Flightless Bird

Гарри посмотрел на меня с кровати, скрестив ноги и подперев подбородок рукой. Я торжествующе поднял программу. Это было так очевидно. Почему не подумал об этом раньше? - Я знаю кое-кого, кто может нам помочь! - Никто в компании не поможет мне, Луи. Они все меня сейчас ненавидят - и администрация, и все остальные. Также сжег все свои мосты в Большом театре. Вся индустрия имеет на меня зуб. - Гарри, какая самая важная часть балета? - Я. - Нет, детка, - он нахмурился. - Зрители или, точнее, покровители. Гарри наживал врагов у всех, с кем работал, но за пределами компании лондонская элита обожала его. У него была ужасная репутация во всей индустрии, но его прославляли практически все остальные. Я пролистал до конца программы и показал ему список посетителей. - Наши щедрые благодетели. - Мне не нужны деньги, - проговорил парень. Я указал на имя Маргарет Уэксли. - Она не просто богата, а наследница медиа - империи. Владеет газетами и журналами по всему миру. Я был ее кавалером на ужине у патрона. Она самая могущественная женщина в Британии, не считая королевы. - Ты думаешь, она опубликовала бы статью о Бошампе в одной из своих газет? - Думаю, что она могла бы сделать его самым ненавистным человеком на планете, если бы захотела. В распоряжении Мэгс было бесчисленное множество журналистов-расследователей, и эти журналисты выполняли почти ту же работу, что и следователи по уголовным делам, только без тех же ограничений. Они не были связаны юрисдикцией, и им не нужно было нести бремя доказывания, требуемое судами. Если мы не сможем рассмотреть это дело в суде, мы рассмотрим его в суде общественного мнения. На следующее утро мы отважились отправиться в поместье Вексли. Я взял напрокат машину. Если бы мы ехали туда при более благоприятных обстоятельствах, поездка по пышным зеленым холмам английской сельской местности могла бы показаться романтичной. Гарри нервничал. Он подскочил на колене и всю дорогу цеплялся за ремень безопасности. Я заверил его, что, если эта статья будет опубликована, им не придется использовать его имя. Он был жертвой. Его личность будет защищена. Мы поехали по длинной мрачной дорожке к главному дому, если это можно было назвать домом. Мне казалось, что мы только что подъехали к съемочной площадке "Аббатства Даунтон". Это был квадратный классический особняк, построенный в якобетанском стиле с итальянскими башнями и готическими арками. Камердинер, холеный джентльмен в черном, ждал, чтобы забрать нашу машину. Он ничего не сказал. Затем дворецкий поместья, пожилой мужчина, подошел и сказал нам, что мисс Уэксли ждет в оранжерее. Собственность была такой огромной, что ему пришлось отвезти нас туда на гольф-каре. Я был рад, что немного принарядился. На мне были коричневые брюки и темно-синий блейзер. Гарри был одет в одну из своих пышных блузок с распущенными волосами. Несмотря на то, что он вырос в семье из низшего среднего класса, странно чувствовал себя как дома в таком месте, как это. Должно быть, в прошлой жизни он был герцогом. Мэгс вышла из оранжереи в широкополой шляпе и грязных садовых перчатках. Мы спрыгнули с тележки для гольфа, и она помахала нам рукой. Я улыбнулся. Женщина была здесь так же беспечна, как и на танцполе. - Да ведь я не видела таких крепких молодых людей на этом участке со времен войны! - И все еще была кокеткой. Она пожала мне руку и обняла Гарри, а затем поспешно повела нас в оранжерею, чтобы показать свои призовые орхидеи. Как только мы оказались внутри, температура резко повысилась. Воздух был густым от влажности, растения и цветы наслаждались тропическим климатом. Гарри отошел посмотреть на георгины. Мы договорились, что я поговорю с Мэгс. Взял ее номер у временного помощника и позвонил заранее. Я сказал ей, что нам нужна услуга. По тембру моего голоса она поняла, что это серьезно, но не более того. Мэгс десятилетиями жертвовала на Королевский балет, и ей было приятно услышать от меня. Это были странные отношения между исполнителем и покровителем. Наши жизни были такими разными, наши переживания были совершенно противоположными, и все же одно не могло существовать без другого. Между нами существовала невысказанная связь. Ей нравилось смотреть, как мы танцуем, и нам нравилось танцевать для нее. Я рассказал ей все, за вычетом подробностей жестокого обращения, потому что их не знал. Она опрыскивала длинные тонкие чашелистики своей медузы бульбофиллума, слушая, все крепче и крепче сжимая баллончик с распылителем. Она не сказала ни слова после того, как я оповестил ее об этих вещах, но продолжала подрезать и брызгать. - Мы говорим правду, - произнёс я. Женщина сняла садовые перчатки. - Луи, я живу уже давно. Встречала многих мужчин, подобных Александру. К сожалению, его порода не редка. Я верю тебе, - я с облегчением выдохнул. - Что ты хочешь, чтобы с ним случилось? - Хочу разоблачить его. - Честно говоря.. - Мои руки сжались в кулаки. - Я хочу, чтобы он страдал. Мэгс заговорщически кивнула. Она явно не была новичком в такого рода просьбах и раньше заставляла страдать таких мужчин, как Бошамп. Глубокие морщины на ее лице, застывшем в вечном оптимизме, сказали мне, что она может выиграть эту битву. - Эта история нуждается в проверке. Я поставлю на это свою лучшую команду и выделю им столько средств на исследования, сколько потребуется. Если есть что-то, что нужно найти, будьте уверены, эти ищейки найдут это, и когда они это сделают, все отсюда до Токио будут знать, кто он такой, - был так благодарен, что чуть не расплакался. - Спасибо вам! - Я обхватил ее хрупкие плечи руками. - Спасибо. Ее молочно-белый взгляд упал на Гарри, который скользил пальцами по бархатистым лепесткам цветов. - Кто он для тебя? - спросила она. Это был простой вопрос, но он поставил меня в тупик. Гарри был для меня многим. Он был моим коллегой, моим соперником, моим лучшим другом, моим парнем, моим любовником. Все эти названия были точными, но ни одно из них не казалось правильным. - Он для меня все, - ответил я. Женщина понимающе похлопала меня по спине. Последние несколько дней я должен был быть таким сильным ради Гарри, что на самом деле не останавливался, чтобы осознать огромное количество вины, которое чувствовал. - Я бы хотел, чтобы это случилось со мной, а не с ним. - Не говори так, - отругала она, щелкая перчатками по моей груди. - Это правда! - Я вытер глаза тыльной стороной ладони. - Вы не знаете, каким был Гарри тогда. Он не был похож на других мальчиков, был чист, так невинен, что я боялся его поцеловать! Он был хрупким, и с ним нужно было обращаться осторожно, а Бошамп разбил его на миллион кусочков, - Мэгс подрезала увядающие листья своего дендробиума кристиана. - Ты ошибаешься на его счет. Он не хрупкий. Он сильный и жив, когда Ганс мертв. Гарри сказал правду, когда другие жертвы предпочли промолчать. Он защищал тебя, когда ты не мог сделать этого. Ты не можешь изменить прошлое, Луи, но можешь почтить его мужество. Мы услышали писк Гарри с другой стороны оранжереи. Моя голова резко повернулась. Он был весь в бабочках. Они были на его волосах, щеках, плечах, блузке, руках, их разноцветные крылья удовлетворенно хлопали в его присутствии. Мэгс в благоговейном страхе обошла его. - Замечательно. Они, должно быть, думают, что вы - цветок, мистер Стайлс, - он беспомощно посмотрел на меня, а я улыбнулся. Вместес Мэгс сняли с него бабочек, стараясь не раздавить им крылья. Мы вывели Гарри из оранжереи, и они дико затрепетали в красочном облаке, как будто чувствовали, что их самая сладкая роза покидает их. Мэгс сказала нам, что кто-то из следственной группы свяжется с нами, чтобы задать Гарри несколько вопросов. Она заверила его, что его имя не будет включено в статью, если попадет в печать. Мы прошли длинный участок земли обратно к машине. Один из официантов принес нам лимонады, и Мэгс показала нам отель. Я боялся, что это будет слишком для нее, но она была в отличной форме для женщины за восемьдесят. К концу мы с Гарри запыхались. Камердинер ждал нас с нашей машиной. Мы попрощались с Мэгс и сердечно поблагодарили ее за помощь. Когда мы садились в машину, Гарри остановился. Он выскочил и побежал обратно к Мэгс. - Скажите им, что они могут использовать мое имя, - я медленно приблизился. - Гарри, ты уверен? - Он сунул руку в карман и вытащил фотографию. - Запустите историю с этой фотографией. Это была его фотография из дома Бошампа. Взгляд Мэгс был стальным. - Понимаю. Я тоже начинал понимать. Это была не моя драка, и это была не драка Мэгс. Как бы сильно ни хотел быть тем, кто убьет его драконов, это была битва Гарри. Все, что мог сделать - поддержать его. Я боялся за него, но и гордился им тоже. Мэгс была права. Гарри был сильным. Солнце садилось на обратном пути. Зеленые холмы были усеяны овцами и тюками сена. Гарри любовался пейзажем. Его нервы были на пределе. Он казался не счастливым, а скорее умиротворенным, опустил козырек, чтобы солнце не попадало в глаза и повернулся ко мне, нахмурив брови. - Знаешь, Луи, ты никогда не рассказывал мне, что произошло на твоем свидании с Бошампом, - я вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Гарри вгляделся в мое лицо. - Дай угадаю, он повел тебя в лучший ресторан Лондона, назвал своим домашним животным и сказал, что ты его любимец и что он хочет тебя побаловать. - Он потратил тысячу триста фунтов на бутылку вина. - Я чертовски ненавижу этого мужчину. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Это была самая нормальная вещь, которую когда-либо слышал от Гарри о Бошампе. - Я бы хотел, чтобы это не зашло так далеко, как зашло. Был так одинок, а он был так...  - Гарри поморщился и поднял руку. - Знаю, какой он. Я молчал. Гарри все еще не сказал мне, что именно с ним случилось. Я не хотел знать, но в то же время чувствовал, что должен это знать. - Что с тобой случилось в Киеве? - Гарри рассказал мне все и ничего в одном предложении. - Они смеялись надо мной. Ночью сельская местность была окутана тьмой. Кроме неба. Звезды в деревне сияли гораздо ярче, чем в городе. Припарковался на холме, чтобы мы могли слушать музыку и смотреть на звезды. Гарри устал, но я был так увлечен идеей, что он потакал мне. Забрался на заднее сиденье, и он последовал за мной. Мы захватили с собой одеяло, и я накинул его ему на плечи. Если бы все было по-другому, я бы отвез его в такое же место, как это, когда мы были подростками. Мы бы целовались как сумасшедшие и болтали часами. Может быть, мы потеряли бы девственность друг с другом. Ничего из этого не произошло. У нас украли нашу историю. Гарри лег на спину, как будто чего-то ждал. Я поплотнее укутал его одеялом на случай, если будет сквозняк. - Луи, - сказал он. - Ты почти не прикасался ко мне с тех пор, как узнал. - Тебе было нехорошо, - ответил я, убедившись, что он укутан. - Если я не привлекаю тебя теперь, когда ты знаешь, то пойму. - Что! Нет! Меня никогда и ни к кому так не тянуло, никогда, - я откинулся на спинку стула. - В этом-то и проблема. Гарри, мне так стыдно за то, как я себя вел. Был таким настойчивым в постели, умолял тебя делать то, чего ты не хотел. Если бы я имел хоть малейшее представление о том, через что тебе пришлось пройти, я бы никогда не попросил тебя об этом. Гарри поцеловал меня в своей медленной таинственной манере, которая заставляла меня отчаянно хотеть знать, о чем он думает. Он открыл глаза, и они встретились с моими. - Я хочу. - Тебе не обязательно это делать. Я люблю вещи такими, какие они есть, - он высвободил руки и поерзал на краю одеяла. - Луи, я никогда никому не отдавался. Я всего лишь был... Взятым. Хочу знать, на что это похоже. Может быть, все будет по-другому, - прошептал он, полный надежды. Я улыбнулся, как будто согласился, но внутри мне было так грустно за него. - Просто... - начал он, - Я не знаю, как это должно нравится. Тебе это нравится. Почему? - Я покраснел. - Ну, это заставляет меня чувствовать, что я принадлежу тебе. - И это хорошо? - Да! - Он выглянул наружу, на луну, которая была всего лишь осколком. - Бошамп был моим первым и последним. Я не чувствовал, что принадлежу ему. Чувствовал, что хочу умереть, - он начинал злиться на самого себя. - Это была глупая идея. Никогда не научусь любить это, слишком облажался, - я держал его за руку. - А как насчет того, что было до Бошана? - Я был девственником. - Что ты хотел, чтобы произошло? Какова была твоя фантазия? - Ты был моей фантазией. - Неужели? - Очевидно! Ты был моей любовью и моим первым поцелуем. Кто еще это мог быть? - Хорошо, хорошо, - я ухмыльнулся. - Что еще? - Это так неловко. - Давай. - Мне было всего пятнадцать, так что потерпи, - он глубоко вздохнул, звездный свет осветил его тонкие черты, когда говорил. - Мы в нашей комнате в общежитии. Я упражняюсь на перекладине на подоконнике, а ты меня учишь. У тебя мягкие руки, и ты говоришь приятные вещи о моих танцах. А потом вдруг ты целуешь меня! Я целую тебя в ответ. Ты ведешь меня к кровати и раздеваешь... - Гарри застенчиво отвел взгляд, - Тогда ты говоришь мне, что я красивый, зовешь меня Лизандер. Ты говоришь, что заботишься обо мне и что хочешь быть со мной, пока прикасаешься ко мне. Ты такой нежный. Фантазия Гарри была такой трогательной в своей простоте. Он не просил многого. Все, чего он когда-либо хотел - это чтобы кто-то проявил к нему доброту. - Я могу делать все эти вещи! - Это не имеет значения, - печально сказал он. - Бошамп был моим первым. Ничто не может этого изменить. - Но он не обязательно должен быть твоим последним. Я люблю тебя, Лизандер! Ты самый красивый человек, которого я когда-либо знал. И хочу быть с тобой всегда, - в его зеленых глазах сверкнула такая глубокая тоска, что я мог бы утонуть в них. - Я хочу принадлежать тебе, - мое сердце бешено колотилось. - Когда? - Скоро.