Чёрный одуванчик

      — Кристофер, а как отличить Особенного от обычного человека?       В мыслях густой туман. Лишь огненный взгляд. Он один имеет значение для Джисона, сидящего на кресле с изгрызенным от нервов карандашом. Он не спал почти всю ночь. Картины прошедшего дня мелькают перед глазами, словно на повторе: девушки с рассказом о друге Хёнджина, парень с подозрительной улыбкой и глаза. Дьявольские глаза незнакомого парня, который определенно заслуживает большего внимания.       Джисону не нравится, когда он не понимает. И сейчас, когда голову кружит от недосказанности вокруг, бешенный интерес подступает к горлу, перекрывая дыхание. Джисона бесит и одновременно нравится то, как он потерян, потому что именно состояние потерянности придаёт такую ценность поиску верного пути. И раз Джисон согласился на эту игру, он согласился и на все её условия.       — Смотря на то, как близко ты находишься к Особенному, — отвечает Чан, не отрываясь от документов. — В общественных местах Особенные стараются ничем не выделяться, часто скрывают руки и лица, ходят быстро и по одиночке.       — Но это если вокруг много людей, — добавляет Суджин, проверяющая договоры с клиентами с самого утра. — Если ты идёшь один ночью по безлюдной улице, то Особенные обычно в таких местах собираются небольшими группами по пять человек и совершают нападения.       Джисон хмыкает, листая две сделанные вчерашней ночью фотографии на телефоне туда-сюда и рассматривая размытый мужской силуэт в зеркале на фоне его тела. Есть всё-таки у его секретного увлечения польза. Дорогой костюм, явно взятый не из барахолки, расслабленный галстук, блестящие ботинки, нелепая укладка и до чёртиков уверенная походка. Джисон помнит это, но не больше. Хоть лицо у загадочного незнакомца было открыто, да и его горячие пальцы напрямую касались кожи Джисона, кроме нечёткого образа и дьявольских глаз парень ничего не может вспомнить.       Кажется, на искусанных губах скоро не останется живого места. Незнакомец. Кто ты, черт возьми?       — А если я нахожусь очень близко и вижу его лицо, например? Как понять, что это Особенный?       — Глаза, — Крис отвечает на удивление даже для себя быстро и уверенно. — У Особенных они отличаются. В них есть что-то… как бы сказать? Нереальное? Это трудно объяснить, но ты поймёшь, когда увидишь.       Как иронично. Взгляд Джисон помнит настолько чисто, что мог бы нарисовать, да не художник. Во взгляде было что-то неземное, волшебное, потустороннее. Джисон никогда раньше не замечал подобного. Будто в них — отдельный мир. Мир, похожий на ад, на место, где нет и не может быть ничего живого. Лишь алая раскалённая темнота.       И этот мир завораживает до безумия.       — Допустим, у человека чёрные глаза, но когда наши взгляды пересекаются, то радужка скорее становится красной, похожей на Марс. Ты это имеешь ввиду?       — Да, что-то типа того, — кивает Крис, но сразу отрывается от документов и поднимает взгляд на грызущего нервно ручку парня. — Ты ничего не хочешь рассказать, Джисон?       Вопросительный взгляд на себе Джисон замечает не сразу, но, когда это всё же происходит, неловко улыбается и чешет затылок. Как теперь объяснить, чтобы не показаться ненормальным?       — Я вчера выронил паспорт у двери, пока ключи искал, мне его занёс довольно солидно одетый человек... Когда он отдавал мне паспорт, наши взгляды пересеклись и я увидел это. Но не запомнил ничего, кроме глаз, — Джисон кусает губу и хмыкает с улыбкой. — Значит, он всё-таки Особенный..?       — Если это так, то тебе лучше съехать. Немедленно.       После грубо выброшенных Кристофером слов в офисе повисает пугающая тишина. Суджин перестаёт смотреть в договоры, Чанбин убирает купленный на обеде пончик подальше, даже Чонин, мирно слушающий музыку в наушниках и прибирающийся на полках, настораживается. Все взгляды на Чане и ждут продолжения. Потому что если начальник говорит приказным тоном, значит, это действительно серьёзно.       — Я сейчас как раз ищу квартиру… — начинает оправдываться Джисон, но Крис его перебивает, не желая слушать.       — Сегодня спишь здесь. И это приказ.       — Но…       — Джисон, мы имеем дело с Айвой, — Чан откидывает документы в сторону и накрывает лицо ладонями, громко выдыхая. Хотя в эту секунду каждый звук кажется неимоверно громким. — Ты уверен, что сам выронил паспорт? — Джисон сглатывает накопившуюся слюну, однако ничего ответить не может. Он не помнит. — Кем бы этот человек ни был, он знает, кто ты.       — Но если бы он хотел, то сразу убил меня. Зачем отпускать того, кто садит его союзников за решётку? — непонимающе спрашивает Джисон.       — Не знаю. Просто останься здесь на какое-то время. Я не могу рисковать ценным сотрудником.       — Джисон прав, — усмехаясь, вмешивается Суджин. — К тому же, думаешь, здесь его не достанут? Если это был Особенный, Джисон уже мертвец. Долго бегать не получится.       — Можно хотя бы попытаться, — настаивает на своём Чан, с обречённым мычанием выдыхая. — Пусть живёт здесь, пока мы не поймаем Айву. Так безопаснее. Я знал, знал, что так будет, если брать на работу неподготовленных...       — Айва уже нашла его, — продолжает защищать Джисона Суджин, как гордая за сына мать. — И Джисон, если так подумать, отлично справляется с обязанностями, так что не смей его обвинять.       И вновь опускается гробовая тишина. Чан напряжён, вены на его шее вспучены, словно кто-то внутри надул их. Джисон не назвал бы это злостью, это скорее отчаяние, дрожью сведённых к переносице бровей выдающее себя. Джисон пытается понять, почему его хоронят, когда он ещё жив и здоров, а остальные сидят, притупив взгляд в пол. Такие ситуации для Танпопо — редкость. Однако Джисон не верит, что Особенные не знают о Танпопо. Они определённо знают об этом месте, но по какой-то причине скрывают это знание, не пытаются ни убить сотрудников, ни уничтожить здание. Словно кто-то им запрещает выдавать себя. Кто-то, о ком не знают обычные люди.       — Начальник, — подаёт голос Джисон. — А Особенные когда-нибудь нападали на сотрудников до этого момента?       — Да, было два случая... — шепчет Чан, бездумно передвигая карандаши на столе, пытаясь отвлечься от мыслей. — Оба закончились похоронами. Поэтому я так волнуюсь. Я не знаю, как тебе удалось выжить, но это чудо.       Джисон вспоминает, как схватил ножницы со стола и начал угрожать, что отрежет что-нибудь поважнее волос, и теперь понимает ещё яснее: кем бы ни был незнакомец в его комнате, он пришёл не убивать, лишь предупредить. Значит, если Джисон продолжит, то он увидит его снова. А если увидит его снова, то узнает, откуда этот незнакомец его знает. Может, тогда вопросов в его голове станет немного меньше.       — Хорошо, — соглашается Джисон. — Я останусь здесь, но не хороните меня раньше времени. Я хоть и не похож на смельчака, не дам себя в обиду без боя. Тем более, если это Айва, я буду готов и оставлю вам хоть какие-то улики перед тем, как умру.       — Кстати, начальник, — Суджин вдруг улыбается. — Какова вероятность того, что Джисон взял правильный след, раз уж Особенные к нему в гости заходят?       — Хм… — Крис думает, а затем выдаёт лёгкую улыбку в ответ. — Думаю, ты права.       Кристофер по-хозяйски поднимается со своего кресла и идёт к доске Джисона, чтобы рассмотреть её подробнее. В центре красуется фотография Хёнджина с выступления в сгоревшем театре, а от неё отходят три нити. «Лидер», «Друг» и «Айва». Джисон достал фотографии друга Хёнджина, пусть и нечёткие, в кафе, где их видели фанаты. Благо начальница оказалась человеком понимающим и позволила просмотреть записи с камер видеонаблюдения.       — Что планируешь делать дальше? — спрашивает Крис, поворачиваясь с гордым взглядом на Джисона.       — Дальше… — парень улыбается от предвкушения. — Дальше — больше.

Неделю спустя.

      Дело близится к ночи.       Люди возвращаются домой с работы, уставшие и нервные. А у Минхо рабочий день только начинается. После короткого перерыва, Айва готова потрясти Корею вновь. Однако в этот раз не в одиночку.       Минхо давно хотел поработать с Лотосом.       Пока Минхо с Сынмином, Хёнджином и Феликсом прячутся в кустах возле особняка и ждут, пока свет в окнах богатого дома погаснет, Лотос делает грязную работу. Дом со всех сторон тщательно защищён, охрана на двух входах, камеры видеонаблюдения, общее количество которых по периметру превышает тридцать штук, и непреступный забор. Пройти незамеченными — невозможно.       Собственно для этого Минхо и решил пойти на сотрудничество. На Лотосе лежит весь риск быть пойманными. Именно Лотос бесцеремонно врывается в здание через главный вход, именно Лотос связывает и обезвреживает работников в доме и охрану, и именно Лотос отключает камеры. И лишь потом в дом входит Айва в фирменных масках и капюшонах, чтобы ничего кроме глаз не было видно. Идеально продуманный Минхо план.       — Маски, — кратко говорит Минхо.       И вся команда закрывает лицо масками, сделанные вручную Хёнджином специально для столь крупного дебюта, запланированного на сегодняшний день. Красные, как цвет войны и крови, с блёстками, отливающими на свету рыжими, словно пламя, с тремя чёрными перьями просто для красоты.       Каждое преступление до сегодняшнего — лишь тренировки, мелкие пакости, не несущие особого смысла и игнорируемые людьми. Однако теперь всё изменится.       Группировка Лотос. Состоит всего из трёх человек, остальных набирает среди бродяг-одиночек в зависимости от сложности дела. Основная их деятельность заключается в кражах, только делают они это весьма рисковыми способами. Просто заходят внутрь и берут то, что желают. Особо не церемонятся. Зиор — глава группировки, читает мысли, если касается человека, и разбирается в электронике. Создал собственный вирус, проникающий в сеть и полностью выводящий её из строя в считанные секунды. Павел — русский Особенный-невидимка. Он может попасть в любое здание и холодно делает то, что велено, идеальный сотрудник, идеальный убийца и идеальный вор полезной информации. Обычно именно от него зависит успех операций. Саймон — может проходить и проносить вещи сквозь любые препятствия, будь то стены или проволока под напряжением.       Депутат, тонущий во лжи и награбленных деньгах, — отличная добыча для обеих сторон. Лотосу — деньги, Айве — слава.       Главная задача Айвы в этот раз не просто отомстить лживому депутату, но и предоставить миру доказательства его виновности. Если Особенных считают монстрами и грабителями, то кто тогда этот депутат? Честный и хороший парень?Ну разумеется. Куда же ему до Особенных, до зверей и убийц.       — Сейчас.       Свет в окнах гаснет и Минхо кивает команде. Он входит внутрь первым с гордо поднятым подбородком и направляется сразу на второй этаж, игнорируя хаос вокруг и безэмоционально слушая всхлипы позади. Словно у себя дома, ведь он знает строение здания и каждого работника здесь до мелочей. Сынмин и Хёнджин бегут за ним, ставя на места попутно раскиданные Лотосом вещи. А Феликс, последний участник Айвы, но, разумеется, не по силе, остаётся в холле рядом со связанными людьми и Зиором, уже ожидающим Саймона и Павла с деньгами.       Всё идёт гладко, как и всегда. Остаётся лишь убедить мирных людей в их безопасности.       — Что ты думаешь о своём начальнике, красавица? — рыжие волосы сидящего на корточках Зиора нелепо падают на глаза, а молодая домработница, возле которой он уселся, трясётся всем телом и рыдает от страха.       Разумеется. Её руки и ноги связаны, а рот заклеен скотчем.       — Мы не трогаем людей, Зиор, — вмешивается Феликс и аккуратно снимает скотч со рта девушки, отпихивая «союзника» грубо в сторону. — Не бойтесь, сегодня здесь не прольётся кровь. Просто подождите, пока мы закончим и не создавайте шума.       Девушка быстро кивает, шмыгая покрасневшим носом, а Феликс принимается развязывать её руки.       — Не в твоём положении указывать мне, Ликси, — усмехается Зиор. — Пока ты со своим лидером, я тебя не трону. Но сам ведь понимаешь, что за тебя назначена весьма крупная сумма.       — Где-нибудь болит? Просто скажите, я могу помочь, — Феликс игнорирует вопросы, чем злит лишь сильнее.       Он переходит к другим работникам, также безбожно связанным, холодно шикая на прилипший ко своей спине взгляд.       — А правда, что выпив твою кровь, можно стать бессмертным? — с нахальной ухмылкой продолжает Зиор, не сводя голубых глаз с маленького и беспомощного Феликса.       Ну, раз уж он так настаивает, Феликс готов ответить.       — Ты умрёшь, если сделаешь хотя бы глоток, — спокойно произносит парень. — Сначала у тебя откажет сердце, затем мозг. Конечно… — усмехается, — если второе у тебя вообще работает.       Зиор такого ответа не ожидал явно. От лёгкой разминки шея и руки хрустят, а глаза вдруг превращаются в убийственные копья. Феликс знает, что лидер Лотоса умеет читать мысли, поэтому нет толка скрывать что-либо. Зиор выше Феликса на две головы, гораздо шире и сильнее. И должно быть, он думает, что одолеет столь хрупкого мальчика с одного удара. Как бы не так. Кулаком Зиор замахивается, готовясь ударить прямо в лицо, однако Феликс одним касанием пальца останавливает его. Что ж, придётся оторваться от освобождения невинных людей ненадолго.       Пусть Зиор уже корчится от раздирающей боли, урок нужно донести до конца, чтобы он отпечатался следом на сердце.       Феликс медленно второй рукой проводит по чужому торсу, останавливаясь на солнечном сплетении почти невесомо. Кончики его пальцев мгновенно темнеют, а у Зиора нет сил даже на крики. Сквозь взгляд, наполненный угольным туманом, Феликс видит боль. Боль, о которой кричат голубые глаза напротив, умоляя отпустить. И от причиняемой боли веснушки на невинном лице, скрываемом маской, становятся черными, как смоль.       — Чувствуешь? Я замедлил твоё сердце совсем немного, — на юном лице нет места для улыбки. Потому что Феликс чувствует сквозь взгляд, какую боль причиняет. — Всё ещё хочешь выпить моей крови?       Зиор судорожно мотает головой и Феликс отпускает почти безжизненное тело, в ту же секунду падающее на холодный пол.       — Мы закончили! — слышится победный голос Минхо. — Стена, — пальцем лидер указывает на стену и Хёнджин принимается её разрисовывать. — Итак, дамы и господа! У кого есть телефоны, пожалуйста, снимите меня на видео и распространите всем своим друзьям.       В доме повисает тишина. Минхо снимает капюшон, поправляет растрёпанные волосы, наслаждаясь секундами всеобщего шока, и нажимает на кнопку на маске, включающую громкоговоритель, который изменяет голос до неузнаваемости.       — Давайте, снимайте! — громкоговоритель немного барахлит, но мысль до людей доносит. — Мы вас не тронем, не стесняйтесь.       Вокруг слишком темно для съёмок. Однако для Особенного с огненной способностью это вовсе не проблема. Минхо стоит всего лишь махнуть рукой, чтобы полотна на стенах вдоль лестницы загорелись алым пламенем и осветили холл, подготавливая его для торжественной церемонии.       Сотрудники, освобождённые от оков, достают трясущимися руками телефоны из карманов, включают камеры и снимают. Совсем немногие, всего человек пять из двадцати, но и этого достаточно для успешного дела.       — Пока вашего начальника нет дома, я расскажу вам кое-что, — Минхо выбрасывает стопку документов с лестницы вниз и они разлетаются по холлу, подобно хлопьям снега. — Здесь собраны документы о всех сделках, всех незаконных покупках и всех обманах, который совершал ваш любимый Ким Тэвиль!       Сынмин поднимает каждый лист бумаги лёгкими дуновениями ветра и поочерёдно подносит к камерам.       — Знали ли вы, что он подписал договор, в ходе которого должен был снабдить три больницы оборудованием на выделенные государством средства? Нет? Те больницы за прошедшие пять лет об этом тоже не узнали.       Вокруг пронеслась волна перешёптываний.       — Также Ким Тэвиль уклоняется от налогов, платит всем своим сотрудникам зарплату, ненормально низкую по сравнению с нормой, регулярно играет в казино, принимает наркотики и изменяет своей жене. О, и самое интересное! Его друг — Ван Чевон, — который пропал несколько месяцев назад, был найден мертвым в гараже этого особняка. И это лишь малая часть, — немного успокаиваясь, продолжает он. — Вы должны говорить об этом. Об обмане и кражах, о коррупции и убийствах. От полиции откупиться можно, а от репутации в глазах народа — никогда.       Люди вокруг смотрят непонимающе, переглядываются, но не говорят больше ни слова. Ведь о Ким Тэвиле всегда отзываются хорошо по телевидению, пишут хвалебные посты в газетах и журналах и хвастаются им, как "честным политиком" на международных собраниях. Убийства? Кражи? Наркотики? "Нет, не может быть!" — читается в глазах каждого.       Тем временем Саймон и Павел выносят из здания деньги, забирая попутно кашляющего Зиора, который шепчет Феликсу напоследок «оглядывайся». И Феликс рад бы колко ответить или проигнорировать, однако он и так оглядывается каждый чёртов раз, оставаясь наедине с самим собой. Он слышал эти слова огромное количество раз. И каждый раз они выпиваются в кожу все сильнее.       Сынмин поднимает всю бумагу в воздух, складывая в общую стопу и доверяя охраннику, стоящему в углу зала с распахнутым ртом.       — Задумайтесь, того ли человека вы обслуживаете, — Минхо спускается с лестницы и направляется прямо к выходу, щелчком пальцев забирая разрастающийся огонь. — Спасибо за внимание!

00:45

      Чанбин расслабленно выходит из магазина с небольшим пакетом продуктов, попивая холодный молочный коктейль, и направляется в офис Танпопо. Время уже час ночи, но Чан попросил купить еды для Джисона, который живёт в офисе уже неделю и продолжает жалеть всё сильнее о том, что рассказал начальнику о подозрительном парне с шикарными бёдрами. А Чанбин ничем помочь Джисону не может, только продуктами и вкусной выпечкой по утрам.       Спокойные ночи нравятся Чанбину до безумия. Звёзд на синем небе в городе почти не видно, однако потрясающие яркие вывески вокруг, объявления, фонари и радостные лица людей, неспешно идущих домой после тяжёлого рабочего дня позволяют вдохнуть полной грудью. Разве это не прекрасно?       За прошедшую неделю в офисе не поменялось практически ничего, лишь больше места стало захламлено вещами Джисона. Поэтому Чанбин и не торопится туда. Свежий воздух, спокойствие и свобода для мыслей нравятся ему гораздо больше, чем учебники и тетради на полу и шкафы с одеждой и документами вперемешку.       Однако как бы Чанбин не хотел остановить время, расстояние до офиса становится всё меньше, фонари встречаются реже, а странные звуки и пугающие крики — чаще. Чанбин замирает и прислушивается к крикам в темном переулке.       — Ха! Ударь его ещё раз! Как же это прикольно!       — Ударь ещё! Бей сильнее!       — Может, ножом?       Ладонь сжимается в кулак, а дыхание учащается. Видимо, Джисону придётся подождать еды ещё немного. Чанбин ведь полицейский. Он не может, да и не хочет проходить мимо насилия. Придётся навести порядок и успокоить заигравшихся детей немного.       — Хей, ребят, что здесь происходит? — наигранно устало спрашивает Чанбин, заворачивая в тёмный переулок, из которого доносятся мало обнадёживающие угрозы, и разминает шею.       Четверо крупных парней прижимают парня явно меньше и слабее их к стене, избивают и тычут пальцами в кровавые раны, слушая наполненные болью стоны и мычание.       — Эй! — кричит Чанбин уже гораздо громче, чтобы на него обратили хоть немного внимания.       — Валил бы ты отсюда, коротышка! — навстречу Чанбину выходит худой высокий парень, видимо, «главарь».       А за этим главарём ещё трое парней, но они не собираются отпускать свою жертву приставляя нож к горлу. Чанбин тяжело вздыхает, оставляя пакет с продуктами на асфальте, а сам идёт вперёд, ловко уворачиваясь от стремительно несущегося в его лицо кулака. Одним движением Чанбин заламывает руку негодяю и грубо ударяет головой о кирпичную стену здания. Парень падает на асфальт без сознания.       — Сукин сын! — кричит ещё один и бежит на Чанбина.       — Я хотел по-доброму вообще-то, — вздыхает Чанбин, понимая, что может раздавить его, как мошку. — Не учитесь вы на ошибках, ребят, совсем дураки что ли? — шикает полицейский, повторяя те же действия, что и на главаре. — Кто-нибудь ещё? — Чанбин кричит громко, пронизывающе и отпинывает валяющийся на пути рюкзак в сторону.       Два парня бросают истекающую кровью жертву на землю, готовят свои ножи и уверенно идут на Чанбина. Чёртовски круты, но недостаточно профессиональны. Чанбин обучал своих маленьких племянников готовке, и они с кухонными ножами были опаснее, чем эти неудачники. Чанбин легко выбивает нож из руки первого и пинает его ногой в грудь так, что тот оказывается сидящим в луже. Второй чуть умнее, задевает ножом сначала скулу, потом плечо, от чего Чанбин раненной рукой полноценно отбиться не может. Но, как удачно складывается, в здоровой руке уже приготовлен карманный шокер, небольшой удар которого пронизывает тело хулигана и роняет в лужу к его другу, содрогающегося и жалкого.       — Ты как? — Чанбин подбегает к избитому хулиганами парню, который от боли свернулся на асфальте, смешивая свои белёсые волосы и кровь с грязью. — Пресвятые пирожки…       Чанбин испуганно смотрит на парня с яркими кровавыми точками на лице. Совсем измученный, промокший и помятый, на вид всего лет двадцать. И судя по закрывающимся глазам, домой он самостоятельно уже не дойдёт. Незнакомец оказывается лёгким, словно пушинка: Чанбин поднимает его на руки без особых усилий, закрывая лицо капюшоном, чтобы в случае чего не напугать прохожих необычным видом парня, и забирает пакет с продуктами.       Может, Джисону с соседом спать будет не так уж и тоскливо.       А у Феликса перед глазами мутнеет и он ничего понять уже не может. Кроме одного: нужно было ехать домой с Минхо, а не идти проветривать мысли после тяжёлого дня. Продолжение следует...