Бор и Щи получаются Борщи или Приключения трактора

— Театр? Может, всё-таки кино? — Мы можем хоть раз провести вечер культурно? Влад уставился на экран телефона, наклонив голову. В мессенджере резким светлым пятном высвечивалось отправленное ему сообщение от Марго, пока оставленное без ответа. Борщ сделал пару ленивых стуков ручкой по столу с сопровождающими действие щелчками, которые всё-таки не помогли придумать отмазку получше, чем «я провожу вечер с культурным человеком». Телефон был отложен в сторону экраном вниз. — Я подготовил отчёты, Владислав Витальевич, — послышался голос человека напротив. Парень поднял глаза на него, за считанные секунды соображая, каков был контекст разговора, но затем кивнул. — Отлично. И что же скажешь? — В области произошло несколько аварий, и, если точнее, в Лузино и Красном Яре, — пошелестев бумагами, которые он держал в руках, сказал Мужчина. Обычно подвижный и активный сибирский представитель сейчас был не особо весел, смотря на Борща. — Да? — спросил Влад, ещё не до конца мыслями пребывая в кабинете. — И сколько нужно? — Я положил вам, — сказал Максим (он же Представитель) Борщу, кивнув головой на стол, — только что. Влад посмотрел на деревянную поверхность, где действительно лежала небольшая стопка. — Ах, да, — Он растянул губы в неискренней улыбке, притянув листы к себе. «Двадцать первый век на дворе, сколько же ещё будут эти бумажки?» — с досадой подумал Борщ. Обычно он над этим не задумывался, как заведённый разбирая и подписывая документы, но сегодняшний день был не из рядовых будничных. — Я могу идти? — выжидающе спросил Мужчина, пока Влад молча смотрел на лист. — Да. Иди, — махнул он рукой , другой перелистывая документы. Буквы и цифры назойливо маячили перед глазами, из-за чего он нахмурился. Представитель какое-то время стоял около его стола, после чего сказал негромкое: — Это срочно, Владислав Витальевич. Надеюсь, вы ответите в скором времени, — и спустя некоторое время вышел из кабинета. Парень устало пробежался глазами по тексту, после чего отвел взгляд на выключенный телевизор на стене. Сегодня москвичи были очень активны, а потому его голова болела сильнее обычного. Головная боль была постоянной, и он настолько к ней привык, что практически не замечал, но когда начинались такие «суетные дни», хотелось просто проломить себе череп. Пятницу вообще представлял не так, распланировав её в другом ключе. Сегодня он собирался уйти с работы пораньше, впрочем, как и было заведено для поездки в Санкт-Петербург. Если бы Влад проводил и выходные у себя дома, он бы точно сошёл с ума. У Марго всё было размеренно, совсем не как у Борща, а потому мысли о заслуженном отдыхе вместе с девушкой в Северной столицей уже заведомо погружали в расслабленное состояние. Но с какого-то чёрта культурная Маргарита Быковская решила, что отдых в театре — это отдых. Борщ до ужаса не любил всю эту интеллигентскую шелуху с привкусом имперского времени. В то время из-за отсутствия других развлечений и привычных ему дел, которые его касались лишь косвенно, Влад каждые выходные ходил в театр, как самый наиприлежнейший мальчик-любимец родителей XXI века. Не то чтобы и на тот момент это его особо развлекало, но можно было повеселиться с потешными людьми: например, дамами, игриво накручивающими локоны, сидя рядом с ним в ложе бельэтажа, или статными мужчинами во фраках, которые старались выглядеть всё серьёзнее. Вообще, люди по натуре своей всегда его веселили своим мирским отношением к окружающим, но со временем и они Москве как-то поднадоели. Пожалуй, острая необходимость общения со смертными достигла своего пика в 2020 году. Но вот уж кто любила театры, так это Марго. Даже высокопоставленной дамой в обществе, она могла сорвать деловую встречу ради премьеры оперы от любимого композитора. Конечно, чаще всего на такие праздники жизни приходилось ходить вместе с ней Владу как мудрейшему и надёжнейшему наставнику драгоценного центра Российской империи. В таких вечерах Влад заменял удовольствие от общения с людьми эмоциональностью девчонки, которая могла пустить слезу не только от кульминации, а порой и от торжественной увертюры. Со временем Тэтчер смогла научиться удерживать свои поющие струны души, поэтому единственное, чего от нее можно было ожидать в трогательный момент, — это изогнувшиеся тонкие брови и поджатые губы, непонятно с каким эмоциональным окрасом. Театр — скукота. Борщ так решил. И обычно, если Влад что-то решил, то так и будет. Но, естественно, не в случае с Марго, потому что Влад также решил, что ему не нравится расстраивать Риту и терпеть унизительную плашку «вы добавлены в чёрный список» (это бывает в редких случаях и, упаси господь, театр не входит в этот перечень). А может, ему попросту не нравится мысль, что Быковской будет обсуждать свои дурацкие балеты вместе с какой-нибудь… Сидорович например или, ещё хуже, Маркеловой. Да и у Влада время на вес золота. Тратить золотые часы на надрывающих связки, голосовые или мышечные — разницы, собственно, нет, — женщин и мужчин ему не хотелось. Время вне работы ему хотелось проводить приятнее. Например, сводить Риту в излюбленный ими La Maree, а после, поздним вечером, поехать к нему домой и… и. Влад с лёгким оттенком уныния посмотрел в панорамное окно. Жизнь чуть ниже 60-го этажа кипела полным ходом; снующие туда-сюда машины с высоты башни Москва-сити казались словно игрушечными, а людей было и вовсе не разглядеть. Внезапно на Борща напала ленность и ему невольно подумалось, что в Питере сейчас такой суматохи нет. — Владислав Витальевич! — у двери при входе в офис Борща раздался низкий голос. Парень неторопливо повернулся к пришедшему к нему человеку, всё ещё не отойдя от внезапно охватившего питерского веяния. — В чём дело? — Вас вызывают в Кремль, — мужчина показал большим пальцем за спину, будто там находилась всеизвестная крепость. Влад шумно выдохнул, кивнув головой. Мысль о преждевременном отдыхе уже показалась ему смешной. Телефон в это время завибрировал, оповещая о новом сообщении, и Борщ, бросив на него взгляд, но всё-таки не став его проверять, взял гаджет со стола и встал с места. В самом деле, пора бы уже взять себя в руки и влиться в рабочий процесс. — Я понял. Передай, что скоро буду. *** Рита трясла сахарную пудру уже минуту. В банке уже почти ничего не оставалось, но Быковская вспомнила об этом, только когда уже в порыве эмоций приготовила двадцать штук пышек. Пудра на последнем издыхании тоненьким слоем осела на булочки, и Маргарита издала полушипящее и недовольное «и что это?..». Пудреница с выразительным стуком приземлилась на столешницу под давлением руки девушки. Она критично уставилась на пышки, но всё-таки спустя пару секунд взяла тарелку и, повернувшись к длинному столу, аккуратно укрытому белой скатертью, поставила её на поверхность. День складывался как-то нескладно. Она проснулась рано, и сказать спасибо надо было Владу, который по обыкновению встал в пять, но всё же, проявив милосердие, начал писать в семь. Сообщений от него было много, а звук не отключенных на ночь уведомлений был безжалостен. Стоило отметить, Рита никогда не была против частых смс от Борща, напротив, ей дико не хватало встреч с занятым парнем. Порой она завидовала каким-нибудь Матвею и Славе, которые могли хоть жить друг с другом. Количество важных дел у остальной Влада, с его постоянными разъездами по странам, саммитами и контролем дел каждого региона, в принципе было просто несоизмеримо. Вспоминая свой непрекращающийся поток дел в прошлом, который порой не давал времени даже дышать, она поражалась стойкости Борща, у которого масштабы стали намного больше. Влад особенно много любил писать ему по понедельникам и пятницам. По понедельникам — выражая негодование от окружающих его людей… существ в целом, пожалуй. По пятницам — напротив, в приподнятом настроении от предвкушения скорой встречи с Ней. Тэтчер заставляли расплываться в улыбке сообщения вроде «уже мечтаю рассказать о том, что только что произошло». Борщ мало кому мог показать свои истинные эмоции, потому Рита особенно ценила мягкость и открытость Влада при личном общении. Он был таким беспринципным и жестким с людьми, и таким чутким и нежным в душе, что любая поклонница Э.Л. Джеймс и Стефани Майер расплакалась бы. Марго же поклонницей не была, поэтому не очень приветствовала «лицевую сторону» парня. Но будь борщ другим, то Его бы и не существовало в человечестве в принципе, по крайней мере, с его сегодняшними масштабами. Возможно, поэтому Быковской не нравилось быть «начальником» — эта роль ей совсем не шла, в отличие от Влада, словно рождённого для звания самого главного. Подтверждая свою инвалидность в плане работоспособности, Рита, вставшая с утра впервые за долгое время, вместо заполнения отчётов решила заняться ленивым просмотром телевизора за чашкой кофе. По дороге из кухни к спальне, наверное, как карма, горячий напиток пролился прямо на ковер, когда ещё не отошедшая ото сна Рита забыла, в какой руке держит чашку, а в какой печенье. Дорогая овчинная шерсть моментально потемнела, и Тэтчер, стойко сдержав ругательства, пошла за тряпкой. Она очень ценила все дорогие или раритетные вещи в своём доме, в отличие от Влада, который мог и не заметить при спешке на работу, что разбил вазу из китайского фарфора. Этих вещей у неё, честно говоря, было даже слишком много. Маргарет всё не могла совладать со своей привычкой скупать часы XVI века, картины неизвестных художников эпохи Возрождения, виниловые пластинки и так далее на аукционах по продаже антиквариата. Многие назвали бы это барахлом, но Девушка своё барахло нежно любила и ожесточённо отстаивал честь предметов, хранящихся у него дома веками. Для неё это было чем-то очень трепетным и вызывающим эмоции, поэтому она не торопилась прощаться со своей вредной привычкой. И возвращаясь к теме — пятно всё-таки осталось на ковре. — Конечно же, — единственная фраза с налётом негативной иронии, на которую она была способна после получаса, проведённого на коленях в попытке разными способами оттереть поражённое место. Она была зла как никогда, не сумев найти шампунь для шерсти, который хранился у него годами. Использование обычного не помогло: было ли это следствием позднего исправления ошибки или несовместимости человеческого шампуня и ковра, неясно. Маргарет, наплевав на всю свою трепетность к дорогим вещам, настойчиво прошествовала к своей кровати, вновь ложась на мягкие подушки. Чего ему не хотелось, так это с утра ещё несколько часов заниматься куском шерсти. На кофе, который хотел выпить, он тоже наплевал, начав смотреть телевизор. Интересного там было мало. Тэтчер не задумывалась над смысловой нагрузкой передач, словно на автомате переключая их. При очередном клике кнопки пульта на экране отобразилась программа федерального канала. Сухой голос диктора совершенно не привлекал, но изображение заставило Ее приостановиться. Кордебалет красивыми, отточенными движениями двигался в такт музыке Чайковского, а голос на заднем плане рассказывал о премьере «Лебединого озера» в Большом московском театре в 1877 году. Быковская приподняла брови. Она не всегда запоминала даже даты великих сражений, но эту запомнила. Рита отчётливо помнила, как в тихой злости короткими и резкими движениями теребил либретто, слыша, как критики громко и недовольно обсуждают выступление. Девушку сразу восхитила и задела музыка; она с упоением наслаждалась тёплым и насыщенным голосом гобоя, игриво звучавшего в «Танце маленьких лебедей», в отличие от адажио второго акта — главной темы балета, где звук инструмента становился чарующим и таинственным. Ей понравилась буквально каждая часть, от увертюры и до финала. Узнав о фиаско премьеры «Лебединого озера», она поначалу усомнилась в своей компетентности в сфере искусства, потом расстроилась, а после обозлилась на критиков и московский театр в принципе. Быковская после долгих анализов посчитала виновными в неудаче первой презентации балета в первую очередь артистов, выступивших, на его взгляд, не на уровне музыки. Но, по крайней мере, именно после этого балета на следующие постановки с музыкой Чайковского она ходила с особым рвением. Следующий показ «Лебединого озера» уже у «неё», в Мариинском театре и спустя восемнадцать лет был просто грандиозен. Люди по достоинству оценили произведение, и душа Маргарет наконец была спокойна. Театр. Точно. Рита ещё некоторое время смотрела на танцующих девушек в пачках под всё тот же угрюмый мужской голос, которому впору было озвучивать «Криминальную Россию», а после взяла телефон в руки. Некоторое время назад она видела афишу, где было указано, что в Мариинском театре в вечер пятницы должен был состояться показ «Лебединого озера». Увидя её, Маргарет тут же подумала, что стоит сходить вместе с Борщом. И как она только могла забыть? Быстро найдя контакт Влада, она написала короткое «Ты же сегодня приедешь?». Сообщение, очевидно, не нуждалось в ответе, но стоило сначала мягко подвести, а уж потом приглашать на свидания в нелюбимый театр. Влад, как и ожидалось, ответил быстро: «не терпится увидеть меня?». Рита приподняла уголок губ. «Снова просто у меня дома посидим?» «а ты хочешь в ресторан?» Пинг-понг вопросом на вопрос начался как-то резко, и Девушка поспешила это прервать. «Я хочу в театр. Сегодня в семь будет «Лебединое озеро», я думаю, ты успеешь прилететь» Тэтчер даже не стала пытаться задавать вопрос, начав с утверждения. В этот раз ответ не был настолько же стремительным. Маргарет часто слышала от Влада, что ему не нравятся театры, но поговорить о прошедшем выступлении с Борщом было одно удовольствие. Не все могли хорошо поддержать беседу с Быковской — разбирающиеся в этом люди казались снобами, а неразбирающиеся обычно не могли с ним поговорить без знаний в балете или опере, предпочитая молчать, в то время как Она говорила. Влад не знал тонкостей искусства, поскольку это его не интересовало, его больше прельщало что-то менее многозначное и более конкретное. Однако так как Борщ сам по себе был умён и остер на язык, их диалог получался невероятно интересным для Марго. Влад мог поддержать любую тему, казалось, словно он разбирается буквально в каждой сфере. Девушке нравилось общаться с ним, потому что Его было приятно слушать и с ним было приятно спорить. Он хорошо знал этику полемики, поэтому при их разногласиях мог плавно сбавить обороты разгорячившейся Тэтчер. Походы в театр с кем-либо еще не могли принести такого удовольствия, поэтому Рита всё грезила о новой интересной постановке, куда можно было бы сводить парня . «я хочу отдохнуть, а не сидеть в обществе петербургских старушек» «С каких пор петербургские старушки тебе стали докучать? Мы каждые выходные делаем то, что хочешь ты. Может, хотя бы сегодня сделаем по-моему?» Влад молчал. Марго посмотрела в окно. На улице было морозно, но довольно красиво. Деревья замело снегом, словно делая им белоснежные лепестки, искрящиеся на солнце. К слову, солнце и впрямь было. Рита не особо этому радовалась, потому что чаще всего, если светило солнце, погода была холоднее, чем в пасмурные дни. «театр? может, всё-таки кино?» Неожиданный звук сообщения отвлёк от лицезрения утреннего пейзажа. Вялая попытка отказаться от светского развлечения XIX века была обречена на провал. «Мы можем хоть раз провести вечер культурно?» Марго ещё некоторое время смотрела на своё сообщение, а после снова отвлекся на телевизор. Там уже говорили о Моцарте, но Быковскую он не привлекал. Влад предполагал, что всё дело в весёлых мелодиях, которые часто можно было встретить у австрийского композитора. Проще говоря, Борщ был приверженцем теории «грустного Петербурга», мысль которой была очень проста — «тебе лишь бы пострадать». А Рита не придерживалась этой позиции, но всё-таки минорные тона в искусстве любила и понимала больше. На вопросы о любимой музыке Влада тот пожимал плечами и криво улыбался. Если Тэтчер не до конца понимала развесёлые мотивы, то Борщ не мог по достоинству оценить всё остальное творчество. Видя новые картины современного искусства у Марго дома, он мог прокомментировать дорогое приобретение лишь какой-нибудь колкой шутеечкой. В этом плане такой сложный Влад был очень прост. Может быть, это было и к лучшему: двоих Быковских Россия бы не поняла. «Напиши, брать тебе билет или нет» Отправив сообщение и не став выключать телевизор (ей не нравилось находиться в тишине), Девушка всё-таки оторвалась от мягких перин и встала с кровати. Ответа от Влада она так и не получила. Это заставило ее недовольно нахмуриться. Было уже несколько случаев, когда Борщ отлынивал от занятий, которыми хотела заниматься Рита. Не имело значения, чем: гольфом, выставками, литературными вечерами или тем же самым театром. Маргарет была более покладистой, поэтому намного чаще шёл на компромисс в плане московских развлечений, которые ее саму не особо веселили. Но Влад был другого характера — он, может, кого-то слушался лет десять назад, всё остальное время жизнь шла по принципу «ты делаешь так, потому что я так сказал». Быковскую выбешивали повадки парня, которые ставили Борща выше остальных. Если в контексте отношений «босс-подчиненный» в жизни Владислава это было уместно, то в их отношениях это было совершенно ни к чему. Мимолётно прикрыв глаза, Маргарет попыталась себя успокоить мыслью, что Влад мог быть занят работой. В конце концов, театр не воспламенится от медлительности «Московского». Неожиданно телефон в руке завибрировал. Марго быстро взглянула на имя контакта, после чего немного разочарованно поджала губы, но взяла трубку. — Алло? — Маргарита Эдуардовна? — женский голос на другом конце был неуверенным, предвещая неприятную весть. Марго про себя глубоко вздохнула, возможно, перекрестилась, но, говоря вслух, была, как обычно, спокойна. — Что случилось? — Ну… — Маркелова помедлила, после чего продолжила, — в общем-то, ничего страшного. Почти. Точнее, я не сделала отчёт, который вы просили сделать пару недель назад, — в этот момент Быковская отчётливо почувствовала с ней кровное родство. — Так вышло, что у меня всё-таки прорвало сеть каналов в центре. Я забыла передать информацию, которую вы просили передать о неполадках и… — Ничего страшного, — Рита с трудом это произнесла, положив ладонь на лоб. — Мне жаль, что вам снова приходится заниматься этим делом! — в сердцах произнесла Девушка. — Обещаю, такого больше не повторится, Маргарита Эдуардовна. — Нужно постараться быть ответственнее. Особенно, если ты собираешься стать главой Ленобласти, — наставительно произнесла Рита сквозь зубы, стараясь держать голос ровнее. — Ладно, пока ничего, я всё урегулирую. В понедельник отправлю рапорт, чтобы прислали людей отсюда к тебе. — Спасибо! — хоть голос девушки и повеселел, но настроение Маргарет всё падало и падало. — Пожалуйста, — сказала Быковская и сбросила трубку. Она раздражённо засунула телефон в карман халата, взяв курс на кухню. Мало кому нравилось, когда добавляют работы, но Марго это не нравилось особенно. Порой Быковскую раздражала похожесть его области на него самого —Маркелова, которая должна была стать новой главой Ленинградской области через месяц-другой, всё равно часто улетала в свои мысли и фантазии, отрываясь от мирских проблем. В такие моменты Рита, к своему разочарованию, начинал понимать Влада, ругающего ее за медлительность. Звонок от Маркеловой заставил ее и так не особо радостное настроение перейти на иную стадию — стадию душевной готовки. Рита много раз зарекался не готовить в плохом расположении духа, потому что результат всегда выходил хуже, чем когда он пребывал в хорошем. Но занятие кулинарией успокаивало его, оказывая терапевтический эффект, поэтому Тэтчер потянулась к холодильнику, на автомате начав вытаскивать нужные ингредиенты. Движения были резки и стремительны; огонь, словно в геенне адской, безжалостно отжаривал кусочки теста, что сопровождалось хрустом горящего масла. Аромат пышек уже начал разноситься по всему дому, а кухня потеплела. Собственно, в таком темпе Маргарет и наготовила булочки сразу оптом. Она уныло посмотрела на пышки без пудры, больше напоминающие пирожки. Конечно, и без этого они были вкусны: Марго поистине прекрасно готовила, но обедать всё равно не хотелось, несмотря на всю ее любовь к еде такого рода. Рита еще раз проверил телефон. В сообщениях он увидел чат Северо-западного округа, в котором в основном общались Вологда, Петрозаводск и Сыктывкар. Их округ в целом был не особо разговорчивым, можно сказать, даже самым необщительным, особенно в сравнении с Центральным и Южным. Далее был чат Ленобласти, где, опять же, Марго появлялась нечасто; диалоги с Хельсинки, Выборгом, Петергофом, Екатеринбургом, Калининградом, Великим Новгородом (обычно он писал по ошибке, учитывая сколько Рита получал размытых обнаженных фото Господина) и Архангельском. Краем глаза Тэтчер заметила сообщение от Калининграда по поводу их недавнего исторического спора. Вильгельм (он же глава Калининграда), пытаясь доказать свою версию Ледового побоища, решил тыкнуть Быковскую носом в ее несолидный возраст. Во-первых, к этому событию Кёнигсберг (он же Калининград) относился косвенно, поэтому Рита посчитала незазорным вступить в спор, слыша историю от первых лиц в виде Великого Новгорода. Во-вторых, одним из главных комплексов Марго был ее возраст. Ему было всего 20 лет, что было значительно меньше почти 23-ого Влада. Рита много раз сокрушалась по поводу своей юности, ещё в детстве чувствуя себя неловко во время разговоров о прошлом. Хоть и Марго всегда больше привлекала эстетика европейская, нежели русская, она всегда с досадой смотрела в зеркало на себя, одетого в богато-украшенную одежду тех времён для тематических балов. Она испытывала непонятные чувства: было как-то жаль, что она не застала решающее время, когда крупными мазками начинала вершиться история России. Поэтому, прочитав лишь начало сообщения Вильгельма «Кто тебе вообще сказал, что такое было…», Маргарет уже нервно отложила телефон обратно. Ответит как-нибудь потом. В любом случае Борщ за последнее время так ничего и не написал. Быковская, положив подбородок на ладонь, с лёгкой ноткой агрессии закрыл глаза. Это день начинал выводить его из себя. «Не ответит в течение часа, заказываю билет и иду один», — недовольно пригрозила в своих мыслях Маргарита, поджав губы. *** Влад уже не мог терпеть вид этих чёртовых белых стен. Нет, он не был в дурдоме (жаль), это было хуже — Влад был в своём офисе. Ближе к вечеру всё стало ещё более кипишным; по коридорам быстро сновали люди, которые чёрно-белым вихрем маячили перед глазами. — Ты совсем идиот?! — Борщ с раздражением щёлкнул ручкой по столу. Химки интенсивно покачал головой, давая отрицательный ответ. — Так скажи, почему из-за тебя мой район остался сегодня без отопления? — Я прос… — Химки! — словно пытаясь дозваться до города, протянул Владислав. — Я выделил тебе бюджет на починку магистрального трубопровода ещё два дня назад, так что происходит? Где горячая вода? Почему я должен этим заниматься, если это происходит у тебя? — Я занимаюсь этим! — воскликнул пригород. — Просто чинится как-то долго. — Как-то долго, — передразнивая, повторил Борщ, садясь в своё кресло. Затем Он избавился от кривой улыбки и посмотрел на Химки. — Можешь даже не говорить об этом. Когда я сегодня этим занялся, всё уладили за два часа. Ты меня разочаровываешь, только попробуй ещё раз такое выкинуть. Вышел отсюда вон, — устало произнёс Влад. Глава Города напротив продолжал сидеть, после чего приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. — Я сказал — пошел вон! — рявкнул Владислав. Химки дёрнулся, встав со стула. — Извините, такого не повторится, — пролепетал он Борщу, быстро подошёл к выходу и, дёрнув ручкой пару раз, вышел. Парень выдохнул. Пятница обычно не бывает такой загруженной, но, видимо, сегодня было исключение из правил. Думая о сегодняшнем дне, он не мог понять, где всё-таки было хуже: среди душных до невозможности депутатов в Кремле или глупых до безобразия чиновников в офисе. Владислав поднял глаза на настенные часы. Показывало практически четыре часа вечера. За окном уже смеркалось, шёл снег. — Наконец-то, — не отказал себе в комментарии Влад. Он потянулся, закинув согнутые в локтях руки за голову. Он ждал этого момента всю неделю. Конечно, в театр ему не хотелось. Но сидя на скучном заседании в Смольном, он вернулся мыслями к Рите. Стоило сказать, Владислав признавал, что он зачастил игнорировать желания девушки в его «окультуривании». Да, может, ему и хотелось после бутылочки вина разделить ложе с «Северной столицей» (выражение в голове прозвучало так поэтично, что было достойно мыслей Маргарет, нежели его) и все выходные прогуливаться по любимому городу, но иногда нужно было и послушать ее. Наверняка Рита позволяла Ему в большинстве случаев выбирать им досуг потому, что знала, как сильно Владислав устает на работе. Но не каждую же неделю делать так, как хочет «Московский». Пораскинув мозгами на конференции, посвящённой падающим акциям Газпрома, Влад решил сам заказать билеты на «Лебединое озеро», но на места балкона вместо уродливого партера, который так любила Рита. Проблема партера была в том, что он находился на самом видном месте театра, ближе к сцене. А преимущество балкона в том, что это место было скрыто от всех посторонних глаз, в самом конце зала и на самой высокой точке. Места, отделённые перегородкой со шторками, Влад обожал настолько, насколько вообще мог любить что-то непосредственно связанное с театром. Его не особо интересовало, брала ли сама девушка билеты в театр или нет. Он знал, что они не пойдут по билетам Риты, потому что она, наверняка, в своем репертуаре, взяла на первый ряд, наравне с почетными ленинградцами. Да, может, он и понимал, что надо идти на уступки, но, в конце концов, у него был трудный день! Влад не пережил бы ещё лицезреть вид макушки дирижёра из оркестровой ямы или перебирающие ноги актёров балета в трико. Со спокойной душой Парень встал с кресла, уже повеселевшей походкой направляясь к вешалке. Рите в сообщениях он так и не ответил, желая сделать сюрприз. Вид удивлённо-недоумевающей и обрадованной Марго доставлял Борщу неописуемые эмоции, поэтому можно было пожертвовать ментальным состоянием Девушки за эти несколько часов игнорирования от Московского. А может и потому, что Быковская не согласилась бы на балкон. Накинув на себя пальто, Парень вышел из кабинета. С каждым этажом ниже, отображавшегося на циферблате лифта, его настроение всё улучшалось. Пусть и театр, но наконец он встретится с Марго и в его жизни начнутся вечер и два дня спокойствия. Он бы хотел, чтобы Девушка всегда встречала его по приходу домой вместо пустой и холодной московской квартиры. Но это было просто невозможно — не только из-за самой комичной парадигмы Маргариты, живущей в Москве, но и из-за образа жизни Владислава, проводящего дома несколько часов своей жизни для сна. Нет, честно, ему нравился быстрый темп жизни. Ему нравилось быть главным, иметь много дел, власти, знакомств и так далее, но просто ему… хотелось хоть капли уюта. Ему бы хватило засыпать и просыпаться в теплых объятиях Быковской, но это было нереализуемо. Потому можно было лишь довольствоваться еженедельными полётами в Колыбель революции. Путь к аэропорту был быстрым, Борщ за мыслями и не заметил, как очутился в Шереметьево. Водитель был тихим, как и подобает водителю нормального такси (нормального по меркам Владислава, запредельно-божественного по меркам российского пгт), поэтому Московский услышал его голос, только когда он сказал «приехали» на выходе и «прошу», когда открывал дверь машины до начала поездки. К слову, у Риты была привычка везде придерживать двери для Влада, хотя, естественно, не только для него, вообще для всех. Влад мало заботился о каких-то дверях, поэтому почти никогда их не придерживал, даже для девушек и тем более для мужчин. Но Маргарита не была Борщом, она бы могла и десять минут стоять в проёме, чтобы пропустить всех людей, идущих друг за другом. В аэропорту не было ничего казусного, без багажа действительно было очень просто летать. Собственно, поэтому куча вещей Борща хранилась в доме у Быковской . В самолете Московского никогда не клонило в сон. Влад мог часами не спать при длительных перелётах, поэтому и в этот раз он лишь откинул голову на мягкое сиденье кресла. Смотря в иллюминатор на отдаляющиеся огни своего города, он невольно подумал: «Через час у Питера». *** — Козёл, — прошипела Рита. Она с остервенением водила утюгом по бадлону, из-за чего гладильная доска жалобно попискивала. Московский не отвечал на ряд сообщений с утра, а когда Рита, всё-таки переступив через свою гордость, позвонила, он был недоступен. Разозлилась ли Быковская? Определённо Съев пару пышек из тех, что она наготовила, Марго сумела сломать стиральную машинку, залить парочку цветов средством для мытья окон, а ожидаемая посылка с коллекционной книгой из Британии не пришла. После этого Маргарита вообще бросила что-либо делать. Поняв, что за особенный день у неё , она прекратила даже думать о работе, было страшно представить, что бы она такого наворотила. Сдержав свою мысленную угрозу, она решила идти на спектакль. И пускай обвалится Мариинский театр, уже было всё равно — Рита надеялась, что любимый балет сгладит углы этого дня. Да, она будет одна, но иногда и неплохо провести вечер в компании понимающих толк в искусстве. И пускай чёртов Борщ тоже будет торчать в его доме один, когда прилетит (и если прилетит), Рита по приходе из театра даже не заговорит с ним. Каким же надо быть бесчувственным, подумать только! Быковская его жалела, «столица», дел по горло, голова забита на постоянной основе, надо, чтобы Владик только отдыхал. Не то что бы Ей не нравилось с Москвой, ни в коем случае. Всё она делала от чистого сердца, но в этом-то и проблема. Она от чистого сердца, всей своей поэтической натурой старалась для его комфорта, но для чего? Чтобы Серсея Ланнистер от вселенной страны третьего мира его мог так просто игнорировать, потому что ему не нравится балет. Конечно, Маргарита думала, что с Ним что-то случилось, но нет, всё прекрасно. Как миленький на саммите сидел! По фото в прессе было видно, что он даже не слушал, что говорили на конференции. Мог сказать спасибо, что Рита его не на «Бенвенуто Челлини» позвал от Берлиоза, которого Он терпеть не мог. Девушка со злобой всунула утюг в держатель, выдернув его из розетки. Повернувшись к зеркалу, она посмотрела на свои волосы. Даже без укладки тёмные локоны обычно гармонично лежали, если их просто зачесать назад. Но сегодня ей пришлось особенно над ними постараться, словно сооружая на голове куафюру, как в старые добрые. Произошло ли это из-за лежания на подушке, неясно, да и Марго это не особо интересовало. Сейчас волосы выглядели как нужно, с обычным аккуратным пробором. По крайней мере, это радовало. Она выдохнула, отведя взгляд от зеркала. Она посмотрела на телефон, невольно подумав о том, что было бы неплохо сейчас получить звонок от Влада. Хотя нет, какой звонок? Будто он что-то мог изменить. «Дин-дон» С первого этажа послышался звонок в дверь. Брови Марго поползли наверх. Неужели явился Солнцеликий? Звонок повторился. — Ему наглости хватает несколько раз звонить? — вырвалось у Быковской. И, некоторое время раздумывая, он всё-таки пошел к лестнице. *** Честно говоря, Влад немного напрягся, ещё когда подошел к дому Риты. Он уже примерно представлял ее недовольство, а уж когда после трёх раз Она ещё не появилась, Владислав начал думать, что, видимо, задел ее. Обычно девушка быстро подбегала к двери с любого конца дома, стараясь поскорее открыть Борщу. Но в этот раз она явно не торопилась. влад потянулся к кнопке звонка снова, однако наконец-то послышался щелчок. Борщ непроизвольно отсчитал в уме количество поворотов ключа перед тем, как увидел ту, кого хотел увидеть весь день. — Привет, — поздоровался парень, улыбнувшись. В ответ улыбки он не получил. Марго была без очков, поэтому воспринимать ее как Маргошу, а не как Маргарет было проще. Но в любом случае выражение лица Ее было явно не особо дружелюбным. Взгляд устремился на предмет в руках Борща. — Тебе, Заря моя Северная, — попытался во флирт Влад, протянув букет алых роз, на которых снег выделялся лишь бледным мерцанием. Букет он держал сразу в обеих руках, потому что в одной он не помещался, но Рита не спешила его забирать. — И что же вы пришли, Владислав Витальевич? — спросила Тэтчер, вновь посмотрев в глаза парню. — А куда бы я пошёл, коли не к тебе, — сказал Влад, по-видимому, приняв правила игры «скажи фразу в стиле твоей молодости». — Интересно, чем я удостоился такой чести. Оставались бы у себя в Кремле, — очевидно недовольно сказала Маргарет. — А то я всё письма ответного дождаться от вас не могу, Евгений Онегин. — Согласен, ты за последний век похорошела, Татьяна, — попытался разрядить обстановку Борщ. Рита продолжала молча смотреть на неё, словно ожидая, когда Влад договорит и Она сможет наконец-то закрыть дверь. — Брось, Рита, — не выдержал Влад. — У меня для тебя сюрприз. — Отправишь мне сейчас смс, что абонент стал доступен для звонка? — Не язви, — поморщился Московский. — Нет. Это тебе пришло, когда я из самолета вышел. Запусти меня, не то замёрзнешь, а я сюрприз не покажу, — сказал Влад, делая наступательный шаг вперёд. Рита, всем видом показывая своё недовольство ситуацией, всё-таки отошла в сторону, пропустив Владислава в дом и закрыв дверь. Борщ огляделся. Впрочем, ничего не поменялось с прошлого воскресенья. Всё та же мебель в стиле барокко, или рококо, или классицизма ( он не разбирался); всё те же высокие стеллажи с книгами в комнате, которую можно было увидеть из коридора; всё та же странная синяя картина современного искусства, всё та же люстра ХIX века со всеми сверкающими хрусталиками, всё та жа ёлка около телевизора в гостиной, которую они украшали вдвоём. Всё было по-прежнему в квартире Марго. — У меня тут… — Влад хотел было полезть в карман, но будто опомнился и обернулся лицом к Тэтчер. — Возьмёшь мой маленький презент? — он снова протянул букет. — У меня заняты руки, не могу достать. — Давай быстрее, у меня скоро театр, — сказала Рита , забирая розы из рук парня. Тот приподнял уголки губ. Владислав быстрыми движениями снял чёрные перчатки с рук, после чего начал искать билеты в кармане. Через пару мгновений в руках Московского красовались серебристые билеты с золотым узорчатым обрамлением. На билетах расписными буквами было написано «Лебединое озеро». — У НАС скоро театр. Маргарита раскрыла глаза шире. Да, именно то выражение лица, которое ждал Влад, он видел сейчас. —…Билеты? — Именно. Балкон. — Но ты же не хотел… — Хотел. Марго ещё раз непонимающе посмотрел на билеты. — Почему ты мне не сказал? — Хотел тебя удивить. Кстати, сюрприз-сюрприз, я взял билеты на «Фигаро» в следующую субботу. Борщ очаровательно улыбнулся Быковской, складывая билеты обратно в карман пальто. Девушка перевёла взгляд на Парня. Голубые глаза напротив весело сверкали, ожидая реакции. Некоторое время молча смотрев на столицу, Рита всё-таки снисходительно приподняла уголки губ в ответ, положив букет на тумбу. — Ну и цирк, — и наконец, словно нехотя, но всё же притянула Влада к себе, обняв в привычной манере. Блондин прикрыл глаза, почувствовав приятный и знакомый запах. Немного отдавало выпечкой: похоже, сегодня Марго готовила. После непродолжительных приветственных объятий и нескольких минут их чернового варианта неприветливого приветствия Московский наклонился для поцелуя, но Тэтчер отвернулась. Он вопросительно изогнул брови. Почему? — недоуменно спросил Владислав. — Ты ещё спрашиваешь, — сказала Рита, вылезая из цепких рук и снова потянувшись за букетом. Тот нахмурился, наблюдая, как Маргарита пошла к сервизу за вазой. — Надо было всё-таки написать? — Надо было всё-таки написать, — утвердительно сказала Быковская, вытащив широкую ёмкость, словно созданную для больших букетов. — Зато я взял билеты на классные места, со шторкой и перегородкой. А главное, там будут только ты, — Борщ, положив руки в карманы тёмных брюк, неспешно пошёл к Девушке, — и я. — Ты просто не хотел сидеть в партере, — Рита поставила уже наполненную водой вазу на стол. Аккуратно поправив шипастые стебли роз, чтобы они вошли в хрустальный сосуд, девушка поместила цветы внутрь. — Неправда, — нагло соврал Борщ, подойдя к Ней. Он внимательным взглядом окинул лицо Быковской с явным оттенком усталости, после чего выбрал себе тактику. Влад положил руку на плечо Маргарет, мягко приобнимая его. — Тяжёлый день? —…Я бы сказала, несуразный, — помедлив, проговорил Рита. В таком настроении, как у Неё, Владислав выразился бы наверняка грубее. — А что случилось? — Ничего особенного, но я, видимо, просто встал не с той ноги, — выдохнула. Парень приподнял уголки губ, почувствовав, как Рита немного расслабилась. — У меня сломалась машинка и замарался ковёр, который мне подарил Амстердам. — Машинку починить можно, а ковру Амстердама там и место, — утешительно произнес Московский. Марго коротко посмеялась, покачав головой. Перечислять все свои произошедшие за день казусы она не стала, ограничившись лишь двумя. Вдруг Она спохватилась, начав бегать взглядом по помещению. — Который час? — не найдя часов на стенах, спросила девушка. Борщ достал телефон и посмотрел на экран, после чего произнёс: — Сорок минут до начала. — Кошмар! — воскликнула Быковская, резко отстранившись от Влада. Стремительно подойдя к лестнице, Она начала быстро подниматься вверх по ступенькам, очевидно, чтобы переодеться. Влад сопроводил ее взглядом, после чего, следом подойдя к лестнице, громко сказал: — Можешь не торопиться, нас могут и подождать, если я попрошу. — Что за бестактность? — послышалось со второго этажа. — Поимей совесть перед артистами! — Так я уже… поимел, — сказал себе под нос Москва, прислонившись к стене. Он понимал труд танцоров, но, честно говоря, ему было бы всё равно, даже если бы им пришлось ждать его три часа. Совесть его бы точно не мучала. — Можешь взять пышки со стола, если хочешь, — вновь послышался голос Риты. Влад повернул голову налево. И впрямь, чуть поодаль, на кухне, стояла тарелка с прикрытыми стеклянным куполом булочками. Что ж, нюх его не подвёл, Рита и впрямь готовила. Резко Влад вспомнил, что не ел в самолете и перед вылетом, пустота в животе стала ощущаться. Он заинтересованно подошёл к столу, поднимая крышку и лицезрея пышки в полной красе. Они были нетрадиционно без обилия сахарной пудры, на что борщ приподнял брови. Для него вид румяных золотистых булочек определенно не стал менее привлекателен, но пудра была Ритой очень любима. Он потянулся за пышкой — нежное тесто под напором захрустело, Московский, вдохнув ароматный запах, откусил кусочек, и, конечно, было безумно вкусно. Москва всегда поражался таланту Марго в кулинарии. Жаренное во фритюре, уже остывшее тесто даже без пудры имело свой очаровательный вкус, который заставлял улыбнуться от удовольствия. Влад любил готовку Быковской, поэтому в выходные мог насладиться не только отличной компанией, но и кулинарными изысками от Девушки. Взгляд пал на бутылку вина, стоящую за вазой с георгинами. Поначалу Борщ её даже не заметил, но теперь внимательно осмотрел. Она на удивление была полная и даже не распечатанная. Красное полусладкое было любимым видом вина у Маргариты, поэтому чаще всего в коллекции Девушки можно было встретить именно его. Однако на столе стоял алкоголь даже не из погреба, а обычное «Виктор Дарвиньи» Абрау-Дюрсо из одноименного города в Краснодарском крае. Влад ухмыльнулся. Если бы Марго всё-таки решился пригубить, то вечер мог пройти намного интереснее. Маргарита хоть и была алкогольным ценителем, но пить умела плохо. Буквально от пары бокалов даже некрепкого шампанского ее поведение становилось отличным от привычного. Она начинала смеяться над любыми шутками, порой и над похабными, от которых воротила нос в трезвом состоянии, становилась более тактильной и общительной. В какой-то мере Владу это нравилось, наедине с Ритой это действительно заводило, но когда Владислава не было рядом… было даже неприятно думать о том, какие действия могла совершить Маргарет, не контролируя себя. Потому пила Марго редко, в компаниях уж тем более к этому прибегала в последнюю очередь. Но сейчас, по-видимому, она была недовольна днём настолько, что уже почти склонилась к своей слабости. Влад же был противоположностью Марго в этом плане. Он совершенно не чувствовал опьянения даже от большого количества алкоголя. Чтобы взбодриться, в перерыве на саммите он мог пить хоть водку, которая своей острой горькостью могла расшевелить подуставшее сознание. Вашингтон, недавно узнавший о том, что за напиток во фляге Москвы, выразил на лице легкую эмоцию отвращения. Джеймс в целом был скуп на выражение чувств, поэтому, очевидно, Владислав своей причудой его порядком удивил. Московский не мог до конца понять, каково это — быть пьяным. Он чувствовал лёгкое опьянение после огромного количества алкоголя, которое обычный человек, наверное, не перенёс бы. Что ж, пожалуй, Борщ мог напиться, если бы выпил грузовик водки, но этого, очевидно, не произойдёт. Должны же быть какие-то границы у организма. — Что рассматриваешь? Незаметно подошедшая Рита не испугал, но удивил Влада: обычно Она наводила марафет дольше. — Замечательные пышки, ты, как всегда, на высоте, — отметил Владислав и положил последний кусочек булочки в рот, повернувшись лицом к Маргарет. Та уже предстала перед ним в тёмном классическом платье и привычных круглых очках, начав походить на холодную Маргарет, нежели чем на мягкую Маргошу . Влад не любил очки Саши. Раньше девушка имела небольшой минус, Но с каждым годом ее зрение становилось всё лучше, и сейчас оно стало настолько хорошим, что, по идее, Быковская уже в очках не нуждалась. Она продолжала их носить, видимо, только из-за потайного комплекса о его возрасте (о нём Влад прекрасно знал), желая выглядеть старше, чем он есть. Поэтому Борщ не приветствовал их не столько из-за ассоциаций с прошлым, сколько из-за недовольства тем, что они скрывают внешность Петербурга. — Рад слышать. Я думала, тебе не понравится, у меня закончилась пудра, но я решила за ней не идти в магазин. К слову, — Она опять оглянулся в поисках часов, словно жил в доме меньше недели, — который час? Через тридцать минут начало, — произнёс Борщ. — Поразительно, я обычно в это время уже был в театре. — Когда? В семнадцатом веке? — В двадцать первом. Меня не было в семнадцатом, — сухо ответила Рита на оговорку. — Карету ты вызовешь или я? — Спасибо что не фиакр, — сказал Борщ, оперевшись о стол. — Не переживай, он уже стоит внизу. — Кто? — Кучер. — Ты заставил его ждать нас там? — почти испуганно спросила Быковская. — Твои морально-нравственные чувства задеты? Успокойся, ему ничего не стоит посидеть там за дополнительные пять рублей, — успокоил Борщ, приподняв уголки губ. Марго взяла Владислава за рукав, отстраняя от угла стола, на который тот навалился. — Тогда идем, не надо заставлять человека ждать так долго, — Влад послушно последовал за тянущим его к выходу девушкой . — И я надеюсь, ты не буквально о пяти рублях. — Пять рублей буквально я даю дотаций, — вынес остросоциальную сатиру Борщ. За окном уже было темно, только свет фонаря около дома Марго освещал падающие хлопья снега. Обычно зимними вечерами холодает, однако когда они вышли на улицу, Она не ощутила холода, почувствовала лишь резко ударивший в нос свежий морозный воздух. — Не туда смотришь, — сказал Влад, увидя, как Рита окинула взглядом правую часть улицы. Марго повернула голову, послушав подсказку. По левой части стояло несколько машин в ряд, но, видимо, самая ближняя и являлась такси. Что ж, с виду бы Быковская ни за что не подумала о таком предназначении черного… майбаха, наверное. Вообще, Марго в машинах не разбиралась, но предположила, исходя из предпочтений Борща (который тоже особо не разбирался) и значка марки Мерседеса. Заметивший Влада водитель почти тут же вышел из машины. Уже стоя у противоположной её стороны, он открыл дверь. Подошедший с девушкой Московский кивнул таксисту и не колеблясь сел в машину. — Здравствуйте, — поздоровался водитель с Маргаритой, подойдя, чтобы открыть и ему. — Здравствуйте, спасибо, — Быковская же, не теряя времени, сама открыл глянцевую дверцу машины, — не стоит. Водитель лишь тактично улыбнулся, вернувшись обратно за руль. В салоне было тепло и тихо. На удивление музыки не было совершенно. — Спокойно у тебя, — сказал Борщ. — На улице почти никого нет, а это центр города. — По сравнению с тобой легко быть спокойной, — сказала Тэтчер, посмотрев в окно. Послышался звук открывающейся двери, и мужчина уже сидел на водительском кресле. — Куда? — Мариинка. Первый корпус, — сказал Борщ, уже смотря в телефон. Он снова кому-то начал усердно писать, на что Рита криво приподняла уголки губ, заметив это, даже смотря лишь на спину Московского. — И давайте побыстрее, мы опаздываем. Бесцеремонность определенно была хорошей чертой Влада, но Рита всё никак не могла с ней смириться. Насколько ей известно, Борщ ещё с детства был таким наглым, но потому и успешным. Марго могла лишь позавидовать силе духа Борща, который своей хитростью, изворотливостью и беспринципностью стал тем, кем стал. Быковская подняла взгляд на сиденье, за спинкой которого был Борщ. Маргарет могла лишь увидеть московские плечи и светлые волосы, отливавшие золотистым блеском под тёплым светом уличных фонарей за стеклом. Почему-то появилось желание увидеть лицо Московского. История России всегда вдохновляла его, а уж тем более та, которая была до неё . Марго была вдохновлен образом Влада, но уже без детского фанатизма. Парень боле не казался кем-то далёким и непостижимым — он был совсем рядом, относящийся к Маргарите как к равному себе. Сколько бы она ещё погружалась в пучины своих глубоких исторических познаний и детских мечтаний о златовласом «друге», неясно — голос Влада вывел ее из мыслей. — Спасибо, наличными. Борщ протянул две купюры водителю, после чего дернул ручку двери. Поняв, что они приехали, Романов так же повторил: — Спасибо, до свидания, — купюр она, в отличие от Борща , давать не стала. Водитель на прощание лишь кивнул головой, снова положив руки на руль. Как только они вышли из машины, их взгляд сразу же пал на здание Мариинского театра. Бирюзовой расцветкой он напоминал Зимний дворец. Второй корпус, стоящий неподалеку, разительно отличался от того, возле которого они находились, своим современным, почти футуристичным дизайном. Он сильно выделялся в окружении домов с резными пилястрами, балясинами и утончёнными балкончиками, которые никуда не делись из центра города даже спустя века. Борщу второе здание нравилось намного больше, оно и понятно — Он был поклонником стеклянных высоток. Рита же, идя по центральным московским улицам, чувствовала себя угнетённым этими горячо любимыми Москвою небоскрёбами. Родные архитектурные изыски барочного стиля привлекали его намного больше, но власти Москвы почти все подобные здания из своего центра снёсли, отдав предпочтение актуальным постройкам. — Мне стоило подать руку? Марго снова отвлеклась, задумавшись о дизайне своего города. Посмотрев на Борща, она заметила, что тот уже стоял поодаль, по-видимому, ожидая, что Быковская пойдёт за ним. — Извини, я задумался, — сказала Марго, поправив очки. Влад улыбнулся, заметив это движение. Маргарита поспешно подошла к Московскому, и, не став останавливаться около него, продолжила путь. — Всё ещё злишься? — поинтересовался Борщ, уже идя около Девушки. — Нет, — сказала. — Я рада,что ты согласился. — С чего бы мне не соглашаться, — сказал Влад, улыбнувшись. Конечно, он обаятельно скрыл факт своего уже преждевременного утомления от театра. В конце концов, этого знать Рите необязательно. — Мне казалось, какое-то время тебе раньше нравились театры. — Ты забавно плакала на «Орфее и Эвридике», а сейчас не плачешь. — Ты хочешь, чтобы я плакала? — иронично изогнула брови Маргарита уже на подходе к театру. — Нет, но это было миленько. Быковская в привычном жесте открыла дверь, пропуская Влада. Тот молчаливо посмотрел на Маргариту, но всё-таки, решив не комментировать, вошёл в здание. На входе в глаза сразу же ударил яркий свет люстр. Владислав, видя убранство театра, сразу вспомнил балы, на которых раньше частенько бывал. Марго, правда, любила их больше. Юная девушка могла отвлечься от дел насущных в основном только на таких праздниках. Владу же нравилось танцевать только до первой половины Своего 20-ти летия, несмотря на то, что танцевал он неплохо. Борщ любил подтрунивать над Быковской в стиле «ты всё так же плохо танцуешь» только из-за единоразового случая, когда ещё неопытная в танцах Марго упала на Влада. Как позже объяснилась Рита, это было в частности от волнения перед первопрестольной, но Владислава это от напоминания того случая не останавливало Как я давно тут не был, — протянула Быковская. — Но ничего не изменилось, честно говоря. — У тебя всегда ничего не меняется, когда я приезжаю, — сказал Московский. — Ну извините, уж не тот запал, что по молодости был, — съязвила Девушка, повернувшись направо, в сторону гардероба. — Что ещё про молодость скажешь, малыш? — произнес Влад со смешком. Людей вокруг было достаточно много, Московский думал, что в театре такого количества не будет. Костяк толпы составлял достаточно молодой народ, что ещё больше удивило Борща. — А ты говорил: старушки, — словно прочитав мысли, сказала Марго. — Их закололи уже, наверное. — Какой ужас, — не оценив отсылку, поморщилась Рита. Однако тему поддержала. — Я думал, это у тебя их закалывают, — Владислав погрозил пальцем. — Только за прописку. Внутри и впрямь веяло прошлой эпохой, если быть точнее, позапрошлой. В стиле классицизма было выполнено всё: спокойные и уравновешенные элементы декора, ордеры античности, колоннады, рельефы стен, холодная упорядоченность форм. Расписной потолок был поистине произведением искусства, которое мог оценить каждый. Борща больше прельщала современность, но и эту утончённую красоту он считал прекрасной. Она напоминала ему Марго, и в какой-то степени Быковская была её олицетворением. Но, по правде, привлекательность Девушки он мог оценить больше, нежели архитектурную. У гардероба также было много людей. Влад не любил столпотворения, хотя в его жизни столпотворения были константой. Почувствовав руки Борща на своих плечах, Марго отошла в сторону. — Вот только давай без этого, — сказала Девушка, начав снимать свое пальто сама. Она сразу просекала, в какой момент борщ начинал включать свои джентельменские замашки, и в этот раз сработало как часы. Влад уж потянулся галантно помочь снять пальто своей «даме сердца», ведь дверей его благородной дворянской душе мало. Влад решил, что раз Марго является его парой, то, соответственно, он должен вести себя как истинный мужчина. Что ж, видимо, вдохновение о любви он черпал исключительно из книг и советских фильмов, хотя Марго как и он сам приветствовала снятие с него одежды в совершенно других случаях. — Как знаешь, — почти обиженно произнес Борщ, принявшись снимать пальто уже с себя. Быковская осмотрелась, после чего нашла взглядом практически полностью свободное окошко. — Давай, джентельмен, — протянула Марго руку для уже снятой Петербургом верхней одежды. — Но я могу сходи… — Мы будем спорить поводу этого? — Рита зазывно покрутил ладонью на себя, поторапливая. Борщ помешкался пару секунд, после чего отдал одежду Девушке. — Надеюсь, твоя честь не задета. — Не задета, — улыбнулся Влад. Когда Рита ушла , Влад прислонился к стене. Когда-то ему не разрешали идти в общую гардеробную, давая возможность идти лишь в одной группе с сопровождающими. Его не знали, он был просто мальчиком-аристократом.. Стоило отметить, в обществе простолюдинов Влад представлял Марго как Борщ, чтобы не возникало лишних вопросов о том, почему девочка из рода Быковских таскалась с подростком из другой семьи. Все эти тонкости утомляли его, но сейчас от этого уже можно было избавиться. Значения не имела даже знатная фамилия, однофамильцев было поразительно много. Поэтому в паспортной строке «фамилия» красовалась горячо любимая «Борщ». — Нам наверх, — сказала подошедшая к Владу Рита . — Или ты хочешь полюбоваться театром? — Нет, — отрицательно покачал головой Влад, — чего я не видел. Тем более, мы вроде опаздываем опаздываем. — Я думала, тебе только в радость одно и то же рассматривать, — произнесла Марго, подходя к лестнице. Ступеньки были невысокими, но шли они не спеша. — Иногда, — задумчиво начал Влад, — да, иногда нравится. Если что-то действительно прекрасное, то я могу любоваться вечно. — Какие громкие слова. И чем же ты любуешься веками? — Нарываешься на комплимент? — спросил Борщ. Быковская приподняла одну бровь, посмотрев на него. — Нет. Я и не собиралась, но, похоже, сейчас я получила один из самых интересных комплиментов. Даже и не знала, что я настолько красива! — Брось, знала. — Ладно, знала. Влад положил руку на деревянные перила, посмотрев вниз. — О, ты вечно на этой лестнице спотыкалась, — сместив взгляд от нижнего этажа на малахитового цвета ковер, сказал Борщ. Рита посмотрела на него следом, после чего фыркнула. — Всего пару раз. — Неправда. Мне на тебя часто жаловались, — произнес блондин, перешагивая через ступеньку. — По крайней мере, сейчас я так не делаю, — решив не продолжать спор, сказала Марго, хотя слова Москвы посчитала неправдивыми. Но, по правде говоря, несмотря на всю свою статность и изящность, она попадала в глупые ситуации, связанные с неуклюжестью, что особенно часто было в его детстве. Говоря о коврах — ковры она одновременно любила и ненавидела — они не давали ей скользить, но, с другой стороны, на них постоянно были складки. Даже за такое очень короткое времяпровождение в театре она вспоминала поразительно много ностальгических вещей из прошлого. Настолько, что Быковской стало интересно, какие места наводят Влада на такие же воспоминания. — Не хочешь зайти в буфет? — спросил Влад, подходя к этажу с буфетом. Быковская посмотрела на стойку, где уже никого не было: скоро должен был начаться балет. — Зачем? Ты проголодался? — обеспокоенно спросила Рита. Московский тихо посмеялся, закинув руку на плечо Марго и притягивая к себе. — Можешь не переживать, я не голоден. Просто хотел немного расслабиться, да и тебе бы не помешало. — Что ты имеешь в виду? — То самое, — наигранно-вкрадчиво произнес Влад. От алкоголя Он, конечно, не расслаблялся, но ему было и не нужно. Хотелось повеселиться за счёт Быковской. Рита недоуменно посмотрел на Парня, останавливаясь. — Какой алкоголь в театре? — Обычный. Я раньше думал, что в театральном буфете только алкоголь и продают, — Московский игриво приподнял уголки губ. — Ну так что? — Девушка молча смотрела на него некоторое время, после чего отвернулась. — Уж явно не до начала спектакля, — затем Маргарита скинула руку Влада со своего плеча, дополнив, — и не надо распускать руки, мы не дома. Владислав едва сдержал раздражённый стон. Он терпеть не мог, когда Рита начинала так делать. Это было достаточно часто для того, чтобы он возненавидел эту повадку пресекать их любое взаимодействие. И не важно, было ли это рядом с коллегами-городами, на улице, в транспорте, буквально где угодно — Маргарита пугалась, что «все не так поймут». Владиславу было всё равно до того, что думали люди вокруг, но Быковской — нет. — А в антракте? — спросил Борщ. В ожидании ответа от Риты они прошли еще полпролета. — Может быть, — обдумав, всё-таки выдала девушка. Парень хмыкнул. — Я уж подумал, что ты решила в трезвенники заделаться, — произнес Борщ. Он хотел добавить что-то вроде «хотя как же Тэтчер без алкоголя», но решил промолчать. Маргарет упорно не хотела признавать, что спиртное было ее слабостью, несмотря на очевидность факта. — Я уже собирался сегодня выпить, поэтому не думай, что коварно и хитроумно склонил меня к пороку. — Я бы тебя склонил к другому пороку, — вкрадчиво сказал Влад, делая акцент. — Но ты решила, что танцующие мужчины в колготках лучше меня. — Не только мужчины, — отметила девушка, пропуская толстый намёк мимо ушей и делая шаг на нужный им этаж. — Отлично, так ещё и не только мужчины, — театрально прикладывая руку к груди, сказал Борщ. — И я ещё должен участвовать во всей этой содомии, какой кошмар. — Да, потому что в твоей мы участвуем постоянно, — сказала Рита уже намного тише, остановившись около дверей. Там стояла женщина в возрасте, приветливо улыбнувшаяся при виде них. — Здравствуйте, — поздоровалась Маргарита, не изменяя своей вежливой натуре. Влад же решил не удостаивать такой чести. — Здравствуйте! — женщина кивнула головой. — Ваши билетики? Московский, засунув руку в карман, вытянул две блестящих картонных бумажки, протягивая капельдинеру. Она осмотрела их беглым взглядом, после чего надорвала, подняв взгляд на Москву и Петербург. — Бинокль? Программу? — Нет, спасибо, — не раздумывая, сказал Влад. Контролёр кивнула в сторону зала и сделала шаг в сторону, пропуская их. — Приятного просмотра, молодые люди. Зал встретил их ещё более ослепительной красотой. Так как они были на третьем ярусе балкона, можно было чётко увидеть расписной потолок. — Я и забыла, насколько тут красиво, — сказала Тэтчер, подходя к перилам и посмотрев вниз. Они находились практически на самом верху, ровно посередине и в ограждении перегородкой между другими местами. — Даже не упрекнёшь, что я решил сэкономить? — встав около Маргариты и оперевшись на перила, полюбопытствовал Парень. — Что с тебя взять, бедная деревушка, — улыбнулась Рита, поворачиваясь к Владу. — Но вообще, ты бы ни в одной вселенной не взял бы билеты в партер. — Точно подмечено, — сказал Московский. — Хотя, знаешь, можешь воспринимать это так, будто мы в царской ложе, — он указал пальцем вниз, где ровно этажом ниже находилось место в театре для императора и его свиты. — Спасибо, что не взял на том месте, — произнес шатен, отойдя назад и сев в кресло. — Нахлынувшие воспоминания, м? — Не любила там сидеть: ощущение будто мешаешь артистам. Но зато можно было полюбоваться залом. Борщ всё-таки осмотрел сам зал. Он был большим и величественным, в духе всего театра. Золотые балконы сияли под светом ламп, а за ними можно было увидеть, как люди садились на свои места, начиная готовиться к представлению. — Да, вид хороший, — Влад некоторое время молча смотрел на людей, создающих фоновый гул в помещении. Рита посмотрела на Борща, стоящего к ней почти боком. Светлые брови Парня были расслаблены, а взгляд спокоен — Марго любила это выражение лица у него. Обычно черты Владислава были заострены, находясь в напряжении, из-за чего его миловидная внешность приобретала другой характер. Начав рассматривать Влада, она невольно подумала, что тёмная одежда прекрасно сочетается с его белокурыми волосами. — Я сейчас испытываю дежавю, — начал Московский. — Ты за привычку взяла меня рассматривать перед каждым «Лебединым озером»? Рита поспешно отвела взгляд. Влад так же словил его взгляд на повторной премьере балета в начале 2022 года, и такие ситуации всё равно выбивали из колеи, заставляя чувствовать себя неловко даже спустя года. Краем глаза она увидела, как, отойдя от перил, на кресло рядом опустился Борщ. — Даже не будешь оправдываться? — спросил Влад. Маргарита почувствовала, как тот коснулся ее волос, словно пытаясь привлечь внимание. Рита ведь иногда могла на такое и промолчать. Когда Парень начал перебирать тёмные пряди, Быковская наконец ответила. — Чего мне оправдываться, — Марго издала звук, похожий на фырканье. — У тебя вся жизнь, должно быть, дежавю, всё-то ты помнишь. — Я всё помню. И я помню, что тогда сделал так, — Борщ, плавно переведя пальцы на подбородок Риты, развернул ее к себе. На Него уставилась пара зелёных? глаз. Маргарита же смогла разглядеть всё такое же спокойное лицо Влада , но уже с лукавой улыбкой на губах. — Но больше ты ничего не сделал, не забывай, — сказала девушка. — Я могу внести корректировки в этот момент, — вкрадчиво произнес Московский, придвигаясь ближе. Шатенка некоторое время продолжала смотреть на Владислава, после чего опять отвернула голову, отводя от себя руку Парня. — Я же сказала, не в театре. — Тебе поцелуй кажется чем-то аморальным? — с недовольством спросил он. — Рит, это глупо… — Бла-бла, — закатила глаза девушка, а затем громко раздался третий звонок. — Уже началось, смотри не на меня. — И кто на кого смотреть начал, — с досадой произнес Борщ, всё же переводя взгляд на сцену. Расписные кулисы зазывно сверкали, словно привлекая внимание Влада. Но, смотря на них, он думал не о балете. Московский не отошел от тяжелого дня, а ещё предстояло сидеть в этом здании четыре часа. Он надеялся на то, что Рита будет более сговорчивой, но, видимо, та тоже была не до конца в приятном расположении духа. Однако если для Владислава снять напряжение означало пообщаться с Быковской, то Рита, напротив, начинала отгораживаться от Парня. Впрочем, может им просто обоим нравилась компания Быковской. Из оркестровой ямы полилась музыка, заставляя оторваться от размышлений. Протяжный голос гобоя печально запел, открывая начало спектакля, и послышались звонкие хлопки, которые волной пронеслись по залу. Влад посмотрел, как Рита поаплодировала сухими руками, поскупясь на эмоциональные рукоплескания. Он криво приподнял уголки губ. Оставалось лишь надеяться, что переменчивое настроение Девушки станет позитивнее спустя некоторое время. — Уже что-то не понравилось? — спросил Борщ. — Ещё ничего не сыграли, всё прекрасно, — прошептала Тэтчер. — Я думал, ты будешь в восторге уже от первых звуков. — За кого ты меня держишь? — произнесла Маргарет, не отрывая взгляд от сцены, на которой ничего не происходило. За тебя, — честно ответил Московский. — Спасибо. — Обиделся? — Нет, — Она поджала губы. — А почему не похлопал как следует? — Влад, — Маргарита выдохнула, — ты весь балет будешь разговаривать? Успокойся, сейчас только начало. — Но еще ничего не танцуют, что смотреть? — простецки выдал Борщ. — Ты надо мной издеваешься? — Даже и не думал. — Влад, — повторила Быковская, чуть ли не со скрипом поворачиваясь к парню и смотря на него с убийственным выражением лица, — помолчи. Дай насладиться музыкой. — Ох, что вы, — сложил руки на груди Борщ, откинувшись на спинку кресла. — Ладно, так уж и быть. Музыка продолжала течь, клоня Влада в сон. Он, как обычно, не выспался, поэтому начинал клевать носом в скучное для него время, когда не был ничем занят. Творческие занятия: от рисования и до танцев — всегда казались ему скукой смертной. Хотя можно было поспорить: какие-то направления его, быть может, и привлекали, но балет явно не входил в этот перечень. Рита выглядела так, словно ей тоже было всё равно на обволакивающий голос инструмента, однако если приглядеться к ее лицу, можно было увидеть, как брови были слегка приподняты, придавая лицу задумчивости. Она сложила пальцы в замок и положил на живот, сидя, как всегда, со строго выпрямленной спиной. И нет, она сидела так не под впечатлением от «балериночной» осанки, которая уже объявилась на сцене, окончив оркестровое вступление. Маргарита всегда была вытянута по струнке, из-за чего ее невысокая фигура становилась еще статнее. Владу, вообще-то, такой тип людей никогда не нравился, но везде бывают свои исключения. Борщу после легкой дрёмы на вступлении начал лениво водить взглядом по движениям танцоров на сцене: в конце концов, стоило хотя бы попытаться развлечь себя. Музыка уже была торжественная, звонко отскакивающая от стен театра. Тоненькие балерины кружились по сцене, быстро перебирая ногами в светлых пуантах, а танцовщики невесомо прыгали, словно были эльфами на какой-нибудь польке цветов. Мелодия яркими вспышками постепенно нарастала, а после перетекла в изящный вальс. Рита обожала эту часть. Она могла понять, почему люди особенно популяризировали именно этот отрывок: он был поистине прекрасен. Вальс по-прежнему не терял торжественности, но был намного мягче. Маргарет с упоением следила за танцорами, прекрасно передающими атмосферу бала. Марго не нуждалась во взаимодействии с людьми: излишнее внимание заставляло чувствовать себя неуютно. Возможно, ее закрытый характер просто не подразумевал любовь к шумным сборам людей. Ей больше нравилось уходить с вечеров, вопреки наказам, с тем, с кем он хотел бы провести время. Чаще всего это была либо Соня, либо Влад — последний хотел находиться рядом с Девушкой и раз за разом уходил в сад вместе с ней. В те моменты Московский открывался ему с другой стороны, более искренней. Он не пытался его задеть, говорил не только о государственных делах — он говорил обо всём на свете. Казалось, мог объяснить что угодно, рассказать о каждом уголке планеты, приоткрыть завесу тайн истории. Марго жила этими вечерами, в восхищении слушая голос Владислава, который в такие моменты становился почти осязаемым, мягким и бархатистым. Быковскую печалило, что в обычное время такого было от него не дождаться. — Мне Глинка больше нравится, — сказал Борщ, перебивая музыку. В кинотеатрах ему приходилось наклоняться, чтобы что-то сказать, но тут он даже не отворачивался от выступления. Нежный голос скрипки был тих и вкрадчив, и голос даже на едва повышенных тонах мог легко нарушить тонкую музыкальную паутинку. — Могу даже предположить почему. — И почему же? — Кто-то до сих пор рефлексирует на тему Руси, я так понимаю, — ответила девушка. Да, ей было стыдно за общение во время выступления, но по старой привычке она не мог отказать Борщу в ответе. — Я не скучаю по тому времени, — произнес Влад. — И почему же? — Ожидаешь «потому что не было тебя»? — не упустил возможности подтрунить Московский, оборачиваясь на Риту. Та закатила глаза, снова поправляя очки. Москва на это движение снова улыбнулся. — Нет, не ожидаю. Это был вопрос из вежливости. — С каких пор ты вдруг снова стала со мной вежливым? — Да хоть с сегодняшних, — выдала Маргарита, — ты со мной вообще никогда вежливым не был. — Да ладно, я просто не… — Помолчи, — уже шикнула Быковская, начав переживать из-за того, что они нарушают идиллию и атмосферу театра. В конце концов, Влад говорил и не особо-то тихо. — Просто наслаждайся музыкой. — А с разговорами ты не можешь наслаждаться? — многозначительный взгляд, брошенный на Борща, ответил сам за себя. Парень снова откинулся на спинку кресла, вздохнув. Он попытался отвлечься на представление, но его клонило в сон. Вообще, когда происходило что-то до ужаса неинтересное, у него невольно тяжелели веки. Это можно было легко объяснить: он спал меньше пяти часов каждую ночь, продолжая работать дальше. Возможно, он пытался работой хоть как-то провести время продуктивно вместо бесцельного лежания с закрытыми глазами. Он периодически начинал копаться в утомляющих мыслях о минувших событиях в его жизни, что раздражало неимоверно, ведь всё, что прошло, он уже давно отпустил. Но зато Влад спал спокойнее рядом с Марго; за день, проведённый с Ней, полностью очищая и занимая им все свои мысли. Эти два выходных дня, проводимые с Ритой, были самым мирным и спокойным временем за всю его жизнь. Влад не любил бросаться громкими словами у себя в голове, поэтому уж в этом факте можно было не сомневаться. За раздумьями и в полудрёме Борщ через некоторое время осознал, что сцену уже освещал золотистый свет, чётко прочерчивающий силуэт балерины, плавно двигающийся под главную тему балета. Её пачка сверкала, как чистый снег, искрясь и создавая атмосферу момента. Владислав честно попытался подобрать восхищённые эпитеты хотя бы в мыслях, но замечательная музыка успокаивала не в лучшем смысле. Спать он не хотел, потому что, очевидно, Марго бы это задело, да и в принципе было невежливо (вежливость с недавних пор стала его беспокоить). Поэтому он решил перевести взгляд на саму Девушку, которую рассматривать было интересно практически всегда. Она заворожённо смотрела на сцену, не отводя взгляд от танцующей девушки. Чтобы увидеть такое искреннее восхищение в глазах у взрослого человека, надо было очень и очень постараться. При взгляде на Быковскую Борща вдруг окутала какая-то непонятная тоска. Сентиментальность — это конёк Марго. Влад начал всматриваться в черты лица Быковской под веянием своего разморённого нежностью настроения. Часто Владу говорили, что он красив как Солнце, с его золотыми волосами и ясными голубыми глазами. Но если это и было так, то Марго была красива как Луна. Москве приходило именно это сравнение на ум при взгляде на него. Ее тёмные брови ярко выделялись на фоне бледного лица. Брови у Быковской были живыми — тонкие и изящные, каждый изгиб на них отображался прекрасно. Особенно Влад любил глаза Марго, которые обычно нельзя было разглядеть в полной мере из-под стёкол очков. Они были большие и серые, а порой казались совершенно бесцветными. Ее глаза были ярче московских, как изумруды или свежая летняя трава, но холодными их было назвать трудно, ведь яркий взор никогда не терял чувственности, и, может, поэтому Марго до сих пор носила очки, желая придать себе больше солидности. Борщ всегда чувствовал что-то непонятное, когда смотрел на него, и лишь спустя очень долгое время решился определить эти эмоции как любовь. Он любил Риту не как своих друзей, не как Родителей, это было что-то… настолько же сильное и всепоглощающее, но совершенно другое. Мелодия быстро нарастала, достигая кульминации. Белый лебедь двигался даже в музыке, и Маргарита в это с упоением всматривалась. Чарующее зрелище. В такие моменты она обычно хотел поделиться своими впечатлениями с тем, кто находился рядом. — Это просто потрясающе, — вымолила Быковская, всё же не сдержавшись и повернув голову к Борщу. На последнем слове Марго споткнулась, встретив взгляд Влада устремлённый на нее, а не на сцену. Девушка приоткрыла рот, забыв, что хотела сказать в продолжение своей фразы, но оно и не потребовалось. Влад стянул очки с ее носа, а затем Маргарита почувствовала его губы на своих. Владислав сделал это движение быстро, но в то же время очень трепетно. Спустя некоторое мгновение он запустил свои пальцы в тёмные волосы Быковской, зачесывая их назад и переводя руки на затылок, заставляя ее приблизиться к себе ближе. От неожиданности Марго распахнула глаза, резко втянув воздух носом. Борщ целовал не глубоко и, с легкой игривостью проведя языком по нижней губе девушки , отстранился, разорвав быстрый поцелуй. Он улыбнулся, увидев изумлённое лицо Тэтчер почти вплотную. Музыка продолжала литься из оркестровой ямы, но Рита уже не обращала на неё внимания. Она молча смотрела на Борща, но затем нарушил их тишину. — И с чего же ты, — сказала девушка, словно опять не договорив, но продолжения не последовало. — Прекрасно выглядишь, — не соврав, произнёс Влад, перебирая мягкие пряди волос. — Не сдержался. — Обязательно было в лучший момент балета? — спросила Тэтчер, хотя Борщ прекрасно видел, что Ей такой жест пришёлся по душе. Она отодвинулась от Парня, а ее щёки мгновенно зарделись — они в принципе всегда выдавали Хозяйку с головой. Влада правда поражало, что остальные не могли читать эмоции Риты в два счета, принимая ее лицевой образ за настоящий. Лично Борщ прекрасно видел ее насквозь. — В эти моменты и надо целовать. Тем более, таких, как ты, — с насмешкой сказал Влад. — Уверен, тебя поцелуи под Чайковского чертовски заводят. — Что-то ты во многом уверен, я смотрю, — прищурилась Тэтчер , поджимая губы. Ее типичное поведение при смущении. — Когда я говорю, что в чём-то уверен, значит, это правда чистой воды, — Парень перевёл пальцы с волос на подбородок Девушки , поддев его, а затем убирая руку. — Дай воды, — пропустив игривое действие, сказала Марго, облизнув губы. — Если хочется смочить горло, могу предложить что-то другое, — подмигнул Борщ, всё-таки потянувшись в пиджак за флягой. — Мне за тебя стыдно, — укоризненно сказала Маргарет, положив руку на подлокотник. Московский вытащил ёмкость из чёрного металла, протянув её Рите. — Понял, сегодня ты в настроении глотать только воду, — взявшая фляжку девушка многозначительно посмотрела на Влада. — Знаешь, мне даже сначала показалось, что ты в этот вечер решил быть романтичным, — Марго начала откручивать крышку, мельком бросив взгляд на сцену. — Всё самое интересное пропустила. — Я романтичен всегда, Солнышко моё, — Борщ поставил подбородок на ладонь, наблюдая, как Марго принялась пить. — Можешь не переживать, во втором акте будет этот же момент, тебе ли не зна… Он остановился, когда Девушка подавилась и резко убрала от себя воду. Она прикрыла рот ладонью, зажмурившись. — Что такое? — обеспокоено спросил Владислав. — Это… не вода, — сквозь неприятные ощущения сказала Рита, скривившись. — О Господи, Влад, зачем ты вообще носишь с собой алкоголь? — А, — Московский приподнял брови, заметно расслабившись в лице. — Точно, я и забыл. Меня обычно он взбадривает. — Что это? Абсент? — Водка. — Водка?! — воскликнула Марго. Борщ на это лишь улыбнулся. Рита уже стала громче, чем была, но оно и неудивительно. После резкого глотка очень крепкого напитка было очевидно, что такой, как Маргарите, это ударит в голову. Удивительно только то, что Влад «случайным» образом дал то, что собирался дать позднее. — Она самая. Горчит, согласен, но я был бы сейчас не против наконец хорошенько проснуться, — парень протянул руку, чтобы ему отдали так называемую воду, но Быковская не спешила класть фляжку в руку блондина. —Ты хочешь спать? — Вообще да, но если бы ты меня сейчас неожиданно поцеловала, я бы мигом стал огурчиком. — Ты и так свежий. По крайней мере, для своего возраста, — Рита убрала руку с фляжкой от Влада еще дальше. — Обойдёшься, я тоже хочу. — В театре? — недоверчиво спросил Борщ. — А ты сейчас не порочишь честь храма Мельпомены? — Я уже опорочила, мне нечего терять, — ответила девушка. — Тем более, я и так хотела сегодня выпить. — Рит, может, не надо, — даже не вопросительно сказал Влад, протягивая руку к злосчастной фляжке. — Ты даже ничего не ела сегодня, хочешь опьянеть в таком замечательном месте? Смотри, как люди танцуют, стараются. — Говоришь, как с пятилетним ребёнком, — с лёгким оттенком раздражённости сказала Быковская, отмахиваясь от Борща. Он выдохнул. Очевидно, Рита уже не была трезва. Сохранив полностью трезвое состояние, она бы не стала пить прямо во время выступления. Не то что бы Борщ переживал из-за этого; с подвыпившей Марго было довольно весело, а веселье сейчас уж точно не мешало. Да и тем более, он и так собирался дать Ей повод расслабиться. Просто удачно совпало, что он ненамеренно ускорил процесс знаменитого маргаритиного опьянения. Но для приличия стоило сделать вид, что он пытался отговорить. — Рит, — Московский, даже не стараясь, дёрнул Ее за рукав, — отдай. Сама же знаешь, что будет. — Ты сам мне её дал, — упорно продолжала гнуть Быковская. На сцене уже началась развязка первого акта, скоро должен был начаться антракт. Маргарита , впрочем, уже не шибко обращала на это внимание. — Не пей слишком много, — словно пойдя на уступку, сказал Влад, но под конец фразы его голос совсем затих, затерявшись в громкой музыке. Тэтчер сделала ещё явно не храбрый, но довольно решительный глоток. Борщ смотрел на это считанные секунды, а затем резко вырвал из рук Марго сосуд. Ей явно было уже достаточно, ещё чуть больше — придётся вытаскивать из зала либо со скандалом, либо на собственном горбу. Похоже, в их тандеме только Влад понимал границу между «немного подвыпил» и «бескрайним космосом», а потому отрегулировал баланс как надо. — Алкоголичка, — вынес Влад, быстрым движением закручивая крышку фляжки. — Лучше бы вино с собой взял. — Какая еще алкоголичка? — буркнула Рита, всё ещё жмурясь от горечи напитка. — Это я, по-твоему, по театрам водку ношу? — Ого, да ты ещё говорить нормально можешь. — Конечно могу! — возмущённо громко сказала Маргарет. — Ты не дал мне нормальных глотков толком сделать. — Зато какие мы стали громкие, — ухмыльнулся Борщ, немного взболтнув в руках фляжку, а затем положив во внутренний карман пиджака. Рита фыркнула. — Знаешь, недавно ко мне заходил Вэйно, — Влад виду не подал, но тут же навострил уши. Вэйно Гельсингфорс, а проще говоря Хельсинки, раздражал его всем своим финским естеством. —…И принёс финскую водку. Она такая мягкая, кто бы мог подумать, что этот разведённый спирт бывает и таким. — Русская лучше, — сказал Борщ. Вообще, он бы на что угодно ответил противоречием, если бы это касалось Хельсинки. — Зачем он приходил к тебе? Совсем в Финляндии своих дел нет? — А ты ревнуешь? — шутливо поддразнила Тэтчер. — Можешь не переживать, Ленобласть к Финляндии не присоединится. Даже если он хорошо попросит. — Еще бы, — недовольно сказал Борщ. — Как ты вообще умудряешься общаться с этим двуличным мудаком, я не пойму. — Он не двуличный, — Марго откинулась на спинку, вздохнув. — Он мой друг с детства, да и все крупно ошибаются, ты сам знаешь. — Конечно, — искривил губы Московский, поняв отсылку к своему собственному прошлому. Марго молча смотрела на Московского, который заметно помрачнел. С одной стороны, можно было порадоваться, что Влад не скрывает всё за напускной улыбкой, как обычно, но с другой — Быковской стало как-то неудобно. Она положила свою руку поверх ладони Московского, покоящуюся на подлокотнике. — Взгрустнул? — Рита встретила взгляд Влада улыбкой. — Ты меня ранила до глубины души, — сказал Московский, трагично изогнув светлые брови. — Наверное, ты сейчас очень хотел бы загладить вину. — И что же мне для тебя сделать? — поинтересовалась Рита. Борщ заметил, что голос у Девушки уже изменился, иногда надламываясь и становясь выше. Но в целом она выглядела лишь слегка подвыпившей — в таком состоянии Московский ее воспринимал с радушием, в отличие от того, когда Марго в неожиданном порыве любви кидалась на него, полностью теряя свой привычный характер. Борщ раздумывал недолго и, переплетя их пальцы, снова придвинулся к ней. — Поцелуешь? Девушка посмотрела в голубые глаза напротив, которые блестели с тем самым огоньком, который она замечала у Влада только в такие моменты. Лёгкий оттенок напряжённости совершенно пропал. — Какой ты милый. Только поцелуйчик? — Посмотрите на неё, — Парень приподнял уголки губ. — Может, надо было раньше тебе дать выпить, чтоб ты про балет забыла? Рита подождала, пока Борщ договорит, решив не изменять своей тактичности, правда, с поправкой на полное игнорирование слов. А затем, притянув его к себе за руку, сократила между ними расстояние и прикрыла глаза. Влажные губы Быковской всё еще отдавали горечью, хотя обычно они ощущались по вкусу как мятная сладость (эти конфеты он обожал). Марго начала целовать в своём привычном стиле — мягко и чувственно, с осторожностью прикусывая губы Влада, словно он был юной кисейной барышней, пугавшейся каждого проявления страсти. Но когда Московский приоткрыл рот, Маргарет с несвойственным ей напором толкнулась языком внутрь, томно проведя им по нёбу, заставляя столицу непроизвольно сжать ее руку . Она трепетно-сосуще вбирала в свой рот его язык, кусала разгорячённые губы уже смело, не сдерживаясь. Влад почувствовал, как острое колено Девушки прижалось к его ноге — Она словно хотела быть как можно ближе к нему. Московский терялся недолго под неожиданным напором Маргарет, быстро подхватывая ритм. Их языки сплелись, и Влад даже не отдавал отчёта, что именно он пытался ласкать: разгорячённые губы, дёсны, внутреннюю часть щёк, — ему хотелось коснуться всего, чтобы услышать заветные судорожные выдохи от Риты, в ответ на особенно чувственные прикосновения. Борщ целовал ее с жаждой, выталкивая язык и проникая им изо рта в рот, чувствуя, как марго начинает сжимать своими пальцами его руку в ответ. Владислав , не справляясь со своими эмоциями, навис над Быковской, вдавливая ее в кресло. Торжественная музыка раздавалась фоновым шумом, но Влад её совершенно не слышал, несмотря на то, что она была громкой. И потому, когда Тэтчер резко опустила голову вниз, Борщ словно вынырнул из-под толщи воды, услышав из оркестровой ямы звуки фанфар. Быковская тяжело дышала, переводя дыхание — ее влажные, вспухшие губы маняще блестели. Не желая останавливаться, он припал к шее Девушки, утыкаясь в неё носом и целуя. Влад почувствовал на своих плечах комкающие его рубашку пальцы Марго, когда он прикусил ее кожу. Место укуса тут же покраснело, а следы зубов ещё можно было увидеть. Когда Московский потянулся за новым поцелуем, раздался голос Быковской: — Стой, — она попыталась отодвинуться от нависшего над ней Борща, вдавившись сильнее в кресло. — Перебор. — Перебор? — Влад уставился на Тэтчер. — Ты считаешь это перебором? — его руки опустились на талию, спустились вниз задирая платье и запуская свои пальцы под одежду. — Влад… я сказала остановиться, — хрипло сказала Маргарет, мутным взглядом смотря в глаза Борща . — Давай хотя бы уйдем отсюда. — Боишься не сдержаться? — самодовольно изогнул губы Влад, хотя его щёки тоже покраснели, а некоторые золотистые пряди волос упали на лицо. — Только не в театре, — произнёсла Марго, стараясь не смотреть на Парня. Он почувствовал, как напрягся живот Девушки от его касаний, и, остановившись с поцелуями, всё же продолжил медленно водить руками по его телу. Плавная музыка главной темы Лебединого озера вновь мягко полилась, обволакивая весь зал своей атмосферой. Наверное, стоило бы отметить, что Маргарита впервые смотрит представление настолько невнимательно. — Почему не смотришь? — задал вопрос Влад, проведя пальцем вдоль позвоночника Быковской . — А ты как думаешь? — с трудом выдала Девушка, поднимая взгляд с кресел в партере на сцену. Несмотря на свои слова, движения Парня она не сдерживала, лишь слегка сдавливая его плечи руками. Маргарита смогла уловить последний взмах руки Белого лебедя, после чего оркестр затих. По залу прошлась волна аплодисментов, и, возможно, на момент ей даже стало стыдно. Когда свет потух, Быковская перестала видеть Влада , но почувствовала, как тот убрал свои чёртовы пальцы с оголённого тела, небрежным движением дёрнув платье вниз. — В буфет и на второе действие? — спросил Владислав, когда люстры над ними постепенно зажглись. Рита непонимающе посмотрел на него. — Или тут посидим, подождём? — у Маргариты после непродолжительного замешательства на лице отобразился красочный спектр негодования. — Московский, твои шутки меня уже… — Понял-понял, — резко оборвал Борщ, растянув губы в насмешливой улыбке. Он встал со своего места, кивнув головой на подлокотник около Девушки. — Очки не забудь. Рита совершенно не понимала, как Борщ умудрялся настолько резко брать себя в руки. Несколько секунд назад его зализанные назад волосы были растрёпаны, а взгляд замутнён поволокой, но сейчас он лёгким движением поправлял рубашку, словно он действительно, как наиприлежнейший гражданин, смотрел представление. В какую пору его взъерошенная причёска стала снова дотошно уложенной, Девушка не заметила, либо это была просто магия. В отличие от Владислава Маргарита не смогла настолько быстро собраться. Кое-как нашарив на подлокотнике очки, она решила даже не пытаться надеть их дрожащими пальцами, встав следом за Московским. Голова немного шла кругом, очевидно, опьянение постепенно начало догонять ее по-настоящему. При подъёме с кресла перед глазами поплыла картинка, и он пошатнулся, схватившись за рукав Московского. — Помочь? — спросил Парень. Девушка отрицательно покачал головой, произнеся сдавленное: — Всё нормально. Влад к ответу отнёсся скептически и, не ожидая, пока Рита сориентируется, подхватил ее под локоть, поведя к выходу. Маргарет едва не запуталась в ногах, ускорив шаг и поспевая за Владом. Когда они вышли из зала, вокруг было не так много людей, но на нижних этажах было намного живее. — Влад, — начала Быковская , когда они подошли к лестнице, но Московский продолжил в таком же темпе спускаться вниз, — куда так нестись? — Такси ждёт. — Когда ты… — Марго опять чуть не упала, не заметив ступеньку под ногами. Борщ всё-таки сбавил обороты, придерживая Девушку под руку. — Такси никуда и не уезжало. — Ох, а я с водителем попрощалась, — произнесла Тэтчер с досадой, но затем нахмурилась. — Ты нанял его, чтобы он ждал нас несколько часов, но теперь торопишься, чтоб не задерживать? — Рита-Рита, — снисходительно сказал Влад. Раньше он любил часто использовать эту интонацию в таком же контексте, но, правда, тогда это было «Маргарита- Маргарита ». — Моя невинная девочка, — это было сказано опять с насмешкой, но ладонь Парня неоднозначно опустилась на пояс Быковской, притягивая к себе чуть ближе. Та, как от неожиданности, приподняла брови, но потом сказала: — Я уж понадеялась, что в тебе совесть взыграла, — она растянула губы в улыбке. Наверняка, не будь Марго сама под навеянным ещё в зале романтическим флёром, она бы вдобавок к фразе закатила глаза. Да и, честно говоря, сказана она бы была не в игривой манере. Невзирая на это, Быковская, посмотрев на скопление людей на первом этаже, сказала уже привычное: — Руку убери. — Опять ты за своё, — недовольно сказал Борщ, переводя руку обратно на локоть. — Я не могу понять, в какой степени опьянения ты сейчас? — Просто с каждым годом я всё устойчивее к алкоголю, — победным тоном сказала девушка, когда они спустились с лестницы. Честно говоря, Владислав Риту почти не слушал, думая о другом. Прерываться ещё тогда, в зале, не хотелось, и, будь его воля, он бы сделал то, что собирался, прямо там. В былые времена он и не в таких местах устраивал себе весёлые развлечения. Но неизвестно, до какого состояния надо довести Марго, чтобы она позволила себе такую вольность в театре, который был для неё сравним лишь с церковью. Влад, конечно, собрался на вид быстро, но неожиданно подступившее возбуждение никуда не ушло, засев назойливой мыслью. А назойливые мысли Владислав не привык игнорировать, желая претворить их в реальность в ближайшее время. В душном гардеробе ему и вовсе стало жарко, и, как только он забрал одежду, было радостно даже непонятно от чего: от предвкушения скорого ощущения прохлады улицы или возвращения в дом Быковской. — Я уж тебя заждалась, — сказала Рита, забирая из рук Влада пальто, а затем осматриваясь на толпы. — Что за люди… уходят уже после первого действия. — Как мы? — Борщ приподнял брови, посмотрев на Девушку. — Ну, у нас уважительная причина, — Быковская улыбнулась, а затем перевела взгляд чуть ниже лица Московского, на слегка расстёгнутую рубашку. Даже особо не раздумывая, Марго потянулась к верхним пуговицам на ней, как бы невзначай задевая его шею холодными пальцами. Влад, ждавший прохлады, от этого движения почти вздрогнул. — У тебя рубашка расстегнулась, — уточнила Рита, снова посмотрев в глаза Парня. И, боже, в поднятом на него взгляде Тэтчер далеко не было невинное «застегнуть рубашку». Один чёртов взгляд заставил Борща поджать губы, сдерживая позыв хотя бы поцеловать Девушку. — Оставила бы как есть, — произнес он с из ниоткуда появившейся хрипотцой, смотря в зелёные глаза. — Мне с расстёгнутой идёт больше, не думаешь? — Никто и не спорит. Просто меня она нервировала. Быковская странновато ухмыльнулась одним уголком губ, а затем перевела своё внимание на одежду в руках. Она быстрым движением набросила на себя пальто, продевая руку в рукав, после чего Влад тоже, но уже с некоторым недовольством, последовал ее примеру. — Идём, — нетерпеливо сказал Борщ, как только они оделись, сделав шаг в сторону двери. На заснеженной Театральной улице они оказались за считанные секунды, в частности, из-за быстрой поступи Московского. Маргарет тоже была не прочь идти быстрее, но к тому времени она вовсе дестабилизировалась. На удивление с сознанием всё было более-менее под контролем (насколько сама себя оценивала Марго), но в глазах всё частично плыло. Если бы не Борщ рядом, она бы точно поскользнулся ещё на блестящем полу. Уже знакомая машина была припорошена снегом, стоя на том же месте, где они её видели в последний раз. — Здравствуйте, — ещё раз поздоровался вышедший из автомобиля водитель, когда они подошли к нему. — День добрый, — ответил Влад, стоя под чернильно-тёмным небом, очевидно, опять иронизируя. Впрочем, Быковская и вовсе не поздоровалась, смотря на плавно падающие, крупные белые хлопья снега. Мужчина тактично улыбнулся, после чего распахнул Владиславу дверь на место около него. Но блондин движение пропустил мимо, пройдя к салону. — Спасибо, не надо, — сказал Парень, сам открывая себе дверь, находящуюся дальше. — Я составлю компанию своей спутнице. Рит, ты тут? — спросил он, видя, как Быковская смотрел на снегопад. — Да, — тут же откликнулась девушка, обратив внимание на Влада , уже сидящего в машине. Он пригласительно пододвинулся, освобождая место. Заминка водителя была не дольше, чем у Риты, и вскоре все оказались на своих местах. — Невский проспект 24, — бросил Борщ. Это было необязательно: в конце концов, он назвал адрес Риты, от которого они ехали, но Он любил уточнять всё заранее. Водитель кивнул, дёрнув коробку передач — двигатель загудел, после чего они мягко тронулись с места. В полутьме салона Девушка обратила внимание на то, как ярко светились сапфировые глаза Влада под бледным светом уличных фонарей, когда тот посмотрел на Неё. — Понравился балет? — Борщ задал неожиданный вопрос, который был совершенно невпопад. — Да, — недоверчиво ответила Тэтчер, но продолжила, решив поддержать разговор, — танцоры замечательные, особенно мне понра… — Она запнулся на полуслове, почувствовав ладонь Борща, опустившуюся на ее колено. — Да-да? Что тебе понравилось? — непринужденно спросил Влад, не отрывая взгляда. — Прима… Прима была прекрасна, она чем-то даже похожа на Плисецкую, — невнятно пробормотала девушка, нервно посмотрев в сторону водителя. Тот следил за дорогой, но в салоне даже не играла музыка, были слышны только их голоса. — Мм, — Парень покивал головой, словно ему было действительно интересно мнение Тэтчер на этот счёт. — А как тебе премьер? Рука медленно заскользила вверх по бедру, заставляя Быковскую свести ноги. — Нет, — с выдохом сказала девушка, качая головой. — Что нет? Не понравился? — невозмутимо спросил Влад. — Понравился. Борщ не двигался с места, но Маргарите казалось, что он сидит к ней вплотную. Ей никогда не нравились такие «неожиданные проявления нежности» в публичных местах, а вот Владу было будто всё равно на людей вокруг. Если рядом с ними возникал ещё хотя бы один человек, Рита тут же коченела, делая вид, что их отношения с Московским чуть ли не просто рабочие. Но, с другой стороны, этим было и интереснее, когда Парень доводил ее до такой степени, что даже Она не могла сама себя сдерживать, поддаваясь на уловки Влада. Был ли сейчас такой момент? Возможно. Когда Владислав поднял руку ещё выше и сжал бедро, Быковская издала звук, схожий с аханьем, которое издают при легком испуге. — А мне вот он не понравился, — произнёс Влад, пристально смотря на раскрасневшееся лицо Саши. — Не люблю мускулистых мальчиков. — За-завидуешь? — попыталась сдавленно ответить в своем привычном стиле Рита, при этом чувствуя неприятно завязавшийся узел внизу живота, когда Московский снова развёл рукой ее ноги, начиная оглаживать их внутреннюю часть. — Кто знает, друг мой, — сказал Борщ. — Но мне, пожалуй, просто нравятся поизящнее. Их подобие диалога уже несколько минут не звучало как адекватный разговор, и Быковская сделала вывод, что Влад заботится не об их приватности и не о морально-нравственном состоянии обычного российского водителя, а опять играет в свои игры, в которые Марго играть не умеет и не умела никогда. — Хотя, я думаю, ты уже это заметил, — Маргарита посмотрел на Борща мутными глазами. У того на лице была лёгкая улыбка, однако в глазах читалось напряжение. Его губы были влажными, словно он их недавно облизывал, и Девушка едва сдержалась, чтобы не припасть к ним снова. Неожиданно Борщ прекратил свои движения, положив руку обратно на колено Девушки и мягко похлопав по нему. — А вот и приехали. Ее удивление за доли секунд сменилось досадой, а после снова удивлением. Они действительно уже подъезжали к ее дому, а она даже не замечала мелькающих за окном знакомых улиц. Словно очнувшись, Девушка резко посмотрела на водителя. Тот, либо не заметив, либо сделав вид, что не заметил того, что происходило на заднем сидении, неспешно припарковался. Влад же, в отличие от мужчины, спешил, поэтому как только они остановились, вытащил купюры из кармана, небрежно протянув их ему. — Можно дверь не открывать, — сказал Парень, дёрнув за ручку и распахивая дверь. — А сдачу? — Потом переведёте. — Но у нас нет вашей кар… — Себе оставьте на чай, — с раздражением бросил Борщ громче, чтобы водитель услышал, поскольку на морозном воздухе уже ждал, пока Марго выйдет из машины. Голова Тэтчер с растрёпанными тёмными волосами скоро показалась, и она вышла, толком не ощущая свои ноги. Ступая на твердую поверхность, она снова опёрлась о плечо Влада рукой, всё пытаясь прийти в себя от резких смен характера их взаимодействий. — Спасибо… хорошего вам вечера, — сказал мужчина из машины уже заметно повеселевшим голосом. Про себя Маргарита Эдуардовна крепко пожала руку Владиславу Витальевичу за его щедрую душу, но в реальности Марго даже не смогла сориентироваться, чтобы открыть рот и сказать «до свидания». Впрочем, Парень тоже ничего не сказал напоследок, даже не проводив взглядом уже уезжающее такси. Он придержал Девушку за плечо, хотя тот стоял уже твёрже, ведя к его дому и другой рукой нашаривая в карманах ключи. — В правом, — сказала она, чувствуя жар тела Влада, заметно контрастирующего с морозом на улице. Парень быстро отыскал ключ, вытаскивая его и засовывая в замочную скважину. Пара щелчков, и дверь распахнулась, позволяя Владиславу резкими движениями войти в квартиру, а после припечатать Риту к уже захлопнувшейся двери. Теперь для тебя достаточно интимная обстановка? — на грани с шёпотом сказал Борщ, прижимая собой Быковскую к двери к двери. Маргарита ответил лишь шумным и сбитым дыханием, а после, вместо слов, положила ладони на щёки Влада и с жадностью впилась в его губы. Борщ ответил тут же, стараясь сразу же перевести всю инициативу на себя, но Маргарет в этом деле была явно настойчивее, нежели в передаче звания начальника. И, стоило признать, Влад определённо мог потерпеть ещё неделю усердной работы лишь ради искусного языка Девушки, который мог творить чудеса не только при разговоре о сакральном смысле «Мастера и Маргариты». Но Рита от таких резких поцелуев быстро теряла воздух, и, отстранившись, она посмотрела на красивое лицо Московского — острые черты лица словно заострились ещё сильнее. Его уста приобрели красноватый оттенок, а вздёрнутый нос сморщился, когда Марго отвела его от себя. — Сейчас — да, — произнесла Рита. — Сейчас достаточно интимно. — Я себя поздравляю, — хрипло отозвался борщ, стягивая с Девушки пальто. Рита протянула и свои руки к одежде Парня, пытаясь повторить чужие спешные движения, но пальцы то и дело разжимались, когда Московский касался ее кожи под одеждой, прижимал к двери сильнее, покрывал лицо новыми и новыми поцелуями. Хотя оно и не понадобилось — Влад сам рывком снял с себя верхнюю одежду, откидывая её в сторону. Марго же, собравшись, оттолкнулась от твёрдой поверхности за спиной, поведя Парня к комнате напротив. То была небольшая спальня, служившая комнатой для гостей, которая обычно пустовала за неимением вышеназванных, но сегодня она вновь ожила благодаря московскому гостю. Практически влетев в комнату, Быковская , не сбавляя напора, интуитивно нашла большую кровать с мягким бордовым покрывалом, стоящую около зашторенного окна, куда резким движением опрокинула Борща, отчего кровать под весом тела со скрипом прогнулась. Девушка склонился над Владом, казалось, почти агрессивно вжимая его в перины, но в это же время аккуратно прикусывая мочку уха. Московский на это издал сдавленный выдох сквозь зубы, однако в ответ уже выверенным движением задрал подол платья Тэтчер, водя ладонями по изгибам талии. Его уже начинала раздражать их одежда, которая, казалось, мешала ему дышать полной грудью. Стало невыносимо душно, и Рита, словно прочитав его мысли, начала расстёгивать пуговицы на рубашке, которые не так давно старательно застегнула. Владислав, уже предугадав кропотливую возню с маленькими пуговицами, просто дёрнул ткань, не заботясь об отскочивших застёжках, со звонким стуком ударившихся о пол. Он был довольно нетерпеливым всегда, но в этот момент любая медлительность заставляла его испытывать недовольство. После он поспешно притянул к себе Девушку и перевернулся, оказываясь сверху. Белая рубашка слетела с московских плеч, оголяя разгорячённую кожу. Быковская на простынях выглядел так гармонично и естественно, с волнистыми тёмными волосами, разбросанными на подушках, и сбитым дыханием, что Борщ не отказал себе в новом поцелуе. Он толкнулся языком в приоткрытый рот Девушки уже по-другому, смело и бесстыдно, не заботясь о каких-то эфемерных людях в театре. Лишь только Марго обвила руки вокруг шеи Владислава, тот заставил поднять их над головой, удерживая запястья пальцами. Московский дёрнул за края подола вверх, торопливо стягивая ненужную одежду. Оторванная от ещё более опьяняющего поцелуя, Тэтчер на мгновение ненасытно прижался к Пярню снова, опуская к себе ближе за плечи. Он, уже легонько касаясь губами уха, томно обвёл ушную раковину языком, а затем провёл мокрую дорожку к шее, оставляя небольшой засос на ключице. Глядя на Влада, Маргарет очень хотелось запомнить его лицо в этот момент и нарисовать, потому что он был как никогда красив. Голубые глаза лихорадочно блестели, а золотые пряди упали на лицо, благодаря чему укладка приобрела растрёпанный вид — Ты… очень красивый, — не удержалась от комментария Девушка, хрипло шепнув это Москвичу. Ее колени в этот момент неоднозначно упёрлись между ног Влада, и Марго зазывно улыбнулась. Московский не ответил ничего язвительного или ироничного — он сжал бёдра Тэтчер, потягивая на себя и прижимаясь к ней эрекцией. Марго наконец издала заветный тихий стон, который Борщ уже хотел превратить в нечто большее. Быковская была всегда донельзя эмоциональной в моменты их близости: она могла стонать, надрывая голос до хрипа, плакать, — и если первое время Влад, столкнувшись с этим, тут же останавливался, то сейчас, уже привыкнув к такому поведению, он продолжал с ещё большей интенсивностью. Тэтчер просто всегда была такой — чувствительной, как бы он этого ни пытался скрывать, и стоило только смириться и наслаждаться. Влад припал к длинной шее уже без скрывающего её воротника. Он беспорядочно оставлял на ней засосы, прикусывая и оттягивая кожу, места укусов тут же краснели, оставляя после себя горячее пятно. Вожделение захлестнуло его с головой, хотелось обласкать каждый уголок тела «Северной столицы». Быковская провёла руками по подрагивающим мышцам живота Влада, спускаясь ниже, пока не прижал обе ладони к заметной выпуклости в его брюках. Он толкнулся навстречу его рукам, шипя сквозь зубы. — Рита… — давяще произнес Борщ, подтягивая его к себе за бёдра. Казалось, словно фраза требовала продолжения, но вместо этого парень, опустившись, шумно вдыхал запах Девушк, который для него был особенным — едва учуяв его, Борща обволакивали необъяснимые чувства. И было без разницы, пахла ли Тэтчер духами, которым всегда пользовалась, или своим естественным запахом — любой из них заставлял блондина чувствовать комфорт. Рита стонала ему в губы, когда Московский мягко касался выступающих рёбер, нетерпеливо тёрся о него, когда блондин с лязгом расстёгивал бляшку ремня, а после подрагивающей от возбуждения рукой потянулся к столешнице, нашаривая в полке смазку. — У тебя смазка по всему дому распихана? — не удержался от комментария Борщ, в это же время укладывая руки на пояс трусов Марго и стягивая их. — В каждой комнате она есть. — Я просто предусмотрительная), — ответила Тэтчер. — Если бы я не складывала, то пришлось либо искать по всему дому, либо без… Она остановилась, не договорив и издав короткий вдох, когда столица, не дожидаясь ответа, подхватил ее под талией и перевернул на живот, помогая встать в коленно-локтевую. Обнажённая марго, нетвердо стоящая на коленях, привлекала донельзя, а потому Влад, не теряя ни секунды, взял с постели тюбик смазки, щедро выдавливая её себе на пальцы. — Может, ты уже готовилась ко мне сегодня? — задал Борщ новый вопрос, который тоже казался риторическим. — Не будем растягивать? — А ты не охренел, Московский? — с негодованием, конечно, в силу того, как могла, со сбитым дыханием произнёсла Рита, сдержавшись, чтобы не повернуться к Владу через плечо. — Ты думал, я к тебе буду гото-о-о… — под конец фразы голос Быковской надорвался, не дав ему даже начать спор. Она всхлипнула, когда почувствовала пальцы в себе, почти тут же задрожав и утыкаясь лицом в руки. Она издала громкий, высокий стон, когда Московский ввёл пальцы глубже, нависнув над Маргаритой. Смазка хлюпала, капая в складки простыни, и, видимо, Парень выдавил с излишками, нажав на тюбик слишком сильно. Девушка изогнулся в спине, зажмурившись. Больно? — спросил Борщ, наклоняясь к уху Девушки. Тот покачал головой. — Ты всего неделю назад был… — выдохнула она, — не так уж и больно. Вопрос Владислава звучал скорее как вежливость, потому что он без особых раздумий ввёл следом ещё один палец. Он хотел расправиться с этой частью побыстрее, потому что налившийся член уже ощущался болезненно — Московский начинал сходить с ума, слыша жалобные стоны от Риты, уже рефлективно насаживающегося на пальцы. Борщ, пытаясь выплеснуть эмоции хоть куда-то, порой прикусывая, дорожкой поцелуев спустился по линии позвоночника на узкой спине. Он слышал, как Быковская глубоко и надрывисто дышала и как ее стоны начали приобретать другой окрас, тот, который послужил Борщу звоночком. Он вывел пальцы, наваливаясь сверху и упираясь руками по обе стороны боков Девушки. Тэтчер вскинула голову лишь тогда, когда почувствовала, как Московский проводит своим членом между ягодиц, собирая выступающую смазку. Каждый раз этот момент был для него как первый, заставляя замереть в ожидании и сжать зубы. А затем Воад засосал кожу на задней стороне шеи, когда чертовски медленно начал входить. Марго через силу заставила себя расслабиться, сдавленно мыча и комкая простынь. Борщ положил свою руку поверх ее, сцепляя их и словно пытаясь помочь успокоиться. Ему жутко хотелось войти резче, но он терпеливо дал Маргарет привыкнуть. — Ещё, — сипло сказала Рита, ощущая, что Борщ вошёл даже не на половину. — Ещё? Он знал, что терпение — залог успеха. А потому эмоции яркой вспышкой загорелись внутри, когда он, после томительного ожидания, наконец сделал более размашистое движение, толкаясь в Девушку. Она вскрикнула, но Парень уже не обратил внимания, продолжив плавно двигать бедрами назад, чтобы так же плавно войти снова. У Марго перехватило дыхание, и она приоткрыла рот, чувствуя Парня внутри себя. Быковская издавала звуки при каждой фрикции, но это выходило само собой — не от боли — от каких-то иных и противоречивых чувств. Внизу живота горело, когда она ощущала член, скользящий внутри, а затем, не до конца выходя, двигающийся обратно. Ей одновременно хотелось отстраниться, но при этом почувствовать ещё раз. Спустя время тело уже привыкло, и она, опустив голову вниз, словно стыдясь, сделала выбор — подалась назад, стремясь насадиться на ствол глубже. Влад, поняв, что Быковская полностью расслабилась, начал двигаться навстречу, ухмыльнулся. Он, положив одну руку на бедро, а вторую под живот, сделал первый сильный толчок, выбивший из Девушки ещё один стон. Эта интонация ему нравилась, ему нравилось заставлять голос Маргариты становиться таким. В повседневности она говорила тихо и спокойно, а потому ещё больше ощущался контраст между тем, что было позволено видеть другим и что мог видеть Борщ. Московский вздёрнул его бёдра выше, удерживая под углом, и вошёл на полную длину. Девушка под ним резко прогнулась в спине и дёрнулась, издав протяжный высокий стон и уткнувшись лицом в матрац, словно пытаясь заглушить свой голос. — Нет-нет, — шёпотом проговорил Влад, приподнимая Риту выше за подбородок. — Дай мне тебя послушать. Быковская послушно оставил голову в этом же положении, даже когда блондин убрал руку. Влад, должно быть, попал в нужное место, потому что на каждый толчок Маргарет стала реагировать, как на удар: теряя координацию, дрожа и трясясь. Девушка начинала хныкать, когда Московский выходил из не, она хотела ощутить в себе горячий член глубже, не насыщаясь. От каждого мощного толчка она съезжала по простыням вперёд, не в силах удерживать стойкое положение на дрожащих руках. Борщ, уже не сдерживаясь, вбивался в неё до шлепков, удерживая его за бёдра. Марго пришлось схватиться за изголовье кровати, чтобы чувствовать хоть какую-то собственную силу, которую, казалось, Борщ заменил собой. Зажмурившись, Быковская только спустя некоторое время осознала, что из глаз потекли слёзы. Влад, слыша судорожные всхлипы, тоже уловил, что Тэтчер под ним плакала, но они оба понимали, что это происходило от захлестнувшей с головой эйфории. Бледная кожа была скользкой от пота, она безудержно стонала. Борщ хотел Быковскую, даже будучи в нём, даже с возможностью касаться везде, где он сам того захочет. Каждый раз слыша своё имя из уст Девушки, ее до невозможности возбуждающим сорванным голосом, он терял голову. И так было всегда: Владу не хватало его постоянно. Марго под конец уже была в туманном состоянии, потеряв счёт времени. Она не могла сама себя держать, ноги предательски разъезжались в стороны, а всё тело било крупной дрожью. Если бы не удерживающий ее сзади Борщ, она бы попросту свалилась на простыни. Сначала Влад почувствовал, как Марго сжала его член в себе. Рита издала судорожный выдох; у неё был огромный наплыв ощущений, но голос сел, позволяя лишь такую тихую вольность. Борщ с хриплым выдохом кончил следом, глубоко внутрь Быковской. От послеоргазменного удовольствия он на момент прикрыл глаза, ещё находясь в Девушке, а затем почти нехотя вышел из неё. Он свалился на место слева от неё, только в эту минуту почувствовав накатившую усталость. Он посмотрел на потолок с резной люстрой, а затем перевёл взгляд на Риту. Она уже зарылась лицом в подушки, но, почувствовав взгляд, медленно — казалось, с трудом — повернулся к Парню. Конечно, нынешний образ Марго отличался от того, который был, когда они отправлялись из его дома в театр. Влад даже не знал, на что обратить внимание в первую очередь: на взлохмаченные каштановые волосы, опухшие губы или, может, покрасневшие мокрые глаза. Хотя Он и сам выглядел не лучше. По крайней мере, он ориентировался на то, что блондинистая челка лезла в глаза, нарушая его укладку. — Как думаешь, успеем ещё на последнее действие? — в шутку хрипло спросил Борщ. Тэтчер слабо улыбнулась. — Нет, наверное, — и, стоило отметить, голос Марго был полным отображением его внешнего вида. Казалось, словно Быковская заболела. Влад не мог просто смотреть на такого Риту, а потому, действуя так, как захотелось, приблизился к ней, положив ладонь на щёку и уже мягко, чувственно поцеловав в губы, после чего трепетно касаясь и мокрых щёк, и покрасневшего носа. Быковская потянулась к нему, пытаясь в ответ сделать что-то такое же нежное, но ее хватило лишь на то, чтобы после кроткого ответа на поцелуй просто лечь ближе к Владу. Он же, проявляя чудеса заботы, потянул уголок одеяла на себя, накрывая их обоих. Глаза Марго вдруг снова стали влажными, и Борщ, отстранившись, усмехнулся. — А сейчас чего плачешь? — Девушка поджала губы, словно обдумывая ответ. Затем она изрёкла сиплое: — Зачем ты в меня кончил? Влад мгновение молчал, а затем начал смеяться. Очевидно, слёзы были вызваны не этим, но Ему стало смешно. Марго свёла брови. —Не смешно, я только сейчас почувствовала твою сперму в себе, Влад. И завтра мне с этим разбираться, а не тебе. — Это проблемы завтрашнего тебя, — сказал Влад с улыбкой и прижал ее к себе. — А сегодня, будем считать, ты, как культурный человек, была в театре. — Мои жители бы уехали отсюда, если бы узнали, на что я променяла театр, — произнесла Быковская, прикрывая глаза и кладя голову на плечо Борща. — Включи телевизор. — Телевизор? — не понял Влад , посмотрев на Риту. Та издала нечто похожее на «ага». Московский не стал допрашивать, взглядом находя пульт. Он лежал на столешнице, где некоторое время назад Он искал совершенно иные вещи. Парень взял его, а затем — один щелчок, и плазма напротив загорелась, осветив комнату бледным светом. Влад, посмотрев на экран, тут же растянул губы в улыбке. И даже Марго, не смотря, приподнял уголки губ. Из телевизора полилась тема «Лебединого озера».