...and the price is right

      – Ты в своём уме? Ты хоть знаешь, кого привёл в дом? Этот парень - наследник Дона! У нас его прозвали «Гелиогабал». И если в тебе есть хоть капля здравого смысла, Джено, впредь ты будешь держаться от этого человека как можно дальше! Иначе нам обоим несдобровать.       На следующий день после ночевки На Джемина отец прочитал сыну двухчасовую лекцию о том, почему каждый должен знать своё место и что настоящая мафия – это не как в кино. Это намного хуже.       Было глупо надеяться, что старик не узнает в своей микроскопической прихожей одну из ключевых фигур преступного мира. Но на тот момент Джено не смог придумать ничего лучше.       «Гелиогабал?..» Ни сам блондин, ни это прозвище не пугали Джено и в половину так, как, по словам отца, полицию Сеула. К тому же, предупреждения оказались излишни. С тех пор сын Дона больше не давал о себе знать.       – Джено-хён! Время обеда! – выглянув на пару секунд, Джисон тут же снова плотно закрыл окно. В целях экономии менеджер разрешал включать кондиционер в подсобке только в обеденные часы, поэтому ребята берегли спасительную прохладу, как зеницу ока.       Есть не хотелось. Джено снял бандану и плюхнулся в пластмассовое кресло под навесом.       «Жарко...»       Вчера он ходил в кафе к Джехён-хёну, но тот по-прежнему не мог сказать, когда Донхёк вернётся. И чутьё подсказывало заправщику, что легенда о регулярных звонках – враньё. Иначе зачем столько туманности в оправданиях, звучавших в ответ на просьбу дать визитку с адресом или, хотя бы, номером телефона?       Выловить Марка Ли, кстати, он тоже пробовал. Но и эта миссия оказалась фактически невыполнимой. Трудно оценить свои шансы против черного Линкольна и трёх бугаев телохранителей как реальные. Очень трудно... Учитывая, что увидеть их ему удалось лишь однажды.       – Извините?       Размышления Джено были прерваны застенчивым женским голосом.       – Кажется, мой датчик топлива сломался... Не посмотрите? Я просто не понимаю, хватит ли мне бензина, и есть ли он там вообще... – придерживая шляпу, красивая молодая девушка неловко указывала в сторону белого седана непонятной китайской марки.       – Да! Конечно...       Без задней мысли заправщик сел за руль и завёл машину, отчего старенький мотор недовольно забухтел. Ощущение дежавю предостерегло, но поздно.       – Показывает полный бак...       В ответ девушка захлопнула водительскую дверцу и помахала ему рукой, ярко улыбаясь.       – Э? – Джено почувствовал укол в шею и, коснувшись пальцами ужаленного места, провалился в глубокий сон.       ...       – Сначала, я хотела вживить чип в него самого, но... Этот дурацкий револьвер, с которым он не расставался ни на секунду, всегда казался мне не менее живым. Ну... Знаете, чем-то вроде предмета, одержимого демоном, домом токкеби и всё в этом роде.       Женщина в черном коктейльном платье сидела на табуретке в центре мрачного мясного цеха будто в салоне у старой школьной подруги и обсуждала нового парикмахера своей собаки. У Джено кружилась голова. Желудок прилип к позвоночнику. Хотелось пить... За все пятнадцать минут, что эта странная женщина говорила, с тех пор как его, привязанного к крюку для разделывания тушек поголовного скота, разбудили ведром холодной воды, Ли Джено мало что понял кроме того, что папу надо было слушать.       – Сигнал не менял своей исходной точки неделю, и я было решила, что это просто очередной отель, вроде тех, по которым он кочевал последние несколько лет, выбрасывая на ветер кучу денег. Но засранец пропустил чтение завещания! Тогда я отправила людей привести мне неблагодарного психа. Знаете... Мой сын очень трогательно относится к этому оружию и вообще... к своей смерти в целом. Как бы объяснить... Для него это был не просто револьвер, и дело не в том, что он покрыт золотом, что очень непрактично, кстати.       Джено был уверен, что если упадёт в обморок, не дослушав монолог, богатая дама оскорбится настолько, что прикажет закопать живьём. Поэтому он всеми силами пытался держаться, не отводя широко открытых глаз от ярко жёлтой сумочки, брошенной на полу у её ног.       – Мне всё равно, если вы спите с ним, или спали, или планировали спать. Весь Сеул в курсе его беспорядочных связей, так что ещё одна интрижка не сильно изменит суть, однако... Этот револьвер он оставил вам не просто так. Если вы понимаете о чем я.       Он не понимал. Совершенно. Хотя, пара мыслей всё же была.       – Итак, молодой человек, я надеюсь, вы мне поможете. Совет капореджиме уже был перенесён дважды, и совсем скоро моя ложь о болезни сына будет разоблачена. Время – наш враг. Я терпела достаточно. Где он?       Удар медвежьего кулака по ребрам, судя по всему, означал, что настало время ответных реплик, и, прокашлявшись, Джено услышал свой голос, не узнав его.       – Кто? Револьвер?..       Ещё один удар подсказал, что ответ неверный.       – Плевать на эту игрушку! Я хочу знать, где мой сын!       – Ваш сын?.. Кто это?..       В этот раз били по животу, и Джено подумал, что если он пережил такую боль, оставшись в сознании, то умереть ему будет, наверняка, уже не страшно.       – Вы меня вообще слушали? Эй, не трогай его больше, у меня нет времени ждать, пока он очухается! – женщина встала и подняла свою сумочку. Она явно не собиралась задерживаться. И Джено не был уверен, что хочет знать о том, что произойдёт, когда она уйдёт. – Ну что ж, спрошу в последний раз. Я хоть и люблю запах крови, возвращаться на вечеринку пропахшей мясным рынком – нет желания. Где мой сын?       – Госпожа... клянусь... Если вы про На Джемина, то я не видел его с той ночи, когда он оставил у меня свой чертов револьвер... это правда... клянусь... я клянусь...       Боль настолько ослабила тело, подчинив разум, что Джено был готов признаться в чём угодно, лишь бы это закончилось.       – Я вам не верю, – она надела перчатки. – Но напуганный живой вы полезнее мёртвого. Даю три дня. Если он не вернётся домой, вы и вся ваша семья... Ну, вы догадываетесь, о чём я, верно?       ...       (♫)* (Chance Pena «Panicked») «Can't stand the thought of you Tell me what happened to Our love's serenity I drop the ball with everything My dear, you animal Took all I'd asked you for And hung it over my head Said you wished me better dead»       Белые занавески плавно развевались в такт тёплой мелодии, что звучала отовсюду на фоне золотых лучей заходящего солнца... Этот сон с красивой комнатой отеля и тенями пальм на залитом светом полу понравился Джено сразу. Пахло морем и свежими простынями.       Джено попытался сесть, но получилось не сразу. В напольном зеркале у стены он вдруг увидел своё отражение и... проснулся. Свежие бинты покрывали большую часть его украшенного синяками тела, но боль ощущалась как едва уловимая, будто его избили не сегодня и даже не вчера.       – Видок так себе, да? – комната была небольшой и плавно переходила в террасу с пальмами в вазонах. Там же стояли плетёные белые столик и кресла с подушками, на одном из которых сидел На Джемин.       – Где мы?       Прежде чем ответить Джемин поставил свой бокал на столик и лениво потянулся.       – Окинава. Okuma private beach-чего-то-там отель... Знаешь, мне нравится, что ты сказал «мы», а не «я». Это заставляет сердце трепетать.       – Как долго?       – «Как долго» что? Ты в отключке или моё сердечко трепещет?       – Мне дали три дня, иначе...       Сын Дона сочувственно покачал головой, драматично поджав губы.       Новый порыв ветра принёс с собой аромат мокрого песка и готовящегося в ресторане ужина. Джемин допил вино и, пройдя сквозь танцующие занавеси, подошел к мини бару, чтобы заново наполнить бокал. На нём был лёгкий атласный костюм бежевого цвета, больше похожий на пижаму, пуговицы которой были расстегнуты, демонстрируя идеальное тело. И выглядел сын Дона так, как будто никуда не собирался ещё лет сто.       – Твои прятки от матери ломают мне не только кости, На Джемин. Если я узнаю, что она что-то сделала с моими родителями...       – То что? – едва пригубив напиток, блондин повернулся к Джено. На его бледном лице играла усмешка. – Что ты сделаешь?       – Я... думаю, я убью тебя.       Его громкий смех искрился наслаждением умалишенного. Джемин задирал голову и хватался за живот, даже не пытаясь сдержаться. Эмоциональный припадок оборвался так же внезапно, как и начался, после чего наследник Дона полез в комод и достал тот самый, золотой револьвер.       – Можешь приступать, – усевшись на Джено, он вложил ему в ладонь оружие и приставил к своей голой груди. – Давай.       – Но... подожди, как ты его вытащил из сейфа?! Я точно помню, что ты спал, когда я его прятал и...       – А я вот «точно помню», как ты пожирал меня глазами, пока я курил у окна.       – Не было такого! И кто вообще спит и ходит голым в гостях?!       – Давай стреляй, чертов девственник, пора заканчивать спектакль. Я слишком голодный.       – Так иди ешь, я здесь причем?! И я не девственник.       – Правда? Я тебе не верю, – лицо Джемина оказалась так близко, что Джено мог разглядеть каждую трещинку на его тонких губах. – Ты сказал, что убьёшь меня. Я жду.       Терпкий запах дорогого алкоголя и диких ягод...       Когда Джено успел распробовать этот аромат родом из иного мира? «...So I'll just protect myself I won't ask for no one's help I'm panicked, I'm panicked I got me baby no one else...»       В отличие от Донхёка, Джено не томился от новой любви каждый школьный семестр. Однако, девственность он потерял раньше друга, позволив школьной медсестре соблазнить себя. Опыт не из лучших, и всё же он не терял надежду, соглашаясь встречаться с каждой признавшейся ему девушкой. Джено верил, что любви нужно время. Что она сложна и раскрывается в процессе. Что каждый, кто ищет, однажды найдёт. А Донхёк всё смеялся, обвиняя его во фригидности.       И уж лучше бы это была фригидность.       Приятная тяжесть чужого тела на бёдрах, его пьянящий аромат, близость губ и жар пальцев, с силой сжимающих руку поверх рукоятки... Смотря в глаза напротив, Джено знал чего хочет, понимая, что На Джемин прекрасно читает его, провоцируя.       – В чём смысл твоих игр?       – В удовольствии, конечно, – блондин попытался поцеловать его, но Джено увернулся.       – Не боишься, что револьвер заряжен? Это опасно.       – Так давай проверим, – Джемин вдруг стал давить на курок.       – Нет! Стой!!       За долю секунды адреналин превысил норму, и Джено резко скинул с себя самоубийцу, вырвав оружие. Он вытащил из барабана все патроны и бросил их в смеющегося мафиози.       – Это не смешно! Мать твою, он был заряжен!! Так сильно хочется сдохнуть?!       – Сначала неплохо было бы, конечно, потрахаться.       – Я тебя не понимаю...       – А я и не просил, – Джемин стал серьёзен.       Что-то в его взгляде поменялось, и Джено бросило в холод. Блондин снова залез на него, дав понять, что теперь всё будет по-другому. Сердце заколотилось, отбивая чечетку.       – Знаешь, как говорят? Чтобы найти – нужно просто перестать искать. Думаю, с «пониманием» та же история, – его пальцы нежно гладили лицо, а горящий взгляд не отрывался от губ. – Закрой глаза.       Это казалось странным с самого начала, но Джено не мог не подчиняться его властному голосу.       Наследник Дона прав. Если не думать – многое становится ясно.       Крепко обхватив руками чужую талию, Джено жадно целовал блондина так, как будто никогда никого не целовал до этого. Пока внезапный стук в дверь не известил их об ужине... ...       Ночью море казалось живой чернильной пропастью в манящем наряде отражённых огней. Оно плескалось и пело, скрывая океан.       На личном пляже хозяина отеля было ожидаемо пусто и уютно.       Они сидели на мягких качелях между пальм и молча вслушивались в песню моря, думая ни о чём и обо всём.       Время невозможно остановить, лишь увековечить воспоминанием. Джено смотрел на воду, впитывая солёный запах, и запоминал: себя, вкусный ужин, ласковый ветер, мягкий песок, профиль На Джемина...       Если револьвер снова у хозяина, значит чип уже раскрыл его, и мать мафиози должна быть удовлетворена, оставив угрозы пустыми обещаниями. Возможно, за ними уже следят, и совсем скоро самоубийца будет дома.       Всё закончится как плохой сон после плотного ужина. И больше никаких жарких поцелуев в извращенском угаре – первое, что Джено себе пообещает.       Наивный...       Песок под ногами совсем остыл, когда Джемин вдруг заговорил.       – Секс, алкоголь, наркотики и попытки суицида – единственные мои увлечения, сколько себя помню. И в какой-то момент всеобщее презрение ко мне достигло того уровня, когда на человеке ставят крест и забывают, устав разочаровываться. Пока они забивали на свой аудит над моей распутной жизнью, я отмывал огромные суммы денег, вкладываясь в туристический бизнес Японии. Сейчас я владелец трёх самых популярных отелей на Окинаве и уже два года как гражданин страны восходящего солнца. Естественно, я забочусь о том, чтобы всё это оставалось за кулисами... О том, что в мой револьвер всадили маячок, я понял сразу, и мне это было только на руку. Знаешь, заказать точь-в-точь такой же – оказалось немного бредовой идеей, ведь я потом долго путался, пока не придумал носить чипированный лишь с одним патроном. У меня всё было готово, чтобы однажды наконец исчезнуть, но Дона убили, и внезапно это стало необходимостью. Вот тогда я и понял одну простую вещь. Я уже слишком давно ничего не хочу. Пустое равнодушие и скука убили даже гордость. Как думаешь, чем будет наполнена моя жизнь как Наны Ямато, владельца отелей на этом острове? Сексом, алкоголем, наркотиками и... попытками суицида. Это замкнутый круг. Просто как герб моей семьи, хах...       Из отеля доносилась музыка. В местах отдыха поздно ложатся спать.       «Какой сегодня день недели?..» Джено паниковал, прикидывая варианты.       – Ты должен вернуться в Сеул.       – «Должен»? – поднявшись, Джемин зло засмеялся. Он был явно разочарован ответом на свою откровенность и собирался уходить.       – Постой, я... подожди... Давай заключим сделку!       Блондин повернулся, недоуменно хмуря брови.       – Ты возвращаешься в семью и вытаскиваешь Донхёка из лап Марка Ли.       – Хааа? Попробуй убедить, что мне оно надо.       Джено сглотнул и поднялся. Теперь их глаза были на одном уровне...       – Ты говоришь, что ничего не хочешь, но... Смерть – ведь тоже желание.       Несколько секунд они рассматривали лица друг друга молча. Музыка в отеле затихла.       – Что, неужели... убьёшь меня? – тихий спокойный тон его красивого голоса ласкал слух приятнее морских волн.       Джено никак не мог понять, что же конкретно в этом опасном мафиози его зацепило, но ясно почувствовал лишь одно...       Он в него влюбился.       – Да.       (♫)** (TENDER «Violence») «All I need is someone to save... Want to be remembered Want you to know my face... All I need is rest Get that pain off my chest All I need is silence Give me sex and violence It's all the same It's all the same to me...»       Отныне каждый день Ли Донхёка был полон сюрпризов, начиная с пробуждения под аккомпанемент красивого голоса госпожи Ю Хесон и заканчивая уставшим капореджиме ночью. Обнаглев, Марк прижимал его к себе всё категоричнее, и Хёк склонялся к мнению, что дрессируют здесь его, а не собак.       Всё в поместье заметно оживилось, и трудно было сказать на первый взгляд, что послужило тому причиной – возвращение управляющей или хозяина дома. Пусть даже только Хёк и был единственным, кто не связывал эти два события, не вникая в суть вещей. Ведь всё, что его сейчас волновало, заставляя руки безбожно потеть, а сердце «ёкать», сидело прямо напротив него каждые завтрак, обед и ужин, вгоняя в краску внезапными проявлениями интереса и лукавой улыбкой алых губ. Он давно не испытывал подобного, не догадываясь, как сильно скучал по всей этой «розовой мишуре» влюбленности. Теперь дни казались до обидного короткими, а ночи - длинными, тёплыми и... неоднозначными.       Марк приезжал поздно, иногда настолько, что Хёк засыпал без него и просыпался уже среди ночи оттого, что тот ложился рядом и обнимал его. Они никогда не говорили в такие моменты, что придавало происходящему оттенок романтической идиллии, о чём Донхёк потом думал полдня, вздрагивая. И всему вроде бы было объяснение... если бы Хёк так яро не избегал бассейн и всего, что с ним связано, без видимой на то причины, отчаянно жертвуя образом Ю Хесон в бикини.       – Да ладно тебе дурака валять, пошли освежимся!       – Эмммм... нет... иди одна, нуна... Я не хочу.       – Так и знала, что ты стесняешься.       – Что?! Нет! Я... я не умею плавать и... да, у меня аллергия на хлорку, поэтому...       Донхёк старался не смотреть в глубокий вырез её зелёного платья, но тот почему-то сам всегда лез на глаза.       Ю Хесон купила новые вазы взамен разбитым, навела порядок с замками и запретами, уволила старого садовника, перевела все приёмы пищи из столовой на летнюю веранду, завалила камердинера бумажной работой и разрешила Хёку называть себя нуной и помогать с мелкими поручениями. Она вызвала стилиста постричь «заключенного» и купила ему новую одежду. Иногда Хесон была чересчур деятельной, пропадая часами в городе, а иногда вытаскивала на улицу шезлонг из бассейна и тихо разговорила по телефону, лениво загорая...       Донхёку было с ней интересно и уж всяко веселее, чем с камердинером и собаками. Только глупая робость и тупость, накрывавшие его с головой в её присутствии, отравляли жизнь больше, чем хотелось бы.       Ю Хесон была прекрасна во всех отношениях, будя розовые фантазии.       Но ровно до того случая, когда однажды Марк вернулся домой слишком пьяным, чтобы контролировать себя.       Тот день был странным с самого начала.       Ранним утром сквозь сон Хёк услышал тихий женский голос, с трудом разобрав слова.       – Господин, к вам посетитель.       «Уже десять?.. Не хочу... ещё пять минут...» Донхёк еле разлепил веки, честно пытаясь проснуться, но тут же сомкнул их обратно.       – Господин? Вы меня слышите? Это важно.       Приложив усилия, Донхёк снова открыл глаза, но никого не увидел.       – Господин Марк, вас ждут...       В какой-то момент до него дошло не только то, что Хесон будит совсем не его, стоя с другой стороны кровати. Но и то, чьей именно рукой является тяжесть на его талии... Сон испарился словно комета. Хёк широко открыл глаза и замер. «Черт! Стыдобища-то какая!.. Ебобоша херов, чтоб тебя, хватит прижиматься!..» Стоило представить, какую картину сейчас наблюдает Ю Хесон, как все надежды рухнули, капитулируя перед лицом неизбежности.       – Босс, хватит притворятся, что не слышите. Это действительно важно.       – Я застрелю тебя, если ты сейчас же не уберёшься отсюда, – сонный голос капо раздался так близко, что Донхёк покрылся мурашками, чувствуя, как волосы встали дыбом.       Марк вдруг уткнулся в его затылок, обнимая крепче.       «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!»       Хоть Донхёк и выбрал позицию мертвой камбалы, до жути смущаясь происходящим недоразумением, с каждым вдохом мужчины за его спиной всё внутри него переворачивалось, щекоча внутренности.       – Но это На Джемин, и он сказал, что его предложение вас заинтересует.       – Ха? Он разве не в Японии? Сукину сыну придётся постараться, раз испортил утро, – Марк разжал объятия и поднялся с кровати. Стало холодно.       Когда дверь закрылась, Хёк досчитал до десяти и резко сел, встретив взгляд навостривших уши доберманов.       – Ну и как вам это нравится, м?.. Конечно... ВЕДЬ ВСЁ ИЗ-ЗА ВАС! – Хёк бросил в собак подушкой и застонал, корчась от красноты позора. – Что она теперь подумает?       На улице послышались голоса. Донхёк проверил время: было всего шесть утра... Сон как рукой сняло, поэтому он поднялся и выглянул в окно.       На площадке перед главным входом в поместье стояла новенькая чёрная ауди, водитель которой, видимо, вышел подышать, но охрана настоятельно рекомендовала ему не двигаться и показать руки.       – Джено!!       Заправщик поднял голову на голос и радостно замахал рукой, что было воспринято буквально. Один из людей капо мгновенно обездвижил его, опрокинув на капот.       – Какого ..? – Донхёк бросился вниз.       – Отпустите его! – он попытался пробиться к Джено, но головорез в черной водолазке не дал ему даже спуститься с крыльца, преградив дорогу. – Он мой друг!       – Простите, это запрещено. У нас есть четкие инструкции. В этом доме не должно быть и тени посторонних. Особенно рядом с вами.       – Ты оглох? Я же сказал, что он мой друг! Мы учились вместе... да мы буквально выросли вместе! Отпустите его сейчас же... – Хёк снова попытался пройти, но тщетно.       – Простите. Вам лучше вернуться в дом.       – Но..! – вдруг у самых ног знакомо раздалось угрожающее рычание. Обомлев от удивления, Донхёк не сразу сообразил, что возникшие из ниоткуда доберманы скалились не в его сторону. И не он один был удивлён.       – О господи, да они тебя защищают! Это точно те малышки-церберы, которых я знаю? – вышедшая на шум управляющая замерла при виде босого Донхёка в пижаме. – Что здесь происходит?       – Нуна! Они... они не дают мне поздороваться с другом.       – С другом? – она обвела героев утреннего переполоха тяжёлым взглядом. – Каким ещё «другом»? Где?       Донхёк указал на прижатого к капоту «правонарушителя» и тут же пожалел о своей неосмотрительности. «Джено не стоило приезжать...» Этот дом не отпускал посетителей так просто.       Что-то влажное уткнулось ему в руку, и в зубах у Тома Донхёк с ужасом увидел забытую на тумбе печать. «Она принесла её для меня? Но...» Собаки раньше никогда так себя не вели... Взяв обслюнявленный медальон, он поспешил надеть его на шею.       – Этот водитель – твой друг? Хочешь пригласить его на кофе? Я как раз отдала распоряжение на кухню.       – Ммм... нет, я бы хотел просто поговорить с ним наедине...       – Отлично! Эй, отпустите его, мы идём завтракать.       – Боссу это не понравится, – черная водолазка был явно против.       – Если так переживаешь, можешь позавтракать с нами, – Хесон надменно ухмыльнулась и направилась в дом.       Хёку было не по себе.       Охрана проводила их до веранды. Они ещё раз обыскали Джено и отпустили его, оставшись у дверей.       – Ну? – Хесон не сводила с гостя пристального взгляда, как бы Хёк ни старался отвлечь её внимание. – Ты наверное хорошо знаешь нашего юного господина? Поделишься интересной историей про него? Как вы познакомились?       – Да нет у него историй, и никакой я не «господин», нуна, хватит издеваться...       – Вы вместе учились в школе?       – Да какая там школа? Мы познакомились на заправке, вот и...       – Ли Донхёк всегда «играл за другую команду» или дело в нашем горячем боссе? М? Ну интересно же, согласись.       – Что?! Да чего там интересного-то?! Хватит приставать к нему!..       – Кстати, а как давно ты работаешь на На Джемина?       – Что?.. Джено, ты.. – у Хёка перехватило дыхание. – И правда... как ты тут оказался? И почему с ним?       Джено сосредоточенно пил кофе, рассматривая дом и примыкающий к веранде сад. Судя по всему, половину вопросов заправщик пропустил мимо ушей, погружённый в собственные мысли, но услышав своё имя из уст друга, он очнулся и внимательно посмотрел на него.       – Донхёк-а, как ты? Всё хорошо? Ты нормально питаешься? Я... скучал по тебе, сраный ты гений!.. – последняя фраза явно не входила в текст сценария, потому что, выпалив её, Джено осёкся. – Я... я не работаю на господина На, я просто заправляю его машину... да, как-то так... Хёк, можно тебя на пару слов?       Вскочив, он подошёл к растрогавшемуся Хёку и поволок его к дальним перилам. Охранники напряглись, готовясь вмешаться. Хесон нахмурила брови.       – Джено-я, это была не лучшая идея, – Хёк шептал быстро, сжимая локоть друга. – Одна ошибка и ты увязнешь в этом по уши, попрощавшись с нормальной жизнью! Прошу тебя, уходи от-..       – Нет, Хёк, послушай меня, тебе нельзя оставаться с этим мафиози, он погубит вас обоих! Не верь ему, он уже не тот человек, которого ты знал в детстве. Он опасен, ты же понимаешь? Или хочешь провести в этой клетке всю свою жизнь?       – Хаа? Минуточку... Джено, почему ты говоришь так, как будто я...       – Если он умрёт, ты будешь в большой опасности. Но печать – не проклятие. Мы можем всё переиграть, если На Джемин станет Доном. Ты должен помочь, Хёк.       – Что? Кто умрёт?.. Подожди, я не... Ты веришь этому психу, На Джемину? Хах, с чего ты вообще...       – К сожалению, пока у нас нет других вариантов, Хёк. Времени не осталось. Выборы капореджиме на следующей неделе. Ты должен рассказать правду о Марке Ли, рассказать о том пожаре на Чеджу.       – Что?! Нет! Ты не понимаешь... – Донхёка не покидало плохое предчувствие. Их разговор и не пах конфиденциальностью, заставляя нервно озираться по сторонам, кусая губы.       – Да. Я не понимаю. Но Джемин сказал, что этого будет достаточно, чтобы его не избрали Доном. А иначе всё пропало!       – Да что пропало-то, что это изменит? – что-то побуждает его поднять глаза, и Хёк резко бледнеет, замечая в одном из окон второго этажа неподвижный силуэт.       Марк курил, скрестив на груди руки, и не сводил с них своих холодных черных глаз...       – Для начала, нам нужно вытащить тебя отсюда как можно скорее. Послезавтра на южном автодроме пройдут любительские соревнования. Уговори Марка проспонсировать твоё участие. Джемин сказал, он часто отправляет туда своих людей. На третьем круге гонки ты должен сымитировать потерю управления. В ограждении будет прореха, ты узнаешь это место по плохо натянутой рекламе. Целься в него. Пробив баннер, гони в сторону седьмого выезда. Шлагбаум будет открыт. Этот выезд давно не используется, никто и не подумает охранять его, в том числе люди Марка. В этот день у него важное слушание, поэтому присутствовать сам он не сможет, не бойся...       Джено говорил быстрее, чем Хёк успевал понимать.       Фигура в окне приковала к себе всё его внимание.       Утренний ветерок продувал до костей. Босые ноги заледенели. Иней страхом пробежался по капиллярам, застряв комом в горле.       Ли Донхёк ещё не знал, чего так боится, но предчувствие никогда не обманывает.       – Ты меня слушаешь, вообще? – Джено резко дёрнул его на себя.       До того, как потерявшая терпение охрана их растащила, Хёк смог выпалить лишь одно.       – Помоги мне. Я не справлюсь с ним один на один.       Тот день был странным с самого начала.       Донхёк выдохся. И судя по гнетущей вялости, холодный мрамор утренней веранды сыграл в этом свою роль.       Спичек нигде не было, он проверил ящики дважды.       «Разве камин не предполагает нахождения розжига в этой же комнате? Черт»       В слабом свете фонарика библиотека казалась необъятной незнакомкой из хоррора про проклятый дом, но Хёк всё же не рискнул включить свет.       Вернувшись утром в свою комнату, он нашёл на кровати черный конверт со змеиной эмблемой семьи На. В нём была ключ-карта от номера отеля. Донхёк побледнел и судорожно засунул улику под матрас, запутавшись в простынях...       «Представим, что я сбежал посреди гонки и благополучно добрался до этого отеля...» Если верить гугл-карте, неприметный отель из названия на ключе находился в одном из отдалённых районов западного пригорода Сеула. Донхёк потерял аппетит, думая об этом весь день и прячась по углам. «...но что дальше?.. Что, мать вашу, они хотят, чтобы я делал дальше?» Перспектива сменить одного криминального благодетеля на другого его мало прельщала, не внушая надежды. Не говоря уже о том, что он не сможет сдать Марка. Просто не станет. Никогда...       Хёк сжимает медальон и чувствует его привычную прохладу.       Наконец, в маленьком ящичке часов на каминной полке он находит черную зажигалку. Конверт нужно уничтожить.       На душе тревожно.       Хёк ищет что бы ещё поджечь. Ему холодно и хочется костра побольше. Но рядом нет никаких дров. Фонарик пробегает по книжным полкам в поисках жертвы.       Сердце уходит в пятки, а с губ срывается тихий вскрик, когда возле его ног на пол с грохотом падает кучка полено.       – Ты это искал? – голос раздаётся совсем близко, и Хёк роняет фонарь, отскакивая. – Осторожно.       Марк поднимает небольшой светильник и направляет луч света прямо ему в лицо.       – Что ты здесь делал?       – Я... мне просто холодно, – прикрыв рукой глаза, Хёк постарался уклониться от «софит», но капо держал его на мушке, будто пытаясь вывести на чистую воду.       – Почему без света?       – Не нашёл выключатель... Хватит светить мне в лицо!       – А фонарик, значит, нашёл? – на каждый его шаг назад Марк делал два вперёд, сокращая дистанцию.       – Я сейчас ослепну, перестань, пожалуйста, – Хёк упёрся в стол и закрыл глаза.       Сердце готово было выскочить из груди. Руки дрожали.       Он чувствовал чужое дыхание, полное неконтролируемого алкогольного беззакония, и считал секунды.       (♫)*** (HURTS «Suffer»)       Вдруг пробивавший до слёз свет исчез, и Хёк открыл глаза, уткнувшись носом в осязаемую тьму. Жарко. Он был уверен, что их разделяет пара миллиметров... Глаза только стали привыкать, когда всё снова перевернулось с ног на голову, стоило прохладным пальцам капо коснуться его шеи.       – Я спрошу ещё раз. Что ты здесь делал? – он шепчет в ухо, целует в висок и прислоняется лбом ко лбу, смешав дыхание. Его пальцы мягко поглаживают кожу на самой границе с воротником, будто сладко подготавливая к своему неизбежному вторжению.       У Хёка очень чувствительная спина.       И пугливые принципы.       Он выставляет руки перед собой, пытаясь оттолкнуть пьяного извращенца.       – Отойди.       – Зачем?       – Ты пьян...       – И что? Тебе же лучше. Всё закончится быстрее, – Марк вдруг целует его шею, прижимаясь вплотную.       В темноте Хёк остро ощущает его запах... жар... руки под своей футболкой... и вздрагивает от каждого нового поцелуя, с ужасом прислушиваясь к сдавленным стонам.       – Нет! Хватит... отпусти!.. – не переставая жалобно скулить, он снова вырывался, забыв, как сильно Марку нравится эта «игра».       Чем сильнее он сопротивлялся, тем жарче его кусали, целуя и лаская под одеждой. Когда чужие ладони нетерпеливо сжали его ягодицы, а стояк сладко упёрся в чужой пах, плавясь от простого трения, собственный протяжный стон будто ужалил Донхёка...       Похолодев, он что есть силы дёрнулся, рискуя потерять часть себя. Адреналин притупил боль от удара о стол при падении, и Донхёк было дёрнулся к двери, опираясь на кресло, но тут же был снова повален на пол вместе с мебелью.       – Нет! Пожалуйста, хён! Не надо! Ах!...       – Тссссс... замолчи, – Марк практически рвёт его джинсы, сдирая их вместе с нижним бельём.       Долю секунды он будто любуется открывшимся видом, затем, взяв член в заложники, начинает плавно дрочить.       – Аах!.. Нет! Отвали!... Нмх... Н-не трогай! Пер-... аах!.. перестань! – жар топил внутренности, сгоняя всю кровь в пульсирующий орган, и Хёк терял связь с реальностью при каждом новом манёвре чужих рук... В какой-то момент бёдра стали пошло подмахивать, предав последние остатки гордости. – Ах!.. ммм... ах... о боже... нет... ах!.. не надо...       – Открой рот, – глаза Марка были чужими. Они будто прожигали насквозь... Хёк чувствовал как тонкие длинные пальцы мнут его язык, проталкиваясь глубже, и задыхался, захлёбываясь слюной и удовольствием. Оргазм был близок, подкрадываясь скачками и пульсациями. Но всё вмиг сломалось, напоровшись на реальность, стоило мокрым пальцам протиснуться в задний проход.       – Нет! – Донхёк попытался пнуть насильника, дёрнувшись с новой силой. Но Марк сжал его ляхи до кровавых синяков.       – Мне позвать парней, чтобы тебя подержали?       – Ты этого не сделаешь.       Несколько секунд они всматриваются в глаза друг друга, тяжело дыша. Затем рука Марка плавно возвращается к мучительной дрочке. «Почему эта ненасытная штука до сих пор стоит?» Донхёку хотелось исчезнуть так же сильно, как его члену кончить от этих грубых ласк. На задний проход снова покушаются. Хёк изгибается от странных ощущений, когда вдруг сквозь слёзы удаётся разглядеть забытую на полу зажигалку.       Мысль не успевает принять свою окончательную форму, а пламя уже между ними. Марк замирает, и по его лицу Хёк понимает, что совершил ошибку. Подчиняясь безумному порыву, он поджег себя, подпалив футболку.       «Больно...» Зато теперь стояк точно упадёт, Донхёк уверен...       Какая-то доля секунды – и всё вокруг тонет в едком дыме и пене огнетушителя. Датчики пожаротушения сработали, разразившись холодным дождём. Волосы и рубашка Марка намокли... Он судорожно прижимал Донхёка к себе, будто тот умер, и шептал, не замечая сбежавшейся охраны:       – Нет... не отдам... ни богу, ни дьяволу, никому... можете забрать всё... но ты... не оставляй меня... нет... только не в огне... прошу... пожалуйста...       Пока не пришёл врач, капо не выпускал его из рук.       – Успокойся, Марк. Это обычный ожог, видишь? Вторая степень. Да, поболит, но не критично, – Ренджун убеждал Марка в отсутствии необходимости госпитализировать пациента, повторяя одни и те же слова.       – Хён, я в порядке... Честно... – Донхёк напрасно боялся встретиться с ним взглядом.       Капо даже не посмотрел на него.       Накинув пиджак, он медленно вышел из комнаты, приказав подать машину.