Метанойя

      Паша молча слушал. Когда всё стихло, он заговорил: — Ты не просто освобождаешь его — ты ломаешь, разбираешь его на части. После тебя мне придётся собирать его снова! А ты не думал, что он никогда не хотел быть таким, как его внутреннее «я»?       Напряжение так и витало в воздухе. Алекс качнул головой и горько усмехнулся: — Перед началом Аллеи командир сказал нам: «Со ста вас вернётся лишь трое. Из трёх не вздёрнутся двое, а из двух: один — пулей, а ты со временем причинишь боль близким, обречёшь их на отчаяние. Такова цена, которую должен заплатить монстр. Ты уничтожишь и друзей своих, и врагов, и взвоешь от одиночества.» И я до сих пор гадаю, кому из нас он это всё рассказал.       Мужчина отвёл взгляд тёмно-карих глаз, в которых плескалась кофейная гуща, приправленная откровенной горечью, который тот даже не скрывал. Широкоплечая фигура мужчины склонилась вниз, а затем поднялась, гордо возвышаясь перед Волей. Павел ощущал его подавляющую силу, но не собирался как-либо тушеваться перед ублюдком, что испортил ему все планы. Позов был идеальным оружием из плоти и крови и было бы прискорбно, если бы у него снесло крышу окончательно. Дмитрию нужно было обуздать то, что жило в нём столько лет, и Павел мог ему помочь с этим. Мог вернуть контроль. В этом, конце концов, и состояла его работа.       Алекс молча прошёл мимо Воли к выходу из отделения. И когда его фигура наконец-то скрылась, Павел с облегчением выдохнул и тут же достал мобильник и набрал номер одного из подчинённых: — Удвойте охрану Позова. Предоставьте ему всё, что я до этого сказал. Подготовьте самолёт, через пару часов отправляемся в лечебницу. — Есть, сэр. Самолёт уже заказан. Он прибудет, как Вы дадите команду. Вещи Дмитрия уже будут в нём. Место назначения всё ещё прежнее?       Павел вышел из тёмного коридора и подошёл к окнам, выходящим на осенний парк. Можно было заметить, что на улице начинался дождь. Чёрные тучи нависали над больницей, вовлекая в отчаянье, самоедство, открывая старые незажившие раны, с безжалостностью лья на них свои крупные прозрачные капли. — Да. Без изменений.       Тучи заволокли небо окончательно, полностью закрывая светлые участки. Надежда омрачилась, истончилась, благодаря острому лезвию воспоминаний. Становилось дурно. Хотелось курить. — Понял, Павел Алексеевич. Будет сделано.       Воля вернулся в палату. Дмитрий, серый и безжизненный, сидел на постели и смотрел в окно, не мигая. Он повернул голову на вошедшего: — Я всё думаю, что раньше было проще. Раньше считал, что жизнь — выживание, но теперь я в этом не уверен. Это нечто большее. Животные не чувствуют вины, когда убивают. Они просто делают это. Либо они, либо их. Я говорю себе, что у каждой отнятой мною жизни была причина. Правда в том, что у другой стороны они тоже были. У людей, чьих близких я убил. У них были те же причины желать мне смерти, что и у меня. Либо я, либо они. Убей или будешь убит. Паш, я окончательно запутался.       Павел подошёл к Дмитрию и сжал руку на его плече, поддерживая. Видимо, Позов отходил после убойной дозы седативных, что ему вкололи. Глаза мужчины были ещё мутными, не осознающими окружающую реальность, смотрящие куда-то вдаль, даже когда Воля стоял прямо перед ним. — Не переживай, Дим. Полетим сейчас в лечебницу, всё будет хорошо. — Полетим? — Позов глухо повторил, по инерции, не меняя отстранённого выражения лица. Павел снисходительно улыбнулся: — В Шотландию, если быть точнее.       На мгновение Позов встрепенулся, вздрогнул и, к удивлению, ясным взглядом пожирал Волю насквозь: — А как же Антон? Попов? — Они ещё не знают. Пойми, сейчас ты опасен для них. Ты с лёгкостью можешь убить их обоих, так что пока не стоит. Обещаю, когда ты полностью избавишься от него, то сразу же увидишь их.       Речь мужчины прервал короткий стук в дверь. Спустя пару секунд нарушители спокойствия зашли в палату. Воля заметно напрягся, сунул руки в карманы брюк и отошёл от Позова. Последний нахмурился, словно обдумывая что-то, а после, кивнув сам себе, обратил внимание на вошедших. — Ах, это вы! — Воля с облегчением выдохнул и натянул дежурную улыбку. «Уж лучше эти желторотики, чем Алекс.»       Дмитрий же всё смотрел в одну точку, не двигался, словно каменное изваяние. Он был где-то не здесь, не с ними. Вероятно, из-за того букета седативных, что ему влили. Увидев Антона и Арса, он слабо улыбнулся: — Привет, ребята. Паш, не оставишь нас?       Воля нахмурился, но кивнул и вышел. Когда дверь закрылась, а в палате повисла гнетущая тишина, Дима начал разговор: — Антон, мне очень жаль, что я ничего тебе не рассказывал. Но лучше поздно, чем никогда. Что бы ты хотел узнать?       Антон выглядел несколько растерянным. Не ожидал, что Дмитрий сам затронет эту тяжёлую тему. Арсений же прошёл к окну и приоткрыл его, запустив в помещение прохладный осенний ветер. — Что с вами делали в приюте на самом деле? Расскажи мне всё.       Дмитрий нервно сглотнул и повернулся к Попову в поиске поддержки. Арс лишь коротко кивнул. — Из нас, обычных детей, пытались сделать оружие по приказу государства. Нас учили мастерски орудовать ножом, метко стрелять, выживать в лесу. Они ставили на нас эксперименты, заставляли убивать взрослых и слабых ребят, которые не проходили испытания. А затем, когда мы подросли, они отправили нас участвовать в Кровавой Аллее. Представь, Антон, что из ста человек вернулись единицы. И я был одним из них. Что случилось с остальными? Мы их убили, либо они сами покончили с собой.       Я был добровольцем, подписался на это вместо Арса. Это была Преисподняя, поверь мне. Мы были там полгода. По упущению шестидесяти лет с начала над нами издевались, пока люди не ломались и соглашались на сделки. Я был последним, кого каждый чёртов день пытали, пока в один день не сломался и я. И мы поменялись ролями. Я стал палачом. После была игра на выживание. Из сотни вернулось трое: третьего убили, остались я и Алекс, но на Аллее умерли все.       После командир поджёг приют. Арс же смог вернуть меня, и мы разошлись на долгие годы. Ещё вопросы?       Антон присел к Дмитрию и взял за руку. В его светло-серых, словно сталь, глазах, отражалась боль за друга. Столько всего пережить... Если бы он знал раньше, то мог бы сложить простейший пример и понять, что с Позовым происходит неладное. Возможно, мог бы и предотвратить ухудшение его психического здоровья, но ведь от него всё скрывали, нагло врали. Шастуна переполнял гнев на обоих мужчин, но за Дмитрия он больше волновался, так что не стал устраивать ему взбучку. — Ты поедешь в лечебницу Воли?       После минутного молчания, хриплый низкий голос рассёк тишину: — Да, так будет лучше для всех.       Антон оживился, похлопал по руке Позова и пообещал: — Когда тебе станет лучше, мы с Арсом сразу же тебя заберём.       Дмитрий слабо улыбнулся и кивнул. Арсений прикрыл окно и повернулся к мужчинам: – Думаю, мы уже утомили Диму. Больному следует отдыхать.       Шастун закивал, отпустил руку Дмитрия. Мужчины вместе покинули палату. Перед выходом Арс шепнул Позову что-то про: «будь осторожнее с Волей», «если что, звони» и «мы по тебе скучали».