***
Опустошение. Некое подобие послевкусия. Когда страсть, совсем не дурманит разум, заставляя позабыть о всём… Сейчас, это было схоже с тем, что с груди вырвали сердце, оставив огромную дыру в груди. Когда, утихает жизнь, последние моменты, когда плоть ещё пульсирует… Вместе с этой пустотой, внутри просыпался голод. Жажда избавиться от этого чувства… Этот голод пронизывал насквозь. Здесь, в Нью-Йорке, эпицентре второго конца, в своей страсти, я вовсе не отличалась от других людей. Только вот… Этот голод не сводит с ума, заставляя разум уйти на второй план. Этим, я отличалась, сейчас от них. Мою одержимость, я слишком хорошо ощущаю и понимаю. Эта одержимость не заставляет меня забыться, как бы не хотелось. Я… Моя одержимость, лишь навязчивое чувство. Не сжигающее всё пламя, а лишь тлеющий уголёк… И тем не менее, я бы была рада забыться. Забыться дабы не ощущать ничего. Не ощущать эту слабость. Не ощущать себя грязной… Дабы не слышать те крики, дабы стать пылью… Забыть эту ночь. Забыть то, кабаре… Живя в изоляции, лишь получая сухие факты о внешнем мире, я стала обо всём забывать. И увидев, этот ужас на свои глаза… Внутри вновь просыпалось, противное чувство отвращения к себе. За то, что привязалась к нему. За те, чувства внутри. За то, что впустила его в своё сердце. В свою душу. И, что же, тогда и кому пытаюсь доказать? Доказать, что мою веру нельзя сломать. Продолжать хвататься за то, что считаю истинной, даже если в самом деле это всё не так… Это по правде, всё, что могу… Какой же, будет у меня конец? Где и каким он будет? За окном забарабанил дождь. Осень добралась и сюда. Грозовые тучи, казалось, ещё сильнее давили на меня. Будто, мои мысли, что ожили сейчас, и стали этими тяжёлыми, тёмными тучами… Продвинувшись на подоконнике ближе к окну, подишала на стекло. В миг оно побелело. Ладонь прикоснулась холодного стекла, и я опустила её вниз размазывая испарину. На руках были тёмные синяки. Их хотелось спрятать от всех, и от себя. Это лишь напоминание о, том, что было в в том кабаре и после… И как же хотелось забыть. Забыть о всём, что там было. Забыть весь тот ужас… Обняв себя, опускаю голову на колени… К сожалению, я не могу ничего забыть. Это то, что въедается в память навсегда. Это нельзя забыть, как бы не хотелось. А я, не могу сделать вид, что этого не было, что меня не было там. Потому, просто сижу здесь и плачу. Внутри было максимально паскудно… Совсем не хочется ничего делать. Почему же, так вышло, что я здесь? Почему среди всех живущих в этом мире, именно я?! Даже зная, что это лишь случайность, что всё вышло именно так, со мной, всё равно, хочется задавать этот вопрос, вновь и вновь, смотря на эти синяки. Тогда было плевать на всё, даже когда, вот-вот и затрещали бы кости. Банальное желание избавиться от одиночества. Желание утонуть в той похоти, и стать ни чем. Голод. Я ни чем практически не отличалась от тех людей. Практически. Находясь в этом отеле, всё, чем могла заниматься, это смотреть в окно наблюдая за Таймс-Сквер. На следующий день, после устроенного «шоу» Голодом, на этой улице появилось слишком много журналистов. На чужом горе, они зарабатывали на жизнь. Стервятники. А спустя ещё пару дней, люди стали обходить то кабаре десятой дорогой. Страх. Самое смешное, было лишь то, что им бесполезно бояться. Ведь, город стал эпицентром, сердцем, для второго конца. От всего этого было как-то пусто внутри. Спустя несколько дней, после того происшествия, на меня накатило какое-то безразличие ко всему. Всё это стало, как кино… И в правду, я просто зритель. Практически всё своё время, я стала проводить на подоконнике, просто наблюдая за людьми. И время от времени, появлялась навязчивая идея сигануть с пятнадцатого этажа вниз. Так можно было просто перемотать всё в конец. И одновременно с этим, мне совсем не хотелось умирать. Это было ужасно-протеворечивое чувство. Когда вроде и хочешь, но не можешь. Что-то всё равно останавливает. И это вовсе не страх смерти или пыток… Жажда к жизни. Простое желание выжить. Я обещала себе, дойти до конца, несмотря ни на что. Победить, и начать всё с чистого листа. Именно это и останавливает. Но всё равно, эти мысли не хотят покидать. А я всё равно просто сижу на этом подоконнике и смотрю вниз. Опустив взгляд, сжала крепче в руках чашку. Синяки потихоньку сходят, но продолжают болеть, стоит только прикоснуться или пошевелить запястьями. Но, боль от них стала слишком привычной дабы хотя бы сморщится от неё. Совсем было плевать. Поднеся чашку к губам, пью. Горячий чай с медом. Самое то, для такой погоды. Ведь дождь шёл уже который день подряд. Была бы в той больнице, вероятнее всего, сейчас бы лежала в тёплой постеле, читая очередной роман. Всех бы этих тяжёлых мыслей не было бы в моей голове. Было бы проще. Но так, совсем не могу не думать о конце света. Даже когда говорила себе, что не должна об этом думать, всё равно ничего не могу изменить.***
Author
Мир потихоньку катался в пекло. Природные бедствия, мировая война, и голод что вскоре заберёт у людей урожай. Много кто, уже уверовал в конец света. Эти люди были правы, ведь это был действительно Апокалипсис. Что-то, что навсегда изменит мир, задав новое направление. Только сейчас, совсем не ясен этот путь… О происшествии в Нью-Йорке уже знала вся страна, а вскоре узнает и весь мир, ощутив удар Голода на себе. Но, где есть голод, там и болезни, потому вскоре на Землю должен будет явиться третий Всадник. Чума. Всё это радовало падшего. Всё шло как по маслу. В этот раз, победа и в правду будет за ним. Вскоре, он положит конец, тому конфликту с Михаилом. Рай падёт. В конце концов, он вовсе не сожалел, что доверил Азазелю демонов, и организацию появления на Земле второго Всадника. Демон его вовсе не разочаровал. Жёлтоглазый знал, толк в своём деле. — Появление Голода, прошло на ура, потому, думаю, ты организуешь и приход Чумы, Азазель, — усмехнулся архангел откинувшись на кресле и сложив ноги на стол. — Разумеется, я не разачураю вас, — демон в ответ усмехнулся. Азазель был доволен собой. Он рад, что не подвёл своего создателя. Что сделал всё, на нужном уровне. — Если разачарушеь, потеряешь голову, — хмыкнул в ответ Дьявол, усмехнувшись, — Так что, в твоих интересах, дабы появление Чумы, было ещё грандиознее чем, у Голода. — О, поверьте, это будет достойно конца света. Мы изменим этот мир. Свергнув власть ангелов над миром, — воодушевлённо сказал демон, чьи глаза отблеснули золотом. — Кстати, о ангелах… — протянул Сатана, — Я жду твои отчёты по тому, как обстоят дела у твоей армии. Война идёт полным ходом, не только у людей, но и у них. Бои с ангелами происходят по всему миру. И никто не сдаёт свои позиции. Либо победа, либо смерть. — Мы берём победу за победой, господин. Ни одного боя, моя армия ещё не проиграла, — довольный собой, сказал Азазель. — Это хорошие новости. Как дела обстоят у Лилит? — спросил Люцифер. — Не все блондинки глупы, — усмехнулся мужчина, — У Лилит, и её демонов, всё обстоит прекрасно, — в голосе Азазеля была гордость. Может и Лилит была более древним демоном чем он, но к ней жёлтоглазый всегда относился как младшей сестре. Сейчас он был горд ей. — Сейчас, следует собирать армию. Передай всем командирам, собирать войска. Уже в следующем году, мы столкнём свои силы с ангелами, и, мне нужна победа, — поднявшись со своего места архангел подошёл к окну. Вечерний Нью-Йорк был прекрасен. Город в котором поселился голод… Жажда… Задумавшись на какой-то миг, Азазель, решив что-то для себя сказал: — Я не сомневаюсь в силе нашей армии, но, — тот не закончил, посмотрев на архангела. — Но, — повторил за ним Дьявол. — Сто процентную победу, это не гарантирует… Наша армия была бы сильнее, если бы с нами была сила нефилима, — продолжил Азазель. — Я не буду использовать для этой войны ребенка. Это наша война, и её мы выиграем сами, — фыркнул Дьявол. Давать кому-то жизнь ради того, чтобы втянуть в войну. Пожалуй, не все средства на войне можно использовать. Это называют «человечность»? Или сюда больше подойдёт слово «честь»? Единственное «но», в эту войну падший не собирается втягивать детей. Заставлять их воевать ради своей победы… Это, было не правильно по мнению Люцифера, потому и предложение Азазеля было без раздумий отвергнуто. — Прошу меня простить, — вздохнул демон. — Свободен, — хмыкнул на это архангел, — Тебе, твоя задача ведь ясна? — обернулся Люцифер к Азазелю. — Да, — подтвердил он и исчез.***
Слова демона заставили Люцифера вспомнить о рыжей пленнице. Её жизнь, закончиться, совсем ещё не скоро… Её финал, совсем будет другим. В нём, должно быть изящество. Сладкий подарок* на ночь, от которого, она уже совсем не проснётся. Это, будет её концом. Она, ни за что, не выиграет это пари. Медленно и уверенно, он обязательно вырвет с её сердца веру и она останется в Аду навсегда. Такова её судьба. Так ли иначе, Элис по прежнему стоит упорно на своём. Она продолжает верить, и эту веру, сейчас совсем не сломить. И сломить её, его одержимость. Сломить, дабы эта птица осталась с ним. Феникс не улетит от него. Останется рядом. Прикрыв глаза архангел усмехнулся. За всеми этими делами, у него не было возможности с ней поговорить после того вечера. Пора, это исправить. А потому исчезнув с шуршанием крыльев, Сатана отправился на её поиски. В комнате, где она была, было темно, и лишь лунный свет освещал помещение… Хьюз нашлась быстро. Девушка заснула сидя на подоконнике за чашкой чая. Даже в таком тусклом свете, были прекрасно видны синяки на её теле… И всё же, она такая же как и другие люди, слишком хрупкая. Надави чуть сильнее и раздробишь ей кости. Не стоило поддаваться голоду. Он не может, её убить, раньше чем через десять лет, и то, только если она проиграет. К ней нужно быть нежнее, а не то, он случайно её убьёт. Хмыкнув Люцифер подошёл к ней и взяв на руки отнёс в постель. Для него, она совсем ничего не весила. Тем не менее, дыхание «феникса» опаляло всё внутри. Он был одержим желанием обладать ей. Дабы она была всегда только его, и дабы никогда не могла покинуть его. И всё, лишь потому, что она была жертва, ему. Потому, он не может позволить себе её отпустить. И потому, хочет занять место в её сердце, место её веры в Бога. Опустив её на постель, Дьявол лёг рядом, посмотрев на умиротворённое лицо Хьюз. Птица, которая, рано или поздно, будет с ним всегда. Во сне, она тянется к нему, обняв. Потому, она и «феникс». Ведь сгорев, вновь летит к огню…