Dragons Don't Know Paradise / Драконы не знают рая

"Дракон приходит и уходит, чтобы ваш мир мог расширяться". C.F.A.

Все воспоминания Гарри о прошлой ночи беспорядочны. Он помнит, как очнулся после обморока и увидел Сириуса, обеспокоенно смотрящего на него с порога, его длинные волосы были мокрыми и стекали по фланелевой рубашке, он быстро говорил, застегивая джинсы. Он помнит, как Ремус коснулся его щеки и позвал по имени, как он занялся перевязкой правой ноги Гарри. — Ты не должен трогать это месиво, Ремус, — твердо сказал Сириус, и Гарри почувствовал онемение, головокружение и сильную боль. — Нужно будет накладывать швы? — спросил он. — Да, Сириус, нужно будет зашивать, — ответил Ремус. — И, конечно, я уберу все. — Нет, ты не будешь этого делать, — надавил Сириус. — Твоя иммунная система еще слишком слаба, чтобы везти тебя в отделение скорой помощи с кровавым порезом, ясно? — в его голосе звучала ярость. — Папа, — пробормотал Гарри, его зрение затуманилось. — Все в порядке, Гарри, не слушай Бродягу. Я просто пропылесошу все, не буду трогать и не порежусь, обещаю. — У меня так кружится голова, — повторял он. В какой-то момент Сириус перенес его на заднее сиденье машины и весело разговаривал с ним. Он шутил, говорил, что Гарри — чертовски пугливый кот, который постоянно зовет своих папочек из-за какой-то царапины. Но голос его был напряженным, и он то и дело поглядывал на зеркало заднего вида обеспокоенными глазами, то и дело болтал с ним и спрашивал, не кружится ли у него снова голова. Гарри слишком хорошо его знает. Сириус нервничал, он был напуган, и он пытался не дать Гарри уснуть. И Гарри знает, ладно, черт возьми, он знает это, но он злится. В основном, потому что он чувствует себя глупо. Как все могло так резко измениться: от чудесного киберсекса до рассечения ноги, обморока при виде крови и того, что его крестный отец нес его в больницу, аки девицу, терявшую сознание. Он чувствует себя смешным. В итоге ему понадобилось наложить семь швов, он плакал и снова падал в обморок, а Бродяга все это время держал его за руку. Это так стыдно. Ему двадцать четыре года, а он не переносит вида даже капли крови. На самом деле крови была далеко не капля. Врач объяснил, что стопа — это сильно орошаемая область и что она может сильно кровоточить, но все было в порядке, и отправил его домой с предписаниями о двухдневном отпуске и обезболивающими. Гарри хотел умереть. Он не умер. Но он уснул, как только лег в свою кровать. Ремус убрал в комнате и сменил пододеяльник. На маленьком ночном столике стоял горячий чай и таблетка обезболивающего. Большие осколки белого фарфора, действительно, покоились в углу на совочке. Сириус был единственным, кто привел все в порядок. Гарри увидел, как он обнял Ремуса у двери и поцеловал его в губы, бормоча всякую ерунду, вроде "хороший мальчик", от чего Ремус фыркнул, закатил глаза и шлепнул его по попе, торопясь вывести из комнаты. — Отдыхай, Гарри. Я оставлю дверь открытой, если тебе что-нибудь понадобится. — Ремус поставил высокий стакан воды на ночной столик, погладил его волосы и поцеловал в лоб на ночь. Как ребенок. И вот Гарри просыпается поздним утром, и воспоминания снова нахлынули на него. И тут его настигает осознание. Он так и не попрощался с Драко со всей этой нелепой ситуацией с порезанными ногами. Ремус тихонько стучит в дверь, держа в руках чашку с дымящимся чаем, а Гарри подпирает деревянное изголовье кровати. — Как ты себя чувствуешь? Гарри пожимает плечами. Он чувствует себя усталым и немного затуманенным обезболивающими. — Глупо. Ремус фыркает и входит, садится на край кровати и передает чашку с чаем в руки Гарри. — Я приготовлю тебе блинчики, как в детстве, — улыбается он Гарри. — Мне жаль. — Тебе не о чем сожалеть, это была всего лишь глупая случайность, тебя зашили и все хорошо. Гарри кивает, потягивая чай. — Нам нужно поговорить, — говорит Ремус. Утренний свет проникает из окна и делает светлые волосы по бокам его висков более выраженными. — Что-то случилось? — спросил Гарри, чувствуя, как напрягается все его тело. — Ничего плохого, но я сделал кое-что, чего не должен был делать, — говорит он, морща нос и выглядя виноватым. — Что ты сделал, Лунатик? — теперь его голос мягкий, он больше не напрягается. — Я вчера убирался в твоей комнате, и твой компьютер начал пищать. Я подумал, что это какая-то видеоигра, и просто хотел выключить его, — он слегка покачал головой. — Оу... — Да, прости, я не хотел вторгаться в твою личную жизнь. Там было окно чата, открытое на экране. Я не читал много, обещаю, но там было что-то о киберсексе, и я закрыл чат, как только увидел слово "секс", — он останавливается на этом, так как Гарри ворчит и прячет лицо одной рукой. Это ужасно. — Я подумал, что должен сказать тебе, потому что так будет честно с моей стороны, - Ремус смотрит на него с блеском озорства в глазах. — Итак... — Итак что? — простонал Гарри. Ремус смеется — его смех — богатый звук, который всегда обезоруживает Гарри — и слегка похлопывает Гарри по бедру. — Кто это? Это тот парень, о котором мне рассказывал Сириус? — Аргх, почему? — Гарри смотрит вверх. Для взрослого человека он уверен, что все делает неправильно. Его крестные родители не должны знать о его киберсексуальной жизни — он чувствует себя подростком. Сбивает горшки с растениями после сильного оргазма и режет свою дурацкую стопу. Теряет сознание из-за крови и плачет в больничной палате. Нелепо, правда. — Ну же, я тоже хочу знать о нем, — Ремус выглядит умоляющим. — Хорошо. Он хороший, он мой ровесник, он гей, но не открытый. Мы познакомились на ЛГБТ-форуме, его лучший друг ВИЧ-положительный. И вчера мы впервые... Он замолкает, испуганно глядя на своего крестного отца, и Ремус ярко улыбается ему. — Я рад, что он помог тебе пережить прошлый месяц, Гарри, — говорит он с облегчением, а затем Ремус делает глубокий вдох и берет Гарри за свободную руку. — Послушай, я знаю, что все это было очень страшно. Мне тоже было страшно. — он смотрит на их руки. — Я знаю, что это может быть очень унылым опытом — иметь дело со всем этим... Столкнуться с возможностью смерти. Ремус несколько раз сглатывает, прикусывает губу и смотрит вверх. — Вчера, перед тем как потерять сознание, Гарри, ты назвал меня папой, — он грустно улыбается, его глаза блестят от непролитых слез. — И это глупо, потому что, конечно, когда ты был маленьким, ты все время называл нас папами, но потом это стали Луни и Па, а потом Лунатик и Бродяга... — он снова сглатывает. — Но вчера, когда ты сказал: "Поторопись, папа", — огромная слеза скатилась по его лицу, когда он это сказал. Он фыркает, прежде чем продолжить. — Я чувствовал себя чертовски счастливым, потому что мне очень, очень хотелось услышать это от тебя еще раз. Это была одна из тех вещей, о которых я думал, когда был в интенсивной терапии. Я бы хотел, чтобы ты еще раз назвал меня папой, прежде чем я умру. Он издал придушенный мокрый смешок и вытер слезы, наконец, подняв глаза на Гарри. — Я знаю, что я не твой отец, и я бы никогда не хотел забрать это место у Джеймса, потому что он был одним из самых лучших, самых лучших людей, которых я когда-либо встречал. Но вот кто ты для меня Гарри, — он улыбается, и слезы снова неконтролируемо катятся по его лицу. — Ты мой сын, Гарри. И ты — лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни, щеночек. Гарри сглатывает, его горло сжимается; он потерял дар речи. Его лицо уже все мокрое от слез, о которых он даже не подозревал, что они катятся по его разгоряченным щекам. — Итак, — Ремус прочищает горло и обращает на него веселый взгляд. — Я очень благодарен за то, что твой друг из интернета помог тебе справиться с ситуацией, пока меня не было, и это много для меня значит. Поэтому я подумал о двух вещах, первая — я бы хотел, чтобы ты передал ему спасибо от меня, — его голос дрожит при этом, и он снова прочищает горло. — Во-вторых, я думаю, нам всем поможет, если мы вернемся к групповой терапии. Онлайн-друзья — это здорово, но иметь возможность живого общения — очень важно. Что ты об этом думаешь? Гарри делает глоток чая и крепко сжимает руку Ремуса в своей. Это все слишком, в его груди океан эмоций, мыслей и чувств. Он делает глубокий вдох. — Да, — начинает он. — Думаю, я бы хотел этого, папа, как в старые добрые времена, — выдавливает он из себя, его голос дрожит и хрипнет, а зрение расплывается от слез. И Ремус хмыкает, поглаживая рукой волосы Гарри, как он всегда это делает, в его глазах столько любви и тепла. Гарри так сильно его любит. — Это хорошо, щеночек, — кивает он ему, легко и спокойно. На его губах играет небольшая улыбка. — Я попросил Сириуса тоже, ты видел его тогда, он был не в лучшем состоянии. Вот почему Рольф заходил к нему каждые два дня, потому что я позвонил ему и попросил присмотреть за твоим крестным, — говорит он ему, теперь уже более спокойно. — Я сообщу Рольфу, что вы с Сириусом вернетесь к групповым занятиям. Наступила давящая тишина, полная многих страхов и "что если". Она нависла над их головами, когда Ремус попал в больницу, и она все еще присутствует сейчас. Им нужно будет позаботиться об этом. Гарри испускает долгий вздох. — Все будет хорошо, — говорит он, глядя на их переплетенные пальцы. — Это было очень страшно, Луни. Ремус гладит его волосы и снова целует в лоб. — Да, так и было, — соглашается он, вздыхая. — Как насчет блинчиков и горячего шоколада? — За руками и ногами, я только заскочу в ванную и буду ждать тебя на кухне. Ремус кивает, снова крепко сжимает руку Гарри, прежде чем отпустить ее и встать. Но тут Гарри перемещается на кровать и берет его за запястье, прежде чем он успевает отодвинуться. Они смотрят друг на друга. — Я очень люблю тебя, папа. И я очень рад, что ты сейчас здесь, — говорит он, прежде чем его голос срывается. Ремус наполовину рыдает, наполовину смеется и наклоняется, чтобы крепко обнять своего крестника. — Я люблю тебя больше всего на свете, сынок. Позже в тот же день Гарри рассказывает Ремусу все о Драко, и они смотрят телевизор, потягивая горячий какао и наслаждаясь совместным времяпрепровождением, пока Сириус работает в книжном магазине. В последнее время проводить время наедине с Ремусом необычно, поэтому Гарри наслаждается этим, как может. Он безмерно счастлив, что он в безопасности, жив, дышит и рядом с ним.