Время сделало нас полукровками

      Как можно быть таким окрылённым и сомневающимся одновременно? Женя не знал ответа. Он как будто снова впервые влюбился, настолько лёгким себя чувствовал. У них с Петром не было шанса остаться наедине до поезда, на который вся группа с остальными участниками постановки садилась через пару часов после концерта. Да и в поезде они могли только переглядываться, разделяя тайну на двоих. Улыбка Петра ласкала Женю, просила отринуть сомнения. Улыбка Петра безусловно была улыбкой влюблённого человека – и Женя удивлялся, что никто больше этого не замечал.       Вопреки обычаю, на обратном пути Пётр с Женей ехали в одном купе. И когда Митяй с Энди ушли в соседнее "громкое" купе отмечать успешный концерт, Женя остался наедине с Петром. – Ты в порядке, дорогой? – с неизменно мягкой улыбкой спросил Пётр. – В полном, – пусть это было не совсем правдой, но думать рядом с Петром ни о чём плохом не получалось. Как будто он своим искристо-ласковым взглядом прогонял все тревоги от Жени. – Я хотел бы увидеться с тобой в Москве, – Пётр сказал это почти неуверенным тоном, – Не хочу на тебя давить, просто увидеться.       Женя не мог не улыбнуться от того, насколько Пётр выглядел непривычно в своей искренней неуверенности: – Я тоже хочу тебя увидеть в Москве, Петя. Я могу во вторник вечером, – прикинул Женя ближайший свободный день, он не хотел ждать слишком долго. – Приезжай ко мне после учеников, я буду ждать.       Усталость давала о себе знать, и вскоре они легли по своим полкам, но Женя долго не мог заснуть, вслушиваясь в ровное дыхание Петра. Странно, но Женя совсем не нервничал, приняв решение. Он знал, что супруга Елфимова уехала в Минск, Ольга поставила Женю перед фактом, что задержится у подруги, Даню можно было оставить у мамы – Женя рассуждал так спокойно, как будто не в первый раз собирался остаться ночью наедине с мужчиной, которого так сильно желает. Женя не мог больше врать себе: он хотел Петра больше, чем кого-либо до этого.

***

      К дому Петра Женя подъезжал с напряжёнными до предела нервами: казалось, он осязает, слышит, чувствует всё в несколько раз сильнее, чем обычно. Пётр встретил его уже у ворот, видимо, услышав подъезжающую машину – и лишь Женя покинул её, притянул его в крепкие объятия. Руками Пётр крепко обвивал за талию, позволив Жене сжать его плечи. Носом Женя уткнулся в изгиб шеи, вдыхая свежий цитрусовый запах его духов – все органы чувств были заняты Петром. Кожу колол лёгкий мороз, дыхание шумным облачком вырывалось из ртов, запах приятно щекотал ноздри, распаляя воображение. – И ты даже шарф не надел, – с улыбкой заметил Женя, зная о проблемах Елфимова со здоровьем. – Пойдём, я хочу тебя поцеловать, – Пётр поймал его руку своей ладонью и повёл в дом.       Женя не мог перестать улыбаться, пока они снимали обувь и верхнюю одежду в коридоре: ему здесь были рады, его здесь ждали. В простой серой водолазке и джинсах Пётр был домашним и соблазнительным одновременно – такая одежда ему шла не меньше рокерского сценического костюма. Водолазка оставляла мало простора для воображения, обтягивая крепкую грудь и плотные бицепсы. Джинсы сидели так облегающе, что Женя невольно подумал, насколько тяжело их будет снимать, и смутившись своих мыслей, перевёл взгляд на лицо Петра, который спокойно смотрел на Женю, пока тот им любовался. Пётр ждал чего-то, и Женя вспомнил, как в тот раз в поезде Елфимов сказал ему, что не будет давить. А значит, Жене нужно было принять решение. Вот только Пётр не знал, что решение Женя принял ещё в поезде.       Указав направление рукой, Пётр повёл его дальше, в гостиную, посреди которой стоял крупный диван – больше ни на чём зрение Жени не остановилось, снова сфокусировавшись на стоящем Елфимове. Женя подошёл почти вплотную – его взгляд неуловимо соскальзывал на пухлую нижнюю губу, слегка влажную от постоянного облизывания. Пётр часто моргал, как он всегда делал, когда нервничал. Не заметив это, Женя мог бы подумать, что момент напряжённый только для него. Ладонь сама собой легла на талию Петра, и притянув его ещё ближе – так, чтобы их разделяли только слои одежды – Женя наконец-то коснулся его своими пересохшими губами. Облегчённый выдох он больше ощутил, нежели услышал, прежде чем Пётр прижал его к себе обеими руками, одновременно перехватив инициативу в поцелуе. И если в их первый поцелуй Женя ничего почти не запомнил из-за бури эмоций и страха быть застигнутыми, то сейчас он расслабился моментально и наслаждался физическими ощущениями: как Пётр настойчиво и нежно раскрывал его губы языком, как обводил их контуры, как слегка втягивал язык, как невесомо прикусывал по очереди Женины губы – целовался Пётр умело и с видимым удовольствием, прикрыв глаза. Разорвав поцелуй, Женя слегка прошёлся приоткрытыми увлажнёнными губами по щетине Петра, наслаждаясь приятной остротой – кажется, это уже становилось Жениным фетишем.       Кто кого притянул на диван, не вспомнил бы ни один из мужчин, но целоваться так было явно удобнее. В какой момент они оказались лёжа в объятиях, переплетаясь ногами, Женя тоже не мог сказать, но очнулся он лишь в тот момент, когда почувствовал сквозь двойной слой джинсов возбуждение Петра. Его руки удобно лежали на Жениной заднице, а сам Егоров где-то потерял резинку для волос, и его кудри лезли в лицо ему и Петру. Жене давно не было страшно, всё было настолько естественным в этот момент, что на вопросительный взгляд Петра, приподнявшего его футболку, Женя ответил быстрым кивком. Грудью Женя лежал на груди Петра, а ладони Елфимова гладили размашисто, проходясь от плеч к пояснице, останавливаясь на уровне ремня, и возвращались обратно. В таком положении снять облегающую водолазку Петра было совершенно невозможно, и Женя одним лёгким движением встал с дивана, потянув за собой Елфимова.       В одних джинсах, босой и с голым торсом Пётр выглядел как произведение искусства: мышцы пресса, груди хотелось прослеживать пальцами, и этому желанию Женя мог не сопротивляться. Волосы на груди придавали ему ещё большую мужественность, и Егоров залюбовался и ими, впервые рассматривая с такого близкого расстояния. Пётр с наслаждением подставлялся незатейливой ласке Жени, и лишь когда он потянулся к молнии джинсов, задержал руками, на непонятливый взгляд спросив хрипло: – Когда ты хотел бы сегодня остановиться? – Когда захочешь ты, я тебе доверяю, – Женя посмотрел на него открыто, без тени сомнений. На этот вопрос он себе ответил уже давно. – Но Женечка, если что-то будет не так… – Я тебе скажу, Петь, – прервал сам себя Женя, страстно поцеловав Петра.       Возбуждение требовало каких-то действий, джинсы уже неудобно давили на член. Словно услышав Женины мысли, Пётр оторвался от его губ, и расстегнув ремень, плавным движением стянул с него джинсы. В каком-то едином порыве они снова повалились на диване, немного неуклюже свалив на пол две подушки, и одновременно рассмеялись от этого. Лежать на спине под вожделеющим взглядом Петра было настолько откровенно, что у Жени мурашки побежали только от желания в этих почти прозрачных глазах. В его глазах больше не было смеха, и изгиб губ говорил не о веселье, а о предстоящем Женином удовольствии – от предвкушения сводило икры. Следующие мгновения для Жени слились в одну пелену наслаждения. Губы, язык и пальцы Петра были везде: губы обхватывали соски, язык вырисовывал невидимый узор на груди, а ловкие пальцы избавляли его от белья. Женя не помнил, когда ему последний раз доставляли столько удовольствия, когда вожделение во взгляде партнёра граничило с поклонением… Возможно, никогда?       Нежную кожу бёдер царапала щетина – Пётр как будто сразу понимал, что именно нравится Жене, ориентируясь только на его учащённое дыхание и беспорядочно зарывшиеся в светлых волосах пальцы. С лёгким поцелуем в губы Пётр прошептал: – Какой же ты красивый! – и снова вернулся к ласке, не замечая смущения Жени от настолько влюблённого тона.       Возбуждение переливалось по всему Жениному телу, оседая на коже поцелуями Петра. Женя чувствовал своё желание слегка сведёнными мышцами, бегущими мурашками и стекающей по члену смазке. Язык Петра, коснувшийся головки, заставил тихо зашипеть от остроты ощущений. Не в силах чувствовать так много, Женя прикрыл глаза, фокусируюсь на языке на своём члене. Слюна смешивалась с семенем и быстрые касания скользили по нежной коже, ненадолго останавливаясь на переплетении вен. Яички Пётр облизал по очереди, уделяя им не меньше внимания. Пальцы гладили бёдра, пресс, зону паха, помогая языку. И словно почувствовав, когда возбуждение Жени стало невыносимым, Пётр заглотил член наполовину, широкими движениями языка стимулируя пульсирующую плоть. В момент оргазма Женя открыл глаза, чтобы запомнить зрелище Петра, бесстыдно заглатывающего его сперму. Растрёпанные волосы Женя всё ещё перебирал своими пальцами, бездумно наслаждаясь их мягкостью. Проглотив всё семя до конца, Пётр отстранился и лёг рядом с Женей на бок. Нежно погладил его по плечу. – А как ты, Петь? – спросил Женя, опустив взгляд на пах всё ещё не получившего разрядки мужчины. – Хочешь помочь? – вопрос даже не звучат пошло, в нём была лишь забота о комфорте Жени, но тот, не задумываясь ни на секунду, кивнул.       На то, чтобы стянуть с Петра узкие джинсы с бельём и довести его до оргазма, у них ушло всего несколько минут – он был возбуждён уже до предела, и вскоре мужчины лежали на диване обнажённые, немного испачканные в его семени. Возбуждение спало окончательно, и у Жени осталась лишь нежность – нежность к человеку, беспокоившимуся только о его удовольствии и комфорте. Пётр лежал обессиленный, улыбаясь лишь глазами, и Жене хотелось позаботиться о нём немного, поэтому он встал, чтобы найти влажное полотенце в ванной и очистить их обоих. Всё с той же нежностью Женя лёг в подставленные объятия и укрыл обоих пледом, который неведомо как тоже оказался на полу.       Так они и заснули, улыбаясь друг другу.