Сожжённые крылья

Что-то холодное прижалось к его лбу. Сережа разлепил веки — перед глазами всё расплывалось. Мутное пятно находилось совсем близко от него и, заметив, что Разумовский пришел в себе, голосом Грома поинтересовалось: — Как себя чувствуешь? Сережа пытался что-то сказать, но при первом же движении тошнота подкатила к горлу. Игорь, видимо, заметил его состояние, и тут же поднес к сухим губам стакан с водой. — Попей, станет лучше. Сережа приник к воде. Спустя несколько секунд ему действительно полегчало. Зрение обрело чёткость, и он увидел, что лежит на диване, а рядом с ним сидит Гром. — Помнишь, что произошло? — тихо спросил Игорь. Сережа поморщился. — Да… Мы с Птицей немного поругались… Потом он ушел… через окно… А у меня вдруг все перед глазами поплыло… Сколько я так лежу? — Я перенес тебя на кровать минут семь назад, — ответил Гром, — а сколько ты до этого на полу валялся, я не могу сказать. Голова болит? — Немного… — Тебе повезло. Упал на мягкий ковер. А так можно было и сотрясение получить. Полежи, я сейчас пойду полотенце опять намочу. Игорь осторожно снял с его лба плотную ткань и ушел в ванную. Через минуту он вернулся и положил полотенце на лоб Сережи. Разумовский блаженно вздохнул. — Спасибо… — С тобой жить как на пороховой бочке, — хмыкнул Игорь, — то по башке треснешь, то сам грохнешься. Сережа залился краской стыда. — Прости. Я не специально… — Еще бы ты специально, — усмехнулся Гром, — давай лучше думай, чего вдруг в обморок упал с не того не с сего. У тебя раньше так бывало? — Нет, — Разумовский поморщился, приподнимаясь. Гром тут же подложил подушку ему под спину. — Тогда почему вдруг? — Птица… — задумчиво произнес Сережа, — наверно, из-за него… — Это он тебя, что ли, по голове огрел? — нахмурился Игорь. — Нет. Он просто ушел… — А раньше не уходил? — Уходил… — Сережа окончательно запутался и замолчал. Потом неуверенно предположил, — может быть, на этот раз ушел слишком далеко… — Это же твое тело, — мрачно сказал Игорь, — почему вдруг его отсутствие на тебя так сильно влияет? — Если бы я знал… — Сережа вздохнул. Ему сейчас отчаянно не хватало Олега рядом. Но на первое время и Гром годился. По крайней мере, он точно не был злопамятным. Даже в постель перенес, вот же черт! — Игорь, спасибо тебе за помощь… Мне очень неловко… — Ладно тебе, — Гром поднялся, забирая с тумбочки пустой стакан, — знаешь, у меня тут идея возникла… Раз уж Олега нет, и ты решил похандрить… Может быть, вечером посмотрим какой-нибудь фильм? Ты отвлечешься. Сережа бросил на него удивленный взгляд: — Ты серьезно? — А почему нет? — Гром усмехнулся, — я тут внезапно осознал, что чертовски долгое время не смотрел ничего по ящику и не по ящику тоже. — Даже сериалы про ментов? — фыркнул Сережа в кулак. — Особенно про них, — улыбнулся Игорь. — Отличая идея. Я могу заказать еды… Ты встретишь курьера, естественно, — предложил Разумовский. — Вот и договорились, — Игорь оглянулся по сторонам, словно выискивая в комнате что-то. Или кого-то, — ты сейчас один? — Сейчас — да, — ответил Сергей, — Птица… ушел. Но когда он вернется, я не знаю. Игорь задумчиво потер подбородок. Ладно, с проблемами придется разбираться по мере их поступления. Примерно около семи Сережа засел в своем телефоне, выискивая более-менее приличную еду, которую можно было бы заказать. Предложение Грома заказать шаурму Разумовский отклонил сразу. — Меня и так Олег ругать будет, что доставку заказываю, — буркнул он, — а тут еще твоя шаверма… Игорь пожал плечами. Он тоже время даром не терял — попросив у Сережи ноутбук, искал на Кинопоиске какой-нибудь смотрибельный фильм. Наконец, спустя примерно полчаса оба почти одновременно удовлетворенно вздохнули — Сережа нашел отличную пиццерию, а Игорь — какой-то суперкрутой, судя по отзывам, боевик. Поделившись своими находками, оба остались довольны. Игорь был не против пиццы, только если в ней не было ананасов, а Сереже в принципе было наплевать, что будет показывать телик. Так что сделав заказ, Разумовский сказал, что пойдет полежит в ванне, а Игорь должен был ждать курьера. «Как сторожевой пес», — мелькнуло в голове Грома, но он тут же отмахнулся от этой мысли. В конце концов, это был его выбор пустить в свою квартиру Волкова, стать завсегдатаем в психиатрической клинике, а чуть позже — сказать, по какой дороге лучше всего умотать из Питера. Так что принять приглашение Олега пожить у них было не самой плохой идеей. Сережа любил воду. Когда они с Олегом впервые переступили порог этого дома, Разумовский этим же вечером заперся в ванной и отмокал там часа два, чем вызвал нешуточное беспокойство Олега. — Сереж… Ты бы открыл щеколду… Я не буду к тебе заходить, просто на всякий случай, — поскребся в створку Олег. Сереже пришлось изображать тучку — вода текла с него, заливая выложенный плиткой пол, пока он отворял дверь. Вспоминая об этом, Сережа мечтательно закрыл глаза. Тогда у них с Олегом не было никаких даже намеков на то, что случится позже… И все-таки в глубине души Сережа был уверен — Олег с ним ненадолго. Сейчас, возможно, он воспринял всё это как способ отвлечься, снять напряжение, заодно поддержать Разумовского, а когда это всё закончится… Если закончится… Сережа глубоко вздохнул и ушел с головой под воду. Под водой не видно слёз. Курьер приехал почти на двадцать минут позже. Он долго извинялся, говоря, что не мог отыскать нужный дом, и Игорю стоило огромных трудов выпроводить его за дверь, так как он беспокоился, что Сережа именно в этот момент решить закончить свои банные процедуры. Но пронесло — курьер быстро исчез, заверенный, что Игорь не станет писать плохой отзыв. Гром действительно не стал этого делать — всякие ситуации бывают, а у этого пацана на родине наверняка жена и человек пять ребятишек. Не то, чтобы Игоря волновали чьи-то дети, просто он не видел необходимости срываться на всех подряд. В конце концов, и у него на работе случались серьезные косяки. — Сергей, пиццу привезли! — крикнул он, поднявшись на второй этаж. — Сейчас приду! — отозвался Сережа за дверью. Пока Разумовский приводил себя в порядок, Игорь покопался в баре Волкова. Запасы Олег делать умел. Игорь не удивился, если бы обнаружил на кухне в закромах закрученные банки с кабачками и баклажанами, как часто делала тетя Лена Прокопенко. До закруток, к счастью, у Олега руки-таки не дошли, но Игорь не сомневался — проживи они здесь примерно годик, Волков превратился бы в садовода и фермера. На лестнице послышались шаги. Сережа спустился в гостиную. Он был одет в слишком большую для него футболку и спортивные штаны. Влажные волосы обрамляли его худое лицо. Из-за своего образа жизни Игорь мало думал о своем комфорте, а уж тем более, о чужом. Но когда Разумовский забился в угол дивана, Гром, ворча как старый дед, пошел в свою комнату за пледом. В голове крутилась мысль, что они с Волковым медленно, но верно превращаются в мамок (папок?) — нянек для двадцати четырехлетнего Сережи Разумовского. Тьфу ты! Сергей очень смутился, когда Гром накрыл его пледом, подоткнув края, и некоторое время еле слышно благодарил — Игорь не слушал. Он плюхнулся рядом, с наслаждением вытянув ноги, схватил кусок пиццы, открыл банку пива из запасов Олега и уставился в экран телевизора. Сережа, бросив на него нервный взгляд, неуверенно последовал его примеру. Спустя минут двадцать они уже не могли оторваться от экрана, хотя изначально Сережа был настроен к выбору фильма скептически — стрелялок и погони ему хватило. Но фильм отлично разгрузил мозг, и на середине Сережа уже даже стал посмеиваться над дебильными шутками главного героя. Игорь, пребывая в самом расслабленном состоянии, от души смеялся, чувствуя наконец это давно забытое чувство, как в детстве, когда сидишь с бутербродом в руке и смотришь мультики. Под конец фильма пицца была съедена, а Сережа, сытый и довольный, задремал, откинувшись затылком на спинку дивана, а потом незаметно съехавший головой на плечо Игоря. Гром не сразу заметил, а когда, наконец, почувствовал всю тяжесть медноволосой головушки, решил, что будить как-то жестоко. Спать на диване Игорь не собирался, но в итоге не заметил, как уснул сам. Проснулся Игорь, когда в комнате было уже светло. Но причиной пробуждения майора стал не свет, и даже не затекшее плечо. Гром проснулся от того, что кто-то весьма недвусмысленно касался его лица кончиками пальцев. Игорь не сразу открыл глаза, прислушиваясь к окружающим его звукам. Он тщательно вспоминал, что произошло вчера. Они с Сережей ели пиццу, а потом вповалку уснули на диване под финальные титры. Телевизор выключился сам. Так, значит, единственный, кто его мог сейчас касаться, был Сергей. Но Разумовский сам не стал бы этого делать — у него был Волков, так что оставался только… Ох, черт. — Я знаю, что ты проснулся, — раздался вкрадчивый голос у него над ухом, — открой глаза, Игорь. Гром неохотно приоткрыл ресницы, всеми фибрами своей полицейской чуйки предвкушая какой-то пиздец. Чуйка не ошиблась — рядом с ним, прижимая Игоря своим телом к спинке дивана, лежал Птица, опираясь головой на согнутую в локте руку, и с ухмылкой его разглядывал. — Как спалось? — притворно заботливым тоном осведомился он. — Прекрасно, если бы кто-то не отлежал мне руку, — поморщился Гром. Левую кисть действительно неприятно покалывало, а пальцы не гнулись. — Тебе нужна помощь? — голос Птицы понизился до шепота, и Игоря пробрала дрожь. Не такое доброе утро он предвкушал. — Сам справлюсь, — отозвался Гром и сел, разминая затекшее плечо. Птица тут же схватил его за левую руку, тонкие пальцы крепко стиснули запястье. Игорь покосился на него с подозрением. Но Птица принялся с силой растирать его ладонь, и вскоре руку действительно отпустило. Неожиданная забота со стороны непонятного… проявления шизы? демонического подселенца? — изрядно насторожила Грома. Птица, видимо, почувствовал, как напрягся майор, и бросил на него хитрый взгляд желтых глаз. — Ты же вроде как ушел, — вспомнил Игорь слова Сережи, — улетел в окно. — Так и вернулся, — хмыкнул Птица, — ночью. Решил не будить. — Надо же, какая забота, — Гром осторожно высвободил руку из пальцев Птицы и полез к другому краю дивана, чтобы не перелезать через Разумовского, кто бы не управлял сейчас этой бедовой головой. — Игорь… — раздался позади совсем непривычно мягкий голос. Гром резко обернулся, вскидывая руку, готовый отразить возможный удар. Этот жест не укрылся от Птицы — он поджал губы и нахмурился. — Чего тебе? — Кофе хочу, — буркнул Разумовский. — Ты меня поэтому тискал, как плюшевого медвежонка? — не смог скрыть улыбки Гром, поправляя задравшийся рукав футболки. Он ненавидел спать в одежде. — Ничего я не тискал! — совершенно с детской обидой огрызнулся Птица. — Тискал-тискал, можешь не отпираться, — добродушно усмехнулся Гром, — ладно, Птичка, пойдем, будет тебе кофе. Разумовский задрал подбородок, сверля майора острым взглядом янтарных глаз. — А завтрак? — Будет и завтрак, — легко согласился Игорь, — но с одним условием. — Каким? — Ты спокойно дашь мне его приготовить, сам спокойно поешь, безо всяких твоих фокусов. И помоешь после этого посуду. А если что-нибудь выкинешь, больше ничего от меня не жди, ясно? И я не шучу. — Хорошо, — неожиданно легко согласился Птица. Гром с подозрением посмотрел на него, покачал головой, но всё же отправился на кухню жарить яичницу и варить кофе. Птица, судя по звукам чуть дальше по коридору, принимал душ. И когда Игорь поставил на стол две тарелки и снял с плиты турку, на кухне материализовался Разумовский в свежей футболке, которая была ему велика размера на два и все время сползала то с одного плеча, то с другого, обнажая острые ключицы. Игорь стоически наблюдал за этими неожиданными попытками соблазнения от Птицы. На что он вообще рассчитывал? Что после попытки убийства Игорь должен был растаять при виде его в домашних шмотках? В чужую голову заглянуть нельзя, а уж в голову Разумовского влезать Игорь не согласился бы и за деньги. Однако Птица свое слово сдержал. Он спокойно съел завтрак, выпил чашку кофе, собрал и помыл посуду, не вызывая у Грома ни малейшего подозрения в поведении. Он даже не язвил за разговором, что было удивительно. Игорь с любопытством поглядывал на него, когда Разумовский мыл посуду. И если Сережа, возможно, это делал в студенческие времена, но Птица мыл посуду как первоклассник — налил воды, насквозь промок в своей футболке, измазался в пене от жидкости для мытья, и в конце концов, больше навел суеты, чем действительно прибрался. Но это выглядело настолько смешно, что Гром под конец не удержался и прыснул в кулак. — Чего ржешь? — нахохлился Птица, повернувшись к майору, угрожающе сжав в руке губку для мытья посуды, — сам попросил убраться, а теперь сидит издевается. — Не издеваюсь, — выдохнул Игорь, с трудом выровняв дыхание и бросая на Птицу насмешливые взгляды, — просто не думал, что увижу тебя после огнеметов с грязной сковородкой. — Кстати, насчет сковородки… — глаза Птицы хищно блеснули. — Эй, мы договаривались! — спохватился Игорь, чувствуя, что дело принимает неожиданный поворот. — Договаривались, что ничего не будет за завтраком. И что я помою посуду… Я помыл, — и он улыбнулся акульей улыбкой. «Думай, Игорь, думай! Бежать или бить?» — отчаянно перебирал варианты Гром. Ну почему все опять оборачивается именно так, ведь нормально ж всё было… наверно… — Постой… Птица… А Сережа сейчас с нами? Ему понравился завтрак? — попытался его отвлечь Гром, осторожно отступая к стене. Как назло, место за наблюдением шоу «Птица и грязная посуда» он выбрал не самое удачное, противоположное от двери. — Сережа спит, — голос Птицы звучал тихо, в желтых глазах уже полыхали языки пламени, — а вот я — нет. И Разумовский бросился на него.