Flightless Bird

Гарри/Прошлое. После Парижа все было не так, как прежде. Даже когда не думал о том, что произошло, это было там, в моих костях. Я был другим человеком, другим животным. Это изменило мое ДНК. Я больше никогда не целовался с Луи. Он хотел, но у меня всегда было какое-то оправдание, почему мы не должны этого делать. Сначала я притворялся, что болен, потом, когда был явно подавлен, сказал ему, что скучаю по дому, а потом просто вообще избегал его. Я покидал общежитие до того, как он просыпался утром, и прокрадывался обратно после того, как он уже засыпал ночью. Он все больше и больше общался с Зейном и Лиамом. Я не чувствовал себя комфортно рядом с парнями, даже с парнями моего возраста, поэтому проводил много времени с Джиджи и Элеонор. Они интуитивно знали, что со мной что-то случилось, но не заставляли меня говорить им об этом. Слушали, когда я рассказывал им, как себя чувствую, но большую часть времени позволяли мне сидеть в их комнате и вообще ничего не говорить. Джиджи была очень целеустремленной и согласилась бы сотрудничать со мной после занятий, если бы мне это было нужно, а у Элеонор была машина, и она отвезла меня на прием к врачу в бесплатную клинику, не задавая никаких вопросов. Анализы, слава Богу, оказались отрицательными, но я ненавидел себя даже за то, что мне пришлось их сдавать. У меня был незащищенный секс со взрослым мужчиной. Я был таким грязным и отвратительным. Кто бы вообще захотел быть с таким парнем, как я? Определенно не кто-то хороший человек, как Луи. Репетиция зимнего шоу была самой трудной частью моего дня. Мне нужно было быть рядом с Луи, о котором я заботился больше всего на свете, и Бошампом, которого ненавидел больше всего на свете. Несмотря на то, что полностью отгораживался от него в течение нескольких недель, Луи всегда был рядом со мной, несмотря ни на что. Он категорически протестовал от меня отказываться, каждый божий день оставлял мне место у стойки, приносил воду и полотенце. Моя рана снова вспыхнула, и он побежал через весь кампус в кабинет медсестры, чтобы взять пакет со льдом и медицинскую повязку, и побежал обратно. - Я могу это сделать, - предупредил я, когда он засуетился подо мной. - Я хочу. Он обхватил мое колено, нежно удерживая мою икру неподвижной. У меня был очень тяжелый случай с коленом прыгуна. Мне пришлось пропустить неделю занятий и репетиций, чтобы прийти в себя. Я все еще не был уверен на сто процентов. - Что ты с собой делаешь? - он выругался. - Ты не можешь тратить столько времени и ожидать, что твоё тело заживет. Тебе нужно успокоиться. Он положил пакет со льдом мне на колено, и я застонал от облегчения, когда боль уступила место онемению. - Я могу с этим справиться. - Не знаю, что ты пытаешься доказать. Переутомление тела не сделает тебя более сильным танцором. Это только навредит тебе в долгосрочной перспективе. И в любом случае, есть вещи поважнее танцев, - тихо сказал он. - Например, что? - я встал и согнул ногу, слегка поморщившись. Щеки Луи вспыхнули. - Подумай об этом. Бошамп ворвался в студию властно и непринужденно, его пиджак был перекинут через плечо, как у старой голливудской кинозвезды: воплощение успеха. Луи просиял. Это была самая трудная часть из всех. Он все еще смотрел на Бошампа снизу вверх и боготворил его. Меня от этого тошнило. Не знал, как пройду репетицию со слабым коленом, но я был полон решимости попробовать. И знал, что Бошамп будет ждать, когда облажаюсь, чтобы мог подойти и "поправить" меня, но я танцевал на коленях, как будто это было нормально. Скорее почувствую, как моя коленная чашечка разлетится на миллион кусочков, чем снова почувствую его руки на себе. Я приземлился в прыжке, и боль пронзила мою ногу, как молния. Когда он не смотрел, я согнулся в поясе и затаил дыхание. Луи обеспокоенно посмотрел на меня. Странно, но Бошамп провел большую часть репетиции, игнорируя меня, даже когда допустил ошибку. Ближе к концу репетиции не смог перенести вес на колено. Облажался снова и снова, но он просто прошел мимо. Я был смущен, но почувствовал облегчение. В конце репетиции он должен был сделать объявление, надел свой акулье-серый пиджак и скрестил руки на груди. Черты его лица стали жестче. - С тяжелым сердцем объявляю вам всем сегодня, что... Я ухожу. Вся комната закричала: "Нет!" Он скромно улыбнулся, приглаживая свои серебристые волосы. - Это правда, это правда, к сожалению. Мне очень жаль. Я занял должность в Киевском балете и вылетаю в субботу. Действительно хотел бы быть здесь на вашей зимней выставке. Вы все невероятно талантливы. Было величайшим удовольствием познакомиться с каждым из вас,- мне показалось, что я увидел, как его глаза метнулись ко мне. - Ваши инструкторы проведут вас до премьеры. Они знают хореографию и продолжат с того места, на котором я остановился. Вот и все. Вот и все объявление. Я вздохнул с облегчением. Он собирался уходить. Не совсем чувствовал себя счастливым, но впервые за долгое время почувствовал надежду. Мне не пришлось бы видеть его в коридорах, в аудитории, в студии. Наконец-то буду свободен. Луи был опустошен. Он драматично вцепился в засов, опустив голову, его прелестные маленькие плечи втянулись внутрь. Я удивил его, толкнув в спину и спросив: "Пицца сегодня вечером?" Он повернулся и поднял брови. - Ты хочешь сказать, что не будешь есть салат и тренироваться до трех часов ночи? - Думаю, что заслуживаю передышки. - О, Гарри, - Луи взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими. - Ты заслуживаешь. Когда мы направились к двери, Луи подбежал к Бошампу вместе с остальными студентами, чтобы попрощаться. Один за другим они обнимали его за шею и целовали в щеку. - Не могу поверить, что вы покидаете нас! - воскликнул Луи, с обожанием глядя на Бошана. - Я многому научился, работая с вами, сэр. И никогда этого не забуду! Я был единственным, кто не попрощался, надел рюкзак и вышел. Обычно ненавидел, когда Луи заискивал перед Бошампом, но теперь, когда он уходил, мне было все равно. Ничто не могло сломить меня сегодня. Джиджи и Элеонор пригласили меня в тот вечер посмотреть "Милых маленьких лгунов", но я зашел к ним в комнату, чтобы сказать им, что теперь у меня есть планы с Луи. Они были в восторге от меня. - Ты выглядишь хорошо, Гарри, - просияла Элеонор, прислонившись к дверному проему. - Так и есть! Я написал Зейну и сказал ему, что нам с Луи нужна комната на ночь. Он послал мне подмигивающий смайлик в ответ. И добрался до общежития раньше Луи. Собрал всю одежду, разбросанную по полу, вытер пыль и расставил по полкам. Поискал фильмы на его ноутбуке и нашел три или четыре, которые могли бы понравиться нам обоим. Не мог вспомнить, когда в последний раз у меня действительно было что-то, чего я ждал с нетерпением. Может быть, я не был слишком испорчен, чтобы быть с Луи, может быть, мог бы пережить то, что случилось со мной, и быть достаточно хорошим для него. Как всегда, Луи ворвался в комнату, как кролик, с дикими глазами и, как всегда, милый. - Я убрался! - весело проговорил я. - Послушай, сложил белье и разложил все наши книги и видеоигры. - Отлично, - сказал он, поспешно снимая рюкзак и свитер. - Ты не поверишь в это, Гарри... - он подбежал к шкафу и начал рыться там, перекидывая вещи через плечо. - Что? - спросил я, карабкаясь вслед за ним. - Бошамп попросил меня поехать с ним в Киев! - Луи взвизгнул. Каждая унция счастья испарилась из моего тела в одно мгновение. - Его помощник не приступит к работе в течение целых двух недель, и он сказал, что ему нужен кто-то, кто поможет ему собраться. Можешь себе представить? Я - помощник хореографа Александра Бошампа! Это лучшее, что когда-либо случалось со мной! Это лучший день в моей жизни! У меня пересохло в горле. Я мог представить ложь, свернувшуюся на губах Бошампа, когда он использовал эту возможность перед Луи. Он не стал бы помогать ему с хореографией в Киеве, точно так же, как я никогда не ездил на экскурсии в Париж. - Что ты ему сказал? - Я сказал "да", очевидно! - парень вытащил из шкафа большой чемодан и начал собирать вещи. - Он сказал, что я могу остаться с ним в его новой квартире. Насколько это круто? - Круто, - повторил я себе под нос. - Мы все еще можем съесть пиццу сегодня вечером, но я хочу пораньше лечь спать. У меня завтра много дел перед поездкой. Луи, должно быть, звонил каждому человеку, которого когда-либо встречал, чтобы сообщить им хорошие новости. Любой, кто знал его, знал, что он был поклонником Бошампа с тех пор, как ему было всего пять лет. Он болтал со своей мамой по телефону больше часа: "Он сказал, что я самый умный студент, с которым когда-либо работал! Сказал, что я особенный." Бошамп тоже сказал мне, что я особенный. Мы смотрели фильм на верхней койке, ноутбук Луи лежал у нас на коленях. Я был как зомби всю ночь, поковырялся в начинке на своей пицце, но не смог есть. У меня были проблемы с просмотром фильма. Каждый раз, когда Луи спрашивал меня, что я думаю о сцене, то просто рассеянно кивал. Он был слишком взволнован поездкой, чтобы заметить, каким замкнутым я стал. Когда он устал, то прислонился ко мне, и я наблюдал за его довольным выражением лица: его длинные ресницы, скользящие по изящным скулам, зевок бледно-розовых губ, подергивание носа, подъем и падение груди, его нежное сердце, сладко бьющееся под ним. *** Каждый день я просыпался раньше Луи, и следующее утро не было исключением. Единственная разница заключалась в том, что не пошел в студию, а направился прямо в кабинет Бошампа. Он и мадам Лесавож делили один кабинет. На противоположных сторонах тесной, душной бежевой комнаты стояли два стола, а на подоконнике стояло увядающее комнатное растение. Дверь была открыта, так что я просто вошёл, цепляясь за лямки рюкзака. Бошамп в одиночестве упаковывал свои вещи в картонную коробку. Он был официально одет, в накрахмаленную белую рубашку и галстук, хотя в тот день не работал. Солнечный свет отражался от золотого "Ролекса" на его тяжелом запястье. Его темные глаза медленно встретились с моими. Он посмотрел на меня сверху вниз своим длинным римским носом, поправил очки и был удивлен, увидев меня. - Привет, Гарри. Я тебя не ждал. Ты пришёл попрощаться? - Я глубоко вздохнул и приготовился к тому, что собиралась сказать. - Отвезите меня в Киев вместо Луи. Я думал об этом всю ночь. Другого решения не было. Если бы рассказал администрации о том, что случилось со мной в Париже, не было никакой гарантии, что они что-нибудь предпримут, и если бы сказал Луи, не было никакой гарантии, что он все равно не поедет с Бошампом. Луи боготворил и был слеп к его недостаткам. Я мог видеть это каждый день на репетициях, когда он был слишком строг к ученику или неправильно запоминал хореографию. Луи защищал его, несмотря ни на что. Если бы я сказал ему, что за человек был Бошамп на самом деле, Луи мог бы мне не поверить. Не мог рисковать и ни за что бы не позволил этому человеку сделать с Луи то, что он сделал со мной. - Вы слышали меня. Отвезите меня в Киев вместо Луи, - твердо настаивал я. Бошамп грациозно обошел свой стол, кончиками пальцев пробегая по книгам и документам. Мужчина закрыл дверь кабинета. Мой желудок скрутило. - Мне нужен Томлинсон, - прошептал он. Только через мой труп. - Он хороший мальчик, - размышлял Бошамп. - Стремящийся угодить и очень... послушный,- я запаниковал. - Я послушен! И сделаю все, что вы хотите, сэр. Возьми меня вместо него. Пожалуйста! - Он рассмеялся про себя, сокращая расстояние между нами, и накрутил один из моих локонов на палец. - Ты был так холоден со мной, Гарри. Вчера ты даже не попрощался в студии. Это действительно задело мои чувства. Я уже начал думать, что тебе не понравилось наше совместное времяпрепровождение. Он не собирался облегчать мне задачу. - Мне понравилось, - сказал я чуть громче шепота. Приподнялся на цыпочки, чтобы встретиться с его губами, и поцеловал его с закрытым ртом. Он схватил меня за талию и прижал к стене. Его грудь была почти в два раза больше моей и выбивала воздух из моих легких. Он заставил мой рот открыться своим языком. Его щетина царапнула мои щеки, и мои ноздри наполнились ароматом его едкого одеколона. - Ты - маленькая дразнилка, - прошептал он мне на ухо. - Я знал, что тебе это нравится. Ты просто притворялся, что тебя трудно достать, не так ли? - Да. - Ты хочешь меня? - Я сглотнул. - Да,- Александр отстранился и осмотрел мое лицо. - Докажи это. Не сводя с меня глаз, он расстегнул ремень и молнию на брюках. Все мое существо сжалось от страха. Я посмотрел на дверь и взмолился - Давайте не здесь. - Я думал, ты хочешь меня? Разве ты не хочешь поехать в Киев? - поерзал в кроссовках. - Да. - Тогда будь моим хорошим мальчиком,- он приподнял мой подбородок. - Хорошо? - Хорошо. Я сбросил рюкзак и встал на колени. Пол казался холодным сквозь мои джинсы. Мое раненое колено болело. "Ты можешь это сделать", - произнёс я себе. Просто сделай это. Просто сделай это и покончи с ним. И взял его в рот. Это было намного хуже, чем помнил: запах, вкус. Он вонзился в меня и ударил сзади в горло. И не был готов. Мои глаза наполнились слезами, я поперхнулся. Мужчина погладил меня по голове. - Хорошо. Хорошо,- его дыхание стало неровным. - Это так хорошо. Боже, я скучал по твоему рту, Гарри. Я ненавидел слышать, как он произносит мое имя, хотел, чтобы меня вообще никак не называли, когда делал это. Хотел быть мертвым. - Такой хороший мальчик, - простонал он. - Ты мой особенный мальчик, Гарри. Он сжал мои волосы в кулак и толкнулся быстрее и сильнее, был таким грубым. Почему он должен был причинять боль? Я делал то, что мне было сказано и вел себя хорошо. Бошамп закончил, и я закашлял и вытер глаза тыльной стороной ладони. - Нам будет так весело в Киеве, - сказал он, тяжело дыша, застегивая ремень. - Целых две недели... - улыбнулся бывший танцор. - Ты с нетерпением ждешь этого? Я кивнул и выдавил улыбку, спокойно переживая ад, через который он заставил меня пройти в Париже, задаваясь вопросом, хватит ли у меня сил пройти через все это снова. Я сделал это, понял, потому что теперь делал это не потому, что был слаб. Я делал это для Луи. Должен был быть сильным, чтобы защитить его.