Flightless Bird

Две недели. Каждый день в течение двух недель я ждал его на этих ступеньках, а Гарри так и не появился. Никаких объяснений. Никаких извинений. Ничего. Каждый день я писал: Я жду тебя. Я здесь. Я не уйду. Я не собирался повторять ту же ошибку, которую совершил, когда мы были в школе. Не собирался позволять ему отталкивать меня. Не собирался отказываться от него. Потащился в студию прохладным серым утром вторника, кофе в моих руках обжигал подушечки пальцев. Я был измотан после долгой ночи ожидания Гарри, который снова не появился. В то утро я работал один с Алексом. Это было единственное, чего должен был с нетерпением ждать. Все мои друзья игнорировали меня. Даже Найл, который согласился выполнить заметки Гарри, все еще был немного уклончив, и мне не нужно было слышать еще одно "Я же тебе говорил" о моих проблемах с Гарри. Алекс заставил меня начать с некоторых упражнений на штанге: деми-плие, плие, медленное движение, быстрое движение, медленное движение, быстрое движение, прежде чем перейти к гранд-ронд-де-джамбе-ан-л'эйр. Стоя на правой ноге, я медленно развернул левую и обвел ее вокруг себя. Алекс поймал меня за лодыжку и приподнял мою ногу чуть выше. - У тебя мышцы напряжены. Ты ранен? - Только мое сердце. - Нет, - ответил я. - Просто немного напряжен. Он помассировал мои четырехглавые мышцы своими сильными руками, прежде чем завести мою ногу за спину и помассировать подколенные сухожилия, тыльной стороной ладони глубоко проникая в мышечную ткань. - Лучше? - Намного. Он отпустил меня и смотрел на меня, скрестив руки на груди, сдвинул очки без оправы на переносицу и заставил меня перейти к моему соло в Первом акте, которое поставил Гарри. Я делал это так много раз, что теперь это было идеально, но достижение было горько-сладким. - Прекрасно, Луи! - воскликнул он. Это идеи Гарри, которые были прекрасны, его разум. Разум, который я любил, который не любил меня в ответ. Когда закончил, Алекс протянул мне полотенце и бутылку воды. Его рука задержалась на моей. По моему тяжелому выступлению он понял, что у меня много чего на уме. - Как обстоят дела между тобой и Гарри? - Нехорошо. - Мне жаль это слышать. В дополнение к обучению меня в студии, Алекс тренировал меня в моей личной жизни. Сначала стеснялся открыться ему, но он был готов помочь, и я ценил его мнение. Он заботился обо мне и Гарри и хотел, чтобы мы были счастливы. Итак, по частям рассказал ему все о наших отношениях: ссоры, вмешательство, секс и молчание. - Не знаю, что я делаю не так! - Алекс обнял меня за плечи. - Это он ошибается, если не видит, какой ты особенный. Технически наша репетиция была закончена, но Алекс отослал солиста, который должен был репетировать сразу после меня. Одним движением его запястья весь остальной мир исчез. Все наши репетиции были такими. Мы немного поработали бы, а потом разговаривали бы часами. Алекс был действительно хорошим слушателем. Он был моим дневником. Я мог рассказать ему практически все, что угодно. - Вы думаете, он перешел к кому-то более привлекательному? - Красивее тебя? Это невозможно. - Наверное, я его спугнул. Сказал ему, что люблю его после двух проведенных вместе ночей! Он не ответил мне тем же... - Алекс цокнул языком. - Гарри всегда был очень холодным. - Просто хочу, чтобы он поговорил со мной, - фыркнул я, сжимая полотенце на шее. - Я бы замолвил за тебя словечко, Луи, но он тоже со мной не разговаривает. Алекс сидел на земле, прислонившись спиной к зеркалу, небрежно подтянув колено к груди. Я растянулся на боку перед ним. - Гарри должен быть добрее к вам. Вы - легенда! - Он рассмеялся. - Я больше не легенда. Не танцевал целую вечность и удивлен, что ты вообще помнишь мои выступления, - я резко выпрямился. - Помню все до единого. Даже те, которые не видел лично, смотрел миллион раз в Интернете. Я все еще время от времени наблюдаю за ними в поисках вдохновения. Ундина в балете Парижской оперы, 2004. О боже мой. Ваш Палемон изменил мою жизнь! - Ты помнишь это? - Я мог представить это в ярких деталях, его линии префекта рассекали воздух, как нож. - Да, конечно! Это был первый раз, когда вы танцевали с Джули Кент. Это было историческое событие! - Он наклонился и прошептал: - Она была кошмаром. Ты не слышал этого от меня. - Хуже, чем Джиджи? - Может быть, не так уж и плохо, - я хихикал. - Я бы сделал все, чтобы снова увидеть, как вы танцуете... Разве вы не можешь потанцевать для меня сейчас? - Он приподнял бровь. - Луи, сомневаюсь, что смогу сделать пируэт в моем возрасте, - я сжал руки вместе. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - выражение его лица смягчилось, и он встал. - Не могу поверить, что делаю это, - он закатал рукава и скинул лакированные туфли. - Я не уверен, что смогу двигаться в этом наряде. - У меня есть лишняя пара колготок! - Не дави на это, Томлинсон. Он начал танцевать короткую пьесу из "Ундины". Его движения были ограничены брюками и рубашкой на пуговицах, но я все еще мог видеть, что мне нравилось в его танцах все эти годы назад. То, как он атаковал каждую позу, как будто был на дуэли. Его танец был неистовым, живым и волнующим. Я вскочил и захлопал в ладоши, когда он закончил. Мужчина поклонился, запыхавшись. - Мне кажется, у меня сердечный приступ. - Вы были великолепны, сэр... Я имею в виду, Алекс. - Думаю, что с этого момента я оставлю танцы тебе, - протянул ему свою бутылку с водой, и он поцеловал меня в макушку. Мы с Алексом вышли из студии рука об руку, продолжая наш разговор. Мы завернули за угол и столкнулись прямо с Джиджи и ее наказывающе тугим хвостом. Она прищурила глаза и бульдозером протиснулась мимо нас. Мы с Алексом переглянулись и расхохотались. Мы расстались в конце коридора. Алекс помахал рукой и оставил меня наедине с Гарри. Я направился в студию А, чтобы отрепетировать Второй акт с Джони и остальными актерами. Это не была веселая непринужденная атмосфера моей репетиции с Алексом. Настроение в комнате было приглушенным. Танцоры говорили приглушенными голосами, и когда я подошел к ним, они избегали зрительного контакта. Что-то случилось. Тут же мои мысли вернулись к Гарри. Его колено. - Он ранен? - спросил я Зейна. Вокруг него собралась толпа, и, казалось, он задавал вопросы. - Что случилось? - Парень оглядел меня, его темные глаза наполнились печалью. - Что ты об этом думаешь? Группа танцоров распалась на части. Я умолял их рассказать мне, что случилось, но все они поспешили на свои упражнения в барре и отказались отвечать. Я не собирался торчать здесь и пытаться вытянуть это из них. Если с Гарри что-то не так, мне нужно было знать сейчас. Покинул студию и побежал в кабинет Лиама. Он знал все о каждом танцоре в труппе, и если бы что-то случилось с Гарри, не стал бы скрывать это от меня. Возможно, мы не ладили, но Лиам относился ко всей компании как к семье. Если кто-то из нас попадал в беду, это превосходило любые аргументы. Его кабинет выглядел совершенно по-другому. Он выглядел больше. Горы бумаг на его столе исчезли, как и таблички и трофеи на его книжном шкафу. Стены были голыми. Темные тени отмечали места, где висели плакаты и бумаги, краска вокруг них выгорела на солнце. В углу стояла большая коричневая банковская коробка, до краев заполненная книгами и рамами для картин, сверху выглядывали зеленые листья его офисного растения. Его трость и твидовый пиджак сидели, откинувшись на спинку стула. Лиам вошел в комнату следом за мной, не поздоровавшись. Теперь знал, что произошло, просто не знал, что сказать. Я сглотнул. - Ты уезжаешь? - Меня уволили. Этого не могло быть. Не для Лиама. Мою грудь скрутило от чувства вины. Сказать, что я сожалею, даже не начало прикрывать это. Извиниться было бы почти оскорблением за нанесенный ему удар. - Лиам, что я могу сделать? - Ничего. Мне ничего от тебя не нужно, - он порылся в нескольких небольших памятных вещах: корешках билетов, стопке старых программ, подписанной балетной туфельке. Парень сложил эти предметы - с той осторожностью, с какой брюнет показывал все драгоценные вещи - в свою коробку. Затем он накрыл крышку сверху. - Я здесь ради тебя, - прошептал я. - Мне не нужна твоя дружба. Он еще раз оглядел комнату, коснулся своего старого стола и стены, безмолвно прощаясь. Затем перекинул свой скромный коричневый пиджак через руку и взял трость с коробкой. - Вот, позволь мне хотя бы помочь тебе добраться до твоей машины. Лиам отмахнулся от меня. Он неторопливо вышел за дверь, где его ждал Зейн, чтобы помочь ему. Парень взял коробку, придавая Лиаму немного достоинства, когда он уходил из самого настоящего дома, который когда-либо знал. Я наблюдал, как он, пошатываясь, шел по коридору с опущенной головой. Теперь Лиам потерял все: способность танцевать для Королевской балетной труппы, а теперь и честь работать в труппе. Хуже всего было то, что я даже не мог быть рядом с ним. Мое присутствие делало все еще хуже. Он видел во мне причину своего несчастья и был прав. Я не понимал, что пошло не так с моим планом, был уверен, что если Гарри поговорит с Кеннетом, то сможет спасти работу Лиама. Должен был найти его и точно выяснить, что было сказано. Гарри расхаживал по студии В, в то время как Алекс сидел на раскладном стуле, сцепив пальцы в ожидании его выступления. У кудрявого были темные круги под глазами, а его вьющиеся волосы свободно спадали на светлые плечи. Он поправил скобу на колене. Его беспокоило оно, я мог сказать это по отвращению в его глазах. Тот всегда так смотрел только на одного человека: на себя. Парень был бледнее и худее, чем всего несколько недель назад. Его техника была совершенна, но я мог сказать, что эти физические подвиги исходили от самой темной его части. Он был в агонии, танцуя для своего старого наставника. С момента прибытия Алекса Гарри находился в свободном падении. В этом не было никакого смысла. Ему нечего было доказывать. Он был величайшим из ныне живущих танцоров. Его видение постановки осуществлялось. Не осталось сражений, в которых можно было бы сражаться, так почему же он все еще сражается? Он ненавидел, когда его прерывали, но это было слишком важно. Я извинился перед Алексом и вывел Гарри в коридор. - Что ты сказал Кеннету о Лиаме? - Что? - растерянно ответил он, прислонившись для поддержки к прохладной каменной стене. - Что ты имеешь в виду? - Ты ведь говорил с Кеннетом о Лиаме, верно? - медленно спросил я. Гарри не ответил, но его молчание говорило о многом. - Ты обещал! Ты обещал мне, что поговоришь с Кеннетом, если я помогу тебе с Найлом, оркестром и твоим видением! - Он был вялым, его пустые зеленые глаза смотрели прямо сквозь меня. - Я... я забыл. - Ты забыл! Господи, черт возьми, Гарри, это карьера Лиама, его жизнь! Как ты мог забыть что-то подобное? - Он провел руками по изможденному лицу, как будто это была маска человека, которую пытался сорвать. - Я не знаю! Не спал несколько дней! Я не могу мыслить здраво! - Ты прекрасно думаешь о своей собственной карьере! Мне вспомнилась наша ссора в RBS. Гарри не изменился. Лиам, Зейн, Джиджи, с ними все было в порядке. Гарри был таким же эгоистом сейчас, как и тогда. Я был идиотом, думая, что он способен заботиться обо мне или о ком-то еще. - Мне так жаль, Луи, - начал он. - Этого недостаточно! Я умчался и оставил его стоять там, разрываясь между мной и студией. Если бы ему было не все равно, он бы последовал за мной. Не просто сказал бы, что сожалеет, он бы показал мне, что сожалеет, что будет сражаться за меня. Но единственные шаги, которые я слышал, были мои собственные. Несмотря ни на что, мои слова, сказанные себе в то утро, продолжали биться как барабан: не сдавайся ему, не позволяй ему оттолкнуть тебя. Но как мог я оставаться рядом с кем-то, кто был таким легкомысленным, таким эгоистичным и жестоким? Одна сигарета, подумал я, всего одна. Сидел на ступеньках Оперного театра и выкурил шесть сигарет, не совсем ожидая, но выполняя ритуал ожидания. Вот что я сделал. Ждал, что Гарри будет заботиться обо мне, точно так же, как ждал, что он разочарует меня. Отношения с ним будут длиться целую жизнь в ожидании. Цикл взлетов и сокрушительных падений. Я уже собирался сдаться и уйти, когда почувствовал, что кто-то присел позади меня. Все мое существо наполнилось надеждой. Я почувствовал тепло двух сильных рук, обнимающих меня за плечи. Я наклонил голову. Это был Алекс. - Я слышал о Лиаме, - сказал он. - Это моя вина, - его руки крепче обняли меня. - Нет, мой дорогой! Ты не должен винить себя. - Я никогда не должен был становиться на сторону Гарри. Должен был быть предан Лиаму, - бросил сигарету и раздавил ее каблуком. В этот момент к обочине подъехала машина Алекса. Он встал и посмотрел на меня сверху вниз, свет лампы освещал его серебристые волосы, как нимб. - Не хочешь поужинать со мной сегодня вечером? - Спросил он, указывая на машину. Этот вопрос застал меня врасплох. Я и поужинать с Александром Бошампом? - Правда? - У тебя был такой тяжелый день. Ты не должен быть один. Позволь мне тебя угостить, - я посмотрел на свои кроссовки и коснулся спутанных волос. - Сэр, я бы с удовольствием, но я не одет должным образом. - Мы можем заехать к тебе по дороге, - его пальцы скользнули по тонкой ткани моей футболки, обводя мою ключицу. - Хочу, чтобы ты был в своем лучшем костюме. Алекс протянул руку, и я любезно пожал ее. Именно тогда понял, что в отличие от Гарри, Алекс был настоящим другом, тем, кто будет рядом со мной, когда я буду нуждаться в нем больше всего. Мужчина повел меня вниз по ступенькам к черной машине и придержал для меня дверцу. Когда я забирался на заднее сиденье, Гарри появился на верхней ступеньке лестницы Оперного театра. Его лицо вытянулось, когда он увидел, что я ухожу с Алексом. Он опоздал. Мне надоело его ждать.