***
Феликс не успел зайти в свои покои, как оказался в крепких объятиях, в нос ударил знакомый запах. Он обессиленно вздохнул и прильнул ближе к чужому телу, обвивая руками талию. Хёнджин не любил отпускать его на занятия с Аидом — не доверял Божеству, переживал, волновался за здоровье своего омеги. Но предпринять ничего не мог. Договор, по которому Ликс обязывался подчиняться Тэхёну, был подписан в тот же вечер, когда все члены команд, здоровые и невредимые, ступили на земли подземного царства. Справедливая цена взамен на жизни друзей. Альфа винил себя за то, что не был в этот роковой момент рядом с любимым, хоть умом и понимал, что сделать он ничего не мог. — Нам нужно провести собрание. Устало выдыхает Ликс в чужую шею. Они стоят прижавшись друг к другу, казалось, вечность. И желание простоять столько же росло в геометрической прогрессии. Вот только времени совсем мало. Нужно снова принимать решения, планировать, делать дела. Нет ни сил, ни желания. — Я скажу Джисону, он быстро всё организует. Хёнджин невесомо целует чужую макушку, но из объятий так и не выпускает. По итогу, собрание начинается лишь спустя час. Отчасти из-за того, что пара долгое время не может оторваться друг от друга, от части — из-за того, что все семнадцать человек подтягиваются в место сбора уж слишком долго. Но когда все-таки удаётся собраться обеим командам, Феликс выкладывает абсолютно всё: начиная со своего последнего задания и заканчивая тем, что в распоряжении у них всего несколько дней. По завершении его рассказа в комнате повисает напряжённая тишина, прерываемая лишь тиканьем напольных часов и тяжёлыми вздохами, доносящимися из разных уголков. — Для начала нам нужно изучить местность, в которой мы окажемся, — первым безмолвие нарушает Чан. В ответ ему тут же поднимается рука Сынмина, который всё время пребывания в загробном мире провёл в подземной библиотеке. К слову, книжное царство действительно поражало и приводило в восторг: стеллажи с талмудами, свитками и хроникой были необычайно высоки, тянулись по всему периметру помещения и заполняли собой всё пространство. Это был настоящий лабиринт. Ким исследовал его полностью. — Я займусь этим. В ответ удовлетворённо кивает лидер другой команды. Однако, он быстро теряет к этому интерес, переводя тяжёлый взгляд на Феликса. Какое-то время он раздумывает, стоит ли отдавать приказ человеку, подчинённому чужому главе группы, однако мысли свои всё же озвучивает: — Ликс, нам нужно обучиться этому заклинанию. Придумай, пожалуйста, как можно организовать тренировки и проведи парочку. Ли неуверенно кивает, принимая просьбу. На самом деле он не имеет ни малейшего представления о том, как можно в кратчайшие сроки организовать что-то подобное, так ещё и обучить такую толпу народа. Ещё больше раздражает ограниченность по времени. Нужно думать, решать. Надо признать — именно от этого заклинания напрямую зависит их успех. — Уджин, ты — отвлекающий манёвр, — Чан переводит твёрдый взгляд на Кима. — Ты как никто умеешь сеять хаос. Альфа в ответ язвительно улыбается и отдаёт двумя пальцами честь, мол, есть сэр. С тех пор, как он присоединился к команде, атмосфера желала лучшего: в воздухе постоянно витали напряжённость и настороженность, взгляды были недоверчивыми и недоброжелательными, а фразы ограничивались холодными приказами со стороны лидера. Феликсу было искренне жаль Уджина. Этот парень был готов жизнь отдать за своих бывших друзей, соратников, а они, по незнанию, доставляли ему лишь боль. Омега честно старался разрядить обстановку, но ни единый раз его попытки терпели крах. В конце концов, Ким подошёл к нему с просьбой прекратить — подобное поведение всё больше отягощало душу нового знакомого. Он перестал. Но попытки поддержать не прекращал. — Думаю, нам стоит разделиться на группы, — вновь вносит предложение Хонджун. — Первая — будет отвлекать, вторая — разыскивать Символы Силы, третья и четвёртая — страховать. — Разве это безопасно? — подаёт неуверенный голос Чонин. — По одиночке нас быстро победят. Не лучше ли держаться вместе? В этот момент проработка плана достигает своего апогея. Каждый высказывает свои мысли, идеи, предложения. Что-то отсеивается сразу, что-то претерпевает изменения, что-то соединяется друг с другом, дополняет. В скором времени на жёсткой бумаге появляются чернильные следы от пера, окрашивая её в заметки, чертежи, подробные записи. Несколько смятых листов, не долетев до мусорного вёдра, валяются на полу. Царит настоящий мозговой штурм. Каждый из ребят старается помочь, максимально вложиться в общее дело, оказаться полезным. Феликс тоже не молчит, пытаясь не отставать от товарищей. Переваливает за полночь, когда ребята начинают постепенно расходиться. За дубовым столом остаются самые стойкие. Ликс к их числу не относится. Устроившись на большом мягком кресле, он тихо посапывает, измотанный прошедшим днём. Голова раскалывается от боли даже сквозь сон. Слишком большая нагрузка. Непонятно даже от чего именно: от трудного задания, тяжёлой умственной активности или от шума, стоявшего весь вечер в комнате общего сбора. Омега просыпается единожды — когда Хёнджин аккуратно берёт его на руки и несёт до покоев. — Спи, — тихо шепчет альфа. — Завтра трудный день. Чёрные шёлковые простыни немного холодят, но не критично. Оказавшись на мягком матрасе двуспальной шикарной кровати с балдахином, Ликс расслабляется. Глаза закрываются сами собой, тело тяжелеет, сон накрывает тёплым одеялом, погружая в такую необходимую сейчас темноту. На переферии сознания юноша чувствует, как Джин устраивается рядом, обнимает за талию, прижимает ближе. Чужое тело согревает, словно печка. Появляется чувство спокойствия и защищённости. И этого хватает, чтобы провалиться в крепкий сон. Утро наступает стремительно, перетекает в день, переходит в ночь. Рутина захлёстывает с необычайной для неё стремительностью. Каждое действие, распорядок дня — всё отшлифовано до идеала. Утро: завтрак, физическая нагрузка. День: тренировки, магические упражнения. Вечер: ежедневное собрание, поздний ужин, сон. И всё заново, по кругу. Феликс под конец дня еле приползает к кровати, а с начала нового — без сил встаёт и продолжает. Нет ни времени, ни сил, не желания. Но кто его спрашивает? Время пролетает стремительно. И настаёт вечер перед вступлением на Олимп. Сегодня было решено остановиться и отдохнуть. Ликс идёт из библиотеки, когда внезапно перед ним появляется Уджин. Альфа тормозит с просьбой поговорить. — Завтра всё изменится, — твёрдо заявляет парень. — Будь готов к тому, что план немного будет скорректирован. — Что? Ты о чём? — недоумевает омега. — Ты что-то задумал? — Ты должен держаться ко мне максимально близко, — Уджин даже не обращает внимание на вопросы. — Только ты сможешь прикоснуться ко мне. Не потеряй момент, иначе упустишь шанс. — Шанс на что? — взрывается юноша. Как же ему надоели эти загадки и недомолвки! — Ты можешь говорить нормально? — Со временем ты поймёшь. Альфа грустно улыбается и уходит. Просто разворачивается и направляется обратно в свои покои, оставляя за собой кучу вопросов, ни одного ответа и взбешённого омегу. Да что это вообще было?!***
Олимп встречает палящим солнцем, лёгким ветерком, голубым безоблачным небом и зеленеющей травой. Ребята сами оказываются парящими в небе, на небольшом островке, мерно покачивающемся прямо в воздухе в отделении от скопления себе подобных. Какие-то архипелаги летают выше, какие-то ниже, некоторые из них носят на себе горы, другие — утопают в зелени лесов, третьи — загружены зданиями. По величине они тоже различаются: есть те, что не достигают и десятка шагов в периметре, и напротив, те, которые больше напоминают парящие в небе города. С некоторых падают в пустоту водопады. Но каждый остров соединён со следующим полупрозрачным мостиком, от которого исходит слабое золотое свечение. Выше всех парит архипелаг средней величины. К нему ведёт несколько золотых путей, а на вершине, залитые солнечным светом, возвышаются белоснежные колонны. Они образуют идеальный круг, над которым, в самом центре парит земной шар. — Туда нам надо, — показывает Сынмин одним лишь взглядом. — Символы Силы сейчас находятся в одном месте, — подаёт голос Минхо. — Первая группа, идём напрямую. Вторая — в обход через верхний пролесок, — напоминает Чан. Зная свои роли в плане, каждый делится соответственно своей позиции. Хонджун, Сонхва, Минги и Сан направляются в обход. Следом за ними отправляются Чонин, Чанбин, Минхо, Сынмин и Уджин. Остальные переглядываются между собой и ступают на мостик, ведущий в самое сердце Олимпа. Под ногами вздрагивает твёрдая поверхность и дорожка, словно эскалатор начинает поднимать своих гостей ввысь. Хёнджин переплетает с Феликсом пальцы, сжимает, стараясь успокоить не только омега, но и себя. — Довольно смелый поступок, явиться к сильнейшим мира сего. — Я бы сказала — безрассудный. В данной ситуации. Не успевают молодые люди ступить на главный остров, как за спинами раздаются незнакомые голоса. Ликс вздрагивает и резко оборачивается. Буквально секунду назад за ними никого не было, но сейчас… За ними стоят двое: высокий статный мужчина с короткой стрижкой, облачённый в серый строгий костюм и деловые очки и девушка, что уступает своему спутнику в росте добрых двадцать сантиметров. Незнакомка облачена в чёрное платье с завышенной талией и струящейся юбкой. И если у мужчины немного напряжённый вид, от чего черты лица становятся острее, то она абсолютно спокойна и расслаблена. — Не думаю, что говорить на пороге уместно, — девушка вновь подаёт голос. — Присоединитесь к нашему празднику, обсудим всё претензии за столом. Бог пропускает свою спутницу вперёд и указывает непрошенным гостям в её сторону, как бы приглашая проследовать дальше. Сам идёт позади. Ликс чувствует себя под конвоем. Подставляя беззащитную спину, он чувствует себя максимально некомфортно и нервно. Единственное что успокаивает — рука его Альфы, придерживающая за талию. — К сожалению, Гефест задерживается, — мужчина в приглашающем жесте показывает на стол. Молодые люди усаживаются с другого конца стола — подальше от Богов и их заинтересованных взглядов. — Однако, мы можем начать без него. Позвольте мне представить вам свою семью. Он не спрашивает — ставит перед фактом. Начинается бесконечное перечисление имён и титулов, будто Боги хотят ослабить их бдительность, усыпить, заболтать, выбить из колеи. Феликс, спрятав руки под столом, нервно хрустит пальцами. Увидевший это Хёнджин, накрывает их своей ладонью, призывая успокоиться. В игру вступает Джисон: он задаёт кучу вопросов, что-то лепечет, вставляет неуместные шутки. В противовес ему выступает его прародитель. Гермес — молодой мужчина, с кудрявыми волосами, широкой улыбкой и опасным блеском в глазах. Одежда же у него, словно у подростка-скейтера: объемная яркая футболка, прямые джинсы и кепка с кедами. Крылатыми. Кажется, он представился как Хосок. Словесный бой идёт на равных и тогда Юнхо решает помочь своему дальнему родственнику, поддерживая Хана в бессмысленном потоке речи. — Прошу прощения, — из-за ближней колонны выходит мужчина среднего роста, одетый в чёрные объемно-планировочные штаны и тяжёлые берцы. В брови и нижней губе красуются проколы. Рука сплошь забита чернильным тату. Он садится за стол, ближе к Богам. — Я не настолько шустрый, как Гермес. Нужно было кое-что доделать в кузне. Ликс напрягается ещё больше, закусывая губу. Он неотрывно смотрит на Гефеста, пока он представляется перед ребятами как Чонгук, наливает себе в кубок вина, отделяет веточку винограда. Жесты лёгкие, привычные, лицо расслаблено, на губах играет весёлая улыбка. Божество замечает на себе пристальное внимание, весело хмыкает и подмигивает. У омеги душа в пятки уходит, а сердце начинает бешено стучать. — Думаю, у вас есть к нам вопросы, — тот самый мужчина в сером костюме, оказавшийся Зевсом, отпивает из Кубка, всё больше расслабляясь на своём троне во главе стола. — Удовлетворите своё любопытство перед смертью. — Намджун, ты слишком прямолинеен, — недовольно морщится Афина — та самая девушка в чёрном платье. — Нужно быть умнее. — Джису права, — подаёт голос Посейдон. Он очень красив и статен, широкоплеч и высок. Не представься Сокджин ранее, Феликс бы решил, что говорит Апполон. — Не делай опрометчивых поступков, брат. — Зачем вам наша смерть? — прерывает разговор Богов Чан. Он смотрит пристально на своего предка, изучает его, следит за каждым движением. Каждому из них сейчас стоит быть начеку. — Я думал, что мои потомки будут умнее, — Намджун взбалтывает вино, наблюдая как в кубке закручивается небольшой водоворот. — Вы слышали предсказание, мы — тоже. Думаю, ответ очевиден. — Если бы вы не охотились на нас, то мы бы и не сидели сейчас здесь, — подаёт голос Хёнджин. — Судьба превратна, мой мальчик, — отвечает Афродита, нежно улыбаясь, будто разговаривает с ребёнком. — Сегодня мы вас не уничтожим — завтра вы уничтожите нас. Дженни отправляет в рот виноградинку. Казалось бы, обычное действие, но от него веет грациозностью. Даже сок, оставшийся на губах, проворный язычок, слизывающий его, волосы, откинутые назад в небрежном жесте — всё до мелочей нереально красиво. Феликс ловит себя на мысли о том, что его альфа перенял у своей прародительницы самое лучшее. — До того, как вы выгнали нас из леса, мы даже не представляли, какой силой обладаем! — вмешивается Уён. — Нам бы и в голову не пришло идти на Олимп! — Тогда зачем вы здесь? Арес расслаблен, однако в глазах его горит настоящее пламя. На самом деле, Ликс не мог предположить, что Бог войны будет выглядеть именно так: низкий, худенький, в каждом движении чувствуется некая лень. Он словно кот — потягивается на своём троне, чуть ли не дремлет, но стоит только прикоснуться — твоя рука превратится в фарш. По одному взгляду понятно, что это опасное существо. Юнги ведёт себя так, будто ему неохота шевелиться, но если понадобится — разразится война, какой не было за всю историю человечества. — Мы просто хотим выжить, — меланхолично пожимает плечами Чонхо. Он на удивление спокоен. Либо, хочет казаться таковым. Краем глаза Феликс замечает за одной из колонн тень. Глаза непроизвольно начинают осматривать вершину Олимпа. Вот ещё кто-то притаился за кустом роз. В кроне разросшегося оливкового дерева тоже виднеется силуэт. Ребята здесь, всё хорошо. Ликс тянется своей силой к Гефесту, аккуратно нащупывает нить, отвечающую за магию, тихонько тянет за неё. Чонгук резко вскидывает голову, пристально смотрит прямо в глаза. Во взгляде читается понимание, на губах расцветает хитрая ухмылка. — Но вы считаете, что Мойры могли ошибиться в своём предсказании? — Чон оборачивается на Зевса. — Они ясно выразились, сказав, что нас свергнут. — Откуда ты… — вскидывается Посейдон. — Что это значит? — Артемида встревоженно вскидывает голову. — Намджун, о чём-то он говорит? — Лиса, это было для вашей безопасности, — кривится Зевс. — Чонгук, будь добр объяснить откуда ты знаешь про предсказание мойр? — Они сами мне сказали, — продолжает насмехаться Гефест. — И с каких пор ты посещаешь Трёх Сестёр? — настороженно интересуется Сокджин. — Понимаешь ли, дядя, — обращение Чон выделяет пренебрежительным тоном. — Как потомок Эриды, я не упускаю никаких возможностей. Никто и глазом моргнуть не успевает, когда морок слетает, а за столом вместо Чонгука оказывается Уджин. Он кажется через чур бледным, измученным, но всё так же нахально улыбаться и смотрит с вызовом. Взгляд цепляется за его одежду, за место на котором он сидит, за стол… Всё в крови. Его крови! Ликс бросает быстрый взгляд и ужасается, когда замечает в демонстративном жесте поднятых рук вскрытые вдоль запястья вены. Алые струйки спускаются до локтей, капают на молодую траву. На месте падения капель зелень начинает увядать, превращаясь в коричневый мёртвый покров. На некоторых кубках богов видны следы крови, даже на фруктах и некоторых блюдах! Омега поражённого ахает, прикрывая рот ладошками. — А ещё мойры подсказали, что может сделать вас слабее, — продолжает уверенно Ким, хотя сам бессильно откидывается на спинку чужого трона. — Всё, что наделено жизнью — боится порченой крови потомков Эриды. Мы не доживаем и до тридцати лет, а когда умираем — высвобождается наша сила хаоса. Отсюда войны, мор, голод… И лучше моя кровь послужит во благо друзей, чем я испорчу жизнь половине населения планеты. Всё замирают, в шоке глядя на Уджина. Члены отряда переваривают сказанное, в то время как Боги напряжёнными взглядами следят за юношей. Он моргает всё медленней, дыхание становится всё более тяжёлым и размеренным, но Ким не сдаётся. В нежелании показаться слабым, молодой человек гордо вскидывает подбородок и смотрит прямо в глаза Зевсу. — Моя кровь повсюду: начиная от Врат Олимпа и заканчивая вашими кубками. Скоро яд распространится по вашим телам и вашему миру. Дионис берёт в руки окровавленный кубок, в задумчивости вертит его и вновь делает глоток. У него даже не возникает мысли, как этот человек провернул свой план. Ещё в самом начале у Чимина проскочила мысль, что Гефест себя странно ведёт. Ещё больше сомнений возникло, когда он тянулся за графином вина через весь стол, накладывал себе в блюдо множество еды, но так и не съел ни кусочка. Надо было серьёзнее отнестись к своим догадкам. Теперь не вернёшься время вспять. Наверное, это единственное, над чем Боги не властны. Остаётся ждать конца и наслаждаться любимым ароматным вином в последние минуты своего существования. — Ты! Намджун в ярости вскакивает с места, меж его пальцев посверкивают молнии. И тут же тухнут. Феликс ошарашенно оглядывается и замирает от восхищения! На другом конце стола, копируя стойку своего прародителя, стоит Чан. Именно у него в руке сверкает Символ Силы главного Божества Олимпа. Его взгляд пылает точно так же, пальцы сжимаются сильнее, брови нахмурены. — Ты не посмеешь его тронуть! — альфа чуть ли не рычит. Молнии в его ладони начинают опасно потрескивать, откликаясь на его настроения. — И никого другого! Из-за колонны выходит Минхо, направляющий лук с окровавленным наконечником стрелы. Что-то подсказывает, что это кровь Уджина. Вслед за Ли из своих убежищ выглядывают остальные. Ребята наготове, ожидают атаку в любую минуту. Сидящие за столом друзья так же поднимаются на ноги, вставая в оборонительные стойки. Сердобольный Джисон спешит на помощь Уджину. В голове Феликса в этот момент вспоминается диалог на кануне. Кровь Кима отравлена. Любое живое существо погибнет, стоит только до коснуться. «Только ты сможешь меня коснуться.» — звучит набатом в голове. Омега резко хватает друга за плечо, отрицательно машет головой и сам осторожно приближается к альфе. В этот момент Хёнджин порывается за ним следом. — Нет! — Ли предупреждающе вскидывает руку. — Не смей! Только он сможет приблизиться и выжить. Он берёт чужую холодную руку в свои ладони, старается согреть, тихо зовёт Уджина. Глаза напротив еле открываются, кажется, альфа прилагает последние силы, чтобы взглянуть на омегу поплывшим взглядом. — Феликс, — Ким слабо улыбаться. — Ты запомнил мои слова… — Уджин, зачем? — голос надламывается от подступивших слез, переходит на шёпот. — Это единственный способ ослабить Богов, — он закашливается, но продолжает. — У вас есть около получаса, чтобы выбраться, потом этот мир рухнет. Альфа с усилием поднимает окровавленную ладонь, лезет под полу своей кожаной куртки и достаёт венец. Он абсолютно чёрный, с острыми, словно шипы, зубьями, украшенный россыпью рубинов разных размеров. Дрожащей рукой Уджин передаёт корону Феликсу. Он продолжает улыбаться до последнего. — Венец невидимости, Символ Силы Аида, — коротко поясняет Ким. По его щеке скатывается одинокая слезинка. — Остальное за тобой. Защити наших друзей. Глаза тяжело закрываются, рука, находящаяся в чужой хватке ослабевает, из груди вырывается последний вздох. Ликс даже не замечает, как начинает беззвучно плакать. Осознание накатывает, когда первые солёные капли, сорвавшись с подбородка, падают на мертвенно бледную ладонь друга. Омега шмыгает носом, переводит взгляд на замерших друзей и отрицательно мотает головой. У кого-то в глазах читается шок, у кого-то — печаль, но чего Ли никак не ожидал, так это разъярившегося Чана. Он расставляет ноги на ширине плеч, вскидывает руку с молниями в высь и дальше творится невообразимое. Он тянет своей силой, отчаянием, скорбью магию Зевса, втягивает в свой сосуд. Намджун начинает бледнеть в прямом смысле слова, становится более прозрачным с каждой секундой. Когда от него остаётся лишь неясный силуэт, он гордо вскидывает подбородок и произносит свои последние слова: — Чему бывать — того не миновать. Чистое небо Олимпа в миг затягивается тяжёлыми тучами. Вспышка! Гром! Молния бьёт в самую середину стола. Везёт тем, кто уже успел встать со своих мест. Остальных ударной волной отбрасывает в разные стороны. Начинается хаос. Джисон успевает подлететь к Дионису и выхватить его посох. Один быстрый взгляд на Уёна — и Символ Силы уже летит к тому в руки. Чон начинает выкачивать магию Божества, когда сзади Хана хватают за шею и начинают душить. Омега хрипит, извивается, в попытках вывернуться. На помощь приходит Сонхва. Альфа с силой бьёт Ареса ногой в рёбра, заставляя отпустить друга и отшатнулся на несколько шагов. Прародитель и его потомок одновременно кидаются друг на друга с кулаками, завязывается схватка. В это время Чанбин, пользуется молотом Гефеста, которого смог одолеть до того, как поднялся на главный остров Олимпа. Он бросает его в задний сгиб коленей Афины, сшибая ту с ног. Сынмин оказывается довольно близко, чтобы успеть дёрнуть золотую цепочку с кулоном в виде совы. Хватает доли секунды, чтобы отвлечься, когда вокруг ног начинает закручиваться ни пойми откуда взявшийся водоворот. Он растёт, достигает бёдер, шеи, охватывает всё тело, образуя водяной шар. Ким чувствует, как начинает задыхаться. Молния бьёт аккурат в руку, в которой Сокджин держит трезубец. Электричество проходит через сталь, пронизывает тело Божества. Посейдону с трудом удаётся отдёрнуть руку. Сосуд его силы отлетает прямо к ногам Чонина. Омега подхватывает, подчиняется своей воле. Не проходит и минуты, когда вода отпускает бету на свободу. Тот падает на колени, отплёвывается, загнанно дышит. Но тем не менее он находит в себе силы на то, чтобы поднять на друзей благодарный взгляд. Минхо стоит в отделении, лук на голове. Стоит лишь появиться возможности и окровавленная стрела летит прямо в грудь Афродиты. Неудача! Артемида встаёт на её пути, ловко перехватывает за древко и с ухмылкой ломает пополам. Сзади слышится шум. Альфа оборачивается назад и в то же мгновение ему в глаза прилетает ослепительная вспышка света. Перед глазами всё белое — не различишь кто где. Чёртов Аполлон! Пользуясь беззащитностью врага, Лиса достаёт свой лук и прицеливается, готовясь отнять жизнь человека. Внезапно кто-то толкает её в руку, стрела соскальзывает и отправляется в полёт, находя своей целью плечо Бога Солнца. Сан с силой выхватывает оружие и наотмашь бьёт девушку по лицу, заставляя упасть. Она шипит, тянется к нему, но альфа оказывается быстрее: он подлетает ближе к Хо, с силой толкает Аполлона в раненое плечо, заставляет пошатнуться, оступиться и рухнуть в пропасть с края острова. В последний момент он успевает сдёрнуть с его пояса лиру. И только оказавшись в относительной безопасности, он всовывает в руки друга чужой лук и наставляет: — Просто подчиняй его себе. Чхве остаётся подле ослеплённого друга до конца. Феликс отвлекается на долю секунды — лишь бы подчинить венец невидимости. У него это даже получается, когда сзади его хватают и приставляют к горлу кинжал. Испуганные глаза вскидываются вверх, в панике ища помощи, кровь в жилах холодеет. Перед ним стоит, как вкопанный, Хёнджин. Он поднимает руки на уровень лица, показывая, что безоружен, и подходит ближе. — Зачем он тебе? — Вы лишили жизней мою семью. Я тоже заставлю тебя страдать, — Джени истерически смеётся, всё больше надавливая на чужую шею. Появляется небольшой порез. Маленькая капелька крови скатывается вниз до ключиц. — Думаю, ты выбрала не того, — ухмыляется Джин. В этот момент Феликс вонзает в бедро Богини шипы венца. Та вскрикивает, хватка ослабевает достаточно, чтобы перехватить руку с оружием и вывернуться. Омега отскакивает вперёд, всё ещё крепко держа Символ Силы Аида, с силой выдёргивая его из чужого тела. Простонав, Афродита падает на землю, не теряя времени, Ликс пинком отбрасывает кинжал по-дальше и наваливается всём телом, приставляя к беззащитной шее острые зубцы. — Хёнджин, ищи зеркало! Альфа подлетает мгновенно. Он падает на колени и начинает проверять карманы короткого нежного платья. Внезапно, он видит отблеск на ремне. Подлезает под Феликса и одним движением срывает пояс. На бляшке сияет небольшое зеркальце. Юноша победно улыбается своему омеге, в ответ на радостный взгляд, и начинает подчинять себе сосуд. Какое-то время ещё слышна возня, вскрики, болезненные стоны. Но всё прекращается так же внезапно, как и началось. Тучи постепенно расходятся, вновь появляются яркие лучи солнца. Ликс оглядывается по сторонам: от присутствия Богов не осталось и следа. Есть раненые: Чонхо помогает подняться прихрамывающему Ёсану, Сан ведёт всё ещё не разбирающего дороги Минхо, Чанбин поднимает на руки потерявшего сознание Сынмина. Но абсолютно все живы! Всё, кроме… — Уджин отдал за нас жизнь, — тихо шепчет Ликс, смотря на бездыханное тело альфы, которое чудом осталось на том же месте. — Мы будем его помнить, — так же тихо отвечает Хёнджин. Он осторожно поворачивает любимого к себе лицом и крепко обнимает за подрагивающие от слёз плечи. — Нам надо забрать его с собой. — Это не лучшая идея, — подаёт голос Хёнджун, который благополучно помог своему альфе одолеть Ареса. — Если его кровь попадёт в наш мир, начнётся хаос. Уджин бы этого не хотел. — Джун прав, — поддерживает Чан, подходя ближе. — Он бы не хотел никому навре… Альфа не успевает договорить, как остров начинает трястись. На ногах удаётся устоять с трудом. Одна из колонн идёт трещинами и начинает заваливаться на бок. — Нам нужно уходить! — вскрикивает Чонин. Первая колонна задевает вторую. Друг за другом они начинают падать, словно фишки домино. Медлить больше нельзя. С максимальной для измотанных тел скоростью, ребята бегут к золотому пути. Подверженный яду, он уже не светится золотым и не несёт сам обратно к Вратам Олимпа. Приходится справляться своими силами. Команды уже находятся посреди моста, когда главный остров с невероятной скоростью падает вниз. Потеряв опору, дорожка начинает разрушаться. — Все в лагерь! — командует Чан. Он первый подлетает к воротам и нетерпеливо ждёт, пока каждый не запрыгнет в портал. Хватает лишь представить место, с которого всё началось, как Феликс оказывается на поляне. Его руку крепко сжимает любимый. Глаза осматривают местность. Ничего не изменилось: разрушенные дома, поломанные деревья, глубокие и огромные следы циклопа. Омега оглядывается назад. Там все друзья. Кто-то сидит на земле, кто-то облокотился на ближайшее дерево. Некоторые ещё держатся на ногах. — Я же говорил, что ты сюда ещё вернёшься, — Ликс сияет своей широкой улыбкой, глядя на родное лицо. — И оказался совершенно прав, — Хёнджин улыбается в ответ и склоняется над своим возлюбленным, вовлекая его в нежный поцелуй. Настаёт новая эра, со временем у людей появится новая вера. Не в тех Богов, что бросили их на произвол судьбы, забыв кому обязаны своим существования, а в тех, которые боролись за мир и спокойствие. Кто знает, что будет дальше? Как изменится жизнь потерянных детей? Об этом неизвестно никому. Лишь Три Сестры, прославленные мойры, сидят в своём лесу и, тихо посмеиваясь, плетут клубок жизни. Их предсказания сбываются всегда, а красная нить судьбы всегда ведёт по правильной дороге.