Время сделало нас полукровками

      Последний концерт перед небольшим перерывом в утомительном туре прошёл слишком спокойно, на взгляд Жени. Пётр не избегал его, но стал общаться как-то сдержаннее, как будто обиделся или не хотел навязываться. Женя и не знал, что настолько привык к особому отношению от Елфимова, пока Пётр не стал с ним общаться, как со всеми: приветливо, дружелюбно, но не заступая за личные границы. Егорову не хватало его касаний, не хватало его ласковых слов, он одновременно хотел и боялся узнать, что Пётр к нему испытывал не только дружеские чувства. Что бы это поменяло?..       Долгожданный туровый перерыв не принёс желаемого облегчения. Супруга смотрела на Женю равнодушно, исчезала всё чаще, оставляя Даню на него или родителей. Претензий в таком количестве как раньше, Ольга не высказывала, впрочем, Женя этого почти не замечал, поглощённый мыслями о Петре. Он препарировал их близкое общение за прошедший год, пытаясь заметить признаки особого внимания. Женю пугало, как страстно он жаждал снова почувствовать на коже поглаживающие движения шершавых ладоней Петра.       Во снах Пётр приходил к нему, уже обнажённому, в безликую спальню. Пётр ложился на кровать рядом, Пётр касался тёплыми пальцами везде, не стесняясь, он смотрел в глаза так ласково, что Женя ничего не боялся. Пётр приближался к его лицу и совсем невесомо гладил по щекам и скулам, касался губ кончиками пальцев – и отстранялся с улыбкой. Женя лежал тихо даже во сне, лишь судорожно выдыхая, когда Пётр языком находил особенно чувствительные места на теле. Занавес пепельных волос всегда скрывал его лицо, когда он накрывал губами член Жени. Пётр ласкал неторопливо, как будто стремился растянуть удовольствие на всю ночь. После этих снов Женя просыпался неизменно возбуждённый. Женя прикасался пальцами ко рту, вспомнив, что Пётр снова его не поцеловал. Интересно, как бы ощущался его поцелуй, царапала бы Женину кожу щетина Петра, были ли его губы такими мягкими и влажными, как казались?.. Женя засыпал и просыпался с мыслями о Петре, но не готов был и не хотел делать хоть что-то, чтобы это поменять.       И даже если бы Женя хотел не думать о Петре, казалось, весь мир напоминал ему о нём. Ютуб в предложенных высвечивал видео с “Голоса” или с концертов Елфимова, о нём в разговоре упоминал Мелисов, о Петре говорили даже в чате группы, обсуждая его приход в Гран-КуражЪ. Пётр настолько плотно занимал Женины мысли, что стыд за свои желания, нет, не отступал, но был как будто не таким всепоглощающим. Страх тоже оставался с ним, причудливо переплетаясь с нетерпением от будущей встречи.       Женя мало чего ждал в своей жизни так, как этого поезда в Екатеринбург на постановку "Легенды Ксентарона". Было в предстоящем концерте и встрече с Петром что-то настолько будоражащее, что Жене казалось, ещё чуть-чуть и он зазвенит от переполняющего его напряжения. Каждое нервное окончание на коже трепетало и жаждало касаний, слух как будто был острее обычного в нетерпении услышать знакомый голос. Однако завидев Петра, – такого привычно-родного в своей меховой куртке и бандане – Женя моментально успокоился. Дыхание выровнялось, и страх отпустил, всё казалось яснее, чем несколько минут назад.       На традиционную попойку все желающие набились в одно купе, и даже Женя, против своего обычая, присоединился. Потягивая пиво из бутылки, он уютно сидел под боком у Петра, который привычным жестом закинул руку ему на плечо и почти прижал к стенке купе, потеснившись для очередного члена их компании. Под громкий смех и разговоры Женя больше молчал и наслаждался моментом, умиротворённый мерным покачиванием поезда и тёплой ладонью на плече. От выпитого им коньяка или же общей атмосферы дружеского тепла Пётр казался мягче, чем в последний месяц их общения. Он шёпотом комментировал Жене на ухо рассказанные Митяем байки, задевая распущенными волосами кожу на щеке. Он улыбался до морщинок у глаз и поглаживал кончиками пальцев Женю через футболку. Такая близость одновременно и будоражила, и приносила долгожданное равновесие – это было настолько естественным для них, что тревога не возвращалась к Жене весь вечер.       А ночью сон снова повторился, возвращая наутро жгучую смесь стыда и желания.       На саундчеке и концерте Женя старался фокусироваться на работе, лишь бы не смотреть Петру в глаза, вновь вспоминая, что так и не проверил нежность его губ за все эти сны. Елфимов постоянно был в поле зрения, не отвлекая сознательно, но вызывая волнение, от которого сводило живот. Женя прекрасно понимал, что взорвётся, ему оставалось лишь надеяться, что он не совершит непоправимого. – Постой, Женя, – Пётр остановил его за кулисами после концерта, не подозревая о бурлящем вулкане в груди у Жени, – у тебя тут на щеке…       Он повернул Женю к свету, сосредоточенно ногтем подцепляя блестящую конфетти, приклеившуюся к вспотевшей от софитов коже. Продемонстрировав её с улыбкой, Пётр уже развернулся, чтобы уйти, но, видимо, эта улыбка и стала той последней каплей: Женя неловко схватил его за футболку и притянул. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в холодную воду, он прижался к губам, губами ловя ответный выдох Петра. Несколько мгновений они стояли так неподвижно, как будто давая друг другу шанс передумать, а потом Пётр взял инициативу на себя, аккуратно обвив руками талию Жени и одновременно языком раскрыв его губы. Его ласки были уверенными, и Женя расслабился и закрыл глаза: сердце колотилось как сумасшедшее, а в голове была пустота и спокойствие. Язык обводил губы, проходил по зубам, проникал внутрь. Щетина немного царапала, но, как Женя и ожидал, это была приятная острота. Этот поцелуй стоил ожидания во время стольких ночей, и когда Пётр отстранился, Женя подался следом за ним и обвёл кончиком языка его влажные красноватые губы, запоминая форму на ощупь.       Лишь раздавшиеся со сцены звуки разбираемого оборудования заставили Петра выпустить Женю из плотного кольца рук. Женя с удивлением обнаружил, что всё ещё сжимал на груди футболку Петра, и с неохотой разжал пальцы. – Спасибо, Жень. – За что? – Егоров непонимающе смотрел на Петра, на что тот улыбнулся какой-то мягкой и неимоверно личной улыбкой: – За то, что решился.