Сожжённые крылья

Вечером Сережа долго не мог уснуть. Он листал новостную ленту, мониторил соцсети, разыскивая хоть крохотную информацию о себе. Но информация была совсем небольшая. Фейков тоже хватало. Какие-то самоуверенные пользователи уверяли, что Сергей Разумовский давным-давно покинул Россию и живет в Европе в своём личном замке. Это изрядно повеселило Сережу. Неужели люди настолько дураки, что не понимают — хочешь спрятаться, не маши при этом флагом?! Наконец Сережа отложил телефон на тумбочку, выключил ночник и закрыл глаза. Сон всё не шел, а настроение с каждой минутой портилось. Из головы упорно не шёл Олег. Ощущение собственной никчемности тоже никуда не девалось. Как он мог только подумать о том, что Волков разделит с ним его желание?! В сексуальной ориентации друга детства Сережа уверен не был, как, в общем-то, и в своей. Он никогда особо не интересовался этой стороной жизни. В детском доме, на его счастье, на него никто не смотрел именно с этой целью. Хотя, может, мысли кое у кого были, но неизменно маячивший поблизости Олег отбивал у малолетних насильников всё желание. Сережа воспроизвел в памяти Олега — темноволосого мальчишку со сбитыми костяшками и ссадинами на лице. Олега, который был в любой момент сломать нос любому, кто на Сережу косо смотрел. Волков был не просто его лучшим другом. Он был для Сережи единственным родным человеком, стал для него семьей. Разве можно желать с ним близости? Но спать в одной постели — можно. Сережа выполз из-под одеяла, отворил дверь и на цыпочках прокрался в комнату Волкова. В его спальне еще горел свет, хотя на часах было уже начало второго. — Олег… Можно к тебе? — поскребшись в створку, шепотом спросил Сережа. — Ты один или с пернатой компанией? — скрипнула кровать, Волков подошел к двери и распахнул ее. Светлые глаза с теплотой взглянули на Разумовского, — заходи. Сережа юркнул в кровать и укрылся одеялом прежде, чем Олег сам дошел до своего места. — Ты чего не спишь? Кошмары мучают? — Нет. Мысли, — Сережа вздохнул и потянулся уже было к плечу Олега, но тут же одернул руку. Он не имел права касаться Олега. Пришел как друг, не стоило всё портить. Но Олег почувствовал эту неуверенность. Он слишком хорошо знал Сережу. — Серый… — М? — Посмотри на меня. Сережа высунул нос из-под одеяла. — Ты от меня прячешься? В моей же кровати? — улыбнулся Волков. — Ничего я не прячусь. — Прячешься. Значит, боишься чего-то. Или кого-то. Меня? — С чего мне тебя бояться? — Разумовский нахохлился и зыркнул голубыми глазищами на Олега, — я тебя знаю больше десяти лет. — Как и я тебя. И поэтому я знаю, что ты себя накручиваешь. Перестань это делать. Отключи голову хоть ненадолго. — Отключалка сломалась. Олег хмыкнул, присматриваясь к недовольной физиономии. Потом как-то философски вздохнул, сдернул с рыжей головы одеяло, схватил Сережу за плечи и дернул к себе. — Значит, я отключу сам. — Олег, ты чего? — голубые глаза распахнулись от удивления. Мягкие губы приоткрылись, и Волков припал к ним в порывистом поцелуе. Долго раздумывать Сережа не стал — обвил руками чужую шею, притянул к себе. Олег умудрился, не разрывая поцелуя, нащупать кромку пижамных штанов Сережи и стянуть их. Потом, отстранившись, чтобы глотнуть воздуха, стащил с него и футболку. Первым порывом было тут же сжать ноги вместе, но Сережа не успел — колено Олега вклинилось между его бедер, не давая свести. — Не бойся. Олег выпрямился, через голову стащил и бросил куда-то на пол майку. Сережа словно впервые скользнул взглядом по его широкой груди, впалому животу, и сглотнул. Волков стянул домашние брюки, после чего подался вперед, уперевшись руками по обе стороны от головы Сережи и накрыл губами его губы. — Если не захочешь продолжать, так и скажи, — выдохнул он в поцелуй. Тонкие пальцы зарылись во взлохмаченные чёрные волосы. Сережа дрожал от холода и волнения, покрываясь мурашками. — После того, как ты меня раздел, это немного поздновато, тебе не кажется? — прошептал Сережа. Его уже повело от поцелуя, все мысли в голове спутались, подернутые дымкой. Горячие пальцы скользнули меж разведенных бедер, скользнули к розовому входу, огладили колечко мышц. Сережа сжался, закусил губу. — Так мне продолжить? Волков прижался губами к впадинке между ключицами, скользнул шершавой ладонью по обнаженной груди Сережи. Потом опустился чуть ниже, накрыл губами сосок, слегка оттянув. Сережа тихо заскулил, потянулся, обвил рукой Волкова за шею, прижимая к себе. — Да, — выдохнул Разумовский, чувствуя, что задыхается. — Подожди секунду, — Олег перегнулся через него к тумбочке, достал тюбик смазки и презерватив. — Ты точно об этом думал, — Сережа приподнялся на локте, но Олег уверенно уложил его обратно на спину. — Погоди, неугомонный. Сережа кивнул, прикусив нижнюю губу. Олег растер между пальцами смазку, согревая. Лег меж раздвинутых сережиных бедер, покрывая мелкими поцелуями низ живота. Накрыл ладонью чужой член, пальцем огладил головку. Вторая рука вновь коснулась прохладной кожи бедер, накрыла ягодицы. Сережа замер, жар прилил к щекам. Указательный палец Олега вновь огладил розовый вход и осторожно скользнул внутрь на одну фалангу. — Дыши, — шепнул Олег, заглядывая в раскрасневшееся лицо. Олег медленно скользнул внутрь, осторожно растягивая горячие стенки. Разумовский вздрогнул, рука метнулась ко рту, но слабый стон уже сорвался с его припухших алеющих в полумраке губ. Волков медленно наклонился к его животу, поцеловал тазовую косточку. Вторая рука ласкала вставший член. — Оле-е-ег! — вырвалось у Разумовского. Под закрытыми веками взрывались звезды. Волков ввел указательный палец до последней фаланги, чувствуя, как сжимается Сережа от его движения. Он был очень узкий внутри, узкий и горячий. Второй палец скользнул следом. Олег осторожно растягивал стенки, давая привыкнуть к ощущению. Сережа дышал тяжело, глаза его были закрыты. Он попробовал податься самому, ближе, насаживаясь на пальцы, и тут же сдавленно охнул. — Осторожнее, мой хороший, — Олег прижался губами к выступающей тазовой косточке. Волков помедлил, затем бережно перевернул Разумовского на живот, подложил ему под бедра подушку. Сережа под ним ощутимо дрожал, вздрогнув, когда горячее тело Олега осторожно легло на него сверху. Горячие губы накрыли выступающий на спине позвонок. Сережа задержал дыхание от самого первого глубокого движения Олега. Волков осторожно двинул бедрами, ласково провел ладонью по медно-рыжим волосам. По скуле Сережи скользнула, оставляя влажную дорожку, слеза. Между телами стало липко и горячо. Олег не торопился, уверенно и осторожно сжимая бедра Сережи, двигаясь деликатно и медленно. Дыхание у Сережи прервалось на вдохе. Он зажмурился, подаваясь навстречу бедрами. Волков толкнулся внутрь быстрее, одновременно целуя его в поясницу, ладонями скользя по острым птичьим лопаткам. — Какой ты красивый… — прошептал Олег, наклоняясь к нему и слегка прикусывая кромку уха. Сереже было больно. Действительно больно, но помимо боли внутри невыносимым пожаром горело желание. Сережа раскрасневшийся, взмокший, такой родной. Олег просунул руку ему под живот, скользнул ладонью вниз, накрывая пах. Разумовский застонал, тут же прикусив костяшку указательного пальца. Волков слегка ускорил темп. Сережа всхлипнул, подался ему навстречу бедрами. Олег прикусил губу. Он был уже на грани. Сережа содрогнулся всем телом и обмяк, уткнувшись лицом в подушку. Волков прижался губами к его виску, толкнулся еще раз и отпустил, застонал, и обессиленно упал рядом, после чего бережно, нежно перевернул Сережу к себе лицом. Из голубых глаз текли слезы. — Ты как? — напряженно спросил Олег. Распухшие от поцелуев губы растянулись в блаженной улыбке: — Люблю тебя… Он сам потянулся навстречу, обвивая чужую шею руками. Нашел чужие губы, впился в них жадным поцелуем, потом уткнулся носом Олегу под подбородок и затих. Волков собирал губами слезы с его щек, целовал зажмуренные глаза, острые скулы, кончик носа. Потом сгреб Сережу в объятия, натянул на них одеяло и удовлетворенно откинулся на подушки. Сережа дышал глубоко и размеренно, и Олегу показалось, что он заснул. Но вот тонкие прохладные пальцы коснулись груди Волкова. Сережа нежно погладил его по прессу, щекотно скользнул по ребрам к боку. — Я должен сказать спасибо? — тихо поинтересовался он. Олег с закрытыми глазами понял, что Разумовский улыбается. — Ой, да иди ты… — Я только что оттуда, — фыркнул Сережа, — Олеж… — Что? — А ты… жалеть не будешь? — О том, что тебя трахнул? Серый, у тебя как с головой? Я похож на спермотоксикозного подростка? Или бухой в стельку? — Волков схватил пальцами его за подбородок, заставляя заглянуть в глаза, — я отвечаю за свои поступки. Все, что сейчас было, это наше обоюдное желание. По лицу Разумовского скользнула тень облегчения. — Я просто боялся, что ты… — Что? Из жалости переспал с лучшим другом? Ну тогда я полный псих, — засмеялся Олег. Потом резко посерьезнел, погладил указательным пальцем Сережу по щеке, сказал твердо: — я тебя тоже люблю, Серый. Запомни это хорошенько. — Повторять не будешь? — Буду. Пока это в твоей лохматой голове не уложится, — серьезно сказал Волков, — из жалости с друзьями не спят. По крайней мере, я бы точно так делать не стал. Сережа потянулся к нему. Он нуждался в прикосновениях, касаниях, поцелуях. В тактильности он находил подтверждение тому, что в нём нуждаются, что его любят. — Как ты думаешь, сейчас сможешь уснуть? — ласково спросил Волков, зарывшись пальцами ему в волосы на затылке и легонько прикоснувшись губами к уголку рта Разумовского. — Попытаюсь. — Могу помочь, если совсем невмоготу будет. — Это как? — недоверчиво спросил Сережа. — Есть такой прием. Безболезненный, но часто им пользоваться нельзя. — Покажешь? — Разумовский с интересом уставился на него своими невозможными глазищами, явно ожидая, что Олег сейчас покажет фокус. — Будешь болтать, продемонстрирую, — пригрозил Волков. Его уже самого начала охватывать дремота. Сережа рядом закопошился, пытаясь устроиться поудобнее. Хватило его ненадолго. — Олеж… Олежа… Ну покажи-и-и… Олег вздохнул, понимая, что Сережа не отстанет. Он открыл глаза, и приподнялся на локте. Разумовский с нетерпением смотрел на него. — Всё очень просто, — тоном, словно рассказывал сказку, начал Олег, — для начала нужно закрыть глаза… Сережа тут же зажмурился. — Расслабиться… Разумовский глубоко вздохнул и картинно растянулся на кровати, раскинув руки в стороны. Олег с трудом сдержал смешок. — А теперь… Спи! — с этими словами Волков наклонился и чмокнул Сережу в лоб. Разумовский тут же распахнул глаза и уставился на него со смесью непонимания и обиды. — Ну Ол-е-е-г! — Что Олег? — передразнил его Волков, — а ты чего себе навоображал? — Я думал, ты меня сейчас каким-нибудь приемом… уложишь. — О, а тебе того, что было, мало? — усмехнулся Олег, рывком подхватывая Сережу под талию и притягивая к себе. Сережа тут же фыркнул от смеха ему куда-то в район ключицы. — Ладно, я понял. Не буду мешать, — произнес он довольным голосом. Олег снова уложил его рядом, укрыл одеялом и по-хозяйски положил одну руку ему на грудь. Сон словно поджидал его. Веки медленно тяжелели… — Олеж! От неожиданности Волков едва не подскочил на кровати. — Серый, блин! — Вот насчет блинов… Ты не мог бы испечь завтра на завтрак? — Сережа захлопал длинными ресницами и старательно делал глаза кота из «Шрека». — Про завтрак я подумаю, — хмыкнул Волков, — а вот дружеский поджопник ты от меня заработаешь, если не дашь поспать! Сережа тут же надулся и затих. Олег снова рухнул на подушку. Ему уже так хотелось спать… — Олег! «Твою мать!» — Волков резко распахнул глаза, чувствуя, что еще немного и сорвется. — Серый, слушай, если ты не замолчишь, я тебя свяжу, а в рот суну кляп! — Это угроза? — невинным тоном поинтересовался Разумовский. Вот же зараза обаятельная! — Предупреждение, — пригрозил Волков. — Ладно, — Сережа вздохнул, — не обижайся, Олеж, это я так… На самом деле, просто мне немного страшно, что завтра у нас с тобой все будет так, как раньше… Олег вздохнул, подвинулся к нему, уткнулся носом в рыжую макушку. — Как раньше, Серый, уже точно не будет. — Почему ты так уверен? Мы ведь раньше спали на одной кровати… — голос Сережи становился всё тише, его наконец-то начала одолевать сонливость. — А вот голыми, Сереж, мы не спали вместе никогда, — мстительно произнес Олег. Сережа дернулся, издал какой-то странный звук — то ли всхлип, то ли вздох. И, не удержавшись, тихо засмеялся, прижимаясь щекой к его горячему плечу.