Dragons Don't Know Paradise / Драконы не знают рая

"Самое печальное (после ухода дракона): никогда больше в нас нет желания быть счастливыми, даже если это счастье оставляет нас с колотящимся сердцем, влажными руками, яркими глазами и голодом, который ничто не может уталить". C.F.A.

— Драко, ты в порядке? Голос Пэнси звучит приглушенно с другой стороны двери, но Драко не может заставить себя встать и открыть ее, или даже ответить. Он чувствует себя истощенным. Она тихонько стучит в дверь ванной. — Драко... — пытается она снова. Он закрывает глаза и чувствует, как по его разгоряченным щекам скатываются слезы. Он плачет с тех пор, как сел в такси, и его глаза горят, измученные. — Слушай, я открою дверь, — предупреждает она и медленно поворачивает ручку. У него нет замков ни на одной из дверей внутри квартиры, только на входной. Пэнси позаботилась о том, чтобы избавиться от них в самом начале, потому что она страшно боялась, что он попытается сделать что-то "безумное", как она говорила. После первых недель — после того, как Блейз нашел его лежащим в собственной рвоте — она переехала к нему и спала на его диване в течение двух долгих недель, как хорошая медсестра, которой она и является. Пэнси такая. Она заботится, но она жестока. Это совсем не похоже на мягкость Тео и попытки Блейза развратно юморить. Пэнси не принимает никакого дерьма. Она приказывает, она решает, она командует им. Так было всегда. Мягкий свет гостиной проникает в ванную, когда она полностью открывает дверь и прислоняется к дверному косяку. — Привет, — говорит она, скрещивая руки на груди, отчего темно-зеленый шерстяной пуловер, который она взяла из гардероба Драко, поднимается над ее молочно-белыми ногами, показывая прямые длинные синяки и веревочные ожоги на верхней части бедер. Драко не хочет думать о том, каким странным дерьмом она увлекается в последнее время. Он смотрит вниз на ее ноги, обутые в разномастные шерстяные носки, которые доходят до половины икры. Драко чувствует тепло, видя ее в его одежде. Это нежное чувство близости, которое медленно обволакивает его. — Я приготовила чай, — говорит она, улыбаясь ему. На ее лице нет косметики, а короткие волосы убраны за уши. — Пойдем. Она наблюдает за ним, сидящим на полу ванной комнаты, выложенной кафелем, в мягкой пижаме. В комнате еще тепло от пара из душа, воздух густой. Он внезапно всхлипывает, и она придвигается ближе, садится на корточки рядом с ним. — Я здесь, — Пэнси гладит его влажные волосы, убирая их с глаз. — Я облажался, — мрачно шепчет он. У него во рту привкус пепла — он так напуган. — Да, но теперь тебе нужен чай, — подтверждает она. Ему нравится, что в его окружении она ведет себя без обиняков. Очевидно, мягкая, когда это необходимо, но в то же время твердая, не позволяющая себе погрязнуть в ненависти к себе и страданиях. Обычно это заставляет его быстрее выходить из этого состояния. — Вставай! — приказывает она и помогает ему встать. Они медленно идут к дивану, и он опускает свое тело на него. Пэнси занята тем, что приносит кружки с чаем из маленькой кухни, а он зарывается лицом в салфетку. — Вот, пей. Он держит кружку между ладонями, позволяя теплу чая и фарфора покалывать его пальцы. — Я облажался, — снова бормочет он. — Ты это уже говорил, — она вздыхает. — Пей свой чай, Драко. Ее строгий голос заставляет его чувствовать себя маленьким и ребенком. Он уверен, что именно таким голосом она говорит во время своих долгих ночных дежурств в больнице. Должно быть, она чертовски хорошая медсестра. Он потягивает свой чай; он сладкий и молочный, с нотками гвоздики. Он действительно успокаивает. — Послушай, ты действительно сделал неудачный выбор, — темные глаза Пэнси следят за ним, как ястреб. — И я не скажу, что не расстроена из-за тебя. Я расстроена. Ты не сказал мне, что отправил фотографии Блейза своему Гарри, и мы оба знаем, почему ты решил скрыть от меня эту информацию. Драко вздыхает и пьет еще, не желая прерывать ее, пока она ругает его. — Ты рассказал Блейзу и Тео, но не мне. Потому что они бы подшутили над тобой и сказали: "Бедный Драко, он сейчас такой хрупкий". Но я бы не стала. Ты не сказал мне, потому что ты знал, Драко, ты знал в глубине души, что это неправильно. Он кивнул, чувствуя давление на грудь, тяжесть на плечах. Пэнси права. Он не хотел, чтобы она обличила его в лжи. Столько лжи. Он такой трус, ради всего святого! В нем нет ни одной храброй косточки. — Я знаю, — шепчет он. — Я не думал... я думал, что буду чувствовать себя достаточно храбрым, но было слишком поздно... — Ты лгал ему месяцами. Это серьезно, Драко. Он смотрит на Пэнси, и она выглядит серьезной. В ее глазах нет пьянства; теперь она вся собрана. — Слушай, я говорю тебе это прямо, потому что кто-то должен это сделать. Ты должен понять его сторону. Мы не знаем, как он отреагирует, и я просто хочу подготовить тебя к худшему. Будем надеяться, что он лучший человек, чем я, потому что я бы сказала тебе, чтобы ты сразу отвалил. Он снова начинает всхлипывать, его плечи дрожат. Он ставит чай на кофейный столик и сворачивается калачиком на диване, уткнувшись лицом в колени, руки крепко обхватывают грудь. — Теперь он меня не простит, — задыхается он, чувствуя руку Пэнси на своей спине, рисующую большие успокаивающие круги. — Мне жаль, Драко, — тихо шепчет она. — Мне тоже, — хрипит он. Это ужасно. Она права. То, что он сделал, было нечестно по отношению к Гарри - доверься Пэнси, и ты отправишься путь по Городу Вины. Все его тело сотрясается от рыданий, и в его сознании появляется лицо Гарри, промокшее от дождя, выглядящее яростным и печальным одновременно, выкрикивающее имя Драко, просящее его подождать. Драко такой чертов трус. Он ненавидит его. Ненавидит так сильно. Он был так счастлив. Он танцевал, пил, флиртовал. Он гордился тем, что отправил... — Мейл! — он выпрямляется на диване. — Боже мой, письмо! — О чем ты говоришь, Драко? — Я отправил Гарри письмо перед тем, как мы пошли гулять, — объясняет он. — Что было в письме? — она удивлена. — Я рассказал ему о фотографиях. Я сказал ему правду. Его серые глаза огромные и круглые, как блюдца, смотрят на Пэнси. — Это хорошо, — улыбается она. — Драко, это действительно хорошо. Может быть, он передумает. Драко дрожит — он не уверен. Потому что теперь Гарри уже знает, а он опоздал сказать ему правду, и он запутался в клубке собственной лжи. — Не передумает, Пэнси. Я был настоящей задницей. Она дуется, оглядывается по сторонам, берет его чай и протягивает ему. — Пей, — приказывает Пэнси, и он начинает пить. — Послушай, Драко, ты хотя бы попытался. Теперь я думаю, что ты должен дать ему свободу, позволить ему разобраться в своих чувствах, дать ему время ответить в своем собственном темпе. Ему, должно быть, есть о чем подумать. — Он, наверное, ненавидит меня, — хнычет он. И в его груди раздается сильный толчок. Гарри должен ненавидеть его. Гарри провел месяцы, думая, что Драко — это Блейз, что Драко великолепен, сексуален и здоров. Они проводили время, занимаясь киберсексом, и Гарри наверняка представлял себе тело Блейза в разных позах и множеством способов. Это плохо. Это очень плохо. — Видишь ли, Драко. Я понимаю, что это было очень тяжело для тебя. И я очень горжусь тем, что сейчас ты получаешь помощь, в которой нуждаешься, — она делает глубокий вдох. — Я знаю, что у тебя были свои причины, и что если все пойдет плохо, ты будешь жалеть даже о своих хороших причинах. Но я думаю, что сейчас тебе нужно посмотреть правде в глаза, а правда заключается в том, что это больше не в твоих руках. Теперь мяч в его руках. Драко кивает, чувствуя внезапную пустоту и тревогу одновременно. Но, медленно и спокойно, он выпивает остатки чая и позволяет голосу Пэнси убаюкать его. — Теперь мы ждем его следующего хода, дорогой, — тихо говорит она, касаясь его плеча. Они остаются на диване еще немного. Драко начинает чувствовать тяжесть и сонливость. Он трет глаза и чувствует, что у него закончились слезы; кажется, что внутри него больше ничего нет. — Я положила в чай половину транквилизатора, — тихо бормочет Пэнси. — Я подумала, что тебе это нужно, но мне следовало спросить. Драко смеется, его тело тихонько дрожит. Боже, как он любит эту женщину. — Ты накачала меня, — наигранно обвиняет он, в его голосе не слышно обиды, только глупая улыбка. — Ну, я накачала нас, — поправляет Пэнси, поднимая кружку в молчаливом тосте и допивая чай, подмигивая. — Пойдем спать, милый. Завтра тебе понадобятся силы. — Спасибо, Панс. — С удовольствием, милый, — она целует его плечо, побуждая встать. Они тихо перемещаются по маленькой квартире. Драко спит всю ночь без снов. Он рад этому — на этот раз у него нет сил бороться с кошмарами. Он так устал. Очень устал. Как будто из него выкачали всю жизнь. Но субботнее утро будит его отчаянным чувством потери и страха. Без прилива адреналина прошлой ночи холодный пот покрывает его тело, а острые ногти вины глубоко впиваются в грудь. Он открывает глаза и смотрит в потолок. Шторы плотно закрыты, в комнате темно. Пэнси тихонько похрапывает рядом с ним, крепко уснув. Отчаяние накатывает, когда его реакция "бороться или бежать" берет верх. Он бежит в туалет и его рвет, он отплевывается, его рвет и он чувствует себя несчастным от своей жизни. Он отплевывается и отплевывается, и когда в желудке больше ничего нет, он задыхается и беззвучно плачет. Ему очень страшно. Когда вчера вечером он увидел Гарри на танцполе, залитом разноцветными огнями, он почувствовал себя парализованным и одновременно завороженным реальностью существования Гарри, его внешностью, его красивыми ярко-зелеными глазами и дикими волосами. Но потом он начал сходить с ума. Ему нужно было убираться оттуда. И он сделал это — побежал к задней двери, наткнулся на Тео и быстро сказал: "Гарри здесь! Я в жопе, Тео. Он, наверное, все еще думает, что я Блейз!". Оказавшись снаружи, он почувствовал одышку, холод, потрясение и злость. Он почувствовал боль в груди и такое головокружение, что подумал, что потеряет сознание. Он начал идти под мелким дождем и остановился, чтобы его вырвало на мусорные ящики у стены. В этот момент его нашла Пэнси. Она что-то быстро говорила, взволнованно двигала руками и ругала его, одновременно гладя его по волосам, предлагая ему салфетки и поторапливая его, потому что дождь усиливался. Они двинулись по улице и прошли мимо главного входа в клуб. Драко начал плакать и говорить, что он все испортил. Пэнси попыталась успокоить его, и они прошли еще немного. Пэнси начала сигналить, чтобы вызвать такси, и тут Гарри — Боже правый, его Гарри — выкрикнул его имя посреди ночи под дождем, промокнув не меньше Драко, и попросил его подождать. И голос Гарри, во имя всего святого, звучал так разорвано, так опустошенно, но в то же время точно так же, как голос, который Драко себе представлял. Ну ладно, может быть, немного иначе. Он представлял себе голос, который был бы счастливым, дразнящим и теплым. Но как только он услышал его, он вцепился в Драко, и теперь голос Гарри звучит в его голове, повторяя: "ДРАКО-ДРАКО, ПОГОДИ!" Он вспоминает. Вспоминая сейчас, Драко спрашивает себя, что было бы, если бы он не струсил. Если бы он остался. Если бы он подошел к Гарри, извинился и объяснил. Что бы тогда произошло? Гарри отнесся бы с пониманием? Посидели бы они в тихом месте, чтобы поговорить? Гарри угостил бы его выпивкой? Остался бы он после того, как Драко все ему рассказал? Остался бы он? Взял бы Гарри руку Драко в свою? Поцеловал бы он Драко? Остался бы Гарри? Эти вопросы постоянно крутятся в голове, и Драко чувствует себя таким несчастным, таким глупым. Он такой трус. Гарри, конечно, заслуживает лучшего. Драко чистит зубы и выпивает стакан воды, после чего возвращается в свою комнату и включает компьютер, стараясь вести себя тихо и не разбудить Пэнси. Тревога сотрясает его изнутри. Может быть, Гарри прочитал это; может быть, он ответил. Может быть, есть надежда. Но его почтовый ящик пуст. Так же пусто, как в его груди. Пустота. Пустота. Пустота. Пустота. Пустота. Пустота... Это продолжается. Отвращение к себе возвращается к нему, как кошмарный сон днем. Его руки трясутся и потеют. Его эмоции — это беспорядочные американские горки, которые швыряют его туда-сюда, от надежды к отчаянию. Он продолжает нажимать F5 и обновлять страницу электронной почты. Но ничего не появляется. Он не знает, как с этим справиться. Он возвращается в постель и сворачивается калачиком рядом с Пэнси, дрожа от страха, сожаления, стыда и ненависти. Он чувствует себя таким маленьким. Таким чертовски маленьким.