Flightless Bird

Луи/Настоящее время. Когда я проснулся, мне показалось, что мне снова пятнадцать. Гарри крепко спал рядом со мной, его кудри падали мне на лицо, а конечности крепко обнимали меня, как коала. Я не смог бы встать, даже если бы захотел. Да и не хотел этого делать. Слегка подвинулся, и он ткнулся носом мне в щеку. В студии было прохладно, но мы так уютно устроились под одеялом, что наши тела лихорадочно горели. Я повернулся к нему лицом. Он нахмурился от возмущения и крепче обнял меня, закрыв глаза, его пальцы обвились вокруг подола моей рубашки. - Гарри, проснись, - прошептал я в его маленькое, похожее на раковину ухо. - Уже утро. Его веки дрогнули, и ему потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где он находится. И с кем он был. Парень тут же скатился с меня. - Мне очень жаль. - Не беспокойся об этом, - Гарри сонно сел, протирая глаза. - Мне жаль, - повторил он. - Должно быть, мне это приснилось. - Тебе, должно быть, снятся сладкие сны, - мне хотелось подольше разжечь этот маленький огонек близости. Мы все еще лежали под одеялом, наши ноги соприкасались. Что это означало? Были ли мы теперь друзьями? Мы были друзьями. Нет, может быть, и не друзья, но мы не были не друзьями. Он снова лег, и я быстро свернулась калачиком рядом с ним. - Обычно я сплю на циновке, - прошептал он. - Сомневаюсь, что этот этаж хорош для наших спин, - моя спина убивала меня. Я чувствовал себя так, словно меня затоптали лошади. - Чувствую себя хорошо,- свет струился из окон, создавая небольшие лужицы тепла на полу студии. Я прижал ладонь к полу над его головой. - Не хочу идти на репетицию. - Сегодня утром репетиции не будет, - я ухмыльнулся. - Ты хочешь пропустить её? - мог бы пригласить его на тихий завтрак или чашечку кофе. Мы могли бы сидеть в Риджентс-парке и болтать все утро. Это было бы здорово. - Нет, я имею в виду, что у нас встреча с компанией в студии А. - Ты обычно пропускаешь эти встречи, - он перевернулся на бок, чтобы оказаться лицом ко мне. - Лиам сказал, что я должен присутствовать. Лиам. Вмешательство. Гарри совершенно не представлял, что его ждет. - Давай все равно пропустим, - настаивал я. - Не могу. Я дал обещание, - парень встал и натянул толстовку. Он распустил волосы и аккуратно заправил их за уши. Меня затошнило от того, что должно было произойти. Я хотел предупредить его, но не знал как. Все уже были в студии А и ждали нас. Это была не вся труппа, только главные танцоры и солисты, плюс Найл, Лиам и Морис. Мы сидели не на полу, а на раскладных стульях, по кругу. Я сел рядом с Элеонор. Она записала свои жалобы в блокнот закольцованным курсивом. Они с Джиджи всегда давали Гарри больше свободы действий, нянчились с ним в школе и, возможно, думали, что будут нянчиться с ним, когда он присоединится к компании, но, судя по обильным записям Элеонор, это было не так. Джиджи, которая обычно была прямой и прямолинейной, притворилась, что ее отвлекло что-то снаружи. Зейн тоже посмотрел на свой телефон, когда Гарри поздоровался. Брюнет ненавидел собрания компании. Он вообще ненавидел находиться в группах. Его присутствие там уже растягивало его добрую волю. Странная реакция каждого вызвала вспышку, и я мог видеть, как он заметно смутился, а затем взволновался, сидя на краю своего кресла и подпрыгивая коленом. Не думал, что эта ситуация может стать еще хуже. Затем вошел Джеффри. Стулья рядом со мной были заняты, поэтому он с визгом протащил один через круг и заставил танцора, игравшего Бенно фон Зоммерстерна, подвинуться. - Что ты здесь делаешь? - шепотом спросил я. - Это только для руководителей и солистов,- Джеффри ощетинился от такого пренебрежения и открыл свою боковую сумку. Как и у Элеонор, у него был набор заметок. - Я один из претендентов. - Ты слишком много смотришь этот чертов американский судебный телевизор, - Гарри откровенно пялился на нас. - Почему ты не отвечаешь на мои звонки? - спросил Джеффри. - Я работал. - В час ночи? Я ходил к тебе на квартиру. Где ты был прошлой ночью? - Заснул в студии, - это была чистая правда. - Как это случилось? Ты, типа, потерял сознание во время танца? - Нет, лег на пол и заснул. - Зачем ты это сделал? - голос Джеффри становился все выше и выше. - Какое это имеет значение! Разве ты не видишь, что у нас здесь скоро состоится важная встреча! - Не огрызайся на меня! Лиам прочистил горло. На коленях у него лежал блокнот. Он наклонился вперед и скрестил одно колено на другом. - Итак, давайте начнем,- парень говорил как вожатый лагеря, собирающийся прочитать нам лекцию о ядовитом дубе. - Гарри, ты - феноменальный талант, и тобой очень восхищаются здесь, в компании. То, что мы собираемся обсудить, так же полезно для тебя, как и для всех остальных. Некоторые люди высказывают опасения по поводу своих рабочих отношений с тобой, и они не чувствуют, что их слышат. - Некоторые люди? - начал Гарри, его черты не выдавали никаких эмоций. - Мы обойдем круг, и ты сможешь ответить в конце, - он прочистил горло. - Я начну первым, - честно говоря, был шокирован тем, что Гарри не выскочил за дверь. - Гарри, - продолжил Лиам. - Это очень усложняет мою работу, когда ты предъявляешь необоснованные требования к программе и рекламным щитам, - Стайлс скрестил руки на груди. - Разве неразумно требовать некоторого творчества? Ты хотел разместить мою фотографию на всех рекламных материалах, как в безвкусной рекламе универмага. Премьера "Лебединого озера" состоялась во время зарождения движения современного искусства. Разве не было бы уместно использовать некоторые произведения искусства, которые вызывают революционный дух того времени? - Лиам уже терял самообладание. - Это не твое дело! - Я заслуживаю права голоса в том, как используется мой собственный образ! - Джиджи вскочила. - Заслуживаю ли я права голоса в своем собственном расписании репетиций? - она сплюнула. Теперь мы выходили из строя. Люди начинали злиться и не хотели ждать своей очереди, чтобы наброситься на него. - Мы должны быть равными! Ты не можешь диктовать, когда и как часто я репетирую. Тебе доставляет какое-то нездоровое удовольствие мучить меня? - лицо Гарри покраснело. - Я не пытаюсь быть жестоким, Джиджи, просто хочу, чтобы эта постановка была идеальной,- Зейн поднял голову. - А как насчет меня? Ты забрал мое соло назло Луи. Разве это не было жестоко? - Гарри заломил руки. Элеонор отбросила свои заметки в сторону. - Пошел ты, Гарри! Это не имеет никакого отношения к производству и все связано с тем, что ты думаешь, что выше нас. Мне все равно, какой властью ты обладал в Большом театре. Ты сейчас в Лондоне, и это гребаная демократия. Ты не можешь критиковать мои танцы. Мое па-де-де с Луи, а не с тобой! Грудь Гарри тяжело вздымалась. Он взглянул на дверь. Морис, оседлав волну слез Элеонор, разразился эмоциями и рассказал нам всю историю своей жизни, начиная с детства в Цюрихе и заканчивая горькой бранью. - За всю мою карьеру я никогда не испытывал такого неуважения, как сейчас, мистер Стайлс,- он вытащил носовой платок с монограммой и промокнул лоб. - Вы подвергаете сомнению и оскорбляете мое суждение. Ко мне следует относиться с уважением, приличествующим моему опыту. Это слишком много для человека моего положения, чтобы вынести! - Сейчас была не очередь Джеффри, но, конечно, он решил заткнуться и защитить Мориса. - Ты не должен командовать уважаемым хореографом, как будто он твой чертов дворецкий! - Затем парень обратился к залу. - Он заставил Кеннета отстранить меня от съемок! - Вот именно. Так почему же ты здесь? - Гарри выстрелил в ответ. Я усадил Джеффри на его место. Брюнет повернулся к Найлу, который стоял неподвижно, как статуя. - Мне жаль, Гарри, но они правы. Ты перешел черту. Я позволяю тебе говорить с оркестром, хотя для танцора это практически неслыханно. Затем ты пошёл за моей спиной, чтобы дать им записки, противоречащие моему указанию. Ты воспользовался моей добротой... - Гарри провел рукой по волосам. - Найл, я уважаю твою позицию. Ты понимаешь либретто, но я понимаю его историю. Не знал, как еще заставить тебя услышать то, что слышу я! Должен был доказать это тебе,- он дико оглядел комнату. - Позвольте мне доказать это всем вам. Я понимаю этот балет лучше, чем кто-либо другой! - Нет, - твердо сказал Лиам. - Это не твоя постановка. Подобное поведение должно прекратиться. - Вы все так себя чувствуете? - его голос надломился. Наши лица оставались каменными. Лиам предоставил мне нанести последний удар. - Луи, знаю, что у тебя много чего на уме. Никто так не критиковал поведение Гарри, как я. Все они смотрели на меня с предвкушением. Я не мог до конца поверить в то, что собирался сказать. - Я согласен с Гарри. Морис отшатнулся, как будто в него выстрелили. Найл был ошеломлен. Элеонор, Зейн и Джиджи одарили меня ледяными взглядами. Джеффри жаждал крови. Никто не был удивлен больше, чем сам Гарри. Я не был уверен, что согласен с Гарри, но был уверен, что не выдержу, если на него нападут, ни на секунду больше. Да, он был злым диктатором, но был моим злым диктатором! Я встал. - Послушайте, Гарри был в Большом театре - колыбели Лебединого озера - в течение шести лет. Он - жемчужина Москвы! Он знает, о чем говорит и не просто танцор, а гений. Верю в его видение, и вы тоже должны верить, - я думал, Джиджи собирается избить меня. - Ты, блять, серьезно? - Предатель! - прошипела Элеонор. - Луи... - начал Морис. - А как насчет твоего соло? - Предпочитаю интерпретацию Гарри,- это было официально. Я сошел с ума. Зеленые глаза сияли, как темные изумруды. На его губах появилась довольная улыбка. Морис встал и направился к двери, его шелковый шарф развевался в воздухе позади него. Комната взорвалась криками и насмешками, направленными на меня и на Гарри. Один за другим начали выходить другие люди. Я пытался поговорить с ними, но меня никто не слушал. Они пронеслись мимо меня, некоторые кричали вслед Морису, другие умывали руки от всей этой ситуации. Мы с Гарри встретились взглядами. Я начал подходить к нему, когда Джеффри остановил меня. Он был не из тех, кто предпочитает молчаливое обращение. - Что, черт возьми, это было? - я попытался положить руки ему на плечи, чтобы успокоить, но он оттолкнул их. - Ты должен был защищать меня, Луи! - Я не мог сидеть там и позволять всей комнате нападать на него. Это неправильно, - его глаза расширились, и он вскинул свою белокурую голову. - Нет, то, как он обращался с этой компанией, то, как он обращался со мной, было неправильно. Это было справедливо. Он это заслужил, - теперь студия была пуста. Мы с Джеффри были одни. - С кем ты был прошлой ночью? - Я же сказал тебе, был в студии! - Это не то, о чем я спрашивал! - Отлично. Я был с Гарри, - подбородок парня задрожал, как будто он собирался заплакать, но этого не сделал. - Ты что, трахаешься с ним? - Нет! - Ты хочешь этого? - Я слишком долго молчал. - Нет. - Мы закончили, - он сунул свои записи в сумку. - Джеффри, пожалуйста, не делай этого. Мне очень жаль! - Нет, это не так. Ты ждал этого момента, потому что у тебя не хватило смелости порвать со мной самому, - ладно, я действительно не придал должного значения. Он мог быть весьма проницательным, когда хотел. - Я не хотел, чтобы все так закончилось. - Он снова причинит тебе боль, Луи. - Мы не... - Прекрати это. Я вижу, как ты на него смотришь. Он не смотрит на тебя так же, как раньше. С ним что-то не так. Он знает только, как использовать людей, - Джеффри задумался. - Я заботился о тебе и хочу, чтобы ты это знал, - парень оставил меня, но его слова ничего не изменили. *** Позже в тот же день у меня была репетиция в зрительном зале. Я пошёл в свою гардеробную, чтобы переодеться в свежую пару колготок. Мое тело все еще болело от сна на полу всю ночь, и мои танцы в тот день, безусловно, пострадали бы из-за этого. Труппа должна была репетировать первый акт. Я ожидал, что сцена будет заполнена танцорами корпуса, режиссером и Морисом. Там стоял только один человек. Лиам. В кои-то веки у него в руках не было блокнота. Он не собирался разрешать какой-то административный кризис. Он был нехарактерно вял, опираясь на трость. Я осторожно приблизился к нему. - Знаешь, Луи, я бы все отдал, чтобы снова танцевать. Лиам никогда этого не делал. Он никогда не зацикливался на прошлом и не говорил о своей травме, старался оставаться позитивным и смотреть вперед. - Я люблю эту компанию, - сказал он. - Это все, что у меня осталось от моей прежней жизни, - я уронил сумку. - Лиам, что случилось? - его нежные карие глаза прищурились в свете сцены. - Меня собираются уволить. - Что? - Вмешательство было моим последним шансом спасти эту ситуацию, и я потерпел неудачу. - В какой ситуации? - Не говорил тебе этого, Луи, потому что не хотел, чтобы ты бросил его, но меня посадили на испытательный срок вскоре после того, как Гарри присоединился к компании. Я должен был контролировать его. - Кеннет не должен винить тебя за это! Это не твоя вина. - Он под моей ответственностью. - Мы все еще можем это исправить. - Морис уволился. Я отшатнулся назад и схватился руками за голову, этого не ожидая. Уход Мориса стал бы огромным ударом по постановке, и было слишком поздно переносить даты выступлений. - Зачем ты это сделал, Луи? Почему ты встал на сторону Гарри? - Ответа не последовало. Было множество крошечных ответов, проблески человека, которого, как мне казалось, знал. - Я доверяю ему, - сказал я. - Больше, чем мне и всем твоим друзья здесь, в компании, которая поддерживали тебя последние семь лет? - У меня просто такое чувство. - Гарри уже нарушал твое доверие раньше. - Я знаю это, - тихо ответил я, смутившись. Лиам начал медленно уходить со сцены. Его хромота была сильнее, чем когда-либо, не от сырости или напряжения, а от тяжести, которую он нес на своих тяжелых конечностях. - Когда ты узнаешь? - крикнул я ему вслед. Он обернулся. - В конце месяца у меня обзор эффективности. Лиам ушел, а я упал на землю и обнял колени, задаваясь вопросом, не совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни. Морис исчез. Лиам может быть следующим. Мысль о том, что он потеряет эту работу после того, как уже потерял свою танцевальную карьеру, была слишком сильной, чтобы думать об этом. Чувство вины давило мне на грудь, пока я не перестал дышать. Уставился на места в зрительном зале и попытался представить себе вечер премьеры - сотни лиц, собравшихся там, чтобы увидеть одного танцора. Лиам ошибался. Это была постановка Гарри. От зрителей до хореографии и оркестра он окутал эту компанию, как темное облако. Теперь у него был и я тоже. Как я позволил этому случиться? Крепче обхватил колени и почувствовал небольшой укол в затылок. Я шлепнул его, думая, что это жучок. Потом почувствовал еще одно, и еще. Огляделся. Я был один. Это продолжало происходить, поэтому встал и отряхнул рубашку. - Здесь, наверху, - услышал я. Гарри сидел на стропилах и швырял в меня канифоль. - Пойдем. Я прошел за кулисы и взобрался на строительные леса, чтобы присоединиться к нему. - Что ты здесь делаешь наверху? - спросил я, подползая к нему, деревянные доски скрипели под моими коленями. - Ничего, - его ноги свисали со стропил, и он пинал их рассеянно, как ребенок. - Репетиция отменяется. Сколько раз Гарри делал это? Сколько раз он видел, как хореографы и администраторы увольнялись, увольняются или будут увольняться из-за него? Он обращался со своими коллегами так же безрассудно, как со своим собственным телом. - Морис уволился, и Лиам может потерять работу, - проговорил я. - Я знаю, слышал. - Ты просто собираешься смотреть, как вся эта постановка сгорает в огне? - Он ухмыльнулся. - Добро пожаловать на темную сторону, принц Зигфрид. - Я серьезно. Джеффри бросил меня. Все мои друзья ненавидят меня. - У тебя есть я. - Неужели? - Он прищурил глаза. - Я думал, ты мне доверяешь. - Хочу, но ты делаешь это... трудным. С минуту мы молчали. - Ты защищал меня, - просиял Гарри. - Временное помешательство. - Ты сказал, что я гений. - Это фигура речи. - Нет, это не так. Ты думаешь, что я гений и жемчужина Москвы. - Гарри, сосредоточься! - я придвинулся ближе к нему. - Знаю, ты не хочешь, чтобы Лиам потерял работу. Поговори с Кеннетом. - Почему ты думаешь, что он меня послушает? - Ты единственный, кого он слушает! - Стропила покачнулись под нашим общим весом. Брюнет без страха откинулся назад, как на качелях. - Ты мой должник, Гарри. - Я думал, что должен тебе поцелуй? Теперь он лежал на спине, мучительно послушный, медленно моргая, глядя на меня. Его обнаженное запястье опустилось рядом с моим бедром. - Ты знаешь, - я сглотнул. О Боже, был так слаб! Он облизнул и надул губы в отработанном соблазнительном движении, которое заставило меня почувствовать себя желанным и дразнило одновременно. Я обхватил его рукой за шею. Его глаза смотрели прямо мимо меня. Девочки вошли в аудиторию. Джиджи была в трико, а Элеонор в джинсах. Я уже собирался окликнуть их, когда Гарри резко выпрямился и закрыл мне рот. - Ш-ш-ш. Они все еще были в ярости от вмешательства. Джиджи бросила свой рюкзак на сцену и продолжила то, что, должно быть, было длинной тирадой для эмоционально истощенной Элеонор. - Я говорю тебе, - сказала Джиджи, - Луи был замешан в этом с самого начала. Эти двое что-то замышляют. - Нет, это невозможно, - возразила Элеонор, лениво откидываясь назад и наблюдая, как другая отмечает свое соло. - Луи ненавидит Гарри! - Парень убрал руку от моего рта и внимательно прислушивался к их разговору. - Мы должны идти, - прошептал я. Он отмахнулся от меня. - Открой глаза, Элеонор! Они трахаются! - воскликнула Джиджи. Мы уставились друг на друга, оба яростно покраснев. - Ни за что, - процедила Эль. - У меня более пятидесяти сообщений от Луи о том, как сильно он ненавидит Гарри. Он практически написал мне трактат, - она достала свой телефон. Закрыв лицо руками, размышлял о том, что я, возможно, написал. - "Гарри - это дьявол". "Гарри разрушает мою жизнь". "Если я когда-нибудь начну вести себя как Гарри, пристрели меня". " Боже, Гарри произносит ещё одну речь о Чайковском. Разбуди меня, когда все закончится". "Репетирую четвертый акт с Гарри. Смерть не может прийти достаточно скоро!" "Эй, красотка, что ты будешь делать позже? P.S. Гарри хуже всех". - Джиджи перестала танцевать и всплеснула руками. - Может ли он быть более очевидным? Он так одержим Гарри, что мне неловко! - Гарри перевернулся на живот. Парень хихикал так сильно, что стропила задрожали. Я ткнул его пальцем. - Ш-ш-ш. - Луи никогда бы не изменил Джеффри, - категорично заявила Элеонор. - Он сделал бы это ради Гарри, - возразила Джиджи с абсолютной уверенностью. - Если бы тот хотел его, Луи упал бы на колени так быстро, что у тебя закружилась бы голова. - Гарри плакал от смеха. Эль задумчиво взъерошила свои длинные темные волосы. - Ты думаешь, Гарри чувствует то же самое? - Хадид слизнула пот с верхней губы. - Не знаю. Не могу его прочесть, - затем она сменила тему. - Но если эти двое объединили свои силы, то и мы должны это сделать. Я не буду репетировать ни с кем из них, пока они не согласятся на наши требования! - Мы можем это сделать? - спросила она. Девушка пожала плечами. - Морис ушел, помощник хореографа - слабак. Давай покажем этим ублюдкам, кто здесь главный. Элеонор вскочила. - Мне нравится, как ты думаешь! Она протянула руку и начала танцевать мою роль в моем па-де-де с Джиджи. Они танцевали по очереди, обе танцевали мою или роль парня рядом сидящего, чтобы помочь другому отрепетировать. Мы с Гарри спустились со стропил так тихо, как только могли, и на цыпочках вышли из аудитории, медленно открыв дверь и позволив ей закрыться с тихим щелчком. Вместе мы направились в студию Б. - Что теперь? - спросил я. - Думаю, мы должны репетировать друг с другом, - я ухмыльнулся. - У меня в два раза больше партнерской работы, чем у тебя. Как ты думаешь, ты сможешь станцевать партии Джиджи и Эль? - Ты заставишь меня надеть пачку? - Очевидно, - он улыбнулся и придержал для меня дверь студии. - Э, - начал я, выскользнув из своих спортивных штанов в колготки под ними. - Уверен, что это само собой разумеется, но то, что сказала Джиджи - неправда. Я не одержим тобой, - Гарри стянул через голову толстовку. - Конечно, нет. Мы начали с моего па-де-де. Я должен был начать с положения на коленях с вытянутыми руками и подошел к Гарри. - Я бы попросил тебя встать на колени, Луи, но не хочу, чтобы ты получил удар плетью, - повалил его на землю, игриво ударив. - Я же тебе говорил! Это неправда! - Он снова истерически расхохотался. - Это не смешно! - Да ладно тебе. Это. Совсем чуть-чуть. Гарри был удивительно эффектным белым лебедем. Он знал роль Джиджи лучше, чем она сама. У него была длинная шея и довольно тонкие конечности для танцора-мужчины, и он умел изящно исполнять хореографию. - Ты упустил свое призвание примы-балерины, Гарри. - Разве я этого не знаю, - ответил он, обхватив меня за плечи, прежде чем перейти в арабеску. Мое более компактное мускулистое тело также не подходило для женской хореографии. Я бросился в объятия Гарри и чуть не сбил его с ног. - Осторожно! Ты как бык в посудной лавке. - Заткнись, я красивый. Я притворялся, что репетировать без Джиджи и Элеонор доставляет огромное неудобство, но на самом деле мне никогда еще не было так весело на репетиции. С девушками мне приходилось притворяться, что их желаю, и это движение было вызвано моими техническими способностями. Но когда танцевал с Гарри, когда положил руки ему на талию, это движение вырвалось у меня. Я вообще не выступал. Это был самый чистый вид танца. Гарри действительно знал "Лебединое озеро" вдоль и поперек. Мне всегда нравился балет, но не настолько, чтобы проникнуть в его более глубокий смысл. У парня же были всевозможные идеи о том, как я мог бы сыграть Зигфрида, которые мне никогда не приходили в голову. Его интерпретация белого лебедя была действительно подрывной и смелой. Джиджи сыграла свою роль в точности, но интерпретация Гарри была одновременно более соблазнительной и более мучительной. У него было много идей, тонны, и все, что мне нужно было сделать - задать ему вопрос о его видении, и он начинал говорить со скоростью мили в минуту, его ясные зеленые глаза горели светом. Я даже половину времени не понимал, о чем он говорит, все рассказывал и рассказывал об этих русских письмах и жизни Чайковского. Это звучало безумно, но он был так взволнован, что я тоже разволновался. Гарри записал и собрал все свои исследования и идеи в книгу с первоисточниками, диаграммами и фотографиями из каждой постановки "Лебединого озера" с 1877 года. Он работал над ней понемногу каждый день с тех пор, как работал в Большом театре, и сказал, что надеется опубликовать ее. Он не был примадонной. Я имею в виду, что парень был святым ужасом и пытался убедить людей в обратном, но действительно заботился об этом балете. Его видение было основано на глубоком понимании и оценке либретто и оригинальной хореографии. Это было вдохновляюще. Это было благородно. Но когда мы вытирались полотенцем и натягивали спортивные штаны поверх колготок, мне пришлось указать на очевидное. Видение Гарри, каким бы неотразимым оно ни было, было невозможным. Даже если бы мы смогли убедить помощника хореографа и Кеннета, остальные актеры ненавидели нас, а Элеонор и Джиджи - две самые важные актрисы - бастовали. - Они разумны, - сказал он, выключая свет в студии. - Придут в себя. Когда мы заперли дверь студии, девочки, только что закончившие свою собственную репетицию в зрительном зале, протопали по коридору. Я протянул руки. - Дамы, - Джиджи показала мне средний палец. - Отсоси, Томлинсон, - Элеонор швырнула свои потные колготки Гарри в лицо. Я посмотрел на него. - Ты прав. Они очень разумны. Мы с ним сидели вместе на ступеньках Королевского оперного театра, наши теплые тела быстро охлаждал северный ветер. Я вытащил сигарету из нагрудного кармана. Гарри не мог поверить, что я все еще курю. Он попытался выхватить зажигалку у меня из рук, но я был слишком быстр. Закурил сигарету и сунул зажигалку в карман пальто. - Был бы не прочь услышать больше о твоих идеях, - проговорил я. - Да, верно, - он смущенно опустил глаза. Завитки выбились из его пучка и полетели ему в глаза. - Нет, правда. Ты сказал, что написал окончательную книгу о Лебедином озере? Почему бы тебе не прийти сегодня вечером и не показать мне кое-что из своих исследований. - Ты не думаешь, что это скучно? - Я сделал затяжку и выдохнул уголком рта. - Нет, это определенно скучно, но ты делаешь это интересным. - Только ты и я? В твоей квартире? - Я старался говорить об этом небрежно, но мое сердце выпрыгивало из груди. - Только мы, - он застенчиво улыбнулся. - Хорошо, да. Пойду домой, приму душ и сначала поем,- я поднял руку. - Я позабочусь об ужине. - Пицца? - Приготовлю нам что-нибудь. Я теперь совсем взрослый, Гарольд! - Парень остановил такси и сошел с тротуара. - Увидимся вечером. Я практически улетел домой.