Бриджит
Она проснулась от холода, но не потому, что скомканное одеяло лежало в ногах. Это было совершенно иное чувство, другая дрожь. Будто от одиночества, страха… и ощущения пустоты внутри. Бриджит удивилась, как беспомощно прозвучало имя Сэма. Она звала его, даже не открывая глаз, но Сэм отозвался не сразу. Напротив, он дождался пока Бриджит сядет в кровати, растирая щёки ладонями, будто в попытке стряхнуть дурной сон или какое-то другое наваждение. — Что с тобой? — удивилась Бриджит, видя, как Сэм расположился в кресле. По всей видимости, ночь он провёл там. Бриджит вглядывалась в бледное лицо, рассматривала покрытый испариной лоб, она и сама не заметила, как оказалась рядом, а ладонь неподотчетно легла на его лицо. — Жара у тебя нет, но это странно. Ты выглядишь больным. — Ночью я снова колол аконит, — ответил Сэм. — Наверное, стоило разбудить тебя и показать, но я, признаться, здорово испугался, старался сделать всё как можно скорее. Не знаю, как бы тебе это сказать, но у меня из зажившей раны полезла… — Шерсть, — закончила за него Бриджит и тут же продолжила с такой поспешностью, словно боялась передумать и не сказать. — То же самое случилось и с Джинни. Но я думала, что… ведь Джейсону Маккарди помог укол. Что же происходит? Покажи. — Я вколол двойную дозу от той, что мы делали в начале. Ближе к рассвету шерсть вылезла клочьями. Я снова чувствую себя нормальным. — Нормальным? — удивилась Бриджит. — То есть помимо шерсти было что-то ещё? Сэм замялся, и стало слишком заметно, что ему не хочется продолжать разговор, но пристальный взгляд зелёных глаз делал своё дело, к тому же, Бриджит просила с таким теплом в голосе, что проигнорировать её вопрос он не смог. — Сэм, пожалуйста. Только зная всё, мы сможем помочь друг другу. По крайней мере, попытаться помочь. — Я проснулся среди ночи, когда ты уже спала, — нехотя начал он. — И… ты была такая красивая, такая тёплая, такая… что я еле сдержался. Это всё. Бриджит не скривила рот, она не выказала никакого недовольства, лишь чуть углубилась морщинка между её бровями, а сама она подошла ещё ближе и опустилась рядом с ним на подлокотник кресла. Только теперь ей стал понятно, что происходит. Почему запах тела Сэма так дурманит и не даёт совладать с собой. И сейчас, находясь рядом с ним, она чувствовала, что лишь тонкая грань, навязанная воспитанием и собственными комплексами, не даёт ей сорваться. Нет, это не мускус и не запах растений. Что-то более животное, специфическое, солоновато-приторное, от чего сводит челюсти, от чего внизу становится горячо и мокро. — Мне тоже плохо, — едва слышно, сквозь зубы прошипела она. — Думаю, нужен аконит. — Что с тобой? В чём выражается это «плохо?» — в голосе Сэма не было праздного любопытства, только желание понять, помочь. — Я хочу тебя, — выпалила она, не ожидая, что вообще могла сказать такое.Сэм
Рассказывая о героине, Сэм говорил в общих фразах, но не поведал Бриджит всего кошмара. Того, что порошок делает из человека животное и никогда наоборот, но вот теперь было это «наоборот». Она дышала жарко, глубоко прямо рядом с ним, пока Сэм готовил раствор аконита. И Бог свидетель, ему хотелось отшвырнуть уже всё это в сторону и заняться её губами, разорвать в лоскуты одежду и овладеть этой девчонкой, нежно, ненасытно, глубоко. При том, Сэм был трезв. Его вело что-то другое, не животная страсть. Только тепло, идущее изнутри, пробуждало в нём инстинкты. Не похоть, но желание обладать. Брать и… отдавать. У него дрожали руки, когда он искал вену на сгибе локтя её руки — бархат кожи сминался под слишком настойчивыми пальцами. Она тоже вздрагивала и, жмурясь, закусывала нижнюю губу. Сэм нашёл контроль, когда вторая рука Бриджит уже оказалась на внутренней стороне его бедра, уверенно ища дорогу к паху. — Чёрт, Бриджит, — дёрнулся Сэм, зажимая её плечо, чтобы не оставить синяков от укола. — Просто оставь, это, пожалуйста. Я не смогу сдержаться. Бриджит, это слишком. Ты же понимаешь, что это не твоя воля! Её подбородок в его руке, пустой шприц на полу. Сэм почувствовал, как тонкие, но сильные ноги обвивают его талию, а сама Бриджит инстинктивно прижимается к нему, ища тесного контакта. Её ладонь легла на его губы, и его пульс, кажется диссонировал с её сердцем. Бриджит дёрнулась, роняя голову на его плечо. — Невыносимо, Сэм. Ты… такой… тёплый. Как же вкусно ты пахнешь…Бриджит
Бриджит успела подумать только об одном, что теперь понятно, почему сестра так одолевала Джейсона Маккарди, приставая к нему у всех на виду, ведя себя как дешёвая шлюшка. Не созревание, не тело, не разум, вели Джинджер. Волк разрывал её изнутри. …и она ощутила, как проваливается в темноту.Сэм
Сэм чувствовал, что трезв, что он контролирует собственную кровь, а не наоборот, но всё же он гладил Бриджит по волосам, более всего желая залезть к ней под футболку, спустить с неё эти чёртовы брюки и… Она была без сознания. В точности как в прошлый раз, но теперь Сэм готов был признаться: он бессилен, всё это лишь вопрос времени. И желание связано не только с просыпающейся внутри звериной сущностью. Волк жаждал обладать. Человек в нём был нежен и заботлив. Он касался её затылка и баюкал на руках, словно ребёнка. Сэм всегда думал, что любовь — это сложно. Но оказалось, что всё проще простого. Они здесь — по уши в дерьме, но ни один, кажется, не готов бороться за благополучие. Сейчас хорошо и так. Есть аконит, как временное средство. Они есть друг у друга. И больше ничего нет. Странно, но эта мысль внушала спокойствие. … — Извини, — было первым словом, услышанным им, когда Бриджит проснулась. Она не собиралась делать вид, что ничего не помнит, она не прятала взгляда, а смотрела прямо на него. — Это всё дурная кровь, инфекция внутри. Прости, Бога ради! Сэм нехотя убрал руку, позволяя Бриджит подняться на ноги. Он с сожалением наблюдал, как она отошла в сторону, но взял себя в руки и вполне спокойно сказал. — Все мои книги остались дома, но я не готов сдаваться. В Торонто есть потрясающая городская библиотека. Мы продолжим поиски. Если не аконит, должно быть другое средство.Бриджит
Она любила библиотеки, пожалуй, больше всего на свете. И запах книг, пыли, и всегда приглушённый свет в помещении, но яркое локальное освещение тяжёлых деревянных столов, будто вышедших на своих четырёх ногах из легенд о викингах. Библиотекарь лишь на мгновенье отвлеклась от собственной книги, недовольно уточнив у Сэма фамилию запрашиваемого автора. — Да, такая книга есть, но она только в читальном зале, — произнесла она, глядя недоверчиво. Её глаза повторяли колебания маятника часов, находящихся за её спиной, а её клетчатый твидовый костюм будто делал её частью спокойного монументального интерьера. — Я догадывался, — Сэм улыбнулся одной из самых своих обворожительных улыбок, так, что библиотекарь прижала очки к переносице чуть сильнее, а Бриджит пришлось нервно сглотнуть. — Книгу просят очень редко. В основном профессоры местного университета. — И студенты, — добавил Сэм, опираясь на кулаки, нависая над женщиной. — Да, и я в курсе, что ядовитые растения, произрастающие на нашей территории, опасны. — Хорошо, только помните, что вы в библиотеке и вести себя нужно тише, — взгляд библиотекарши метнулся к Бриджит. — Разумеется. Вы нас не услышите, — пообещал Сэм. …и выполнил своё обещание. Добрых два-три часа он просто читал, изредка делая пометки в блокноте, предусмотрительно купленном Бриджит. Бриджит тоже пыталась читать, но только сначала. Она пытливо заглядывала через плечо Сэма и шёпотом спрашивала по тексту. Он улыбался и терпеливо отвечал, Сэм ни разу не намекнул на то, что ему не нравится отвлекаться. Но всё же Бриджит сама поняла — она в этом деле бесполезна, и взяла другую книгу. Сэму стоило признаться, что смотреть на читающую Бриджит можно было вечно. На то, как дёргались уголки её губ, а в более эмоциональных отрывках она и вовсе принималась читать едва ли не вслух, повторяя губами написанное. Сэм смотрел, отвлекаясь от растений и латыни, Сэм пытался сопротивляться, ведь целоваться в библиотеке, это, наверное, даже хуже, чем в церкви… но он даже не спрашивал разрешения. Сэм и себе-то не задавал вопросов, впервые просто покоряясь судьбе. Сокращая расстояние от фута до нуля, он прижался бедром к её бедру. — Что? — прозвучало беспомощно, но покорно, когда Бриджит развернулась к нему. Никаких вопросов и прелюдий. Касание вскользь, словно он пытался украсть всю сладость с её губ во мгновенье. — Прости, — тихо прошелестело между их губами, и Сэм успел подумать, что раньше он никогда не извинялся за подобные поступки. Но извинение — это лишь фундамент для будущих прегрешений. И он решил идти до конца. Подбородок нежно повторил линию её подбородка, будто убеждаясь в материальности, подушечки пальцев с трепетом прорисовали линию от ушка до плеча. Сэм легонько прикусил нижнюю её губу и позволил своему языку то исследование, которое он так хотел начать. Она не сопротивлялась ни секунды и, казалось, даже не была удивлена. Даже не страстно и горячо, она отвечала так покорно и нежно, что только от этого чувства можно было помешаться на месте. Она впускала его язык, и когда становилось слишком мало, сама трепетно ласкала его рот. Время, кажется, остановилось. В абсолюте и совершенстве.Сэм и Бриджит
Гостиница уже не ощущалась гадкой, постель жёсткой и неудобной, — им было всё равно, где теперь находиться, когда Бриджит едва дышала под давлением тела Сэма, а он крепко прижимал её к себе, будто в страхе, что, если чуть ослабит хватку — она исчезнет, испарится, утечёт сквозь пальцы словно сизый дым. Бриджит никогда не подумала бы, что близость случится так быстро — ещё несколько дней назад она даже не вспоминала о существовании Сэма в свете событий, происходивших в её жизни, хотя… если уж признаться совсем честно, он не покидал её мыслей с момента знакомства, то ненавязчиво, то более конкретно занимая её голову. Она тихо поскуливала от глубоких, тягучих поцелуев, от того, что немыслимое количество одежды мешало дать себе волю, предоставив Сэму возможность всё решать самому, но ни один из них не торопился, не суетился, срывая с другого футболку или джинсы — хорошо было и так. Бриджит чувствовала себя окончательно побеждённой и ошалевшей от подобного спринтерского броска, а Сэму было вполне достаточно её пальцев воровато и осторожно забравшихся под одежду, движениями своими вызывающих целые орды мурашек, разбегающихся по всему телу, достаточно было её лица в собственных ладонях и бесконечных поцелуев, прерываемых только на мгновение — перевести дыхание. Бриджит не казалась неловкой или неуверенной, как иногда в обычной жизни, теперь подставляя обнажённую шею, выгибаясь дугой, чтобы Сэму было легче избавить её от одежды. Она постанывала от почти невесомых прикосновений пальцев, отмечающих линию ключиц, груди, вздрагивающего живота. И было так восхитительно и томительно, когда кожа касалась кожи, язык языка. Тихие стоны, казалось, растворялись в пространстве вокруг, насыщая его желанием. Бриджит была уверена. Даже когда он спросил. — Может быть это неправильно? Бриджит, это слишком щедрый подарок. — Просто не думай ни о чём, продолжай. — Ты сможешь остановить меня в любое мгновение. Я не хочу сделать тебе больно. Сэм нежно смотрел на Бриджит, на то, как она каждый раз вздрагивала, стоило ему лишь чуть задержаться или, наоборот, стать более настойчивым в ласках. Сэм думал, что никогда доселе не подбирал ключик к женскому механизму с такой осторожностью и с таким страхом что-то в этом механизме испортить. Устраиваясь между её бёдер, Сэм всё ещё любовался зелёными изумрудами под чёрной паутиной ресниц. Она смотрела внимательно, пристально. Будто конспектируя каждый момент. Бриджит попросила Сэма лишь немного склониться, чтобы удерживать ладонью его затылок, чтобы иметь запасной вариант — впиться в его губы, если вдруг действительно станет больно. Но Сэм не торопился причинять ей неудобство, и тем более боль. Каждое движение, поглаживание, сопровождалось паузой, чтобы удостовериться: Бриджит расслаблена полностью, она готова его принять. И она не ощутила того напора, боли и гадливости, о которых говорила Джинджер, после ночи, проведённой с Джейсоном. Она не чувствовала, что хочет поскорее с этим покончить, потому что: «…первый раз просто обязан быть отвратительным». Сэм действительно отличался от всех людей, от других мужчин, и не собирался заставлять её скулить от боли. Он двигался едва заметно, то чуть углубляясь, то вновь почти выходя из неё. Тихо, медленно. Так, что Бриджит еле слышно прошептала: — Боже, Сэм, как же это хорошо… Его лоб покрылся испариной, и Бриджит понимала, что Сэму больших усилий стоит держаться, не начав вторгаться в неё с силой. Она всё ждала этого момента, о котором тоже с омерзением говорила Джинджер, когда мужчина близок к концу, и он едва ли остаётся управляемым. Но ничего подобного не происходило, кроме приятного тепла, разливающегося внизу. И движения Сэма оставались восхитительно нежными, неглубокими, ласковыми и предсказуемыми так, будто она ласкала себя сама. А потом он вышел. Вышел и всё. Не было никаких рыков и стонов, не было чувства разорванности и обжигающего потока внутри. Ничего не было, кроме пульсирующего, но так и не раскрывшегося до конца чувства наслаждения… хотя, если посмотреть на Сэма… Бриджит становилась абсолютно счастливой. А он просто лёг рядом, чуть отстранив от неё бёдра, но при этом обнимая с огромной деликатностью. — Сэм… но… кажется, ты… для тебя ничего не произошло. Ты… ну, мы должны продолжить. — Бриджит, — прошептал он с нежностью. — Ты выглядишь так, будто на первый раз с тебя достаточно. Я действительно не хочу, чтобы у тебя осталось чувство омерзения. Это не на один раз, я надеюсь, а очень и очень надолго. И мне хочется, чтобы тебе действительно нравилось и хотелось заниматься со мной сексом. Поэтому, просто расслабься. Спокойной ночи. Мы сможем продолжить, как только захотим. А сейчас тебе нужно отдохнуть. Они засыпали тесно прижавшись друг к другу, уже не стесняясь никаких участков собственных тел, рядом с другим. Погружаясь в сон, Бриджит всё ещё думала о Джинни и о том, как ей противно было в первый раз с Джейсоном. Зачем отдаваться тому, кого не любишь? Впрочем, не она, её звериная сущность руководила разумом и телом. Она же любила Сэма. Любила за всё, что произошло, и чего ещё не происходило. За то, что он едва слышно прошептал: «Люблю тебя», и когда Бриджит открыла глаза, чтобы удостовериться, наткнулась в полумраке на прямой и честный его взгляд. — И я люблю тебя, Сэм. … И они продолжили любить друг друга с первым лучом солнечного света, когда Бриджит первая губами нарисовала дорожку от пупка Сэма и ниже, когда он вздрогнул от такого пробуждения и сквозь зубы с силой втянул в себя воздух. — Боже, продолжай, — попросил он. И она продолжила, и всю неумелость компенсировала нежность, всю неловкость — осознание того, какое удовольствие он получает от её рта, а потом меняя положение, становясь хозяином. На этот раз Бриджит сама не отпустила его из себя до самого конца. И как ни вглядывался Сэм в её лицо, пытаясь разглядеть хоть намёк на боль — замки из пальцев рук её лишь сильнее прижимали его к себе. Она дышала неглубоко и часто. Хорошо так, что стоны сами вырывались наружу. Ей тоже было хорошо, когда она ощутила, как после особенно резких и коротких толчков тело Сэма обмякло, и он буквально обрушился на неё всей своей тяжестью. — Я так тебя люблю! — снова повторил он.