Моменты

— Еще один дубль! Ребята, умоляю вас, соберитесь! — командует Джули Плек, глубоко вздыхая. На дворе уже второй час ночи, а они все еще не могут снять эту злосчастную сцену откровенного разговора между Еленой и Деймоном. — Да, ребята, постарайтесь, мы все хотим попасть, наконец, домой, — вторит создательнице вампирской эпопеи ее ассистент. — Кадр 12, дубль 37! Начали! Вся съемочная группа мгновенно встрепенулась после команды и заработала. Каждый из них надеялся, что в этот раз им все же удастся сделать все так, как нужно. Нина набрала в легкие побольше воздуха и приказала себе собраться. На самом деле, все эти люди находились здесь из-за нее, и она это прекрасно понимала. Просто она никак не могла нормально сыграть эту, казалось бы, пустяковую сцену. — Сколько ты можешь мучить себя, Елена? — вывел девушку из раздумия голос ее партнера. Йен произносил уже набивший оскомино текст сценария, нависнув над ней, словно скала. Она рядом с ним чувствовала себя маленькой заблудившейся девочкой во время грозы, а от его ледяного тона и пронзающих слов хотелось сжаться в комок и заплакать. — Просто прекрати любить меня! — Просто прекратить? — выкрикивает она, судорожно вспоминая свой текст, который вдруг снова вылетел из головы. — А ты сможешь? Сможешь просто отказаться от любви? — Я уже смог, — сквозь зубы процедил вошедший в свой образ Сомерхолдер. Вот только Добрев так и казалось, что эти слова произносит не его герой Деймон, а он сам. И говорит он это не Елене, а ей — Нине. И от этого так больно защемляло что-то в груди. — А я нет! Я не смогу, понимаешь? Не смогу! — выкрикивает актриса в порыве чувств и вдруг срывается с места и бежит в гримерную, на ходу размазывая по щекам слезы. Она не справилась. Она снова всех подвела. Снова провалила дубль. Но что, если она не может справиться с собой? Что, если она больше не может изображать любовь на экране с тем человеком, которого любит всем сердцем на яву? Да, она актриса. Профессионал. Но и профессионалам не чужды чувства и провалы. Вот только что теперь прикажете делать? Ей ведь все равно придется вернуться на площадку. — Дура ты, Добрев, — произносит она, глядя на свое отражение в зеркале. От взгляда на размазанный по лицу грим хочется плакать еще громче. — Вот уж точно, дура, — раздается голос за ее спиной. В зеркале она видит, как к ней подходит молодой мужчина, из-за которого пару минут назад она убежала с площадки, и нежно обнимает ее за плечи. — Ну и что ты там устроила? — ласково спрашивает он. — Уходи, — тихо просит девушка. Ей не хочется, чтобы он видел ее в таком состоянии. — Джули отпустила всех домой и обещала вырезать эту сцену. Правильно, к черту ее, сильно много драмы, — Сомерхолдер будто не слышит ее, не видит ее протестующих глаз. Он берет со стола салфетку, смоченную в специальной жидкости для снятия грима, и начинает аккуратно протирать ей лицо партерши. — Что ты делаешь? — отстраняясь, вопрошает болгарка. — Как что? Помогаю тебе. — Зачем? — слетает с ее губ такой глупый и ненужный вопрос. — Сама ты еще долго не приведешь себя в порядок, а тогда нам будет просто бессмысленно ехать домой. Можно будет просто заночевать здесь. — Нам? Домой? — как зачарованная повторяет Нина, глядя заплаканными глазами в красивое мужское лицо. — Дурочка ты моя, — улыбается актер, обнимая девушку за плечи.— Конечно, нам. Я без тебя никуда не уеду больше. А ты просто заигралась, Нина. Забыла, где заканчивается сериал и начинается реальность. Те слова на площадке были сказаны Деймоном, а не мной. — Не в этом дело, Йен... Мы же расстались... — Расстались. И снова сошлись. Или ты против? Нина ничего не ответила. Она просто уткнулась лицом в теплую и широкую грудь человека, которого любила. Какими же дураками они были год назад, как по-дурацки они рассорились тогда. И как пр-дурацки они помирились...