Эта жестокая земля

Саундтрек:

All This Time — ellis

Sweet Hell — Maiah Manser

      У него даже мелькнула мысль пройтись прямо по подъездной дорожке и сорвать с петель парадные двери. Ведь теперь это его дом: Драко мог делать всё, что пожелает. Но приблизившись, он осознал всю абсурдность этого плана. Драко обвинил мелькнувшую в голове идею в слишком частом общении с гриффиндорцами.       Он пришёл забрать Нарциссу у Тёмного Лорда, а не затевать магические дуэли, которые наверняка проиграет. Драко надеялся, что она не будет сопротивляться. В ином случае… без палочки у неё не получится защититься, и в прошлом году с помощью империуса у него практически получилось вытащить Грейнджер из замка.       И если он увидит Беллатрису… наверное, Живоглот будет рад, что сектумсемпра вспорет эту мерзкую суку. Он — определённо.       Крадясь по лесу, Драко добрался до хорошо знакомого дерева и перешагнул через неглубокую могилу. Он остановился у границы территории поместья.       Он знал, что будет дальше. Знал, кто его ждёт и что ожидает.       И он хотел вернуться.       Драко мог прямо сейчас сделать шаг назад и аппарировать обратно на побережье. Мог вернуться в коттедж, вернуться в объятия своей девочки под слова о том, как она гордится им за это. Конечно, не обойдётся без упрёков, но он тоже хорошо работал языком. Драко стоял на краю прилегающей к поместью территории, смотря на Мэнор, что выделялся ярким пятном на фоне белого неба.       Солнца сегодня не было, как не было и грозовых облаков — они были просто бледными и серыми. Мёртвыми. Когда он утром уходил, небо было ясным, ярким, голубым и сияющим. Он вернётся. Вернётся.       Надежда — глупость, но если благодаря ей Грейнджер и её друзья оставались в живых, вдруг… она сможет как-нибудь помочь и ему.       Грудь сдавило, отчего дыхание ускорилось. Драко вспомнил правила. Заложенные в него матерью.       Нужно попытаться. Драко закрыл глаза.       Он надеялся, что она не пострадала.       Один.       Он надеялся, что она жива.       Два.       Он очень надеялся, что она больше не испытывает к нему ненависти.       Три.       Он сжал кулак, через короткий промежуток времени раскрыв ладонь. На него смотрел серебряный фамильный перстень.       Надевая его на палец, Драко видел и чувствовал, как дрожат руки.

***

      Гермиона целых тридцать секунд пялилась на открытую дверь, ощущая в голове пустоту — потрясение вытеснило оттуда все мысли. Затем она почувствовала в груди рёв существа, и уши внезапно заложило шумом крови, блокируя голос Гарри, который спрашивал, всё ли с ней в порядке и не хочет ли она сесть.       Не хотела. Она не хотела думать о том, что Драко… ушёл.       Она вообще не хотела о нём думать.       Гермиона зарылась в книги, окунаясь в написанное на страницах, как делала это много раз раньше. Эффекта почти никакого не было, но заняло пару часов дня. Когда она склонилась над особенно старым томом, сливочный запах пергамента стал просто невыносимым, и она захлопнула книгу, швырнув её в другой конец комнаты.       Через полминуты ноги сами понесли к фолианту, и она стала проверять его, надеясь, что ничего не повредила в приступе… то ли гнева, то ли боли, то ли какой-то ядовитой смеси и того, и другого. Разгладив страницы, Гермиона поняла, что не запомнила ничего из прочитанного, и со вздохом положила книгу на кровать. Неубранную кровать, где были видны складки на простыне от тела Драко.       Гермиона опустила сверху фолиант и, уходя, закрыла за собой дверь.       Она хотела отвлечься прогулкой, но слишком часто ловила себя на том, что смотрит в ту сторону, куда ушёл Драко, пока сердце таранило грудную клетку, вырываясь из оков сдерживающих его вен в страстном желании помчаться к нему. Гермиона вытащила из кармана палочку Беллатрисы, но, подумав, вернула древко на прежнее место.       Она не бросит людей, которые любили её, нуждались в ней.       Она не такая, как он.       Даже если хотела.       Гермиона поплелась вверх по лестнице, пока сердце тянуло вниз. И всего на миг она решила сдаться миллионам мыслей, которые безустанно крутились в голове: куда мог пойти Драко, что он мог делать и с кем он мог быть. Он должен знать, что перстень ему отправили специально, верно?       Но вопрос был в том, кто именно отправил ему семейную реликвию. У Гермионы появилась одна мысль. Она молила небеса об ошибочности своих суждений.       Я должен попытаться. Она моя мать.       Мысли перенесли её к родителям. Интересно, что бы сделала она, что бы почувствовала, узнай, что один из них мёртв или находится в опасности.       Гермиона осознала, что связь Драко с его семьёй была глубокой — глубже, чем она себе представляла, потому что слышала жестокие слова его матери, видела насилие со стороны его отца, и всё же, как только его семья стала нуждаться в нём, Драко отправился к ним.       За это она полюбила его немного больше. И немного возненавидела, потому что зачем ему вообще хотеть возвращаться, но… может, так было правильно. Ведь это его семья, а Драко делал ужасные вещи, чтобы защитить дорогих ему людей.       Она знала это лучше кого-либо другого.       И Гарри, и Рон были готовы сражаться и умереть, чтобы защитить семью и друзей, но с Драко всё было по-другому. Даже будучи Пожирателем, он никогда не думал об исходе войны. Он всегда хотел лишь уберечь тех, кого любил.       Она была уверена: подобного не одобрял его отец — и всё же это было основой того, кем он был как личность. Иногда Гермиона думала, откуда взялось это непоколебимое, бессмертное чувство любви. И добравшись до верха лестницы, она нашла ответ — его мать.       Именно обвинения Нарциссы ранили его, а мольбы удержали в руках, когда они сбежали из Мэнора.       Она надеялась, что у Драко получится снова выбраться. К ней.       Но если нет… Если он не сможет вернуться или… решит этого не делать…       Гермионе было невыносимо думать об этом. Но она не могла остановиться.       Ей нужно было как-то отвлечься от мыслей о нём.       — Рон? — Гермиона просунула голову в спальню мальчиков. Рон читал журнал на своей кровати, задрав ноги, облачённые в дырявые носки. — Я хотела проверить оборотное. Ничего?       — Да, конечно! — Рон сел, и Гермиона открыла маленький шкаф, в котором варила зелье.       Она присела перед ним на корточки, плавно помешивая. Идеально, готово. Ещё двадцать четыре часа на остывание, после чего разлить зелье по флаконам, и они смогут выдвигаться.       Она надеялась, что Драко вернётся до этого времени.       Гермиона оглянулась. Рон снова уткнулся в журнал. Она чуть подвинулась и, убедившись, что он не видит, проверила второй котёл.       Он был меньше, и зелье в нём было насыщенного красного цвета. Гермиона понимала, что Рон не распознает его по одному лишь виду, но всё равно постаралась закрыть обзор.       Грудь слегка защемило, пока она размешивала густую жидкость. Она не сказала Драко об этом, желая удивить. Теперь у неё может не представиться такого шанса.       — Передашь несколько флаконов из моей сумки? — попросила Гермиона.       Рон открыл ящик рядом с кроватью Гарри. Они решили, что будет безопаснее держать бисерную сумку здесь, рядом с Гарри, на случай, если что-то произойдёт и им придётся бежать. Именно ему больше всех нужны припасы. Именно он должен выбраться.       Пока Рон рылся в сумке, Гермиона слышала стуки и звуки падения. Придётся заново всё складывать.       — Что… — лицо Рона вытянулось.       — Они слева, в коробочке с кожаным ремешком. Осторожнее, там ещё тарелки с кружками.       Рон ничего не сказал, но, протянув ей флаконы, быстро отдёрнул руку от её пальцев.       Гермиона разлила оборотное в несколько пузырьков, оставив один и наполнив его другим зельем. Часть неё хотела гневно избавиться от содержимого в котле, но на его приготовление ушли ингредиенты и время. Жаль будет потратить всё это впустую.       Закрыв дверцу, она положила сумку на кровать Гарри и начала разбирать устроенный Роном беспорядок, чтобы спрятать зелья.       Кончиков пальцев коснулось что-то мягкое и прохладное, и Гермиона открыла сумку шире. Её платье — белое кружево, в котором она была во время спасения. Гермиона очистила его и засунула глубоко в сумку. Она считала, что так его никто не найдёт, но в поисках флаконов Рон, видимо, наткнулся на ткань.       По крайней мере, у него хватило порядочности ничего не говорить.       Гермиона убрала зелья и закрыла сумку. Вздохнув, она опустилась на кровать Гарри и обхватила голову руками. Возвращаясь к ожиданию. И беспокойству.       Кровать заскрипела и прогнулась рядом с ней.       — Ты в порядке? — спросил Рон, и звучал он искренне.       Гермиона потянулась к макушке, чтобы завязать волосы. Утром она даже не притрагивалась к расчёске, поэтому была растрёпанной и взъерошенной.       — Нет.       — Мне жаль.       Не задумываясь, она издала резкий смешок.       — Серьёзно? Я думала, ты будешь рад уходу Драко.       — Мне жаль, — Рон понизил голос, — что он сделал всё это с тобой.       Гермиона уставилась на свою обувь. Она была расстроена из-за Драко, определённо, но… она всё равно желала его возвращения. Хотелось думать, что она бы непременно узнала, случись с ним что-нибудь, но правда заключалась в том, что Драко уже мог быть мёртв. Или… хуже.       Маленькую часть её сердца кольнуло при мысли, что только смерть способна разлучить его с ней, но даже в таком случае этого может оказаться недостаточно.       Так почему же он тогда не вернулся?       Означало ли его долгое отсутствие то, что он ранен или что… что не вернётся по другой причине? Кенна сказала, что его возвращения хотели. Она лгала или…       — Если подумать, то хорошо, что он ушёл, — сказал Рон, и Гермиона мгновенно повернулась к нему.       — Как ты можешь такое говорить?       — Он никогда не был на нашей стороне. Он был здесь, лишь чтобы… — Рон махнул перед ней веснушчатой рукой.       Гермиона резко выдохнула.       — Так ты думаешь обо мне?       — Так я думаю о нём, Гермиона.       Она закатила глаза.       — Я знаю, что ты о нём думаешь, ты говоришь это при каждом удобном случае. С самого первого дня ты вёл себя просто ужасно. Подобно тому, как постоянно ведёт себя он. Ты не давал Драко ни единого шанса.       — Да? Зато ты давала ему слишком много шансов! Неважно, какую херню он творит, смотрю, тебе плевать, пока он обещает, что больше так не сделает. Угадай, что он сделал, Гермиона? Он, блядь, бросил тебя. Снова!       Существо в её груди зашевелилось, тихо зарычав.       — Он вернётся.       Рон громко выдохнул.       — Уверен в этом. Скользкому ублюдку не хватит порядочности просто… держаться подальше, — он взглянул на неё, и Гермиона увидела в его глазах что-то похожее на обвинение. — Всё было бы намного проще, если бы он не…       Она знала, что он имел в виду. И, может, сейчас, без Драко, наблюдающего за ними, пока дулся где-то в углу, было самое время прояснить некоторые вещи.       — Я знаю, что пришлось адаптироваться, всем нам.       Рон провёл веснушчатой рукой по лицу.       Гермиона продолжила:       — Я знаю, ты хотел бы, чтобы всё было по-другому, но… — она прикусила губу, поймав его взгляд. — Произойди так, не будь здесь Драко, нас… нас бы тоже здесь не было.       Она старалась не съёжиться. Будь здесь Драко, он бы посмеялся над её жалкой попыткой… отвергнуть Рона.       — Гермиона, — Рон глубоко вздохнул. — Мне… больше это не нужно.       Ох. Ох! Хорошо! Это было… хорошо. За исключением того, что Рон густо покраснел, и она не знала, от смущения или гнева. Он отвернулся, глядя в окно на яркое голубое небо.       — Извини, — пробормотала она. — Я… Я думала, ты всё ещё чувствуешь…       — Я пытался, — оборвал он её. — Правда. Я пытался забыть, но… видеть тебя с ним. Каждый день. Наблюдать… Я просто… не могу.       Брови Гермионы сдвинулись. Именно этого она хотела, верно? Тогда почему так… жалит?       — Что ж… хорошо, — сказала Гермиона со всей твёрдостью, на которую была способна. — Хорошо. Тогда мы можем просто быть… друзьями.       — Друзьями? — он порывисто повернулся к ней. — Когда мы в последний раз делали что-то, что делают друзья? Ты здесь со мной только потому, что нет его.       — Мы на войне, Рональд, если ты вдруг забыл. Я немного занята.       Он шумно опустил ноги по пол.       — Но находишь много времени для своего парня.       Угх! Эти мальчишки сведут её с ума! Драко думал, что она проводит слишком много времени с друзьями, Рон думал, что она проводит слишком много времени с Драко, а Гарри думал, что они проводят слишком много времени в коттедже, и хотел уже снова отправиться на охоту за крестражами. С готовностью зелья у неё было на одно оправдание меньше оставаться здесь. Сможет ли она уйти, если Драко не вернётся?       Она была сыта по горло людьми, указывающими ей, как она должна проводить время.       — У нас есть время только перед самым сном. Когда я с ним, я работаю, а не… — она замолчала, не желая произносить эти слова вслух.       — Вчера ты не работала, — мрачно сказал Рон, а затем встал и подошёл к окну. — Я думал, тебе хватит ума не забыть наложить чёртово заглушающее.       Боже!       Гермиона уставилась на его спину такими широко раскрытыми глазами, что стало больно.       — С самого начала звуки были приглушёнными, а когда мы поняли, что происходит, Гарри наложил муффлиато, но… — Рон покачал головой, тряхнув медно-рыжими волосами.       Гермиона была в ужасе. В пылу страсти она совершенно забыла о заклинании. То, что говорил Драко, что говорила она… боже, боже, боже…       — Рон, мне очень жаль…       — Я больше никогда не хочу слышать это дерьмо, — он обернулся, его уши пылали, а глаза сверкали, словно голубое пламя. Гермиона настолько быстро кивнула, что голову кольнуло болью. — Ты меня поняла?       Она застыла.       Поняла его? Она извинялась, а он… делал ей выговор?       — Прости?       — Я очень старался забыть, но… Я не могу. Не могу, Гермиона. Я думал, что если дам тебе время, ты начнёшь двигаться дальше. Думал, когда спас тебя из Мэнора, ты поймёшь. Думал, что, воссоединившись с друзьями, с семьёй, ты придёшь в себя!       Гермиона выпрямилась.       Рон шагнул вперёд.       — Но я не могу. Не могу смириться с тем фактом, что ты с Пожирателем Смерти!       — Он не Пожиратель Смерти, — горло сдавило.       — Правда? — фыркнул Рон. — Тогда почему он побежал обратно, как только Сам-Знаешь-Кто призвал его?       — Он ушёл из-за своей мамы, а не…       — Мы видели, как двигалась метка, Гермиона. Я и Гарри. Блядь, не пытайся отрицать это только потому, что… — он внезапно замолчал.       — Почему? — огрызнулась Гермиона.       Взгляд Рона полыхал.       — Потому что хочешь возвращения своего парня. Я думал, ты отличаешься от других девушек, что тебя волнуют более важные вещи, чем… — его лицо покраснело так, что стало трудно разглядеть веснушки.       Странное холодное облако замешательства окутало её с головой. Этого… не могло быть.       Существо в её груди взревело, больше не сдерживаемое ничем. Она и не хотела его сдерживать.       — Я не виновата, что ты ревнуешь! — рявкнула Гермиона. Было приятно произносить эти слова. Приятно прокричать их. Приятно выпустить наружу то, что она так долго сдерживала.       — Ревную?! — рыжие брови Рона взлетели на веснушчатый лоб. — Я могу простить ошибку, но то, что сделала ты… — он сморщил нос, как будто почувствовал какой-то неприятный запах, и резко выдохнул.       Гермиона не находила слов. Её затопили шок и удивление.       Щёки Рона залились румянцем.       — Мы на одной стороне. Мы вместе помогаем Гарри и пытаемся выиграть войну. Но мы не друзья. Больше нет. Как постелешь, Гермиона. А постелить ты решила двуспальную и спать решила с Малфоем.       Так вот оно что. Рон больше не хотел быть друзьями. Ладно. Ладно. Но нужно признать, что эти слова прозвучали немного резче, чем следовало.       Гермиона повернулась и направилась к двери.       — О, конечно! — раздался голос Рона у неё за спиной. — Иди, ещё немного посмотри в окно и поплачься. Того глядишь, твой Пожиратель снова придёт и похитит тебя, ты ведь так этого хочешь, да? Тебе же нравится такое дерьмо!       Гермиона практически дёрнулась к палочке Беллатрисы. Будь она её или Драко, она бы точно прокляла его за это. Поэтому Гермиона обернулась. Медленно.       — На твоём месте я бы была осторожна, поскольку мы больше не друзья. Следи за тем, что говоришь мне.       В глазах Рона мелькнуло что-то похожее на страх, затем его лицо скривилось от отвращения.       — Однажды ты об этом пожалеешь.       Гермиона развернулась и вышла. Если она задержится в этой комнате ещё на секунду, то точно навредит ему — даже без полного контроля над палочкой.       Ноги дрожали по пути на кухню. Гермиона не могла нормально дышать, поэтому вышла на улицу в поисках свежего воздуха. По щекам потекли слёзы. Она не хотела плакать, не хотела ощущать… одиночество или страх. А хотела оказаться рядом с Драко, раствориться в его объятиях и слушать его слова о том, как сильно он её любит. Чтобы она почувствовала себя… любимой.       Но Рон был прав, Драко… ушёл. Она сидела на крыльце и смотрела в сторону пляжа. Злость на Драко улетучилась, когда солнце опустилось низко, окрасив воду в красный цвет. Гермиона лишь хотела его возвращения. Если он вернётся, если они будут вместе, они смогут пережить всё, что бы ни случилось.       — Эй, ты в порядке? — Гарри сел рядом.       Гермиона вытерла слёзы, скопившиеся на нижнем веке. Как же она хотела, чтобы люди перестали спрашивать её об этом.       — Я слышал вашу с Роном ссору.       — Он такой бестолковый!       Гарри улыбнулся.       — Гермиона, можешь назвать его мудаком. Ничего страшного.       — Ладно. Он… мудак, — прошептала она, и Гарри рассмеялся. Этот звук успокоил её. — Драко тоже, — добавила она, прежде чем говорить стало невыносимо.       — Может, не надо было его отпускать, — тихо сказал Гарри.       — Сомневаюсь, что у нас получилось бы его остановить, — призналась Гермиона. — Он бы нашёл способ уйти.       Драко всегда делал то, что хотел, а Гермиона — как должна была. Она ждала. И надеялась, что он захочет вернуться.       Гарри нервно потёр руки о бёдра.       — Я бы хотел уже выдвигаться. Сколько ещё ждать оборотное?       Гермиона на секунду застыла, а затем её плечи поникли от понимания, что сейчас произойдёт.       — Нужно будет убедиться, что всё готово, что Крюкохват в деле, но… его можно будет использовать через двадцать четыре часа.       — Правда? Замечательно!       Гермионе было трудно разделить энтузиазм Гарри.       — Завтра мы должны всё подготовить, а послезавтра выдвигаемся. К ночи мы можем уничтожить ещё один крестраж.       Это было то, к чему они стремились, то, чего она должна была хотеть. Но Гермиона могла лишь думать о Драко: что, если он не вернётся до их ухода?       — Я поговорю с Крюкохватом. Может, пойдёшь в дом? Уже поздно.       Гермиона в последний раз посмотрела на пляж, после чего вложила ладонь в руку Гарри и с его помощью поднялась.       Они направились обратно к коттеджу. С каждым шагом ноги проваливались в песок, отчего идти получалось с трудом.       Минуты тянулись, превращаясь в часы, и усталость начала ощутимо давить на расшатанные нервы. Гермиона почти ничего не съела, весь ужин пялясь в свою тарелку и избегая смотреть на другой конец стола, где сидел Рон. Она слышала, как он практически залпом проглотил свою порцию, затем отодвинул стул и протопал наверх.       Кухня опустела, но Гермиона не ушла. Она не могла находиться в пустой комнате. Поэтому села на ступеньки, прислонившись головой к перилам, и погрузилась в полубессознательное состояние, снедаемое беспокойством. Веки незаметно сомкнулись, окутывая Гермиону темнотой сна.       Она снова бежала. Мимо проносились каменные коридоры, по которым она ходила в течение долгих лет. Они крошились, рушились и падали на пол у её ног. Гермиона продолжала бежать, направляясь… куда-то. Или к кому-то.       Она остановилась у железной решётки в Запретную секцию, дёрнула за дверцу, выкрикивая пароль, но ничего не произошло.       Клетка оставалась запертой.       Затем в темноте показалось какое-то шевеление.       Гермиона прижалась лицом к решётке. Оно медленно продвигалось вперёд в сопровождении голубых свечей, что парили у стеллажей и отбрасывали на пол странные тени.       Она знала эти черты, начавшие проступать всё чётче. Знала длинные ноги, сильные руки, светлые волосы.       Знала даже детали маски, которая скрывала его лицо.       — Пожалуйста, — попросила она. — Сними её.       Он поднял одну руку и стянул металлическую маску с лица.       Аристократические черты, сведённые к выражению совершенного бесстрастия. По крайней мере, с одной стороны лица. С другой…       Белая кость и чёрные дыры.       Когда он подошёл ближе, она увидела серебряные глаза, когда-то бывшие такими яркими, теперь же выглядевшие потускневшими и… мёртвыми.       — Нет…       Драко больше не было, но его тело продолжало приближаться.       Гермиона не могла пошевелиться. Ужас пригвоздил её к месту.       Внезапно его рука метнулась к ней, и он схватил её за шею сквозь прутья решётки. Кости его пальцев впились в плоть.       — Моя!       Гермиона вскочила от звука открывающейся двери. Она вытащила изогнутую палочку Беллатрисы на случай… на случай, если это был не он.       Она сомневалась, что он каким бы то ни было образом подвергнет её опасности, но у него могло не быть выбора.       Если Драко вернётся — нет, когда — когда Драко вернётся. Вернётся. Должен. Она знала это как ясный день.       Потому что она бы вернулась к нему. Ради него.       — Драко? — тихо произнесла его имя Гермиона, поставив ногу на нижнюю ступеньку и заглядывая в кухню.       Тёмная фигура рылась в шкафах, сбрасывая вещи на пол. Гермиона облегчённо вздохнула. Она только что видела эту фигуру во сне — высокую и стройную, с освещёнными лунным сиянием белыми волосами.       Но она хотела увидеть его лицо. Ей это нужно было. Она была слишком встревожена, зла и расстроена, но всё это ускользало сквозь пальцы по мере приближения к нему. Драко вернулся. Ради неё. К ней. Быть с ней.       — Драко, — сказала она более решительно, когда сделала шаг внутрь плохо освещённой комнаты.       Он не обернулся. Просто оторвал кусок хлеба от буханки и медленно поднёс его ко рту, как будто его совершенно не интересовало, что он ел.       — Ты голоден? — спросила Гермиона. Он ушёл утром, вероятно, за целый день в его рту не побывало ни крошки. Драко не ответил, лишь оторвал ещё кусок и держал его перед лицом, пока прожёвывал другой.       Она провела целый день в ужасном беспокойстве, а он не мог даже ответить на простой вопрос? Увидев его живым, она подавила часть тревоги, освободив место для злости, которая кипела внутри после того, как он утром её бросил.       — Может, хотя бы что-нибудь скажешь?       Драко повернулся, прислонился к столешнице и отправил в рот очередной кусок хлеба.       Его лицо было цельным и красивым. Гермиона прищурилась в темноте. В его выражении было что-то… другое, но… знакомое. В его внешности в целом. И тут её осенило.       Гермиона вцепилась в спинку стула, что стоял перед ней. Его волосы снова были обычной длины. Идеально выровнены, и одна прядь падала на брови. Она моргнула, рассматривая его одежду. Не та, в которой он ушёл, — сейчас на Драко был новый плащ, скрывающий свежую чёрную форму. Металлическая маска висела на поясе, а волшебная палочка была засунута в кобуру на бедре.       Это была одежда Пожирателя Смерти.       — Гермиона, — это было слишком похоже на издёвку, и она узнала жестокую усмешку, которую он изобразил на лице.       Гермиона перевела дыхание.       — Куда ты ходил? — спросила она, постаравшись сделать так, чтобы голос не дрожал.       Драко откусил хлеб.       — Домой.       Она хотела задать ему тысяча и один вопрос, но боялась услышать ответы.       Он медленно жевал, скользя по ней ртутными глазами и… оценивая её.       — Удивлена, что я вернулся?       — Нет, — сухо ответила Гермиона и увидела, как что-то мелькнуло на дне его глаз. — Я знала, что ты вернёшься, — добавила она более спокойным тоном.       Драко фыркнул и бросил хлеб на стол.       — А я — нет.       Гермиона обошла стол. Драко остался стоять, подпираемый прилавком, но она видела, как подёргиваются на его шее мышцы при её приближении.       — Знал, — тихо, но твёрдо сказала Гермиона, останавливаясь перед ним.       Он отвернулся, но не раньше, чем она заметила слегка остекленевший взгляд. На миг ей показалось, что на нём какое-то заклинание, но потом он выдохнул, и она ощутила правду.       Драко был пьян.       Гермиона поджала губы.       — Думаешь, — он тяжело дышал, медленно произнося слова, — что такая умная, — Драко резко повернулся к ней, окатывая холодным взглядом. — Это… просто для тебя, да?       Он вытянул руку и провёл двумя пальцами по выбившемуся локону. Гермиона увидела серебряный фамильный перстень, снова охватывающий его палец, и её сердце сжалось.       — Хорошее и плохое, правильное и неправильное. Ты всё это знаешь, м? Всё — здесь.       Драко постучал пальцем по её лбу, и Гермиона резко моргнула от этого ощущения. Наклонившись ближе, он провёл рукой по её шее, приподнимая подбородок.       — Должно быть, приятно всё время быть правой, — она почувствовала запах чего-то сладкого и насыщенного. Не огневиски, а вина. Что он сделал, когда отправился… домой?       Выпивши, он всегда боролся за отстранённость, и сегодня не было исключением. Даже в полумраке тёмной кухни Гермиона видела напряжение на его лице, эмоции, скрывающиеся в глубине его глаз. Она могла лишь представить, через что ему пришлось пройти. Каково это было — возвращаться, и чего ему стоило снова уйти. Он… он нашёл свою мать?       Оказалось слишком поздно? Поэтому он пил?       — Драко, что случилось?       Он опустил голову, отчего ещё одна прядь упала ему на лицо.       — Отец мёртв. Мамы нет.       — Нет? — что он имел в виду?       — Я единственный оставшийся Малфой, — в его голосе прозвучала горечь.       Гермиона нежно коснулась его щеки, почувствовав холод кожи, остывшей от ночного воздуха.       Драко отпрянул.       — Что ты делаешь? — настороженно и грубо спросил он.       Гермиона опустила руку ему на грудь, остановившись на тёмной ткани.       — Я хочу помочь тебе.       Его глаза стали твёрдыми, словно гранит, а челюсти сжались, будто он сдерживался, не желая произносить ядовитых слов.       — Хочешь помочь? — несмотря на запах подслащённого вина в дыхании, это никак не смягчило его тон. Гермиона подняла взгляд и, закусив губу, кивнула. Она и раньше помогала ему, когда он оказывался пьян, и хотя ей этого не хотелось, но, может, сегодня она сделает исключение.       Или она давала ему ещё один шанс, которого он не заслуживал?       Лицо Драко окаменело. Ни следа эмоций: ни боли, ни страха, ни любви. Лишь холодный мрамор, такой же белый и далёкий, как луна у него за спиной.       — Развернись и раздвинь ноги. Я расплатился, теперь хочу получить награду.       По позвоночнику после его слов пробежали мурашки. Затем он схватил её, повернул и повалил на стол. Обхватив руками живот Гермионы, Драко нащупал пуговицу на её джинсах, и грубо стянул их, не успев полностью раскрыть молнию.       Она вздрогнула, когда тяжёлый ботинок ударил по лодыжкам, раздвигая её ноги шире, и он расстегнул брюки, тихо звякнув металлом ремня. Драко прижал ладонь между её лопатками, пригвоздив к месту.       Она хотела помочь ему, хотела, чтобы ему стало лучше. Весь день без передышки прокручивая в голове наихудшие сценарии, она ощущала облегчение, снова увидев его. Целым и невредимым. Гермиона могла лишь представить, через что Драко прошёл, с чем ему пришлось столкнуться при возвращении в Мэнор.       Если это то, что ему сейчас нужно, тогда… тогда она хотела дать ему это.       Может, ей тоже станет лучше.       Гермиона посмотрела на лестницу. Уже несколько часов все спали, и никто даже не проснулся из-за шума на кухне, когда Драко искал еду. По крайней мере, всё произойдёт быстро, и, может, тогда Драко полегчает. Она могла помочь ему протрезветь, а… он мог поговорить с ней, рассказать о произошедшем.       — Силенцио, — прошептала она, и на дверной проём опустился туман, когда дверь закрылась. Она захлопнулась с оглушительным щелчком.       Гермиона наклонилась и попыталась стянуть бельё, но Драко так сильно прижимал её к столу, что любые движения были ограничены.       Однако ему, похоже, было плевать. Он просунул руку между её ног и грубо дёрнул трусы в сторону, даже не потрудившись их снять.       — Драко…       — Ёбаный предатель крови… — его слова были невнятными. Очень. — Никого больше нет, да, котёнок? Никого, кроме тебя. Ты всё ещё… — Гермиона чувствовала его движение позади и немного сместилась. — Ты всё ещё любишь меня.       Он без предупреждения вошёл, и Гермиона подавила вскрик, ощутив грубый толчок. Драко зашипел, пытаясь протолкнуться глубже, но безрезультатно. Вырвавшись, дыхание Гермионы треснуло в тишине, и Драко недовольно замычал, отстраняясь. Она услышала, как он плюнул себе на руку, после чего снова пристроился.       Она собралась с духом, и Драко вошёл обратно. Было… по-другому. Гермиона закрыла глаза, надеясь, что сейчас станет лучше.       Не стало. Драко грубо толкался в неё, стол скрипел, с каждым движением скользя по полу. Гермиона ахнула, втянув воздух и задержав его в горле, когда он дёрнул её на себя, и она сжалась вокруг него, вздрогнув. Драко сильнее обычного прижимал к её спине руку, не давая сдвинуться. Рёбра впивались в твёрдое дерево, и Гермиона поёрзала, пытаясь ослабить напряжение.       Ответом послужило лишь тяжёлое дыхание и поднятая к голове рука, что удивило Гермиону. Драко обхватил ею часть её лица и вдавил в деревянный стол. Она чувствовала, как холодный металл его кольца вжимается в щёку.       В тёмной кухне был слышен лишь звук соприкосновения кожи с кожей, и к Гермионе начало подкрадываться ужасное чувство. Всё было не… не так, как обычно. Даже не так, как в начале, где присутствовало столкновение ненависти, стыда и тел. Это было… полной противоположностью.       Как будто Драко превратился в холодную статую, которой она всегда его описывала.       — Драко…       Он развёл пальцы, прикрывая её лицо, и Гермиона тихо захныкала. Драко лишь схватил её за талию и продолжил. Методично. Не было ни грязного шёпота, ни дразнящих пальцев, он был просто… бесчувственным. Входил всё глубже и резче, но… не было никаких тихих стонов удовольствия, как обычно.       Может, он хотел этого не больше её.       Как только эта мысль пришла ей в голову, Гермиона напряглась. Она не хотела этого. Она хотела Драко, но… не так. Гермиона почувствовала, как по его руке пробежала дрожь.       — Драко, остановись, — прохрипела она, царапая губами поверхность стола.       Он не услышал её и снова толкнулся, заставив стол заскрежетать по полу, и её пронзил укол боли.       — Остановись! — Гермиона вскрикнула чуть громче. — Драко… остановись.       Ему… всё ещё это нужно? Даже если он не получал удовольствия, может, ему нужна была какая-то разрядка. Но она не хотела — больше не хотела. Она хотела помочь ему, но не этим. Гермиона продолжала чувствовать тремор его пальцев.       — Вот что мне достаётся, — пробормотал он, тяжело опираясь на неё. — Чего я заслуживаю, — его голос дрожал, полный сдерживаемых эмоций.       Гермиона всхлипнула, наполовину от боли, наполовину от… сочувствия. Она весь день беспокоилась о вероятности его возвращения, она даже не задумывалась о том, что он может чувствовать при их встрече.       Его отец умер. У Драко были не самые лучшие отношения с Люциусом, но… это всё равно был его отец. И он отправился за матерью, а её… нет?       Хватка на лице ослабла, пальцы стали неуклюже оглаживать её черты, пока он не схватил Гермиону за щёки, повернув так, чтобы она смотрела на него.       — Скажи, что любишь меня.       — Дай мне подняться, — в её голосе была примесь страха.       Рука на талии почти перестала ощущаться, и она вздрогнула, когда он отстранился.       Поворачиваясь, Гермиона нервничала. Она попыталась поправить наполовину снятые джинсы и перекрученное бельё.       Она сморгнула горячие слезы, которые скопились в уголках глаз. Это было не просто ноющее ощущение между ног, это было всё. Факт того, что Драко был таким отсутствующим во время… этого. Куда он исчез? Почему не остался с ней?       Губы задрожали, когда Гермиона осмелилась взглянуть ему в лицо — бледное, белое и… ничего не выражающее.       Как будто он и не возвращался.       Он подтянул брюки, но они остались расстёгнутыми. Драко не смотрел ей в глаза, уставившись на стол, на котором только что трахнул её.       Потому что он сделал именно это.       А раньше — никогда. Даже в первый раз, у стеллажей в Запретной секции, всегда было что-то… ещё. Что-то большее.       — Я… — он сглотнул. — Тебе больно?       Гермиона судорожно втянула в себя воздух и покачала головой. Ныло, но не… не было больно. По крайней мере, не от этого.       Он вытянул ту же руку, которой буквально несколько мгновений назад прижимал её к столу, и коснулся лица, очертив большим пальцем её скулу в том месте, где остался след от перстня, впивавшегося в кожу.       — Пожалуйста, — тяжело выдохнул Драко удушающий запах вина. — Пожалуйста, скажи, что любишь меня, Гермиона.       Она хотела. Хотела броситься в его объятия и сказать, как счастлива, что он вернулся, что в порядке, и что она знала, что он вернётся, но…       Но почему ему пришлось вернуться пьяным и обращаться с ней… вот так? Он не назвал её грязнокровкой, но назвал себя предателем крови, что… почти не имело разницы.       Она хотела поговорить с ним об этом, обо всём этом. Что произошло сейчас и сегодня, и почему он столько выпил. Хотела сказать ему, как была расстроена его уходом и как сильно беспокоилась о нём. Хотела, чтобы он обнял её, поцеловал и заставил забыть о последних часах.       Но она не могла сделать ничего из этого, когда он был настолько пьян.       — Пойдём уложим тебя в постель.       — Ты пойдешь со мной?       Гермиона вздохнула и взяла его за руку.       — Да, Драко. Я пойду с тобой.       — Обещаешь?       Она замолчала. О чём именно он спрашивал? Гермиона вглядывалась в его лицо, силясь найти там ответ.       Он не выглядел так, будто его пытали или держали в заключении. А будто его освободили. На какую сделку он пошёл, чтобы вернуться к ней? И почему он должен был вернуться вот так? Сделать это с ней? Старые и, как она думала, давно прошедшие чувства удивительным образом смешались с новыми, которым она не могла дать название, и у Гермионы от всего этого разболелась голова.       — Я устала. Я хочу лечь спать.       Она развернулась к выходу, но Драко остановил её.       — Гермиона…       Она была заключена в объятия, прижата к его груди, окружена им. Окутана его сильными руками. Гермиона закрыла глаза и вдохнула пергамент его кожи, пока его одежда мягко касалась её лица.       — Прости, — слова были приглушены, но только потому, что его подбородок покоился на её плече, а лицо оказалось зарыто в её волосы. — Прости. Прости. Я не… я…       Гермиона обняла его в ответ, невесомо опустив руки ему на лопатки, спрятав их под плащом и устроив предплечья на длинных мышцах его спины.       Он притянул её ближе, крепко обхватив. Гермиона почувствовала, как всё — всё, — что он скрывал от неё, выливалось из его объятий. Это — это — то, чего он хотел. Как и она. Он вернулся к ней за этим, потому что здесь, в объятиях друг друга, — единственное место, где они были по-настоящему самими собой. Это был не он. Это было тем, кем он должен был притворяться сегодня. Она знала разницу, она всегда знала, кем на самом деле был Драко.       Гермиона сильнее прижимала его к своему телу, пока не почувствовала, как пряжка его ремня упирается ей в ногу.       — … не хотел… — пробормотал он ей в плечо, — … не наврежу тебе.       Сдержаться не получилось. Весь день она боролась с эмоциями, сдавливающими горло, и теперь, когда он был здесь, когда вернулся, она, наконец, могла дать им выход.       — Я так испугалась, когда ты ушёл, Драко.       Он так сильно уткнулся лицом в изгиб её шеи, что Гермиона почувствовала, как нахмурились его брови.       — Я тоже.       Что-то прохладное скатилось по её ключице. После чего крупное тело затряслось от прерывистого дыхания. Драко плакал.       Он хватался за неё, как будто она была единственным, что удерживало его на ногах. Гермиона прогнулась под его весом, но пыталась не выпускать его из объятий.       — Всё в порядке. Ты здесь. Ты в безопасности, — она вцепилась пальцами в его позвоночник. — Будь здесь, Драко. Будь со мной.       Через секунду всхлипы прекратились. Он снова встал, судорожно глотая воздух. Его бледные щёки были мокрыми. Драко обхватил лицо Гермионы ладонями и наклонился, прижимаясь к её губам своими. Это было похоже не на поцелуй, а на… она не могла в точности определить. Но Гермиона позволила.       Ему это было нужно, как… как и ей. Эмоции бушевали внутри, и она сразу почувствовала всё, что не позволяла себе весь день.       За эти часы произошло многое — слишком многое, — и она лишь хотела, чтобы всё закончилось. Драко всегда успокаивал её разум, перегруженный информацией, но сегодня… сегодня он был причиной его беспрерывной работы. Тем не менее Гермиона не могла бороться со своей слабой частью, которая просто хотела зарыться в его объятия, позволить ему забрать боль.       Даже если всего на несколько часов.       — Пойдём, — тихо сказала Гермиона, когда он вдохнул воздух, что вырвался из её рта. — Пойдём спать. Ладно? Ты выспишься, и тебе станет лучше.       Гермиона повела его за руку вверх по лестнице в их комнату. Она сняла с его плеч плащ и повесила на дверь. Драко положил маску и палочку на комод, уставившись на них расфокусированным взглядом. Он не стал больше раздеваться, лишь схватил её за руку и повёл за собой на кровать.       Драко притянул её к своей груди, обхватив руками и положив подбородок на макушку. Как только Гермиона устроилась в его объятиях поудобнее, он перекинул свою большую ногу через её бедро, согнув, как будто пытался вжать в своё тело. Сделать частью себя.       Гермиона не могла избавиться от странного чувства, похороненного глубоко внутри. Неправильно ли это? Должна ли она спать рядом с ним? Он был пропитан вином и ложью, и она снова находилась в его объятиях.       Рон был мудаком, но… его слова о том, что она давала Драко слишком много шансов, всё равно оставались правдивыми.       Кому ещё она позволит так обращаться с собой?       — Прости, — снова пробормотал он, когда Гермиона уже почти погрузилась в пропасть от изнеможения. — Мне так жаль.       Она разжала руки, которые были спрятаны между их телами, и осторожно погладила его грудь в ответ, не переставая чувствовать, как ныла щека от перстня.       Драко уткнулся носом в её макушку.       — Пожалуйста, не ненавидь меня.       Слишком уставшая для разговоров, Гермиона лишь снова провела пальцами по его рубашке, хватаясь за ткань. Драко выдохнул, и Гермиона закрыла глаза от резкого запаха алкоголя.       Она слушала, как колотится его сердце.       — Я перестану пить. Я буду хорошим. Обещаю, — пробормотал он. — Прости меня. Ещё один раз. Лишь… ещё один раз.       Гермиона не ответила, притворившись спящей, потому что… потому что она уже дала ему обещание.       Больше никакой лжи.

***

      Драко проснулся на рассвете, уставившись невидящим взглядом сквозь комнату, полную бледно-серых теней.       Грейнджер прижималась к нему носом, находясь в таком положении всю ночь. Он несколько раз закрывал глаза, ловя очаги прерывистого сна, пока дневной свет не начал медленно просачиваться внутрь.       Драко медленно высвободил руку из объятий Грейнджер и отдёрнул рукав, цепляя взглядом метку своего Повелителя, что была выжжена на плоти. Он смотрел на изогнутую змею и череп, что глядел в ответ бескрайними пустыми глазами.       Драко вдохнул, ощущая сухость во рту, и сглотнул кислоту старого вина, послевкусием задержавшимся на языке.       Или это было послевкусие лжи.       Он снова сгрёб Грейнджер в объятия, крепко прижимая к себе.       Ещё вчера Драко не был уверен, что когда-нибудь сможет снова сделать это.       Он проник в свой дом через теплицы, надеясь найти там Нарциссу, но столкнулся с батальоном Пожирателей Смерти в масках, которые окружили его, избили и протащили по залам поместья.       Его бросили к ногам Тёмного Лорда. В ёбаной гостиной. Взгляд сразу же упал на то место, где лежала Грейнджер, а затем — туда, где тогда находилось тело Живоглота. Сердце затвердело, опутавшись холодом, и, став слишком тяжёлым, оно ухнуло вниз и… треснуло.       — Драко Малфой, — тихо, почти что шёпотом, проговорил Тёмный Лорд. — Как великодушно с твоей стороны присоединиться к нам.       Драко с трудом поднялся на колени и сел на них. Движения ограничивала магия, руки были сцеплены за спиной, а кровь из носа свободно текла в рот. Возможно, он сломан.       — Вы вызывали, мой Лорд.       Прищуренные красные глаза не отрываясь смотрели на него сверху, и Драко понимал, что должен был отвести взгляд, но… не мог. С их последней встречи Тёмный Лорд стал выглядеть намного хуже. Его кожа казалась тонкой и хрупкой, словно пергамент, а цветом была пепельно-серой. Чёрная мантия свободно висела, закрывая большую часть его тела, пряча его. Были видны лишь руки — скелетообразные руки.       — Ты ждал, когда тебя вызовут? Скажи, была какая-то причина, по которой ты остался вместо того, чтобы привести Поттера, как обещал.       Драко сохранял на лице как можно более бесстрастное выражение. Никто не знал, что он заглянул в голову Кенны и увидел, что сделала для него его мать. Он пообещал Грейнджер больше никакой лжи, но, что удивительно, Тёмный Лорд не включил этот пункт в клятву, которую давали Пожиратели.       Самонадеянный ублюдок.       — Орден принял меня, — прямо сказал Драко. Пожиратели, стоявшие по обе стороны от него, зашипели. Он пропустил это мимо ушей, как будто они были обычными мошками. — Я подумал, что может получиться завоевать доверие Поттера и привести его прямо к вам, поскольку все предпринятые попытки… достать его проваливались.       Тёмный Лорд не разрывал зрительный контакт, и Драко очистил разум, пряча мысли и чувства за белые стены. Реши Лорд Волдеморт проникнуть в его голову, это бы не сильно помогло, но… он должен был попытаться.       — И зачем Ордену принимать в свои ряды одного из моих Пожирателей Смерти?       Драко легко натянул на лицо жестокую ухмылку.       — Я прошу прощения, мой Лорд, — он склонил голову. — Я хотел всё закончить перед тем, как представить вам, — Драко не хотел приплетать в свою ложь Грейнджер, но все знали. Это был лучший способ обезопасить её. — Я заполучил в свои руки одну из ближайших подруг Поттера, и я… тренировал её. Для использования в служении вам.       С разных сторон послышалось несколько мрачных смешков, и Драко захотелось перегрызть им глотки. Захотелось разорвать себя на части даже за то, что дал этим словам сорваться с губ.       — Вот как?       — Чтобы сломить её, ушло не так много времени. Они слабы, мой Лорд, но чтобы собрать её в нечто полезное… Я не хотел показывать вам незаконченный продукт.       Если Тёмный Лорд не убьёт его, это сделает Грейнджер.       — И какая бы польза мне была от одной грязнокровной девчонки?       Драко даже не дрогнул.       — Если бы не тётя, которая практически перечеркнула всю мою работу, она бы привела нас прямо к Поттеру. Но я смог… убедить их, что изменился. Что эта девчонка мне дорога. Любовь для Поттера всегда была слабым местом.       — Лжец! — взвизгнула Беллатриса слева от него.       Тёмный Лорд нахмурился, отчего морщины на его лице стали глубже.       — Беллатриса много раз рассказывала мне о событиях и показывала их.       Предатель! Из-за неё?!       Я сказал, отвали от моей девочки. Она моя.       Драко выпрямил шею, надеясь, что прозвучит так же уверенно.       — Тогда вы видели, что она сделала. Она чуть не убила мой проект, потому что не могла контролировать свою безумную жажду крови.       — Он лжёт вам, мой Лорд! — Беллатриса шагнула вперёд, и Драко впервые увидел её. Самообладание едва ли не дало трещину. Она — та, кто оставила на Грейнджер шрам. Та, кто убила Живоглота. Корни ярости переплелись с ложью в грядущих словах Драко.       — Ты чуть не упустила Поттера, сумасшедшая сука! — он сплюнул кровь в её сторону. Драко повернулся к Повелителю. — Я сказал, что приведу его к вам, верно? И я поймал его, заманил к себе девчонкой. Именно безрассудство Лестрейндж помогло им сбежать!       Глаза Беллатрисы расширились до такого состояния, что, казалось, сейчас выскочат из глазниц.       — Он стал предателем крови из-за этой девчонки! Вы видели, что он с ней сделал!       Челюсть Драко сжалась. Грейнджер была в следах произошедшего, а кружевное платье, подобно её телу, обнажало все его намерения.       Но в этом и была проблема Пожирателей и их чёрно-белого взгляда на мир. А Драко смотрел на всё серыми глазами.       Он снова ухмыльнулся, облизывая окровавленные зубы.       — Нельзя винить мужчину за желание вкусить нечто сладкое.       Снова смех, и Драко огляделся, пытаясь запомнить лица тех, кого он хотел разорвать на части. Громче всех был его дядя Рабастан.       — Ха! Ты сын своего отца!       — Я ничей сын, — прорычал Драко. Он повернул голову обратно, встречаясь лицом к лицу с Тёмным Лордом. — Уверяю вас, моя преданность непоколебима.       Правда.       Драко дал ей сверкнуть в серебряных глазах.       — Узнаем, — прошипел в ответ Повелитель. — Северус.       Взмахом руки Драко было позволено подняться на ноги. Пока крёстный выходил вперёд, он постарался вытереть всю кровь с лица.       — Мне надоели отговорки. Исследуй его разум. Если лжёт, убей.       Почему Лорд Волдеморт не сделает это сам? Драко кинул на него взгляд, пока Снейп вытаскивал палочку. Тёмный Лорд был слишком слаб, вот почему. Он не мог.       Поэтому он приказал Драко убить Тео? Как долго он в таком состоянии? Чёрт… ему даже хуже, чем Поттеру.       Драко напрягся, когда Снейп встал перед ним.       — Будет больно, — насмешливо произнёс он.       Драко сглотнул кровь.       — Отрывайся на здоровье.       От присутствия чужого сознания в голове Драко чувствовал, что сходит с ума. Снейп действовал тщательно, эффективно и, прежде всего, быстро. Ему не составило труда найти трещины в мраморных стенах и надавить на них. Драко выталкивал его из головы, но Снейп пресёк все эти попытки, нанося суровые и неожиданные удары по его защите.       Он видел в глазах вспышки образов Грейнджер. Правду было не скрыть, Снейп видел всё. Но он пропускал более откровенные воспоминания, прежде всего просеивая те, где Драко обнажил сердце перед Грейнджер, попросил её бежать с ним и сказал, что она для него значит.       В каком-то смысле Драко был рад, что в последние мгновения жизни он ещё раз смог её увидеть. И тут накатило осознание. Он умрёт и превратится в инфернала, снова начав служить Тёмному Лорду. Повелитель мог приказать убить Грейнджер. Убить мать.       Он подвёл. Всех.       Боль расцвела в черепе, когда Снейп пробрался сквозь обломки, отбрасывая в сторону не представляющие интереса воспоминания и сосредотачиваясь на убежище, на том, что Драко сказал Ордену, и… Поттеру. Снейп удивительно долго просматривал воспоминания Драко о Поттере.       Он попытался думать о Грейнджер. О её больших глазах и каштановых кудрях. О том, как двигались её губы, когда она говорила слова любви. Если ему суждено было умереть, он хотел, чтобы последним образом перед глазами была она.       Снейп отогнал их.       — Глупец.       Драко рухнул, когда Снейп отозвал магию. Из носа сильнее, чем раньше, текла кровь, а голова кружилась. От того, что Снейп вторгся в его разум и разобрал на части, он ощущал, как ходит ходуном весь мир.       Интересно, больно ли умирать. И что он будет чувствовать, когда станет инферналом. Он сомневался, что смерть сможет вырвать из его груди любовь к Грейнджер.       Стоя на коленях, Драко ждал вердикта, который с каждой секундой неминуемо приближался.       — Он говорит правду, мой Лорд.       Какого хера?       — Он предан вам, — Снейп склонил голову, отчего завеса чёрных сальных волос упала ему на лицо.       Какого чёрта происходит?!       Драко поднял взгляд и встретился с теми самыми кровавыми глазами, которые видел утром. Только сейчас они были реальными. Всё было реальным и… происходило.       — Исцели его. Ненавижу впустую тратить чистую магическую кровь. Но сделаю это, если потребуется.       Он будет… жить?       — Ты обещал мне Поттера. У тебя три дня.       Первый час первого дня Драко просто лежал с Грейнджер. Часть него хотела провести последующие три дня в постели с ней и ничего не делать, лишь снова и снова доказывать ей, как сильно он её любит.       Но после вчерашнего он не был уверен, что она теперь позволит ему прикоснуться к себе.       По возвращении он был в стельку пьян. Он помнил лишь обрывками, но… этого было достаточно.       Драко медленно высвободил руки из её объятий, убедившись, что она не проснулась, и выскользнул из комнаты, направляясь в ванную, чтобы попытаться привести себя в порядок.       Он чувствовал запах выдохшегося вина, висевший на форме. Драко плеснул водой в лицо, но это мало помогло заглушить стук внутри черепа — заслужил. Длинная белая прядь мокрых волос упала между серыми глазами на оттенок темнее, чем у отца. Особенно теперь, когда они были тусклыми и остекленевшими.       Драко как можно быстрее отвернулся от зеркала.       В середине коридора он остановился. Около двери в комнату стоял Поттер и ждал его.       — Ты вернулся.       Драко прикусил язык, пытаясь удержаться от саркастического замечания, которое хотелось выплюнуть. Очевидно, он вернулся. Как прекрасно, что лидер сопротивления так внимателен к окружающей обстановке.       — Когда-то я уже бросил её. Больше этого не повторится.       И когда Святой Поттер окажется в сиротском раю, где ему и место, Грейнджер снова будет полностью принадлежать Драко.       Поттер напрягся.       — Если снова сбежишь, можешь не возвращаться. Это не место отдыха, где можно бездельничать. Если ты здесь, значит, ты с нами.       — Я знаю, на чьей я стороне, — проговорил Драко сквозь стиснутые зубы, сжав челюсти.       — Уверен, Малфой? — Поттер кивнул в сторону метки.       Холодная злость просочилась под кожу.       — Думаешь, я бы стоял здесь, если бы не был?       Заметив на себе изучающий взгляд, Драко выпрямился во весь рост. Удивительно, что Поттер не напал на него при первой же возможности, ведь это то, что сделала его сторона.       Нет. Не его сторона. У Драко больше не было стороны. У него была лишь Грейнджер.       Он надеялся.       Будет легко вырубить Поттера, вытащить его наружу и аппарировать до пробуждения всех в доме. Вся ложь обернётся правдой, если он выдаст Избранного.       У него будет всё, о чём он мечтал: слава, престиж, не последнее место в мире.       Но не будет её. Он мог притащить брыкающуюся и кричащую Грейнджер обратно в Мэнор, но она никогда больше не будет его.       Если бы только её драгоценный Избранный откинулся в ближайшие три дня, всё было бы решено. К сожалению, он выглядел так, словно ещё мог побороться.       И в его руке находилась палочка Грейнджер. Хотя бы заклинания он пока самостоятельно сотворял.       — Как он выглядел? — Поттеру не нужно было вдаваться в подробности. Драко знал, о ком он спрашивал.       — Был похож на задохнувшегося кошака Грейнджер, — Драко наблюдал, как выражение лица Поттера превратилось из настороженного в почти что… Отвратительно — почти что блядски дружелюбное.       — Мы поговорим, но думаю, что сначала тебе нужно всё уладить с Гермионой.       — Не указывай, что мне делать с моей девушкой, Поттер.       Он пожал плечами, как будто грубость Драко его больше не беспокоила. Или он просто устал.       — Я говорю это ради неё, а не ради тебя. Она должна знать, что между вами.       О чём, чёрт возьми, он говорил? Скорее всего, этот дурацкий шрам пролоботомировал ему часть мозга. Да, это многое объяснило бы. Тогда почему Драко чувствовал себя поставленным в тупик?       — Отъебись, Шрамоголовый, — рявкнул Драко и прошмыгнул мимо Поттера, но не задел его плечом. Потому что рука до сих пор болела, да, именно так.       Это было законным основанием. Или… ему просто было уже всё равно.       Когда он вернулся в спальню, Грейнджер уже проснулась и, одетая, сидела на краю кровати.       Она расковыривала кожу на руках, что лежали на коленях, не глядя на него.       — Ты хочешь мне что-нибудь сказать?       У Драко не хватило духу как-нибудь съязвить.       — Что ты хочешь от меня услышать?       Грейнджер повернулась к нему с горящими, подобно корице, глазами. На её щеке виднелся небольшой фиолетовый синяк, и кровь в венах Драко прекратила свой бег при виде него. Это сделал он. В сознании вспыхнул образ его руки, обхватывающей её лицо, и Драко передёрнуло.       — Как насчёт того, чтобы сначала рассказать мне, куда ты отправился?       — Домой, — Драко прошёл в комнату, но держался от неё на расстоянии. После вчерашнего она наверняка не хотела находиться близко к нему. Его палочка всё ещё лежала в кобуре на комоде. — Хочешь, я исцелю его?       — Сейчас я хочу, чтобы ты не давал односложные ответы.       — Ладно.       Грейнджер смерила его тяжёлым взглядом.       — Прости.       — Правда что ли? — огрызнулась она.       В голове у Драко запульсировало.       — Чёрт возьми…       Она одарила его ровной, бесчувственной улыбкой.       — Ого, мы продвинулись до двух слов.       Драко повернулся к комоду и посмотрел на металлическую маску, что лежала там. Она была начищена, и на него в ответ смотрело его собственное отражение.       Оно было искажённым и неправильным.       — Правда, — во рту было сухо, но он продолжил. — Прости, что вот так ушёл, и прости, что… Прости, что пришёл таким пьяным.       — Я думала, мы прошли через это, — тихо сказала Грейнджер. — Я правда надеялась, что всё меняется.       Плечи поникли.       — Я тоже.       — Тогда… — она выглядела растерявшейся, расстроенной. Злой. — Что случилось? Ты сбежал, даже не поговорив со мной. Я целый день не могла себе места найти, думала, что тебя там пытали или вообще уб… — их глаза встретились, и Драко пришлось отвести взгляд. Он не хотел, чтобы Грейнджер думала о нём в таком ключе — гниющем и разрушенном. — С тобой могло случиться что угодно.       Драко не мог встретиться с ней взглядом. Просто… не мог.       — Что на самом деле произошло? Ты… нашёл…       — Я уже сказал тебе, что её нет.       Он ощущал на себе внимательный взгляд Грейнджер.       — Мой… Он спрятал её. Или… что-то такое. Они не знают, где она, — это было напрасно. Он сделал всё это… напрасно. — И из-за этого его убили. Никчёмный ублюдок.       Драко покрутил фамильный перстень на пальце, пытаясь предотвратить дрожание рук.       — М-мне жаль.       Он фыркнул.       — Почему? Мне нет. После Азкабана он уже был полутрупом, — Драко отвернулся от неё. — Надо было оставить его гнить там и…       — И что?       Плечи напряглись. Он продолжал чувствовать её взгляд. Он ненавидел это. Но не хотел, чтобы она отворачивалась.       — Надо было забрать тебя в прошлом году, когда у меня был шанс, и просто… свалить.       — Когда ты применил ко мне империус, ты имеешь в виду? Когда отнял у меня свободу воли? Это правда то, чего ты хочешь?       Драко раздражённо обернулся.       — Грейнджер…       — Думаю, да. По крайней мере, судя по вчерашнему.       Блядь. Он знал, что им придётся это обсудить. Только не хотел.       Потому что знал, чем закончится этот спор. Он уже потерял самообладание, вчера, когда прижал её к столу.       Он лишь надеялся, что вместе с ним не потерял и её.       — Если ты когда-нибудь — когда-нибудь — прикоснёшься ко мне так снова…       — Грейнджер, я…       — Не перебивай, Драко.       Он закрыл рот.       Грейнджер сделала вдох и взяла себя в руки. Он не был уверен, от чего именно она дрожала: от ярости или от волнения. Взгляд всё продолжал цепляться за небольшой синяк, и каждый раз внутри Драко всё болезненно переворачивалось.       Это сделал он. Он причинил ей боль, хотя столько раз клялся в обратном.       Драко с трудом сглотнул едкую желчь, подступившую к горлу.       — Ты не можешь так обращаться со мной.       — Знаю.       — Ты не можешь прийти сюда — пьяным — и ждать, что я… выполню все твои прихоти.       — Знаю. Я…       — Кажется, я просила не перебивать меня, — это был не вопрос, а предупреждение. Драко опустил голову, не в силах продолжать смотреть на маленькое фиолетовое пятнышко на её лице. — Я терпела от тебя больше положенного, Драко. С меня хватит.       Он даже не дышал. Не мог. От стыда его лёгкие затвердели. Стали бесполезной, никчёмной массой.       — Ты ушёл вчера, Драко. И я не знала, вернёшься ли ты, ранен ли, мёртв, или…       Он поднял глаза ровно до её рук и, увидев, как они дрожат, снова опустил взгляд. Его руки тоже дрожали, малфоевский перстень поблёскивал в бледном утреннем солнце.       — Я была так счастлива, когда увидела тебя на кухне. А потом ты… Знаю, тебе больно, я могу лишь представить, через что ты прошёл, но… это не оправдание, Драко. Ты не можешь обращаться со мной так, как… как со своей шлюхой лишь потому, что… ты…       На этот раз его виноватый взгляд остановился на её лице. Красном, с проступающими пятнами на коже и слегка влажным от слёз, что переливались в её глазах.       — Мне жаль, — его голос был хриплым и скрипучим.       Грейнджер лишь покачала головой, и каштановые кудри скрыли её лицо.       Драко сделал шаг вперёд.       — Мне просто охренительно жаль. Сладкая, пожалуйста… — Драко потянулся к ней, но Грейнджер — Гермиона — отвернулась. По спине пробежал холодок.       — Ты и не пытаешься. Ты не пытаешься ничего исправить, — её голос дрогнул, и у Драко сдавило горло. — Боже, Драко, — она развернулась, веером рассыпав каштановые кудри. — Ты сожалеешь лишь о том, что в конечном итоге причиняет боль и тебе!       — Знаю, — он тоже не ожидал от себя произнесения этих слов. — Я неудачник. И продолжаю им быть. Я… я не могу это остановить, не знаю, как. Но я хочу, — дыхание перехватило. — Я больше не хочу злиться. Не хочу кричать на тебя или… — его взгляд скользнул вниз, к небольшому синяку на её щеке. — Я просто хочу тебя.       Взгляд Грейнджер немного смягчился, но она продолжала вглядываться в его глаза, пытаясь выяснить степень правдивости этих слов. Драко не нравилось, что она знала, когда он лжёт, но сейчас на это и был расчёт.       — Почему я должна верить, что на этот раз всё будет по-другому? Я не могу продолжать прощать тебя за одни и те же поступки. Я знаю, что всегда есть обстоятельства, знаю, что идёт война и весь мир против нас, но… Я… — она запнулась, и кровь Драко застыла. — Я не могу продолжать желать и надеяться. Мне нужны… — она оглядела комнату, и Драко понял, что никогда раньше не видел Грейнджер потерянной. — Мне нужны доказательства.       Он бросился вперёд, но резко остановился, увидев выражение её лица.       — Я сделаю что угодно, сладкая. Просто… — Драко было трудно думать. Дышать. Жить. Сердце разрывало грудь, кровь затопляла вены. Он не знал, что делать. Он разрушался, распадался на тысячу осколков, и все они принадлежали ей. — Скажи мне, как всё исправить, и я это сделаю. Я сделаю что угодно, всё, что ты скажешь.       Грейнджер оглядела его и, снова встретившись с ним взглядом, вскинула брови.       — Что угодно?       — Всё.       Несколько напряжённых мгновений он не мог предугадать её действий: крики или слёзы. Драко просто застыл на одном месте. Если Грейнджер скажет, что бросает его, он не знал, что будет делать.       Это была ложь.       Он точно знал, что будет делать.       Драко кинул взгляд на свою палочку, лежащую в кобуре рядом с маской. И быстро поднял глаза.       Грейнджер следила за ним.       Блядь.       Она сощурилась.       Он не мог — не станет — снова делать ей больно.       Драко взял палочку из боярышника.       Но пообещал он это только ей.       — Ты хотела, чтобы я сражался. За тебя. За нас.       Её взгляд был обеспокоенным.       — Я сделаю это, — ещё один шаг вперёд, и Драко остановился перед ней. Уже ничего не важно. Он потерял всё. У него осталась только она. — Хочешь, чтобы я сражался на передовой? Ладно. Организуй ещё одно собрание Ордена, и я расскажу им всё, что произошло вчера. Если это то, чего ты хочешь, если это тебя осчастливит, тогда… Я сделаю это.       Грейнджер громко втянула в себя воздух.       — Ты серьёзно? Ты будешь… сражаться с нами?       Сердце Драко барабанило в груди. У него было три дня, и будь он проклят, будь он проклят ещё больше, если не проведёт с ней каждую грёбаную секунду.       Он медленно поднял руку, давая ей время остановить его или отодвинуться, если она не хотела его прикосновений. Но вот его ладонь обхватила её лицо, а Грейнджер оставалась совершенно неподвижной. Большой палец скользнул по маленькому пятну, которое он оставил перстнем.       — Тебе придётся… показать мне. Сказать, что делать, но да. Я сделаю что угодно, всё, Гермиона, — выдохнул Драко, — чтобы ты оставалась со мной.       Он прижался к её лбу своим, вдыхая аромат ванили и корицы и пытаясь заблокировать сознание от всего остального. От всего, кроме неё.       — Дай мне шанс всё исправить. Я хочу. Пожалуйста, я не буду… Клянусь Салазаром, на этот раз я не подведу.       Грейнджер подняла на него взгляд больших, невинных глаз. Драко чувствовал страх, ещё больший, чем у ног Повелителя. Он не знал, сможет ли он.       Но сделает.       — Докажи, — прошептала она, как будто ей самой было страшно. От того, что это значит, от того, куда это их приведёт. Или… от того, о чём она просила его.       Драко никогда не будет тем человеком, которого она заслуживает. Тем, рядом с кем она была бы горда стоять. Он всегда будет таким: чёртовым неудачником. Кем-то, кто лишь причинял боль, лишь вызывал боль.       Только это он умел. Только с этим хорошо справлялся.       Он мог сделать эту часть себя ещё лучше. Ради неё.       Драко взял Грейнджер за руку и вложил в неё свою палочку, сомкнув её пальцы вокруг рукояти.       — Ради тебя, Грейнджер. Всё это ради тебя.

***

      Старший Уизли и Француженка ушли утром. Они взяли с собой Олливандера, который выглядел намного лучше, чем в последний раз, когда Драко видел его в подвале. Он не подходил. Это была не его семья или друзья, и у него не было никакого желания прощаться.       И он не хотел снова встречаться с Олливандером.       Тем не менее старик небрежно помахал ему перед уходом.       Грейнджер проводила их и попрощалась на пляже вместе со Шрамоголовым и Уизелом, в то время как Драко стоял в затенённом дверном проёме, ожидая её возвращения.       Вчера Грейнджер большую часть дня разговаривала с Поттером, убеждая его посвятить Драко в какой-то их план. Он пытался справиться с похмельем при помощи кофе и одного бодроперцового зелья, которое наверняка было просрочено, но хуже, чем уже было, ему точно не станет.       Так было до тех пор, пока она не вернулась в их комнату и не сказала, что Поттер согласился, в какой-то степени, принять помощь Драко. Он не хотел помогать. Он хотел, чтобы Поттер проиграл и сдох, а Грейнджер свалила вместе с ним и оставила весь этот чёртов мир гореть.       Но он был у неё в долгу. За всё, через что он заставил её пройти, — он перед ней в долгу.       Когда Грейнджер и её друзья вернулись, атмосфера в доме казалась… странной. Холодной, как он не чувствовал уже… Неважно.       Это не его дом, и никогда, блядь, не будет.       Поттер остановился перед ним.       — Ладно, Малфой, — сказал он, поправляя очки на носу. Почему он никогда не носил таких, которые бы подходили к его лицу? Наверное, ему просто нравилось выглядеть каким-то трагическим героем.       Драко закатил глаза.       — Пришла «пора делиться»?       Он услышал вздох Грейнджер. Поттер указал на стол, жестом приглашая его сесть.       — Всё зависит от того, что ты нам расскажешь.       Он рассказал, что его разум и воспоминания были обысканы. Рассказал, что убежище будет раскрыто, и им нужно будет передвигаться. К счастью, они до сих пор считали его лжецом и предполагали, что он этой самой ложью проник в Мэнор и выбрался из него.       Только он не рассказал, что произошло на самом деле.       Он проснулся от вида инкрустированных драгоценными камнями глаз, смотрящих на него с голов магических зверей, висевших на стенах.       Кабинет отца.       Драко сел, ожидая, что на лице расцветёт боль, но… он был исцелён. Хотя голова ужасно болела. Кто…       — Выпей.       Чёртов Северус Снейп сунул ему под нос пахнущее лекарствами зелье.       Драко смерил его злобным взглядом и поднялся с кожаного дивана.       — Если собираешься отравить меня, придётся постараться намного лучше.       Снейп не выглядел удивлённым.       — Если бы я хотел твоей смерти, то рассказал бы Тёмному Лорду всё о твоей… подружке.       Драко резко схватил Снейпа за воротник и толкнул в стену рядом с головой лекротты. Зелье упало на пол, наверняка испачкав ковёр, и на секунду Драко почти что услышал причитания матери по этому поводу.       Он вдавил предплечье в горло Снейпа.       — Скажешь хоть слово о Грейнджер, и я…       — Убери руки.       Драко зарычал в лицо крёстному.       — Драко, — Снейп кашлянул. — У меня нет намерения причинять тебе вред.       Драко не дал ему выпрямиться. Он заглянул в чёрные, как смоль, глаза Снейпа, но не увидел… ничего. То же самое обнаруживала Грейнджер, когда смотрела на него?       — Или ей, — добавил Снейп, и Драко медленно, осторожно убрал руку.       — Какого чёрта тебе нужно?       Снейп поправил воротник.       — Я всегда хотел, — сказал он, и его глаза стали темн… ее. Чёрт, было жутко. — Свергнуть Тёмного Лорда.       Чего, блядь?       Снейп взмахнул палочкой, и разбитое стекло соединилось, приземлившись на стол Люциуса. Однако зелье уже впиталось в ковёр.       — Ты… Что? — прошипел Драко, взглянув на дверь. То, что сейчас сказал Снейп, являлось изменой. Предательством. Если Драко расскажет Тёмному Лорду, крёстного казнят. Но у Снейпа теперь тоже был на него компромат.       Они в тупике.       — Всё, что я совершил, и да, Драко, включая убийство Дамблдора, было сделано на благо Ордена Феникса.       Драко бестолково моргнул. И вытащил палочку.       — Ты лжёшь. Ты пытаешься одурачить меня.       — Уверяю, нет. Я пытался помочь тебе в прошлом году, увести от миссии, — херня. Все лгали ему. Все были против него. — Было время, когда я думал, что ты можешь хотеть… другой жизненный путь.       Драко издал смешок.       Глаза Снейпа пронзили его насквозь.       — Ты сказал, что не хочешь выполнять приказ Тёмного Лорда.       В больничном крыле. Когда Грейнджер бросила его, и Драко… Драко не хотел ничего, кроме как вернуть её. Он думал, что Снейп пытался украсть его славу, но… может, он на самом пытался ему помочь? Дать выход?       Что бы случилось, не будь Драко мудаком и не отталкивай всех, как делал всегда?       — Зачем? Зачем пытаться помочь мне?       — Твоя мать.       Сердце ухнуло вниз.       — Где она?       — Когда ты не вернулся после отправки волка, Тёмный Лорд решил выманить тебя с помощью твоей матери. Но твой отец, — Снейп криво улыбнулся, — спрятал её. Изменил свои воспоминания до такой степени, что даже я не смог вытянуть из него правду.       Драко был ошеломлён.       — Ты оказался не столь умён. Я видел причину твоего возвращения и причину твоей задержки, — продолжил Снейп. — Полагаю, ты хочешь вернуться к мисс Грейнджер, и для этого тебе понадобится моя помощь.       Он был… выбит из колеи. Всем, блядь, этим. Снейп? Ближайший командир Тёмного Лорда являлся членом ёбаного Ордена?       — Что тогда насчёт тебя? — Драко дёрнул подбородком в сторону крестного. — Зачем ты всё это делаешь?       Тёмные глаза Снейпа сверкнули.       — У меня свои причины.       Что-то в его лице, в усталости под глазами и нахмуренных бровях вызвало в Драко… понимание.       Даже если во всём этом не было никакого грёбаного смысла.       Он кивнул.       — Хорошо, профессор. Как это будет происходить?       На то, чтобы убедить Поттера, что Снейп не предавал Дамблдора, ушло больше времени, чем он предполагал. Но Драко тоже был на башне. Он видел мольбу на лице старика, и, может… всё было не так, как казалось на первый взгляд. Уизли не переставал перебивать, пока Драко пытался объяснить слова Снейпа. Когда он уже хотел огрызнуться, то заметил, что Грейнджер смотрит вниз и дёргает кожу на ладонях.       Драко накрыл её руку своей. Она подскочила, когда холодный малфоевский перстень коснулся кожи, но взяла его ладонь в свою.       После этого Уизли не произнёс ни одного ёбаного слова.       — Так что ещё сказал Снейп? — сквозь стиснутые зубы проговорил Поттер.       Он не хотел им говорить, но Грейнджер держала его за руку.       Поэтому он рассказал. Рассказал им, что, когда спустился, Наземникус Флетчер связанным лежал на полу с кляпом во рту. Что его глаза вылезли из орбит при виде Драко. Что Драко затошнило, когда мужчина завертелся, пытаясь спрятаться от его взгляда. Что он не мог оторвать глаз от перевязанной руки, на которой не хватало пальца.       А потом рассказал, что делал дальше.       Он пытал Флетчера круцио, и будь он проклят, если не испытал при этом хоть малую долю удовольствия. Причинять боль другому, поэтому нет. И когда понимание осело в голове… Драко призвал небольшое количества проклятия обвиться вокруг руки, поджигая собственную кровь до неконтролируемого тремора в ладони — такого, что держать палочку больше не получалось.       Он посмотрел точно в глаза Поттеру, выдерживая этот полный ненависти взгляд, потому что больше не мог выносить блядскую жалость в глазах Грейнджер.       — Ты пытал его.       Драко ничего не ответил.       — Чёртов кусок дерьма.       — Гарри…       — Он оставил его там, Гермиона! Он оставил одного из наших, чтобы спасти свою шкуру!       — Я сказал Ордену забрать его, — пробормотал Драко. Нечто обвилось вокруг его груди, мешая дышать. — Я, блядь, сказал…       — Убийца, — Уизли уставился на него злым взглядом.       Драко наклонился.       — Да, — признал он. Грейнджер сжала его руку. — Хочешь знать мои грехи, Уизли? — он сунул руку в карман и вытащил выцветший экземпляр «Священных двадцати восьми». Книга с глухим стуком упала на стол. — Смотри сколько влезет, но имени Флетчера там нет.       Грейнджер тихо ахнула.       Поттер перевёл взгляд с книги на Драко.       — Его не собираются убивать. Пока нет, — он чувствовал на себе их грёбаные осуждающие взгляды. — Из него и всех подобных, кого найдут, хотят сделать пример.       — Что ты имеешь в виду? — о, теперь Поттеру было не наплевать? В течение последнего года казалось, его интересовали лишь бег и прятки. И ещё какой-то чёртов план, в который он втянул Грейнджер. Драко рассказал им всё и взамен пока не получил никакой информации.       — Он незаконно вывозил магглорождённых из страны. Он был членом Ордена, дерьмового, но забавно, что это совершенно неважно, когда твою судьбу решает Тёмный Лорд, — Драко повернул голову в сторону рыжего придурка. — Не думай, что сможешь отвертеться, Уизел, напустив на своё лицо это тупое выражение.       — У меня нет тупого выражения!       — Нет? — протянул Драко. — Так оно… — он махнул рукой в его сторону, — естественное?       Кожа Уизли покраснела, и Драко краем глаза поймал предупреждающий взгляд Грейнджер.       — Что сделали с Наземникусом? — вот нужно же было Поттеру испортить всё веселье.       — Он незаконно вывозил магглорождённых, поэтому его передали главе Регистрационного комитета.       — Амбридж, — сказал Поттер, как будто никто не знал. Она появлялась в чёртовом «Пророке» по крайней мере раз в неделю из-за впечатляющих мер, принятых её отделом за такой короткий промежуток времени.       Большую частью которых выполнял Драко.       — Он в камерах в Отделе Тайн вместе с остальными, — Драко откинулся на спинку стула и провёл рукой по волосам. Он не мог пока снова привыкнуть к этой длине.       — Прости, — пропищала Грейнджер. — Что?       Драко огляделся и заметил на себе такие взгляды, словно он сейчас заговорил на каком-то непонятном языке.       — Камеры? Где содержатся магглорождённые? — они… они не знали?       — Они живы?! — воскликнула Грейнджер.       — Как бы да, — с очевидностью в голосе сказал Драко. — Думаете, Тёмный Лорд хочет править лишь чистокровными? Нас всего около двухсот человек. Не такое уж большое королевство, если хотите знать моё мнение.       Драко наблюдал, как трое самых лучших на свете друзей обменялись друг с другом взглядами. Нет, нет, нет. Они больше не втянут Грейнджер в свои безрассудные планы. Не тогда, когда здесь сидел он.       Драко наклонился.       — Впрочем, хватит вспоминать старые добрые времена, — он кинул взгляд на Грейнджер. — Я выполнил свою часть, теперь…       Грейнджер прикусила губу, и Драко метнул к ней взгляд, сосредоточившись на том, как блестела розовая кожа. Она прикусила сильнее.       Поттер прочистил горло.       Драко тихо вздохнул и отвернулся. Если они правда собирались впустить его в свой секретный клуб, тогда ему нужно было внимательно слушать. А не думать о том, как губы Грейнджер обхватывали его член.       Чёрт, этот образ было трудно выбросить из головы.       — Гермиона, может, начнёшь? Ты лучше всех умеешь объяснять, — предложил Уизли. От Драко не ускользнул странный взгляд, которым они обменялись. Что произошло? Что бы ни случилось… ему нравилось.       Грейнджер поёрзала на стуле и повернулась к нему.       — Драко, — сказала она сладким голосом. После чего посмотрела на Поттера, быстро вернув взгляд обратно. — Ты знаешь, что такое крестраж?

***

      Драко прислонился головой к двери и перевёл взгляд на потолок.       — Я ненавижу… каждую часть этого плана. Ненавижу. Так сильно ненавижу, что мне не хватает слов описать это.       Гермиона вздохнула. У неё было предчувствие, что Драко не очень хорошо отреагирует. Большую часть дня они всё обсуждали, и около часа назад Драко вскочил, едва не вспылив.       Он до сих пор не сел.       — Лишь ещё больше ненависти, — добавил он, как будто ей нужны были разъяснения.       — Драко, — заговорила Гермиона голосом, которым отчитывала Гарри и Рона, когда они отвлекались на разговоры о квиддиче и прекращали выполнять домашнее задание. — Мы уже миллион раз обсуждали, и… это лучший план, который у нас есть.       — Это хуйня, а не план.       Гарри смерил Драко недовольным взглядом. За последние два часа, пока они рассказывали Драко обо всём, что сделали и планировали сделать, терпение Гарри лопнуло. Она знала, что он принимал всё, что касалось охоты на крестражи, близко к сердцу, и постоянное ворчание Драко о том, что лишь гриффиндорец мог придумать такой сумасшедший план, не помогало.       — Тогда придумай что-нибудь получше, — огрызнулся Гарри. Драко издевательски усмехнулся ему в ответ.       Годрик, им что, двенадцать?!       — План не… плох, — вмешалась Гермиона и увидела, как губы Драко изогнулись в ухмылке оттого, что она не процитировала его напрямую. — Не идеальный, но мы справлялись и в худших ситуациях.       — Правда? Что ты делала ещё глупее, чем вломиться в Гринготтс в обличье женщины, которая, кстати, пыталась тебя убить, и надеяться, что какой-нибудь блядский гоблин не всадит тебе нож в спину, пока ты будешь рыскать по всему хранилищу в поисках одной чёртовой чаши?       После этих слов Гермионе пришлось признать, что Драко был в чём-то прав.       Как всегда, на языке у Гермионы уже крутился контраргумент.       — Когда на первом курсе мы спустились в люк, чтобы остановить… мы думали, что Снейпа, но в итоге это оказался Квиррелл с Сам-Знаешь-Кем на затылке, мы понятия не имели, с чем там столкнёмся, а нам тогда было всего по одиннадцать.       Серые глаза Драко вспыхнули.       — Вы, блядь, сделали что? Чёртов Салазар Слизерин, при распределении на Гриффиндор на вас всех должны напяливать шлемы или что-то в этом роде, это какой-то абсурд!       — Если изложить логически, это было довольно просто, — объяснила Гермиона. — В каждой комнате под школой были свои препятствия, и мы смогли сплотиться, чтобы преодолеть их.       Она замолчала и посмотрела на Рона, глядевшего на содержимое в раковине, рядом с которой стоял. Он пожертвовал собой, чтобы они могли двигаться дальше. Гермиона задумалась, станет ли он предпринимать нечто подобное и дальше, или… всё настолько сильно изменилось.       — Хочешь сказать, — медленно произнёс Драко, — что под школой есть люк? И он ведёт в какую-то подземную систему комнат? Я думал, что внизу находится Тайная комната?! — он кричал. Снова. — Что вообще поддерживает эту школу от саморазрушения?       Гермиона открыла рот, тут же сомкнув губы. Что поддерживало Хогвартс?       Рон пожал плечами.       — Магия?       Драко зарычал на него.       — Сука, я ненавижу тебя.       Рон вытащил палочку и двинулся к нему.       Гермиона встала между ними.       — Стоп. Стоп, — приказала она, поворачивая голову так быстро, что кудри закружились вокруг неё. — Нельзя, чтобы кто-то оказался ранен. И нельзя тратить запас целебных зелий понапрасну, потому что неизвестно, что будет дальше, — она не могла забыть о вернувшейся к Драко палочке и не могла испытывать судьбу, даже если то, как Рон получает проклятие в лицо, будет отличным зрелищем.       — Гермиона права, — сказал Гарри, подходя и становясь рядом с ней. — У нас нет времени придумывать новый план. Мы отправляемся. Завтра.       Дрожь беспокойства сковала позвоночник, и она увидела, как то же самое промелькнуло в глазах Драко.       — Это не сработает.       Почему он не мог просто… Угх! Почему он всегда должен быть таким… таким собой?       — Если не хочешь помогать, ладно. Можешь остаться здесь, — отрезала Гермиона.       — Я этого не говорил, — быстро поправил Драко. — Это не сработает в таком виде. Если хоть что-то пойдёт не так, Гринготтс будет кишеть Пожирателями Смерти. Появится сам Тёмный Лорд, если подумает, что там будет Поттер.       — Что ты говоришь, Малфой? Выкладывай, — Гарри стиснул зубы.       Драко усмехнулся. Он выглядел так, будто ему это почти нравилось.       — Вам нужно отвлечение. Или армия, — его глаза блестели, как недавно отполированное серебро. — Я могу предоставить и то, и другое.       Рот Гермионы приоткрылся. Драко… Драко… помогал? И мог ли он действительно это сделать?       — Не совсем армию, но могу предоставить кучу взбешённых магглорождённых, которые наверняка захотят дать отпор.       Годрик. Магглорождённые в Отделе Тайн. Должно быть… там, внизу, сотни людей! И если Пожиратели будут заняты взломом в Министерстве, проблема безопасности в Гринготтсе может даже не попасть в поле их зрения, пока они не покинут банк.       Это…       — Блестяще!       Драко усмехнулся, и Гермиона не смогла сдержать ответной улыбки.       — Может, объясните, что, чёрт возьми, такого замечательного? — угрюмо спросил Рон.       Гермионе было всё равно. Это было прекрасно! Она быстро объяснила свои выводы Гарри и Рону. Мозг не переставал работать из-за непрекращающегося потока слов, и Гермиона поймала себя на том, что украдкой поглядывает на Драко.       Он правда пытался. Освобождение магглорождённых было не просто отвлечением, ещё это было его способом исправить то, что он с ними сделал. Он… возможно, он и не мог выразить словами свои чувства, но его действия говорили за него. Драко хотел быть лучше. Нет, это было не совсем правильно.       Ему не нужно было становиться лучше, ему просто нужно было быть…собой. Без лишнего веса и ожиданий. Без всего остального, во что он был облачён с самого рождения. Драко превращался в человека, которым он должен был быть всё это время. И Гермиона гордилась им.       Очень, очень гордилась тем, кем он позволял себе быть. Даже если всё равно скрывал это в атмосфере высокомерного нежелания.       Но… если Драко ворвётся в Министерство, тогда он будет не с ними. Если что-то случится, он окажется один.       Выбросив эту мысль из головы, Гермиона заметила, что Драко обсуждает с Гарри несколько моментов. От этого она почти что шокированно замерла. Но… не совсем. У неё всегда было несколько вариантов.       — Я пойду с тобой.       Драко замолчал и перевёл на неё взгляд. Она видела, как его глаза загорелись собственничеством и, Годрик… Этого было достаточно, чтобы она почувствовала, как знакомое ощущение тепла пронеслось внутри, просачиваясь в самые глубокие части её существа.       Она почувствовала румянец на щеках, и уголки рта Драко приподнялись.       — Гермиона, нет.       — Драко не должен идти один. Это нечестно. И ты не можешь указывать мне, что делать, Рон, — огрызнулась она. — Я пойду, куда захочу.       Она знала, что Драко понравится. И… ей тоже. Чуть-чуть.       Послеполуденное солнце осветило волосы Рона, сделав их похожими на медь.       — Я имею в виду, что ты нужна Гарри. Больше, чем я, — она была удивлена. Из-за их с Роном нынешних отношений она не знала, как относиться к его словам. — Я пойду.       — Мне неприятно это говорить, — сказал Гарри, взглянув на Рона, — но он прав. Ты — ключ к тому, чтобы попасть внутрь. Ты нужна мне как Беллатриса, чтобы получить доступ к хранилищу.       Блин. Она не могла поверить, что забыла об этой части плана.       — Тогда решено, — быстро сказал Рон, прежде чем кто-либо успел возразить. — Я и Малфой будем отвлекать, пока вы с Гарри достаёте чашу.       Гермиона нервно посмотрела на Драко, который скривил рот в холодной, жестокой ухмылке. Он открыл его, собираясь что-то сказать, но тут вмешался Гарри.       — Многие из этих магглорождённых не смогут сражаться. Мы не можем просто… оставить их там и дать егерям снова их схватить.       Он был прав. На этот раз им нужно было думать не только о себе, и у Ордена не было ресурсов, чтобы спрятать столько людей.       — У меня есть одно место.       Гермиона уставилась на Драко, который неловко переместился.       — Мы не будем засовывать их в другое подземелье…       — Как насчёт частного острова?       У Драко был… остров?       Он вздохнул, как будто не хотел делиться этим с ними.       — То место, куда я отправился прошлым летом. После… в общем, он невидим для всех, кроме главы рода Малфоев…       Драко внезапно замолчал. Он побледнел — сильнее обычного — и опустил взгляд на перстень, после чего уставился прямо в глаза Гермионы.       — Мама. Вот где она!       Гермиона прижала руки ко рту.       — Где? — спросил Гарри.       — Достань карту! Я смогу по ней установить местоположение, — быстро сказал Драко.       Гермиона вскочила и побежала вверх по лестнице. Она принесла всю расшитую бисером сумку, после чего призвала атлас с помощью палочки Беллатрисы. Пользоваться ей не становилось легче, но она могла заставить её подчиняться. И она это делала.       Большая книга тяжело упала на стол. Драко уже листал её, наконец остановившись на странице с изображением всего Средиземного моря.       Он вытащил палочку и сделал порез на руке.       — Драко! — взвизгнула Гермиона, но он и бровью не повёл.       Драко сжал кулак и выдавил кровь на страницу. Как только она покрыла большую часть западного побережья Италии, он вдавил в карту перстень.       Ничего не произошло.       Драко попробовал ещё раз. И ещё раз. Ругаясь, он начал передвигать его, заполняя всё больше пространства.       Он перевернул страницу, выдавил на неё ещё несколько капель крови и снова прижал перстень к книге.       Острова по-прежнему не было.       — Где ты? — сердито пробормотал он, чуть не ударив книгу кулаком, и Гермиона поморщилась от грубого обращения с ней.       — Потерял загородный дом? — рассмеялся Рон.       Драко ничего не ответил, попробовав другую карту и порезав ладонь глубже.       — Драко, — Гермиона оттолкнула его палочку. Большая рана проходила по середине его ладони, и её желудок болезненно свело при виде неё. Конечно, за частный остров Малфоев приходилось платить кровью. — Его… Его там нет.       — Она должна быть. Должна! — процедил он сквозь стиснутые зубы, снова и снова вжимая перстень в страницу.       — Пожалуйста, — она схватила со стола тряпку и обернула ткань вокруг его руки. — Не получается. Мы придумаем что-нибудь ещё. Не вреди себе.       Драко стиснул челюсти, и Гермиона увидела проступившие мышцы, что стекали по шее и напрягали плечи.       — Ублюдок, — сердито прошептал он.       Гермиона перевела взгляд с Драко на карту и обратно.       — О ком ты?       — Отец, — Драко выпрямился, его глаза бушевали, словно ураган. — Вот почему он опустошал хранилища. Он, блядь, переместил его.       Драко захлопнул атлас, заставив Гермиону подпрыгнуть.       — Он переместил мой чёртов остров.