотрела ему вслед. Она знала, что Рону может быть трудно услышать о том, что она была с Драко, но его что, не волновало, как тяжело ей было пройти через всё это?! Если бы он знал, то не вёл бы себя так. Тем не менее она не хотела оставлять всё так. Не снова. — Рон! — крикнула она ему вслед, почти сорвавшись догнать его и вдолбить всю ситуацию в его голову. — Гермиона, не надо, — сказал Гарри, касаясь её здоровой руки ладонью. Он покачал головой. — Дай ему остыть. — Но… — Знаю, сейчас, может, не самое подходящее время, — Гарри на несколько секунд замолчал, и внимание Гермионы сосредоточилось на нём, — мне нужно знать, видела ли ты или слышала что-нибудь, что могло бы нам помочь. Неизвестно, когда Драко очнётся и что он скажет, когда это произойдёт. Ты сейчас наш единственный источник информации. Плечи Гермионы поникли. Она пыталась, она действительно пыталась найти больше подробностей о крестражах, но штудирование книг Драко мало помогло, большинство из написанного она уже знала. Что касается ещё не найденных или перемещений Пожирателей Смерти, она ни во что из этого не была посвящена, будучи запертой в клетке. — Я мало что знаю, но я видела список преступлений, совершённых некоторыми Пожирателями. Это может помочь нам угадать, кого пошлют на определённые миссии или на что они способны. — Ладно, хорошо. Что ещё? — глаза Гарри вспыхнули, как огранённые изумруды. Она открыла рот. — Это… это всё. — Это всё? Ты… Совсем всё? Гермиона поморщилась. — Я была не совсем в том положении для получения информации. — Верно, — он провёл рукой по лицу. — Прости. — Это не твоя вина, — сказал Гарри, но она слышала разочарование в его голосе. — Просто, чёрт, Гермиона. Мы правда могли бы использовать… что угодно. — Плохо? — она почти что боялась спрашивать, почти что слишком нервничала, чтобы знать всё происходящее, пока она… была в постели Драко. Именно так, как грубо заметил Рон. — Война, — Гарри казался усталым. Как будто он за несколько месяцев постарел на годы. — Я видела… Я видела, что вы сделали в «Горбине и Бэркесе». Вы нашли… — она замолчала, не желая произносить это слово вслух. Гарри покачал головой. — Нет, это было… — он провёл рукой по растрёпанным волосам. — Это было ради тебя. Сердце Гермионы пропустило удар. Гарри вкратце объяснил, куда он пошёл той ночью и как они с Роном уничтожили медальон. Они вместе вернулись в палатку, но внутри обнаружили лишь пустоту. — Гермиона, ты просто исчезла. Мы всю ночь прочёсывали лес в поисках тебя и оставались на месте три дня, надеясь, что… Я понятия не имел, похитили ли тебя, убили или что-то ещё. Рон был в ярости. Он сказал, что это я виноват в твоей пропаже. Гарри потёр переносицу, как будто вспоминая давно заживший синяк. — Мы повсюду искали тебя. Даже вернулись в Лондон, к тебе домой. Его больше нет, Гермиона. Кто-то сжёг его дотла. Волна холода пронзила тело. Её дом… Это был не тот дом, в котором она выросла, её родители купили его на втором курсе, но всё же… это было место, где у неё были воспоминания о них троих. Воспоминания, в которых больше не было её. Гарри похлопал её по руке. — Мне жаль. Гермиона лишь слегка покачала головой, не в силах говорить из-за болезненного комка в горле. Её родители всё ещё были живы, всё ещё были в безопасности в Австралии. То, что она потеряла их дом, не означало, что она потеряла их, но… казалось, что теперь они были ещё дальше. Гарри, который всегда понимал горе, продолжил: — Как только я узнал, что ты у Малфоя, мы начали планировать, как тебя вернуть. — Помнишь, как он использовал исчезающий шкаф? Это была идея Рона, что, возможно, у Малфоя после покупки дома есть близнец. Мы пошли в Лютный переулок и… Гарри выдохнул, отчего чёлка на его лбу коротко приподнялась. — Было ужасно, Гермиона. Мы открыли шкаф, и они начали проходить через него. Инферналы. Они были повсюду. И это, должно быть, являлось каким-то сигналом, потому что примерно через две секунды внутрь начали аппарировать Пожиратели. Адским огнём можно уничтожить инферналов, но его было слишком много как с нашей стороны, так и со стороны Пожирателей. В итоге этот старый затхлый магазин разгорелся, как спичечный коробок. Мы слышали, как нескольких загнало в угол в задней части магазина, и они кричали. Мы пытались потушить пламя, чтобы тоже выбраться, а они шли на нас. Несмотря на то, что они были обожжены, они шли на нас. Понятия не имею, как они стояли, двигались. Не… Гермиона была слишком напугана, чтобы пошевелиться. Они чуть не погибли, пытаясь спасти её. Гарри продолжил: — Пришли к выводу, что если мы не сможем вытащить тебя, то хотя бы сможем войти. Поэтому мы сделали так, чтобы нас поймали. — Вы — что? — Ты была нам нужна, — продолжил Гарри, — Рон уничтожил медальон, но после этого… ничего. Без тебя мы были в тупике. Мы можем продолжать сражаться, но чтобы победить, Гермиона, нам нужна ты, — Гарри слегка улыбнулся ей. — И мы не могли просто оставить тебя там. Гермиона была тронута. Несмотря на безумную затею: дать поймать себя и привести в поместье Малфоев — они сделали это, потому что нуждались в ней. Потому что хотели её. Они всё ещё были её друзьями. По крайней мере, Гарри. Она взглянула на дверь. Она не была уверена насчёт Рона. — Я была в безопасности, — это было единственное, что она могла придумать в качестве ответа. — Когда мы нашли тебя, то тебя пытала Беллатриса. Я бы не назвал это в безопасности. — Это было… — Гермиона вздохнула. За последние два дня слишком много всего произошло. Как объяснить ему всё это? Что ж, надо попытаться. — Драко действительно оберегал меня. Это произошло как раз тогда, когда… — она прикусила губу. — Его отец ударил его, и я… выбежала. Вот тогда… — она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. Люциус Малфой надел на неё цепи и потащил вниз. Когда Беллатриса увидела её… Гермиона почесала повязку на руке. — Она пытала меня, потому что… потому что Драко… События едва остались в памяти, к тому же потеря Живоглота всё ещё тяжело давила на неё. Гермиона закрыла глаза, но до сих пор могла видеть его лежащим там. Слишком близко, слишком далеко. Его когти даже не успели втянуться. Горло сдавило от эмоций, глаза защипало от слёз, которые ещё не успели коснуться щёк. Она думала, что будет следующей, пока Драко каким-то чудесным образом не встал. Ради неё. — Он пытался остановить её, но был ранен. — Я видел, как он отдал тебе свою палочку. Гермиона взглянула на друга, который с любопытством смотрел на неё. Гарри слышал разговор на башне, и теперь он видел, как Драко отдал свою палочку, чтобы спасти её. — Ты, хм, любишь его? Она видела, как Гарри съёжился, задавая этот вопрос. Гермиона решила избавить его от страданий, быстро ответив. Плюс, это был первый вопрос, на который она легко знала ответ. — Да. Гарри моргнул и кивнул. — Ага, ладно. — Я знаю, это звучит странно, и поверь, я не планировала, что это произойдёт. Всё это. Но… это произошло. — Ага, я знаю, каково это, — он откинулся на спинку стула. — Спасибо, Гарри, — сказала Гермиона, прежде чем забыла, — за то, что пришёл за мной. За то, что пытался помочь. Я не знаю, что бы мы делали, если бы не вы. — Ты бы сделала то же самое для меня. Губы Гермионы слегка приподнялись. Она бы сделала это, и теперь у неё был шанс. Она больше не была заперта в комнате, и она точно не позволит своим друзьям сражаться в одиночку. Особенно когда они стольким рисковали, чтобы… — Гарри… — спросила Гермиона, быстро прокручивая в голове их разговор, сортируя его по категориям и откладывая детали для последующего использования. — Как ты узнал, что я была с Драко? Гарри тупо уставился на неё, как будто это было то, что она должна была знать. — Он сказал мне. Кровь в её жилах застыла. — Что ты сказал? Он наклонился. — Он сказал мне, когда мы сражались. — Вы… сражались? — последнее слово прозвучало шёпотом. — Он… не сказал тебе? — скептически спросил Гарри, и Гермиона покачала головой, сохранив остатки контроля над телом. — Мы налетели друг на друга. В прямом смысле. И он сказал, что ты у него и что ты в безопасности, а потом… он отпустил меня. Весь кислород испарился из комнаты. Зрение Гермионы, казалось, поплыло, хотя она сидела. Всё это не имело смысла. Ничего из этого. Почему Драко ничего не сказал? Почему?.. — Если бы он не вырубил Нотта, думаю, они бы схватили нас. Холод осознания пробежал по спине Гермионы, заставляя каждый позвонок напрячься. Твой друг в безопасности, а мой… — Боже. — Не понял почему, потому что он явно подстроил эту ловушку, чтобы… — Боже… Она чувствовала тяжесть смерти Тео на своей совести, зная, что Драко сделал это, чтобы защитить её, но теперь она была в стократ ощутимее, чем когда-либо прежде. Драко отпустил Гарри, когда мог схватить его, закончить войну и получить всё, что хотел… Вместо этого он сделал то, о чём его попросила она. И он даже не сказал ей об этом. — Гермиона? — Прости, — она встала. — Что случилось? — спросил Гарри, снова насторожившись, и поднялся вслед за ней. — Я должна идти. — Подожди… — Прости, — она споткнулась обо… что-то. Она не знала. Она знала лишь то, что должна оказаться у Драко. Немедленно. — Гермиона… Она была уже в трёх шагах от двери, когда раздался оглушительный рёв. — Ты отрезала мои волосы?!***
Ауч. Грёбаный ауч! Драко зашипел от боли и злости, в основном от злости, когда приподнялся на… это правда пытались выдать за кровать?! Судя по ощущениям, она была набита соломой. Драко очнулся из-за того, что какая-то блондинистая сучка тыкала чем-то в него, и лучше от этого не становилось. — Не двигайся! — она сморщилась, пытаясь толкнуть его обратно и держа тряпку, которая пахла… Чёрт возьми, что это? — Ты пытаешься отравить меня? — Я пытаюсь помочь тебе! Драко оттолкнул её ладонь от своей головы и почувствовал… почувствовал… Ничего. Его рука была покрыта пятнистыми тёмными синяками. Он контролировал её, но не чувствовал. Даже боль от метки. Всё… исчезло. Он поднял другую руку, правую, к голове, и то, что он почувствовал теперь, оказалось ещё хуже. Грубая повязка, обёрнутая вокруг головы, а затем неровная, шероховатая… Он начал кричать. Громко. Она кричала в ответ. По-французски. Блядь, где он? И где Грейнджер?! Француженка снова размахивала этой мерзкой тряпкой у него перед носом, и Драко как раз был в секунде от того, чтобы задушить блондинку ею, когда дверь открылась и вошла она. Его девочка. Грейнджер ворвалась в комнату, как восходящее солнце. Её каштановые кудри рассыпались по плечам, а большие красивые глаза остановились прямо на нём. И на его испоганенных волосах. Разомкнув губы, она сделала глубокий вдох. Чёрт, должно быть, всё ещё хуже, чем он думал. — Мне п'гишлось от'гезать их, чтобы залечить 'ану! — оправдывалась Француженка. Лгала. Его голова… Она пиздецки болела, но с ним всё было нормально. Потому что здесь находилась Грейнджер, и с ней всё в порядке, значит, в порядке и он. За исключением руки, которую он не чувствовал. И торса, что пересекали грязные бинты. И всё болело. Он почувствовал тошноту и быстро перегнулся через край кровати. Француженка отпрыгнула в сторону. Драко очень надеялся, что его не вырвало напротив Грейнджер. — Драко! — она рванула вперёд, и его сердце забилось немного быстрее. Блядь. Блядь, блядь, блядь. От каждого стука голова пульсировала. По крайней мере, она пришла и… Драко ухмыльнулся. Какая хорошая девочка, принесла ему его палочку. Он попытался дотянуться до неё, но Грейнджер сунула древко в задний карман. Она помогла ему сесть и начала проверять повязки. Драко оглядел комнату и увидел стоящего в дверях Поттера. Так вот где она была. С ним. — На что уставился, Шрамоголовый? — огрызнулся Драко, возвращаясь к старым привычкам, потому что не мог придумать ничего нового. Поттер скрестил руки на груди и фыркнул. — Он не такой уж большой. Сомневаюсь, что ты можешь теперь так меня называть, Малфой. Смотрю, у тебя больше шрамов, чем у меня. Драко закипел от злости. Грудь тяжело вздымалась. Он чувствовал, как кровь стыла под кожей, пока ярость отравляла внутренности. Он получил эти шрамы лишь из-за Поттера, и Драко даже подумал высечь на груди этого ублюдка «спасибо». Подходящее наказание. — Драко, успокойся, — сдержанно сказала Грейнджер. — Ты навредишь себе. — О, я наврежу кое-кому, — пробормотал он. Грейнджер смерила его взглядом, и Драко закатил глаза. Чёрт, даже это было больно делать. Он откинулся на прутья изголовья. Они ощущались, словно прутья клетки. Клетки, в которой он держал Грейнджер. А теперь она была на свободе, найдя выход. Сделает ли она то же самое с ним? Он не был прикован цепью, но был единственным человеком в этой комнате, кто не был вооружён. Не похоже на тёплый прием. — Отплатишь мне тем же? Грейнджер моргнула. — Что? — Я теперь твой пленник? Он видел горящее у неё прямо под кожей волнение. Её до сих пор было легко читать. Но, приглядевшись повнимательнее, он понял, что она была… обеспокоена. Грейнджер нервничала. — Нет, — ответила она, но оглянулась на Поттера, как будто это ему было решать. Что-то тёмное и чешуйчатое шевельнулось внутри Драко. Ему это не понравилось. Совершенно не понравилось. — Грейнджер, — ему нужно было, чтобы она снова обратила на него внимание. Она повернулась. И прикусила губу. Лучше. Он увидел, что она держит его за руку. Увидел, потому что не мог почувствовать. Грудь сдавило, и мышцы натянули новую кожу. Грейнджер была права: если он не успокоится, то они разойдутся. Ему нужно было дышать. Один. Два. Блядский одиндватри. Драко сердито посмотрел на Француженку. — Что, чёрт возьми, ты со мной сделала? — Я 'ешила от'гезать твои волосы, чтобы об'габотать 'ану. Она говорила с акцентом. Голова слишком болела, чтобы пытаться расшифровать её слова. В детстве его мать настояла на том, чтобы он выучил французский, но он не практиковался говорить на другом языке. У него быстро заканчивалось терпение. — Какого хера, — медленно выкрикнул Драко, — ты сделала… — Драко, — вздохнула Грейнджер. — С моей рукой? Француженка скривила губы. — Ничего, — сказала она. По мере увеличения раздражительности, её акцент становился всё сильнее. — Твоя 'ука была п'гоклята. Мало что можно сделать. Грейнджер ахнула. — Что ты чувствуешь? Болит? — Нет, — отрезал Драко. — Я чувствую… целое ничего! Эта правда едва не снесла его с места своим ударом в лицо. Он хорошо знал последствия проклятия круциатус. Иногда поражаемая область немела, но ощущения всегда возвращались. Или, по крайней мере, должны были. Блейз сказал, что с рукой проблемы, и в последний раз он переборщил. Он сам это знал. Может, Беллатриса закончила за него. Выжгла магию прямо из его нервов. Он всё ещё мог использовать правую руку, но левая была доминирующей. Его дуэльной рукой. Без неё… Драко снова перестал дышать. С Грейнджер произойдёт то же самое, если он не сможет защитить её. Его взгляд переместился на неё. Она разговаривала с Француженкой, но он едва слышал их голоса из-за звона в ушах. — Должно же быть что-то! Она умная, чертовски умная. Грейнджер должна знать… — Она исцелится или… — Француженка пожала плечами. — Нет. — Спасибо за такой замечательный диагноз. Если это ваш целитель, неудивительно, что вы, орденовцы, падаете как мухи. Грейнджер схватила Француженку за руку, не давая ей направить палочку на изуродованное тело Драко. Пусть. В любом случае, он покойник. Уже давно. Француженка что-то бормотала себе под нос на своём родном языке, и те несколько слов, которые Драко смог разобрать, были из тех, которым преподаватели в детстве определённо не учили его. Она протиснулась мимо Поттера, который закрыл за ней дверь. После чего приподнял палочку. Драко напрягся, затем злобно усмехнулся. — Тогда тебе повезло. На этот раз тебе лучше довести дело до конца. Поттер нахмурился. — Мне и не нужно. Наверняка это сделает Сам-Знаешь-Кто, если ты не дашь мне повод позволить тебе остаться. Холод проник в кровь, заставляя свежую кожу, скрытую бинтами, болезненно покалывать. Грейнджер положила руку ему на грудь, согревая своим прикосновением, и встала перед ним. — Драко, пожалуйста, я знаю, что буквально за один миг произошло слишком многое, но теперь мы в безопасности. И… мы придумаем, как исцелить твою руку. А потом… Драко взглянул на Поттера через её плечо, затем снова на Грейнджер. Она села на край кровати. В готовности вскочить, если понадобится. В готовности уйти от него. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она. — Хуёво, — прорычал он, и Грейнджер съёжилась. — Прости, я… я сделала всё, что могла. Она исцелила его? Драко почувствовал себя так, словно только что проглотил камень. — Это не твоя вина, — это было лучшее, что он мог сейчас сказать. Грейнджер тихо замычала, а затем обвила руками его шею. Драко поморщился, но не сказал ей прекратить. Он не знал, где он и как попал сюда, но, по крайней мере, он был с Грейнджер. Впервые с пробуждения, вызванного тем, что Француженка отрезала ему волосы, Драко почувствовал, что может дышать. И он дышал. Наполнял лёгкие сладким ароматом Грейнджер до тех пор, пока не почувствовал, что тонет в ней. Его сердце быстро билось о рёбра, и у Драко возникло болезненное ощущение, что он был очень близок к тому, что никогда больше не услышит этого стука. Он попытался вспомнить, что произошло, но образы в голове путались, сливаясь в туманное месиво, которому он не мог найти ни начала, ни конца. Твою мать, как болела голова. Грейнджер тихо всхлипнула, и Драко обнял её одной рукой. Он ничего не почувствовал, и это вызвало у него огромное разочарование. — Эй, всё в порядке. Не плачь, сладкая. Перед тем как Грейнджер отстранились, он мельком увидел, что Поттер сморщил нос. Она улыбнулась ему, и этого было достаточно, чтобы боль на мгновение прекратилась. — Знаю, знаю, — она быстро вытерла глаза. — Я просто очень рада, что ты очнулся и… — Грейнджер посмотрела на его грудь. — Исцеляешься, — она снова подняла на него свои большие глаза. — Ты был таким храбрым, Драко. Что ты сделал для меня… Я… Спасибо. Драко порылся в своей раскалывающейся голове и увидел разрозненные образы среди разрушенных стен своего разума. Беллатриса и Грейнджер. Кровь. Боль и… крик. — Да, ага, — он поёрзал на кровати, не очень-то желая обнажать сердце перед Поттером. — Никто не может прикасаться к моей девочке. Глаза Грейнджер ярко горели, как корица. Блеск слёз в них отражал бледный солнечный свет из окна. — Ты сделал это ради меня, ты сделал всё это ради меня. Чтобы защитить. И ты защитил. Драко, ты… ты спас меня. Он знал: она говорила не только о том, что произошло в гостиной. Какого хрена они там вообще делали? Её насыщенные глаза сияли… любовью и… гордостью? Если бы он не был ранен, то схватил бы её, подмял под себя и трахал долго и медленно, впитывая в себя этот взгляд. И если бы здесь не было Поттера. Блядский кайфоломщик. В любом случае, это его чёртова вина. Это он оставил на теле Драко шрамы, это к нему всё время хотела вернуться Грейнджер. Это он начал эту чёртову войну. Хотя, на самом деле, это может быть виной Драко. Нет. Он лучше будет винить Поттера. Так проще. Он у нас… Поттер у нас! — Ты… — Драко сощурился, и Поттер поднял палочку на несколько дюймов. Он наклонился. Поттер… что-то сделал. Он был причиной того, что они находились здесь, где бы, чёрт возьми, ни было это «здесь». Драко попытался встать, и голова загудела от боли. Шипя, он поднёс руку к черепу и снова ощутил грубо остриженные волосы. Отец, стоящий над ним. Грейнджер в цепях. Уизли, дёрнувший за них, чтобы оттащить её от него. — Драко, — проворковала Грейнджер и придвинулась к нему. — Ты ещё недостаточно силён, чтобы вставать. Не напрягайся. Она права, чтоб её. В нынешнем состоянии его мог вырубить кто угодно. Ему нужно вернуть руку в рабочее состояние и… Драко взглянул на талию Грейнджер. Ему нужна его палочка. И она. Грейнджер сидела в джинсах и рубашке, но выглядела она лучше, чем все последние месяцы. Ему нравилась возможность видеть практически всё сквозь кружевные платья, но именно в такой одежде — мешковатой, консервативной и скучной — он любил её больше всего. Он представлял, как снимает каждый слой, пока не добирается до нежной кожи и не проводит руками по каждому дюйму её тела. Чёрт, ему срочно нужно вернуть чувствительность. Грейнджер, должно быть, прочитала что-то на его лице — ему это тоже не понравилось, потому что она сверкнула ровной улыбкой и сказала: — Хорошо. Я рада, что всё улажено. Как только его рука снова заработает, он сможет перекинуть её через плечо и, если понадобится, унести отсюда. — Где… где мы? — с придыханием спросил Драко. — В убежище. Дом Билла и Флёр Уизли. Уизли? О, к чёрту. — Орден? Мы в Ордене?! Грейнджер посмотрела на него так, словно это было очевидно. — Где нам ещё быть? — Чёрт, Грейнджер! Ты хоть представляешь… — У них нет намерений навредить тебе! Они просто… — она снова посмотрела на Поттера. — Мы… Мы. Драко это не понравилось. Она должна произносить «мы» только в том случае, когда говорила о нём и о себе. И всё. — Мы не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И ты можешь нам помочь! Ты можешь… — Грейнджер замолчала, и Драко был уверен, что это произошло из-за того, как дёрнулась его губа, начавшая обнажать ряд зубов. Эти гриффиндорцы что, правда такие тупые? Они серьёзно думали, что он будет настолько благодарен, что решит быть хорошим мальчиком? Они имели хоть какое-то представление о том, кто, блядь, он? Что значит быть Пожирателем Смерти? — Думаешь, я просто присоединюсь к вашей весёлой компашке идиотов, и мы все возьмёмся за ручки и ускачем в закат? — Вообще-то не компашка… Поттер шагнул вперёд, скрестив руки на груди. — Орден спас тебя. Ты у нас в долгу. — Орден, — Драко фыркнул. — Без Дамблдора тебе даже ордена за смерть не дадут. Хотя ты возглавляешь его список на это почётное место. Поттер оставался невозмутим, как будто смерть его не волновала. Ещё одно доказательство того, что шрам на его лбу нанёс необратимое повреждение мозгу, как всегда предполагал Драко. Тупой еблан. — Твоё имя тоже в этом списке. Он недоволен тем, что ты сделал. Этот… этот ублюдок что-то знал? Драко прищурился, вглядываясь в глаза Поттера. Даже в ослабленном состоянии это было легко. Голова Поттера была открытой, как поле для квиддича. И пустой. Как будто он… ждал кого-то. Секунда, и вспышка красных глаз — холодных и кровавых. Они смотрели прямо сквозь Поттера в Драко, как будто видели его, лежащего на комковатой кровати. Драко вылетел из его сознания настолько быстро, что его голова с глухим стуком ударилась о решётку позади. — Что за… — Не пытайся повторить, — угрожающе сказал Поттер. Теперь его палочка находилась в защитной позиции. — Тебе не понравится то, что ты там найдёшь. Грудь Драко сдавило, страх сковал полностью, и он боролся за контроль над дыханием. Он знал эти глаза. Вопрос был в том, какого хуя они делали в голове Поттера? — Гарри, думаю… Думаю, мне стоит поговорить с Драко. Наедине. Поттер положил руку на плечо Грейнджер. Это был просто дружеский жест. Драко ненавидел его. — Ладно, но мне нужно будет узнать больше об этом списке. — Конечно, — ответила она, быстро кивнув. Правда ненавидел. Он бы предпочёл снова получить порцию круцио, чем смотреть, как она следует указаниям кого-то другого. Но когда Поттер мрачно посмотрел на Драко перед уходом, Малфой не смог встретиться с ним взглядом. Независимо от того, сколько моргал, он продолжал видеть эти красные щёлочки. Острые узкие зрачки, что были подобны кинжалам, которые так любила Беллатриса. Перед ним вспыхнул другой образ, и Драко схватил Грейнджер за руку, закатав рукав её рубашки. Её предплечье было обёрнуто повязкой, на которой виднелось небольшое красное пятно. — Ты ранена, — сказал он, как только дверь закрылась. — Я в порядке, — она попыталась убрать руку, но Драко крепко держал её за запястье. — Дай мне посмотреть. Грейнджер вздрогнула. — Драко, прекрати. Я… Я тоже ещё восстанавливаюсь. Он ослабил хватку, но не убрал руку с её запястья. От мыслей о дёргающейся и кричащей под его тётей Грейнджер к горлу поднялась тошнота. Он никогда не простит себя за то, что позволил ей пострадать. Его девочка. Его вина. — Ты в порядке? Грейнджер судорожно вздохнула. — Да. Останется шрам, но я буду в порядке. Благодаря тебе. Он едва расслышал, что она сказала после слова «шрам». Холодное неприятное чувство внутри затвердело, превратившись в ледяные осколки ярости. — Эта херова сука. Я… — ещё образы. Рыжий мех, зелёный луч. У Драко внутри всё перевернулось. — Живоглот. Из-за него убили кота. Твоюжматьблять. Медленно и вяло, воспоминания хлынули в мозг, перемежаясь с периодами глубокой черноты. Но Грейнджер… Грейнджер была во всех. И воспоминания — это единственное, где теперь будет жить их кот. Ещё одна смерть, которую он не смог предотвратить. Ещё одна жизнь, за потерю которой он был ответственен. Когда он перевёл взгляд с руки Грейнджер на её лицо, в её глазах стояли слёзы. — Грейнджер… — пальцы Драко прокрались вниз и схватили её ладонь, крепко сжимая. — Мне очень жаль. Она подавилась всхлипом, печально выдохнув. Это его вина. Он привёл их обоих туда и должен был защищать. Но в первый раз, когда они оказались в опасности, Драко едва ли что смог сделать для её предотвращения. Это Грейнджер оттолкнула Беллатрису. Это Грейнджер вытащила их оттуда. Он лишь сделал только хуже. — Она никогда больше не прикоснётся к тебе. Никто не прикоснётся, — он запустил пальцы в её волосы. Ему хотелось почувствовать её. Драко притянул голову Грейнджер к себе, и они прижались лбами друг к другу. Даже если было больно, это означало, что она здесь, в безопасности, и принадлежала ему. — Грейнджер, мне жаль. На этот раз я сделаю всё лучше. Я… — Правда? — спросила она с полными надежды глазами. — Ты… ты похитил меня и посадил в клетку. Ты совершал все эти ужасные поступки и винил в них любовь ко мне. Ты лгал мне. Драко, ты… — она прикусила губу, и Драко увидел, как её зубы вонзились в розовую плоть. — Ты причинил мне боль. Больше, чем кто-либо другой. Прошу, — ища ответы в его глазах, проговорила она, — не делай этого снова. Она даже не знала всего. Он рассказал ей часть, основы того, что совершил, но не всё. Что было лучше? Скрывать от неё правду, чтобы она не причинила ей боль, или рассказать, рискуя разбить им обоим сердца? Он не хотел ранить её ещё сильнее. Но также сомневался, что сможет вынести ещё больше боли. Драко стиснул зубы и на секунду зажмурился. Разомкнув веки, он уставился в пустые глаза черепа, что был вычерчен на его руке. Без постоянной боли от метки он почти мог забыть, что являлся Пожирателем Смерти. Не то чтобы другие забудут. Тёмная метка — это всё, что видел в нём Орден. Они не станут заглядывать ему в глаза в попытке найти что-нибудь хорошее и ухватиться за это. Он знал, что Орден сделает с кем-то вроде него. И что хуже всего, он знал, что они сделают с Грейнджер. Назовут его дьяволом и настроят её против него. Она уже слушалась Поттера и выполняла его приказы. Через сколько она начнёт верить всему, что они будут говорить ей о нём? А потом поставят её на линию огня. Подвергнут её опасности и отправят на чёртову смерть. Они заберут у него Грейнджер. Так или иначе. — Я делал всё это, чтобы уберечь тебя. Не для того, чтобы ты смогла сбежать и умереть на войне. У Драко было более чем достаточно причин послать Орден нахуй. Главная заключалась в том, что все, состоящие в нём, умрут. Он не позволит Грейнджер быть одной из них. На самом деле ему было наплевать и на войну, и на весь мир. Но только не на неё. Поэтому он всё это сделал! Не будь Грейнджер, кем бы он был? Лишь очередным Пожирателем Смерти Лорда Волдеморта. — Но ты можешь помочь нам! Ты можешь помочь нам победить, и мы не умрём. А потом… — она замолчала, и он посмотрел вниз, увидев, что она снова держит его онемевшую руку. — Мы можем быть вместе, Драко. Ещё больше сражений. Ещё больше убийств. Они выжгут всю магию из его правой руки, подобно произошедшему с левой на службе у Тёмного Лорда. И тогда они его за это обрекут. Проклянут. — И как я смогу быть с тобой, как только Орден получит от меня то, что хочет? Меня либо убьют… — Они этого не сделают! — Либо будут пытать, а потом убьют. Гермиона резко выдохнула. — Орден не… Драко приподнялся, стрельнув в неё взглядом, что стал твёрдым, словно гранит. — Да, Грейнджер, они это делают. Святой Поттер, возможно, и смог избежать смертельной дуэли, но остальные из нас не такие везунчики. — Но это не дуэль! — возразила она. — Ты не знаешь, что они попытаются навредить тебе. Они могут… — Я знаю, что это именно у меня рана на голове, но ты ведь помнишь, что я Пожиратель, верно? — он поднял руку, открывая ей метку. Грейнджер, не дрогнув, уставилась на чёрные чернила. Тупая херова гриффиндорка, даже не знала, что для неё лучше бояться. Или для него. Она умная девочка, почему она не могла понять, что сотрудничество с Орденом работало против них? Как бы то ни было, его судьба уже предрешена. Её — не должна быть. Она могла найти выход, сбежать. И они могли провести вместе годы, до… — Есть только один способ перестать быть Пожирателем Смерти, — мрачно добавил он. Она снова подняла на него свои глаза цвета корицы. О чёрт. Он знал этот взгляд. Он ненавидел этот взгляд. — Ты прав. Выбрав не быть одним из них. Ты не обязан идти по этому пути, если хочешь… Её. Если он хотел её. Что он должен был сделать, снова солгать ей? Сказать «да» и надеяться, что он сможет увести её до того, как кого-нибудь из них убьют? Поттер был прав в одном: Тёмный Лорд будет в ярости из-за того, что один из его Пожирателей имел нить к Поттеру и не передал её ему. Он отправит людей на его поиски. На их поиски. И у Драко была мысль о том, кто это мог быть. Он наклонился, борясь с болью в теле. — Мы не можем просто уйти? Убраться отсюда? Лишь мы вдвоём? Грейнджер поднялась. Он даже не заметил, что она отпустила его руку. Мерлин, он такой неудачник. В одиночку он долго не протянет. И он… нуждался в ней. Какой бы хуёвой вся эта ситуация ни была, это всё равно было лучше, чем те месяцы разлуки. — Ты можешь, — сказала она слегка дрожащим от эмоций голосом. — Но я останусь здесь. Я обещала Гарри, что не брошу его, и я не брошу, — она с трудом сглотнула, и Драко приготовился к следующим словам. Если Грейнджер нервничала из-за этого, то он определённо должен быть готов. — Если я правда твоя, как ты говорил, тогда… ты тоже останешься. Ради меня. Она сказала, что любит его, что снова принадлежит ему. Его шлюха. Грейнджер знала, что это значило для него. Она позволила ему трахнуть себя, позволила ему надеяться, позволила ему снова жить. И именно поэтому. Она знала, что однажды всё сведётся к этому выбору. Умная сучка точно знала, как сделать так, чтобы он выбрал то, что хотела она. Ему даже не нужно было принимать решение стать предателем крови, она заставила его сердце сделать этот выбор за него. Если бы он настолько её не любил, то возненавидел бы. — Ты знаешь, что я изменил своё завещание? — сказал Драко, установив с ней зрительный контакт. Лицо Грейнджер вытянулось от удивления. — Ага, ты получишь всё, когда я умру. Мэнор, имущество, всю эту херню. И хранилища. Они уже не те, что были когда-то, но не волнуйся, я заполнил их достаточным количеством кровавых денег, чтобы ты чувствовала себя комфортно в течение нескольких жизней. Она не двигалась, с неверием уставившись на него. — Так что просто убедись, что Орден прикончит моих родителей прежде, чем прикончит меня, и сможешь использовать всё это для помощи в своей чёртовой войне, Грейнджер, — грудь сдавило, и новая кожа, что образовывалась под бинтами, начала зудеть и гореть. Хотя он к этому привык. Он горел с тех пор, как Грейнджер разодрала его своими когтями и пробралась внутрь. Интересно, вспомнит ли он, как ощущалось, когда смерть брала его в свои холодные объятия? — Лишь одно одолжение, сладкая, — насмешливо улыбнулся Драко. — Сожги моё тело, когда я умру. От меня наверняка не будет никакой пользы Ордену, да и тебе явно насрать, что со мной, пока ты выигрываешь, верно? Одинокая слезинка показалась в уголке её глаза и скатилась по щеке, на которой вспыхнул румянец. Внутри что-то скрутилось, обмотавшись вокруг внутренностей. Этому существу нравилось видеть её слёзы. Потому что они хотя бы были для него. Грейнджер, как всегда, вызывающе вздёрнула подбородок. Драко удивился, как слёзы в её глазах ещё не превратились в пар от жара её злости, что стояла за ними. — Да, сэр, — выплюнула она, затем развернулась и захлопнула за собой дверь. Драко откинулся на изголовье. Теперь онемела не только рука, но и всё тело. Он чувствовал лишь бешеный стук сердца, что пыталось вырваться из груди. Он не выпускал его, заперев в клетке внутри. Как и положено чёртовому предателю.***
Следующие два дня прошли похожим образом. Казалось, его игнорировал каждый, кроме Грейнджер, когда она приносила ему еду и целебные зелья. Они помогали: Драко чувствовал, как шрамы заживают, а силы возвращаются. Он уже ненадолго мог вставать, но не спускался вниз, где, по-видимому, все и обитали. У Драко не было никакого желания проводить время с кем-то ещё в этой… хибаре. Однако он слышал их грохотания по дому, которые будили его в те моменты, когда наконец получалось игнорировать боль и поспать. Ему совершенно не нравилось, когда он различал в хоре голосов смех Грейнджер. Именно тогда он и попытался посгибать руку. Он мог двигать ей, просто не чувствовал. Зато чувствовал напряжение, которое висело между ними обоими каждый раз, когда Грейнджер была в комнате. Подобно его руке, ничего не улучшалось. Она спрашивала о его состоянии и помогала сменить повязки. Даже позаимствовала у Билла кое-какую старую одежду. Драко наотрез отказывался надевать её, пока она не пригрозила принести ему что-нибудь из гардероба Рона. И лишь тогда он неохотно надел… коричневую рубашку. К счастью, брюки у него были свои. Рубашки было достаточно, он не хотел допускать и мысли о том, чтобы одалживать что-нибудь ещё. Он намеренно отказался благодарить. Драко хотел спросить о её самочувствии и поговорить о произошедшем. Он знал, что она, должно быть, скучает по коту. Он скучал. И скучал по ней. Но когда они обменивались короткими фразами во время её визитов, Драко было трудно не сказать что-нибудь саркастичное, отчего Грейнджер огрызалась, и в итоге они ссорились, пока она снова не уходила. К Ордену на помощь. К друзьям. К людям, с которыми она действительно хотела быть. Она хотела быть и с ним. И могла быть, если бы он просто… Нет, если бы она просто открыла глаза и поняла его точку зрения. До тех пор, пока он будет находиться под одной крышей с Орденом, над его головой будет висеть смерть. Он не хотел умирать. Но жизнь без неё — это и не жизнь вовсе. Он уже потерял способность пользоваться рукой, он не хотел потерять и её. Но Орден не мог победить. А она была чертовски упрямой. Она не сдавалась даже в проклятом споре. Когда она кричала на него, Драко показалось, что он почувствовал дрожь в руке, но она быстро прошла. Тем не менее, это открытие потрясло настолько, что Грейнджер смогла вылететь из комнаты до того, как он сказал последнее слово. Драко как можно дольше напрягал мышцы руки — что угодно, лишь бы пробудить в ней хоть какую-то чувствительность. Она оставалась онемевшей и никчёмной. Блейз сказал, что у него повреждены нервы. Но Драко, как и всегда, проигнорировав совет друга, делал всё, что ему заблагорассудится. Ему хотелось, чтобы Блейз был здесь. Или Живоглот. Кто-то, с кем можно было… поговорить. Хотелось обхватывать руками бутылку, в которой можно было утопить всю боль. Но Грейнджер не нравилось, когда он напивался, Блейзу не нравился он, а чёртов кот был мёртв, так что Драко просто лежал и смотрел в потолок. И ждал её возвращения. Она всегда возвращалась. Потом снова уходила. Возможно, это было его воображение, но, казалось, с каждым разом это занимало всё больше и больше времени. Интересно, когда она пришлёт вместо себя кого-нибудь другого? Он размышлял над тем, откажется ли она от него и позволит Ордену забрать то, что им нужно. Если он не желал сражаться, то у них не было необходимости исцелять его. Они могли вскрыть его — разум и тело, — и у Драко не получилось бы их остановить. Грейнджер была единственным, что поддерживало в нём жизнь. И в поздние ночные часы в нём хватало честности признаться себе, что так было всё это чёртово время. Так что же ему мешало? Ничего, кроме глупой гордости. Но чем ему теперь было гордиться? Он пленённый Пожиратель Смерти с неработающей рукой. Если он попытается помочь и провалится, где он окажется? Где он хотел быть? Точно не в этом дурацком убежище Ордена. Драко сжал руку в кулак. Он должен казаться тяжёлым и твёрдым. Он должен быть способен причинить боль. Но ничего из этого Драко не ощущал. Поэтому он врезал им в стену рядом с собой. Снова и снова, пока дерево не треснуло, возможно, вместе с костяшками его пальцев. Они кровоточили, когда он остановился. Его чистая кровь была размазана по грязному коричневому дереву. Драко мало что мог сделать, но это — мог. Он думал, что если сломает что-нибудь из их вещей, то ему станет легче. Но не стало. Единственное, от чего становилось легче, — это Грейнджер. И она находилась здесь, внизу, разговаривала со своими друзьями. И её не заставит уйти ничто, кроме империуса. Он не мог понять почему. Это место — лишь какая-то дерьмовая дыра, а люди в ней — ещё хуже. Если этот дом загорится, он даже не помочится на него, чтобы потушить пожар. Он никогда не просил ни о чём из этого. Ни метку, ни девушку, ни войну. И никогда не просил крови, которой так дорожил. Драко посмотрел на свою ладонь, на своё предплечье, на свою метку. Ни одно из этих решений он не принимал самостоятельно. А теперь, когда ему приходилось это делать, Драко чувствовал оцепенение. Чувствовал себя таким же никчёмным, как его ни на что не способная рука. В глубине души он знал ответ. Неважно, где он был. Пока он был с ней.***
Гермиона постучала в дверь, когда уже было поздно — не то чтобы она ожидала ответа от Драко, а потому что… она должна была это сделать. Подождав несколько секунд, она толкнула её, стараясь не уронить поднос с едой. От тяжести порез начал ныть, но настойка растопырника в повязке быстро успокоила боль. Это была цена, которую она заплатила за свободу, но она не чувствовала себя свободной. На самом деле, Гермиона не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ощущала себя такой обременённой. Она много раз думала обо всём, что хотела сделать после побега из Мэнора, но, выбравшись, Гермиона чувствовала невыносимую тяжесть. Она попросила у Гарри время для акклиматизации Драко, но не подумала попросить его и для себя. Резко вернуться в эпицентр войны было трудно, мягко говоря. С каждым днём появлялось всё больше информации, но слишком разрозненной. Поэтому они планировали, а когда эти планы начинали рушиться, они составляли новые. При любой возможности Гермиона, Рон и Гарри уходили от остальных поговорить о крестражах. Не то чтобы на этом фронте было много улучшений с ночёвок в палатке. Узнав, что она не нашла никаких новых зацепок во время нахождения в Мэноре, Рон был так же разочарован, как и Гарри. Большую часть времени он разговаривал со своим братом Биллом, просматривал информацию Ордена и «проверял периметр», что, как считала Гермиона, было просто способом избегать её. На самом деле, единственные разы, когда Гермиона чувствовала, что действительно может дышать, были в те моменты, когда она приносила Драко еду и целебные зелья. Несмотря на то, что они почти не разговаривали, ей казалось, что она всё дольше и дольше задерживается в его комнате. Она понимала, что нужно вернуться к работе, но… здесь тоже было кое-что нужное ей. Драко не взглянул на неё, когда она подошла к кровати. Его капризный нрав начинал становиться предсказуемым, и Гермиона знала, что лучше не встревать. Если он хотел сидеть здесь и предаваться тягостным думам, тогда ладно. Он месяцами делал это в своей комнате, чему сейчас меняться? Но надо признать, что он правда выглядел весьма мило, когда обижался. Даже с новой причёской. — Я принесла суп, — сказала Гермиона, ставя поднос на маленький столик и присаживаясь на край кровати. Она была крошечной по сравнению с той, которая находилась в его спальне, и удивительно, что он не жаловался. Может, потому что она очень долго заставляла его спать на кушетке. Драко взял с подноса зелье и вынул пробку. Откинув голову, он проглотил содержимое и, поставив пустой пузырёк обратно, занял прежнее положение. — Ты голоден? — она помешала суп. Драко продолжал смотреть в стену. — Драко, тебе нужно что-нибудь съесть. Тебе нужна сила. — Зачем? — это единственное слово пронзило её насквозь. Значит, это будет один из тех разговоров. Замечательно. — Затем что ты ранен, и ты не исцелишься, если… Он фыркнул. Гермиона прищурилась, не отрывая взгляд от его затылка. — Если, — продолжила она, — ты не хочешь есть, тогда я ухожу. Гермиона потянулась за подносом, но сильная рука обхватила её кисть. Пальцы сдавили запястье, и она знала, что он почувствовал, как от прикосновения подскочил её пульс. — Хорошо попроси. Он слегка повернул в её сторону голову, озорно блеснув серыми глазами. Гермиона раздражённо наклонила голову. Но если так он что-нибудь съест… — Пожалуйста, Драко, — сказала она сладко, но закатила глаза, чтобы он не думал, что так легко сломил её. Драко осторожно отвернулся от стены и принял сидячее положение немного легче, чем сегодня утром во время завтрака. Его кожа до сих пор была пепельно-бледной, но круги под глазами уже были не такими глубокими и стали нежно-голубыми. По крайней мере, Драко немного отдохнул. Скоро он сможет вставать, и тогда у неё возникнет ещё одна проблема. Она добавила её в конец мысленного списка. Ей точно скоро понадобится вторая голова, чтобы во всём разобраться. Гермиона попыталась скрыть беспокойство, снова занявшись подносом: поставила его ему на колени и поправила салфетку с ложкой. — Грейнджер. Она повернула стакан с водой на несколько градусов, сразу же вернув его в прежнее положение. — Грейнджер, — решительный тон остановил её суету, и Гермиона перевела на него взгляд. Он чуть приподнял брови, разгоняя мрачную задумчивость с лица. — Останешься со мной? Гермиона прикусила губу. Это был вопрос, верно? — Пока я ем, — пояснил он, и она слегка расслабилась, позволяя себе снова сесть на край кровати. Странно, что она провела столько времени с ним в постели, но теперь чувствовала себя так неловко. — Конечно, — она сложила руки на коленях и сразу же начала дёргать кожу, отдаваясь старой нервной привычке. Драко нахмурился, и Гермиона остановилась, спрятав руки, чтобы отрезвить себя. — Ложка, Драко. Его глаза метнулись к ней, и она покраснела. — Я говорю, что ложка прямо перед тобой. — Ага, — потянувшись левой рукой, Драко остановился, и Гермиона увидела, как он нахмурился. Он опустил ее обратно на кровать и взял ложку правой, сморщив нос. — Она не серебряная. — И каким-то образом ещё не развалилась, — напряжённо сказала Гермиона. — Теперь ешь. Он послушался. Может, потому, что помнил, как все это время кричал ей есть. Или… наверное, нет. Драко, наверное, просто проголодался. Он ничего не делал по доброте душевной. Нет, если не извлекал из этого выгоду. Гермиона подняла взгляд и увидела, что он наблюдает за ней. Ох. Вот что это было. Сделка. Его хорошее поведение за её общество. Что ж, если ей нужно было лишь сидеть здесь, то не так и плохо. По крайней мере, кажется, ему понравился суп. И когда Драко не отпускал саркастические комментарии себе под нос, с ним было не так ужасно находиться рядом. Гермиона посмотрела на его волосы. Было странно видеть их такими короткими, но… неплохо. Ей хотелось прикоснуться к ним, почувствовать подстриженные пряди под пальцами и приблизить его лицо к своему. Она скучала по нему. Несмотря на то, что он вел себя как заносчивый ублюдок, он был… не таким, как все остальные. Гермиона понимала, что война сейчас важнее всего, что Гарри и Рон должны работать над поиском новых крестражей, Билл и Флёр — организовать безопасный путь для Луны и мистера Олливандера и что она должна стараться помочь им всем, но… в обществе Драко, даже когда он вел себя как последняя задница, он всё равно относился к ней так, будто она была самым важным человеком в мире. Единственным, на самом деле. Было приятно, когда… с ней обращались так, будто она что-то значила, а не являлась просто винтиком в механизме. Механизме, в котором она не могла чётко найти своё место. — Что тут? — голос Драко отвлек её от тяжёлых мыслей. Гермиона посмотрела на тарелку. — Думаю… бобы? — задумчиво произнесла она, когда Драко съел ещё ложку. — Не уверена. Это Рон готовил. О нет. Зачем она это сказала? Драко открыл рот, отчего комковатый суп просто вылился обратно в тарелку, расплескавшись. Гермиона вздохнула, когда Драко целенаправленно положил не серебряную ложку на поднос. — У меня внезапно пропал аппетит. Лев в её груди зарычал от раздражения. — Это просто суп, Драко. Это не… Годрик, ещё чуть-чуть, и она начнёт рвать на себе волосы! — Ладно! — Гермиона схватила поднос, выплеснув немного супа через край тарелки. — Если ты упадешь в обморок от голода, мне хотя бы не придётся слушать твое нытье. Едва она повернулась, чтобы уйти, как рука Драко сомкнулась на её запястье. — Не уходи. Она почувствовала, как сердце пронзила острая боль. Он всегда так делал. Отталкивал и притягивал. Кружил голову, что она не могла противостоять и падала обратно в его объятия. Гермиона выдернула запястье из его хватки. — Драко, я устала. Был долгий день и… Он нахмурился. — Где ты спала? Она поставила поднос на прикроватный столик, но осталась стоять. — Там, где было свободно. У нас постоянное дежурство, так что обычно на несколько часов какое-то из мест незанято. Гермиона всё ещё чувствовала боль в шее, которая мучила её с тех пор, как рано утром ей удалось отдохнуть несколько часов, свернувшись калачиком у подножия лестницы. Её разбудил кошмар. Опять темные коридоры, крики и лужи крови. Но никакого Драко. Она не хотела пропускать через себя ещё один, поэтому заставила себя подняться. Всегда были какие-то дела. Гермиона весь день была измотана и надеялась до темноты найти место поудобнее. Ей правда не хотелось второй раз ночевать у лестницы. Драко откинул одеяло. — Ты будешь спать здесь. Кровать и так была маленькой, даже если не учитывать того, что тело Драко занимало большую её часть. Когда он не находился в полусидящем положении, его ноги свисали. — Здесь недостаточно места. Кроме того, ты ранен. Тебе нужно… — Ты будешь спать только рядом со мной. Гермиона проигнорировала его. — Мне нужно отнести поднос обратно на кухню, и скоро начнётся радиопрограмма, где… Драко обхватил её за талию. Просунув пальцы в поясную петлю, он быстрым движением подтянул её к краю кровати. Как он это сделал ничего не чувствующей рукой, Гермиона не знала, но все мысли испарились, когда она заглянула в его штормовые серые глаза. — Забирайся в кровать. По спине пробежала дрожь от его глубокого голоса. За чем последовала усталость, которая подгибала конечности, поддавшиеся обещанию целой ночи в постели. — Мне… мне нужно проверить твои повязки и… Драко кинул на неё сердитый взгляд. — Живо. — Ладно, — фыркнула она и вытащила палочку Драко из заднего кармана. Он внимательно наблюдал за тем, как она заклинанием убрала поднос с супом, а затем накрыла его руку своей. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что она прикасается к нему, и сердце Гермионы болезненно забилось. — Я просто их сниму. Можешь отпустить. Драко высвободил пальцы из петли и медленно опустил руку, устраивая её на кровати. Интересно, что он ощущал, или, правильнее сказать, не ощущал. Гермиона настолько погрузилась в мысли об этом, что Драко посчитал её копания с пуговицей на джинсах слишком долгими. — Мерлин, Грейнджер, знаю, ты долго ходила в платьях, но я не думал, что ты забудешь, как снимать штаны. Гермиона прищурилась, и пуговица поддалась. Именно по этой причине она выключила весь свет, затемнив комнату, прежде чем стянуть джинсы с ног. Серебряные глаза Драко сияли в темноте, и она наблюдала, как он путешествует взглядом вниз по её телу, пытаясь разглядеть форму, пока она быстро сложила джинсы и опустила их на комод, добавив сверху его палочку. Наверное, не нужно было этого делать, но она правда устала и… после нескольких дней непрерывных обсуждений и работы она просто хотела… Драко. — Я не хочу навредить тебе, — пробормотала она и осторожно забралась в кровать, втискиваясь между забинтованным телом Драко и стеной и натягивая одеяло на них обоих. Он пробормотал что-то вроде «стоит того», приняв хорошо известную ей позу — ту, в которой они уже много раз спали. Его правая рука оказалась под её головой, что давало ей возможность использовать его бицепс как подушку, а левая опустилась на её живот, притягивая её к себе и крепко обхватывая. Драко зашипел, когда её спина врезалась в его грудь. Гермиона подпрыгнула, но он не дал ей сдвинуться, вместо чувствительности используя мышечную память. Она положила свою руку поверх его. Даже если он ничего не мог почувствовать, она могла. Они лежали в темноте, теснясь в кровати, но, к удивлению, Драко не сказал ни единого негативного слова. Через несколько долгих мгновений любопытство взяло верх, и Гермиона спросила: — Что… ты чувствуешь? — она провела пальцами по вздувшимся венам на тыльной стороне его ладони. — Ничего. Но я знаю, что ты здесь. Этого достаточно. Гермиона прикусила губу. — Для меня — то же самое. Как раньше. Прохладное дыхание Драко защекотало затылок, и она ощутила слабый запах мяты. Он провёл рукой по нижней части её живота, касаясь обнажённой кожи, где задралась рубашка. — Да? Она кивнула и почувствовала движение позади себя. — Скажи, что ты чувствуешь. Он прокрался рукой вниз, погрузив пальцы в её белье. Дыхание перехватило, а тело напряглось. Драко почувствовал это, тихо рыкнул и прижался губами к основанию её шеи. — Скажи, сладкая. Его рука оказалась между её ног, и ресницы Гермионы затрепетали. — Драко… — Хорошо, да? Ты скучала по моим пальцам? Сейчас он двигал ими не так искусно, как обычно, к тому же касался её вслепую. Но Гермиона всё равно откинула голову, прижав её к его телу, выгнула спину и раздвинула ноги немного шире, давая ему больше пространства. Другую руку Драко сомкнул вокруг её груди и надавил, прижимая спиной к себе, а зубами прошёлся по её уху. — Скажи, что ты чувствуешь. Скажи, где мне двигаться. Его голос был тихим, едва громче шёпота, и Гермиона ощутила, что растворяется в его словах. — Вот… — она положила на его руку свою, направляя к определенной точке. Едва она начала водить по ней его пальцем, Драко ухмыльнулся, инстинктивно зная, где находится. — Какая грязная девчонка, — мягко, но громко проговорил он в её ухо. — Хочешь, чтобы я поиграл с твоим клитором, — он нежно поцеловал её кожу. — Маленькая шлюшка. Здесь, наедине с ним, Гермиона поняла, что наконец-то может расслабиться. Мозг лихорадочно работал уже… боже, слишком долго. Несмотря на то, что в последний раз он прикасался к ней всего несколько дней назад, она всё равно чувствовала, что изголодалась по нему. Чем быстрее двигался его палец, тем медленнее она начинала соображать, пока не остался только он. Драко. Везде. Гермиона подавила стон, когда его правая рука нырнула ей под рубашку, быстро оттянула лиф и нашла сосок. Этой рукой он прекрасно всё чувствовал, и она услышала ещё один тихий рык с его стороны, когда он затвердел под его пальцами. — Больше? Или меньше? — спросил он, немного замедляя движение. Гермиона опустила его руку ниже, помогая погрузить пальцы внутрь, а затем вернула в первоначальное положение. — Больше, пожалуйста, больше, — выдохнула она. Драко сомкнул губы на её шее, слегка посасывая, и усилил давление. Гермиона тихо застонала и начала помогать бёдрами. Она схватилась за руку, скрещённую на её груди, с помощью неё двигаясь быстрее. Впервые с прибытия в коттедж «Ракушка», Гермиона чувствовала себя… расслабленной. Ей не задавали вопросов и не ожидали от неё ответов. Её не дёргали, не просили на что-то взглянуть и не спрашивали о самочувствии, потому что она всё ещё выглядела не самой собой. Она чувствовала лишь Драко. Гермиона задрожала, когда внутри начало подниматься клокотание, создавая восхитительное сочетание с пальцами Драко. Боже, она нуждалась в нём. Она нуждалась в нём, а он нуждался в ней. Она знала это ясно как день. И то, как было напряжено его тело, являлось доказательством. Гермиона крепче вцепилась в его руку. Она не отпустит его. Низкий смешок раздался у уха, заставив замычать. Драко ущипнул её за сосок, посылая искры по груди. — Мне очень нравится, как ты превращаешься для меня в шлюху. Буквально две минуты в моей постели, а ты уже засовываешь мою руку себе между ног, — он поцеловал её в шею, проведя по ней языком, после чего, сомкнув на её коже зубы, прикусил, отпустив лишь после того, как услышал с её стороны стон. — О чёрт. Драко перестал двигать рукой. Гермиона застыла, боясь, что, возможно, Драко беспокоят шрамы. У них наконец-то получилось нормально их заживить, но вдруг у него такие движения вызывали слишком большой дискомфорт? — Что? Что не так? — быстро спросила она. Возбуждение начало испаряться, заменяясь беспокойством. — Ничего, — пробормотал Драко, сжимая пальцы, а затем снова начиная делать круговые движения. Губы опустились обратно к её шее, и он лизнул то место, которое укусил. — Засунь мои пальцы в себя. Я хочу, чтобы ты кончила с ними внутри. Желание снова затопило её, стирая сомнение и беспокойство, когда Драко сжал её грудь правой рукой и ткнулся носом в её щеку, тяжело дыша у уха. Запах мяты кружил голову, и Гермиона окунулась в него. Она осторожно направила его руку немного ниже, расположив два пальца прямо у входа. — Вот, — сказала она, пытаясь справиться с дыханием. Гермиона чуть не подавилась стоном, когда Драко вошёл. То, как у него получилось сделать это, совершенно ничего не чувствуя, было удивительно. Теперь большинство движений он делал сам, а Гермиона лишь покачивала бедрами в такт им. Она потянулась назад и прижала его голову к себе. Его короткие волосы щекотали пальцы, мягко касаясь кожи. Гермиона провела рукой по его затылку, желая чувствовать большего его, всего. — Скажи, что ты чувствуешь, — повторил он, сминая её грудь. Гермиона боролась с пьяным от удовольствия мозгом в поисках слов. — Очень приятно, — выдавила она. Драко засунул пальцы глубже, гортанно застонав. — Больше. Скажи больше. Гермиона захныкала, когда он задел чувствительную точку внутри неё, заставив выгнуться. — Боже, да, Драко! Сделай так ещё раз! — Так? — Драко согнул пальцы, снова вызывая это ощущение. — Да, да, да, — пыталась совладать с собой Гермиона. — Вот. Так. Пожалуйста. — Чёрт, — прорычал Драко, и его левая рука напряглась. Она чувствовала, как твердеют мышцы. — Чёрт… блядь. Драко начал кружить большим пальцем. Как будто мог… Гермиона открыла глаза. Он крепче прижал её к себе, став двигаться в ней быстрее, сильнее. — Драко… Он застонал ей на ухо, и Гермиона почувствовала, как сжимаются вокруг его пальцев мышцы, а ощущения возрастают почти что до взрыва. — Чёрт, Грейнджер, да! Рот Гермионы был широко раскрыт, хотя она делала лишь короткие, судорожные вдохи. — Драко, ты можешь… Он отпустил её грудь, хватая лицо и поворачивая его к себе, и жадно впился в её рот, как только их губы встретились. Драко контролировал положение её головы, наклоняя сильнее, чтобы проникнуть внутрь языком, как будто она была изысканным деликатесом. Гермиона застонала в его губы, слабо задрожав, когда Драко сделал движение запястьем, глубже погружая в неё пальцы. — Да, чёрт, я чувствую, — быстро выдохнул он. — Кончай. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь. Безумие. Драко чувствовал, Годрик… чувствовала и она. Клокотание охватило грудь и взорвалось внутри. Гермиона вскрикнула, когда оргазм сотряс тело. В этот момент Драко накрыл её рот своим, слизывая языком стоны удовольствия, и продолжил двигать рукой в том же быстром темпе. Когда она тихо замычала, чувствуя несколько коротких вспышек дрожи, прокатившихся по ослабшему телу, Драко замедлился. Большим пальцем он нежно гладил её возбужденный клитор, заставляя мышцы вокруг его пальцев с каждым прикосновением сокращаться. — Черт, это потрясающее чувство, — тихо сказал он. — Продолжай кончать, Грейнджер. Продолжай, блядь, кончать. Навалившись всем телом на Драко, Гермиона слабо вскрикнула, чувствуя вспыхивающие внутри искры. Он целовал и покусывал её шею, бормоча о том, какая она мягкая и тёплая, как сильно он любил прикасаться к ней. Как сильно он любил ее. Гермиона утонула в объятиях Драко, когда он медленно вынул пальцы и очертил ими несколько кругов, исследуя её, как будто прикасался первый раз. — Чертовски мягкая, — пробормотал он, зажимая зубами мочку её уха после невесомого движения пальцами, заставившего вздрогнуть. — Моя. Только, блядь, моя. — Да? — выдохнула она. — Конечно, да, сладкая, — промурчал Драко. Гермионе пришлось бороться с телом за контроль, когда Драко снова начал гладить её рукой. — Тогда докажи, — она почувствовала, что его пальцы после этого замедлились. — Мне и всем остальным. Покажи всем, что я принадлежу тебе. Сражайся за меня. Сражайся за нас. Она и он. Она сражалась за будущее, в котором они могли быть вместе, как и должно быть. Подобно этому. Она знала, что Драко тоже этого хотел, и её сводило с ума то, что она не могла понять, почему он не соглашался на это, хотя сделал для неё много других вещей. — Это ничего не изменит, — с горечью сказал он. — Я всё равно останусь Пожирателем Смерти. Гермиона повернулась к нему, привыкнув к слабому освещению. Рана на его голове заживала, и его волосы уже отрастали благодаря восстанавливающими зельями. Ему становилось лучше. Драко не безнадёжен. И Гермиона не отдаст его. Ни Ордену, ни Волдеморту, ни ему самому. Драко совершал ужасные поступки, но он делал это ради дорогих ему людей. В нём было нечто хорошее. Этому просто никогда не давали возможности раскрыться. Она долго смотрела на него, прежде чем подняла руку и прижала её к его щеке. Сначала он вздрогнул, затем… ожидал дальнейших действий, настороженно вглядываясь в её лицо в поисках того, начнет она спорить или же уйдёт. Гермиона не сделала ни того, ни другого. Глубоко вздохнув, она сказала: — Ты намного больше, чем это, Драко. Дай мне знать, если когда-нибудь захочешь узнать, что именно это такое. Он ничего не ответил, лишь некоторое время смотрел на неё, а затем лёг на спину, уставившись в потолок. Гермиона тоже решила сделать так, уютно устроившись в небольшом пространстве между ним и стеной. Она знала, что лучше не давить на него или говорить что-то ещё. Взамен она просто лежала и слушала его дыхание. Тот же самый ровный контролируемый звук, как всегда. Который вскоре изменился. Драко набрал в грудь воздух. — Блядь.