Мёртвые Боги

Сознание возвращается медленно, будто не желая покидать то спокойствие, что даровала кромешная тьма. Первое, что ощущается в теле — тяжесть, словно приковали к земле, и отсутствие каких-либо сил, чтобы хоть немного приоткрыть глаза. На удивление, абсолютно нет боли, лишь немного гудит в голове и ужасно шумит в ушах. Но стоит сделать усилие, как сквозь неприятно тягучую и вязкую дымку, сковывающую разум, пробиваются посторонние звуки: кто-то говорит. Голос гулкий, громкий, слова произносятся размеренно и внятно, но тем не менее их сложно разобрать — всё звучит словно из-под толщи воды. На душе становится неспокойно, страх разливается удушающей волной. Но отчего? Ресницы еле трепещут, поднимаясь, но взгляд фокусируется с большим трудом. Нужно приложить всё силы, чтобы картинка из мутного нечто сформировалась. Чуть в отдалении стоят ребята: Чан и Чанбин держат сопротивляющегося Хёнджина, остальные стоят позади, не решаясь что-либо предпринять, а рядом, устроив на своих коленях чужую голову сидит Чонин. Всё взгляды направлены высоко в небо, на говорящего титана. Он что-то объясняет, пытается доказать. И если его друзья пытаются понять смысл слов, то отчаявшийся, разгневанный и бессильный Хван даже слушать не хочет, порываясь покончить с великаном. Глупо. Глупо, безрассудно и опасно. — Х… Хёни… Голос тихий, слабый, немного хриплый. Стоящий в отдалении альфа при всём желании не услышит его. Но тот, кто сидит рядом, держа в ладони его холодные пальцы, тут же оборачивается. Глаза распахиваются в неверии и на них выступают слёзы облегчения. — Феликс? — Чонин шепчет, боясь что это глюк, игра воображения, желание видеть то, чего уже не произойдёт. Ликс медленно моргает, на губах прорисовывается слабая улыбка, призванная успокоить, приободрить. И тогда младший омега не может сдержать радостного: — Ликси! На его голос оборачиваются всё присутствующие, даже Тифон замолкает, силясь понять радостный тон парня. А стоит Хёнджину увидеть, как улыбается Ян, как сжимает маленькую ладошку и тянет её ближе к себе, так тут же срывается с места. Он падает на колени у тела Ли, заглядывает в полуприкрытые глаза, обводит взглядом бледную кожу, цепляется им за дрожащие губы и тоже не сдерживает слёз, заключая юношу в объятья. — Не надо… — слова на уровне шёпота вырываются из горла. Говорить тяжело, но волнение за альфу не покидает. — Всё хорошо… — Порождение Аида, — уверенно, с затаённым страхом констатирует Тифон. — Его не так просто убить. — Что это значит? — вскидывает голову Чан. — Его жизнь подобна голове гидры: убьёшь один раз и у него появиться ещё две, — с терпением объясняет великан. — Он потомок Аида. — Значит ли это, что Аида так же сложно убить? — задумчиво шепчет Сынмин, однако его прекрасно слышат. — Любого Бога сложно убить, — титан смотрит на бету так, будто говорит с умственно отсталым. — Но это возможно. Однако, если Боги — стихии, бедствия и элементы, то вы — их суть. Люди верят в них, поклоняются, подчиняются им. От того и силы их хоть и могущественны, но ограничены теми, кто их создал. Вам же не нужна вера, чтобы являться теми, кто вы уже есть. Ваша магия не имеет границ, вы — теперь, кто может управлять стихиями, предотвращать бедствия и контролировать элементы. Молодые люди переглянулись между собой. Услышанное явно стало неожиданностью для каждого. Для тех, кто всю жизнь провёл в скитаниях, в постоянном страхе, играя буквально в прятки со смертью, узнать о своей силе было чем-то немыслимым. Они бы и не поверили словам великана, но доказательство было у них перед самым носом: человек, который только учился магии, не мог практически без последствий очнуться после падения с такой высоты. Да что там говорить — ни один из них не выжил бы в подобной ситуации. Чьим потомком являлся Феликс оставалось под вопросом всё это время: его силы никак себя не проявляли. Теперь же всё становилось на свои места. Они никак не могли проявиться, пока омеге не угрожала смертельная опасность. Это был первый человек на памяти каждого из присутствующих, который являлся продолжением Аида. — Я отпущу вас, — тяжело вздохнул Тифон, вновь вызывая сносящий с ног ветер. — Вы должны исполнить пророчество. В глубине леса есть небольшой дом, пока не восполните свои силы можете оставаться там, — Чан был уже готов поблагодарить титана, когда тот продолжил: — Однако, я не заберу свои слова обратно. Это дитя опасно и смерть никогда не отступит от него ни на шаг. Он погубил свою семью, принёс хаос в ваш мир, придёт время и от его руки погибните и вы. — Феликс стал катализатором исполнения пророчества! — вскинулся Хёнджун. — Даже если он привёл за собой циклопа, это стало к лучшему! Без этого мы так бы и сидели в глуши, опасаясь каждого шороха! — Я не верю, что Феликс пришёл к беде! — поддерживает друга Чонин. — Он всегда помогал нам, жертвовал собой ради других! Он… Омега прерывается, почувствовав, как слабые пальцы юноши пытаются сжать его руку сильнее. Он опускает взгляд на Ликса, который еле качает головой, мол, не стоит. По глазам старшего видно — он ценит всё те слова, ему приятно знать, что есть люди которые так к нему относятся. Но его мысли прочитать не сложно — не стоит злить существо, которое одним взмахом руки может оставить от тебя лишь мокрое место. — Ваше дело: верить моим слова или нет, — равнодушно отзывается Тифон. — Придёт время, и вы помянете мои слова. Земля начинает снова дрожать, заставляя всех тех, кто оставался на ногах, потерять равновесие. По обрыву разносится оглушительный звук ударов камней о камни. Пара мгновений и великана будто и не стояло рядом с ними — над головами вновь возвышается скала, часть горы. На обрыве больше не ходит сильный ветер, не слышно шума. Всё затихло, замерло, не слышно даже шуршания листвы. Ощущение, будто время остановилось. Это длилось всего несколько секунд, а после… Раздалось уханье совы, стрекотание сверчков, треск веток, шелест молодой травы. Лесные звуки наполнили воздух, вырывая из оцепенения. Ребята переглянулись между собой и начали собираться. — Как он? — Чан подошёл к Ликсу в ту же минуту, беспокоясь за состояние члена своей команды. Альфа обращался по большей части к Чонину, понимая, что Хёнджин ещё не готов здраво мыслить. — Жив, — слабо улыбается омега. — Снова потерял сознание, но, вроде, без серьёзных последствий. — Я осмотрю его, как только мы окажемся в более подходящем месте, — подошедший Минхо заработал недовольный взгляд Джина, но не посчитал нужным обращать на это внимание. — Потребуется время для его восстановления. Он хоть и потомок Аида, мы не знаем насколько быстро он вернётся в норму. До дома, спрятанного в глуши леса, шли в тишине. Мало того, что нельзя было отвлекать Хо, который вновь выступил проводником, так и говорить особо не хотелось — тяжёлые мысли занимали головы каждого в группе. Услышанное давило, словно на плечи скинули несколько валунов с этой же горы, и теперь молодые люди пытались осознать для себя весь груз ответственности. Они вышли на небольшую поляну, где ютился небольшой домик, спустя каких-то пятнадцать минут. Собой он представлял две небольшие спаленки и общую комнату, в которой находился очаг. Чанбин создал в ладонях небольшой огненный шар, подкинул его в воздух и заставил зависнуть под потолком. Света от этой импровизированной лампы было немного, но его хватало, чтобы не споткнуться или врезаться в стену. Джисон мигом обошёл всё помещения, нашёл где-то футон и быстро расстелил его в одной из спален. Держащий всё это время на руках бессознательное тело Феликса Хёнджин, максимально аккуратно опустил его на тонкий матрас. Омега коротко простонал, потеряв тепло чужого тела, но так и не очнулся. Минхо тут же приступил к осмотру. Чонин же, взяв обеспокоенного Хвана под локоток, вывел его в общую комнату, якобы, помочь развести очаг. В это время Чанбин зажёг то небольшое количество свечей, что нашлись в доме. Благодаря этому Сынмин мог успешно просмотреть дом на наличие какой-либо опасности и приметить полезные в быту на первое время вещи. Остальные решили провести небольшую разведку и, заодно, собрать немного дров. — С ним всё будет хорошо, — заявил Минхо, когда все собрались в общей комнате. — Не знаю, как долго он будет восстанавливаться, но буду делать всё возможное. — Тогда вы с Хёнджином останетесь с ним, а мы на первое место снимем квартиру, — оглядывая дом, озвучил своё решение Чан. — Тут слишком мало места для всех нас. — Я тоже останусь, — заявил Джисон. Он сначала глянул на своего альфу, а после устремил уверенный взгляд на лидера. — Уверен, омега тут пригодится, особенно, когда Феликс придёт в себя. Никто возражений не имел. Первую ночь ребята кое-как разместились в доме все вместе. Какое-то время сна не было ни в одном глазу. Однако, то ли усталость сказалась, то ли всё потрясения дня, вскоре вся компания забылась в беспокойных сновидениях. А с наступлением рассвета, Чан, Чонин, Чанбин и Сынмин покинули гору, оставляя четверых друзей в чаще леса. И с этого момента потянулись мучительно долгие дни. Джисон постепенно приводил их скромное укрытие в порядок и по мере возможности помогал Минхо заботиться о больном. Хёнджин же не мог оторваться от постели Феликса. Первое время вообще не отходил, опасаясь пропустить момент пробуждения омеги. Чуть позже, поддавшись уговорам Джисон, он изредка начал выходить из комнаты и тренироваться — хорошая нагрузка отвлекала от тяжёлых мыслей. Иногда, ребята обменивались новостями со второй группой, но, к счастью, всё было гладко. Под конец второго дня Феликс очнулся. Время его пребывания в сознании не превышало и пяти минут, однако даже столь малое количество означало, что омега начинал приходить в норму. Прошла почти неделя, когда юноша смог самостоятельно подняться с футона. Тогда случилась его первая истерика. Молодой человек метался по комнате, весь в слезах и с трясущимися руками, а когда первый запал прошёл — опустился прямо на пол, уткнулся лицом в колени и, раскачиваясь из стороны в сторону, продолжил беззвучно плакать. Он так и не смог успокоиться, а уснул лишь от того, что сил не хватало на продолжительное бодрствование. — Он переживает за ребёнка, — объяснил Джисон, всё это время безуспешно пытавшийся успокоить друга. — У него не было ни шанса выжить, — серьёзно покачал головой Минхо. — Феликс сам чудом остался жив. — Я… Мне надо с ним поговорить… — Джин сидел в углу комнаты. Сгорбившийся, сломленный, он смотрел на свои переплетённые пальцы и думал, как может помочь своему омеге. Для него самого новость о потере ребёнка далась нелегко — что уж говорить о Ликсе. — Нет! — резко вскинулся Джисон, вызывая недоуменные взгляды альф. — Будет лучше, если сначала поговорю с ним я. Омега омегу поймёт лучше. Вам обоим следует немного остыть. Если поспешите — ваша встреча может вас сломать окончательно. В следующий раз Ликс очнулся, когда Хан протирал его руки влажной тряпкой. Некоторое время он просто наблюдал за увлечённым другом. Мысли скакали, особо не задерживаясь в голове, однако одна всё никак не давала покоя. — Как Хёнджин? Голос сиплый, тихий, но даже этого хватает, чтобы сидящий рядом омега вздрогнул и направил свой взгляд глаза в глаза. — Волнуется за тебя сильно. Джи возвращается к своему делу, а Феликс уже даже не наблюдает — тупо смотрит в потолок. В комнате повисает напряжённая тишина. Изредка, Хан бросает на друга взволнованные взгляды, не решаясь заговорить. Омега понимает — чем раньше они поговорят, тем быстрее товарищу станет хоть немного спокойнее. Но в то же время — одно неосторожное слово может разрушить хрупкое спокойствие Ли. — Думаю, мне стоит уйти, — тихо проговаривает Ликс, избавляя от необходимости заговорить первым. Но от его слов, таких спокойных и решительных, сердце сжимается в груди. Что ни говори, ему сразу понравился этот парень. Тихий, светлый, заботливый, при этом умеющий отстаивать свои взгляды и всегда готовый прийти на помощь. Этому человеку Джисон доверил бы защищать свою спину не задумываясь. И теперь, не смотря на то, что знакомы они совсем немного, подобные слова делают больно. — Не обращай внимания на слова этого маразматика, — через силу натягивая улыбку на лицо, отмахивается Джи. — Помнишь, что сказали ребята? Ты стал членом нашей команды, неотъемлемой частью. Мы все тебя любим и готовы биться плечом к плечу. — Но что, если я действительно опасен для вас? — парень наконец вернул взгляд на собеседника и в его глазах плескалось столько боли, отчаяния и страха… — Тифон не предвидец, — покачал головой юноша. — Он может ошибаться. — Но ведь он прав! — не согласился Фел.- С моим появлением у вас начались проблемы, из-за меня моя семья пропала, из-за меня ребёнок… — он резко замолчал, вскинув голову так, чтобы наворачивающиеся горькие слёзы не потекли неконтролируемым потоком из щиплющих глаз. — Послушай, — Хан отложил тряпку и аккуратно взял чужую ладонь в руки, начиная нежно поглаживать суховатую кожу большими пальцами. — Я никогда не испытывал того, что сейчас испытываешь ты. Но твой страх от неизвестности мне знаком. Никто не появлялся в нашем лагере без причины: Рюджин и Юна… — юноша ненадолго замолчал, вспоминая распятое на дереве тело одной из девушек. — Они сбежали за детского дома, долго скитались по углам. Их нашла Йеджи и привела к нам в лагерь. Хёнджина хотели изнасиловать — Чан его чудом спас. Я… Мы с Минхо были знакомы ещё задолго до того, как попали в лагерь. Мои родители пили сильно, дома скандалы вечные, рукоприкладство. А он всегда увлекался медициной и по мере возможностей всегда лечил мои раны. Когда отец чуть не пырнул меня ножом, мы с Хо уже состояли в отношениях. Я тогда отделался сильным порезом на ладони, но для моего альфы… — Хан смущённо потупил глаза, но голос всё равно выдавал всю ту нежность, с которой он вспоминал любимого. — Это стало последней каплей. Мы сбежали ночью, как глупые подростки в дешёвых никудышных романах. Не важно было куда, главное — вместе. Жили то там, то здесь, подрабатывали как могли. В Пусане встретили Чонина. Никак не могли понять куда он постоянно пропадает, а потом откуда резко появляется. Проследили за ним до лагеря, а там уже нас Чан приютил. У него принцип: если ты оказался в лагере — значит, это твоё место. Мы с Хо это поняли позже, когда понемногу силы начали проявляться. Видимо, наша кровь действительно нас ведёт. Джисон говорил спокойно, уверено — буквально высказывал свои мысли вслух. Даже неприятные воспоминания он озвучивал с теплотой и светлой ностальгией — верил, что бы ни случилось в прошлом, оно привело его туда, где он есть сейчас. С любимым альфой, окружённый верными друзьями, наделённый силой, неведомой обычным людям, счастливый, не смотря ни на что. — Так к чему это я… — он встряхнул головой, отгоняя наваждение. — Ты сейчас там, где твоё место. Да, сейчас будет сложно. Просто наберись сил, терпения и продолжай жить. Чему бывать — того не миновать. Но после всех неудач, падений и опасностей настанет время, когда ты сможешь вздохнуть полной грудью и счастливо улыбнуться. Первое время Феликс молчит. В голове всплывают последние события, перевернувшие тихую жизнь студента-журналиста с ног на голову. Теперь нет семьи: вредной, но любимой сестрёнки, способной поддержать, родителей, которые всегда были способны уладить любую проблему. Нет планов на жизнь, которые он строил последние несколько лет. Нет дома, в котором можно было спрятаться от бед. Нет ребёнка, хоть и неожиданного, но уже любимого. До сегодняшнего дня он думал, что у него не осталось ровным счётом ничего. Но сейчас рядом с ним сидит верный друг, товарищ, который готов поддержать. Есть люди, которые в него верят. Есть альфа, который, кажется, испытывает к нему ответные чувства. Да, он многое потерял, однако и приобрёл то, чего никогда не было. И, возможно, Джисон прав? Всё наладится. Со временем. — Как я буду смотреть в глаза Хёнджину? — Так же, как и всегда, — чувствуя, что достучался до чужого сердца, Хан нежно улыбается. — Он готов за тебя жизнь отдать. Не спеши. Вы начнёте всё заново и пройдёте этот путь вместе. И это был последний вопрос. Да, пройдёт время — много ли, мало, но они останутся вместе до конца. Тогда, спустя преграды и неудачи, каждый из них обретёт своё счастье. А сейчас нужно лишь немного подождать.

***

Накануне воссоединения группы Сынмин решил лечь пораньше. Феликс шёл на поправку и потому задерживаться не было смысла. Позади — двухнедельный отдых от проблем и суеты, позволивший привести мысли в порядок. Впереди — долгий путь из Тэгу на Чеджудо, проникновение в царство мёртвых, а следом и на Олимп. Нужны силы, как моральные, так и физически. Возможно, это последняя спокойная ночь, прежде чем жизнь окончательно изменится. Тяжёлое одеяло хорошо греет, мягкая подушка дарит чувство спокойствия, а стоящая в небольшой двухкомнатной квартире тишина убаюкивает. Глаза закрываются сами собой, дыхание выравнивается. Бета почти проваливается в сон, когда рядом прогибается матрас. Чужое тело, словно печка, обдаёт жаром. Рука обвивается вокруг талии, некоторое время ласкает живот, а после — аккуратно переворачивает на спину. — Ты снова? — Сынмин приоткрывает глаза и смотрит на нависшего над ним альфу. — Я думал, что ясно выразился. — А что такого? — хитро улыбается в ответ Чанбин. — Тебе приятно, мне приятно… Тёплые губы накрывают другие — обкусанные и слегка подрагивающие. Прям так, не давая возможности на ответ. Поцелуй плавный, тягучий. У них впереди вся ночь — спешить некуда. Хочется расслабиться, забыться в чужих объятиях, расплавиться под ласками сильных рук. Тихий стон вырывается как-то неожиданно, возвращая Мина с небес на землю, напоминая о собственном решении. — Нет, — он отстраняет парня мягко, но в голосе слышна твёрдость. — Нам нужно всё это прекратить. — Почему? — и глаза напротив такие невинные, вопрошающие, словно действительно не понимает. — Я понимаю, что тебе со мной удобно. Да, нам приятно проводить вместе время, но меня не устраивает подобная ситуация, — Ким говорит максимально искренне, старается контролировать свой голос. Благо, в шёпоте не слышно как он дрожит. Наверное, давно нужно было поговорить начистоту. — Прости, я не думал, что ты это так воспринимаешь, — Чанбин продолжает нависать. Близко. Очень близко. — Я не собирался тебя использовать. Это же просто секс по дружбе. Разве нет? Мы просто расслабляемся… — И тем не менее, — не уступает юноша. Он продолжает удерживать зрительный контакт, стараясь донести до друга всю свою серьёзность. — Я хочу всё это прекратить. — Почему? — Бин склоняется ниже, утыкается в шею, вдыхает запах чистоты, исходящий от напряжённого под ним парня. Сынмин замирает, не зная как реагировать. Секунды начали тянуться, словно тягучая карамель. С чего это такая нежность, с чего сожаление и отчаяние в голосе? Тем более от кого! От Со Чанбина! — Почему? — альфа снова повторяет свой вопрос. Он прикрывает глаза, касается своим лбом чужого, носы слегка сталкиваются, меж губ миллиметры расстояния. Они дышат одним воздухом, думают об одном и том же. Жаль только, что отношение к происходящему у них разное. — Тебе сказать правду? — Сынмин делает глубокий вздох, отстраняется насколько возможно и вновь уверенно смотрит в глаза. — Я люблю тебя. Думаю, ты и сам понимаешь, насколько сложно любить человека, который к тебе ничего не испытывает. Со отшатывается, с шоком и недоумением смотрит на чужое лицо, не ожидавший услышать подобное признание. Некоторое время они так и проводят: Сынмин лежит на спине, абсолютно спокойный, а Чанбин нависает на вытянутых руках, силясь переварить услышанное. А потом время снова входит в свои права, разрывая безмолвие. Альфа поспешно скатывается, садясь рядом, бета тоже принимает вертикальное положение. — Я… Да, прости… Думаю, так будет лучше… — бормочет Бин, избегая смотреть в глаза напротив. — Я рад, что ты меня услышал, — тепло улыбается Мин. — Спокойной ночи. Ким ложится обратно, отворачивается к стене и накрывается одеялом. Через какое-то время укладывается и Со. Что-то подсказывает бете, что тот лёг к нему спиной. Так даже лучше. На душе удивительно спокойно и легко. Эти чувства росли долго и упорно, скрываемые ото всех. Сынмин сам был удивлён, что так резко раскрыл их. Но, возможно, так было нужно? Прекрасный цветок первой влюблённости превратился в противный сорняк, который день ото дня всё разрастался, проникая в мысли и душу, заполонял всё пространство, разрушал изнутри, подпитываемый молчанием. А всего-то было нужно одним резким движением его вырвать из сердца. Да, сорняки так быстро не выведешь. Но теперь, когда Чанбин обо всём знал и не собирался продолжать их неправильные отношения, становится легче. Сынмин будет работать над собой, своими мыслями и чувствами. И в конечном итоге, сорняк исчезнет и на его месте снова появится что-то чудесное. Они так и засыпают. Отвернувшись друг от друга, дышащие разным воздухом, накрытые каждый своим одеялом. Оборвавшие связь, что скрепляла их уже несколько лет. Вот только Ким спит тихо, крепким здоровым сном, а Со мечется из стороны в сторону, ворочается, несколько раз просыпается и забывается дрёмой на короткое время. У всех эта ночь проходит по-разному. Кто-то спит в объятиях любимых, кто-то забывается в чужих ласках до утра, а кто-то проводит её в одиночестве.

***

Утро приходит как-то внезапно. Не успевает встать солнце, когда Феликса будят нежные поглаживания по голове и тихий, мягкий шёпот: — Одно солнце проснулось, а мне не хватает моего собственного. Омега нехотя открывает один глаз и смотрит на склонившегося над ним Хёнджина, который смотрит так ласково и улыбается одними уголками губ. Веко вновь смежается, парень недовольно бурчит и натягивает одеяло. На самом же деле он скрывает сияющий от счастья взгляд и радостную улыбку. С того момента, как у них с альфой произошёл тяжёлый, но такой необходимый разговор, отношения стали проясняться. И сейчас они дошли до того, что каждое начало нового дня Ликс чувствует себя словно в сказке. Да и ночи проходят волшебно — они долго разговаривают, узнавая друг друга лучше, и засыпают в нежных объятиях, переплетаясь ногами. — Эй, куда? — наигранно возмущается Хван. Его сила не сравнится с неподготовленной тяжёлыми тренировками телом. Одним рывком молодой человек скидывает одеяло и набрасывается на юношу с щекоткой, вызывая задорный смех. Они борются так некоторое время, пока оба не выбиваются из сил и не начинают задыхаться. Хёнджин нависает над Ли, улыбается счастливо, нежным взглядом обводит каждую веснушку, заглядывает в лучистые глаза, блестящие от слёзок, вызванных смехом, не удерживается и целует в кончик носа. — Нам пора выдвигаться. — Не хочу… — канючит младший. Он тянется и обнимает альфу за шею. — Хочу остаться тут. Вдвоём. Чтобы только ты, я и природа. И никаких проблем, никакой беготни… — Я тоже, Солнце, я тоже… — продолжая нежно улыбаться, Джин соприкасается своим лбом с чужим. Они лежат так недолго, наслаждаясь запахом друг друга. Но всему приходит своё время. А хорошего, как говорится, понемногу. Чтоб не привыкать. — Когда-нибудь это произойдёт, но не сегодня, — Хван встаёт с постели и тянет бурчащего Ликса за собой, заставляя начинать собираться. Всё происходит стремительно: вот они собирают вещи и припасы, а вот уже едут к пристани Йонхо, где договорились встретиться с остальной частью команды. В метро Джисон посапывает на плече Минхо, а тот листает что-то в телефоне — кажется, читает. Хёнджин сидит, взяв за руку своё веснушчатое чудо, и легонько поглаживает его ладонь большим пальцем. Они едут в молчании, думают о чём-то своём, тратят последние минуты спокойствия. Им комфортно вот так — просто быть рядом. — Нам нужно на самую высокую точку в Корее, — объясняет Сынмин, когда всё вновь собираются вместе. — То есть, на Халласан. Как мы знаем, это потухший вулкан на Чеджудо, в кратере которого образовалось озеро. Так как денег остаётся всё меньше, действовать мы будем ночью. — В каком смысле? — удивляется Ликс. — Стой, не так. Как отсутствие денег связано с тем, как передвигаться? — Я нашёл неплохие лодочки, — счастливо, с явно прослеживающимися нотками гордости заявляет Чанбин. — Погоди, вы… — глаза сами собой округляются от осознания. — Вы хотите угнать лодки? — Позаимствовать, — сконфуженно морщится Чан, которому и самому то этого делать не хочется, но выхода другого нет. — Малыш, я понимаю, что для тебя это дико… — начинает Хёнджин, но Ли его прерывает: — Это преступление! — Хочешь жить — умей вертеться, — лаконично отвечает Мин. — Ты ещё не привык к этому? — он вопросительно поднимает бровь, словно за всё время знакомства Ликс уже должен был это понять. Ну… Вообще так оно и было. — В любом случае другого нам не дано, — примирительно добавляет Чонин. — Ага, не пешком же нам, как Иисусу, триста километров идти, — вставляет шутку Джисон. На этом спор заканчивается. Ребята дожидаются, когда солнце зайдёт за горизонт и на город опустятся густые сумерки. Люди заканчивают свою работу, разбредаются по делам: кто-то идёт встречаться с друзьями, кто-то — домой, а Чанбин ведёт друзей в тихий и неприметный уголок гавани, где они находят две небольшие моторные лодочки. Чонин уговаривает своего альфу ехать вместе с Феликсом и Хёнджином — хочется узнать события последних дней, — остальные загружают на судна скудный багаж и все вместе отплывают от берега. Шлюпки держатся рядом, далеко друг от друга не отплывают. Изредка Минхо незначительно меняет направление, однако, плавание проходит спокойно. Нини расспрашивает старшего омегу о его самочувствие, налаживание контакта с альфой, задаёт вопросы о разных мелочах. Их разговор слушают и их молодые люди — всё без утайки, начистоту. В соседней лодочке тоже слышны тихие голоса, которые вскоре прерываются. Спустя час наступает полная тишина, прерываемая гудением моторов и плеском волн. Луна и звёзды отражаются бликами в тёмной глади воды, свежий морской воздух наполняет лёгкие, уставшие от городского смога и пыли. — Чан, — тихий нежный голос раздаётся неожиданно близко. Он кажется эфемерным, манящим, но нереалистичным. Словно звуковая галлюцинация. — Чани… — лидер вскидывает голову, смотрит на своего омегу. Ян тихонько дремлет на плече такого же уставшего от плавания Ликса. — Милый, я здесь… Голос всё ближе и всё больше похож на голос Чонина. Бан оглядывается по сторонам. Всплеск воды буквально у борта шлюпки привлекает внимание. Взгляд сам собой падает в то место и… Рассекая волны руками, обнажённый по пояс плывёт Чонин. Он хитро улыбается, щурится свои лисьи глазки и тихо посмеивается. Мотор глушится сам собой. Юноша подплывает ближе, опирается локтями на самый край, удобно устраивает подбородок на скрещённых руках и зовёт: — Давай поплаваем? Вода такая тёплая и приятная… Словно шёлк. — Но ты… Ты же… Чужой голос завораживает, заставляет потерять голову, раствориться в сладостном тумане. Альфа пытается зацепиться за мысль, что-то вспомнить… Кажется, это что-то важное. Но Ян начинает напевать песню, мурлыкать себе под нос о своей тоске, о том что Чан — дороже злата. Его голос растворяется в гуле чужих, но почему-то ниточка, тянущая к юноше не обрывается, продолжает манить, заставляет тянуться на встречу… Сынмин просыпается как-то резко, словно его кто-то встряхнул за плечи. Он заспанно моргает, оглядывается по сторонам, пытаясь понять что же нарушило его сон. Бета уже хочет вновь закрыть глаза, не найдя чего-то странного, когда взгляд цепляется за Минхо. Тот нагнулся над бортом и нежно целует своего парня. Джисон тянется из воды, оглаживает лицо альфы, ладони спускаются на шею, обнимают, тянут мягко но уверенно вслед за собой. Но… Второй точно такой же Хан, дремлет рядом. Мин бросает быстрый взгляд на вторую лодку и видит, как единственный бодрствующий Чан тоже тянется к омеге. Не своему. Его — спит на плече Феликса. Пазл начинает складываться всё быстрее, когда из-под воды начинает доноситься заунывное пение. — Сирены! — набрав воздуха в лёгкие со всей силы кричит парень. Он подрывается с места, разбудив Чанбина и Джисона, хватает Ли за воротник и тянет назад, отрывая от твари, претворяющейся его другом. Начинается суета. Джисон кидается к своему альфе. На соседней шлюпке успешно оттаскивают от борта лидера. Мысли в панике мечутся в голове, но ни одна не подходит для решения проблемы. Ким не успевает моргнуть глазом, когда видит, как Чанбин тянется к другому борту, за которым виднеется лицо и обнажённый торс Уёна. Ну конечно, первая любовь, закончившаяся разбитым сердцем. Бета хватает друга за запястье, рывком тянет на себя и, не давая опомниться, целует. Обхватывает ладонями лицо, гладит его, переходит к ушам и затыкает их. Поцелуй быстрый отчаянный, но до невозможности короткий. — Смотри на меня! — кричит Мин. — На меня! Когда же ты меня уже увидишь? — Сын… Мин?.. Альфа открывает глаза, смотрит на знакомое лицо и не может понять, что происходит. С него будто наваждение спало. Но потом невольно взгляд снова падает на человека, находящегося в воде. Первая любовь, безответная любовь, бесконечная любовь. Уён до сих пор остаётся для него недостижимой мечтой. Но сейчас… Сейчас он манит за собой одним движением руки, улыбается игриво, смотрит прямо на него, а не своего альфу. Со отстраняется от беты, даже не замечает его. Он хочет пойти за Чоном, даже если позже пожалеет об этом. — Берег близко! — кричит с соседней лодки Феликс. — Нам нужно быстрее попасть на сушу! — У тебя есть свободные руки? — в своей манере отвечает бета, продолжающий удерживать сопротивляющегося Чанбина. — Нужно закрыть им глаза и уши! Феликс судорожно начинает оглядываться по сторонам, пытаясь придумать как воплотить план. Рвущийся к его копии в воде Хван ситуацию не улучшает. Идея приходит внезапно. Он кидается к своей сумке и начинает в панике копаться в вещах. Действовать нужно быстро, пока получивший свободу Хёнджин не нырнул в море. Шапка находится быстро, а вот за валявшиеся беруши приходится откапывать дольше. Вовремя. Он хватает в руки искомое и успевает оттащить от борта своего альфу. Заталкивает затычки в уши и одним махом натягивает бини так, чтобы она закрывала глаза. Джин сопротивляется ещё какое-то время, но вскоре затихает. Облегчённо выдохнув, Ли проверяет справился ли с задачей Чонин. Тот как раз плотно завязал на глазах Бана свой шарф и теперь нахлобучивает на него свои меховые наушники. — Чёрт! — слышится голос Джисона. — Какого Кроноса эта штука остановилась?! Действительно, соседняя лодка остановилась, окружённая сиренами. Две из них копируют Джи и Уёна. Третья приняла облик Сынмина. Ещё десяток кружил вокруг шлюпки под водой. Выглядело жутко: светло-голубые тени, словно призраки, отдавали тусклым сиянием. Изредка они выныривали, а после снова уходили под толщу воды, чтобы толкнуть и без того расшатанную лодочку. Казалось, до берега остаются считаные сотни метров, где-то сто или двести. Ликс оборачивается в сторону суши, кидает ещё один взгляд на друзей и без промедлений занимает место Чана. — Ты сможешь сделать что-то с водой? — Например? — Чонин недоумённо смотрит на Феликса, не понимая, что он делает. — Нам нужно поменяться лодками, — объясняет тот. — Скоро рассвет, эти твари не станут нападать при людях. Нужно отправить остальных на берег, а самим продержаться до восхода. — Понял, — кивает младший. — Что-нибудь придумаю. Они подплывают, рассекая воду и отпугивая ненадолго сирен. Те не решаются подбираться к стремительно приближающейся лодке, но и не собираются оставлять компанию в покое. Сирены держатся чуть поодаль, продолжая тянуть свою заунывную песнь. Без объяснений Фел и Чонин помогают перебраться в свою шлюпку остальным, а сами садятся в ту, что сломана. Стоит вновь обрести какую-никакую опору, Ян припадает ладонями к днищу судна и прикрывает глаза. Вокруг двух лодок образовываются круги пустоты, позволяя увидеть дно моря. Вода словно барьер расходится в стороны, отделяя их от сирен. — Спешите, я так долго не протяну, — с надрывом предупреждает младший. — Я вернусь за вами, — обещает Джисон, заводя мотор. — Одному опасно, — качает головой Феликс. — Будем ждать с рассветом. На том друзья и расстаются. Вода под одной из лодок образует некую дорожку, позволяя плыть вперёд. Феликс и Чонин остаются одни, посреди моря, окружённые толпой чудовищ. Они продолжают петь, некоторые подплывают к самому краю круга, другие шипят в отделении. Парни не разговаривают. Младший полностью сосредоточен на управлении морскими волнами, а старший — с ужасом наблюдает за тем, как сирен становится всё больше. Проходит чуть меньше получаса, когда начинает светать. Уже видно, где остановилась лодочка ребят. Солнечные лучи, пока ещё слабые, начинают играть бликами на глади воды. Уже кажется — вот оно, спасение! Призрачных теней становится всё меньше, скоро можно будет расслабиться. Но тут же, стоило только об этом подумать, как Чонин без сил откидывается назад, тяжело дышит, и чудится, будто вовсе потерял сознание. Ликс подскакивает на ноги, собираясь прийти на помощь другу, когда замечает, как схлопывается защитный круг, а ждавшие этого момента сирены начинают подплывать всё ближе. Лодка сотрясается от одного удара, следом — от второго. Она начинает раскачиваться сильнее под учащающимися атаками чудовищ. Вдруг, немного в отделении Ли замечает ещё одно небольшое судёнышко и решает идти на крайние меры. Он отчаянно зовёт на помощь, кричит, что есть сил, машет руками. И оно стоит сорванного голоса — их замечают. Ближе подплывает юноша, немногим старше самого Феликса. Он красив, высок. Осветлённые под платину кудрявые волосы развиваются на ветру. К тому моменту, когда он приближается в плотную, сирены исчезают, испугавшись, не то дневного света, не то человека. — Ким Уджин к вашим услугам. Чем могу помочь?