«Я уведу твоего босса, сука»
Дерзко. Вполне в стиле Джисона. В правом нижнем углу горят уведомления о новых сообщениях, Минхо не замечал их раньше, однако сдержаться перед ними так сложно, особенно когда власть находится в руках и никто не накажет за столь некрасивый поступок. Открывая входящие, Минхо быстро пробегается по никам. «Котёнок, тебя давно не было видно, готовишь для нас что-то необычное?» — гласит последнее сообщение и Минхо нетерпеливо открывает его, набирая ответ и усмехаясь.«Да, готовлюсь плюнуть тебе в лицо, мудила!»
Джисон мог бы вечно скрываться за маской ангела. Однако Минхо совершенно не нравится такой расклад. Хочется, чтобы все увидели, какой он на самом деле, Хан Джисон. Богатый послушный сын, прилежный ученик и милый щекастый парень, чьи рубашки всегда подозрительно криво застёгнуты, а колени сведены друг к другу, словно приклеены. На самом деле Джисон жестокий, хитрый и чрезмерно самовлюблённый, судя по постам. Высовывая язык между зубов и продолжая улыбаться, Минхо открывает следующий чат с человеком, чьё фото кажется более менее приличным. «Ты так прекрасен здесь, малыш… куда я могу скинуть деньги, чтобы увидеть продолжение? *видео*» — О! Джекпот, — Минхо с интересом рассматривает заставку. — Хан Джисон… Хан. Джисон. Джисон. Джи-сон, — повторяет, чувствуя на языке мозоль, неприятную горечь и водя пальцем близко к экрану, не решаясь нажать на видео. — Уверен, на моём месте ты бы сделал это. Палец с трудом нажимает на видео. Из динамиков тихо доносится музыка, а Джисон на видео начинает двигаться. Он снимает видео в маске, в которой не видно половины его лица. Не мудрено, что никто из его знакомых об этом не знает. Минхо смотрит с максимально напряжённым лицом, как Джисон приближается к камере в одних джинсах, проверяя, снимает ли она, и шероховато ухмыляется. Именно шероховато, не язвительно, как в жизни, не слащаво, как родным, но по-доброму, как близким. Шероховато, как будто волна, только что накрывшая песок, начала сползать по нему и пересчитывать песчинки друг на друге. Тело отодвигается от камеры и начинает плавно двигаться в такт музыки, руки касаются торса, медленно опускаясь к ширинке и чуть расстёгивая её так, чтобы джинсы держались еле-еле и норовили в любую секунду упасть, а затем Джисон плавно встаёт на колени, смотря прямо в камеру и выгибаясь, рассматривая линии своего тела и касаясь себя совсем аккуратно. Минхо замечает, как поднимается и опускается чужая грудь, дыша непривычно редко, подрагивающе, когда рука ныряет под джинсы, а затем понимает, что сам дышит также. В ту секунду, когда из динамиков доносится сдавленный медовый голос, Минхо закрывает глаза и блокирует телефон, откидывая его в сторону. — Да пошёл ты, Хан Джисон… — шепчет, накрывая ладонями покрасневшее лицо, и злясь от того, что не может злиться ещё сильнее. Кажется, именно эти слова отогнали сон от сидящего на диване всю ночь парня. Джисон тоже не спал, однако совершенно по другим причинам. Никогда ещё ему не приходилось сидеть в заточении. Хоть руки и были развязаны, а замок на двери можно взломать, Джисон не мог просто взять и уйти. Он думал. Думал настолько много, что с трудом не натёр мозоли в голове, спотыкаясь об одни и те же мысли, которые не позволяли собрать паззл целиком. Информации всё ещё не хватает и остаётся только ждать наступления утра. Мысли крутятся в воздухе, сменяя одна другую вокруг имени Ли Минхо, гордо стоящего посередине. Что этот недо-Особенный задумал? Кем себя возомнил? Кого же он боится настолько, что не может рассказать? Только вот ждать сложа руки, когда солнечные лучи уже просеиваются сквозь шёлковые занавески, Джисону в один момент надоедает. В животе от голода неприятно тянет, а голову кружит от недосыпа, однако ясно одно — нужно получить как можно больше информации и уносить ноги. С каждым лучом солнца, поднимающимся всё выше, Джисон составляет в голове план. Он отламывает от стула, на котором просидел весь вчерашний вечер, ножку, снимает со штор золотые верёвки, служащие для декорации. Хоть шансов, что обычный человек справится с огненным Особенным, чертовски мало, попытаться всё же стоит. По крайней мере Джисон жить спокойно не сможет, зная, что когда был шанс взять верх, он остался внизу и не сделал ничего, чтобы выбраться и вытянуть из Минхо всю правду. Незачем упускать шанс, когда знаешь, что потом будешь жалеть о несделанном. Вся ситуация в целом выводит Джисона из себя. Некогда лучший друг теперь поддерживает общего врага. И тот факт, что теперь Минхо единственный, кто знает Джисона лично и его Твиттер, лишь добивает. Хочется отыграться, найти слабые места, и Джисон уверен, что их существует огромное количество. Наконец, за дверью слышатся приближающиеся шаги. Джисон прячется за углом, ожидая, когда дверь откроется и внутрь зайдут. Кровь кипит от предвкушения, а сердце бьётся с бешеной скоростью. Но Джисону безумно нравится это чувство. Чувство, что вся ситуация сейчас находится в его руках. Внутрь входит Минхо, всё в так же раздражающе идеальном костюме, и поворачивается к дивану, на котором Джисон из подушек создал муляж своего тела. Минхо делает лишь пару шагов и Джисон с размахом ударяет его по голове ножкой от стула. Удар сильный, даже сильнее, чем Джисон от себя ожидал. Джисон сжимает зубы и щурится, испуганно касаясь губ пальцами и готовясь к грохоту. Он испугался удара больше, чем Минхо. Старший лишь падает со стуком на пол и чуть шипит от боли, пытаясь собрать плывущие перед глазами силуэты в единую картинку. — Что ты творишь? — спрашивает хриплым голосом и пытается подняться, однако Джисон садится к нему на бёдра, надавливая руками на плечи, и не позволяет встать. — Придурок… Минхо видит, как Джисон распутывает верёвку в руках и готовится связывать его, поэтому поднимается и быстро опрокидывает Джисона на спину, оказываясь сверху, игнорируя боль в голове и кровь, стекающую вниз по шее. В своём доме он точно не позволит брать над собой верх. — Связываю тебя, — чересчур нагло отвечает Джисон, смотря прямо в глаза. Минхо хмурится от недопонимания. «Неужели этот балбес решил, что сможет одолеть меня?» — смеётся про себя, чувствуя, что сжимает чужое тело слишком сильно, и ослабляя хватку. А ведь именно это и нужно было Джисону. Парень не ждёт, впивается зубами в плечо Минхо, сбивая с толку, переворачивая его на спину и вдавливая коленями чужие ладони в пол, чтобы от боли они онемели. — Не дождёшься, — шипит Минхо, пытаясь вырваться, но в этот раз безуспешно. — Я тебе не враг, Минхо, — Джисон наклоняется к спокойному лицу. — Хочешь, докажу? Застёгнутые до конца пуговицы на твоей рубашке невероятно бесят. Видишь? Я друг, я говорю правду! Минхо раздражённо вздыхает, закатывая глаза, а затем возвращаясь и прожигая Джисона взглядом. Его бесит, бесит победная улыбка на добром миловидном лице. Бесит то наслаждение, с которым младший победно смотрит на него, даже не пытаясь скрыть. Однако возникающее то и дело перед глазами просмотренное ночью видео кричит об обратном. — Мне нравится, — шепчет Минхо, ловя на себе непонимающий взгляд. — Нравится рубашка, застёгнутая до конца. Так что иди в задницу. Джисон усмехается, мотая головой, и наслаждаясь идеей, внезапно появившейся у него в голове. Минхо больше не сопротивляется, значит, можно поиграться. — У меня есть много вопросов, Минхо, — мурлычет Джисон и медленно наклоняется к вороту рубашки, вцепляясь зубами в раздражающую пуговицу, и оттягивает её, в конце движением головы отрывая. — И я хочу получить ответы, — вновь наклоняется, зажимая между зубов следующую пуговицу и избавляясь от неё. Глаза загораются, стоит им увидеть светлую кожу на ключицах, а руки чувствует, что тело под ними теплеет, разрываясь от гнева. — Мне стоит продолжить делать это дальше? — шепчет, языком упираясь в зубы так, чтобы Минхо его увидел. И Минхо видит. Прикрывая глаза, он молится всем богам, лишь бы его глаза не видели больше такого Джисона. Играющего и веселящегося, даже находясь в плену. — Ладно, только остановись, — сдаётся Минхо, и Джисон всё с той же улыбкой выпрямляется, облизывая губы и любуясь проделанной работой. С расстёгнутой до конца рубашкой Минхо смотрелся бы ещё лучше, однако пока что достаточно и этого. — Вопрос за вопрос. Отвечаем честно. — Хорошо. Я начну, — Джисон соглашается и задумчиво рассматривает Минхо, будто все вопросы, что крутятся внутри, написаны на нём. — Кого ты боишься, Минхо? — Тебя уж точно не боюсь. Ты больше на клоуна похож, чем на серьёзного врага. — Однако ты всё время умудряешься мне проигрывать. Даже сейчас, — смеётся глазами, понимая, что Минхо может убить его прямо сейчас, просто не позволяет себе этого. И Минхо, кажется, приподнимает уголки губ в ответ. Они оба понимают это. — А если серьёзно? — бесстрашно спрашивает Джисон, упираясь руками в горячую грудь, словно маленький ребёнок, не осознающий, насколько он тяжёлый. — Твои глаза горят. А глаза никогда не врут. И раз они горят, значит, костёр для кого-то уже готовится, разве нет? — Есть один Особенный. Он убил моих родителей. И тысячи других жизней, — Джисон с интересом щурится, а затем одобряюще кивает. Его более чем устраивает подобный ответ. — Моя очередь. Кто ты такой, Хан Джисон? — Что ты имеешь в виду? — Ты преследуешь меня всю жизнь. С момента нашей первой встречи прошло двадцать лет. И вот ты снова стоишь у меня на пути. Ты создан, чтобы мозолить мне глаза. Как я могу победить, если не знаю кто ты? — Это судьба, Минхо, — Джисон смеётся, — Я обычный человек. Ты Особенный. Я готов рвать глотки всем на своём пути. А ты у нас добряк. Мы притягиваемся, как разные полюса, — палец игриво упирается в грудь, обводя ногтем место, где бьётся сердце Минхо. — Выиграешь, только если убьёшь. — Ты знаешь, что я не сделаю этого, — ухмыляется Минхо, чувствуя, что колени уже не прижимают ладони так крепко, как раньше. — Почему? — Джисон смотрит прямо в глаза, сбавляя тон. — Чего ты хочешь, Ли Минхо? Славы? Власти? Денег? — Мира, — отрезает Минхо. — Ты помнишь, что произошло с деревней? Почему тебе пришлось из неё уехать? Куда делся Феликс? Помнишь, хоть что-нибудь? — Я не помню, — Джисон хмыкает, а внутри что-то жжёт, словно сопротивляясь. — Что-то хочешь рассказать? Минхо руками поднимает Джисона за колени, вновь опрокидывая его на спину, но на этот раз держит за плечи крепко, чтобы не кусался. А Джисону уже всё равно. Он смотрит прямо, в ожидании желанного ответа, отвлекаясь лишь на каплю крови, обвивающую шею Минхо и собирающуюся запачкать белоснежную рубашку. Ему нравится эта игра. Определённо нравится. Особенно в том положении, в котором он находится сейчас. — Я уехал из деревни, потому что так пожелали мои родители. Это всё, что я помню, — Джисон вскидывает неуверенно брови вверх. Злость и азарт постепенно покидают его, уступая глазам напротив, которым явно есть что рассказать. — Есть что-то ещё? — Есть, — Минхо замирает, когда Джисон подносит пальцы к его шее и проводит по ней, растирая горячую кровь по коже, чтобы та не упала на его лицо. — Феликс незадолго до твоего отъезда получил Особенность. Особенность крайне редкую. Он может управлять жизнями. Убивая одних, воскрешать других. Лечащие Особенные невероятно редки, и за ними идёт охота. В одну ночь к Феликсу домой пришёл Особенный, предложил его родителем сделку — деньги взамен на сына. Родители отказались и бежали на следующий день. И в деревню пришли другие Особенные. Они не стали церемониться. Для Джисона всё услышанное — лишь сказка с печальным концом, а для Минхо — это жизнь, и его тревога чувствуется в дрожащем голосе. Он видел собственными глазами: как погибали люди, его друзья и воспитатели, как пламя окутывало дома невинных людей. Видел и не мог остановить весь хаос, что творился вокруг. У него уже была особенность, когда это произошло, поэтому Особенные его не трогали. А когда вся деревня была разобрана по дощечкам, они забрали Минхо с собой. Никто не мог предположить, что мальчик, невинный и не знающий, что делать с телом, которое захватило пламя изнутри, за спасение не скажет спасибо. Минхо потерял родителей, потерял дом, потерял друзей. А в итоге оказался спасён теми людьми, на чьих руках кровь всех, кого Минхо знал, с кем общался и кем дорожил. — Ты чудом остался жив, Хан Джисон, — Минхо говорит тихо, смотря прямо в глаза, необычно ясные в эту секунду. — Хотя должен был погибнуть. Как и все остальные. Так что я думаю, что кто-то спас тебя. И теперь ты не просто человек. На чьей ты стороне, Джисон? Зачем гоняешься за нами, если обычный человек? Джисон слушает, пропуская сквозь каждую клетку крови те эмоции, с которыми Минхо сжимает его плечи. Боль, обреченность, безвыходность. Джисон никогда не чувствовал этого, но, кажется, чувствует сейчас, пусть и совсем немного. Чувствует сквозь голос, чужое тело и взгляд. Он читает эту историю с Минхо, как с открытой книги. Но ему не нравится это ощущение. Снова непонятное давящее, разрывающее изнутри чувство, делающее слабым и уязвимым. «Да что, блять, со мной происходит в этой комнате?» — раздражённо думает Джисон, мысленно ударяя себя по щеке, чтобы отвлечься. — Но я не помню этого, — заявляет Джисон и закусывает изнутри губы. — Человеческая суперспособность — забывать. Ваш мозг блокирует чувства, которые связаны с воспоминаниями, приносящими боль. И Особенные всеми силами стирают себя из памяти людей, — Минхо задумчиво хмыкает, отводя взгляд в сторону. — У меня тоже Особенные стирали память. Поэтому я не узнал твоё имя сразу, вспомнил, лишь потому что мозг не даёт забыть боль, — грустная усмешка. — Жаль, что вместо способности забывать, я могу лишь поджигать все вокруг. Джисон никогда не успокаивал людей. Он вообще не признаёт сострадание, доброту и прочий бред, которому должны учить родители своих детей. Однако видя то, как Минхо ослабел от своих же воспоминаний, Джисону до ужаса хочется сказать что-нибудь, чтобы привести своего врага в норму. Сказать что-нибудь дерзкое, бодрое, чтобы позадираться, вернуть тот настрой и тот огонь в глаза напротив. Только вот в голову не приходит ничего. И тут Джисон осознаёт: если все в деревне погибли, значит, и бабушка с дедушкой тоже? Но ведь Минхо потерял семью раньше. Так почему он помнит? Почему все ещё грустит и не может простить себя? Джисона бесят все вопросы, такие ненужные и надоедливые, сопливые и слабые. Он привык быть сильным, веселиться до победного конца, ощущать адреналин в крови и не чувствовать долбанное сожаление. Но ничего, кроме мягкого хлопка по плечу, сделать не получилось. Он никогда не делал подобного. Наверное, именно поэтому после хлопка повисло недоверчивое молчание. — Это что было? — спрашивает Минхо. — Я вообще-то поддержать тебя пытаюсь. Поблагодарил бы. — Поддержать? Ты меня ударил ножкой от стула несколько минут назад! — Минхо смеётся, а Джисон лишь спихивает тяжёлое тело с себя, поднимаясь на ноги. — Хан Джисон. Невозможный парень… — Иди в задницу, — шикает Джисон, отворачиваясь и успокаивая бешено бьющееся сердце. Минхо падает спиной на пол, смеясь в голос, как маленький ребёнок. Похоже, Джисону действительно удалось его поддержать. Однако какой ценой? Минхо, как сыр, плавится на полу, смотря на спину Джисона, который, кажется, в шоке не меньше. И смех вновь вырывается из груди. — Безумие… Джисон всегда смеялся над Минхо в детстве. Теперь Минхо чувствует хоть какое-то вознаграждение за это. Справедливость бывает безумно сладка. — Минхо, — задумчиво зовёт Джисон, всё ещё не понимая, как он мог всё забыть, когда смех чуть утихает. — Что-то не так? — отвечает Минхо. Джисон не знает, что ответить сперва: рассказать про то, что хочет вернуть воспоминания, про то, что хочет понять, что за странное чувство поселилось у него в груди, в районе солнечного сплетения, или про то, что теперь не позволит себе выпустить Айву из поля зрения. Последнее кажется более заманчивым. Ведь в Айве есть Минхо. Есть Феликс. Значит, есть вероятность, что Джисон найдёт ответы на все вопросы, которые кружатся в голове. — Насчёт твоего врага… Мне Чанбин рассказал про историю нашего начальника. Он рассказал, почему Чан основал Танпопо. Он тоже ищет кого-то, кто сжёг его дом в детстве. — Это тот, кого я собираюсь уничтожить. — Но ты ведь понимаешь, что если ты не предложишь какую-нибудь интересную сделку, то Танпопо от тебя не отстанет? — игриво тянет Джисон. — Предлагаешь сотрудничество? Джисон оборачивается и, набрав в лёгкие воздух, кивает. Ему кажется это не просто сотрудничеством. Это больше похоже на возвращение. Кристофер никогда так не боялся за своих сотрудников, как сейчас. Джисон не отвечает на звонки и сообщения уже день, а телефон исчез из сети в том злосчастном театре. Единственная зацепка — Хёнджин. И Крис сделает всё возможное, лишь бы вернуть Джисона целым и невредимым. — Все на местах? — спрашивает Чан в рацию. — Да. — Я готов. Суджин поднялась по центральной лестнице до крыши и затаилась там, Чанбин караулит запасную. И по команде Чана они начнут путь к середине заброшенного здания, о котором написал Джисон, прежде чем пропасть. Они загоняют Особенного в ловушку. Конечно, Джисон сказал, что в эту ночь Хёнджин будет не один. Однако о втором они ничего не знают. И если резиновые перчатки и спецодежда смогут остановить электричество и заковать его, то со вторым им уже не справиться. — Начинаем, — говорит Чан и перекидывает через плечо чёрный мешок. Его задача — поймать Хёнджина в тупике на третьем этаже, где с потолка свисают рваные плёнки, некогда защищавшие мебель, от которой теперь ни осталось и следа, и обезвредить. Жаль, что лишь обезвредить, а не показать, кто хозяин этой планеты. — Хёнджин отбивается. Он знает, что не навредит нам через костюмы, — голос Чанбина звучит тревожно. — Чан, сними защиту, тогда он не тронет тебя. — Понял. Чан стягивает с себя спецодежду, доставленную центром специально для этого дела, и откидывает её в сторону. Звуки шагов приближаются с каждой секундой: видимо, Чанбин и Суджин отрезали Хёнджину пути выхода и загоняют его на третий этаж. Значит, всё идёт по плану. Хёнджин действительно нёсся со всех ног вниз по лестнице, но там его уже ждал Чанбин. Выхода, кроме как свернуть в коридор третьего этажа, не оставалось. Сынмин смог унести ноги. А вот вера Хёнджина в себя и своё спасение всё угасает с каждой секундой. Он вбегает в комнату в конце коридора и ситуация становится очевидной: грёбаная ловушка. Вокруг лишь пластик и целлофан, даже стену не пробить. Проклятье. Однако останавливаться Хёнджин не собирается: он бежит дальше, вглубь комнаты, задыхаясь от недостатка воздуха и страха, держащего за горло, пока наконец не натыкается на уже знакомое лицо охотника. — Он у меня, — спокойно произносит Крис в рацию и медленными шагами направляется в сторону Хёнджина, застывшего от ужаса. Продолжение следует…