10:34
С огромным трудом Джисон открывает глаза и его затуманенный взгляд сразу падает на настенные часы. Однако стрелки, бегающие по кругу, ничего ему не говорят, пока в голове не рассеивается туман из вопросов. Непривычно чувствовать, как ломит кости, как мышцы ноют от усталости, а мозг не может вспомнить вчерашний день. Всё кажется сном. Иллюзией. Жизнь превратилась в сплошное безумие. Только вот от осознания того, что все события реальны, на лице появляется как никогда счастливая улыбка. Джисон сделал это! Сделал! И пусть его бывший лучший друг перешёл на сторону врага. И пусть пришлось целовать человека, которого раньше терпеть не мог, и в конце концов идти на сотрудничество. И пусть желудок ноет от пустоты, а тело — от усталости. Джисон действительно сделал это. Не верится. Он выжил. — Обалдеть… — сонным голосом тянет Джисон, переворачиваясь на живот. После тех рассказов об Особенных от Чана и от Чанбина, после слов Суджин о том, что пора попрощаться с жизнью, если его преследует Айва, Джисон действительно думал, что не вдохнёт больше свободного воздуха. А теперь… теперь всё будет совсем по-другому. Теперь в распоряжении Джисона поле для игр гораздо больше. На удивление, в офисе никого нет. Джисон тянется к телефону, зарядившемуся за ночь до ста процентов, и открывает входящие сообщения. Чат Танпопо, в который он сразу возвращается, не спал всю ночь. Джисон впервые видит, как уведомления от новых сообщений в нём перевалились за две сотни, но этому есть веская причина. Ведь на осознание и принятие сотрудничества с теми, кого ещё вчера садил за решётку и отдавал на опыты требуется время.[Великолепная Суджин] «Крис, я не пойду. Мы не знаем, куда ввязываемся, верно? Так зачем же нам рисковать лишний раз?»
[Начальник] «Я понимаю тебя, Суджин. Если откажешься, я тоже пойму. Сам не верю, что иду на это.»[Великолепная Суджин]
«Ничего личного, просто я пришла на работу ради денег. Если наши спонсоры узнают обо всём, то всё, что ты строил с таким трудом, рухнет! Айва точно пытается загнать нас в ловушку… Я не готова переходит границу разумного и соглашаться на смерть.» «Почему ты вообще так просто отпустил Особенного, за которым мы гоняемся уже очень давно?»
[Начальник] «Я послушал Джисона. Он прав. Чтобы избавиться от врага, нужно притвориться его другом»[Чанбин] «Я готов» [Чонин] «Кристофер-хён, ты помог мне однажды и позволил работать у тебя. Я пусть и не участвовал активно в вашем деле, но я готов отплатить тебе за помощь. Всегда было интересно, как вы работаете за пределами офиса»
[Начальник] «Чонин, ты не обязан благодарить меня такой ценой. Это очень опасно…»[Чонин] «Я уже принял решение. Не хочу бросать вас»
[Начальник] «Спасибо вам. Джисон тоже в деле» «Суджин, если ты вдруг передумаешь, то дай знать. Но я прекрасно тебя понимаю и не держу зла. Офис всегда открыт для тебя» Джисон действительно не ожидал, что Суджин, девушка, буквально жившая Танпопо, откажется от столь заманчивого предложения, как поучаствовать в самой гуще событий. Конечно, она любит деньги, это заметно по одному её взгляду, но Джисону всегда казалось, что они чем-то похожи. Рискованностью? Умением владеть языком? Тем не менее Суджин отказалась. Отказалась так, словно Танпопо и не значили для неё ничего. Однако есть вещь, которая удивляет гораздо больше, чем отказ Суджин. Почему Чонин, хрупкий и явно не самый смелый парнишка, согласился на это? Если даже Суджин испугалась, почему он остался? Джисон никогда не разговаривал с ним особо, только по работе, но Чонин казался тихим человеком, совершенно случайно оказавшимся в полиции. Листая переписку чуть дальше, Джисон натыкается ещё на несколько сообщений от Чана. «Не доверяйте Айве. Мы хоть и идём на сотрудничество, как только чувствуете опасность, убегайте. Особенные — это Особенные. Мы всё ещё не знаем, чего от них ожидать на все 100%» — А от людей, начальник? — шепчет сквозь сонную улыбку Джисон. — Знаешь ли ты, чего можешь от меня ожидать? Если честно, Джисон и сам не знает ответа на этот вопрос. Чего можно от него ожидать? От человека, который забыл, как убили его бабушку и дедушку, и думал, что они живы до сих пор, а когда узнал правду — даже не расстроился? Чего можно ожидать от человека, поцеловавшего своего врага? Джисон практически не испытывает чувств, когда азарт бурлит в его крови. Он согласился устроиться на работу, где каждый день за ним гоняется смерть с косой, а он показывает ей язык и бежит навстречу. Он сумасшедший. Жаль, что никто кроме Минхо и Феликса так и не понял: от Джисона можно ожидать всего. Абсолютно. Потому что когда сердце забьётся быстрее, когда смерть уже начнёт наступать на пятки, Джисон пойдёт на всё, лишь бы успеть повеселиться. За прошедшие два дня он понял это прекрасно. Вдруг телефон в руке вибрирует и на экране высвечивается «Мама». Они не созванивались с того дня, как она с отцом пришла к нему домой. И если она звонит сейчас, должно быть, тема для разговора действительно важная. Джисон подскакивает, протирая глаза, будто это поможет сделать голос менее сонным, и берёт трубку. — Привет, мам. — Джисон, ты почему на пары не ходишь? Ну а какой ещё вопрос можно было ожидать от человека, который звонит впервые за столь долгое время? Как дела? Джисону это и в самых сладких снах не видится никогда. — Я же теперь работаю, мам, помнишь? — голос Джисон специально делает приторным, он ведь знает, как это нравится его матери. — Точно, — вздыхает женщина. — Но пары старайся меньше пропускать, хорошо? — Хорошо, — смеётся Джисон. Непременно, когда вокруг столько интересных событий, пары должны стоять на первом месте. — Куда ты устроился? Хорошая работа? Много платят? — Ну… — Джисон влип. Влип, влип, влип… точно влип. Перебирая в голове все варианты ответов, от уборщика до космонавта, Джисон лишь больше убеждается, что правду говорить нельзя ни в коем случае. Охотник за Особенными — чушь! Полицейский — и того хуже! Он не успел придумать достаточно достоверную ложь, его застали врасплох, и теперь он как заблудившаяся в коробке курица бьётся головой о стены, пытаясь найти выход. — Я администратором работаю, — тараторит Джисон, когда на глаза попадается оставленная ночью визитка Минхо. — В спортклубе, который находится недалеко от вашего дома. — В спортклубе Ли Минхо? Администратором? — Джисон зачем-то кивает, а про себя уже пытается придумать, как будет оправдываться перед Минхо, если он узнает. — Он ведь точно тебе много платит! Отец знаком с ним, господин Минхо не говорил тебе? — Я с ним не разговариваю толком, — Джисон чешет голову, умирая от неловкости. — Ты только из-за этого звонила? — Нет, конечно! Чуть не забыла! — голос мамы сразу меняется, становится серьёзным, но в то же время ласковым. — В эту пятницу у фирмы отца день основания. Будет банкет и он очень хочет, чтобы ты пришёл в новом костюме и помахал ручкой всем его друзьям. Пора обзаводиться связями, сынок. — В пятницу? — а какой сегодня день недели..? — Хорошо, мам. — Я тебе вышлю адрес. Не опаздывай. — Понял, — тянет Джисон. — Буду выглядеть как огурчик. Джисон смотрит на настенный календарь, пытаясь понять, какая сегодня дата, и понимает кое-что другое: он должен был выехать с вещами из квартиры ещё два дня назад. Хёнджин лежит на диване в офисе Минхо, сжимая в ладонях снятую с себя футболку от лёгких покалываний на груди. Белыми холодными пальцами Феликс, сидящий на коленях возле дивана, сканирует его тело, отслеживая всё, вплоть до роста новых клеток и смертей старых. Это уже стало некой традицией после тяжёлых эпизодов. Последним таким событием было их преступление, когда Хёнджина чуть не поймали. Он потерял тогда всего месяц, однако сейчас даже месяц — действительно много. Дело в сердце. Оно изнашивается от каждого приступа. Если суммировать всё потерянное Хёнджином время, то ещё до знакомства с Феликсом он потерял около сорока лет. В последний раз, когда Феликс проверял его, Хёнджину оставался всего год. Год. Чертовски мало. И судя по вздохам Феликса, у Хёнджина нет теперь даже года. — Сколько? — сиплым голосом спрашивает Хёнджин, видя, как Феликс опускает взгляд и убирает руки с груди. — Скажи, чтобы я хотя бы знал, доживу ли я до Дня рождения или нет, — пытается пошутить, однако Феликсу сейчас не до смеха. — Доживёшь, — дрожащие уголки губ Феликса поднимаются, а на его глазах появляется пелена слёз, которую он всеми силами пытается скрыть. — Сколько, Феликс? — голос Хёнджина чуть скрипит, как бы он не пытался скрыть свою слабость. — Шесть месяцев. Хёнджин набирает в лёгкие воздух, пытаясь унять дрожь, волнами распространяющуюся по всему телу, и кивает. Ожидаемый результат. — Если потеряю хотя бы неделю, то не доживу, — усмехается Хёнджин. — А я даже не против. Двадцать один — хорошее число. Навечно останусь молодым. — Если бы я только мог тебе помочь… — Феликс ладонями накрывает глаза, впиваясь ногтями в бледный лоб, лишь бы исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю прямо в ад. — Какой от меня толк, если не могу защитить тех, кто дорог? Что бы я ни делал, все вокруг умирают… — кончики пальцев становятся ярко-красными, пачкаясь сверху каплями крови, выступающими из ссадин, оставленных самому себе. Хёнджин опускается на пол к Феликсу, убирая у того руки с лица и обнимая, что есть сил. — Если бы не ты, у меня не было бы и шести месяцев, — шепчет он, чувствуя горячее дыхание Феликса на своём плече. — Слышишь? Не вини себя… А Феликс не может. Не может не винить. Ведь он знает, что как только Хёнджина не станет в мире живых, он придёт к нему во снах. Он обязательно придёт и займёт одно из свободных мест за праздничным столом мёртвых, будет пить кровавое вино, звать к себе и спрашивать, за что Феликс так с ним поступил. Феликс не хочет. Не хочет видеть Хёнджина среди трупов, чьей смерти он стал виной. — Сколько? — в офис заходит Минхо и смотрит на Хёнджина, проходя на рабочее место и принимаясь разыскивать какие-то бумаги. — Шесть, — спокойно отвечает Хёнджин. Минхо замирает, упираясь руками в стол и тяжело вздыхая. — Феликс, чисто теоретически ты сможешь отнять у Кристофера половину его жизни, если он лишит Хёнджина ещё хоть дня? — ответа Минхо не дожидается, зная, что Феликс не пойдёт на это. — Хёнджин, держись от него подальше. И игнорируй. Полностью. Даже не смотри на него, чтобы не нервничать, понял? — Да… Минхо кажется абсолютным абсурдом то, что они пошли на это сотрудничество. А самое странное, самое вызывающее в этой ситуации то, что даже Кристофер вызывает больше доверия, чем Хан Джисон. «Что вообще у этого балбеса в голове творится?» — Минхо никогда не понимал его, а сейчас образ младшего становится мутнее с каждым разговором. Если бы Минхо не был уверен полностью, что Джисон человек, он бы безотказно верил в то, что Джисон — иллюзионист. Именно так они и ведут себя. Пихают свой нос туда, куда не стоит, азарт для них — превыше всего. Раздражают. — Они скоро будут. Я могу немного задержаться, — говорит Минхо и, спустя секунду бесцельного залипания в стену, выходит из кабинета. Ему определённо нужно проверить кое-что. Хёнджин привык к тому, что их лидер редко объясняет причину своего ухода, он в целом мало что рассказывает о себе. А вот Феликса это всегда расстраивает. Минхо ведь всем им помог, всех вытащил из дерьма и продолжает вытаскивать, а сам никогда не просит помощи. Если дело касается их задания, то Минхо, разумеется, отдаст приказ, долго не раздумывая, однако Феликс чувствует большее. Он чувствует, как Минхо трудно, как молит о лишней минуте отдыха его тело, как с каждым днём его мозг работает всё хуже от недостатка нервных клеток. «Почему он просто не расскажет?» — спрашивает про себя Феликс, слыша, как стонут мышцы его лидера, его друга. — Он скрывает что-то, — поясняет Феликс, когда Хёнджин вопросительно смотрит на него. — Думаю, это касается Джисона. Что-то произошло в деревне, о чём я не знаю. — Не нагружай себя. Придёт время и он расскажет. — Нужно вернуть Джисону воспоминания, — уверенно говорит Феликс. — Есть что-то… я не знаю что, но что-то определённо есть… — Ты это о чём? — знакомый голос заставляет напрячься. В офис входит Чанбин, поправляя чуть помятый ворот рубашки и проходя к диванам, возле которых сидели Особенные. Феликс смотрит на него и, сам не зная почему, сразу отводит взгляд на Хёнджина, садясь за ним и прячась от пристального взгляда. А Хёнджин, торопливо надев футболку, прикрывает его. Чанбин узнаёт Феликса и смотрит на него. Он помнит, как сказал Особенному о том, что надеется больше его не увидеть. И вот они снова встретились. Однако теперь Чанбин знает правду, знает его настоящее имя. — Я Со Чанбин, — полицейский протягивает руку, но никто в ответ её не жмёт. — Нас ты знаешь, — тихо отвечает Хёнджин, поднимая тяжелый взгляд. Чанбин неловко улыбается, садясь на соседний диван, и осматривается вокруг. Трудно будет найти общий язык, однако человеку, у которого братьев, сестёр и племянников больше, чем пальцев на руках и ногах, это точно удасться. — Так что там с Джисоном? — спрашивает Чанбин, вспоминая совсем немного подслушанный разговор. — Я могу чем-то помочь? — А ты… — Феликс выглядывает из-за дружеского плеча, но смотрит всё ещё неуверенно. — Ты знаешь что-нибудь о его детстве? — Не уверен… — Чанбин пытается вспомнить, хоть что-нибудь, чтобы заслужить доверие, однако в голову ничего не приходит. — Он говорил, что его детство было счастливым. Думаю, у него было много друзей, а ещё, что он был очень активным и создавал проблемы. Чан сказал… — Чанбин запинается, ловя настороженный взгляд Хёнджина. — У Джисона глаза, которые видели много плохих вещей. — Феликс мелко кивает и снова скрывается за плечом Хёнджина. Ему слишком неловко сидеть перед Чанбином, зная, что его обман раскрыт. Ему кажется, что Чанбин его после этого ненавидит. — Если честно, я рад тому, что наша война наконец закончится, — говорит Чанбин, и атмосфера в офисе сразу меняется. — Надеюсь, что всё будет хорошо… Двери, ведущие в коридор, открываются, и просторный светлый офис за несколько секунд становится не таким уж и пустым. Первым входит Сынмин, садясь на место возле Хёнджина, а затем входят Чан, Чонин и Джисон, особенно осматривающий офис. Джисон думает сейчас не о работе, а о том, что если отец видел этот спорткомплекс изнутри, он должен очень гордиться, что его сын здесь «работает». В этом здании действительно прекрасно всё: интерьер, новейшее оборудование, даже тайный этаж, на котором офис Минхо и находится. Хёнджин видит Кристофера и понимает, что Минхо был прав: лучше даже не смотреть в его сторону. Сердце сжимается и ток вновь начинает пронизывать тело, стоит только их взглядам пересечься. Танцор отворачивается в ту же секунду, стараясь полностью игнорировать то, как Крис пристально рассматривает его. — Полагаю, вы тоже не особо рады нашему сотрудничеству, — своеобразно здоровается Чан, садясь с Джисоном на диван к Чанбину и смотря уже на Феликса и Сынмина, всё это время бесшумно сидевшего и игравшего в телефон. — Но предлагаю забыть всё, что было между нами, и сделать всё возможное, чтобы поймать преступника. Сынмин, самый спокойный среди присутствующих, активно кивает, соглашаясь, а Феликс незаметно берёт Хёнджина за руку, заметную ему одному дрожь. — Извините, что задержался, — в офис вбегает Минхо, бросая что-то себе на стол и подходя к собравшимся в его офисе людям, и пересчитывает их. — Где пятая? — Она отказалась, — спокойно сознаётся Кристофер, однако в глазах лидера Айвы настрой сразу меняется. Минхо замирает. — Вы уверены, что ей можно доверять? Если хоть какая-то информация просочится, то нам всем тут немного осталось, — медленно и разборчиво, но всё же с долей агрессии произносит Минхо. — Пожалуйста, проследите, чтобы у неё не было доступа к любой информации, касающейся нас. — Хорошо, — отвечает Джисон, ведь Кристофер вот-вот возразил бы, а затем шёпотом поясняет: — Не будем с самого начала подрывать доверие к себе. Кристофер кивает. Минхо недоверчиво смотрит в их сторону, сжимая зубы. Он видел, как они вчетвером встретились возле здания и осматривали его, прежде чем войти. И даже вошли так, как делают это на расследованиях: сначала отправили Чанбина проверить, не ждёт ли их здесь ловушка, и лишь затем вошли сами. Но Минхо старается закрыть на это глаза. На месте Танпопо Айва сделала бы то же самое. — Слышали ли вы что-нибудь о такой группировке, как Крапива? — спрашивает он. — У нас есть немного информации о ней, но ничего подробного, — отвечает Чан. Крапива. Именно так зовут верховную группировку Особенных, однако никто не знает наверняка, сколько в ней человек и кто ею руководит. Известно лишь одно: Особенные боятся её больше, чем людей. В разы больше. Десятки тысяч Особенных по всему миру подчиняются Крапиве и выполняют любые её указания, просто потому что иначе их ждёт смерть. По слухам, что удаётся выхватывать из уст Особенных, прячущихся по углам, именно Крапива прекратила открытую войну в мире с человечеством, именно Крапива провела глобальную чистку мозгов и заставила практически всех забыть об Особенных, именно Крапива планирует что-то настолько масштабное и бесповоротное, что никто уже не посмеет ей помешать. Но это лишь слухи. Крапива руководит всеми крупными преступлениями со стороны Особенных, она дёргает группировками разной значимости за верёвочки, словно куклами, заставляет убивать, грабить, собирать больше-больше-больше редких Особенных. А в логове Крапивы с необычными Особенными поступают гораздо хуже и жёстче, чем в человеческих лабораториях. Они делают больно всеми возможными способами, лишь чтобы заставить тела вырабатывать больше энергии: не только Хёнджин во время стресса не в силах справиться со своей особенностью, так происходит у всех, просто в разной степени. И Крапива активно этим пользуется, выжимая из Особенных силу и создавая непобедимую армию. Каковы шансы, что группировка Особенных из четырёх человек победит Крапиву? Их практически нет. Но если в дело подключатся люди… это совсем другой разговор. — Крапива — единственные Особенные, которых действительно стоит бояться. Их боюсь даже я, хоть для простого жителя Земли знаю и могу гораздо больше, чем остальные, — на выдохе произносит Минхо. — У нас осталось не так много времени, а план — обширный. — Что же нас торопит? — Чан непонимающе мотает головой. Он, конечно, тоже только рад покончить со всем поскорее, однако обязательно должна быть причина, раз Минхо так выделяет это. — Смерть, — безэмоционально произносит Минхо. — Позволю себе напомнить, именно вы держали фото Феликса на сайте и не убирали его оттуда, а Крапива гоняется за лечащими. Она уничтожила почти всех, а Феликс скрывается от неё уже семь лет. Но благодаря Танпопо, мы все сейчас в опасности. Поэтому в ваших же интересах покончить с Крапивой как можно быстрее. Однако у нас есть проблемы: Крапива контролирует всё. И если она хоть что-нибудь узнает, хотя бы то, что мы с вами пересекаемся, времени на написание завещания у нас уже не будет. Поэтому я и прошу скрыть все данные даже от Суджин. — Почему же все боятся Крапиву? — спрашивает Чанбин, дёргавший весь разговор ногой от волнения и время от времени переводящий взгляд на Феликса. — Крапива убивает каждый месяц порядка нескольких сотен Особенных, которые не согласны с их политикой, в то время как вы от силы ловите хотя бы пять штук за это же время. Лаборатории Крапивы не пытают Особенных, в отличие от ваших, они не убивают. Они просто делают их вечным двигателем, высасывая энергию каждый день. В конце концов тела не выдерживают и приходят в негодность, тогда Крапива их выкидывает, — Минхо пододвигает к себе доску и открывает маркер, рисуя большой круг и деля его пополам, а затем одну половину ещё пополам. — Половина Особенных мира находится под властью Крапивы. Среди них есть те, кто активно участвует в её деятельности и убивает, поджигает, разрушает. Но также среди них есть те, кто находится в рабстве. Половина Особенных, которые не находятся под властью Крапивы либо действуют подпольно, либо одиночки, старающиеся жить людской жизнью, либо те, у кого сила только появилась. Джисон кивает, понимая, почему Минхо так боится. Свергнуть Крапиву равноценно предательству. Ведь если именно Крапива закончила войну с человечеством, значит, если её не станет, война начнётся вновь. Кристофер смотрит на Джисона, а затем на Хёнджина, ловя на себе его секундный боязливый взгляд. — Итак. Наш план, — Минхо пишет цифру «1». — Убедить людей в том, что Особенные не опасны и уничтожить человеческие лаборатории. Либо принудительно, либо мирным путём. — Это невозможно сделать быстро, — возражает Чан. — Мы говорим о мировоззрении человечества, а не о песочном замке, который можно построить, когда вздумается. — Неужели? — усмехается Минхо. — На сколько уменьшилось число подростков-Особенных, бродящих по городу, сравнивая с прошлым годом? — Хм… — Чан понимает, к чему Минхо ведёт. — Около восьмидесяти процентов. — Это всё наше влияние. Мы показываем, что Особенные могут быть хорошими. И родители, обнаруживая силу у своих детей, теперь не торопятся выгонять их из дома. А это значит что? Это значит, что под властью Крапивы оказывается всё меньше и меньше слабых, только раскрывших свою силу Особенных. Поэтому Крапива с лёгкой добычи переходит на более сильные группировки. Догадаетесь, какой следующий шаг? — Минхо выводит цифру «2». — Переманить сильные группировки Особенных на свою сторону? — с улыбкой предполагает Джисон. — Когда Крапива начнёт их терроризировать, они захотят принять нашу сторону. Точнее, Крапива уже начала их терроризировать, верно? — Именно, — Минхо кивает Джисону, смотря прямо в глаза, думая лишь о том, как бесит его догадливость. — Однако пока Особенные не будут уверены, что люди не развяжут с ними войну, они не пойдут к нам. Поэтому это второй пункт. Он самый опасный. Если Крапива узнает раньше, чем мы подготовим армию, мы умрём, — хмыкает Минхо, пожимая плечами. — Но не переживайте, последний пункт тоже непростой. Минхо выводит на доске третью цифру. — Нападение. Один важный момент — никто из людей не должен участвовать в войне. Это война Особенных, не ваша. Кристофер хмыкает, вздергивая вверх уголок губы, а затем смотрит на Джисона. Возражать сейчас нет смысла, однако почему-то Чан уверен, что Минхо и сам прекрасно понимает, как сильно может съедать изнутри жажда мести за своих родных. И если Чан хочет отомстить, он это точно сделает. — Классные ботинки, — тихо подмечает Сынмин, чтобы прервать царствующую в офисе мёртвую тишину. Чонин не сразу понимает, что обращаются к нему, неловко поджимая ноги и поворачиваясь на Особенного, и лишь затем неловко шепчет: — Спасибо. — Удобные? Как ходится? — Да, удобные, — улыбается младший, выпрямляя ноги перед собой и любуясь недавно приобретённой обувью. — Они словно созданы для ходьбы. Сынмин кивает, улыбаясь, и подмечает, что Чонин выглядит самым лёгким из присутствующих. И раз уж им суждено сотрудничать, он не упустит шанс потренироваться в воздухе с грузом потяжелее обычных вещей. Перемещать людей — его мечта. И судя по ответной улыбке Чонина, он тоже не против попробовать чего-нибудь нового. — На сегодня закончим, — вздыхает Минхо, видя, как Кристофер от молчания вновь подворачивается к Хёнджину. — Я заеду в ваш офис и дам инструкцию по первому заданию. Чан кивает, вставая с дивана и, когда Минхо подходит ближе и протягивает руку для рукопожатия, наконец отворачивается от Хёнджина и жмёт руку в ответ. — Держись подальше от него, — шепчет Минхо так, чтобы только Чан мог услышать. — Я хочу загладить вину, — поясняет Кристофер также тихо. — Лучшее, что ты можешь подарить для него, — позволить дожить до Дня рождения. Начальник Танпопо смотрит, не понимая, о чём идёт речь. Его брови сводятся, а на сердце внезапно появляется тяжесть. «Почему они смотрят на меня, как на монстра?» — обеспокоенно думает Чан, чувствуя взгляд Минхо и Феликса. Руку Минхо отпускает специально медленно, надеясь, что за это время до Чана успели дойти сказанные им слова. Кристофер понимающе мычит, хотя на самом деле так ничего и не понял, и поворачивается к Джисону, радостно смотрящему на офис вокруг. — Джисон, кстати, ты говорил, что тебя вроде из квартиры выселяют. Нужна помощь с вещами? Джисон быстро мотает головой. Вот кому-кому, а начальнику лучше не видеть, с какими вещами ему стоит помочь. — Всё в порядке, хён! Я сам. И спасибо, что напомнил, — улыбается он, поднимаясь с дивана. — Ну как знаешь. Идём? — Чан кивает в сторону выхода, куда уже направляются Чанбин и Чонин, но Джисон снова мотает головой. — Нет, мне нужно ещё решить кое-какой вопрос. Чан бросает что-то вроде «ну как знаешь», а Джисон подмигивает ему, показывая, что всё в порядке и волноваться не о чем. А когда его начальник наконец отворачивается и быстро направляется к двери, он тут же хватает в руки телефон. Нужно срочно найти такси по приемлемой цене, пока его вещи ещё не выкинули. — Всё в порядке, хён! — парадирует Минхо только что услышанную фразу максимально неприятным голосом, скукоживая лицо и вытягивая язык, чтобы Джисон понял наверняка, какую неприязнь он ощущает. — Да он понятия не имеет, с каким дьяволом говорит… Джисон расплывается в улыбке, поворачиваясь к Минхо и вновь оценивающе осматривая его. Непонятное чувство в груди возвращается на секунду, прерывая дыхание, но Джисон быстро избавляется от него, придумывая язвительную шутку. — Не будь ты таким мерзким, — младший хлопает его по плечу, мелко кивая. — Ты портишь этой мерзостью свою милую мордашку. — Кто бы говорил, — цокает Минхо, отряхивая место, которого только что касался его собеседник. — Тебе нужна помощь с вещами? — усмехается. — Сомневаюсь, что ты справишься сам со всеми своими вещами. А я видел на твоей странице в твиттере, что у тебя их неприлично много. — Ты видел ещё далеко не все, — Джисон натягивает улыбку, проклиная, что всё ещё позволяет Минхо говорить. В ролевых играх с читателями Джисон всегда предлагал играть в контроль-подчинение, чтобы иметь возможность приказать им закрыть свой рот. А сейчас, когда Минхо смотрит на него яростно, грубо, издевательски, но всё же тепло, Джисон предпочёл бы запихать ему в рот что-нибудь, чтобы не говорил. А сам бы Джисон вечно любовался горящими карими глазами и до ужаса красивым телом. — Так тебе нужна помощь? — Если ты спрашиваешь из приличия, чтобы не показаться грубым, а сам помогать не хочешь, то да, нужна. — Тогда, я извинюсь и скажу, что сегодня занят, — Минхо издевательски щурится. — Оу, как жаль, — наигранно произносит Джисон. — Но не переживай. Наше расставание долгим не будет. — К сожалению. — К сожалению? — Я имел ввиду, к счастью. Джисон оценил шутку, мило улыбнувшись и опустив взгляд на чужие губы на секунду. Минхо же этой секунды хватило, чтобы вскипеть. — Вали уже. — Скучать не буду. Минхо смотрит сверху вниз, находя себя в пушистых ресницах. — И не нужно. Продолжение следует…