...and the price is right

      В тени небольшого навеса у стены здания кемарил уличный пёс.       Карамельного цвета шерсть давно потеряла свой лоск, а местами вообще облезла, но это не облегчало собаке жизнь в тридцатиградусную жару.       Вдруг животное навострило уши, подняв морду. За пару секунд до открытия дверей пёс будто уже знал, кто идёт, радостно лая в ожидании...       Из магазина автозаправки вышел молодой человек в синем комбинезоне. Спрятав в тени ладони лицо от яркого солнца, он подошёл к собаке и поставил перед ней миску с водой. Пока четвероногое жадно лакало, довольно виляя хвостом, парень достал из кармана бинт и перемотал болезненно поджатую заднюю лапу питомца. Влажные от пота чёрные волосы липли к лицу, падая на глаза и явно мешая, и каждые несколько секунд сотруднику заправки приходилось встряхивать головой... Хоть через толстое тонированное стекло машины было мало что слышно, На Джемин был уверен, что этот парень ни на секунду не переставал разговаривать с дворнягой...       – Значит, он ничего не сказал? – теребя длинную серёжку, женщина в шоколадном платье от Prada сосредоточенно гипнотизировала спинку сиденья перед собой.       – Разве он из тех... кто что-то «говорит»?.. – сквозь едва приоткрытые губы блондина слова выходили настолько лениво, что их было практически не разобрать...       – Говорят, дом Со собирается женить его на одной из дочерей главы, – теперь она кусала кончик пальца в бархатной перчатке.       – Ну так... пфф... простите... Даже если начну обследоваться прямо сейчас, сделать операцию по смене пола я не успею, учитывая, что дом Со уже «собирается», хах...       – Хватит паясничать! – зло выкрикнув, женщина бросила в него свой клатч, после чего вновь переключилась на перчатку... – Дьявол... Мы так долго готовились, уговаривая Дона решиться выслать его из столицы... Да как он посмел вернуться?! Мразь...       – Не расстраивайся ты так... Может, мне ещё удастся соблазнить нашего не убиваемого капо? Ну... или найти того, кого захочет он и... Может, всё-таки, операция?       – Ты только издеваешься, засранец... А сам не стоишь и горстки дерьма, бесполезный тупица!.. Я больше не собираюсь прибирать после тебя, понял? Не найдешь способ быть полезным отцу, следующую твою «ошибку» я подброшу прямиком ему на стол!.. Где водитель? Мы так опоздаем!       Молча пожав плечами, Джемин наблюдал, как молодой заправщик, закончив сюсюкаться с псом, убрал волосы со лба и повязал на голову выцветшую бандану, отчего тут же вырос в цене... Однако весь эрос красоты аристократических черт мужественного лица с грохотом обрушился в никуда, стоило парню в комбинезоне широко улыбнуться, поздоровавшись с кем-то из знакомых...       И только смеющиеся глаза превратились в два полумесяца, как настроение внебрачного сына Дона вдруг резко испортилось, по привычке вынуждая его раздирать тонкую кожу меж пальцев ногтями.       – Ма, а чья это территория?       – Ты.... издеваешься?! – сняв туфлю, она бросила её в сторону сына, не особо целясь, но вкладывая в данный жест всё своё отчаяние. – Уже полгода, как этот и ещё три квартала к северу перешли к этой... твари! Марку Ли! Такими темпами он подожмёт под себя все оставшиеся дома капореджиме, и нам крышка! Слышишь?!       – Оу... так это его улица?.. Тогда лучше не стрелять... Вот подстава... Какого и эта тухлая заправочка тоже его, м?       – Ч-что?! Хах... Ты сейчас только о своих играх в гангстера переживаешь?! – она было собиралась бросить вторую туфлю, но передумала, ограничившись несколькими десятками грязных ругательств. – Лучше бы уж этот монстр был моим сыном, чем ты!..       – Действительно... почему ты просто не отдала меня в детдом, м?...       Джемин громко вздохнул и, закрыв глаза, устало запрокинул голову.       – Не смогла... Ты был слишком красивым и совсем не плакал, по сравнению с орущими уродцами из соседних палат...       – Ну... мало что изменилось с тех пор, верно?       – О, да! Особенно стабилен в развитии твой мозг!       – Ну так! Весь в мамочку же.       – Тц...       Женщина нервно усмехнулась и вернулась к поеданию перчатки, продолжая изобретать стратегию нового плана по уничтожению главной угрозы, в то время, как Джемин сделал глубокий вдох и, натянув на лицо пугающе равнодушную улыбку, вдруг вышел из машины...       (♫*) ~       – Эмм... Я извиняюсь...       Парень в комбинезоне слегка подпрыгнул и испуганно обернулся, чуть не выронив рукоятку заправочного пистолета. Джемин намеренно подошёл слишком близко, не очень хорошо понимая, чего добивается, но отчаянно наслаждаясь непривычно вкусной дозой адреналина, что пропитала каждую клеточку его тела, стоило этому парню наконец посмотреть на него.       – Д-да?       – Я просто хотел предупредить, что если в следующий раз, когда я приеду сюда заправляться, меня обслужишь не ты, то... – сын Дона улыбнулся ещё шире, наслаждаясь выражением лица сбитого с толку заправщика, и многозначительным взглядом указал в сторону магазина. – ... я сожгу здесь всё дотла. Вместе с тобой и... твоей псиной. Договорились?       Лопаясь от удовольствия, На Джемин вежливо кивнул на прощание и удалился, не оглядываясь.              « I wanna get high ~        I wanna take a break from myself ~        I wanna live life ~       I wanna know all about it ~        I wanna get over you ~       I wanna be somebody else ~        I wanna survive ~ ...»              Сонные от нестерпимой жары посетители лениво заказывали холодные напитки, выбирая места у кондиционера.       Все, кроме особо особенных...       Very special guest в своих кричаще выделяющихся солнечных очках как назло припёрся в самый час пик и, усевшись за стойку, командным голосом заказал апельсиновый сок, вынудив Донхёка налить напиток в огромный бокал, который он принёс с собой.       – Мало ли, какая зараза, – надменно бросил он в ответ на недовольное лицо бариста, которому пришлось вылить почти три стандартных порции, чтобы заполнить ёмкость...       – И то верно.       Хёк сделал вид, что не узнал гостя, продолжив обслуживать других посетителей, но тот как будто и не претендовал на его внимание.       Имя одного из богачей дьявольской вип-комнаты в памяти не сохранилось, но этот невысокий брюнет с замашками биг босса и ультразвуком вместо эмоций показался тогда Донхёку одним из самых более-менее адекватных... Если это можно было так назвать.       Не отрывая скучающего лица от телефона последней модели в своей увешанной кольцами руке, молодой мафиози в песочном костюме в белую полоску сидел нога на ногу и не спеша потягивал сок.       Донхёк обливался потом, чувствуя, как футболка прилипает к спине каждый раз, когда он наклонялся, в то время как чёртов гангстер, похоже, не вспотел даже на висках.       – Повтори.       – Мы не в баре, мистер.       – И то верно, – богач встряхнул запястьем, поправляя золотые часы, чтобы проверить время.       «Что, чёрт возьми, не так с этим миром?..» В этот раз бариста не стал мыть апельсины перед тем как побросать их в соковыжималку...       Постепенно время обеда подошло к концу, и в кофейне осталась лишь пара человек.       – Справишься сам? Я отойду ненадолго, – Джехён скинул фартук и, похлопав брата по плечу, направился к выходу.       – Ты куда?! Подожди!       Но хён лишь махнул рукой, не оглядываясь.       И идиоту было понятно, что внезапное появление одного из призраков той ночи в кофейне не случайно, и, успев на собственной шкуре прочувствовать правила их мира, Донхёк сильно нервничал.       Ведь деньги – чуть ли не самое безобидное, что с него могли запросить...       Бариста по второму кругу протёр все столы, когда заведение вдруг предательски опустело, и волк сбросил овечью шкуру.       – Кончай хернёй страдать, Ли Донхёк. Мне некогда, – богач снял очки и убрал в карман телефон.       В его голосе было столько делового пафоса, что хватило бы на всю лигу чемпионов.       – Эмм... вы это мне?       – Ты идиот?       – Стараюсь.       – Перестарался уже, – мафиози допил сок и, поставив бокал, поднялся. – Слушай внимательно. Уезжать бесполезно. Даже если сбежишь – тебя найдут. Как бы он ни прятал своё прошлое и вас, рано или поздно это станет угрозой... Я не позволю сделать Марка уязвимым, особенно сейчас. Твоя задача – выпросить у него печать, понял? Верный способ спрятать так, чтобы никто не догадался – положить на виду.       Говоря это, мафиози шёл по направлению к двери, явно не собираясь дольше задерживаться.       – Минуточку... – но Донхёк опередил его, загородив дверь. – Что ещё за «печать»? О каких «угрозах» вы говорите?.. При чём тут я, вообще?! И... кто вы такой?       – Меня зовут Чжон Чэнлэ, загуглишь потом, – он попытался отодвинуть бариста, но тот не собирался оставаться наедине с десятком тупых вопросов.       – Я не буду делать ничего из того, что вы мне тут наговорили, пока мне не объяснят, что к чему и какое это всё имеет отношение к долбаному адвокату!       Чэнлэ на мгновение задумался, всматриваясь в лицо, что так усердно прятало под возмущением страх, затем взглянул на часы.       – Тц... Ну хорошо, я помогу тебе, но не забудь про три миллиона вон, что проиграл позавчера.       – Что?! Но... разве Марк-хён тогда не...       – Значит, когда твоей заднице угрожает опасность, «долбаный адвокат» чудесным образом трансформируется в «хёна»? Как удобно.       Донхёк не нашёлся, что ответить, зло поджав губы. Но одна из его мыслей вдруг отделилась от общей массы и убежала наверх, в комнату, к изумрудному пиджаку.       Имя есть не у всех эмоций...       – Завтра в девять у него должен быть суд. Здание находится на территории семьи Ким, но банкрот – одна из дочерних фирм семьи Со. Эти два дома постоянно соперничают по поводу и без, так пусть это сыграет нам на руку. Запоминай внимательно, Ли Донхёк. Я подготовлю почву, слухи и без того уже разнеслись по всему городу, и соблазн будет слишком велик. Ты должен найти соразмерный своей тупости повод оказаться в районе здания суда не позже одиннадцати. У Марка отлично сработанные люди, уверен, он узнает о том, что происходит, задолго до того, как твоей дырочке начнёт угрожать реальная опасность. Так что, не переживай. Но учти, если расскажешь ему, кто надоумил тебя идти просить – я верну долг с процентами, понял? Надеюсь, ты постараешься и сможешь заполучить печать дома Ли. Иначе сдохнешь. Увидимся.       – Что?.. Нет!.. Я не... – кто-то толкнул дверь снаружи, и Донхёку пришлось сдать позиции.       – Что здесь происходит? – вслед за пришедшим заступать на смену Теном в кофейню зашли сразу несколько посетителей, и Чжон Чэнлэ будто испарился, стоило Донхёку отвести взгляд.       – Я сейчас...       Когда бариста выскочил на улицу, белый лимузин уже тронулся, влившись в поток...       – Чёрт... Что же теперь делать?..       – Кто это был? Он не заплатил за кофе? – щурясь, выбежавший следом Тен следил за неоправданно длинной для этой улочки машиной.       – Точно... Он же не заплатил!!       – Надо было позвать Дже.       – Он ушёл по делам.       – Хмм... значит в кофейне сейчас никого?       – Никого...       – Прикольно...       Парни переглянулись и бросились обратно.              Больше всего Донхёка ужасала не сама мысль о том, что кошмар пересёк границу, явившись к нему домой... Его вводила в ступор собственная готовность проваливаться всё глубже.        С тем же величественным равнодушием, с которым нас обычно вдавливает в плинтус цифра с энным количеством нулей на банкноте, напротив фотографии сияющего довольной улыбкой Чэнлэ в интернете красовалась длинная надпись учёта всех его регалий... Единственный сын магната, владельца самого большого медиаконгломерата, захватившего контроль практически над всеми СМИ в стране, был лучшим другом младшего сына действующего президента и самым молодым директором в истории какой-то мега популярной столичной галереи, но...       «Так он не мафиози?..»       Донхёк вбил имя адвоката, и по «данному запросу» сообщили, что толком ничего не найдено. Поиск фирмы сопровождающей банкротства принёс больше результатов, однако кроме адресов и телефонов сайт мало что выдавал из личной информации, делая упор на сам процесс и необходимые для сбора документы...       Тяжело вздохнув, Хёк посмотрел на одиноко висящей на стуле дорогой пиджак и прислушался...       «Тебе нельзя здесь больше оставаться»       Он помнил, как тогда в аэропорту Марк гладил его по волосам, пока Донхёк не успокоился, затем адвокат молча развернулся и пошёл к выходу. Бариста поплёлся следом, будто следуя негласному приказу или заранее обговоренной условности. Он сел на переднее сиденье и пристегнулся, а Марк включил радио и повёз его домой. Сейчас Донхёку казалось, что он провалился в глубокий сон сразу же, как только они выехали из аэропорта, но если так подумать...       Кто-то убирал волосы с его лба и, мягко поглаживая, теребил мочку уха... потом Хёк помнил, как что-то испуганно мямлил, когда эти же тёплые руки, будто невзначай пройдясь по бедру, на пару секунд замерли под коленками, после чего подхватили его и понесли...       «Ты не сможешь проснуться... Никогда...»       «Что он имел в виду?»       С каждой секундой нахождения в этом городе вопросов становилось всё больше, и Ли Донхёк был не уверен, что его интересуют лишь ответы. Проблемы росли, как снежный ком, а ноги увязали всё глубже.       «Слушай внимательно. Уезжать бесполезно. Даже если сбежишь – тебя найдут...»       Но что-то внутри изощренного мозга гения настойчиво подсказывало своему хозяину: самую большую ошибку в своей жизни он совершит завтра, если пойдёт к зданию суда.              ...              Сидя на краю фонтана в сквере прямо через дорогу от главного входа в дом правосудия, Ли Донхёк откровенно ржал над своей тупостью, не на шутку пугая голубей и редких прохожих.       Близился полдень, солнце катилось к зениту, а нервы наивного бариста – к чёрту. И хоть прохлада от воды и спасала в прямом смысле жизнь парня, его промокшую до трусов от пота одежду было не спасти.       «Блять... о чём я думал?... ещё пять минут и я сваливаю, нахрен... как же жарко...»       Если говорить начистоту, Донхёку было совершенно непонятно, чего ожидать и как действовать, не говоря уже о том, что он не имел ни малейшего представления, зачем ему выпрашивать у чёртового Марка какую-то «печать», без которой он не выживет. В добавок, фразы Чэнлэ из серии «он узнает о том, что происходит, до того, как твоей дырочке начнёт угрожать опасность... так что, не переживай» напрочь отбили любой энтузиазм.       «Что он имел в виду под «дырочкой»?....»       Хёк старался не думать об этом, успокаивая себя тем, что пришёл сюда просто вернуть пиджак, а всё, что произойдет дальше, – лишь досадное совпадение...       «Какого чёрта суд так долго?.. Оттуда постоянно кто-то выходит и заходит, может я пропустил его?.. Нет, скорее всего, он вообще пользуется служебным входом или подземной парковкой... Что? «быть в районе здания суда не позже одиннадцати»?... Этот Чэнлэ больной на голову. Я у главного входа-то то не могу его найти, что значит «в районе здания»??.. Придурок... Ладно, жду ещё три минуты и иду домой... Иначе у меня скоро солнечный удар будет... Бляяя... я сейчас сдохну....»       Мучительно простонав, Хёк наконец поднялся и направился к пешеходному переходу.       Внутри огромного здания хотя бы есть кондиционер, да и, если околачиваться недалеко от входа, он точно не пропустит адвоката...       Бариста дошёл до середины зебры, когда его вдруг обогнала девушка, неловко задев сумкой, из которой на дорогу выпал кошелёк.       – Подождите! Вы уронили!       Девушка оказалась в наушниках и даже не обернулась, ловко запрыгнув на тротуар.       «Чёрт...» Хёк поднял ценный аксессуар и пустился догонять.       Кричать было бесполезно, но она шла не слишком быстро, поэтому бариста не переживал, полагая, что легко догонит, повернув вслед за ней в одну из улочек.       Прислонившись к стене, девушка ждала его не одна. Рядом с ней было двое мужчин.       – Эммм... Вы... обронили... – протягивая кошелёк, Донхёк уже знал, что будет дальше.       – Спасибо.       Её насмешливая улыбка была последним, что он запомнил, перед падением в болезненную пустоту от удара электрошокера.              ...              – Чист?       – Ни шрамика, ни отметинки.       – Хммм... Целка, что ли?       – Похоже на то.       – Может, мы не того взяли?       – Сказано было, что это он. Я не привык обсуждать приказы, понял?       – Да не кипятись ты, я ж не спорю. Просто сам подумай: у этого маньяка и целка?       – Шлюхи лунного босса говорят, он импотент, так что...       – А я слышал, он извращенец... Но всё равно, если он чист, где же тогда печать?       – А вот это хороший вопрос...       – Так может... мы не того взяли?       – А может ты, блять, просто хочешь его трахнуть и ищешь предлог?       – Да не кипятись ты, я ж просто рассуждаю... Зачем мы вообще его взяли?       – Сказали, отвезти его в дом сына господина.       – Мастеру Джонни?! Но зачем?       – Хуй его знает, но одноглазая сказала, что собаки Ким держали на пареньке прицел с катализатором, и нам тупо повезло, что мы опередили, выудив малыша.       – Бляяя... Охуеть! Увели, сука, из под носа прямо на их же территории. Ха! Да мы заслужили награду, не считаешь?       – Кончай пиздаболить и заводи. Нужно убираться отсюда.       – Слушай, ну подумай хорошенько, м? Если это и правда пупсик самого Марка Ли... Понимаешь? Я в жизни о его личных шлюхах ничего не слышал!.. Он без печати. Он чист. К нам не придраться! Блять, да когда ещё ты сможешь наставить рога самому «богу»?! К тому же, если угостить малыша парочкой «колёс», он ничего и не вспомнит.       – Я же сказал... Заводи, сука! Поехали!       – Ладно, ладно, я понял... Не кипятись...       Почувствовав вибрацию двигателя, Донхёк пришёл в себя окончательно, но контроль над телом был всё ещё не в сети, а тугая повязка на глазах пугала, дезориентируя.       Будто сквозь толщу воды, слова похитителей доходили до бариста с трудом, пока он не услышал одно до боли знакомое имя, тут же расставившее всё на свои места.       «Будь ты проклят... »       Судя по всему, его раздели и не торопились одевать обратно, а ещё он лежал на полу в чьих-то ногах и больно ударялся локтем о какую-то железяку на каждой кочке.       «Дыши... рано или поздно и этот кошар закончится... просто дыши...»       Но проехав метров двести от силы, машина вдруг резко затормозила, явно во что-то врезавшись, и тысяча игл боли вонзились Хёку в затылок, который принял на себя основной удар, встретившись с металлической опорой передних сидений.       – Дьявол! Это сын судьи!       – Не ори, тупица, сдавай назад! Быстрее!       – Поздно! Ёбаный в рот!.. Нам конец...       – Заткнись, сыкло! Сам говорил, к нам не придра-...       Но хриплый голос оборвал отвратительный скрежет двери, будто бы её не открыли, а вырвали вместе с петлями...       Хёк сразу узнал эмоциональный голос высокого блондина из вип-комнаты, которого остальные называли Чону.       – Айгууу... Ох ты, божечки-кошечки, что же делать, что же делать?.. Вы здесь не ушиблись, господа?       – Господин Ким, какими судьбами?       – Айгуу... Я просто ехал, как обычно, домой, как вдруг телефонный звонок, представляете? Я смотрю, мой дорогой Марк звонит, а он, я вам хочу признаться, делает это так редко, что я чуть не обоссался от радости! Айгууу... Что же делать, что же делать? Я так с ним заболтался, что не заметил ваш фургон и... Что же нам теперь делать, м? Ох, как нехорошо получилось... Придётся выслать вашему боссу счёт на оплату ремонта моей красоточки... Айгуу...       – Господин Ким, мы...       – Ладно, я понял, вернёмся к нашим баранам... Вы, дерьмоеды хуевы, инструменты здесь что ли везёте, м? Какого, суки ебучие, я вас спрашиваю, это золотце у вас на полу валяется?.. Это вам ёбаный гаечный ключ, что ли?!.. ДА ВЫ МАТЬ ВАШУ ЗНАЕТЕ ЧТО МНЕ БУДЕТ ЕСЛИ Я ЕМУ ЭТУ МАЛЫШКУ В ТАКОМ ВИДЕ СЕЙЧАС ПРИВЕЗУ?!              ...              Юридическая фирма Lee Group размещалась в элегантной крепости из стекла и металла прямо напротив здания мэрии в административной части города, что показалось Донхёку непозволительной вульгарностью для обеих сторон.       – У него важное совещание, господин Ким, я не думаю, что... – но блондин даже не посмотрел на подскочившую секретаршу и, распахнув огромные дубовые двери, вошёл в кабинет, как на подиум, увлекая Хёка следом.       Просторная комната с типичной для деловых помещений отделкой под чёрное дерево и кожаной мебелью ничем не отличалась от сотни раз мелькавших по телевизору подобных кабинетов директоров, и это заставило бариста немного расслабиться, особенно когда он никого не увидел в огромном кресле за столом. Но облегчение было преждевременным....       – Айгуу... Я и так редко прихожу к тебе! А сейчас сам вызвал и занят? – настроив обиженную позицию «руки в боки», Ким Чону гримасничал, и, проследив за его взглядом, Донхёк увидел другую часть помещения, полностью отгороженную от основной прозрачным стеклом.        Если здесь были диваны, горшки с пальмами, шкафы с книгами и документацией, какие-то непонятные сейфы, мини-бар и картины, то в отгороженном зале не было ничего кроме огромного стола, стульев и проектора на стене. И, несмотря на то, что около дюжины мужчин в костюмах, сидя за столом с кучей бумаг, что-то горячо обсуждали, оттуда не доносилось и звука...       В расстёгнутой на верхние пуговицы белой рубашке, поверх которой точно по фигуре сидел тёмно-синий жилет, засунув руки в карманы брюк, Марк Ли стоял немного поодаль от стола, о чём-то сосредоточенно размышляя.       Наверное, это было из-за суда, но чёртов адвокат сегодня выглядел совершенно по-иному с этими аккуратно уложенными назад волосами и открытыми висками, отчего Донхёк вдруг смутился, зависнув на красивом профиле, разозлился и захотел сбежать... Однако настоящий ад начался, когда уставший ждать внимания Чону прилип к стеклу, распластав руки, и Марк наконец очнулся, заметив их. Стоило его глазам, пару секунд задержавшись на прилипшем клоуне, отыскать Хёка, как бариста вспыхнул, а в животе что-то лопнуло и разлилось теплом, щекотно покалывая... Чувствуя, что краснеет всё больше, он пытался, но не мог отвести взгляд, будто заколдованный, подчиняясь и впитывая в себя всю тьму чужой воли и упрёка. Сегодня Марк опять смотрел на него по-новому, и Донхёк искал внутри себя гордость не бояться, расставляя по полочкам все аргументы...но не эмоции.       «Я не должен был снова ввязываться во всё это...»       Поздно...       Марк показал Хёку на свои наручные часы, затем сделал жест, означающий «чуть-чуть», и кивнул головой куда-то вбок, что можно было прочитать как «заходи/останься», и это всё было настолько интимно и по-свойски, что бариста вмиг повеселел, почувствовав себя важной птицей перед лицом всех тех, кто боялся, служил или молился на этого мафиозного «бога». Ким Чону же был сделан короткий жест в сторону хозяйского стола, после чего адвокат вернулся к совещанию...       Блондин ещё немного покривлялся у стеклянной стены, но, не добившись и взгляда в свою сторону, обреченно вздохнул.       – Хммм... Ты шаман?       – В смысле?..       – Приворожил его зельем?       – Что?! Эту самовлюблённую напыщенную глыбу льда? Да кому этот урод сдался? И я так-то парень, если вы не забыли. Просто, он учился вместе с моим братом и...       – Учился? Где?       – Эммм... где-то... здесь? – Донхёк замялся, понимая, что взболтнул лишнего.       Подозрительно нахмурившись, Чону ещё раз осмотрел его с ног до головы, после чего подошёл к дубовому столу, чтобы открыть лежащий на нём чемодан.       – Кто бы ты ни был... ты очень дорого ему обходишься, не думаешь? – ухмыляясь, сын судьи достал пачку зелёных банкнот и, помахав ею, вернул обратно.       Уже открыв дверь он в последний раз взглянув на Донхёка.       – Может... у тебя какая-то особая тайская техника минета? С птичками там... или даосским массажем?       – С птич-...? Чего?!       – Значит, учился с братом, говоришь?       – А? Д-да... с троюродным... по прабабушкиной линии...       – Ладно, увидимся.       «Да пошёл ты к чёрту со своими «минетами» и «увидимся»! Ненормальный...»       Оставшись один, Хёк бросил рюкзак на кожаный диван у стены и плюхнулся следом. Теперь он мог выдохнуть и спокойно обдумать всё произошедшее за последние пару недель. Почему-то только сейчас, находясь в этой солидной крепости, под защитой довольно компетентного Марка Ли, который только и успевал отдавать за него свои миллионы, он наконец расслабился и почувствовал себя в полной безопасности, без оглядки на любые произошедшие события. Наблюдая за работающим за стеклом адвокатом, Донхёк хотел, чтобы время остановилось, освободив его от необходимости думать о завтра и переживать о вчера...              Когда Хёк проснулся, было уже темно.       Спросонья протирая глаза он медленно сел, обнаружив на себе тот самый изумрудный пиджак. «Точно... я же достал его, пока ждал... ждал?..»       Бариста быстро осмотрелся и выдохнул, стоило Марку Ли найтись сидящим в кресле за своим столом и читающим какие-то бумаги. Адвокат был в очках и выглядел уставшим, но, вместе с тем, непривычно умиротворённым.       «Ты очень дорого ему обходишься...»       «Не ему одному...»       Хотя, если переводить понесённый урон в финансовый эквивалент, то, возможно, так оно и выйдет.       – Сколько... ты ему заплатил?       Марк поднял голову. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего адвокат снял очки и помассировал переносицу.       Тихо отмеряя секундный шаг, часы на стене показывали десять.       Марк поднялся и подошёл к мини-бару, чтобы налить себе виски. Наполнив другой бокал вином, он протянул его Донхёку.       – Спасибо... – вообще-то, Хёк не собирался пить, но стоило алкоголю оказать в его руке, как потребность в дозе смелости взяла вверх, и он осушил залпом, тут же пожалев об этом, встретив нахмуренные брови адвоката. – Кха-кх... Так... сколько было в чемодане?       Молчание смущало его...       Марк немного отпил из своего стакана и сел напротив, не сводя с бариста чёрных пронзительных глаз.       – Что ты вообще там делал?       – Я спросил первый!       – Хочешь знать, во сколько я оцениваю твою жизнь?       – Нет... Сколько я тебе должен...       Марк долго смотрел на него, не говоря ни слова, затем встал и, допив остатки виски, вдруг пересел на диван к Хёку, отчего тот напрягся, стоило носу уловить знакомый аромат.       «Это ближе, чем в машине...» Чувствуя себя максимально некомфортно, бариста будто забыл, сколько раз уже его носили и сколько раз он сам прижимался к этому человеку... И никакое вино не помогало. Хёк ощущал каждый свой нерв, молясь лишь о том, чтобы адвокат вернулся на безопасное расстояние и больше не подавлял его своей тяжёлой аурой.       – Как ты себя чувствуешь? – Марк вдруг приподнял его локоть, внимательно разглядывая ранку на синяке. – Они сделали тебе больно? Они прикасались к тебе?       – В смысле «прикасались»?.. Они... они... – Хёка утопила лава жуткого стыда, стоило ему вспомнить о тех голых проверках в фургоне...       – Что такое? – Марк нагнулся ближе, всматриваясь в его лицо.       – Ничего...       – Раздевайся.       – ЧТО?! – Хёк вскочил, ничего не слыша, кроме возмущённого стука сердца. – Совсем охренел?!       – Я должен быть уверен, что ты невредим.       – Пришёл бы за мной сам, всё бы увидел!.. Ой... эммм... нет, я имею в виду, если бы не ты, то...       Чёрные глаза вспыхнули, и за секунду до того, как Марк поднялся, Донхёку показалось, он прочитал в них боль... «Как странно...» Каждый раз, когда бариста попадал в сети тепла этого тела, он не мог заставить себя отстраниться, лишь послушно проваливаясь глубже в приятную негу уязвимой слабости... Вот и сейчас Хёк поймал себя на противоестественном желании обнять в ответ, но не успел. Боль клинком вонзилась в затылок, когда рука Марка задела огромную шишку, гуляя по волосам.       – Ааааайоёёё... – он застонал и отстранился, морщась от боли.       – Где ещё болит? Показывай, – адвокат попытался задрать чужую футболку, чтобы осмотреть живот, но Хёк не дал, ухватившись за одежду.       – Больше нигде! Я говорю правду! Они лишь отключили меня электрошокером, осмотрели тело и всё! Локтём и головой я сам ударился, когда они везли меня! Это правда!       – «Осмотрели тело»?       – Да... Они как будто искали на нём что-то... но... ничего не нашли...       Всё-таки не стоило пить на голодный желудок. Донхёк чувствовал лёгкую слабость во всём теле, а голова как будто стала на пару килограмм тяжелее, и так и хотелось прикрыть глаза, чтобы прислушаться к игре пьяного пламени на уровне груди... Бариста смотрел куда угодно, только не на идеальные ключицы и белую кожу, которых не желала прятать ткань незастёгнутой почти до самого жилета рубашки.       Вдруг прохладные пальцы мягко коснулись мочки его уха, и Донхёк вздрогнул, испуганно посмотрев в лицо напротив. Прикосновение было знакомым, но глаза человека перед ним горели слишком неоднозначно, чтобы угадать контекст, и бариста не знал, что должен сделать, опасаясь дышать слишком громко. Подобная нежность не соответствовала ни их отношениям, ни степени знакомства, ни чувству раздражения, что включалось в Хёке на автомате, стоило термодатчику уловить холод равнодушного присутствия друга старшего брата, что когда-то жил по соседству. Ведь Марк Ли никогда толком даже не смотрел на него, надменно не замечая... «Он делает это, потому что я брат Джехёна?..»       Погладив мочку, чужие пальцы замерли на пару секунд, пока чёрные глаза, вновь сменив оттенок настроения, медленно опустили свой изучающий взгляд на губы. Волосы на теле бариста встали дыбом, не выдержав натиска мурашек, когда, едва касаясь, не спеша, пальцы адвоката перешли на шею. Не переставая жадно следить за реакцией Донхёка, Марк осторожно прошёлся по коже одними костяшками, но, добравшись до ключиц, замер... Каждый удар сердца вызывал внутри Хёка землетрясение. Хотелось что-то спросить или хоть что-то услышать, чтобы прервать этот дикий эксперимент, но в то же время было страшно даже подумать о воспоминаниях прикосновений холодных рук, что так или иначе останутся с его телом.       Последний раз взглянув на губы, Марк наконец убирает руку и отстраняется как ни в чём не бывало.       – Прости... Я не мог лично приехать за тобой сегодня. Ведь всё и так зашло слишком далеко, – адвокат вернулся к мини-бару и налил себе ещё, сразу осушив стакан. – Они будут пытаться использовать тебя против меня и дальше.       – Что?.. Но... С какой стати?.. Я ни при чём!       Марк усмехнулся и, спрятав руки в карманы, подошёл к окну.       – Слухи должны были остаться лишь слухами, но ты пришёл в казино семьи Дона и заявил каждому второму, что состоишь со мной в особых отношениях.       – Что?! «О-особых»?!... Я такого не заявлял!       – Людей, которые называют меня просто по имени можно пересчитать по пальцам. К тому же, у тебя не было ни одной из «семейных» печатей... Вывод напрашивается лишь один.       – Что за...?! У тебя что, не может быть никаких вообще знакомых вне этой «семьи»?! Скажи им, что я просто твой глупый кохай из младшей школы, который немного сбился с пути или...       – Ты не понял. Им не важно, кто ты и как мы с тобой познакомились. Факт того, что ты особенный, это не изменит.       – «Особенный»? Только из-за того, что знаю тебя, называю по имени и хожу без этих ваших «печатей»?       – Из-за того, что я позволяю тебе всё это. И из-за того, на что я готов пойти ради тебя.       – Что?... Я... я просто... я... прости.       Марк устало провёл по волосам, немного взлохматив их, и, сняв с вешалки пиджак, выключил настольную лампу.       – Пошли, я отвезу тебя к хёну. Больше не гуляй дальше одного квартала от вашего дома.       – Но... – Донхёк остался стоять у своего дивана неподвижно, даже когда адвокат был уже у двери, готовясь выключить свет. – Где гарантия, что даже там я не буду в опасности?       – Ваша кофейня на моей территории.       – Но как я объясню хёну и друзьям, что не могу никуда больше ходить?!       – Что-нибудь придумаешь, пошли. Уже поздно, Дже будет волноваться, – он поманил его рукой, но Хёк не собирался сдаваться. Зря он, что ли, пережил сегодня всё это?!       – Эти люди сегодня... Что они искали на моём теле?       – Я расскажу в машине.       – Мне нужна твоя печать.       – Что?       – Эммм... просто, я подумал, что... будь у меня эта штука, я бы... наверное... в смысле, они бы... наверное, отстали от меня... Нет?       Донхёк нервно сглотнул, пытаясь не отвести взгляд, хотя такой, обличающей все тайные помыслы, пронзительности, он на себе ещё никогда не испытывал... Теперь наивный бариста прекрасно понимал чувства всех тех людей, что боялись Марка Ли до смерти, зеленея и моля о пощаде.       Да. Донхёк гуглил слово «капо»... но ему не стало легче.       Он и без всех сносок на криминальных королей догадывался, насколько этот странный человек безжалостен и опасен.       К тому же, в реальности всё всегда намного сложнее, чем описывает интернет. Ведь поисковой системе невдомёк, сколько противоречивых по своей природе фантастических цветов ежесекундно поглощают друг друга, стирая идентичность, в радуге эмоций некоего Ли Донхёка, стоит ему вспомнить одно лишь имя самого известного капо столицы.       – Так... ты мне дашь?.. эту свою печать... Я имею в ви-...       – Заткнись. Ты хоть понимаешь, о чём просишь? В моей «семье» ни у кого никогда не было и не будет печатей.       – Но... Почему?..       – Печать обеспечивает неприкосновенность, но, вместе с тем, она является пожизненным приговором своего носителя, превращая его в главную действующую фигуру любых интриг против капореджиме. До конца его дней... Пока весь этот кошмар не закончится.       – Я... я не понимаю...       – Обычно капо даёт печать только своей жене и детям, редко – самым близким и верным товарищам или советникам. Человек, навредивший владельцу такой печати, будет иметь дело со всей семьёй... Любые действия против носителя расцениваются, как личное оскорбление самого капо, и кровавая война неминуема. Именно поэтому печати стараются выдавать только при крайней необходимости...       – У твоих людей... никогда не было печати?..       – Я не собираюсь никого обрекать на подобную жизнь, обязывающую до конца своих дней быть при мне и вариться в этом дерьме.       – Её нельзя вернуть? Или отказаться, например? Вдруг жена захочет бросить капо и... уехать?..       – Как у тебя всё просто... Стоит только человеку остаться без печати, как он автоматически – труп.       – Но почему?!       – Мы говорим про криминальный мир, Донхёк-а... Как ты думаешь, сколько у каждого капо существует не знающих пощады врагов, всю свою жизнь мечтающих однажды отомстить? Получивший раз печать навсегда останется главной мишенью всех тихо ненавидящих и ждущих своего часа...       – Но я и так мишень!       – Я что-нибудь придумаю.       Раздраженный спором, Донхёк закрыл лицо руками и плюхнулся на диван.       Теперь ему нужно было всё хорошенько обдумать и...       Чёртов Чжон Чэнлэ!... Он всё прекрасно знал и всё равно хотел, чтобы Хёк достал эту грёбаную печать?       «Это самоубийство...»       «Даже если сбежишь – тебя найдут. Как бы он ни прятал своё прошлое и вас, рано или поздно это станет угрозой... Я не позволю сделать Марка уязвимым, особенно сейчас. Твоя задача – выпросить у него печать, понял? Верный способ спрятать так, чтобы никто не догадался – положить на виду»       (♫**) ~       – Он... он хочет защитить тебя... но от чего?.. При чём тут мы с хёном?..       – Что?       – Что такого в твоём прошлом, что может навредить тебе?.. Особенно сейчас...       – О чём ты говоришь?       – Марк-хён, ты не сможешь меня спрятать. У нас нет выбора... Ведь ты сам сказал, что я «особенный», ты же – капо, у которого тьма врагов, мечтающих отомстить.       – До тебя всегда не с первого раза доходит?       – Иногда и не со второго тоже.       – Так сильно хочешь мою печать?       – Если это навсегда освободит меня от ситуаций, подобных сегодняшней, то... Наверное?..       – Даже если она станет нашим общим ядом, отравляющим каждую секунду жизни?       – Что?.. Нет... Я просто хо-... – слова застряли в горле, когда, бросив на пол пиджак, Марк вдруг снял с себя жилетку, почти мгновенно оказавшись так близко, что у Донхёка перехватило дыхание.       – Ты возненавидишь это... но тебе понравится.       Одним толчком он грубо скинул Донхёка на пол и, не дав ему скрутится от дикой боли в затылке, навис сверху, с силой сжав запястья над головой.       – Больно! Что ты дел-..?!       – Заткнись. Я дам тебе то, что ты просишь, только если будешь послушным, – этот хриплый низкий голос пугал... бесконтрольная жажда власти и возбуждение, которые он, будто игла, пытался вколоть в каждую клеточку Хёка, подчиняя, вызывал волну жёсткого сопротивления, и бариста показалось, его психика сейчас не выдержит.       – Перестань! Мне боль-...!       – Шшшш... тихо! Я сказал, замолчи.       Горячим дыханием, будто ядовитыми углями, Марк пытал его шею, свободной рукой осторожно поглаживая внутреннюю поверхность его бедра, будто садист, смакуя чужую беспомощность и растягивая удовольствие от предвкушения начала настоящей пытки.       – Отпусти!... Я не хочу!..       Донхёк метался, задыхаясь и не чувствуя ничего, кроме уничтожающего страха перед надвигающейся лавиной, которая съест его с потрохами и не подавится, забрызгав всё вокруг кипящей чёрной кровью...       – Шшшшш... тихо... успокойся... не скули... слышишь? – Марк вдруг укусил его за мочку уха, упиваясь чужим страхом, будто монстр. – Ты хочешь печать или нет?       Осторожно надавливая, адвокат провёл пальцами прямо у основания члена, и даже сквозь одежду Хёк с ужасом почувствовал их жар и власть, на мгновение вдруг до мельчайших подробностей представив их мучительный танец на своём члене... отчего замер, перестав сопротивляться.       «Что это?.. он собирается меня изнасиловать?.. зачем?.. почему... почему моему телу так... хорошо и приятно?.. я ненормальный?.. хочу...чтобы он потрогал... прямо там... это так... странно...»       Донхёк больше не понимал что происходит... По его щекам текли слёзы от боли в онемевших руках и дикого возбуждения, что накрыло так внезапно, стоило страху отпустить, уступив место фантазии...       – Хах... – но внезапно Марк отпустил его, выпрямляясь. – А у тебя встал...       Этот спокойный тон так контрастировал с тем пошлым насилием, что свершилось здесь несколькими секундами ранее, что Донхёк не сразу вник в смысл сказанного.       Марк помог ему сесть, после чего, едва коснувшись губами, поцеловал в мокрый от пота лоб и потрепал по волосам.       «Что за..?»       Поднявшись, адвокат набросил на его плечи всё тот же чёртов изумрудный пиджак и налил себе виски.       Вылезшая из-под брюк рубашка, потрёпанные волосы и вздымающаяся от быстрого дыхания грудь... Больше ничего в нём не выдавало недавнего агрессивного порыва. И даже взгляд был вновь холоден, как и полы в этом просторном кабинете, на которых Донхёк впервые почувствовал себя таким неимоверно униженным и побеждённым... во всех смыслах...       – Не бойся. Я тебя не трону... – Марк залпом осушил второй стакан и вытер губы ладонью. – Пока сам не попросишь.       – Что?..       Часы пробили полночь, но странная магия не желала испаряться, тугой петлёй оборачиваясь вокруг тонкой шеи...       «Ты возненавидишь это... но тебе понравится...»       «Не решай за меня»       – Не попрошу. Мне не нужна печать. Лучше сдохнуть.       Марк лишь улыбнулся и уже на выходе, с пиджаком через плечо, холодно бросил привычным тоном:       – Поторапливайся.              And I might be everything       That is wrong for you...              Because I'm fractured