Сожжённые крылья

Полное безмолвие и полный мрак. Но стоит вглядеться чуть лучше, и перед глазами начинают вспыхивать молнии. Густая дымка время от времени становится чуть тоньше, и тогда сквозь непроглядную мглу просвечиваются очертания странных, пугающих существ. Это мир Птицы. Мир, в котором у него нет имени, но в котором у него есть сила. В этом мире он выглядит совершенно иначе, и только глаза остаются неизменными — хищного золотого цвета. Иногда некоторые обитатели этого мира чуют лёгкое дуновение. Это дуновение не ощутить человеческому существу, только эти создания, сотканные из пустоты, способны уловить его. И тогда им удается на время выйти из своего мира, чтобы взглянуть на материальный мир. Смотреть глазами так называемого « окна» — человека, чей дар и одновременно проклятье — находиться в нескольких мирах одновременно. Тот, чьё имя в материальном мире — Птица, однажды почуял это дуновение и смог не только посмотреть, но и проникнуть в другое измерение. Его «окно» оказалось мальчиком с совершенно невероятными способностями, которые сам он в себе еще не то что не раскрыл, он даже не подозревал о них. И этот мальчик, это слабое человеческое отродье смогло перевести существо из другого мира в свой. Так оно обрело имя, форму и способность общаться. Мальчик нуждался в друге, а существо обрело то, что до него удавалось лишь немногим — тело. Некоторое время это был взаимовыгодный союз. Создание, получившее в материальном мире имя Птица, стал защитником человеческого ребенка — Сергея Разумовского. Войдя в другой мир, Птица лишился практически всех своих способностей, с ним остались только ментальные, такие, как чтение мыслей и управление чужим сознанием. Пока Сережа нуждался в нём, Птицу всё устраивало. Но потом, встретив настоящего друга, Сережа начал отдаляться и незаметно даже для самого себя смог изолировать Птицу в своём сознании, использовав свои способности. Долгое время Птица находился в своеобразной спячке, он не мог ни на что влиять, но при этом слышал и видел всё, что происходило с Сережей. Птица ждал удобного момента для возвращения. Что для нематериального существа какие-то десять лет? И удобный момент настал — Сережа столкнулся с тем, что не могла выдержать его хрупкая человеческая психика. Блок ослаб настолько, что Птица смог не только обрести прежнюю власть, но и успешно скрываться, изменив свой прежний облик. И он отыгрался на полную за всё время своего плена. Сережа не подозревал о происходящем, он даже помыслить не мог о том, что его друг Олег Волков — на самом деле вот уже несколько лет был лишь плодом его фантазии. Птица легко менял облик, а зная воспоминания Разумовского, мог довольно долго поддерживать видение его лучшего друга. Человеческая психика — очень занятная штука. Она может подстраиваться под абсолютно сложные обстоятельства. Сережа умудрился не понять, кто перед ним. И лишь только когда появилось вмешательство извне — сообщение Игоря Грома о том, что Олег Волков погиб, Птица решил сбросить маску. Он был зол. Он был невероятно зол и обижен на Сережу за такое предательство. Они действительно были друзьями в понимании человека. Для самого Птицы понятия дружбы не существовало — это был успешный симбиоз. Если бы не Гром, Птица мог веселиться еще очень долгое время. Но в человеческом теле были свои ресурсы, которые не позволяли по максимуму осуществить всё, что он задумал. Сергей попался. Игорь Гром оказался слишком умен, он одолел Чумного доктора, а Разумовский оказался в психиатрической лечебнице. Сережа сопротивлялся очень долго. По крайней мере, такого упорства Птица от него не ожидал. Внутренняя стойкость под маской физической хрупкости. Кто бы мог подумать, но Олег Волков, тот, из-за которого Птица оказался заперт на десять лет, оказался жив. И он вызволил своего друга детства из больницы, чем немало помог Птице. А появление Игоря Грома изрядно порадовало Птицу. Теперь он мог отомстить. Долгое время у Птицы был Сережа, но он променял его на Олега Волкова. Теперь Птица захотел получить Игоря Грома. Человеческие существа такие хрупкие.

***

За всё время знакомства с Олегом им с Сережей приходилось ночевать в одной постели, это правда. Но, как сказал Волков, голыми — никогда. И вот теперь, когда солнечный луч, отразившись от стоявшего в углу зеркала, скользнул по лицу Разумовского, он проснулся. Олег был теплым, словно большая печка. Сережа ласково провел кончиками пальцев по его обнаженной груди. Внизу живота тут же отозвалось сладкой истомой. Сережа скользнул другой рукой под одеяло, провел ладонью по животу и накрыл пальцами собственную возбужденную плоть. Прикусил нижнюю губу, сдерживая срывающийся с губ стон. — Как насчет меня? — голубые глаза Олега наблюдали за ним из-под длинных ресниц. Сережа замер на несколько секунд, как кролик перед удавом, потом резко убрал руку, но закутаться в одеяло не успел. Волков перехватил его тонкие запястья одной рукой, задрал их над Сережиной головой, а сам припал губами к его рту. — Мог просто попросить, — прошептал он на ухо, другой рукой скользнув под одеяло, пройдясь щекоткой меж распахнутых бедер. — Олежа… — с губ сорвалось совсем слабое. Волков усмехнулся. Чужое естество уже пачкало его пальцы и простынь. Сережа закрыл глаза, оставив попытки прикрыться. Олег по-прежнему сжимал его руки у изголовья кровати. Пальцы прошлись по головке члена, скользнули по стволу до основания. — Мой хороший… — Олег поцеловал ключицу, скользнул губами по груди. Его движения рукой доводили Сережу до экстаза. Он держался до последнего, и все же не смог удержать стон удовольствия, выплескиваясь Олегу в ладонь. — Полегче? — усмехнулся Олег. Сережа тут же распахнул глаза. Одним рывком освободил кисти из крепкой хватки Волкова, толчком в грудь опрокинул того спиной на подушки. В голубых глазах словно блеснуло раскаленное золото. Олег не успел присмотреться, как Сережа уже устроился между его ног. — Подожди! — спохватился Волков, но Сережа уже обхватил губами головку его члена. Судорога прошила тело Волкова. Он замер, поперхнувшись воздухом. Юркий язык Сережи облизал головку, скользнул по набухшему стволу, обведя венки. Он не брал на всю длину, потому оба они не были к такому готовы. Но Сереже до безумия хотелось доставить ему удовольствие. Чуткие пальцы обхватили ствол члена, слегка сжав. Губы накрыли яички, язык скользнул между ними, от задней части мошонки к передней. Наконец Сережа чуть отстранился, чтобы глотнуть воздуха. Снова наклониться к паху Олег ему не дал, обхватив за плечи и потянув к себе. — Подожди, — прошептал он ему на ухо, — успеется… Дай полюбуюсь на тебя… Сережа довольно зыркнул на него и совершенно бесстыдно облизнулся. Олега тут же повело. Он обхватил волосы на затылке Сережи и подтянул его голову к себе. Раздвинул языком чужой рот, жадно целуя. Сережа прижался к нему всем телом. — Не хватило вчерашнего? — глухо спросил он, слегка прикусив Сережу за мочку уха и скользнув языком по тонкой коже за раковиной. Разумовский блаженно растянулся на нем и принялся методично выцеловывать его скулы и линию челюсти. — Тебя никогда не будет много в моей жизни, — произнес он, прищурив глаза и потеревшись кончиком носа о колючую щеку, — еще чуть-чуть, и в душ. И побрейся. — Ну не всем же вечными подростками ходить, — усмехнулся Волков, но решил не спорить. Растительность на лице для него была непринципиальна, а раз Сереже не нравится, то и он не будет спорить. Сережа ластился к нему, как довольный кот. Олег перебирал пальцами отросшие рыжие пряди. Внезапно ему пришла в голову мысль, что сейчас он был готов убить любого, кто хоть посмеет коснуться Сережи. Причем абсолютно серьезно. Наконец Разумовский удовлетворенно вздохнул, устроив голову на груди Олега и ласково гладя его по груди. — Сереж… Пора вставать, — со вздохом сказал Волков, заметив, что электронные часы на тумбочке показывают непозволительное для него позднее время — девять часов утра. — Давай еще чуть-чуть… — прошептал Сережа. — Ты можешь пока полежать, я в душ схожу, — предложил Олег, но Разумовский неожиданно крепко схватил его за предплечья и хитро взглянул из-под упавшей на лоб огненно-рыжей пряди. — С тобой хочу. — Спинку тебе потереть? — усмехнулся Волков, — я не против, Сереж, но тогда выбирай — или совместный душ, или завтрак. Потому что если ты хочешь блины, я должен быстро помыться, пока ты будешь плескаться. Сережа вздохнул, и Олег прямо-таки видел, как вертелись шестеренки в его сложноустроенной голове. — Ла-а-д-н-о-о-о, — протянул он наконец, — иди в душ. Только поцелуй меня сначала. Олег бережно притянул его к себе, обхватил ладонями его лицо. Сережа смотрел на него ярко-голубыми глазами, и в них плескалась ничем неприкрытая любовь. И Олег мог от этого отказаться?! Он нежно поцеловал Сережу, позволяя тому обвить себя за шею. Разумовский простонал в поцелуй и тут же захныкал, когда Олег медленно, но верно высвободился из кольца его рук. — Блинчики, — напомнил он заметно расстроенному Сереже, — с вареньем. Сережа кивнул и тут же зарылся лицом в подушку, всё еще пахнувшую Волковым. Олег, улыбаясь, отправился в душ, а потом на кухню готовить завтрак. Сережа медленно выполз из-под теплого одеяла и с наслаждением потянулся. Кожа еще помнила прикосновения, ласки и поцелуи Олега. Но пора было действительно вставать. Спускаясь на первым этаж, Разумовский внезапно вспомнил, что помимо их с Олегом и еще одного бестелесного жильца, в доме живет вполне себе материальный майор Игорь Гром. И этот самый майор мог что-то слышать ночью. Кровь прилила к лицу Сережи. Он на цыпочках прошмыгнул в коридор и прислушался. Судя по звукам, в кухне Олег был один. Значит, Игорь еще не спускался. Или уже позавтракал. Сережа прикусил губу. Он вспомнил, что они с Игорем так и не поговорили со вчерашнего дня, когда Птица едва не убил Грома. А еще Игорь был уверен, что сам Сережа дал добро на нападение Птицы. Это нужно было немедленно исправить. Дверь в комнату Грома была закрыта неплотно, оставляя узкую щель. Сережа приник к ней и увидел, что комната пуста. Постель была заправлена, а на тумбочке лежал дешевенький кнопочный телефон майора. Вряд ли зарплата полицейского была настолько маленькой, что Игорь не мог купить себе какой-нибудь заковыристый агрегат. Скорее всего, он просто не хотел. Сережа задумался. Разбогатев, он осознал, что с деньгами действительно можно очень многое. Не то, чтобы Разумовский хотел купить Грома, он прекрасно понимал, что Игорь на такое не пойдет. Но купить ему маленький подарок не помешало бы. Сережа спустился обратно на первый этаж. В гостиной Игоря тоже не было. Знакомая кепка мелькнула в окне. Разумовский вышел на террасу и увидел сидящего на крыльце Игоря. В этот момент он показался Сереже ужасно одиноким. В груди снова сжался тугой узел вины. — Привет, — тихо сказал он, подойдя к Грому. Игорь вздрогнул от неожиданности и тут же вскочил на ноги. — Извини-извини, — пробормотал Сережа, поднимая вверх поднятые ладони, — я не хотел тебя пугать. Мы можем поговорить? По лицу Грома скользнула тень. Он пристально взглянул на Сережу, явно выискивая в нём Птицу, но так и не найдя, молча кивнул и снова сел на ступеньку крыльца. Сережа осторожно пристроился рядом. — Игорь, во-первых, я хочу извиниться за всё, что сделал Птица. Я не хотел, чтобы так всё получилось, и уж точно не давал ему разрешение тебя бить. Я не оправдываюсь и не пытаюсь выставить себя жертвой, но буду благодарен тебе, если ты хотя бы попытаешься меня понять. Очень часто я… не могу контролировать его. Совсем. Чаще всего я даже не помню, что он делает. У нас с ним почти нет общих воспоминаний. Птица попросил просто поговорить с тобой. Это моя вина, я не должен был ему верить. Но я действительно не хотел тебе вредить. Пожалуйста, прости меня, — тихо сказал он. Гром сжал губы в тонкую полоску, словно таким образом сдерживал рвущиеся наружу слова. Потом глубоко вздохнул и повернулся к Разумовскому. — Я действительно не знаю, что у тебя в голове, и как ты вообще живешь с ним. Но я тебя услышал. Извинения приняты. Сережа слабо улыбнулся, но улыбка его тут же погасла, когда Игорь снова отвернулся. — Простил, но не забыл? — осторожно уточнил он. Гром дернул плечом. — Я всегда начеку, Сергей. — Понял, — еле слышно выдавил из себя Разумовский и медленно встал. К чувству вины примешивался теперь и чудовищный стыд. Он не хотел оправдываться, но по итогу именно это и получилось. Да и что должен был ответить Игорь? Он вряд ли кому-то верит на слово, с его-то работой. — Подожди, — Игорь вдруг некрепко схватил его за руку, удерживая на месте, — я не злюсь. Честно. — Я рад, — Сережа вымученно улыбнулся. Гром кивнул, задумавшись. Потом тряхнул головой и неожиданно полушутливо добавил: — Я могу попросить тебя о небольшом одолжении? Если твой сосед все-таки решит меня зарезать, ты не мог бы меня об этом предупредить? Сережа вздрогнул и тут же замотал головой: — Он этого не сделает! Никогда, Игорь! Я ему не позволю. — Верю, — Гром тепло взглянул на него и похлопал по плечу, — ты хороший человек, Сережа. Разумовский замер, пытаясь переварить услышанное. Потом решительно помотал головой, отчего волосы золотым нимбом разлетелись вслед за его движениями: — Был бы хорошим — не допустил бы всего то, что случилось! Я точно не хотел никого убивать. Игорь понимающе кивнул: — Даже самые лучшие люди не могут изменить весь мир. Ты пытался делать это, как мог. То, что ты не справился, не делает конкретно тебя плохим. Ты не виноват в том, что у твоего тела ты не единственный рулевой. А что до Птицы… Что ж, его энергию да в мирное русло… Гром замолчал, наблюдая, как Сережа смущенно отводил взгляд, слушая о себе. — Эй, лесная братва, завтрак готов, — крикнул им в окно Олег. — Пойдем, — Игорь потянул Сережу в дом. На кухне аппетитно пахло блинами. Олег поставил на стол банку с вареньем и упаковку сгущенки, оглянулся, окинув вошедших пристальным взглядом. Сережа радостно улыбнулся ему. Игорь приветственно кивнул. — Сереж, свари кофе, — кивнул на кофемашину, попросил Волков, — у меня руки заняты. — Тебе помочь? — спохватился Гром. — Я уже почти закончил. Но в холодильнике еще упаковка сыра есть. Достань, Сережа иногда его в блин заворачивает, — сказал Олег. Сережа тем временем лихо управлялся со кофемашиной. Игорь, пьющий в основном кофе из автомата, наблюдал за его действиями с легкой завистью. Наконец все трое уселись за стол. — Нет, Волков, ты явно ошибся с выбором профессии, — заметил Игорь, намазывая второй блин сгущенкой. Олег пожал плечами, сделал глоток кофе. — Готовка успокаивает. Но я не представляю себя поваром. Серый, ты чего? Игорь перевел взгляд с него на Сережу и замер. Разумовский сидел с неестественной прямой спиной и смотрел в одну точку пустыми глазами. Губы у него побелели, а в руке он сжимал нож. — Птица, — тихо сказал Олег.