Саундтрек:
Set Me on Fire — Estelle
Set Me on Fire — Birdmask
Гермиона тёрла полотенцем голову, пока капли воды стекали с кончиков кудрей. Она ненавидела сушить волосы волшебным образом. От этого они почему-то становились ещё более вьющимися, поэтому Гермиона использовала полотенце. Когда оно в достаточной степени пропиталось влагой, она натянула одежду и направилась к выходу из ванной. Горячий душ помог ноющим мышцам. Тренировки отняли больше сил, чем предполагала Гермиона, и она уже представляла, как устроится под боком у Драко в их слишком маленькой кровати. Идя по коридору обратно в комнату, которую делила с ним, она чувствовала, как рубашка липнет к коже. Никто ничего не говорил по поводу того, что они спали в одной постели, но Гермиона ловила львиную долю косых взглядов. Когда могла, она встречала их, призывая кого-нибудь высказаться, но все держали рот на замке. Её отношения с Драко не были секретом, и она ни от кого их не скрывала. Все знали. Тем не менее Гермиона тихо прошла мимо комнаты Гарри и Рона, открыв соседнюю дверь и проскользнув внутрь. Она замерла при виде пустой кровати. Дверь за ней захлопнулась. Не успела Гермиона повернуться, как сильной ладонью её схватили за длинные распущенные кудри, несколько раз обернув их вокруг руки, после чего дёрнули её голову назад, открывая вид на серебряные глаза. — Ты долго была в душе. Думала обо мне? — низкий и глубокий голос соответствовал озорному блеску в глазах. — Нет, — выдохнула Гермиона. — Пыталась разработать мышечные узлы в плечах. Другой ладонью Драко осторожно провёл по её руке, и Гермиона почувствовала мурашки, что рассыпались по коже от его прикосновения. — Руки ещё ноют? Тогда, думаю, тебе не стоит их использовать. Она услышала знакомый звон, а затем ощутила холодную металлическую застёжку на запястье. Цепи из Мэнора. Гермиона вздрогнула. В последний раз, когда она была в них, её пытали и она наблюдала за смертью Живоглота. Не говоря уже о тех днях, когда была прикована к его кровати и совершенно не знала, сможет ли когда-нибудь освободиться, найти выход. — Ты знаешь, как их снять. Если не хочешь, нам необязательно их использовать. Прохладные пальцы Драко прошлись по коже вокруг браслетов, охлаждая разгорячённую кровь, стучащую в её венах. Она знала, как выйти. Она не была в ловушке. И… Драко был здесь. Он не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось. Она доверяла ему. Гермиона не хотела жить в страхе, не хотела позволять этим ужасным воспоминаниям завладеть ею. Драко всегда знал, как выкинуть из её головы все мысли. — Лекцио Нефастус, — прошептала Гермиона, и цепи с грохотом упали на пол. Драко не отрывал от неё взгляд, выражение его лица было непроницаемым. Его хватка на её волосах ослабла, но руку он так и не разжал. — Просто хотела попробовать. Убедиться, что знаю, как это сделать, — Гермиона заглянула в его глаза. — Ты можешь обратно их надеть. Теперь это её выбор. Она не теряла контроль, она отдавала его. И Драко взял его. Его губы растянулись в ухмылке, и он наклонился за цепями, подняв их. От его медленных движений циркуляция крови по организму ускорилось. Он не торопился, позволяя ей настроиться на нужный лад. Давая ей шанс сказать «нет». Отпустив волосы, Драко развернул её к себе. Наклонил голову, мазнув взглядом по её телу. В ванной она сменила одежду, приготовившись ко сну. Футболка и шорты свободно висели на ней из-за большого размера, а сам материал был мягким, и Гермиона чувствовала, как её соски соприкасаются с изношенной тканью. — Я хочу приковать тебя к кровати. От этих слов её прошибло насквозь, и внизу живота вспыхнул жар. Из приоткрытого рта Драко вырывалось ровное и контролируемое дыхание. Едва. — Хочу использовать тебя, дразнить тебя. Тренировать тебя. Во рту было сухо, потому что каждая капля влаги сконцентрировалась в одном месте, угрожая коснуться возбуждением кожи, когда напряжённые мышцы внизу живота скрутило. — Хочешь, сладкая? — страстно спросил Драко. Он очертил пальцем её подбородок, приподнимая его. — Прикованная и, наконец, вольная быть маленькой шлюхой, коей, мы оба знаем, ты являешься? Она чувствовала неестественную лёгкость в голове, что было странно, потому что прямо сейчас в её воображении проносилось около сотни образов. Гермиона увидела желание на своём лице, отражённое в глубоких чёрных глазах, окружённых бушующей серостью. Драко наклонился, зашептав ей на ухо: — Я знаю, ты хочешь, — она ощутила, как его губы дёрнулись в ухмылке. — У тебя уже трясутся ноги, Грейнджер. Она подняла на него взгляд — испуганный и… взволнованный. Опьяняющее сочетание, которое так хорошо подходило пергаментному и мятному запаху Драко. Её ноги и правда дрожали, охваченные остатками энергии от трепета внутри. Гермиона оглянулась на кровать. — Тогда, думаю, мне стоит прилечь. Кривая усмешка, вырисовавшаяся на лице Драко, заставила сердце сделать кульбит. Он не смотрел на неё так уже… Боже, слишком давно. Высунув язык, он пробежал им по губам, увлажняя кожу, и быстро кивнул. — Да. Стоит. Повернувшись и забравшись на кровать, Гермиона ощутила, что парит. Это казалось ненастоящим, будто происходило лишь в её голове, но, когда она коснулась лопатками постельного белья и Драко навис над ней, было невозможно отрицать реальность. Она понятия не имела, как у неё столько месяцев получалось отшивать его, потому что прямо сейчас у Гермионы не было никакого желания быть где-либо ещё. Лишь прикованной для него. Её Драко. — Руки наверх. Услышав резкий приказ, Гермиона вынырнула из мыслей и подняла руки над головой. Драко оперативно разобрался с цепями, обмотав их вокруг изголовья кровати и защёлкнув на её запястьях. Его пальцы на краткий миг задержались на её кистях, и он глубоко втянул в себя воздух, быстро поднявшись. — Подожди… — пролепетала Гермиона, и Драко замер. — Нужно заглушающее заклинание. Выражение его лица едва заметно смягчилось. — Думаешь? Я не планирую позволять тебе кончать какое-то время, котёнок. Господи. Драко уже упоминал, как хотел часами прикасаться к ней и дразнить её. И в последний раз, обмотав ремень вокруг её запястий, он выжал из происходящего максимум, растягивая момент, тем самым доводя её почти что до бесчувствия от желания. В этот раз он приготовил для неё то же самое? Она свела ноги. — Пожалуйста. Драко хмыкнул. — Уже просишь. Что ж, — он повернулся и взял с комода палочку, — хорошо, что меня не привлекает мысль, как Поттер или Уизли дрочат под звуки твоих отчаянных стонов. Каждый позвонок в спине Гермионы напрягся, когда она увидела в руке Драко палочку. В голове пронеслись разные сценарии, но у всех них было кое-что общее: они кричали на неё за легкомыслие. Она беспомощна, он мог в любой момент просто развернуться и уйти. Мог наложить на неё империус и заставить пойти с ним. Мог выступить против них всех и… — Силенцио. Мысли остановились. — Видимо, предстоит больше работы, чем я думал, — тихо сказал он, глядя на палочку в своих руках. Кончик вспыхнул красным, и Драко взмахнул древком, как будто развеивал лишнюю энергию. — Драко, я… — она хотела объяснить. Сказать ему, что не думала в таком ключе, но за те месяцы, проведённые взаперти, она подготовила себя к наихудшей возможной ситуации и не могла просто взять и отключить эту часть себя. Даже если хотела. — Всё нормально, сладкая. Ты просто не представляешь, как хорошо сейчас выглядишь, — он провёл пальцами вверх по её бедру. — Не представляешь, насколько сексуальная с прикованными к кровати руками. Потому что если ты хотя бы видела себя, то понимала бы, что прямо сейчас ни в каком другом месте я не стану находиться. Гермиона прикусила губу. Её снова захлестнула эта пьянящая смесь предвкушения и возбуждения. — За исключением, может… здесь, — он опустил руку между её ног, ощутимо касаясь основанием ладони и прощупывая мягкий хлопок её шорт длинными пальцами. Гермиона вжала голову в подушку, её бёдра автоматически приподнялись по направлению к его руке. Изо рта Драко вырвался тихий смешок. — Шлюха. Охваченная горячим желанием, Гермиона осмелела. — Для тебя. Его глаза вспыхнули. — Правильно, котёнок. М-м, тренировать тебя будет одно удовольствие, — Драко ухмыльнулся. — По крайней мере, для меня. Он пошевелил пальцами, после чего отстранился и быстро стянул рубашку через голову, бросив её на пол. Следующими были брюки: он снял их и заколдовал повиснуть на двери. Потому что брюки принадлежали ему, а рубашка была одолжена. Драко волновало лишь то, что являлось его, на остальное же ему было плевать. Гермиона боролась с желанием закатить глаза, зная, что он её за это накажет. Драко забрался между её ног, раздвинув их своими и устроившись на коленях, чем не давал ей закрыться. Шорты задрались, обнажая больше кожи для Драко, который упивался её видом, будто она — это огневиски. И, может, так и было. Она чувствовала жар и головокружение — это не так сильно отличалось от того ощущения, когда она открыла бутылку в его комнате и отпустила все запреты. В голове пронеслись воспоминания о его губах на ней, о его языке, порхающем по коже, и руки немного натянули цепи. Он повторит? Годрик, она надеялась на это. Драко смотрел на неё сверху, как будто думал о том же самом. Затем их глаза встретились. — Первое правило тренировок — надлежащая одежда. Обычно это было бы чёрное, но… — он приподнял край её футболки на несколько дюймов. — Обнажённой тоже пойдёт. Медленно, он начал открывать её живот. Гермиона воспользовалась моментом оглядеть его тело, пока он раздевал её. Рваный шрам на бедре, разрезающий плоть до самой мышцы, натянулся, когда он наклонился. Он достался ему от Сивого. Драко никогда не говорил ей, как именно это произошло, но Гермионе не нужны были подробности, чтобы знать, какой опасности он подвергся. Видя Билла, она знала, что Сивый может причинить гораздо больший вред. Интересно, как Драко его остановил? Он провёл пальцами по её рёбрам, задрав футболку выше, и вместе с ней двинулся взгляд Гермионы, переместившийся на живот и грудь Драко. Жемчужные линии углублялись в изрезанную плоть, вновь разошедшиеся шрамы были тёмно-розовыми, выделяясь на фоне белизны его кожи. Они увеличились, углубились. Они выглядели как… прожилки в мраморе. Совершенно несовершенные линии, пересекающиеся по всему его телу. На миг ей захотелось, чтобы руки не были связаны. Захотелось прикоснуться к ним, приласкать их. Захотелось сказать ему, что он… красивый. Он получил их из-за неё. Ради неё. Осматривая их, Гермиона полюбила его ещё больше. Они были доказательством, физическим доказательством на его теле, что он любил её. Сделал бы ради неё что угодно, и он правда сделал. Драко сделал больше, чем вообще можно представить. Все мечты не шли ни в какое сравнение с ним. До него парни едва ли проявляли к ней интерес, но и тогда это было не более чем мимолётное увлечение. Он так отличался от них — даже когда не испытывал к ней чувств. Как будто та первая ночь в Запретной секции заставила его сузить диапазон внимания на ней, и всё остальное начало постепенно исчезать, когда он влюбился. Когда они влюбились. Потому что она была — очень — влюблена в него. Никому другому она бы не позволила приковать себя к кровати и делать нечто подобное. Только ему. Только Драко. Она подняла взгляд, когда подол футболки задел её соски, посылая искры по груди. Гермиона вздрогнула, Драко продолжил вести её одежду вверх. Его глаза прокладывали мысленную дорожку по её рукам, пока… не остановились. Он сощурил взгляд на её предплечье. Перед душем она сняла повязку, к тому же порез уже достаточно зажил, чтобы ходить без неё. «М», высеченная на предплечье, была красной и рваной, ещё не превратившейся в полноценный шрам, а лишь затянувшейся кожей, едва сдерживающей так называемую грязную кровь внутри. Гермиона проследила за тем, как кадык в горле Драко подскочил, когда он сухо сглотнул. Его сияющие глаза затвердели, сверкая подобно свежей стали. — Я убью её нахуй. — Всё в порядке. Я в порядке. Драко, посмотри на меня. Посмотри на меня, — Гермиона оторвала голову от подушки, и Драко перевёл взгляд на её лицо. Его глаза бушевали с едва сдерживаемой яростью, но, как ни странно, она не испугалась. Драко ей не навредит. И не позволит никому другому ей навредить. — Я не хочу думать ни о ней, ни о нём, ни о чём-то ещё, — сказала Гермиона. — Ни о чём, кроме тебя. Драко на несколько секунд закрыл глаза. Когда их взгляды снова встретились, ярость и боль исчезли, сменившись чем-то более глубоким, сильным. Он не сдерживался, благодаря чему Гермиона отчётливо различала на его лице голодную потребность в сочетании с дикой любовью. Драко заковал её в цепи и освободил себя. — На тебе не должно быть никаких следов, кроме моих, — прорычал он. Втянув в себя воздух, Гермиона отдалась во власть гриффиндорской храбрости, вытолкнувшей изо рта следующие слова: — Тогда оставь новые, — его взгляд метнулся к синяку на внутренней стороне её бедра, затем снова к её лицу. — Где захочешь, Драко. Я вся твоя. Последняя тень ярости исчезла из его глаз с расширившимися зрачками, что оставили две серебряные нити окольцовывать чёрную бездну, заключённую в них. Драко приподнял бровь. — Где захочу? По телу пронеслась дрожь, и беспокойство растаяло, сменившись будоражащим волнением из-за какой-то грязной фантазии Драко, что сейчас прокручивалась в его голове. — Где угодно, — прошептала она. Драко задрал футболку до головы, не оставив ей возможности видеть. Только Гермиона открыла рот, чтобы возразить, как почувствовала рот Драко, что сомкнулся вокруг одного из её сосков, и он закружил языком по ареоле, отчего из горла получилось выдавить лишь стон на выдохе. Она выгнула спину, не желая давать воздуху быть преградой между его губами и собой, пока он оставлял на её коже влажные следы, терзая грудь. Наконец он выпустил сосок изо рта, и та часть мозга Гермионы, не успевшая ещё затуманиться возбуждением, нарисовала картинку, как он усмехается, смотря на неё сверху вниз. Только вот в воображении за этим не следовал резкий шлепок. Его рука коснулась её груди сбоку, обжигая чувствительную плоть, которую он с такой любовью секунду назад обхватывал губами. Окутанная тьмой, Гермиона моргнула. За шлепком последовало нежное поглаживание, растирающее ноющее место. Когда она сделала вдох, груди коснулся второй удар, мгновенно выдавливающий воздух обратно. Снова осторожные касания руки, те же поглаживания, и только Драко стиснул пальцы, Гермиона подумала, что он сейчас снова ударит её, но вместо этого почувствовала его губы на другом соске, отчего он начал твердеть в его рту. Когда он провёл руками по её разгорячённой коже, боль начала ощущаться… приятно. Тихо выдохнув, Драко прикусил зубами её сосок и нежно поцеловал его. Гермиона приготовилась, и, когда его рука шлёпнула её по груди, она оторвала спину от кровати, и с губ сорвался хриплый стон. — М-м, нравится? — замурчал Драко, обводя языком второй сосок. — Всегда хотел узнать, станут ли твои сиськи такими же красными, как твоя задница, если я их шлёпну. Её грудь с каждый вздохом быстро поднималась и опускалась. Она сомневалась, чего хотела больше: мягких касаний его рта или резких и жёстких ударов его руки. — И? — тихо спросила она. Драко обхватил обе её груди и стиснул их сильными руками, прижимая друг к другу. — Хм, не совсем. Шлепок. Шлепок. Один за другим. Он чередовал удары, поцелуи, облизывания, сжатия, посасывания. Пока Гермиона не вскрикнула, когда он клацнул плоским ногтем по одному из её набухших сосков. Возбуждение окатило с головы до пят. Весь жар и отзывчивость её груди переместились под кожу, вниз, между ног, и, если он не начнёт прикасаться к ней там, она точно заплачет. Драко удовлетворённо хмыкнул и снова обхватил её грудь руками. Его прохладные пальцы успокаивали пылающую кожу, и Гермиона глубоко втянула в себя воздух, отчего прижалась ртом к футболке. — Чертовски красивая, — Драко наклонился и втянул сосок в рот, застонав, когда она стала извиваться под ним. Гермиона взвизгнула и приподняла таз, пытаясь… просто пытаясь сделать так, чтобы он прикоснулся к ней. Это не займёт много времени, ни сейчас, ни после. Гермиона горела, кожей стремясь ощутить каждую его часть, что касалась её. Но Драко был хитёр: он не давал ей сдвинуть ноги, установив между ними свои колени, так что она не могла даже прижать их друг к другу, чтобы хоть как-то ослабить напряжение. Обычно ему нравилось сводить её с ума ощущениями, заставлять погружаться в мир, в котором не было ничего, кроме него и истомы, кроме него, но сейчас он не давал ей до этого дотянуться. Почему? — Я бы сказал, что это хорошее начало твоей тренировки, — Драко сильно сжал её грудь, затем отпустил. — Драко, — просяще произнесла она. Ей нужны были его руки на ней, она сомневалась, что выдержит, если он сейчас лишит её своих прикосновений. — Нравится? — Драко ущипнул её за один из сосков. — Такое делают зажимы. Я бы с удовольствием на это посмотрел, Грейнджер, — он понизил голос, и Гермиона захныкала. — М-м, думаю, тебе бы тоже понравилось. Последний поворот, и Драко отпустил её. Он хлопнул в ладоши, заставив Гермиону дёрнуться от резкого звука. — Теперь, когда твои сиськи все красные и мокрые, думаю, мы можем двигаться дальше. Боже, да. Гермиона в готовности повела бёдрами. В огромной готовности. Драко приложил один палец к её губам, хлопок футболки пропитался влагой её рта. Осторожно, медленно, он провёл по изгибу её нижней губы, а затем очертил верхнюю. Тонкий слой ткани между ними дразнил, и от этого все ощущения становились более… острыми. — Открой рот. Она повиновалась, и Драко погрузил палец внутрь, прижимая футболку к её языку. — Соси. Гермиона сомкнула губы вокруг его пальца. Футболка намокла, когда она втянула его глубже в рот, обводя языком. — Хорошо, — вкрадчиво сказал он. — Хорошая девочка. М-м, будешь такой же хорошей, когда я засуну этот палец в тебя? Гермиона кивнула, не желая открывать рот, чтобы ответить и рисковать… Годрик. Она почти что подумала: «рисковать потерять отметки». Внутри всё сжалось, когда она задумалась, поставит ли Драко их ей, если она об этом попросит. Точно не сейчас. Гермиона начала сосать сильнее, показывая свою податливость действиями, так как не могла выразить её словами. Послышался ещё один смешок со стороны Драко, который стал так дорог сердцу. — Ты остановишься? Гермиона замерла. Он просил её сделать это сейчас? Она перестала сосать, но держала его палец во рту, и кивнула. Драко наклонился, оказавшись в нескольких дюймах от её лица. Она не видела, но чувствовала его. — Даже когда ты очень близко, вот-вот кончишь, прося ещё совсем немного? Ты остановишься ради меня? Гермиона была рада, что Драко не видел сокрушённое выражение на её лице. Так вот что он имел в виду под тренировкой. Воспоминания быстро перенесли её в солнечный день в библиотеке, когда Драко кратко объяснил ей, что такое эджинг, и теперь… она узнает из первых рук. Гермиона захныкала, не отпуская его палец, и Драко медленно убрал его. Он хотел услышать ответ, она знала, — это был другой ранний урок. — Да, — закрыв глаза, жалобно выдохнула Гермиона в промокшую футболку. — Да — что? — спросил Драко. — Да, сэр, — поправила она себя. Драко снова сел, пока Гермиона в ожидании лежала. — Тогда, полагаю, мы можем начать. Начать? Гермиона уже была готова кончить. Руки всё равно ныли, а плечи протестовали каждый раз, когда она натягивала цепь. Лежать неподвижно — не так уж и плохо. Мышцы были напряжены, но хорошо, что ей не нужно было двигаться. Драко всё это спланировал? Способ обеспечить ей комфорт, пока он… получал удовольствие? Потому что даже с закрытыми футболкой глазами она могла сказать, что Драко получал огромное удовольствие от её беспомощности. Она ощущала это в его прикосновениях, слышала в его дыхании. Гермиона закрыла глаза, давая телу чувствовать за неё. Руки Драко направились вниз, очерчивая рёбра и невесомо танцуя по животу, пока не остановились у кромки белья. Дыхание Гермионы сбилось, когда он провёл пальцем прямо под ним. Он проследил движение кончиком палочки. — Не знаю, зачем ты их носишь, — задумчиво произнёс он. — Как будто что-то может меня сдержать. Гермиона почувствовала, как хлопок исчезает с её кожи, и по раскрытым ногам распространилось ощущение обнажённости. — Вот так, — прошептал Драко. Гермиона вздрогнула. Его пальцы коснулись внутренней стороны её бёдер, и она бессознательно приподняла таз, пытаясь поймать его руку и прижать к себе. Драко отстранился, отчего Гермиона распахнула губы в тихом жалобном стоне. — Жадная девчонка, — упрекнул он. Гермиона опустилась на кровать, судорожно глотая ртом воздух через футболку, отчего её грудь быстро вздымалась. — Не знаешь, что этот вечер только мой? Ты сегодня отлично повеселилась. Пока бегала по полю со своими дружками. Теперь моя очередь играть, котёнок. Прижав ладонь к нижней части её живота, он потянулся пальцами к её промежности, раздвигая половые губы. Сердце Гермионы билось в таком сильном темпе, что она чувствовала, как оно пульсирует у неё между ног. Дыхание Драко ласкало кожу, отправляя мурашки по разгорячённой плоти. — Это моё. Понимаешь? — Гермиона кивнула, не зная точно, видит он её или нет. — Это моё. Ты моя. Этот вечер, — Драко стих, и она затаила дыхание, — полностью мой. Сердце забилось в горле. — Ты не будешь двигаться, пока я не скажу. Оно звонко стучало, качая кровь в связанные руки. — Ты не будешь говорить, пока я не скажу. Горло стиснуло его. — Ты не кончишь, пока я не скажу. Правила. У Гермионы всегда хорошо получалось соблюдать правила. — Можешь сказать «да, сэр». Сердце Гермионы в готовности вернулось обратно. — Да, сэр. — Это одна из вещей, которые я люблю в тебе больше всего — твоя скорость, Грейнджер, — Драко провёл языком по её клитору, и Гермиона сдержала стон. — И какой влажной ты становишься для меня. Это я тоже люблю. Внутри пробежало напряжение, Гермиона надеялась, что Драко повторит. Не повторил. Он опустил губы к исчезающему синяку на внутренней стороне её бедра, нежно целуя его. Шумный выдох, что выкачал из лёгких весь воздух, и быстрых вдох, снова расширивший грудную клетку, подавить не получилось. Каждый дюйм тела налился свинцом. Ей нужно было, чтобы он прикоснулся к ней — сильнее обычного прикосновения его губ к её синяку. Ей нужно было, чтобы он двигался внутри, прижимался всем телом, вырывал из горла стоны — всё, что Драко делал всегда. Казалось, ему было в радость мучить её поцелуями у бедра, невесомыми движениями языка по чувствительной коже, что совершенно не касался промежности, находящейся всего в нескольких дюймах от его рта — открытой, незащищённой и… остающейся без внимания. — Ты должна снова наложить заклинание, — Гермиона моргнула в темноте. Она должна была как-то заставить его прикоснуться к ней. Даже если это было наказанием. Она чувствовала разливающийся глубоко внутри жар, и Драко никак не ослаблял его. Он хотел оставить её лежать и гореть. — Наложи заклинание, и в следующий раз увидишь его, — предложила она, надеясь, что этого будет достаточно ему повернуть голову и продолжить целовать в гораздо более нужном месте. Драко провёл языком по тёплому синяку. — В этом нет необходимости. Он не будет успевать заживать, — он втянул в рот участок её кожи, быстро прикусив, и отстранился. — Я сам буду его здесь оставлять. Приподнявшись, Драко грубо сжал её грудь. Гермиона судорожно глотнула воздух, снова прижимаясь губами к футболке. — Как тебе такое, котёнок? Каждый день оставлять на тебе свои отметки? Это тебя возбуждает? Он разомкнул пальцы, и Гермиона невольно втянула в себя живот, когда его рука вывела невидимый узор на коже и, добравшись до бёдер, погрузилась внутрь. — М-м, да. От одной лишь этой мысли ты течёшь, — Драко усмехнулся, а она захныкала, сильно прикусив губу. Он провёл пальцами вверх, очертив возбуждённый клитор, и Гермиона не смогла подавить стон, вырвавшийся из груди от соприкосновения. Раздвинув половые губы, Драко бережно провёл по ним средним пальцем. Гермиону тряхнуло, и цепи сильно натянулись. Он невесомо погладил её, чтобы она жаждала большего. Гермиона была напряжена, её кожа горела, дыхание было прерывистым и быстрым, что усиливало жгучее удовольствие, распространяющееся по телу. Казалось, от следующего прикосновения Драко посыплются искры. Она ждала. И ждала. Ничего не произошло. Драко убрал руку. — Нет! — Гермиона попыталась пошевелиться, попыталась сомкнуть ноги. Попыталась вытащить руки из оков и просто… закончить начатое Драко. После этого он мог делать с ней всё, что хотел. Она позволит, не станет препятствовать, пока… Надавив руками на её бедра, Драко не дал ей закрыться, оставляя неудовлетворённой. Гермионе хотелось плакать от его тихого смеха. Его дыхание обдало кожу, и она ахнула, когда жар обратился холодом. Это было похоже на наказание: подвести к грани и прекратить. Это была пытка. — Пожалуйста… пожалуйста, — просила она. — Нет, — серьёзно произнёс он. Она представила его серые глаза, твёрдые, как гранит, сопровождающие столь жестокое слово. Гермиона лихорадочно пыталась придумать, как его переубедить. Что ей нужно сказать? Что сделать? Что нужно Драко взамен? Она закончила ни с чем. Во многих отношениях. — Почему? — пискнула она. Драко лениво провёл пальцами по её бедру. — Потому что, котёнок, это то, что ты делаешь со мной. Каждый день. Если бы мог, то провёл бы всю оставшуюся жизнь внутри тебя. Что-то в Гермионе растаяло от его слов. Всю оставшуюся жизнь. Смогут ли они правда провести её вместе? Вот так? Годрик, она хотела этого больше всего. Больше, чем… Драко провёл пальцем по её промежности, подставил второй и ворвался ими внутрь, прижав основание ладони к клитору. Гермиона вскрикнула, напряглась всем телом и попыталась осмыслить, что происходит. Темнота дезориентировала, но и вызывала более… концентрированные ощущения. Он пошевелил рукой, и Гермиона выдохнула. — Ты нарушила правила. Мышцы сомкнулись на его пальцах, и он погрузил их глубже. — Ты заговорила без разрешения. Ты начала двигаться без разрешения. Ты бы кончила, если бы я не остановил тебя… Она нарушила лишь первые два, потому что он правда остановил её. Хотя, наверное, сейчас было не лучшее время для замечаний, если она хотела, чтобы он продолжал так двигать пальцами. — Шлюха. Тело охватил тремор, когда Драко немного ускорился, поглаживая её изнутри. Ей всегда нравилось слышать грязные слова, слетающие с его губ. Что-то в них освобождало её. Окутывало комфортом, позволяющим уступить своим низменным желаниям. Драко и его подвешенный язык вызывали чувство безопасности для обнажения самых сокровенных частей себя. — И ты это знаешь, — сказал Драко, задвигавшись быстрее. — Грязная шлюха. Решившая подразнить меня. Сказать о том, какая мокрая, и сразу же уйти. Тебе это показалось забавным? Заставлять меня смотреть на тебя, на то, как двигается твоё маленькое сочное тело, пока ты прыгаешь по полю, притворяясь, что меня не существует? Не в силах сдержаться, Гермиона издала низкий стон, у неё хватило самообладания лишь не толкнуться навстречу руке Драко. Тлеющие угли несостоявшегося оргазма снова начали раздуваться в пламя. — Будешь сейчас притворяться? — грубо и хрипло прозвучал у неё в ухе голос Драко. — Притворяться, что не готова вот-вот кончить от моих пальцев? Может… если она будет сдерживаться и лежать неподвижно, он позволит. Драко резко рассмеялся, и она почувствовала, как он выпрямился, садясь обратно. — Потому что не кончишь. Он вытащил из неё пальцы, и Гермиона стиснула зубами футболку, когда пламя зашипело и погасло, опалив своим жаром её кровь. Всё тело прошибла дрожь, оно требовало разрядки. — Блядь, — тихо выдохнул Драко. — Это чертовски сексуально. Смотреть, как ты течёшь, и твоё тело умоляет взять тебя. Чёрт… Гермиона даже не осознавала, что плачет, она чувствовала лишь отголоски оргазма, стихающего внутри неё. Драко размазал влагу, что осталась на пальцах, по её груди и снова шлёпнул по ней, заставив кожу вспыхнуть от боли. Это было приятно. На грани. Она не смогла сдержать стон, вырвавшийся из горла. Не хотела. Она хотела, чтобы он снова это сделал. Но больше не ощутив никаких движений с его стороны, Гермиона подумала, что сейчас кожа сгорит под действием внутреннего жара, и она вырвется наружу. Она должна была как-то заставить его прикоснуться к ней. Должна. — Трахни меня, — ничего не видя, она чувствовала себя смелее, и даже если он накажет её за разговор, по крайней мере, прикоснётся к ней. И, может, сделает то, о чём она просила. — Я хочу чувствовать твой большой член и кончить с ним внутри, как хорошая шлюха. Гермиона затаила дыхание, и спустя две секунды кровать под ней заскрипела. Её футболка оказалась грубо стянутой с лица, зависнув где-то над головой. Гермиона жадно глотала свежий воздух, глядя в ртутные глаза Драко, бушующие от вожделения. Его рот был приоткрыт, и он дышал почти так же тяжело, как и она. Гермиона испытала небольшое удовлетворение от понимания, что сходит с ума не одна. Этого было недостаточно. Ей нужно было больше. Драко схватил её лицо одной из своих ладоней, прижал пальцы к щекам и сжал, заставляя смотреть на него. — Скажи ещё раз. Гермиона покраснела. Одно дело было сказать это, когда он её не видел, и совсем другое — смотреть ему в глаза и повторять ему в лицо. — Я… я хочу чувствовать… тебя… внутри с… — Что ты хочешь чувствовать? Гермиона ахнула, когда головка его члена достаточно ощутимо упёрлась в неё, отчего сердце зашлось в бешеном темпе. — Скажи, котёнок. Скажи, чего ты хочешь. Гермиона в который раз прикусила губу и ощутила привкус чего-то металлического. За всё это время она уже столько раз успела замучить её зубами, а сейчас, наконец, глядя в глаза Драко, видимо, не рассчитала силы и разодрала её до крови. — Ты знаешь, чего я хочу. Драко ухмыльнулся и провёл всей длиной по ней, отдельное внимание уделив клитору, заставляя её рот открыться шире, а брови сдвинуться. Губа пульсировала в такт сердцебиению, и Драко коснулся её языком. — Знаю. Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя своим огромным членом. Гермиона смотрела на него снизу, из-за коротких волос углы его лица казались острее. Скулы чётко выделялись под кожей, опускаясь ко рту, который находился менее чем в дюйме от её губ. Слишком близко, но всё ещё слишком далеко. — Теперь можешь говорить, сладкая. Я хочу услышать все те грязные мысли, которые ты никогда не хочешь озвучивать. Она больше не хотела играть в игры, не хотела лишаться чего-либо. Случиться могло что угодно. Сегодняшняя ночь, эта ночь, могла стать для них последней. Всё находилось в подвешенном состоянии, подобно Гермионе, и Драко в любой момент мог отстраниться, снова оставив её ни с чем. Поэтому Гермиона произнесла то, на что у неё раньше не находилось смелости. — Я хочу, чтобы ты трахал меня вечно. Серебро глаз Драко сияло так, как никогда раньше. Он ослабил хватку на её щеках, больше не сжимая их, а обрамляя ладонью лицо и водя большим пальцем по скуле. — Скажи, что любишь меня. Слова сорвались с языка ещё до формулировки мысли. Как будто ждали этого. — Я люблю тебя, Драко. Он рыкнул и наклонился к ней. — Скажи ещё раз. — Я люблю тебя. Драко врезался в её губы своими и вошёл. Гермиона открылась для него: её рот, её ноги, её сердце… вся она — его. Его. Его. Она чувствовала это каждым толчком, каждым движением. Что бы Драко ни делал, она никогда не сможет прекратить любить его — она уверена. Потому что он вызывал в ней такие чувства. Он вызывал в ней все чувства. Чувства, что они единственные значимые люди в этом мире. Что всё остальное могло сгореть и превратиться в пепел, но они будут здесь. Их любовь не сгорит и не угаснет. Она поглотит всё остальное. Язык Драко обводил её рот, и он простонал, видимо, её имя. Он сильно толкнулся бёдрами, погружаясь в неё, как будто его притягивала гравитация. — Блядь, — прорычал Драко, разрывая поцелуй. Вытянув руку, он приподнялся, ухватившись за спинку кровати. — Ты знаешь, сколько раз я думал о том, чтобы трахнуть тебя в этих цепях? Он замедлился. Гермиона ощущала напряжение в его теле. Она обвила ногами его талию, и Драко в ответ толкнулся глубже. Он занимал каждый дюйм пространства внутри, плотно обволакиваемый стенками её влагалища. Это было… слишком. Было больно, но… Годрик, она не могла насытиться. — Я тоже, — призналась она. Правда сорвалась с губ, когда Драко снова сделал толчок. Его дыхание замерло, и он посмотрел на неё со странным сочетанием шока и… ошеломления. Драко всегда был собственником, но сейчас эта его сторона, похоже, полностью завладела им, последние искры контроля потухли, и из глубины всплыло нечто первобытное. Пальцы его руки сомкнулись на её левой груди, и он сильно сжал её. Драко снова поцеловал её, втягивая в рот повреждённую нижнюю губу, и потянул её на себя, когда поднял голову. Гермиона вскрикнула, только он отпустил её и снова вобрал в рот. Она пульсировала, кровоточила и была на вкус, как он. — Боже, Драко! — Моё, — он полностью погрузился в неё, и из её горла вырвался тихий крик. Тяжело дыша, он сжал цепи в руке. — Ты моя. Вся — моя, — Драко вошёл до упора, и всё её тело задрожало. Пламя внутри снова разгоралось. Оно лизало бока, согревало кровь, поднимаясь всё выше и выше. — Этого ты хотела? Чтобы мой член был полностью в тебе? — их губы соприкоснулись, и Гермиона подняла голову. Не имея другого способа схватиться за Драко, она крепче обняла его ногами, с каждым его толчком смещаясь на кровати всё ближе к изголовью. — Ты хочешь кончить с ним внутри, — тяжело выдохнул он ей в ухо, обдавая горячим потоком воздуха. Гермиона закрыла глаза, отдаваясь с головой удовольствию. — Да. Пожалуйста. — Но знаешь, чего хочу я? Разомкнув веки, она увидела блеск в его глазах. — Драко… — просяще произнесла она. — Я хочу, чтобы ты лежала, как хорошая маленькая шлюха, пока я тебя трахаю, — его рука в который раз оказалась у неё на груди. Он потянул за сосок, ущипнув его, после чего отпустил. — Ты можешь это сделать? Гермиона кивнула. Сейчас она могла позволить ему делать практически всё, лишь бы он дал ей… — Но я не хочу, чтобы ты кончила. Из горла вырвался не более, чем жалкий писк. — Пока нет, сладкая. Она дышала быстро и тяжело. — Драко, — выдохнула она, чувствуя, что удовольствие уже переполняло её. — Пожалуйста… Я… Пожалуйста! Он грубо поцеловал её, крадя с губ выдох, и двинул тазом, больно толкаясь в неё. Её пронзила неконтролируемая дрожь, мышцы напряглись, и растёкшееся вслед за этим удовольствие заставило закатить глаза. — Я знаю, что ты близко, блядь, я это чувствую. Гермиона тяжело дышала, тесно прижимаясь к нему. Давление внутри нарастало — сильнее и быстрее. От того, что он два раза подводил её к самому краю, огонь в ней спалил почти всё. Разум полностью затуманился, и тело начало трястись, сейчас… прямо… сейчас… — Нет, — Драко не останавливался. Он входил в неё, наполняя и растягивая. — Не кончай, Грейнджер. Пока нет. Она… Боже, сколько раз он будет проделывать это с ней? Отдавать ей всё и без сожаления забирать обратно. Драко тяжело дышал, и его движения становились всё более резкими. Он тоже был близко, и это оставляло свой след. — Посмотри на меня, — это был приказ, и Гермиона подчинилась. Драко глядел на неё сверху, борясь с собой за самообладание. — Не отводи взгляд, — сказал он, прерываясь на тяжёлые вздохи. — Это моё, — Драко вошёл до основания, и Гермиона вскрикнула. — Ты выглядишь… — он крепко поцеловал её, — сейчас слишком горячо, — каждое слово сопровождалось резкий толчком. — Со скованными руками и отпечатками моей ладони на сиськах… — Драко, я сейчас… — Ш-ш-ш, котёнок. Остановись. Гермиона всхлипывала, балансируя на тонком волоске и изо всех сил стараясь не упасть в бездну. Она не знала, получится ли. Она сомневалась, что сможет остановить неминуемое. — Отдай это мне, — по комнате разносились шлепки от соприкосновения их бёдер. — Блядь, ты такая узкая и тёплая. Идеальная, — он опустил голову, застонав, Гермиона не отрывала от него взгляд, чувствуя пульсацию внутри. — И вся моя. Это то, ради чего мы тренируемся. Я хочу, чтобы ты сдерживалась. Хочу, чтобы ты оставалась в напряжении и, блядь, вот такой! Она наблюдала, как он достиг критической точки. Руки натянули цепи, и наручники стукнулись друг о друга. Драко сильнее вцепился в спинку кровати, отчего мышцы на его предплечье чётко проступили. Он не прятался: каждая мысль и чувство были отражены в выражении мучительного удовольствия. Гермиона напрягла ноги, желая хоть как-то ослабить напряжение, и стиснула его бока бёдрами. Она захныкала, пытаясь умерить огонь внутри, который умолял вырваться на свободу. — Вот так, да, Грейнджер, сжимай меня. Блядь, это слишком хорошо, — он зажмурился, через секунду распахнув глаза, серый цвет которых затуманился глазурью похоти. — Тебе тоже хорошо, да? Не двигаться, сдерживаться, — он усмехнулся. — Я знал, что тебе понравится быть на грани. Ты чертовски грязная. Гермиона вскрикнула. Что-то происходило. Она не могла сказать наверняка, но её тело боролось с разумом за контроль. Она знала, что это проигрышная игра. Она не сможет долго сопротивляться. — Драко! — она покрутила руками, мотая головой в разные стороны, пока кровь бешено бежала по венам, норовя разорвать кожу. Коротко и грубо, он поцеловал её, просовывая язык в рот и впиваясь зубами в губы. Её тело затряслось. Это было слишком. Слишком, она не могла… Драко вышел из неё и обхватил рукой член, вены на котором чётко прослеживались по всей длине. Он зашипел, двигая кулаком, и все здравые мысли на его лице растворились, уступая место желанию. Слёзы текли по лицу Гермионы, теряясь в волосах, пока Драко кончал ей на грудь. Он стонал, смешивая её имя с ругательствами, и не отрывал своего взгляда от её ни на миг, оставляя всё до последней капли у её колотящегося сердца. Как только он закончил, его плечи опустились, а руки расслабились. Шрамы на его торсе стали мягче, когда мышцы под ними расслабились, они всё равно были чётко заметны глазу, но больше не врезались в кожу. Драко некоторое время тяжело дышал, просто глядя на неё сверху. Его рот был открыт, а брови вернулись в обычное положение. Почти дикий взгляд превратился в блаженный. Он был удовлетворён и… доволен. Доволен ею. Она же чувствовала прямо противоположное. Гермиона горела. Огонь вытеснил всё из головы. Она нуждалась в удовлетворении, она нуждалась в нём. Где-то на задворках сознания Гермиона размышляла о причине сегодняшних действий Драко. Это чувство? По его словам, это то, что она с ним делала. Всё время он чувствовал эту жгучую потребность? И знал, что сейчас она сделает всё, лишь бы получить то, в чём так отчаянно нуждалась? Ответ был утвердительным. Драко хотел схватить её и утащить прочь, оставив лишь себе. И он сдерживался ради неё. Тренировался. Учился. Менялся. — Ты чертовски красивая, — его голос был мягким и густым, подобно бархату. Устроившись обратно между её ног, Драко обхватил одну из её грудей, и что-то тёплое скользнуло вниз, в ложбинку между ними. — Сиськи все красные и покрыты спермой, — Драко сглотнул. — Блядь. Он наклонился и поднял рубашку, которую кинул на пол. Осторожно начал вытирать её, стараясь не потревожить ноющую кожу, на которой до сих пор прослеживались очертания его руки. Гермиона наблюдала за ним. Это было что-то… интимное. Раньше Драко накладывал очищающие или исчезающие чары, но сейчас его движения казались… любящими. Она откинула голову на подушку, сосредоточившись на дыхании, и отдалась в руки Драко. Он что-то пробормотал себе под нос, и рубашку смочило теплой водой. Он провёл тканью от её груди к бёдрам, очищая с такой же точностью и вниманием, с какими оставлял на ней все эти следы. Закончив, он бросил рубашку обратно на пол и склонился над ней, нежно целуя. — Ты лучшее, что у меня когда-либо было, и единственная, кого я когда-либо хотел, — он встретился с ней взглядом. — Моя единственная. Сердце Гермионы сделало кульбит. Его слова, смешавшись с её возбуждением, что не переставало бурлить под кожей, создали странную комбинацию. Она не сказала бы, что это было нечто неприятное. Драко был прав, ей нравилось. Нравилось, что у него есть такая власть и контроль над ней. Нравилось, что хотя бы ненадолго она могла ни о чём не заботиться, а лишь чувствовать. Возможно, у его сегодняшних действий было больше одной причины, а, зная Драко, всегда можно было найти второй мотив. Значит, он не оставит её изнывать от желания. Она беспокоилась об обратном. Он мог распалить её, а потом просто оставить тлеть. Он и раньше это делал, не до такой степени, но сейчас всё приобретало более насыщенные очертания. Его рука снова опустилась к её бёдрам, замерев там. Гермиона попыталась потереться о него. Что угодно, лишь бы почувствовать немного больше. Совсем чуть-чуть — она находилась слишком близко к краю. — Хочешь кончить, котёнок? Гермиона быстро кивнула, продолжая двигаться в попытке создать трение между собой и большой рукой, что касалась её. — Но не так, — ухмыльнулся Драко, и сердце Гермионы пропустило удар. Он снова наклонился к её уху. — Я умираю от желания снова попробовать тебя на вкус. Клокотание наполнило грудь до такой степени, что, кажется, ещё немного, и она взорвётся. Драко провёл языком по её уху. Гермиона застонала, по правой стороне её тела пробежала дрожь, поселившись между ног. — Только посмотри на себя… ты просто жаждешь этого. Такая напряжённая. Держу пари, я смогу довести тебя до оргазма за считанные секунды. — Да, пожалуйста, боже, пожалуйста, Драко! — слова вырвались из горла не более чем хриплым шёпотом, но они вызвали на лице Драко озорную усмешку. Он отодвинулся, просунув руки под её ноги и расположившись между её бёдер. Она вся изнывала от предвкушения, а при виде глаз Драко, что ярко вспыхнули и потемнели, Гермиона дёрнула цепи на себя. Не отрываясь от её кожи ни на дюйм, Драко провёл языком сначала справа, затем слева, после чего кончиком очертил её клитор. Новые игры. Новые пытки. И да поможет ей Годрик, она была без ума от этого. — Один, — начал считать Драко. Гермиона подняла голову, пытаясь поймать его взгляд поверх своей вздымающейся груди. Он наклонился, и его язык оказался внутри. Драко сдвинул голову так, чтобы двигать кончиком внутри неё, обводя вход. Гермиона вжалась головой в подушку, почувствовав, как внутри вспыхнуло раскалённое пламя, пожирая заживо. — Два, — Драко причмокнул губами, непристойно облизывая их, пока она с каждым вздохом издавала тихие стоны. Он был прав, это будет быстро. Очень быстро. Её тело было напряжено, на коже выступил пот, ноги попытались выпрямиться, а пальцы ног поджались. — Три, — пробормотал Драко и ниже опустил голову. Он накрыл ртом её клитор, играясь с ним языком. Прикосновения были довольно ощутимыми, и Гермиона почувствовала, как пламя охватило её, наконец, превратившись в огненную бурю, назревавшую всю ночь. Стон превратился в крик, когда он мягко сомкнул на коже зубы, проводя кончиком языка снизу вверх. Тело Гермионы билось в конвульсиях, а Драко не отпускал её. Он двигался мягко. Хоть на каплю больше напора, и она бы сошла с ума. Каждое касание остро отдавалось в теле, Гермиона ощущала себя живым пламенем, извивающимся и вращающимся, сжигающим и опаляющим это чувство в ней. Запечатлев один нежный поцелуй, как раньше, Драко снова сел и захватил в плен рук её талию, охлаждая разгорячённую кожу. Коснувшись её груди, он сжал её и быстро обвёл языком каждый сосок, после чего навис над её лицом. — Тебе понравилось? Гермиона кивнула, понимая, что на большее сил не осталось. Драко пробормотал кодовую фразу, и цепи, щёлкнув, открылись. Он снял их со спинки кровати, и они, упав на пол, громко звякнули. Обхватив пальцами её руки, он потёр их, нормализуя циркуляцию крови. Она была уверена, что мышцы завтра всё равно будут болеть, но сейчас могла лишь чувствовать приятное тепло, распространяющееся по коже. Драко продолжал массировать её запястья и предплечья, пока ноющее чувство не сошло на нет. Затем подхватил её и лёг рядом, повернув лицом к себе, после чего провёл прохладной рукой по её горячей спине. Гермиона уже чувствовала, как успокаивается, сдавливаемая сегодняшними нагрузками. Она была измучена, но удовлетворена и счастлива. Драко не оставил ей никаких сил, специально, чтобы она хорошо отдохнула, а не прокручивала в последующие часы весь сегодняшний день, утром проснувшись никакой. Именно это ей и было нужно. Во многих отношениях. Как и ему. — Это было потрясающе, — прошептала она и проследила за тем, как его губы изогнулись в ухмылке. — Я хотел побить свой рекорд, — она стала шире. Гермиона улыбнулась в ответ. — Ещё несколько раз, и ты научишься контролю. Вот тогда мы сможем заниматься этим часами. Часами. От этой мысли по телу пробежала дрожь предвкушения. И… в сердце расцвело приятное чувство: Драко думал о будущем с ней. Он совсем недавно объявил о новой верности, и она была удивлена тем, как спокойно он всё воспринимал. Как будто планировал это с самого начала. — Не волнуйся, всё будет. Я позабочусь об этом. Она прижалась к нему теснее, пока он натягивал одеяло на их тела. Её грудь соприкасалась с его животом, и она устроила голову у него под подбородком. — Я люблю тебя, Драко, — прошептала Гермиона. Руки Драко сомкнулись на её талии, и он поцеловал её в макушку, зарывшись лицом в каштановые волосы. — Я знаю. И никогда не прекратишь, верно, сладкая? Она покачала головой и обняла настолько крепко, насколько могла. — Никогда. Гермиона почувствовала движение члена Драко у своего бедра и улыбнулась. Он вздохнул и ощутимее стиснул её в своих руках. — Как и я.***
Драко стоял наверху лестницы и смотрел вниз. Он не хотел этого делать. На данный момент он технически не сделал ничего, что было бы направлено против Тёмного Лорда. Если он уйдёт сейчас, то сможет выкрутить всё таким образом, что остался лишь из-за ранения. Это оправдание, конечно, было притянуто за уши, но он мог выдать местоположение убежища Ордена — двух убежищ, на самом деле. Но в одном находилась его тётя, а в другом — его дев… ушка, его девушка. Только Грейнджер была чем-то большим. Больше, чем какой-то дурацкий ярлык, который посылал других парней нахуй. Она была его миром, его сердцем, его единственной. Произошедшее лишь укрепило это. Не то чтобы раньше у него были какие-то сомнения, но теперь что-то изменилось в нём. Он… больше не хотел принадлежать Тёмному Лорду. Метка ныла, и он сунул руку обратно в повязку. Он не хотел ничего, кроме Грейнджер. После этого он может её потерять. Как только расскажет обо всех совершённых им ужасных вещах, она может возненавидеть его. Я не хочу, чтобы кто-то вроде тебя любил меня. Пока Грейнджер все эти месяцы ненавидела его, он её любил. Горел этим чувством, и тупая боль метки превращалась в не более чем обычное зудение по сравнению с чистой агонией влюблённости в Гермиону Грейнджер. Если Грейнджер возненавидит его после признания, что он сделает? Уйдёт? Останется? Наложит на неё империус и снова украдёт? Или… будет сражаться за неё? По желанию он мог устроить ад, и большая часть его преступлений была направлена на других Пожирателей Смерти. Амбридж сказала, что магглорождённых, которых он продал Министерству, содержали в камерах для использования в качестве рабочей силы после войны. Волшебный мир должен будет перестроиться для демонстрации мощи своей магии, и что может быть лучше способа сделать это, чем на костях людей, которые будут смотреть, как у них отнимают их мир? Людей вроде Грейнджер. И если с ним что-нибудь случится, он знал, что случится с ней. Он не допустит, чтобы до этого дошло. Он скорее умрёт, чем позволит кому-то другому прикоснуться к ней. Он разорвёт его на части — с наслаждением. С ёбаным упоением. Он уже это делал, сможет и ещё раз. Но на этот раз это будет ради неё. Она сказала, что никогда не прекратит любить его. Она лежала в его объятиях и обещала ему. И он любил её. Чёрт, как он любил её. Даже пламя ада не могло выжечь из него этих чувств. Так что, возможно, пришло время снова довериться ей.***
Гермиона сидела на краю стула, переместив сложенные руки со стола на колени, и бессознательно теребила их. Она глянула налево. Драко прислонялся к спинке, лениво вытянув ноги. Не знай она его лучше, то подумала бы даже, что он расслаблен. Он показывал это всем своим видом, но его тёмно-серые глаза слишком быстро бегали по сторонам, а челюсть была сжата, отчего мускул на одной стороне его лица резко выступал. Гарри устроился напротив неё, Рон же выдвинул стул параллельно Драко. Гермиона заметила, как его рука сжалась в кулак. Не только она. Билл и Флёр заняли места по обе стороны стола, и едва усевшись, самый старший начал говорить. — Мы не собираемся нападать на тебя, Малфой. — Пока, — Драко повернул голову к Биллу, — я не отвечу на все вопросы, верно? Билл, к его чести, не поддался на провокацию. Спокойное, но твёрдое выражение напоминало Гермионе мистера Уизли. Шрам делал его серьёзное лицо более выдающимся, и он казался не просто крутым старшим братом Рона, а скорее полноправным членом Ордена Феникса. Для Драко он, безусловно, должен был выглядеть врагом. Гермиона не могла избавиться от беспокойства о том, что может произойти, если Драко не подчинится, но… он не будет этого делать. Он сам так сказал. Потянувшись, она накрыла его кулак пальцами. Драко кинул взгляд на их руки и немного расслабился. Он не взял её ладонь в свою, но и не отстранился. Она слабо сжала его кулак. Гарри отвернулся и снял очки, вытирая их о подол рубашки, Рон же скорчил такую гримасу, будто ему сказали съесть флоббер-червя. — П'гедполагаю, это зависит от ответов, — сказала Флёр и вытащила тонкое перо вместе с несколькими чистыми листами пергамента. Она до сих пор злилась из-за его непрерывной бесполезности вкупе с полным наплевательством, и, судя по взгляду Драко, он тоже не простил ей и не забыл стрижку. Надо отдать должное её выдержке. Флёр перебросила длинные светлые волосы через плечо и одарила его холодной усмешкой, достойной любого слизеринца. Драко просто перевёл взгляд на стол и снова стиснул челюсти. — Так что вы хотите знать? — абсолютно безэмоционально спросил он. Лишь слегка напряглась рука, зажатая в её ладони. Билл подался вперёд. — Он уже какое-то время ничего не предпринимает. Нам нужно знать, что он планирует, — не было необходимости уточнять, о ком они говорили. Все знали, кто такой он — Драко больше кого-либо из них. Он повёл левым плечом, качнув рукой в повязке. Драко носил её за пределами их комнаты, так как ноющая боль в предплечье не утихала. Рука до сих пор требовала лечения, но Гермиона знала: то, что беспокоило его, никогда не заживёт до конца — его метка. — Его, — Драко дёрнул подбородком в сторону Гарри. — Он ищет его. У него есть Министерство, у него есть Британия. Ему нужен лишь… — Я, — голос Гарри был пустым… подобно глазам. Гермиона отметила усталость на его лице, измождённость в том, как он держался. Он сражался столько же, сколько и Рон, но если последний набрал мышечную массу, то Гарри похудел. Тяжесть войны изменила их обоих. Интересно, что видели Гарри и Рон, когда смотрели на неё? Гермиона кинула взгляд на свою ладонь, лежащую поверх руки Драко. Она изменила их всех. — Держу пари, сейчас ты не так рад быть Избранным, а, Поттер? Гарри сощурился. — Никогда не был. — Естественно, — усмехнулся Драко и закатил глаза. — Думаешь, я не предпочёл бы видеть родителей живыми? Не предпочёл бы, чтобы моя девушка сидела рядом со мной и держала меня за руку? Это ты хотел славы и известности, Малфой, а не я. Драко не отрываясь смотрел на Гарри. Гермиона метала взор между ними, вдруг поймав устремлённый на неё взгляд голубых глаз Рона, в которых что-то мерцало. Гарри назвал её девушкой Драко, и никто не возразил. Сердце пропустило удар, но она не обратила на это внимания. Сейчас нужно думать о более важных вещах. Например, о том, что Волдеморт пытался добраться до Гарри. — Он хочет положить этому конец. Он… — Драко нахмурился. — Слабеет, — закончил за него Гарри. Драко снова посмотрел на него, будто что-то вычисляя, затем резко кивнул. — С ним что-то происходит. — Нап'гиме'г? — прошептала Флёр. Гарри кинул взгляд на Рона, затем на Гермиону, и никто из них ничего не сказал. Они знали, что с ним происходит. Пророчество приближалось к кульминации, и… Дорогой Годрик… Гермиона моргнула. Это происходило и с Гарри. Ни один не может жить, пока жив другой. Чем ближе они подходили к… к концу, тем слабее они становились. Это была гонка за звание сильнейшего, того, кто продержится дольше. Гермиона почувствовала, как позвонки пронзила волна паники. У Волдеморта были крестражи, у Гарри — нет. Желудок скрутило. У них заканчивалось время. Гарри перевёл на неё взгляд: его зелёные глаза больше не светились, а были тусклыми и тёмными. Он знал, что это значило. Им скоро придётся уйти, вернуться к охоте на крестражи. Они обсуждали, куда дальше отправляться, как достать. Теперь в их арсенале был меч, поэтому нужно… Драко высвободил руку из пальцев Гермионы, заставив её прервать зрительный контакт с Гарри. Он буквально на пару секунд обратил на неё свой бушующий взгляд, но этого было достаточно. Драко знал, что они недоговаривают, и, судя по холодному выражению, он не был этому рад. Гермиона откинула кудри на спину. Об этом она будет беспокоиться потом. Сейчас им нужны были ответы. То, что даст им преимущество. То, что позволит победить. Чтобы Гарри жил. — Понятия не имею, — пожал плечами Драко, скрывая эмоции за маской лености. Она знала: он не причинит ей боль намеренно, но это не означало, что он кинет все силы на помощь Ордену. Если она скрывала от него некоторые вещи, скрывал ли он что-нибудь от неё? — Допустим, ему это удалось, — сказал Билл, бросив извиняющийся взгляд на Гарри. — Что будет дальше? Драко задумчиво уставился в никуда и молчал. Годрик, у них нет на это времени! — Драко, ты сказал, что поможешь, — Гермиона даже не пыталась скрыть раздражение в своём тоне. Он должен понять, что это нечто важное для неё, нечто нужное от него. Ради неё. Ради них. Потому что… даже если Гарри… падёт, они будут продолжать сражаться. Всё ещё оставались крестражи, и если у них с Роном получится их уничтожить, то, возможно, у кого-то будет шанс однажды положить этому конец. — Кроме мирового господства? — саркастически спросил Драко. — Жаль разочаровывать, но он не вызывает нас поболтать за чаем. — Тогда для чего он вызывает? — вмешался Рон. Гермиона напряглась. Она надеялась, что этот разговор пройдёт без особого их взаимодействия, но, когда Рон положил предплечья на стол, тяжело опираясь на них, стало ясно, что у него не было намерений оставаться в стороне. Энергия вокруг Драко изменилась. Раньше он защищался, теперь же… Драко вытянул руку и положил её на спинку стула Гермионы, оставив там болтаться. — Меня он вызывал нечасто. Большую часть времени я проводил дома, правда, сладкая? — он поиграл с одной из прядей её волос. Щёки Гермионы вспыхнули. Она знала, что делает Драко, и осталась равнодушной. Она не была игрушкой, которой он мог хвастаться, чтобы вывести Рона из себя. То, что она позволяла ему говорить грязные вещи в спальне, не означало, что он мог говорить о ней в таком ключе, будто это реально. Рон выглядел так, словно вот-вот начнёт кричать, поэтому Гермиона взяла инициативу в свои руки. — Тогда что ты можешь нам рассказать? Если мы задаём неправильные вопросы, тогда дай нам ответы, которые нам нужны, — выражение лица Драко было непроницаемым, затем… в нём появилась трещина. Сквозь неё показался мельчайший проблеск того, что… Драко был напуган. В ужасе. Конечно. Он верил, что эти люди будут пытать его, запрут и убьют, едва он выдаст все тайны. Он видел ужасы этой войны, некоторые из них даже совершил самостоятельно. Он не понаслышке знал, как обращаются с пленными. — Мы разговаривали с мистером Олливандером и Луной, они рассказали нам о подземелье. — Подвале, — поправил Драко. — В общем, — не стала отвлекаться она, — они сказали, что тебе было приказано получить информацию от мистера Олливандера? — Тогда, уверен, он уже рассказал о том, что я из него вытянул, — с горечью ответил Драко. — Да, — быстро продолжила Гермиона, чтобы ни у кого не осталось времени вмешаться и заострить внимание на том факте, что Драко действительно кого-то пытал. Она… защищала его? Ещё один вопрос на более позднее обдумывание. Сейчас ей нужно было разговорить Драко. — Но зачем? Зачем… Сам-Знаешь-Кто хочет знать о волшебных палочках? — Не палочках, — сказал Гарри. — Одной палочке, верно? Бузинной палочке. Драко снова злобно усмехнулся и шумно выдохнул в сторону лба, лишь после этого вспомнив, что волосы больше не падают ему на глаза. — Я не задавал вопросов. Просто делал то, что мне говорили. Было трудно представить, что Драко действительно добровольно выполнял чьи-то приказы, хотя… в школе он несколько раз получал взыскания, но по большей части выкручивался из ситуаций. Гарри называл его хитрым, и Гермионе пришлось признать, что он был прав: Драко знал, как действовать в пределах рамок. Как он смог выследить и найти её, как смог прятать её в течение нескольких месяцев и мог бы продолжать это делать последующие, возможно, годы, если… Нет. Сейчас было бесполезно думать о каком-либо другом варианте развития событий. Ей нужно было думать о Драко. Если он, будучи Пожирателем Смерти на службе у Волдеморта, со своей скользкой натурой смог преследовать свои собственные цели, то, безусловно, мог отмазаться от сегодняшнего допроса. Если бы жизни её друзей не висели на волоске, она бы даже восхитилась. — Сначала папочка, потом Сам-Знаешь-Кто. Держу пари, ты даже посрать без приказа не можешь, — выплюнул Рон. — Ты даже задницу Амбридж вылизывал, чтобы придать себе важности. Наверняка ты каждый раз подпрыгивал, когда Сам-Знаешь-Кто раздавал указания. От тела Драко исходил холод. На спинке своего стула Гермиона почувствовала усилившуюся хватку и была рада, что его палочка надёжно спрятана в её кармане. Кто знает, что сделал бы Драко, будь у него сейчас в руке оружие? — Только одна работа, — процедил Драко сквозь стиснутые зубы и перевёл тяжёлый взгляд с Рона на Гарри. — Ты. С другого конца стола Гарри смотрел на него похожим образом. — Я предложил выследить тебя, Поттер. Схватил множество магглорождённых, пока пытался найти тебя. Чуть не убил твоего эльфа после того, как ты ускользнул от нас в Министерстве. Хотя старикашка даже сопротивлялся, — Драко мерзко ухмыльнулся. — Всё равно предан тебе, даже несмотря на то, что умом тронулся. Глаза Гарри, защищённые стёклами очков, сверкнули. Гермиона знала, что он всё еще винил себя в смерти Добби. Напомнить о Кикимере — удар ниже пояса. — Значит, ты пытал по его распоряжению, продавал людей Министерству. Думаешь, что, действуя по указке и скрываясь за маской, ты становишься менее ответственным? — спросил Гарри, сейчас больше всего походя на самого себя, чем за весь день. — Только трус не может смотреть в лицо своим преступлениям. Неважно, чей был приказ, это всё равно сделал ты. Драко оскалил зубы. — Сделал. Так что, возможно, выводить меня из себя — не самая лучшая идея. Тем более, что ты слишком трусливое дерьмо, чтобы кого-то убить. — А ты убил? — раздражённо возразил Гарри. — Чем именно ты занимался прошедший год? Гермиона знала ответ и знала, как тяжело было Драко убить Тео. Для кого-то вроде Рона всё было по-другому. Он убил, чтобы остаться в живых и побороть зло. Она ненавидела то, что Рон был вынужден сделать это, нести этот груз, потому что жизнь есть жизнь, независимо от того, кому она принадлежала. Гермиона оглянулась на Драко. Он тоже лишил жизни. И совсем по другой причине, нежели Рон. Или… нет? Она метнула взгляд с одного на другого: Рон гордо и прямо сидел на своём месте, Драко же сутулился и кидал на всех злобные взгляды. Разница была очевидна: Рон не считал себя убийцей, а Драко считал. Думал ли Драко сейчас о Тео? Расскажет ли он Гарри о том, что сделал, обвинит его в этом? Гермиона уже приготовилась вмешаться и разнять их, если понадобится. Драко убрал руку со спинки её стула и тяжело опустил её на стол, уставившись на то место, где раньше находился его серебряный перстень. Его колено начало подрагивать, и Гермиона положила на него ладонь. Драко отдёрнул ногу. Гермиона отшатнулась, будто руку обожгло. Она знала, что ему больно, но это не означало, что он должен был вымещать всё на ней. Она была на его стороне, она была здесь ради него. Разве она не доказала это трижды только прошлой ночью? Она знала, что доказала. И Драко разбудил её нежными поцелуями, лёгкими касаниями и шёпотом, который, обретая форму слов, передавал его желание просыпаться рядом с ней каждое утро. Когда он снова закрывался, было… больно. Драко резко выдохнул через нос и оглядел всех за столом. Кроме неё. — Я вломился в голову человека и пытал его до тех, пока его глаз не выскочил из глазницы, — скривив губы, заговорил Драко. — Я превратил кости руки другого человека в желе. Я похитил одного из членов вашего Ордена, пытал его и отрезал ему палец, чтобы получить информацию о безопасном доме, — он повернулся к Биллу. — Наземникус Флетчер. Вам надо подчистить хвосты, пока кто-нибудь другой не добрался до него. Драко не стал дожидаться ответа и продолжил: — Я ворвался в разум Маклаггена и тоже пытал его. Кстати, он мёртв. Годрик… Гермиона была в ужасе. Казалось, каждое произнесённое им слово сдавливало её горло, и теперь, образовавшись в предложения, все они перекрывали доступ воздуха. Драко звучал так, словно это ничего не значило. Кормак… тот, с кем они вместе ходили в школу. Тот, с кем она… — И да, Поттер, — насмешливо произнёс Драко. — Я убийца. Это ты хотел услышать? Половина сердца Гермионы замерла, не смея биться, в то время как другая бешено колотилась, пытаясь не отставать от мечущихся в голове мыслей. Когда… Он правда сделал всё… Драко? Её Драко? Рон выглядел так, словно был готов оторвать его голову. Флёр перестала писать и тупо уставилась на сидящего рядом человека, казавшегося совершенно спокойным после полного рассказа о преступлениях, которые принесут ему пожизненное заключение в Азкабане, как будто ему было плевать. Ему не было плевать, верно? Гермиона не осознавала, что смотрит на Драко, пока они не встретились взглядами. Серые глаза на миг стали темнее, но он быстро отвёл их и выпрямился, сделавшись выше всех остальных за столом. — Я не буду извиняться. Поэтому задавайте следующие вопросы или отваливайте. Сердце Гермионы пропустило болезненный удар, и сразу после его слов Билл начал расспрашивать о перемещениях, позициях, заключённых, снабжениях и миллионе других вещей, которые она слушала, наблюдая за Драко. Она моргнула, когда заметила, насколько сухими стали глаза. В глубине души Гермиона знала причины всех тех действий Драко, о которых он говорил. Как она могла ненавидеть его за это, не ненавидя при этом и себя? Она никогда не просила Драко делать подобное, чтобы добраться до неё, и даже если не в этом было дело, она знала: это был его способ выжить. Драко присоединился к Пожирателям, чтобы спасти отца, помочь матери. У него… у него было чувство правильного и неправильного, оно было просто… искажённым. Очень искажённым, в этом не было никаких сомнений, но он бы поступил так ради тех, кого любил. Просто так получилось, что он полюбил её. И сейчас он рассказывал обо всём Ордену, признавался и давал им информацию, которая могла спасти много жизней! Разве это ничего не значило? В её понимании — значило. Дамблдор сказал, что Драко должен захотеть быть спасённым, должен сделать это сам. И разве сейчас не этот самый момент? Что может быть лучше искупить вину и боль, чем попытаться спасти жизни? Попытаться положить конец войне? Гермиона нашла ответы на свои вопросы, пока Билл продолжал задавать свои: о магглорождённых и путях, которые патрулировали Пожиратели и егеря. Замолкая на некоторое время, чтобы Флёр всё записала, он переходил к следующим. Драко отвечал, звуча при этом скорее мёртвым, чем живым. Время от времени он запинался, как будто не хотел говорить, но в конце концов давал развёрнутую информацию, что привело к уменьшению напора со стороны Билла. После этого она почувствовала облегчение. Несмотря на то, что Драко многого не знал, этого всё равно было достаточно, чтобы Флёр исписала почти все листы. Даже Гермиона была впечатлена тем, как быстро она умела вести записи. Хотя не просто же так Флёр была выбрана в качестве Чемпиона Турнира Трёх Волшебников. Безумие, что, имея на своей стороне таких сильных и влиятельных людей, они до сих пор не побеждали. Билл выглядел усталым — Гермиона была уверена, что на нём сказалась информация о том, насколько подготовлены и сильны Пожиратели Смерти. — Мы знаем, что великаны готовы к развёртыванию, как они перемещаются? — Великаны здесь. Флёр перестала писать и тихо выругалась. Всё время смотря в стол с абсолютно бесстрастным выражением на лице, Драко продолжил говорить. — Они пришли в прошлое новолуние. Не знаю как, я не взаимодействовал со зверями. Этим занимались Долохов и Сивый. Билл напрягся при упоминании оборотня, который напал на него. Он коснулся шрама пальцами, застыв в этом положении на долю секунды, после чего провёл пятернёй по волосам, убирая длинные пряди с лица. Гермиона оглянулась на Драко, увидев, что он наблюдает за действиями старшего Уизли. — Это он сделал? — спросил Драко, и Билл замялся перед кивком. — Было не полнолуние, но он сказал, что и не ждал его. Он хотел вцепиться в мою шею. Драко не сводил глаз с Билла, который проводил пальцем по шраму. — Мой муж был очень х'габ'гым. Он не побоялся с'газиться с Сивым, когда остальные отступили бы, — ярко-голубые глаза Флёр горели гордостью, как будто она подбивала Драко сказать что-нибудь. Проведя языком по зубам, Драко снова откинулся на спинку стула. — Он оставил мне один на ноге. Гермиона была шокирована. Драко не любил говорить о своих шрамах. Сколько раз она спрашивала его о Сивом, а он отмахивался? И вот сейчас он обменивался историями с… Биллом Уизли. — Вцепился когтями, пока я выбивал зубы из его челюсти, — Драко ухмыльнулся, и если бы она не знала его лучше, то подумала бы, что ему это нравится. — Сомневаюсь, что теперь у него получится слишком сильно кусаться. Билл глядел с любопытством, как будто видел Драко впервые. — Зачем тебе сражаться с одним из своих? — Сивый не один из моих. Давайте чётко проясним, — огрызнулся Драко, и звучал он совсем как тот самый пурист, каким был в школе. — Он чёртово животное, не более. Тёмный Лорд использует множество существ, Сивый — всего лишь один из тех, кто может ходить прямо. Большую часть времени, — равнодушно протянул он. — Я имел в виду, почему ты сражался с тем, кто на твоей стороне? — спросил Билл, воздерживаясь от речи, которую произнесла бы Гермиона, о том, что оборотни тоже люди и заслуживают должного обращения. Драко положил правую руку поверх повязки и закрыл рот. На вопросы о нём самом или его действиях было труднее всего добиться прямого ответа. Гермиона не ожидала, что он что-нибудь скажет, Мерлин, он даже ей никогда не рассказывал настоящую историю встречи с Сивым. — Во время охоты я использовал волков, — тихо сказал Драко. — Сивому это не понравилось. Буквально минуту назад Драко сказал, что думает об оборотнях, а теперь признавал, что вступил с некоторыми из них в союз. Иногда она не знала, кто больше путается в отношении его действий: он сам или она. — Во время выслеживания меня, — сказал Гарри. Уголок рта Драко дёрнулся. — Что-то типа того. Гермиона почувствовала приливший к лицу жар. — Флёр, ты всё записала? — спросил Билл, и его жена кивнула, размашисто водя пером по странице. — Oui. В штабе должны об этом знать. О великанах, о Наземникусе тоже, — она сложила листы пергамента. — Если отп'гавимся сейчас, сможем ве'гнуться к закату. Билл поднялся. — Ремусу будет интересно узнать о Сивом. Кстати, спасибо за это. — Я не для тебя это сделал, — быстро ответил Драко. Билл усмехнулся. — Но всё же сделал, — выйдя из комнаты вслед за Флёр, он уже не мог почувствовать озадаченный взгляд Драко, которым он пару секунд прожигал дверь, прежде чем вернуть лицу бесстрастное выражение. Без них атмосфера в помещении поменялась, стала менее… официальной. Гермиона знала, что Гарри наедине хотел задать Драко больше вопросов, которые могли привести их к ответам о крестражах. В присутствии Билла и Флёр он сдерживался, но теперь в комнате, кроме них, никого не осталось. Годрик. — Я должен спросить, — начал Гарри и, прежде чем обратить взгляд на Драко, кинул его на Гермиону. — Почему в лесу ты нас отпустил? Драко замер, затем медленно наклонил голову к ней, посмотрев краем глаза. Крошечное действие, которым он дал понять, что не хочет об этом говорить, но этого было достаточно. Гермиона открыла рот, чтобы сменить тему, но первым заговорил Рон. — Отвечай на грёбаный вопрос, Малфой, — прорычал он, положив конец шаткому миру. Нужно было догадаться о таком развитии событий. Драко и Рон ненавидели друг друга ещё задолго до того, как оказались по разные стороны войны. Драко шумно выдохнул и ещё больше склонил голову набок, и на него нахлынуло хладнокровие. Внезапно он перестал быть задумчивым человеком, который неохотно помогал им — он стал жестоким слизеринцем, которым был все шесть лет. — Я хотел потрахаться, — просто сказал он. — И Грейнджер не раздвинула бы ноги, если бы я убил тебя, так что… Боже! У Гермионы внутри всё перевернулось, и если бы она не вцепилась в край стола так, словно от этого зависела её жизнь, то могла бы упасть со стула. Рон ткнул указательным пальцем в воздух, в то время как остальные четыре сжались в трясущийся кулак. — Сука, не смей так о ней говорить! Драко перегнулся через стол и усмехнулся Рону в лицо. — Ты бы слышал, что я говорю ей по ночам, — тихо сказал он, и Гермионе показалось, что она вот-вот покроется испариной. — И те звуки, которые она издаёт для меня. — Драко! — громко воскликнула Гермиона, лев в её груди ревел от негодования. Рон приподнялся, не переставая направлять палец на Драко. — Скажешь ещё хоть слово о ней и пожалеешь, что мы не оставили тебя на растерзание Беллатрисы. Драко лишь ухмыльнулся и снова обнял её, притянув так близко к себе, что она покачнулась на краешке стула. — Завидуешь, Уизли? Верно, ты должен завидовать. Даже после всех раз, что я имел её, она такая же тугая, как и в тот день, когда я лишил её девственности. — Драко! Гермиона сбросила его руку с себя. Как он смеет говорить нечто подобное?! Рон пытался перелезть через стол, но Гарри не давал ему этого сделать, удерживая на месте. Хотя, похоже, услышь он ещё хоть одно остроумное замечание, то присоединился бы. Драко рассмеялся и откинулся на спинку стула, раскачиваясь на двух задних ножках. — Вот это?! — гаркнул Рон Гермионе. — Тот, с кем ты хочешь быть? Драко встретился с ней взглядом. Он делал это нарочно — отталкивал её. Он всегда так поступал, когда чувствовал угрозу, а сегодняшний день, несомненно, хорошо его встряхнул. Это не улучшало ситуацию. Ей хотелось сказать что-нибудь в ответ, накричать на него. Заставить его чувствовать себя так же низко, как он заставил её. Зачем… зачем он это делал? Он чуть не погиб, пытаясь спасти её, но не переставал причинять ей боль своими руками. Она забыла, каким Драко мог быть в окружении других. Когда они были не вдвоём. Гермиона закрыла лицо руками. Она даже смотреть на него не хотела. — Грейнджер… — Драко положил руку ей на плечо, но она её стряхнула. — Видишь, что ты наделал? — снова закричал Рон. — Не веди себя с ней как мудак, Малфой, — вмешался Гарри. — Она этого не заслуживает. — Не лезь, — прорычал Драко. — Ты ничего о нас не знаешь. — Ты прав, — холодно сказал Гарри. — Но я знаю, какой она была без тебя. Когда ты разбил ей сердце прошлым летом. Тебе чертовски повезло, что она простила тебя, и ещё больше — что не оставила там умирать после того, что ты сделал! Гермиона прижала пальцы к векам, молясь, чтобы комок в горле и жжение в глазах исчезли. Она не хотела плакать. Больше нет. Не из-за него. Не снова. Она не хотела, чтобы её друзья ссорились с ним. И не хотела, чтобы они думали о ней хуже. Она не хотела чувствовать себя так. Поэтому Гермиона решила, что не будет. Она подняла голову и увидела беспокойство в глазах Драко, смотрящих на неё. Он должен беспокоиться. Он не должен считать себя вседозволенным, которому каждая мелочь сойдёт с рук. Она толкнула его. Сильно. — Ты задница! — Эй! — Драко потерял равновесие, размахивая левой рукой в попытке удержаться на стуле. — Ты просто… — Гермиона хлопнула его по плечу. — Ауч! — …полная… — Чёрт, Грейнджер, больно! — Задница! Гермионе удалось сбить его со стула, и Драко с рычанием приземлился на пол, ударившись левой рукой. — Блядь, хватит! — рыкнул он, сверкнув серыми глазами. Гермиона злобно зыркнула в ответ, вложив в свой взгляд всё недовольство и негодование. Она смотрела, как он пытается подняться на ноги. Рон фыркнул от смеха, и даже Гарри развеселили неловкие попытки Драко выпрямиться. Было приятно увидеть улыбку Гарри. Драко плюхнулся на стул, поправил повязку и начал дуться. Гермиона вздёрнула подбородок и повернулась к друзьям. — Думаю, мы можем продолжить. Если только Драко ничего не хочет добавить? Рон выглядел слишком счастливым, и Гермионе пришлось изо всех сил сдерживать довольную улыбку, что рвалась на лицо. Драко всё время толкал её к черте, было приятно ответить тем же. — Нет? — спросила Гермиона, стараясь звучать непринуждённо. — Хорошо. Мгновение никто ничего не говорил, а затем Драко повёл плечом. — Что дальше, хотите знать мой любимый цвет? — Мы здесь не дружбу заводим, Малфой, — резко сказал Гарри. — У нас есть несколько очень конкретных вопросов, и ты на них ответишь. — Какого хера, по-твоему, я сейчас делал? — рявкнул Драко. — Эти — другие. Гермиона напряглась. Гарри хотел спросить Драко о крестражах. — Ты когда-нибудь видел золотую чашу? С изображением барсука? Драко просканировал его взглядом. — Нет. Брови Рона сошлись на переносице. — Откуда нам знать, что он не лжёт? — Он не лжёт, — ответила Гермиона. На секунду она встретилась взглядом с Драко. — Я знаю, когда он лжёт, и сейчас Драко говорит правду. Драко снова стиснул челюсти. Не сразу, но Гермиона приметила лишь один признак: когда он лгал, его зрачки сужались. Практически незаметно, и любой другой не обратил бы внимания, но Гермиона никогда ничего не пропускала в Драко. — Несколько лет назад у твоего отца был дневник. Наверняка он хранил его в надёжном месте. Ты знаешь такое место? — У моего отца нет дневников. — Он был не его. Он принадлежал кое-кому другому. Но ты не знаешь, где он мог его спрятать? — Пожалуйста, Драко, — тихо сказала Гермиона. — Подумай. Поможет всё. Драко уставился в стол, затем покачал головой. — Гринготтс? Именно там хранится множество семейных реликвий и драгоценностей. Те, которыми не пользуется мама. Она поймала взгляд Драко, когда он метнулся к ней. Драгоценности. Должно быть, он забрал из их хранилища для неё те серьги и рубиновую брошь. Он одел её в фамильные реликвии Малфоев? Годрик… похоже, он сдержал обещание одевать её как королеву и… — Гринготтс?! Чёрт, да это просто издевательство! — Рон откинулся на спинку стула и переглянулся с Гарри. Гермиона медленно выдохнула. Она не была уверена, на что надеялась, но… не на Гринготтс. Найдут ли они когда-нибудь ещё один крестраж? Ситуация казалась практически безнадёжной, но Гарри продолжил: — А что насчёт твоей тёти? Беллатрисы? — Зачем вам вообще нужна какая-то чаша? — спросил Драко, не позволяя ни одному мускулу на лице дрогнуть, но Гермиона видела, как сузились его глаза. Драко был умён, хитёр. Он мог догадаться об их намерениях. И если он считал это важным для неё… Рано или поздно Драко догадается. — Гарри, думаю, мы должны… — Нет, — он даже не дал ей договорить, пригвоздив к месту своим ответом. Посмотрев прямо на неё, Гарри серьёзно сказал: — Нет, Гермиона. Нет. — Гарри прав, Гермиона. Мы обещали, — добавил Рон. — Знаю, — вздохнула она. — Хорошо. — Как весело, — Драко закатил глаза. — Очень рад застрять здесь с вами и выслушивать ваши загадки. Так обычно проходят все собрания Ордена? — По крайней мере, никого не пытают посреди комнаты, так что уверен, для тебя это хоть какое-то разнообразие, — сказал Рон, и его уши снова покраснели. Драко закинул чёрные ботинки на стол и скрестил ноги. — Вообще-то не всегда. Это скорее второстепенный аттракцион, чем главное событие. — Что тогда считать главным событием? — плечи Рона приподнялись, но в этом движении не было ничего случайного. — Мне любопытно, — Гермиона могла видеть злость, закипающую прямо в его голубых глазах. Драко раскачивался на задних ножках стула. — Иногда змея ела людей. Людей? Боже! Кажется, её сейчас вывернет. — Расскажи о змее, — произнёс Гарри, прежде чем Рон успел сказать ещё что-то остроумное. — Большая, — Драко пожал плечами. — Чешуйчатая. Такая… зеленовато-коричневая. — Я знаю, как она выглядит! — Гарри начинал раздражаться, и Гермионе совершенно не хотелось снова видеть его вспышки агрессии. — Тогда зачем спрашиваешь? Сначала чаша, теперь змея? Что дальше, любимая шляпа Тёмного Лорда? — У него есть шляпа? — спросил Рон. — Чёртов Салазар Слизерин! — Драко сбросил ноги вниз. — Нет, Уизли. Блядь! И вы ещё думаете, что сможете убить Тёмного Лорда? Гермионе пришлось признать, что Драко был в чём-то прав. До сих пор им едва удавалось уносить ноги, но в конце концов удача отвернулась ото всех. В следующий раз им понадобится план. Хороший. Они нуждались… в ней. Драко моргнул и перевёл взгляд на потолок. — Чёрт, мы все умрём. Гермиона поджала губы, но… он сказал «мы». Драко сказал «мы». Рон хлопнул ладонью по столу. — Тебе подобные говорят это уже почти год, а мы всё ещё здесь. Может, это вы умрёте. Гермиона знала, что Рон проявляет личный интерес к судьбе Драко. Он сказал ей, что хочет, чтобы Драко заплатил за совершённое. И не один раз. Но, конечно же, Рон понимал, что Драко им сейчас помогает. Он не сделает ничего, что сможет препятствовать им… Драко закатил глаза. — Ага, убийство Пожирателей Смерти ни хера не изменит. Что за пораженец? Почему он просто не может тешить себя мыслью, что, возможно, есть способ победить? В таком случае он мог бы даже желать этого их стороне. — Что это значит? — спросил Гарри, и, похоже, он не воспринял слова Драко как сарказм. Драко ведь не… был… серьёзен, верно? Драко заёрзал на стуле, внезапно почувствовав себя неуютно. — Малфой, — обратился к нему Гарри. — Почему это ничего не изменит? Драко был настолько тих, что она слышала, как он скрипит зубами. Звучало как скрежет камней друг о друга, как будто он был весь вылеплен из них. Он посмотрел из-под прикрытых век на Гарри. — Когда мы получаем метки, — низко и мрачно начал он. — Мы вверяем Тёмному Лорду нашу жизнь. И смерть. — Значит, ты готов умереть за старую змеиную морду, да, мы это знаем. Прекрасно знаем, — сказал Рон. — Пожиратели Смерти в Лютном продолжали наступать, даже несмотря на полный магазин дыма и обваливающиеся балки. Они остановились только тогда, когда пламя охватило их мантии. Гермиона отвела взгляд, пытаясь рассеять образы, вызванные воображением. Но Драко продолжал смотреть на Гарри, а Гарри… смотрел в ответ. Гермиона перевела взгляд с одного на другого, почувствовав биение сердца где-то в пятках. Она чего-то не знала. Она всегда всё знала. Что… что Драко ей не сказал? — И ты один из них, да? — тихо спросил Гарри. Драко сглотнул, и на секунду напряжение покинуло его лицо. Он опустил глаза на стол, и у Гермионы создалось отчётливое впечатление, что он избегает её взгляда. — Есть только один способ перестать быть Пожирателем Смерти, — это была та самая фраза, которую Драко повторял слишком много раз, так… почему сейчас? — И это не смерть. — Что? — едва ли не пропищала Гермиона. Драко закрыл глаза и покачал головой. Его дыхание сотрясалось в груди. Он не отвечал ей. Почему он не отвечал ей? — Гарри, что? Гарри повернулся к ней лицом. Он выглядел измученным и усталым. — Он проклял их. Метки. Когда они умирают, — он быстро взглянул на Драко, — они всё равно принадлежат ему. Она почувствовала, как тревога обернулась горячими слезами в глазах. Что? Что это значило? Гермиона лихорадочно соображала, пытаясь собрать пазл по кусочкам. Затем в голове что-то щёлкнуло. Пожиратели Смерти в «Горбине и Бэркесе». Настойчивые просьбы Драко, чтобы она изучила заклинание адского огня. Его бормотание после убийства Тео. Сожги моё тело, когда я умру. Кровь в жилах Гермионы заледенела, пока мозг раз за разом прокручивал в голове одну-единственную мысль. Пожиратели Смерти… не умирали. Они становились инферналами.