Давид III - Великий король (3ч)

Прошло пять с половиной лет. Близнецы играли в саду в догонялки, скрываясь друг от друга за высокими колоннами и постоянно дразня один другого высунутым языком. Маленький Филипп за ними не поспевал, так что вынужден был довольствоваться компанией нянек и матери, которую иногда видел меж колонн. Всюду разносился детский смех: - Хаха! Не догонишь! Не догонишь! Бе! - А вот и догоню! Бекалка! М! – высунул язык. Даниэла проходила мимо совсем неспешно, практически проплывая по земле. Рядом шла свита из нескольких женщин, а в руке находился веер, которым девушка иногда махала на себя. На мальчишек, императрица внимания почти не обращала. Не ее это дело успокаивать непослушных детей. Для этого есть многочисленные няньки и учителя. Она же только гуляла и перекидывалась репликами со знакомыми, друзьями. Загнать близнецов на уроки, было непосильной задачей, однако пригрозив мальчишкам их же отцом, няньки справились. Учитель уже ждал, не мог дождаться его знакомства с теми, кого ему придется учить с превеликой честью для него самого. Детей привели в зал, посадили за парты и дали преподавателю всю полноту власти. Близнецы слушали, однако совсем скоро, им надоело. Мужчина только говорил и говорил, распинаясь перед ними словами, но делать, казалось, ничего и не собирался. Давид подпер голову рукой, начав рассматривать обстановку - красивая мебель его интересовала явно больше. А вот Даниэль, разозлившись тому, что его драгоценное время тратят на эту болтовню, а не на игры, снял свою туфлю и просто кинул ею в учителя: - Ты – скучный! Брат повернулся к тому с незаинтересованной миной. Мужчина же удивился: - Я – профессор! – гласно заявил детям. - А все равно скучный! – настаивал Даниэль. - Уши вянут! – поддержал того Давид. – Ты нас учить должен, а не говорить о себе! – недоброжелательно посмотрел на взрослого. - Вы что себе позволяете? – шикнула нянька, стоящая в углу. Профессор сделал ей жест, чтобы не лезла. - Какая дерзость, говорить это мне в лицо! – возмутился мужчина. – Я рассказываю о науке, а не о собственной персоне! - Дурацкая наука! – заявил Даниэль. - Это – математика! – поразился тот. – Царица наук! - Значит плохо держит свою корону! – поддержал брата Давид. – Она – скучная! - Не скучная! – защищал тут учитель. - Скучная! – показал ему язык младший. - Скучная только для неучей, таких как вы! Для необразованных детей, что не могут даже имя свое написать! - Много слов! – поднялся с места Даниэль. – Ты только говорить умеешь! - А вы хотите уже что-то делать? Ради бога! – взял два листка с простыми примерами и дал их детям. – Как только закончите – урок будет закончен! – отошел к своему столу и сложил руки на груди, начав следить за их умственными потугами. Близнецы тут же заинтересовались новой задачей и стали изучать все, что видели, однако понять написанное они никак не могли. - Тут ничего непонятно! – возмутился Даниэль. - Потому что учиться надо, чтобы понять даже эту легкотню, - заявил тому профессор. - Но ты нас не учишь! – ударил кулаком по столу. - Потому что вы меня не слушаете. - Ты – скучный! Давид посмотрел на главного крикуна: - Может послушаем его? Тут совсем ничего не понятно, - показал листок с примерами. – А он, кажется, все это знает. Даниэль надулся и сел, услышав, что без помощи ему не обойтись. Мужчина наблюдал. Как только тишина стала очевидной, он подошел к доске и начал что-то писать. Ученики взглянули туда. Профессор приступил к объяснению складывания простых чисел. С помощью пальцев и палочек для счета, дети таки осилили простые 2+1 и 2+2. Однако идя после урока на перекус, Даниэль все равно заявил, что математика ему не понравилась. Отец узнал о той туфле, что полетела в учителя, достаточно быстро. - Ты как себя ведешь? – делал Даниэлю выговор, при всей своей свите и няньках с детскими слугами. – Тебя так плохо воспитали, что ты обувью в людей кидаешься? - Он был скучным, - прятал глаза. - Это – учитель. В тебе никакого уважения к взрослым. - Но он… - поднял голову. - Ничего не хочу слышать. Ты наказан. Никакого сладкого. Даниэль испугался: - Но я не виноват! - Хочешь сказать туфля сама в него полетела? Ничего не хочу об этом слышать. Мое слово обжалованию не подлежит. Ты – наказан. Ребенок опустил голову, недовольно посмотрев в сторону. Вечером, однако, сладости он получил. Их принес брат. Небольшая горсть драже могла если не избавить от обиды, то хотя бы поддержать в этом жестоком и тотальном эмбарго на сладкое. Они жили в одной большой комнате. Кровати стояли в трех метрах друг напротив друга. - Хоть ты меня поддерживаешь, - бурчал Даниэль, поедая орехи в сахаре. – Мои слуги вообще мне ничего приносить не захотели. - Я их еле в карман спрятал. Все следят. Все думали, что я – это ты. - Оставить меня без сладкого. Вообще. - Но ты тоже был неправ. Не надо было кидаться туфлей. - Я все равно не попал, - досадно выдал. - Если бы попал – было бы хуже. Тот издал что-то недовольное, не желая слушать этих поучений. - Как думаешь, надолго тебя наказали? - На всю жизнь, - надулся тот. – Вообще. Никакого милосердия. - Я буду милостив к тебе, - погладил его плечо. Даниэль печально вздохнул: - Хочешь? – протянул последний шарик драже. - Нет, ешь. Я эти орехи не очень люблю. - А зря. Они вкусные, - начал его грызть. – Хочешь поиграть? - Хочу. Следующим днем был урок правописания. Однако этот учитель усвоил все ошибки своего коллеги, так что в него туфли уже не летели. Мальчики начали выводить первые буквы практически сразу после начала урока. В скором времени, произошло целое событие. Сюда приехал Филипп Кромийский – родной брат императора Антона I. Дети ждали своего дядю с большим нетерпением. Тот прибыл с небольшим опозданием, однако с таким шиком, что его можно было и простить. Парадная карета так и сверкала золотом, а запряженные в нее лошади так и ржали, показывая всем собственную белизну. А воины, составляющие охрану, чуть не слепли от собственных лат, которые сверкали на солнце так, будто были из золота. Антону вся эта роскошь была не по душе. Придворные же поразились этому размаху и пафосу. Дети были просто шокированы. Они никогда еще не видели столько всего и сразу. Лакеи открыли дверь кареты, выставили ступеньки. - Братец! – выглянул оттуда добротный Филипп, будучи весь в золотых украшениях. Этот человек был просто мечтой для стаи сорок. Всё на нем блестело и отражало свет, все привлекало чужое внимание и все не говорило, а просто кричало о богатстве и состоятельности. Ступив на ступени, Филипп заставил карету немного прогнуться под собственным весом. Спустившись на землю, протянул руку к своей спутнице. Антон уж подумал о невесте или не дай бог жене, о которой никто его не предупредил. Однако все было значительно хуже. Филипп привез с собой собственную мать. На ней, золота было не меньше. «Классическая любовь норийцев ко всему блестящему, - подумала Даниэла. – Сколько на них килограмм золота? Как они не прогибаются под всем этим?» Лицо императора помрачнело. Он запретил своей мачехе появляться в его землях, так какого хрена..? - Здравствуй брат, - прервал его мысли гость, протянувший руку для рукопожатия. - Здравствуй, - сдержанно пожал ему руку. – Ты мог позволить себе одеться попроще? - Хах! У меня отличные новости! И принося их, я не собираюсь выглядеть серой лошадкой! – опустил глаза на племянников. – Какие взрослые мальчишки! – нагнулся к ним, от чего цепь на плечах повисла. Даниэль округлил глаза, видя такое толстое плетение золота прямо перед глазами. - Я привез вам подарки! – потрепал их волосы. – Думаю, вам понравится! - Сначала, эти подарки должен оценить я, - сообщил Антон. - Хаха! – выровнялся брат. – Сам в эти игрушки играть будешь? – повернулся к слугам и свистнул, махнув к себе рукой. Все услышали цоканье копыт. Дети настороженно наблюдали. Скоро, к ним вывели двух пони бурой и соловой, нежного цвета, мастей. Даниэль радостно побежал к скакунам, а Давид остался на месте, нетерпеливо посмотрев на отца. - Хах! – воскликнул Филипп. – Нравится? Антон неодобрительно глядел на поведение младшего близнеца. - Это – моя! – весело заявил тот, положив руку на шею бурой и обернулся, тут же испугавшись взгляда отца; мгновенно потупил взор. - Вернись на место, - приказал тот. - Да пусти ты их к подаркам! – усмехнулся дядя. – Это их пони в конце концов! Дай им поиграть с ними! - Они не умеют ездить верхом. - Разве это проблема? Сейчас мои люди оседлают их и пойдут твои дети кататься. А мы с тобой обсудим достаточно важные новости, - взглянул на детей: - Остальные подарки принесут в ваши комнаты. Те загорелись. - Будут еще подарки? – не сдержал радости Даниэль. - Конечно, не одних же лошадок дарить вам, - усмехнулся. – Вашим брату и сестре тоже привез много всего. Хаха! Антон пару секунд глядел невозмутимо и строго, но после, дал Давиду волю бежать к пони, а сам подозвал брата к себе. Дети удалились к скакунам. - Что за новость и зачем ты задариваешь моих детей подарками? - Они – мои племянники! Ты запрещаешь мне баловать их? - Даниэль и так слишком много балуется. Ему дарить подарки нет нужды. - Не заберешь же ты их! Хаха! - Говори, по какой причине ты приехал и привез с собой свою мать. Близнецы тем временем начали ссориться: - Я тоже хочу бурую, - обидчиво заявил Давид, перетягивая ее повод на себя. - Я первый сказал, что она моя, - настаивал Даниэль, подвигая лошадиную голову к себе. - Но я будущий король. Я хочу темную лошадь. Не хочу светлую, - непреклонно настаивал тот. - Я был первый. Я первый подбежал к ней и первый сказал, что она – моя. Тот заупрямился: - А я не буду приносить тебе сладкое, если не отдашь ее мне, - перетянул пони к себе. Близнец недовольно отпустил повод, надулся, сложив руки на груди, и отошел к персиковому жеребцу. Весь его вид показывал как ему не нравится эта масть. Он даже смотреть на нее не хотел. - Только девочки ездят на таких! – недовольно топнул ногой, посмотрев на брата. Старшие обратили на них внимание. Филипп с досадой обнаружил, что светлый жеребец детям не по душе. - Не только! – крикнул на него Давид. – Ты еще ездить будешь! Тот отвернулся. Дядя неловко улыбнулся, пытаясь успокоить их: - Это всего лишь масть. Все могут ездить на любых мастях. Даниэль что-то пробурчал. - Успокойтесь и не мешайте взрослым, - строго выдал на тех Антон. – Вам нужно только научиться ездить верхом. Когда вы подрастете – будете ездить на том, на ком захотите. Младший продолжал обижаться. Взрослые вернулись друг к другу. - Это новость не для такого места, - сообщил Филипп. – Нужно больше праздника, - огляделся. – Будь гостеприимным. Пригласи нас на обед, - вернулся к брату. - Тебе придется снять все это золото. - Император-аскет? Впервые такое вижу. - Вам – тоже, - взглянул на мачеху. - То-то у вас уныло так, - сказала Тереза. – Вроде бы целая империя, а унылостью несет аж до границы. Твои дети вообще в курсе кто они такие? У твоих близнецов такие глаза были, когда Филипп к ним наклонился, будто они золота никогда в глаза не видели. - Мы не тратим столько средств на бесполезные украшения. - Как изменилось твое отношение. Когда только женился, треть своего годового содержания на украшения потратил. А сейчас золота видеть не хочешь. - Все в этом мире меняется. Давид тем временем глядел на брата, виновато размышляя о том, что обидел его. - Так какая причина вашего приезда? - Карл умер от старости, а его сын Людовик скончался от яда, - непринужденно заметил Филипп. – Людовики в этой семье не очень живучие. - Вы не выглядите печальными. - Хм, видимо за делами целой империи, ты запамятовал состав королевской семьи Нории. - Не хочешь ли ты сказать..? - Я – следующий. И я приехал сообщить тебе об этом лично. Твой единокровный брат – король Нории. - Какой ужас. - Мог бы отреагировать и более радостно. - Я думаю, нам лучше обсудить это наедине. - Несомненно. Давид подошел к близнецу, ведя за собой пони: - Не обижайся. Она – твоя. Ты правда первый сказал об этом, - протянул ему повод. Тот и не посмотрел на него. - Даниэль, я был не прав. Брат обернулся: - А я – говорил, - показал ему язык, взял повод и отошел с пони в сторону. Старший печально посмотрел на жеребца перед собой. На нем не хотелось кататься. Он был слишком светлым и приторно-нежным. Даниэль обернулся. У близнеца на лице не было совершенно никакого желания седлать этот сгусток нежности на копытах. Тяжело вздохнул и вернулся, ударил его в плечо. - За что? – потер ушиб, совсем не понимая такой жестокости. - С тебя – две жмени драже и одно пирожное, - стал возле светлого жеребца и погладил его шею. – Можешь идти к своей бурой кобыле. - Но ты же сказал, что она твоя. - Я сейчас передумаю, - недовольно посмотрел в глаза. Тот кивнул и поспешил к темному пони. Погладил гриву, посмотрел на брата. Тот постепенно свыкался с мыслью, что будет ездить на соловом. Все придворные направились в тронный зал. Вино лилось рекой, блюда подавали не реже. - Какой праздник! Какое раздолье! Ну хоть где-то видно то, что ты монарх! – смеялся гость, увешанный золотом. - После пира, нам необходимо поговорить, - сдержанно сообщил тот. - Непременно! Но это будет после! А сейчас… Дайте мне вина! Пусть льются целые реки! Хаха! Антон неодобрительно наблюдал за пьянкой. Уже к десертам, гость был настолько пьян, что ни о каком разговоре с ним не могло быть и речи. - Милочка, - говорила с невесткой Тереза, - почему вы так мало пьете? Ваш деверь вам так не нравится, что вы не хотите выпить за его приезд? - Помолчите, - огрызался на нее Антон. – Моя жена пьет столько, сколько хочет и не вам ей говорить сколько она должна есть. - Ох, ну и характер, - откликнулась королева-мать, начав махать на себя веером. – Грубости в тебе с каждым годом все больше и больше. В кого ты только пошел? - Не ваше дело, - отвернулся. Женщины покосились на него. Даниэла повернулась к свекрови: - Извините его, Антон не очень любит такие пиры. - Это по нему и видно. Он и раньше праздники не жаловал, - посмотрела на нее. – Никогда его радостным не видела. - Он может улыбаться, просто не всем. - Мало в это верится. Однако сейчас мы говорили о вас. Почему вы мало пьете? Для здоровья вредно держать себя без питья. - Ох, я просто не хочу. Мне бы простой воды. После вина, мне становится дурно. - Ох, не заболели ли вы? Плохо после вина… - покачала головой. – У вас и раньше такое было? - Нет, просто… Ребенок, - положила руку на живот, - не очень любит это питье. - Да вы беременна, дорогуша. - Почти постоянно. Антон редко оставляет меня ночью одну. Та покосилась на пасынка: - А по нему и не скажешь, о такой ненасытности. Девушка смутилась: - Давайте сменим тему? Это слишком интимно. - Ну конечно, душечка, - положила руку на ее предплечье. – Дети моего пасынка, как мои собственные. Очень милые мальчишки, - посмотрела на близнецов. – На вас очень похожи. - Спасибо. Они очень хорошие, - повернулась к ребятам. – Хоть и бывают непослушными. Пьяный Филипп подскочил с места: - Сладостей моим племянникам! – пронзительно свистнул. – Ану принести мои подарки! - Ты что творишь? – недовольно посадил его брат. Тот со смехом упал на свое место: - Твои дети ели когда-то шоколад? Хаха! Они такого явно еще не пробовали! Вынесли трёхъярусный торт, полностью покрытый диковинным шоколадом, вслед за которым, шли конфеты и разные пирожные. Глаза детей загорелись огнем, удивлением и настороженностью одновременно. Они никогда еще не видели этого чего-то коричневого и наверняка очень вкусного. Похожие конфеты и другие сладости, стали разносить и к другим столам. - Даниэлю нельзя сладкого, - строго напомнил Антон. - Ха! Ты даже в день моего приезда не дашь ему насладиться жизнью? – посмеялся Филипп. – Они же никогда шоколада не ели! Дай им попробовать! Сладости поставили напротив детей. Ребятня стала настороженно к ним присматриваться. Однако не успели старшие привыкнуть к виду этого торта, как маленький и пухленький Филипп стал ножками на свой стул и просто оторвал рукой целый кусок теста, тут же начав его есть, измазывая весь свой рот. Давид, видя все это, аж глаза от страха выпучил. Что бы сделал с его братом отец, заметив такое неподобающее поведение? Однако не успел старший отойти от шока, как заметил, что и Даниэль оторвал своей рукой целый кусок. - Ты что делаешь? – пытался образумить его Давид. - Попробуй! – изумленно говорил ему тот, спешно поедая бисквит, измазывая шоколадом щеки. – Это очень вкусно! - Отец накажет тебя! - Он бы никогда не разрешил мне попробовать это! – потянулся к конфетам и схватил целую жменю. – Попробуй! – сунул их к брату. - Да ты грязный весь! - И что? - Отец накажет тебя! - Знаю! Попробуй! - сунул ему в руки уже подтаявшие конфеты. – Это очень вкусно! - начал облизывать грязные пальцы. Давид неуверенно принял сладости в руки. Оглядел их со всех сторон и боязливо надкусил. Император беспристрастно взглянул на своих детей: - Филипп весь в своего дядю, - покосился на пьяного брата, что уже распевался перед уничтожением своими песнями ушных перепонок придворных. - Пусть едят, - мягко попросила его Даниэла. – Вы тоже попробуйте, - взяла конфету с блюдца. – Расслабьтесь, сегодня все-таки праздник, - поднесла сладость к его рту. - Как я могу расслабиться, когда такое происходит? – возмущенно посмотрел на нее. - Сейчас, вы гневом ничего не добьетесь, - положила руку на его бедро, ближе к промежности. – Все дети хотят сладкого, а ваш брат уже настолько пьян, что отрезвить его никак не получится. - Пусть хоть заткнется, - толкнул родича, чуть не скинув его с кресла. – Задолбал глотку рвать. - Вправите ему мозг завтра, - потянулась к нему. – Расслабьтесь, - приблизилась к уху и начала шептать. – А то я вас сама буду вынуждена расслабить. Вы так напряжены… - заползла ладонью на промежность. - Вы так думаете? – чуть оселся в кресле, непринужденно взглянув на супругу. - Ну конечно. Вы так устали… - Ну, возможно, вы правы. Только немного. Совсем чуть-чуть. - Ну конечно… Съешьте конфетку, они очень вкусные… - Раз вы этого желаете… - взял ее пальцами и надкусил. - Я желаю вас… - сжала его плоть. Антон чуть не покраснел, направив желанный взгляд к Даниэле. Императрица непринужденно убрала руку и села, продолжив есть пирожное, стоящее перед ней. Вечером, уже будучи в своей комнате, Давид незаметно для слуг, сунул в руку брата жменю шоколадных драже, шепнув при этом на ухо: - Такое ты еще не ел. Они стояли на краю стола. Даниэль не удержался, чтобы не попробовать их прямо сейчас. Няньки переглянулись. Неизвестно было как давно один близнец носит другому сладкое, не смотря на запрет отца. Одна из воспитательниц поспешила к Даниэле, дабы узнать о том, что стоит с этим делать. Девушка была явно добрее своего мужа, так что ей приносить дурные новости боялись не так сильно. Императрице как раз помогали раздеваться. - Ваше величество, - поклонилась нянька. - М, - съела конфетку, посмотрев на служащую, - что-то случилось? – камеристки как раз снимали нижние юбки. - Мы только что узнали о том, что Давид крал сладости для своего брата и втихаря их ему отдавал. - Воровать сладкое совсем уж не королевское дело. - Стоит ли наказать Давида за такой проступок? - Я подумаю. Пусть пока что спят. Сегодня они наелись сладким на целую неделю вперед. И ограничьте сладости для Филиппа. Мне кажется, он ест их слишком много для своего возраста. - Конечно, как пожелаете, - поклонилась. Дверь в комнату гласно распахнулась, чуть не затушив своим ветром все свечи в покоях. - Пошли все вон! – ясно закричал Антон, стоявший на пороге в одних рубахе и халате. Слуги поспешно опустили головы, пособирали свои вещи и поспешили на выход. - Но я еще не разделась, - поразилась Даниэла, в то время как ее все покидали. - Я вам помогу, - решительно направился к ней. - Даже с корсетом? - Не вижу в нем проблемы, - подошел вплотную. Дверь их комнаты закрылась. - И все же, камеристки в нем разбираются лучше. - Я так не думаю, - подхватил ее, крепко прижав к себе, и понес к кровати, где совсем скоро овладел. Окончив с близостью, они лежали под одеялом, глядя в потолок, обнимались и думали о чем-то своем. - В корсете, все-таки неудобно, - негромко сообщила жена, лежа в нем и играя с волосами на мужской груди. - Согласен. Просто я не мог ждать, пока его снимут с вас, - покосился на ту. – Слишком хотел. Девушка таинственно улыбнулась: - Может позвать кого-то, чтобы меня избавили от этой обузы? - Давайте я вам его сниму. Не думаю, что там сложно. - Хотите этого? – подняла на него глаза. - Просто не хочу тут видеть хоть кого-то кроме вас. Та села, повернулась к нему спиной. Антон тоже приподнялся и начал распускать шнурок, что держал его супругу в заложниках. - Знаете, перед вашим приходом, ко мне пришла нянька близнецов, - начала Даниэла. - И что она хотела? - Говорит, что Давид Даниэлю сладости таскал, - потешно улыбнулась. - Надо будет наказать его за такое, - вздохнул. – Я же запретил ему. Как его воспитывать, если родной брат помогает в дебоширстве? - Они еще маленькие, - обернулась. – Поддерживают друг друга. - Эта поддержка совсем неуместна, - нахмурился. – Надо будет поговорить с Давидом. А то придется за проступки Даниэля наказывать их обоих, чтобы не «поддерживали» друг друга. - Это жестоко, - опечалилась. – Они же наши дети… - И что? Из-за этого нужно разрешать им все, что хочется? Что Даниэль вообще за ребенок? Давид, в отличие от него, послушный и никаких проблем с ним нет, а Даниэль… Делает, что сам хочет, - снял с супруги корсет. - Он смелый, - повернулась к мужу. - Скорее глупый. - Когда он подрастет – поумнеет. - Я надеялся, что он умрет. - Как так можно? Он ведь наш сын. - От него одни проблемы. Мало того, что он непослушный и невоспитанный, так еще и с престолонаследованием проблемы создает. Они с Давидом близнецы. Кому из них я должен завещать трон? Они еще и проказничают, - взмахнул рукой. – Однозначно подменять друг друга на троне будут. Никакого плюса от этого нет. Одни только проблемы. - Мы разберемся с этим немного позже, - положила руку на его предплечье. Тот тяжело вздохнул. Уже утром, Давид получил от отца выговор: - Ты зачем приносишь брату сладкое? Я же ясно дал понять, что он наказан за свою дерзость и неуважение. Зачем ты потакаешь ему? - Я просто хотел… - виновато бубнел под нос мальчик. - Помочь хотел? Ты идешь против меня, против своего отца. - Я так больше не буду, - жалобно говорил тот. - Ты тоже теперь наказан. Вы оба будете без сладкого. Давид опечалился больше. После завтрака, близнецы пошли кататься на пони, а Антон – вставлять мозги своему брату, вызвав его к себе на аудиенцию. - Ты вчера напился в хламину! - Какая жестокость… - болезненно взялся за голову. – Твоему брату плохо, а ты еще и кричишь на него… - Потому что заслужил! - Ох... – покачал головой. - Это правда, что ты король? - Да, - кивнул. – Я следующий на престол, но меня еще не короновали. - Зачем ты приехал сюда? Еще и мать с собой привез, - сложил руки в замок. - А ты как думаешь? – выпил вина в попытке похмелиться. - Не знаю я что думать. - Чтобы нас не убили там, - посмотрел на него. – После смерти Карла, двор Нории – это свора диких собак, готовых перегрызть друг другу глотку на месте под солнцем, а точнее – на троне. Его сын умер не по своей воле. Отравили Людовика как крысу. Хотя, он крысой, говорят и был. Странный рисунок обнаружили на нем после смерти. Поговаривали, что он примкнул к какой-то секте. - А ко мне ты чего приехал? – настойчиво выдал. – Неужто за помощью? – принял загадочный вид: – Или же… Чтобы дать мне присягу на верность после коронации? Тот устало рассмеялся, придерживая свою голову: - Присягу? Чтобы Нория стала твоим вассалитетом? Антон слушал непринужденно и заинтересованно. - Никогда. Хах… Никогда я не дам Норию на растерзание тебе. Ты же из нее монастырь сделаешь. - Тогда зачем ты здесь и что хочешь от меня? – помрачнел. - Здесь я временно пережидаю еще какие-то убийства в Норийском дворе, и прошу от тебя некоторых старых чиновников. Тебе они явно уже не нужны, а мне на новой должности точно не помешают. Меня все же военачальником, а не королем растили. - И кто тебе нужен? - Амиран, Люциус и еще один, чье имя я уже не помню. - Интересный у тебя набор. - А-то. - Вот только они наверное уже все мертвы. Сколько им должно быть? По 70? - Мертвы или нет – они мне могут пригодиться. - И чем же тебе поможет любитель игорных домов со шлюхами и бывший ростовщик? - Да мало ли чем. Явно тем, чем тебе они полезны не оказались. - Интересная компания. И тебе под стать. - Спасибо, - кивнул. – В Нории, им точно веселее будет коротать свои деньки. - Какой ты однако добрый к старикам. - Конечно. Они служили нам и отцу достаточно долго. Пусть последние деньки в хороших салонах проведут. Ты-то закрыл тут все. - Салоны только развращают. - Непременно. Так я поеду за ними? - Езжай. Ты мне в замке не очень нужен. - Хах, - поднялся. – Как заноза в жопе. - Именно. Твои вид и манеры никак мой двор не красят. - Да не бойся ты. Я скоро уеду. Не более месяца буду глаза мозолить. - Придворных мне только не порть. - Ну, этого обещать не могу. Ты же все бордели закрыл. Выхода другого нет. - Женись. - Хах! На ком? На дочке Поднебесных? Слышал ты Филиппа женил на ком-то из них. - Да, женил. На Изабелле. - А что же близнецы? Им невест уже нашел? - Нет, пока нет. - Хах, ну удачи в новых свадьбах! - Иди уже с глаз моих. - Император, - поклонился, чуть не грохнувшись от пьяни на пол, развернулся и шатающейся походкой ушел. Антон провел его недоброжелательным взглядом. Тереза тем временем разбалтывала свою невестку: - А что же ваша родня? - А что они? Пока в стороне стоят, хотя несколько нелицеприятных слов уже успели сказать, - отпила чаю. – Я стараюсь не лезть в политику. - Просто зная докрийцев… Я слышала, что им не очень нравятся порядки моего пасынка. - Я ничего не могу сказать. Когда я встречаюсь с семьей, разговоры о политике не ведутся. - А как насчет родни Антона? - А что с ней? Я с Холодными общаюсь, но не так тесно, как вы думаете. - Их все устраивает? Мало Холодных я вижу при дворе. По дороге сюда, я думала двор будет трещать от их переизбытка. - Им тут не очень нравится. - Отчего же? – удивилась. – Под боком у императора… Кто бы отказался от такого? - Холодные. Антон принимает не все правила их семьи, поэтому, они предпочитают приезжать сюда совсем ненадолго. - И что же это за правила? - Боюсь я не могу вам сказать. Об этом могут поведать только Холодные. - Ну пускай, пускай… А как живется вам? Столько запретов… Я бы вероятно тут не выжила. - Мне? Неплохо. Я рядом с семьей, детьми… Антон заботится обо мне. Я бы не сказала, что у нас плохие отношения. Мы уже привыкли друг к другу. - А как же ваши ссоры? О них уже ходят легенды. - Ссоры – неотъемлемая часть нашей с ним жизни. Я бы не сказала, что страдаю от них. Ссоримся и ссоримся. Потом ведь мы миримся, - отпила из чашки. – К тому же, Антон пытается не злить меня, а я – его. Мы ладим, хоть и не всегда. После обеда, Тереза встретилась с сыном: - Даниэла говорит, что Холодные не очень долюбливают Антона. - Оно и понятно. Я переписывался с Дианой и она мне во всех красках рассказала, что им в нем не нравится. Он вообще не принимает их главного правила. Они живут как раньше, но теперь, при всех этих запретах, им становится все сложнее держать свои наклонности в тайне. На фоне всеобщей святости, они уже не выглядят такими уж и хорошими. - По его лицу видно, что он сам-то все себе запрещает. В нем живет настоящий Холодный, вот только образумить его не сможет даже собственная семья. - Его страна трещит по швам… Если даже Холодные его правил не принимают… Сдается мне, скоро эта империя развалится как непропекшийся пирог. Дакрийцы недовольны его переделками, имрианцы – его убийствами и сносом храмов, а Славия просто сидит и ждет, пока все вокруг развалится и они вернутся к прежней жизни. Он мне кстати предложил дать ему вассальную присягу. - Никогда, - отрезала ладонью. – Никогда Нория не станет имуществом Холодных. Пусть я уважаю их, но двор их не примет. Мы слишком разные. Нория – отдельная страна, что в состоянии быть независимой и сама задавать правила игры для других. - Хотя бы для Фаро. Как там Мария? Ее муж уже умер? - Он импотент уже от старости, - махнула рукой. – Этого ей хватает. Писала, что с его сыном спит. Он, говорят, симпатичнее своего старика будет. Жаль, что после смерти короля, ей не дадут выйти за того, за кого ее выдать и планировали. Бедная девочка… Через несколько дней, они прибыли в Грэзэ. - Ох! Какой визит! Какая встреча! – распростер рукой старый Амиран, что был не в силах стоять на ногах без трости. - А вы постарели, друг мой, - направилась к нему Тереза. - Годы берут свое, свое… Вот и седина пробивается и морщин становится больше. С годами, не молодею. А вы все так же прекрасны, - нагнулся и поцеловал ее руку. - Не так как в молодости. - Ну, не преуменьшайте. Вы все еще прекрасны, - выровнялся, взглянул на Филиппа. – А ваш сын ни на шаг от вас не отстает, - кивнул. – Чем обязан таким высоким гостям? - Хочу предложить вам работу, - подошел к нему будущий монарх. - Работу? Какую же? – усмехнулся. – Хотите купить мое вино? Оно еще лучше, чем при вашем отце! – гордо показал к небу. – Сладкое! Терпкое! Его величество всегда его пили! Пойдемте! Для нас уже накрыт стол. Вы вероятно проголодались с дороги, - показал ко входу. Гости кивнули. Уже сидя за столом и трапезничая, Филипп вновь поднял вопрос о работе: - Вино и впрямь неплохое, однако не по моему вкусу. У меня для вас есть работа. - Какая же? - Я думаю нам стоит обсудить это наедине. Дело достаточно важное и мне хотелось бы, чтобы вы согласились, - оглядел его рослую семью, сидевшую за столом. - Ну конечно мы поговорим! Я не в силах отказать таким важным гостям! Хаха! А сейчас, давайте выпьем за ваш приезд! У меня так давно не было гостей! – поднял кубок. Тот кивнул, подняв кубок вместе с хозяином. После трапезы, мужчины удалились. - Ох, - упал в кресло Амиран, - что же вас тревожит? Я, как вы видите, давно не молод и мне очень интересно какую же работу вы для меня припасли, - взял из рук лакея трубку и подкурил. - Хм, не знал о таком удовольствии, - удивился тот, глядя на процесс курения. - Из-за моря привезли. Утоляет боль в спине. У меня с этим большие проблемы… - выпустил дым и вновь затянулся. - У меня к вам дело, - присел напротив. - Внимательно слушаю, - кивнул. - Будучи казначеем моего отца, вы неплохо справлялись. - Это было давно. Мои дела взял в свои руки мой протеже, однако и его уже нет при дворце… - Да, но и советником вы были неплохим. - Вы мне льстите. - Сейчас не об этом. Я хочу нанять вас и вашего этого… «Протеже» к себе. - С какой целью? Я чего-то не понимаю. Вам нужен казначей на ваши земли или..? Ваш брат нас обоих быстро за дверь выставит. Он мне не доверяет. - Нет, я хочу нанять вас, этого вашего помощника и Люциуса, правда я совсем уже не помню где он живет. Мне понадобится ваша помощь на новом месте. - Сдается мне, что вы задумали что-то. Знаю я где Люциус, вот только не думаю, что он вам чем-то поможет. - Он на службе у моего брата? - Нет. Он пару лет назад умер от холеры. Похоронили его. - Жаль, очень жаль… А ваш протеже? Он жив? - Понятия не имею. Я его не видел уже несколько лет. Правда вы так и не сказали, что вы хотите от нас. - Король Карл умер, недавно скончался и Людовик. Я – следующий претендент на престол Нории. - Хм, поздравляю. - Вы будто удивлены. - Немного. Никогда не думал, что мой прежний король станет дедом всего полуострова и части материка. - Я хочу, чтобы вы помогли мне обустроиться на месте. Мне нравилось, как вы управлялись с отцовской казной и как помогали ему на месте советника. - Головой был всегда он сам. - Говорят, мой отец был иногда порывист и вы могли его остановить. - Если вы про историю с младенцем Людовиком – все разрешилось без моего участия. - Ни скажите. Вы, - указал на него пальцем, - владеете чем-то, о чем тут непринято говорить. Однако это «что-то» будет мне очень полезно, - сложил руки вместе. - И о чем же вы говорите? - Не знаю, однако знаете вы. - При дворе Нории довольно много тех, кто хочет смерти вашего брату. Вы уверены в том, что хотите стать предводителем этого улья? - Да. Говорят, я очень похож на Норийца и своего деда Филиппа V… - Одно лицо, ваше величество. Тот усмехнулся: - Вот и отлично. Мои люди помогут вам с вещами. В королевском замке Нории, вам подготовят достойные покои. - И врача. Он станет моим новым лучшим другом. - А что же с прошлым? - Он умер уже полгода назад. Болезни косят стариков как крестьяне траву. Я буду рад посмотреть на двор Нории, ваша мать рассказывала о нем очень интересные вещи. - Отлично. А я пока что отыщу вашего подопечного и тоже заберу с собой.