Саундтрек:
The Grim Goodbye — Red Jumpsuit Apparatus
Hold On — Brooke Annibale
Драко всегда было холодно. С самого детства мать кутала его в красивые мантии и плотную одежду. В школе он ненавидел подземелья. Сырость проникала в кости и оставалась там навечно. Чувство… правильности возникало только в тех случаях, когда он летал на метле под солнцем. Пока он не начал пить и жжение от спиртного не заменило всё, чего ему не хватало. И было достаточно. До Грейнджер. И потом уже ничего не было достаточно. Поэтому было странно, что после нескольких месяцев холода и дрожи он снова почувствовал на себе тёплые руки. Мягкие и маленькие. Он знал эти руки, но фальшивая Грейнджер никогда раньше не казалась тёплой. Сейчас же он ощущал лишь жар чужих касаний вокруг верхней части своего тела, пока его тащили… фиг пойми куда. Он не знал. Он даже почти не видел. Всё кружилось. И было серым. И, оу, пол. — Нет, Драко! — воскликнула она со звенящим раздражением и досадой. — Нельзя… Вставай! Она тянула его за руку, и у Драко мелькнула мысль, что должно быть больно, но он чувствовал себя… нормально. Отлично, если уж на то пошло. Он чувствовал… Пальцы Гермионы сомкнулись вокруг его плеча. — Пожалуйста, — её голос дрогнул. — Пожалуйста, вставай, Драко. У нас мало времени, и… — слова растворялись, с каждым слогом звуча всё более приглушённо, хотя он точно не двигался. К чёрту. Он сделает это ради неё. Драко заставил себя открыть глаза, и перед ним проплыл её образ. — Сладкая… — Да, — язвительно сказала Грейнджер. — Это всё ещё я. И, если не хочешь остаться здесь, ты должен встать и пойти со мной. — Пойти… с тобой, — медленно повторил Драко. Слова казались знакомыми, но не имели для него особого смысла. Тем не менее… Грейнджер всегда была умнее его. Возможно, она понимала их значение. — Пожалуйста, — умоляла она. Её глаза были… были… Не были серыми. Они были большими, красивыми и… карими. Как растопленный шоколад. Как жжёная корица. Как… его девочка. Её образ двоился и колебался, сливаясь с камнем позади. Драко моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но чем больше он старался, тем хуже становилось, пока он и вовсе не перестал отличать одну Грейнджер от другой. Они были карими? Он действительно видел это? Он видел разинутый рот и пустые глазницы? Или это была всего лишь уловка? В Азкабане не было ничего тёплого, но… разве он не видел огонь? Не чувствовал его? Не чувствовал… её? Это было на самом деле? Голова раскалывалась для выяснения всех обстоятельств. Она забралась ему в душу, а теперь уводила… куда-то. Может, это было очередное воспоминание. Она покажет ему маггловскую семью, которую он пытал вместе с тётей и дядей? Грейнджер сказала, что они сбежали, но… он — нет. Он никогда не сбегал. Не от своих деяний. Не от самого себя. Чёрт. Он так устал. Смертельно устал. Она не даст ему отдохнуть? Лишь чуть-чуть. Лишь… — Если ты не встанешь, мне придётся заколдовать тебя, и нам будет труднее пробиваться наружу, поэтому поднимайся! — Властная… сука, — пробормотал Драко и оттолкнулся от ближайшей к нему поверхности. Ноги стремительно слабели. Едва он выпрямился, как чуть не упал. — Нет, нет, нет! — Грейнджер вновь перехватила его за талию. — Не смей снова падать на меня. Ладно, ладно. Она всегда слишком много требовала. Но ради Грейнджер или… чем бы она ни была… он… Он… — Драко! — Гермиона выкрикнула его имя, когда он перестал ощущать её руки. — Нет!***
Драко горел. Его кожа пылала и была покрыта потом, который с огромной скоростью остывал на морозном воздухе. Гермиона взяла его лицо в ладони: оно стало ярко-розовым от лихорадки, переходя в болезненно жёлтый на висках. Прилипшая к коже прядь волос сбегала по щеке и шее. Гермиона потянулась убрать её, но он отбросил её руку. — Не прикасайся ко мне, — прорычал Драко. Его взгляд сильно отличался от того, как он смотрел на неё всего несколько мгновений назад. Вот он улыбнулся и назвал её сладкой, а потом секунда — и с ног сбивает волной злости, словно… словно он ненавидел её. Гермионе был хорошо знаком этот взгляд. Драко смотрел на неё так много лет. Она уже и забыла, как это больно. Гермиона сказала, что блеск в его глазах — от лихорадки, а не от неуместной и остаточной злости, которую он затаил на неё. Сейчас это было неважно. На первом месте стояло спасение, а после они смогут поговорить обо всём. Самое главное — у них будет время поговорить. Они прошли через всё: войну, предрассудки, свои отношения… Из-за чего бы Драко сейчас ни злился, они пройдут и через это. Главное, чтобы он снова не упал. Спуск по лестнице едва не убил. Драко слишком подался вперёд, и они кувырком скатились по меньшей мере с полдюжины ступеней. Камни были на удивление острыми для такой старой тюрьмы, но, натыкаясь на кости и останки, Гермиона вспомнила, что дементоры не ходят, поэтому лестница служила лишь заключённым. А их было не то чтобы много. Гермиона, выдохнув, приземлилась на Драко. Несколько спутанных локонов скрыли их лица от окружающего мира, и она заглянула в его затуманенные серые глаза, пытаясь уловить хоть какой-то проблеск ясности. Мозг невольно отвлёкся на изгибы его тела, которые сливались с ней воедино. Он похудел, но… оставался Драко. Годрик, как она скучала по нему. — Собираешься поцеловать меня сейчас? — привычным малфоевским тоном спросил Драко, так что у Гермионы на миг перехватило дыхание. Она хотела. Гермиона перевела взгляд на его потрескавшиеся губы. Она хотела забыться — прямо здесь, прямо сейчас — и просто поцеловать его. Просто обнять. Просто поддаться опасному, восторженному чувству, которое витало внутри, почти подтолкнув… Пронзительный крик заключённого напомнил, где они находятся и сколько ещё им предстоит пройти. — Если встанешь, я тебя поцелую, — приподнявшись, Гермиона отстранилась от него, потому что, если бы она осталась в том же положении… Боже. Драко вздохнул и откинул голову. — Так и знал, что это пустые разговоры. — Пустые разговоры?! — громко воскликнула Гермиона, вызвав переполох в соседних камерах. Узники молили о помощи, выкрикивали непристойности и издавали странные, едва ли человеческие звуки. Хоть они и были под замком, но Гермиона всё равно крепко сжимала палочку в руке, ожидая возможной атаки. Если что и грянет, то не со стороны заключённых, и будет просто чудом, что им удастся пройти как можно больше, не встретив новых дементоров. От их отсутствия у Гермионы по спине пополз жуткий холодок. Если они не здесь, то где? Был только один способ выяснить. — Вставай! — Гермиона приподняла торс Драко, чтобы он смог упереться ногами в пол и выпрямиться. Добраться и пробраться сюда уже было испытанием, она не думала, что выбраться будет ещё сложнее. Гермиона никогда даже не ездила на мотоцикле, не говоря уже о полёте, а опыт управления метлой и фестралом был ограничен. Очень ограничен. Вряд ли у неё получилось бы без бузинной палочки. Да, она была мощной, но больше всего поразило то, как она слушалась её, будто всегда принадлежала ей и просто ждала момента попасть ей в руки. Гермиона всегда была искусна в магии, штудируя учебники с первого дня осознания, что она ведьма, но с этой палочкой она могла творить вещи даже более великие, чем любое колдовство, описанное в книгах. И она делала это ради него. Всё это было ради него. — Ну же… — Гермиона обвила руку Драко вокруг своей шеи, стараясь поддерживать его в вертикальном положении. Ему стало легче идти, и они даже продвинулись немного вперёд, пока он снова не начал замедляться. — Не останавливайся сейчас, Драко. Гермиона потянула его за собой, побуждая двигаться дальше, но его ботинки скользили, тормозя их, а тело сотрясала сильная дрожь, вынудившая Гермиону ослабить хватку. — Гер… — прохрипел Драко, и Гермиона, обернувшись, увидела тёмную фигуру, преградившую им путь. — Драко, — серьёзно сказала она. — Нам нужно идти. Сейчас же. Но Драко не двигался. — Ты… Ты сама пришла ко мне, — повторил он почти ласково, и Гермиона застыла. — Да… сладкая? Она перевела взгляд с Драко на дементора. Он приближался, и, вопреки всем доводам рассудка, Драко начал подаваться вперёд. Его ботинок проехался по полу пару дюймов. Гермиона прижала к его груди ладонь, ощущая шрамы сквозь тонкую одежду, а другой рукой вытянула бузинную палочку. — Драко, остановись! — гнев и смятение быстро захватывали тело. Что Драко творил?! И… почему он называл… его сладкой? Невольно — Гермиона ничего не могла поделать, хотя делать нужно было что-то, — она испытала некоторую… ревность. Драко вытянулся, продолжая попытки приблизиться к дементору. Температура вокруг них уже начала падать. Гермиона задрожала, крепче прижимаясь к Драко: с одной стороны, она старалась удержать его от необдуманного поступка, с другой — его разгорячённая кожа была единственным источником тепла. Холод пополз по венам, медленно, но верно захватывая каждую клетку. Гермиона сглотнула, когда он поднялся по шее, вызывая чувство, будто… будто все её действия были напрасными. Они не выберутся, глупо было даже пытаться. Кем она себя возомнила? Великой и могущественной ведьмой, которая собиралась всё исправить, полагаясь на надежду, что у них получится? Она была всего лишь глупой девочкой, которая желала лучшего, но всегда обманывалась. Мысли в голове зароились, и она почувствовала себя загнанной в угол — её сдавливало со всех сторон нескончаемым шёпотом. Гермиона всегда делала должное, но это никогда не дотягивало. Она никогда не дотягивала. Даже Драко называл её грязнокровкой. Гермиона закрыла глаза и заблокировала мысли, которые пытались проникнуть в голову. Она попыталась представить Драко, который улыбался и был счастлив, лежал с ней в постели, смеялся в запретной секции, обнимал одной рукой… Но чем ближе подходил дементор, тем труднее было думать о хорошем. В голове промелькнули образы Драко, который в пьяном припадке кричал на неё. Драко, который плевал ей в лицо, что всё кончено. Драко… который вжимал ботинок ей в грудь, толкая в грязь. И он на самом деле толкал её. Драко упёрся руками ей в плечи, стараясь отодвинуть от себя. Его остекленевшие глаза были устремлены на дементора. — На этот раз я буду хорошим, — сказал он. — Я обещаю. Мне жаль. Мне так жаль. Ничего большего она не хотела от него услышать, а он говорил эти слова даже не ей. Гермиона вцепилась в его робу, которая порвалась при его попытках вырваться. Эмоции неистово пульсировали в голове, и она уже начала злиться и на него. Гермиона знала, что он болен, слаб и… запутан, но она… она была здесь! Прямо здесь, с ним. Разве он… разве он не знал? Разве ему было всё равно? Драко расслабился, когда дементор остановился в середине коридора. Пальцы, сжимавшие палочку, начали неметь, но она не прекращала направлять её в сторону существа. — Драко, — сказала она, пытаясь повернуть его лицо к себе. — Драко, посмотри на меня! — его затуманенные серые глаза поймали её взгляд. — Я рядом. Я всегда буду рядом. Я люблю тебя. Если бы ей хоть на миг удалось привести его в чувства, она смогла бы сосредоточиться и вызвать патронуса, чтобы… Лицо Драко исказилось, в нём появилась жестокость. — Ты не она, — прорычал он, и сердце Гермионы замерло. — Я люблю её. Гермиону. Мою девочку, — выплюнул он. — Ты — ничто. Что… Что происходит?! На глаза навернулись обжигающие слёзы, но она быстро сморгнула их. Драко много раз причинял ей боль, в основном намеренно, но почему-то эти слова вонзились в неё, как нож. Да, Драко делал больно, но… Гермионе было больно не из-за него, а за него. Ему было ещё хуже, чем она предполагала. Этот факт напугал почти так же, как его оцепенелый взгляд, словно он не видел её, словно её не было… Или, что ещё хуже, словно не было его. — Я — Гермиона Грейнджер, — твёрдо сказала она, — а ты — Драко Малфой, и мы… — она потянула его за руку, пытаясь побудить продолжить движение. — Аргх! — закричала Гермиона и схватилась за спутанные волосы, почти вырывая их. — У нас нет на это времени, Драко! Но Драко только нахмурил брови и моргнул, будто на миг узнал её. Но этого оказалось недостаточно: момент осознания тут же померк, и по его лицу снова пробежало смутное, отсутствующее выражение. Она не возлагала надежд, что, направляясь к выходу, они с Драко будут вместе отбиваться, но она думала, что он хотя бы сможет идти бок о бок с ней. Если Драко не будет помогать, они никогда отсюда не выберутся. А она не позволит этому случиться. Она не позволит, чтобы с ним что-нибудь случилось. Она защитит его, позаботится о нём… Мысль возникла в голове как маленький пузырь, и, недолго думая, Гермиона решила так и поступить. У неё не было особого выбора, да и… Драко постоянно поступал неправильно. Гермиона направила палочку на Драко. Прогресс — хотя бы привлекла его внимание. Он напрягся и приосанился. Приняв во внимание пару прибавившихся дюймов, Гермиона встретилась взглядом с Драко и, собравшись с духом, произнесла: — Империо. Всё произошло за долю секунды. Она была уже не в коридоре с острыми камнями, а в огромном открытом пространстве. Напоминало… руины. Вокруг валялись мраморные колонны и стены, разбитые вдребезги. На некоторых виднелись следы ожогов, а вдалеке она разглядела поднимающийся чёрный дым. Что… Что здесь произошло? — Драко? — позвала она и удивилась пустому эху, раздавшемуся вокруг. — Драко! Гермиона огляделась, надеясь зацепиться за какой-нибудь знак или… ощутить его присутствие, но… ничего не было. Боже… — Драко! — Грейнджер? — звук доносился… снаружи, где она на самом деле находилась. На секунду два изображения наложились друг на друга. Разрушенное белое пространство и раскрасневшееся от лихорадки лицо Драко. Его рот был открыт. Он говорил с ней. — Гермиона? Пришлось сдержаться, чтобы не броситься в его объятия, когда взгляд уловил его усмешку. — Который из них, котёнок? — спросил он, и у Гермионы перехватило дыхание. Драко оглядел каменный коридор. — Я не помню… — он обернулся на неё, но его глаза были расфокусированными и застывшими. Он ждал, что она… направит его. — Всё в порядке. Я знаю, где выход. Просто следуй за мной, — Гермиона услышала эхо собственного голоса, и Драко начал двигаться… делая именно то, что она хотела. — Нет, — прозвучал другой голос. Сначала она подумала, что это очередное её эхо, но в голосе было что-то… неправильное, будто он не привык говорить или… не должен был. В нём звучали нотки, едва походившие на человеческие. — Почему ты пытаешься бросить меня? Ты меня не любишь? Драко покачнулся, и Гермиона почувствовала, как белые руины исчезают. Она старалась не отпускать их. Сосредоточившись на том, чтобы оставаться в сознании Драко, Гермиона увидела тень, формирующуюся из тёмного дыма. Её поразило то, какую форму она приняла. Это была… она. Её точный двойник, материализовавшийся из-за большого куска разбитого мрамора. — Не приближайся к нему, — предупредила Гермиона с дрожью в голосе. Она направила палочку на дементора. Он парил в коридоре, из-под его изодранного капюшона доносилось низкое хриплое дыхание. Беспорядочная куча мыслей на задворках сознания увеличилась вдвое и угрожала обрушиться на Гермиону, раздавив под тяжестью собственной неуверенности. Она была дурой, раз пришла сюда, раз думала, что сможет спасти Драко из этого места. Гермиона повернулась к нему — он выглядел таким… таким безнадёжным. Драко выглядел так же, как чувствовала себя она. Она пробыла в Азкабане всего ничего, но Драко находился здесь уже несколько месяцев. Один. Она представить не могла, что ему пришлось пережить за это время. Гермиона чуть не расплакалась, но скорее от злости, чем от печали. Это… существо… использовало её, использовало его ради собственного извращённого удовольствия. Всё это время оно питалось Драко, привлекая для этого её образ. Негодование разлилось по венам. — Драко, не слушай его, — сказала она ему, услышав эхо своего голоса в осколках камня. Драко снова качнулся, его глаза оставались расфокусированными, а по лицу бежали бисеринки пота. — Ты… — хрипло начал он. — Ты хочешь, чтобы я снова причинил себе боль? — Драко вытянул шрамированную руку в таком же жесте, как при проклятии себя. Дрожащие пальцы сжались в кулак. — Драко, нет! — взвизгнула Гермиона, и его рука метнулась в сторону. Её империус воздействовал на тело Драко, заставляя выполнить её волю. — Нет… — легко и сладко проворковала другая Гермиона, приближаясь. Она была почти идеальным двойником, только бесцветная, как на чёрно-белой фотографии. Затем улыбнулась, и Гермиона подобралась. — Я хочу, чтобы ты причинил боль мне. По венам разлилось напряжение. Дементор хотел заставить Драко напасть на неё. Она знала, что её Драко не навредит ей, но… был ли он ещё им? Она могла остановить его, но… не хотела принуждать. Она хотела… хотела, чтобы он вернулся — прежним. Драко. Её Драко. Был ли он ещё здесь? Гермиона заглянула в его остекленевшие глаза, но увидела лишь груду разбитых белых камней. — Подумай обо всём, что я с тобой сделала, — сказала другая Гермиона в голове Драко в тот самый момент, когда дементор сделал очередной глубокий вдох. — Подумай обо всём, через что я заставила тебя пройти. Разве ты не хочешь, чтобы мне тоже было больно? Рука Драко дрожала. Кожа, покрытая шрамами, плотно обтягивала мышцы. — Я… я не… — тихо сказал он. — Я… не хочу причинять тебе боль. — Драко… — взмолилась Гермиона. — Не делай этого, — это не было приказом, но рука Драко всё равно осталась на месте. Она крепче сжала палочку, чувствуя, как рукоятка очерчивает ожог на ладони. Она причинила ему боль, но это было ради его спасения. Подобное она пыталась сделать и сейчас. Гермиона лишь надеялась, что для этого ей не придётся… делать ему больно. — Посмотри, что я заставила тебя сделать, — в обширное пустое пространство разума Драко просочились воспоминания о пытках, крови, пьянстве, драках, слезах и обо всём, что Драко совершил. Гермиона видела себя, прикованную к кровати и плачущую; видела Драко, сидящего на собраниях Пожирателей несколькими этажами ниже, где ради развлечения пытали людей. Она видела магглорождённых, которых запихивали в клетки. Кикимера, который содрогался от пыток до крови из его чрезмерно больших ушей. Кричащего Кормака, из головы которого вытягивались воспоминания. Пятящегося Тео, пока Драко надвигался на него. Задыхающегося на полу Олливандера. И вдруг появился Рон, который яростно кричал, будучи прижатым к решётке Пожирателем Смерти с… его палочкой в руке. Гермиона хотела отвести взгляд, но… не могла. Она была в его голове, и это… это то, что было внутри. То, что… он совершил. Она видела… всё. А потом увидела Драко: его серые глаза буравили её. — Вся обида, вся боль… Ты сделал всё это ради меня. Драко тяжело дышал, его челюсть напряглась до резко обозначившихся мускулов. — Да, — выдохнул он. Драко коротко наклонил голову, отчего его волосы рассыпались по плечам. Сердце Гермионы застряло в горле, и она с трудом выдавила из себя: — Драко, ты не навредишь мне. Тень ухмылки скользнула по его губам. Гермиона выдержала его взгляд. Она не боялась. — Ты не навредишь. Её империус подавлял то, что обволакивало его голову, но, Годрик, оно слишком глубоко укоренилось в нём. — Ты любишь меня, — Гермиона слышала странное отдающееся вокруг эхо, что исходило от неё и от… её двойника. — Я думал, ты не хочешь, чтобы кто-то вроде меня любил тебя, — огрызнулся Драко, холодно взирая на неё. Гермиона взяла его лицо в ладони. — Я не хотела, — призналась она. — Но я ошибалась. Я ошибалась насчёт тебя, Драко. Ты — это не твои поступки. Ты не… — она замолчала, всё ещё не оправившись от увиденного. Его глаза потемнели, но из-за лихорадки они сияли серебром. Гермиона глубоко вздохнула. — Ты намного больше, чем это. Всё произошло слишком быстро. Или… всё произошло сразу. Дементор приблизился к ним, его чешуйчатая сгнившая рука почти коснулась Драко. Гермиона оттолкнула его, и он споткнулся, привалившись к дальней стене. Его дыхание участилось, он начал громко кашлять, отчего создалось впечатление, что он вот-вот рухнет. Но что-то, возможно, империус, не позволило Драко этого сделать. Спасибо Мерлину за маленькие одолжения. Гермиона сомневалась, что поднимет его, если он снова упадёт. Несмотря на всё это, Драко по-прежнему смотрел на неё, словно ждал, когда она закончит говорить. У неё ещё будет время рассказать ему всё — когда они выберутся из тюрьмы и окажутся… Боже. Они пробыли в этом коридоре недолго, но по ощущениям — вечность. Теперь здесь был не один дементор — весь коридор был забит ими. Несколько мгновений — и, казалось, все дементоры Азкабана обступили их. Гермиона чувствовала, как холодеет кожа, как её переполняет отчаяние, просачиваясь в каждую трещину и разлом в сердце. Она… она не сможет сразиться с ними всеми. Безнадёжно. Она… подвела себя. Она подвела Драко. Драко. Оглянувшись, Гермиона охнула. Драко ссутулился, но продолжал смотреть на неё и… улыбаться. Сердце пропустило удар. — Гермиона… Мысли в голове понеслись вскачь, подгоняемые быстрым биением сердца. Ей не нужно было бороться с ними. Ей не нужно было ничего, кроме Драко. Гермиона кинулась к нему, и Драко зарылся пальцами в её волосы, притягивая к себе. Сжимая бузинную палочку в правой руке, Гермиона обняла Драко левой и заглянула в его глаза. Огромные белые руины внезапно стали яркими до боли. Она не отводила взгляд. Серебристо-белый свет сорвался с кончика палочки и, окутав их, устремился вперёд, останавливая движение чёрной массы дементоров, надвигавшихся на них. Гермиона прильнула к Драко, отдавая заботу о патронусе своим чувствам, но он снова стал наваливаться на неё. — Драко, — прохрипела Гермиона сквозь зубы, начиная сгибаться под тяжестью его веса. Его глаза закрылись, и белые руины погрузились во тьму. — Драко! — вскрикнула Гермиона, когда он опустился перед ней на колени. Его дыхание стало затруднённым, и коридор прорезал новый приступ кашля, отчего ей пришлось придержать Драко, чтобы он не завалился на бок. Она уже собиралась приказать ему встать, но забеспокоилась, что у него не хватит сил. — Боже… — у него резко упала температура, а кожа стала холодной и липкой. Им немедленно нужно было убираться отсюда, иначе… иначе Драко долго не протянет. Гермиона зажмурилась, прогоняя слёзы и не позволяя им больше заволакивать зрение. Она знала, что делать, — ей лишь нужны были на это силы. — Драко, — Гермиона откинула его голову, вынуждая посмотреть на неё из-под полуопущенных век. — Что бы ни случилось, не отпускай меня. Его тело отреагировало на её слова — Гермиона надеялась, что нынешнего империуса хватит, чтобы выбраться. Драко обхватил её руками, прижимаясь изо всех оставшихся сил. Даже если в конце коридора их не будет поджидать небольшая армия дементоров, Драко не сможет проделать остаток пути вниз. Его камера находилась на тринадцатом этаже, а они успели спуститься только на один лестничный пролёт. Гермиона огляделась, надеясь найти хоть какое-то вдохновение, но в этом месте ничего не было. Безнадёжно. Оно было построено для того, чтобы быть безнадёжным. А что построено, может быть и перестроено. Не совсем подходящее слово, но с бузинной палочкой ей не нужно было их подбирать. Нужна лишь сила воли, и, Годрик свидетель, она у неё была. Гермиона вдавила кончик палочки в трещину на холодном каменном полу. В это же время она схватила Драко и уткнулась лицом ему в грудь, и пол под ними провалился.***
— Держись за меня. Он даже идти самостоятельно не мог, куда ещё, чёрт возьми? И она была тёплой. Как же охуенно. Драко не убирал рук, но, не прерывая контакт, опустил их к её талии и крепко сжал, притягивая к себе. Грейнджер тихо ахнула. — Драко… Драко не мог открыть глаза, но, как ни странно, от желания вцепиться в каждую частичку её тела, до которой он мог дотянуться, невозможно было избавиться. Его голова упала ей на затылок, и он зарылся лицом в её кудри. Мягкие, такие мягкие… Хватка усилилась, словно он хотел слиться с ней. — Драко, ты… — Моя девочка, — пробормотал он, касаясь губами мочки её уха. Грейнджер натянулась, как струна, и он развёл руки, ощущая под одной её бедро, а под другой — очертания груди. — Моя… — Я не могу… — что-то загудело под ним. Ними. Они… двигались? — Дыши! — просипела Грейнджер. Он сжимал её, но впервые чувствовал эти объятия. В воспоминаниях она всегда была… так далеко. Теперь же находилась словно повсюду, вокруг него. Словно он находился внутри неё. Или это она была в нём. Она же шла по обломкам его головы? Драко смутно помнил, как она направила на него палочку. М-м, Грейнджер с палочкой. Ему нравилось. Очень нравилось. — От… пусти! — она завозилась. Драко уронил голову ей на плечо. — Ты сказала не отпускать, — удалось выдавить ему из себя, хотя прозвучало едва ли лучше скрежета. Сильный порыв ветра ударил в лицо, вынудив приоткрыть веки, и Драко показалось, что он увидел лёгкую улыбку на её губах. Чёрт, как он хотел поцеловать её. Она не говорила, что хочет поцелуя? Он бы ей его подарил. Он бы целовал всё её тело. Он бы никогда больше не оторвал губ от её кожи. Помечал бы каждый дюйм как доказательство того, что это не сон. Голова раскалывалась, будто он слишком много выпил, и не факт, что сейчас он был… в сознании, несмотря на то, что тело двигалось, но если так, значит, она была рядом. Грейнджер была настоящей. Должна была быть. Пожалуйста, пусть так и будет. Пожалуйста. Они внезапно подались вверх, и Драко соскользнул. Он немедля вернул руки на её талию, пока они двигались… выше. Холодный ветер обдал кожу. Ему было знакомо это ощущение. Они… они летели? Сделав несколько попыток, Драко вновь открыл глаза, но увидел только бурлящую воду под собой. Волны разбивались о скалы, а рядом сверкала молния. Грейнджер нагнулась, и они сменили траекторию. Драко старался удержать равновесие, но никак не мог найти центр тяжести. Он бесчисленное количество раз летал на метле и никогда не падал из-за дисбаланса. Похоже, он не мог контролировать свои движения, свои действия. Может, это был лихорадочный сон. Может, он всё ещё лежал в камере. Может, он умирал, а Грейнджер забирала его душу… Тогда почему они поднимались? Жизнь Драко всегда шла по наклонной на самое дно, почему же смерть должна была принять иной вектор? Грейнджер могла завести его в самые глубины ада, и он бы преследовал её — ниже, дальше, сильнее, быстрее. Кровь забурлила в слишком знакомом ритме. Да. Они определённо летели. По крайней мере, Грейнджер. Драко просто держался. Пытаясь положиться на оставшиеся квиддичные рефлексы, Драко наклонился в сторону поворота, и по телу прокатился импульс. Голова свалилась набок, и порыв холодного ветра в который раз разомкнул веки. Он увидел башню. Высокий серый камень, из которого струился… дым? Нет… это были плащи. Чёрные плащи, что вылетали из неё навстречу… им. Грейнджер выгнулась, направив на них палочку, и… Драко зажмурился, когда с её кончика сорвался самый яркий свет в его жизни. Он чувствовал силу, исходившую от него, от… неё. На миг ему показалось, что он летит прямо на солнце, как вдруг громкий треск заставил его оглянуться. Его окно. Маленькое, непритязательное и жалкое на вид, но всё равно его. Внутреннюю часть камеры было едва видно, но она была… пуста. Какого чёрта? Его… не было там? Он… Драко был слишком напуган, чтобы даже подумать об этом слове. А потом башня начала падать, рушась сама по себе. Звучало так, будто земля раскалывалась надвое. Шум сотряс сам воздух, взбивая тучи в бурю, страшнее которой Драко не видел ни разу за время своего заточения. Молния ударила в каскад обломков, разбрасывая битые кирпичи. Они врезались в чёрные фигуры. Некоторые отлетели обратно в разрушавшуюся тюрьму, другие с грохотом рухнули в неумолимое море. Оно было далеко, но не так высоко, как они. Со своей выгодной позиции Драко наблюдал, как рушится тюрьма. Тёмные волны разбивались о глыбы, жадно поглощая её. По позвонкам бежал мороз, заставляя всё тело дрожать, но он не падал вместе с Азкабаном. Драко держался, пока… Пока Азкабан… не исчез. Он… нашёл выход. Выход. Выход. Выход. Что это значило? Никто не выходил из Азкабана. Его покидали только после… после смерти. Белые стены разума снова задрожали и рассыпались, трещины побежали по тёмным прожилкам мрамора, ещё больше разрушая его. Он умирал. Нет. Он был мёртв. Он был мёртв и… Драко затрясся. Он не мог остановиться, не мог контролировать. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Нет. Пожалуйста, нет. Он не хотел становиться одним из них — безмозглым трупом, бродящим в ожидании приказа. Он ненавидел терять контроль. Так чувствовалось с отцом в детстве; так чувствовалось с Тёмным Лордом после принятия метки. Так чувствовалось с Грейнджер, когда он был внутри неё, — словно вот-вот разойдётся по швам. Казалось, именно это сейчас и произойдёт. Он ощущал, что взрывается изнутри; давление нарастало, готовое в секунду прорваться сквозь кожу и шрамы. Давно он так себя не чувствовал: словно нервы были расшатаны и горели, словно лёгкие стали каменными. Словно тело не принадлежало ему. Он был проклят. И он заслужил до последней капли. Но… Драко не хотел умирать. Он хотел Гермиону. Он старался держаться крепче, даже если она была ненастоящей, даже если она не была Гермионой, потому только за неё ему оставалось держаться. — Драко, тебе нужно успокоиться, — её голос громко звучал в голове, отскакивая от разбитого камня. — Из-за тебя мы разобьёмся! Хорошо. Может, так он будет уничтожен. — Ты… — выдохнул Драко. Если это его последнее слово, то только такое. — Прости, Гермиона. — Дыши, — приказала Грейнджер. Драко сглотнул и набрал полную грудь. Холодный воздух немного прояснил сознание, но тело продолжало дрожать без его согласия. — Просто оставайся, где безопасно, — сказала она или не совсем сказала, но он всё равно услышал. Безопасно. Он мог. Он знал, где безопасно. Зажмурившись, Драко в последний раз окинул взглядом ярко-белые обломки камней. Он рывком распахнул маленькую дверь из тёмно-коричневого дерева и вошёл внутрь — в маленькое пространство, которое в прошлом году создал для своих мыслей о Грейнджер. Тут ей было безопасно, и… ему тоже будет. Раздался ещё один громкий рёв, и его тело снова непроизвольно дёрнулось вперёд, но даже это ощущение исчезало, чем глубже Драко спускался. — Не отпускай, — повторила Гермиона, и эти слова эхом отдались в голове, заставляя руки крепче сомкнуться вокруг её маленького тела. Он не отпустит — точно не её. Но внутри ему больше не за что было держаться. Драко с закрытыми глазами прильнул к Гермионе и почувствовал, что снова погружается во тьму внутри себя.***
Мотоцикл окончательно заледенел. Гермиона летела на нём на север не меньше часа, борясь с сильным ветром и пытаясь разглядеть что-нибудь в тусклом свете, пока не начал заедать дроссель. Или она думала, что это дроссель. Её познания в мотоциклах были ограниченными, а этот был… продвинутым. Она не знала, кто добавил все эти дополнительные ручки и циферблаты — Сириус или Рон с отцом, но, когда двигатель зашипел, Гермиона решила нажать на них. На все. Из задней части вырвалась струя огня, понеся мотоцикл вперёд с головокружительной скоростью. Маленькая точка на карте, бывшая ею и Драко, приближалась к открытому морю. Они были уже близко, и она надеялась, что у них хватит мощности добраться до пункта назначения. Сжав сердце Люциуса над картой, Гермиона, как и Драко, начала с Тирренского моря. Голову заволокло паническими мыслями, когда ничего не произошло, но потом она вспомнила слова Драко: его там больше нет. Гермиона до сих пор не могла понять, как можно переместить остров, но она принялась двигать кольцом по кругу, охватывая всё большую площадь. Пальцы сводило от страха, потому что карта уже заканчивалась. Пока она не провела кольцом над Северным морем, затем к северу от него, и кровь не начала сливаться и образовывать… отметку. Это был остров, причём почти в последнем месте на земле, о котором Гермиона могла подумать. Ради всего святого, он находился практически за полярным кругом. Почему Люциус Малфой решил перенести свою летнюю виллу в… один из самых отдалённых уголков планеты? Скорее всего, он считал, что там будет безопасно. Впервые в жизни Гермиона Грейнджер надеялась, что Люциус Малфой прав. Она снова нажала кнопку с дыханием дракона и закрыла глаза, чувствуя, как сдувает волосы. Расшитая бисером сумка хлопала на ветру, но Гермиона не беспокоилась о потере идеально рассчитанных и упакованных припасов, потому что она была плотно обёрнута вокруг тела. Карта в раскрытом виде находилась на передней части сиденья, зафиксированная заклинанием вечного приклеивания, так что ей тоже ветер был нипочём. Империус продолжал действовать на Драко, несмотря на то, что последний час он был без сознания. Пока Гермиона держалась, у них всё получится. Она надеялась. Вцепившись в руль, Гермиона несла их вперёд, чувствуя, как по рукам поднимается изнуряющая боль, завязываясь узлом между лопаток, где покоилась голова Драко. Лихорадочный жар его тела не давал её мышцам сокращаться в слишком сильных судорогах. Удобно, конечно, но она понимала, что за счёт Драко. Беспокоясь о том, как долго он так горел, Гермиона прибавила скорость. Они зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Всё или ничего. Гермиона знала, что спасать Драко было рискованно, но всё-таки она была гриффиндоркой, поэтому лучше рискнуть всем, чем жить ни с чем. А жизнь с Драко, пусть и во льдах севера, была всем. Вдали на горизонте что-то росло. Гермиона направила мотоцикл вниз, пытаясь рассмотреть получше. Несколько раз переведя взгляд с карты на тёмное пятно, она уверилась, что это был остров. Он возвышался над плоской поверхностью… Ох. Это была не вода. Это был… лёд. Он плавал белыми кусками, покачиваясь в тёмной воде. Но темнее воды был большой конус, похожий на обратную сторону айсберга. Да! Это остров! — Драко! — радостно вскрикнула она. — Драко, я нашла его! Мы почти на месте! Он не ответил, но неважно. Скоро они… Один из циферблатов крутанулся и безвольно замер, зловеще указывая вниз. О нет. Это определённо нехорошо. Гермиона попробовала нажать ещё несколько кнопок, но мотоцикл лишь подбросило, едва не выбив её за борт. Второй циферблат завертелся по кругу, не намереваясь останавливаться. Они падали. Быстро. Очень быстро. Гермиона толкнула мотоцикл вперёд, стараясь преодолеть как можно большее расстояние по мере спуска. Оставалось чуть меньше километра, но если они разобьются здесь, то ни за что не смогут доплыть до берега. Гермиона проделала весь этот путь не ради того, чтобы просто проделать весь этот путь. Она проделала его ради возвращения домой. Гермиона направила палочку на океан и вызвала порыв ветра, который задержал их в воздухе ещё немного. Она не чувствовала ни рук, ни лица, ни… ничего другого, но чувствовала, как в неё летит морось. А потом Драко в очередной раз зарылся лицом в её волосы, и Гермионе пришлось прикусить губу, чтобы сдержать улыбку. Магия поддерживала их движение, но недолго. Они оставались над водой, когда двигатель мотоцикла перестал вращаться. В течение трёх секунд было устрашающе тихо, а потом в ушах свистел лишь лишь оглушительный шум ветра. Сердце подскочило к горлу, не давая закричать, и они… начали падать. По ощущениям не слишком отличалось от полёта, пока мотоцикл не выскользнул из-под них. Хотя бы карта больше не была нужна. Без опоры Драко оторвался от неё, теперь едва касаясь талии. Гермиона крепко сжала палочку, ещё крепче — руку Драко, и вода хлынула им навстречу. Мотоцикл врезался в большой кусок морского льда, расколов его, и тем самым расчистил небольшое пространство, куда они с Драко могли упасть. Гермиона едва успела втянуть в себя воздух, как они столкнулись с поверхностью океана. Было не просто холодно. Её резало, распаляло нервы и заставляло всё тело сжиматься. Слава Годрику, что получилось сделать последний вдох, потому что неизвестно, когда лёгкие снова начнут функционировать. Или когда она сможет выбраться на поверхность. Её швыряло и переворачивало под волнами, она не могла выпрямиться из-за невероятно сильного притяжения течения. Гермиона думала, что под водой будет тихо, но отовсюду слышалось страшное шипение, и её закрутило, потянув вниз. Драко тонул. И она — вместе с ним. Нет. На этот раз Драко — вместе с ней. Волосы плыли перед лицом, и пришлось немного нырнуть, чтобы убрать их и найти, где верх. Обнаружив его, Гермиона увидела мотоцикл, что падал в чёрную глубину. Фонарь на передней панели несколько раз мигнул и погас. Ещё через секунду из поля зрения исчез и сам летающий транспорт — слишком глубоко, чтобы что-либо разглядеть. Драко, однако, плавал в нескольких футах под ней, и только их сцепленные руки не позволили ему отправиться за мотоциклом на дно океана. Лёгкие начало резать потребностью в кислороде. Из приоткрытого рта Драко вылетело несколько пузырьков и проплыло мимо неё. Гермиона подняла голову, увидев… ещё больше воды. Насколько глубоко они опустились? Гермионе не хотелось знать. Подняв бузинную палочку, она направила её в ту сторону, куда уплыли пузырьки Драко, и молилась, чтобы этого хватило достичь поверхности. Удивилась, когда из кончика вырвался поток пара. О, в самый раз. Гермиона ещё не привыкла к силе этой палочки и способности творить практически всё, что она захочет. Неудивительно, что люди убивали из-за этой палочки. Гермиона чувствовала её силу — свою силу, — пока её тянуло на поверхность. Гладь была ближе, чем казалось, и не успела Гермиона опомниться, как вынырнула и закашлялась, отчаянно пытаясь восстановить баланс кислорода лёгких. Драко всплыл следом и забился в конвульсиях, выплёвывая полный рот морской воды. — Драко! — Гермиона обхватила его рукой, пытаясь помочь удержаться на плаву. Его глаза приоткрылись, но были закатаны. На них обрушилась волна, и Гермиона стала бороться с бурлящей водой и кусками льда, кружащимися вокруг. Драко прижался к ней всем телом, и она обхватила его за грудь. Гермиона изо всех сил оттолкнулась ногами, чтобы они оба опять не ушли под воду. Она снова откашлялась, выплюнув морскую воду. Лицо Драко было всего в нескольких дюймах, но он не кашлял. Он ничего не делал, просто плыл на волнах, такой же неподвижный и холодный, как окружающий их лёд. Сердце пропустило удар, затем другой, пока Гермиона не услышала, как он выдохнул, и из уголка его рта потекла вода. По крайней мере, теперь его лёгкие были чисты. Она крепче обняла его, чтобы их не отбросило друг от друга. В бессознательном состоянии Драко тихо покачивался на поверхности, и Гермиона опёрлась на него, чтобы не уйти под воду вместе. Мокрые локоны прилипли ко лбу и щекам, и Гермиона огляделась. Они были ближе, чем ей казалось! Даже береговую линию было видно! Но течение тянуло их за собой, пытаясь утащить в открытое море. Гермиона гребла изо всех сил, борясь с бурными волнами, но Драко висел мёртвым грузом на руках. Она едва могла удержать их обоих на плаву, не говоря уже о том, чтобы куда-то сдвинуть. Но они были так близко! Гермионе хотелось закричать от досады. Так она и поступила. Подняв голову, Гермиона издала громкий вопль. Как только на неё обрушилась волна, заливая морскую воду в рот, она почувствовала рывок палочки. Похоже, она откликнулась даже без заклинания. Она… знала её. Она была её. Гермиона сильнее прильнула к Драко и молила Годрика, чтобы получилось. — Держись, Драко, — сказала она, прерываясь на судорожные вздохи. Драко, откинув голову, снова обхватил её руками. Это маленькое чувство, это маленькое действие придало израненному и ноющему телу сил двигаться дальше — ещё немного. Направив бузинную палочку на берег, Гермиона представила, как они с Драко прогуливаются по пляжу, держась за руки. Он прижимал её к своей груди, а она улыбалась ему. Откидывал её волосы, приближаясь к её лицу. Говорил, что любит её, а она отвечала.… Гермиона сомневалась, что смогла бы выразить свои чувства словами. Ей и не нужно было. Достаточно было просто сильно захотеть, и палочка откликнется. Гермиона стиснула Драко, а затем… а затем… Весь воздух оказался выжат из лёгких. Невообразимая тяжесть давила на неё. Гермиона испугалась, что они тонут, но тут почувствовала под ногами зыбучий песок береговой линии. Внезапно Драко оказался слишком тяжёлым. Они рухнули, тяжело приземлившись на землю, и вокруг поднялись волны слякоти и льда. Гермиона приподнялась на четвереньки, но Драко оставался совершенно неподвижен, омываемый водой. Она схватила его за руку и притянула за плечи, взваливая на себя как можно больше веса. Даже будучи истощённым, Драко едва ли оторвался от земли. Она и сама чувствовала свинцовую тяжесть в конечностях, и ремешок её расшитой бисером сумки резко врезался в тело. — Драко, Драко… — сказала Гермиона, дрожа. — Тебе нужно встать. Давай, сделай это ради меня. Драко двигался медленно, вяло, словно был полузаморожен. Или полумёртв. Её тело уже несколько часов работало на адреналине, и холодная вода отняла последние силы. Гермиона никогда не чувствовала себя так. Мороз обжигал её кожу, придавая ей ярко-красный оттенок под воздействием ледяного ветра. Гермиона безудержно тряслась, отчего едва могла передвигать ногами. — Пожалуйста, Драко! — взмолилась Гермиона. Она… она не могла сделать всё это сама. Во всех других приключениях рядом всегда были Гарри с Роном. Драко лишь нужно было немного помочь ей, а потом она позаботится о нём. Но, если они оба получат переохлаждение, ничего не получится. — Просто встань! Тело Драко двигалось так, словно кто-то дёргал его за ниточки. Наконец, все они подняли Драко на ноги. Он спотыкался, но двигался, и Гермиона почти несла его, пока волны бились о их ноги, что увязали в зыбучих песках. Тяжёлые ботинки доставляли Драко дискомфорт при ходьбе, и у него с огромным трудом получалось делать хоть один шаг. — Вот так, просто продолжай идти, — сказала Гермиона, стуча зубами. Его голова была низко опущена. Из-за своего невысокого роста Гермиона не могла поддерживать большую часть его тела, отчего его плечи почти сравнялись с её. Его длинные светлые волосы падали на лицо мокрыми прядями, почти превращаясь в сосульки. — Ещё немного, — пробормотала Гермиона, чувствуя, как холод пробирает до костей, отправляя дрожь по позвонкам. Как только они выберутся из полосы прибоя, Гермиона высушит их. Она очень надеялась, что эта палочка не стянет её одежду, как это случайно сделала Джинни. Но, может, это вывело бы Драко из обморочного состояния. Спасибо, что хотя бы двигался под её руководством. Земля превратилась в чёрные камни, острые и шероховатые, но более твёрдые, чем песок. Гермиона изо всех сил поддерживала Драко, который тащился рядом. Они преодолели половину замёрзшего пляжа. Однако каждые несколько шагов Драко терял равновесие, и только когда Гермиона крикнула ему: «Осторожно!» — он выставил перед собой руку, чтобы не упасть лицом вниз. Камни прорезали его ладонь, и по его бледной руке обильно потекла кровь. Малфоевская кровь. Она так упорно боролась хотя бы за каплю, и вот теперь красная жидкость щедро лилась из него. Гермиона взяла его за руку и добавила этот пункт к списку того, что нужно вылечить, как только они доберутся… Она посмотрела вверх, надеясь найти какое-нибудь строение, где можно было укрыться. Но вместо этого увидела, как кто-то спешит к ним навстречу по заснеженному склону. Не узнать Нарциссу Малфой было невозможно, даже если бы Гермиона не знала о её нахождении здесь. Её светлые волосы были заплетены в длинную растрепавшуюся косу, а на плечах покоилась белая меховая накидка, которую подхватывал ветер, развевая у ног. Это напомнило Гермионе… ангела. Но лицо Нарциссы было совсем не таким умиротворённым, какое Гермиона видела на картинах с изображением ангельских существ. Сначала она выглядела удивлённой, но, когда её взгляд упал на вторгшихся в её убежище, она резко остановилась и прижала обтянутую перчаткой руку к груди, уставившись на сгорбленную фигуру сына. — Л-Люциус? — голос Нарциссы дрожал от волнения. — Люциус, это… — она запнулась, когда её взгляд переместился на Гермиону. Гермиона едва стояла на ногах, но уверенно держала Драко, глядя на мать, которая отреклась от своего сына. — Помогите нам, — выдохнула она. — Пожалуйста. Вес Драко всё-таки потянул её вниз, и они оба упали на колени. Его рука сильно кровоточила, оставив подтаявший отпечаток на хрустящем снегу. Гермиона притянула её к себе. Его кровь была тёплой, почти тошнотворно горячей. Драко нужно было укрыться от холода. Им обоим. В мокрой одежде, в снегу, в темноте, переохлаждение не заставит себя долго ждать. Гермиона положила его руку себе на плечо, наполовину придерживая, наполовину готовясь снова поднять. Но она сама едва могла пошевелиться. Мышцы сводило судорогой от мороза, и вес Драко ещё глубже вдавливал её в снег. Гермиона вытащила палочку, думая: переместить Драко с помощью магии или начать исцелять его прямо здесь, как вдруг она услышала хруст снега от шагов, и Нарцисса остановились прямо перед ними. — Драко? — его мать выглядела потрясённой, словно не верила своим глазам. Голова Драко перекатилась и тяжело столкнулась подбородком с грудью. Гермиона положила руку ему на рёбра, прижав палочку к шрамам в защитной манере. Отбросив с лица слипшиеся локоны, Гермиона посмотрела на Нарциссу, чьи голубые глаза переместились с неё на Драко, после чего опасно сузились. Нарцисса скривила губы в знакомой манере и уставилась на Гермиону, едва не метая взглядом мысленные молнии. — Грязнокровка. Что ты сделала с моим сыном?***
— Отойдите от него! — воскликнула Гермиона. Она проснулась и увидела склонившуюся над Драко Нарциссу, которая, запрокинув его голову, вливала ему в горло тёмно-красную жидкость. — Что вы делаете?! Несколько светлых волосков упали на лицо Нарциссы, когда она обернулась. На секунду её голубые глаза стали холодными как лёд, но они не смогли погасить огонь, пылавший в груди Гермионы. Когда Нарцисса сузила их, Гермиона уже встала и бросилась к кровати, где спал Драко. Хижина была небольшой, всего одна комната с кроватью, маленькой кухонькой и невероятно неуместным кожаным диваном, расположившимся перед круглым камином. Должно быть, она заснула перед ним, и Нарцисса, воспользовавшись моментом, насильно напоила Драко каким-то зельем или настойкой, против которой Гермиона, будучи в сознании, наверняка стала бы возражать. Выхватив из её рук кубок, Гермиона принюхалась. Хуже того — это было вино. Гермиона недовольно посмотрела на мать Драко. — Вы же знаете, что у него с этим проблемы? — недовольно сказала она. — И насильно пичкаете его! — у неё возникло желание выплеснуть вино в шокированное лицо Нарциссы. — Годрик, а не хотите сделать с ним что-нибудь ещё?! Вы уже бросили его в разгар войны! — теперь Гермиона кричала. Она понимала, что не должна, но она была так… так зла. И напугана. Драко ещё не очнулся и не подавал никаких признаков того, когда откроет глаза и откроет ли вообще. Нарцисса резко выдохнула. — Я… — После того, как продали его Волдеморту, чтобы спасти своего мужа! — Гермиона с грохотом поставила кубок с вином на стол рядом с кроватью. Через край выплеснулось немного жидкости, попав ей на руку. Гермионе стало дурно от этого запаха, и в голове всплыли воспоминания, каким изменившимся, вернее, прежним, Драко появился в коттедже, пропахнувший вином отца. Она на миг закрыла глаза, пытаясь отогнать болезненные мысли, пока они не овладели ею. — Я не… — Нарцисса встала, и выражение на её лице теперь было скорее оборонительным, чем агрессивным. — Я никогда не хотела, чтобы мой сын был Пожирателем Смерти. Гермиону слегка удивили эти слова. Казалось, Драко с подросткового возраста готовили стать приспешником Волдеморта в третьем поколении и притеснителем магглорождённых во имя осуществления чистокровных планов примерно в сотом. Гермиона оглядела Нарциссу. С тех пор как два дня назад её и Драко выбросило на берег, между ними установилось шаткое перемирие, но, несмотря на общую цель, в комнате до сих пор ощущалось напряжение. Всё началось, когда Гермиона пыталась оттащить Драко, чтобы его не смыло приливом. Нарцисса вихрем пересекла пляж и оттолкнула её. — Отойди от моего сына, — прошипела она. — Я пытаюсь помочь ему! — возразила Гермиона. — Чего не могу сказать о вас! Нарцисса нависла над ней, пресекая попытки усадить Драко. — И что это должно означать? Воздух был пронизывающе холодным, пробирая Гермиону до самых костей. Тем не менее, несмотря на тремор, она не отступала. — Вы прятались здесь, пока он гнил в Азкабане. И гнил бы до сих пор, если бы не я! Приоткрыв рот, Нарцисса перевела взгляд с Гермионы на Драко. — Ты… Ты… спасла его? Гермиона протиснулась мимо Нарциссы, которая от толчка споткнулась, едва не упав. Гермиона не стала помогать ей, снова потянувшись к Драко, и, подхватив его под мышки, повела по насыпи. Она приземлилась на острове Азкабан перед рассветом, и вроде прошло не так много времени, однако солнце уже село. Где-то на задворках сознания промелькнула строчка из школьного учебника по естествознанию о том, что на севере дни короткие. Дальше — уроки Астрономии, где она учила расположение луны, солнца и небесных тел в разное время года. Мозг кипел от обилия информации, пока она не подняла глаза, поймав очень странный взгляд Нарциссы. Гермиона фыркнула и подтянула тело Драко на несколько дюймов. — Хотите, чтобы он умер от обморожения? — ехидно спросила она. Гермиона не чувствовала себя обязанной быть особенно вежливой с Нарциссой Малфой — хотя она и была матерью Драко — как-никак, та в качестве приветствия назвала её грязнокровкой. — Последние восемь месяцев я пыталась предотвратить это, так что было бы неплохо… — сказала она, подавляя приступы дрожи, — если бы вы сделали то, о чём я попросила, и помогли. На этот раз она не стала добавлять «нам». Гермиона ничего не ожидала от Нарциссы, но, может, ради сына она послушается. Её резкий тон, должно быть, вывел мать Драко из оцепенения, потому что её взгляд стал осознаннее. Нарцисса поспешила к ним, на ходу расстёгивая белую меховую накидку. Кое-как обернув красивую вещь вокруг Драко, Нарцисса схватила его сапоги на уровне лодыжек и кивнула Гермионе. Это не было извинением — это было не более чем обоюдным желанием помочь Драко, но вместе две ведьмы понесли его по пляжу, по камням, льду и снегу в удивительно маленькую хижину, согретую потрескивающим внутри огнём. На этом их кооперация закончилась. Они почти не разговаривали, поэтому слова Нарциссы ещё больше удивили Гермиону, особенно когда она глубоко вздохнула и неожиданно продолжила: — Я видела, как мой муж увядал под властью Тёмного Лорда, и не один раз, а дважды. Поверь, это было не то будущее, которого я хотела для своего сына. Своего единственного сына, — её голос немного дрожал, но голова держалась высоко. Нарцисса Малфой определённо потеряла своё изящество: её одежда была прекрасной, но мятой и поношенной, волосы были собраны в обычный пучок на затылке, открывая длинную шею, а тонкие морщинки прорезали лицо. Лицо… такое знакомое Гермионе, с высокими скулами и изогнутыми бровями. Драко имел общие черты с отцом: прямой нос и резкую челюсть, но он был похож на свою мать. Это было настолько поразительно, что Гермиона не нашлась с ответом. Нарцисса опустила взгляд на кубок с вином, стоявший на маленьком столике. — Я многого хотела для своего сына, но… ещё большего не хотела. Она не могла держать этот вопрос в себе. Гермиона должна была знать. — Почему? Почему тогда вы позволили ему? — Я не могла помешать, — едва слышно произнесла Нарцисса. — Моя сестра, Беллатриса, предложила это в качестве… компенсации за действия Люциуса, и… если бы я отказалась, он убил бы нас обоих, — закончила она шёпотом. — Я думала… Я… я не думала… — она оглянулась на спящего, но выглядевшего скорее мёртвым, чем живым, Драко и закрыла глаза. — Я не думала, что он окажется тем, кем стал. Что-то дрогнуло в Гермионе. У неё возникло странное желание… утешить женщину. Пока Нарцисса не добавила последнее предложение. Драко не стал… плохим или неправильным. Заблуждающимся, да, но это была не его вина. И когда приходило время, Драко, может, и не поступал правильно, но делал это по правильным причинам. Делал ради неё. Существо в груди Гермионы выпустило когти. — Вы вырастили его. Нарцисса резко повернула к ней голову, голубые глаза снова стали холодны как лёд. — Да. Вырастила. И я сделала всё возможное, чтобы он не повторил… ошибок своего отца. Гермиона фыркнула. — Значит, имеете в виду, вы не хотели, чтобы он провалился как Пожиратель, как это сделал Люциус. Нарцисса покачала головой и предупреждающе подняла тонкий палец. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, девочка. Девочка. Это было лучше, чем грязнокровка, но Гермионе всё равно не нравилось, что на неё навесили очередной ярлык. Она была намного больше, чем просто девочка. Она сражалась на войне — она выиграла её! Нарцисса же просто сбежала, когда появились трудности, и оставила сына разбираться со всем в одиночку, а затем оскорбила его, когда он не смог защитить себя. Гермионе пришлось подавить смех. — Не имею? Я знаю Драко, — ответила она. — И знаю, что он хороший человек, несмотря на то, что вы думаете. Нарцисса смерила Гермиону долгим взглядом, словно не могла понять её. Свет камина мерцал между ними, отбрасывая фигурные тени на кровать, где лежал Драко. Гермиона тоже не сводила глаз с Нарциссы, не желая отступать ни на дюйм. Однако вскоре миссис Малфой отвела взгляд в сторону Драко, и её лицо стало напряжённым. — Что он тебе сделал? — тихо спросила она. Внутри Гермионы зашевелилось беспокойство. Тон Нарциссы изменился, и, когда они вновь встретились взглядами, её глаза были полны смятения и… стыда. Без объёмной белой накидки Нарцисса выглядела не так устрашающе, её плечи ссутулились, и сама она казалась очень миниатюрной. Гермиону поразила мысль, что под всем этим Нарцисса была просто… человеком. Совсем как Гермиона. Все эти дни мать Драко была холодна по отношению к ней, но сейчас она казалась… раскаивающейся. — Я не знала, кто ты, когда впервые увидела, но… — Нарцисса поджала губы, отчего кожу вокруг рта прорезало несколько морщинок. — Как так получилось, что сначала ты была… в цепях, а теперь… помогаешь ему? Лицо Гермионы вспыхнуло при воспоминании собственного стыда, когда Нарцисса застала их с Драко в его кабинете. — У вас неправильное представление о нас, — начала Гермиона. — Драко никогда… — она опустила взгляд на грубо обтёсанный деревянный пол. Почему она была смущена этим? — Это было для того, чтобы я не сбежала. Драко по-своему пытался защитить меня. Огонь громко треснул, наполняя тяжёлую тишину отрывистым хлопком. — Он не… — Гермиона прочистила горло. — Мы были… вместе. Вроде как. До какого-то времени, но это… Это не было… хм, не по согласию. Боже, как неловко было произносить это вслух. Тем более матери своего парня. Гермиона нервно вытащила серебряный перстень с печаткой из-под одежды и крепко сжала его в кулаке. С тех пор как Драко подарил ей его, это стало своего рода стабилизирующей привычкой. Ощущение твёрдости металла помогло успокоиться и замедлило бег мыслей в голове. Что-то изменилось в лице Нарциссы. Оно стало светлее и в то же время осунулось. Гермиона постаралась преподнести эту информацию как можно деликатнее. Нарцисса, решив, что он изнасиловал девушку в цепях, сказала Драко, что он больше не её сын, но Гермиона понятия не имела, будет ли кому-то вроде леди Малфой предпочтительнее узнать, что у него были… отношения с магглорождённой. Гермиона приготовилась к любой реакции. Наконец Нарцисса сказала: — Значит, он не… — она замолчала, не в силах заставить себя произнести это слово. Гермиона покачала головой. Одинокая слезинка скатилась по щеке Нарциссы, и она вытерла её рукой в перчатке. — Это… это хорошо, — она взяла кубок с вином, подошла к огню и, положив руку на каминную полку, сделала большой глоток. — По крайней мере, я рада этому. Было странно видеть, что Нарцисса была готова придерживаться моральных принципов, поскольку всю свою жизнь она старалась содержать других в состоянии бесправия и порабощения. Значит, магглорождённые для Нарциссы не были равными ей, не были людьми, но с ними нельзя было жестоко обращаться? Разве это не было формой жестокого обращения по своей сути? Неудивительно, что Драко рос в заблуждении: какая бессмыслица. — Драко не такой человек, — скрестила руки на груди Гермиона. — По крайней мере, в этом смысле вы научили его быть порядочным. Даже если вместе с этим привили ему ненависть к людям на основе их наследия и крови. Нарцисса бросила на неё ещё один странный взгляд, который Гермиона не смогла прочесть. — Не спеши судить меня, девочка. Я не стану извиняться за то, что пыталась дать своему сыну всё лучшее, что может предложить мир. Если это означает защиту семейного наследия и предоставление ему всех преимуществ, то так тому и быть. Гермиона сомневалась, что они когда-нибудь сойдутся во взглядах. Нарцисса Малфой с рождения была пуристкой, но ведь… Драко тоже. Как так получилось, что Драко мог видеть изъяны в этом образе мыслей, а его мать — нет? Или могла, но ей просто было всё равно? Гермиона не знала, какой из вариантов предпочтительнее. У обоих был привкус горечи. — К вашему сведению, именно грязнокровка вытащила вашего сына из Азкабана. Так что, прежде чем начнёте рассказывать, какие мы ужасные и что я ненастоящая ведьма, потому что мои родители магглы, помните, что без меня он всё ещё сидел бы в той камере. В венах Гермионы пылал огонь. Одно дело — сразиться на дуэли с Пожирателем Смерти и победить его, но совсем другое — иметь возможность наконец сказать всё то, что она хотела сказать столько лет. Она была хорошей. Она была достаточно сильной. Она была ведьмой, и не просто какой-нибудь, а умнейшей ведьмой своего поколения. И самое главное — она не отступала, как в школе, чтобы избежать неприятностей. Если возникали проблемы, она сама с ними разбиралась. Гермиона так воодушевилась тем, что наконец-то отчитала кого-то из чистокровных, что чуть не пропустила следующую фразу Нарциссы. — Спасибо, — прошептала она. Гермиона приоткрыла рот, не понимая, правильно ли расслышала. Нарцисса Малфой сейчас… — Спасибо, что спасла моего сына, — в слезинках на глазах Нарциссы отразилось пламя, растопив прежнюю холодность. Гермиона запнулась. Она была готова к спорам и отстаиванию своей позиции, но точно не к… тому, что происходило сейчас. — Конечно, — Гермиона взяла себя в руки. — Я не собиралась оставлять его в этом… месте, — она сказала это не для того, чтобы оскорбить Нарциссу, но мать Драко всё равно вздрогнула от намёка. Нарцисса сделала ещё глоток вина и прижала кубок к груди, словно отгоняя мысли о сыне в ледяной камере. Гермионе стало интересно, что она чувствовала: Нарцисса ухаживала за своим мужем после приговора и теперь ей необходимо делать то же самое для сына. Если, конечно, Драко очнётся. Гермиона проглотила мысли, с которыми не была готова столкнуться. Нарцисса допила остатки вина. Гермиона кивнула на пустой кубок. — Зачем вы пытались дать ему это? — Это глинтвейн, смешанный с травами из моего сада, — она посмотрела в пустой кубок. — Это помогло Люциусу, когда он… выздоравливал. Гермиона не могла винить Нарциссу за то, что она пыталась помочь Драко всеми возможными способами, но это был не выход. — Тогда используйте воду, — Гермиона нахмурилась. — У Драко проблемы с алкоголем. — Я знаю, что временами он склонен… перебарщивать, но… — У Драко проблемы с алкоголем, — уже твёрже повторила Гермиона. Нарцисса хотела возразить, но поджала губы и сухо сглотнула. — Но он работает над этим. Он пытается стать лучше, — объяснила Гермиона. — Больше не давайте ему это, — предупредила она. — Я с радостью помогу Драко, когда он очнётся, но я и пальцем не пошевелю, если он будет пьян. Проходила уже. Нарцисса поставила кубок на каминную полку. — Понимаю. Я знаю, каково это. Гермиона снова ощутила странное чувство… связи с Нарциссой. Не то чтобы ей это нравилось, но хотя бы без пререканий. — Люциус… тоже пил, — призналась Нарцисса, уставившись в огонь. — Однако без алкоголя ему было хуже. Либо Нарцисса стала по-настоящему одинокой за время своего пребывания здесь, либо… либо она никогда раньше не была в состоянии говорить о таких вещах. Гермиона не знала, как её утешить, и хотела ли она этого вообще, поэтому решила вернуться к тому, что их объединяло. — Думаю, Драко счастливее, — предположила Гермиона. — Без алкоголя. — Это… это хорошо, — пробормотала Нарцисса. Она взяла кубок и хотела сделать ещё глоток, но поняла, что он пуст. Гермиона не стала комментировать это. Она не знала, через что пришлось пройти Нарциссе за последние несколько месяцев в одиночестве. Да и… раньше. Из рассказанного не похоже было, что Нарциссе жилось легко во время войны и до неё. Она так быстро оборвала связь с Драко, когда подумала, что он совершает те же ошибки, что и его отец, но… Люциус спас её. Он пожертвовал своей жизнью ради Нарциссы. Гермиона знала всё о сложных отношениях, поэтому, наверное, не стоило так поспешно осуждать Нарциссу за её выбор. Особенно за тот, который она сделала ради Драко. Тем более, что он всё равно оказался здесь. Должно быть, ей тяжело видеть своего сына в таком состоянии. Она лишь пыталась помочь Драко, дав ему вино, но… были и другие способы. Более действенные. Гермиона подошла к кровати Драко и откинула несколько длинных прядей волос с его лица. Они отросли, пока он был в тюрьме, и теперь касались плеч. Неудивительно, что сначала Нарцисса приняла его за Люциуса. Гермиона осторожно провела кончиками пальцев по щетине на его подбородке. Драко всё ещё был красив и, спящий, больше всего походил на свою мать. Он был привлекателен даже с запавшими глазами и впалыми щеками. Гермиона и Нарцисса сбили жар с помощью зелий и отваров. К его лицу вернулось немного красок. В основном они подчёркивали синяки, но те исчезали, восстанавливая ровный тон кожи. И она надеялась, что со временем Драко тоже восстановится. Гермиона провела по его шее и положила руку ему на грудь. Под шрамами чувствовался стук сердца. Гермиона могла поклясться, что оно ускорило свой ритм, но Драко оставался таким же неподвижным, словно был высечен из камня. Но это было не так. Он был здесь, он был человеком, и… он очнётся. Обязательно. Поэтому до тех пор Гермиона будет делать для него всё, что в её силах. — Не могли бы вы… — она посмотрела через плечо на Нарциссу. — Не хотели бы вы помочь мне немного привести его в порядок? Нарцисса снова вытерла лицо, и Гермиона поняла, что она плакала, наблюдая за ней с Драко. Гермиона отвела взгляд, чувствуя, как щёки снова вспыхнули. Нарцисса сняла перчатки. — Да, — она шмыгнула носом. — Да, мисс Грейнджер, с удовольствием. Из грязнокровки в девочку, а затем и в мисс Грейнджер — у Гермионы еле в голове укладывалось то, как быстро она завоевала расположение Нарциссы. Если так будет продолжаться и дальше, очень скоро она скажет, что Гермиона ей как дочь. Хотя… может, не скоро, но… Гермиона коснулась малфоевского перстня, всё ещё висящего на шее... может, однажды. Нужно успокоиться, пока Нарцисса не подошла, иначе посыплются вопросы, почему лицо Гермионы более красное, чем у Драко. Нарцисса встала рядом. — Что нам нужно делать? Гермиона уже сняла с него потрёпанную робу и переодела в чистую белую рубашку. Нарциссе хватило одного взгляда на обожжённую руку Драко и покрытую шрамами грудь, чтобы чуть не упасть в обморок. На этот раз Гермиона осторожно поправила одеяло, чтобы прикрыть худшую часть его руки, но она всё равно поймала нервный взгляд Нарциссы. — Думаю, стоит начать с волос, — сказала Гермиона, желая снова убрать их с его лица, но внезапно почувствовала себя неловко из-за того, что делала это перед его матерью. — Если вы поможете мне усадить его, думаю, я смогу его подстричь. Вместе они подняли Драко, поддерживая, чтобы он не упал. Гермиона думала увидеть ножницы, но Нарцисса протянула ей нож. — Это всё, что у меня есть. — немного смущенно сказала она. В хижине почти ничего не было. Похоже, все хранилища, которые Люциус смог опустошить, ушли на передислокацию, а на обустройство почти ничего не осталось. Слава Годрику, что он снабдил её едой и дровами. Больше на острове, насколько могла судить Гермиона, ничего не было. Но даже за те несколько дней, что она провела здесь, запасы провизии заметно сократились. Сейчас это её не волновало. В данный момент она хотела, чтобы Драко больше походил на… Драко. По одной проблеме за раз, а у этой хотя бы было решение. Гермиона смотрела, как пламя отражается на лезвии. — Возможно, будет некрасиво. Она старалась не думать об ужасной причёске, которой наградила Гарри. Драко очень расстроился, когда Флёр побрила ему голову, поэтому Гермиона разделила волосы на части. Хотя, если схалтурить, вдруг Драко очнётся и накричит на неё, как раньше? Был только один способ выяснить. Гермиона взяла прядь волос и перерезала её. Дюйм за дюймом Драко стал всё больше походить на себя. Гермиона старалась придерживаться его привычной укладки, но с ножом это было не так-то просто, и ещё труднее — под аккомпанемент охов Нарциссы, когда лезвие проходило слишком близко к коже. — Не хотите? — спустя некоторое время молчания спросила Гермиона, надеясь, что прозвучала не так раздражённо, как ей казалось. — Нет, нет, — затараторила Нарцисса. — У вас… получается… сносно. Гермиона начала разрезать колтун, и Нарцисса вздрогнула, когда он, наконец, упал. — Вот, — объявила Гермиона. — Всё… — Всё готово, — закончила за неё Нарцисса. Да. Готово. По бокам волосы были слишком короткими, но… они отрастут. Даже если он останется в коме, волосы отрастут. И она снова отрежет их. И снова, если понадобится. Ей казалось, что это хоть как-то поможет справиться с ситуацией, но Гермиона чувствовала себя ещё хуже. — О нет, — пролепетала Нарцисса. — Всё не так плохо. Не плачьте! Гермиона покачала головой, отчего локоны упали ей на лицо, пряча от Нарциссы, и это дало время собраться с силами. — Нет… дело не в этом. Просто… Я хочу… Я хочу, чтобы он очнулся, — говоря это, Гермиона чувствовала себя ребёнком, но сегодня она пережила всевозможные эмоции и больше не могла сдерживаться, пряча их на дно сознания. Особенно когда Драко лежал здесь, но оставался слишком далеко. Она через столько прошла, так много сделала, а его до сих пор не было рядом. Точнее, был, но не так, как она хотела. И, боже, как же она хотела его. Ради него она выкрала бузинную палочку. Ради него она снесла Азкабан. В тюрьме оставались люди. Дементоры уже забрали их души, но… Гермиона забрала то, что осталось от их жизней, пусть и немногое. Но она сделала это ради него. И после всего, что он сделал ради нее, разве он не мог просто… и очнуться ради неё? Гермиона чувствовала себя никчёмной и слабой даже при мысли об этом, но сейчас это полностью описывало её состояние. Никчёмная. Слабая. И бессильная. — Мы могли бы… — начала Нарцисса, но замолчала. Мысли Гермионы резко сменили траекторию. — Могли бы что? Нарцисса задумчиво поджала губы. — У вас есть палочка, — снова заговорила она. — Я не так искусна, как сестра, но я немного разбираюсь в окклюменции. Мы могли бы попытаться связаться с ним, — она кивнула в сторону Драко. — Там. — Да, — мгновенно ответила Гермиона. — Да. Сделайте это, — она сунула руку в длинную мантию Драко и вытащила его палочку из боярышника, спрятав бузинную внутри. Нарцисса ахнула. — Это… — её глаза были прикованы к мантии Драко. — Это то, о чём я думаю? — Нарцисса закончила так тихо, что, если бы они не стояли бок о бок, Гермиона бы не услышала. Не зная, к чему это ведёт, но Гермиона немного сместилась. — Да. Нарцисса не сводила глаз с мантии. — Как она у вас оказалась? Гермиона какое-то мгновение молчала. — Это долгая история. — Значит, — сказала Нарцисса, затаив дыхание. — Значит, что вы забрали её… — Гермиона ожидала, что она упомянет Министерство, но с уст Нарциссы сорвалось: — У Тёмного Лорда? Внезапно всё встало на свои места, и губы Гермионы разомкнулись. — Вы… Вы не знаете? Нарцисса сощурилась. — С новостями тут туговато. Конечно. Откуда Нарциссе было знать, что произошло после её исчезновения? Что война закончилась? Что Волдеморт побеждён? Что… — Подождите, — спросила Гермиона. — Как думаете, почему Драко оказался в Азкабане? — Я думала… Тёмный Лорд поместил его туда в качестве наказания. Полагаю, Люциус тоже там? Хотя не могу представить, что вы чувствовали необходимость спасать и его. Боже… Кровь отхлынула от лица Гермионы. Нарцисса не знала. Она не знала, что её муж мёртв. И Гермионе придётся ей рассказать. Как и то, что она вырезала сердце Люциуса и сожгла его тело. — Я расскажу всё, — предложила Гермиона, — после того, как мы попытаемся связаться с Драко. Нарцисса на миг задумалась, а затем быстро кивнула. Она вытянула руку и взяла палочку Драко, крепко сжала её и закрыла глаза. — Когда будете готовы, — пробормотала Гермиона. Глубоко вздохнув, Нарцисса приставила кончик древка к виску Драко. — Легилименс. Гермиона затаила дыхание, когда глаза Нарциссы задвигались под веками. Она ожидала, что Драко сделает… что-нибудь, но он продолжал молчаливо и неподвижно лежать. Прошла, наверное, маленькая вечность, как Нарцисса открыла глаза, выпрямившись. — Что случилось? — Гермиона схватила её за плечо. — Что вы видели? Драко… Нарцисса отстранилась от неё и встала. Гермиона примерзла к кровати. Она не могла пошевелиться. Она не могла… думать. Она не могла… не могла… — Мой сын, — выдохнула она. — Мой дорогой мальчик… Мысли Гермионы завертелись с невероятной скоростью, отчего голову повело. Сердце бешено колотилось о рёбра, как птица, застрявшая в клетке. Она посмотрела на Драко, надеясь увидеть какие-нибудь признаки пробуждения, но единственным движением было едва заметное вздымание груди. Он не просыпался. Он не просыпался. Почему он не просыпался? Почему он не просыпался? Страх сковал тело, руки онемели, а маленькие капли окрасили ногти темно-красной кровью, скопившейся под кожей, что пробралась сквозь образовавшуюся ранку. — Скажите, — Гермиона не узнала собственный голос. — Я должна знать. — Ничего не было, — выдавила Нарцисса, прислоняясь к каминной полке в поисках поддержки. Её тень протянулась по хижине, накрыв лицо Драко мраком. — Просто разбитый камень. Я не смогла… Она уронила палочку, и та покатилась по полу, замерев рядом со своим бывшим владельцем. Гермиона не сделала ни единого движения, чтобы поднять её. Не смогла бы, даже если бы захотела. Не после слов Нарциссы: — Я не смогла его найти. Драко там нет.