Бриджит
Пригород Ванкувера встретил их пушистым белым снегом, уже уверенно отвоевавшим территорию у ноября. — Рано в этом году зима наступила, — заметила Бриджит, наливая из термоса чай, предлагая Сэму выпить первому. Ночь прошла тяжело, они снова принимали аконит, и Бриджит с ужасом осознавала: что-то меняется внутри, уходит безвозвратно. Она высказала свои опасения Сэму, тут же ответившему: «Нужно надеяться на лучшее». И Бриджит надеялась, с той лишь оговоркой, что её несколько озадачила новая глубокая морщинка, залёгшая на переносице Сэма. Впрочем, и шерсть на его шрамах уже не исчезала, да и у Бриджит изменения были, что называется, «на лицо». Волосы, обрезанные так недавно, отросли уже до плеч и казались ещё более жгуче-чёрными, прямыми и блестящими. — Как думаешь, твоя бабушка обрадуется, увидев нас? — Волнуешься? — удивился Сэм. — Если честно — очень. — Не переживай. Тебе она понравится. — Я не о том! — Ты ей тоже, — рассмеялся он. — Сэм! Бриджит действительно показалось приятным оказаться на улице, где дома стояли так тесно, что боками почти прижимались друг к другу. Они выглядели тёплыми и уютными после всех этих мотелей и гостиниц, после тряски в фургоне было чудесно наступить на мощёную дорожку и важно осознать, что Сэм, не смущаясь, взял её за руку прежде, чем позвонить в дверь. Она появилась на пороге спустя минуту — Бриджит даже не успела стряхнуть с одежды снег: копна буйных седых кудрей, жилистые руки, во мгновение сомкнувшиеся на спине Сэма. — Сэмюель, дитя моё, о, здравствуй-здравствуй, милый! Как же хорошо всё это! Он обнял её одной рукой, второй, всё ещё удерживая руку Бриджит, и когда бабушка разомкнула объятия, первым делом Сэм обозначил: — Бабушка, это Бриджит. Мы… любим друг друга. — Здравствуйте, миссис Макдональд, — Бриджит уронила взор на носки своих ботинок. Бриджит волновалась, она ждала паузы, но её не последовало. Всё, что она почувствовала — запах выпечки, тёплые руки на своих плечах и взгляд, ищущий встречи: — Привет, Бриджит. Ты можешь называть меня просто Камила. Все называют меня так. Даже Сэм иногда. — Да, всё это здорово, но можешь пригласить нас внутрь, снегопад усиливается, — улыбнулся Сэм. — Господи Боже, конечно, простите! Фотографии — их, кажется, бесконечное множество, и на всех дети и взрослые, молодые и старики. В каждом лице неуловимые чёрточки от Сэма. Родня. — Ты не говорил, что у тебя столько родственников, — прошептала Бриджит на ухо Сэму, следуя за Камилой через холл, — вы все до ужаса похожи друг на друга. — Если тебе будет интересно, я расскажу о каждом из них, — услышала Камила. — В Канаде нас осталось совсем мало. Макдональды разъехались по всему белу свету. Моя кузина с мужем живут в Венесуэле, представляешь? Нет, в этой жизни я всё могу понять, кроме, пожалуй, этой самой Венесуэлы. — Вообще-то сейчас больше хочется не рассказов о кузенах, а чашечки горячего чая, — заметил Сэм. — Но позже я готов предаться многочасовому занудству, взобраться по ветвистому генеалогическому древу. Кухню Бриджит примерно так себе и представляла: маленькое, уютное помещение с несоизмеримо огромным, грубоватым столом из дерева. Уют. Клетчатые занавески на окнах, солнечные зайчики на боках медных сковородок и кастрюль. — Садитесь, — пригласила она. — Время для завтрака уже прошло, но можно и пообедать. Камила не задавала лишних вопросов, не рассматривала Бриджит внимательно и настороженно, она лишь касалась плеча Сэма или его затылка каждый раз, когда проходила мимо — соскучилась, и это было заметно: — Вы насовсем или проездом? — спросила Камила буднично, будто говорила о вещах совершенно обычных, наливая чай, вынимая из микроволновой печи сливовый пирог. — Проездом, — ответил Сэм. — Я очень хотел показать Бриджит твою оранжерею. — Оранжерею? Сэмюель, ты неисправим или Бриджит тоже помешана на растениях? — Да, я, э… — смутилась Бриджит, но на вопрос следовало ответить. — Скорее любовью к флоре заразил меня Сэм. — Это чудесно, все Макдональды так или иначе связаны с растениями, — заметила Камила, а Бриджит подумала, не так ли легко эта женщина принимает её в семью? В конце концов Сэм обозначил серьёзность намерений, но… никто не знает каким для них будет завтра. Чаепитие затянулось, но в общении не ощущалось неловкости. Камила говорила без умолку, но это не тяготило Бриджит, ей было интересно наблюдать за ней, найти, что в Сэме и Камиле так много общего… даже взгляд: понимающий, добрый, открытый, такой, каким сама Бриджит, похвастаться, увы, не могла. Сэм расспрашивал Камилу обо всём сразу и в общем-то ни о чём конкретном: — Когда вернётся тётушка Тэсса? — Через пару дней. Она уехала в соседний городок. Волонтёрская миссия, — пояснила Камила. — Так что вам придётся задержаться, если хотите её увидеть. — Посмотрим, — пожал плечами Сэм. — Да, и, я думаю, что пришла пора посмотреть оранжерею.Сэм
Это было как предчувствие или уверенность. И если бы она разрушилась, пожалуй, он сошёл бы с ума. Сэм знал, что среди растений, выращиваемых Камилой, могло оказаться всё, что угодно, поэтому он и надеялся на кое-что конкретное. С другой стороны, наивно было предполагать, что она выращивала аконит, что аконит, которому положено цвести поздней весной, вдруг бы распустился в сером ноябре. Но он верил. Усилием воли Сэм улыбался, когда Камила восклицала: — Ты только посмотри, какие пионы поздней осенью! Можно подумать, что природа только просыпается! Подушечками пальцев она ласково касалась нежных бутонов. — Очень красивые, — похвалил в ответ Сэм, но голос его дрогнул. Оранжерея была не такой большой, как у него, и Сэм понимал — шансов действительно мало. — А вот тут у меня герберы, розочки новые в этом году. Зацветут через неделю-другую. Тебе бы посмотреть. Красота! — Аконит?! Сэм едва ли не закричал, когда увидел скромные фиолетовые брызги посреди пышного розово-карамельного безумия, но он быстро взял себя в руки и с деланным удивлением произнёс: — Ты выращиваешь аконит? Зачем? — Странно, да? — хихикнула Камила. — Но его хорошо берут гомеопатические аптеки — неплохое лекарство от кашля, говорят, а ещё его постоянно просят флористы. Хотя, последних я не понимаю: на мой взгляд жуть жуткая и цвет этот… чернильный, не хотела бы я подобную икебану в гостиной. — Все цветы прекрасны, — отозвался Сэм глухо и сжал руки в кулаки, чтобы никто не заметил, как задрожали его пальцы. Они ещё долго бродили по оранжерее, наверное, до тех самых пор, пока голубоватые сумерки не стали отвоёвывать у меланхолично побледневшего дня пространство. Оранжерея мгновенно превратилась в сонное тёмное царство, под многочисленными листьями залегли тени. — Включу свет, — сказала Камила, и удалилась. — Мы вернёмся сюда ночью, — наклонился к Бриджит Сэм. — Ты не хочешь показать Бриджит город, пока я буду готовить ужин? — предложила Камила. — Или хотите отдохнуть? — Чего-чего, а городов мы уже насмотрелись, — начал было Сэм, но осёкся. — Впрочем, если ты не против, Бриджит, одно местечко я бы всё же тебе показал. — Хорошо, только, наверное, надо переодеться с дороги? — спросила Бриджит. — Да, и ещё кое-что, — улыбнулся Сэм, срезая с куста белую розу и оставляя её в волосах Бриджит. — Не убирай это, хорошо? — Да, ладно.Бриджит
Синий вечер расплёскивал зимние акварели по улице. Мрачная полупрозрачная палитра, несмотря на некоторую унылость, очаровывала. Мороз крепчал, но кристальная прозрачность воздуха зачаровывала, заставляла выбираться из воротника куртки и смотреть во все глаза. Яркие вспышки на небе — так горели звёзды, но глаза Сэма казались ярче, руки теплее. И Бриджит так захотелось сказать ему что-то важное, напомнить ему о том, о чём он и так хорошо знал, но едва она только открыла рот, как Сэм обернулся, тепло улыбаясь: — Пришли. Наверное, она удивилась бы меньше, если бы он усадил её в ракету, и вместе они бы отправились на Луну, пожалуй, Бриджит не воскликнула бы: «Ого», если бы Сэм пригласил её погрузиться на дно Марианской впадины прямо сейчас. Но у неё непроизвольно вырвался возглас изумления, когда дорожка, по которой они шли, упёрлась в крыльцо небольшой церквушки, и сворачивать Сэм явно не собирался. — Пришли? — на всякий случай уточнила она, будто Сэм мог ошибиться. — Да, — однозначно ответил Сэм, поправляя в её волосах увядающий на морозе бутон. В церкви никого не было. Хотя, наверное, не так. Бриджит никогда не была особенно верующей, но теперь она остро ощутила присутствие Бога, будто присел он на одну из этих тяжёлых деревянных скамей и теперь смотрит на них, не обнаруживая своего присутствия ничем, кроме лёгкого сквозняка. Бог не казался ей строгим, в голове Бриджит тут же рассеялись всякие тревожные мысли, как бывало только в церкви. Бог словно и не ждал их, но будто бы и показывал, что здесь они — желанные гости, и Сэм, казалось, был уверен, когда вёл её за руку вперёд. Бриджит почему-то стало жарко, душно. Настолько, что она расстегнула длинную куртку и…Сэм
— Ничего себе, — вырвалось у Сэма. — Впервые вижу тебя в платье. Это то, которое ты купила в дороге? — Да… и… странным образом оно оказалось к месту. Просто этот цветок и ты… — Ты даже не представляешь, насколько к месту, — Сэм вдруг стал совершенно серьёзным. Он остановился и развернулся к Бриджит, действием этим побуждая её к ответу. И она тоже встала напротив него, не приближаясь, не отступая. Стройная, как ветка, в своём совершенно простом, лишённом деталей, синем платье. «Странно, — думал Сэм, — совсем недавно она казалась угловатой и странной, как галка, а теперь заметно, что эти движения, как полёт, но только твёрдо стоя на земле. Бриджит действительно птица. Диковинная, прекрасная. Свободная». Впрочем, он намеревался с этим покончить. Возможно, слишком быстро, но точно навсегда. Буднично, без поклонов и неловких просьб, повозившись сначала в левом, потом в правом кармане, он будто ещё решал, но на самом деле просто жутко волновался. Теперь идея не казалась ему уже такой замечательной, Сэму думалось, что Бриджит только посмеётся, когда он протянул ей руку, кольцо на ладони.Сэм и Бриджит
Ладонь разделила их как Уральские горы Евразию, как полоса рассвета ночь и день. Его пальцы подрагивали, а Бриджит всхлипнула, не понимая своих чувств. Она даже не думала, что Сэму возможно сказать «нет», Бриджит просто протянула левую руку. — Надень. — Это значит «да?» — Это пугающе быстро, Сэм, я… Господи… я не знаю, что сказать, но это однозначное «да». — Бриджит. Я мог бы потянуть пару лет, если бы был уверен, что они у нас есть, но пока уверен только в одном: кольцо носила моя мама, теперь хочу, чтобы его надела ты. И пусть этот союз вряд ли признают люди. Я прошу твоей руки здесь и сейчас перед лицом Бога. Если судьба: позже будет и церемония, и платье, и фата. — Ещё одного платья я не выдержу, — улыбнулась Бриджит, пряча лицо на плече Сэма. — Это не обязательно. Можешь прийти в джинсах, — ответил Сэм, а Бриджит почувствовала, как её палец тесно обвивает прохладный металл.Сэм
Сэм думал, что, наверное, все нормальные люди отмечают подобные события в ресторане, а не на кухне с бабушкой, конечно же сразу заметившей кольцо, но ничего не сказавшей. Сэм заметил одобрение лишь в лёгкой улыбке, спрятанной в самых уголках губ Камилы. — Думаю, шампанское будет к месту, — заметила она, открывая буфет. — Но дома, как назло, только вино. — Вино тоже подойдёт, — ответил Сэм, а Бриджит почувствовала, что её щёки готовы обратиться в угли и пепел. Они пили вино и ещё долго-долго разговаривали. Стрелки часов миновали полночь, когда Камила засобиралась в кровать. — Спокойной ночи, — пожелала она на прощание. — Будете ложиться, прибавьте отопление, по ночам здесь холодно, словно в склепе. — Хорошо. …Сэм думал, что по-настоящему хорошо станет только тогда, когда будет приготовлено лекарство, но руки дрожали, и он трижды расплёскивал раствор. — Что с тобой? — удивилась Бриджит. — Давай помогу. Ты не волновался так даже в ту ночь. — В ту ночь я был уверен, что могу защитить тебя, а теперь… теперь я не уверен ни в чём. Ты же понимаешь, что лекарство может не помочь, что всё останется по-прежнему, и наше обращение станет лишь вопросом времени? — Да, я понимаю, Сэм, но… мне не страшно. С тех пор, как в моей жизни появился ты, я поняла очень важную вещь — никто и никогда не встанет между нами. Мы есть друг у друга, а в каком виде — это уже не важно. — Мне будет мучительно стыдно, если надежда, подаренная тебе, разобьётся. — Если честно, я надеюсь только на то, что ты всегда будешь рядом, а ещё… я хотя бы ещё раз хочу увидеть маму. Я поняла как это важно, когда посмотрела на тебя и Камилу. — Ну, уж это я тебе могу обещать. Думаю, что мы сможем вернуться и добиться свидания с твоей матерью. — Ты серьёзно? — Я часто шучу c твоими чувствами?