Эндрю и я

Мои губы опухли и болят, но мне абсолютно плевать. Если такова плата за поцелуи Эндрю, пусть хоть отвалятся. - Нил! Эндрю! - доносится голос Ники. Мы и не думаем отвечать. - Где вы?! – продолжает разыскивать нас Хэммик. Мы снова не откликаемся. За разлапистой пушистой ёлкой, Эндрю притискивает меня к себе плотнее, я совсем не против. Его язык скользит у меня во рту, и я совершенно ничего не соображаю. - Нил! - хором кричат Дэн и Мэтт. Не понимаю, зачем мы так срочно им понадобились. Третий день мы отдыхаем на горнолыжном курорте всей командой. Мне здесь нравится – простор, свежий воздух, вкусная еда. Живём мы в бревенчатых избушках, с утра пораньше отправляемся на склон. На лыжах я пока держусь шатко, но уже чувствую себя поувереннее на зелёных трассах*. После ужина, за которым было выпито немало обжигающего глинтвейна, мы в компании Лисов пошли прогуляться. Вокруг красиво и празднично: окна домиков переливаются разноцветными огоньками, белоснежный снег искрится под ногами, отовсюду раздаются музыка, смех и радостные возгласы. Спустя минут 10 нашей совместной прогулки Эндрю ухватил меня за рукав. Когда мы пропустили остальных вперёд и прилично отстали, он спихнул меня с дорожки и затолкал за ближайшее дерево, наряженное блестящими сосульками и пузатыми яркими шарами. - Ты чего? - оторопело поинтересовался я, мысли немного путались под воздействием спиртного. - Да или нет? - вместо ответа спросил Эндрю, а после того, как я кивнул, привлёк меня к себе. Я широко улыбнулся в поцелуй, безусловно одобряя его план. Губы Эндрю теплые, сухие и очень мягкие. Я готов никогда от них не отрываться. Но, к сожалению, такому не бывать. - Вот вы где! – ликует Ники, раздвинув нависающие над нами колючие ветви. - Я же говорила: спрятались и лижутся, - фыркает Элисон, Дэн заезжает ей локтем в бок, призывая молчать. - Скорее! Мы решили покататься на ватрушках, - Хэммик берет меня под руку, опасливо косясь на Эндрю. Тот невозмутимо жмёт плечами, и мы присоединяемся к ребятам. - Какие ещё ватрушки? Здесь же лыжный курорт, – удивляюсь я. - Лыжи надоели! - категорично заявляет Ники. - Становиться на лыжи даже после небольшой дозы алкоголя рискованно, - строго объясняет Мэтт, обнимая Дэн за талию покрепче. - На тюбингах - весело и безопасно, - добродушно соглашается Рене. - Где Кевин, Аарон и первокурсники? - уточняю я, заметив их отсутствие. - Зависли в баре, - отмахивается Ники. Я озираюсь на Эндрю, он бесстрастно ловит мой взгляд. В пункте проката нам вручают туго надутые тюбинги. Эндрю стоит в стороне. - Ты не будешь кататься? – осведомляюсь я. Он молча морщится и идёт к горе. Я смотрю вниз - белый склон серебрится в свете фонарей. Я рассеянно провожу варежкой по лицу – уголки рта саднит, напоминая о недавнем времяпрепровождении под ёлкой. Мне непреодолимо хочется поцеловать Эндрю опять. Или чтобы он меня поцеловал. Первыми, разместившись в одном большом тюбинге, с горы летят Мэтт и Дэн. Дэн визжит и вцепляется в Бойда. Следующими, на счёт три, стартуют Рене и Элисон - каждая в своей ватрушке. - Подождите меня, эй! - Ники поспешно устремляется следом. Я нерешительно топчусь на месте, оставлять Эндрю одного на вершине мне не улыбается. Но он прерывает мои размышления, плюхается в тюбинг и жестом велит садиться. Я не заставляю себя ждать и моментально устраиваюсь перед ним. Эндрю отталкивается ботинком от земли, мы едем вниз, постепенно разгоняясь все быстрее. Дух захватывает, снег летит в лицо, забивается в нос и глаза, я поглубже надвигаю на лоб шапку с лисьими ушами. Эндрю пытается рулить, но на такой скорости, это непросто. Тюбинг подпрыгивает на трамплине, но не переворачивается, и мы благополучно завершаем спуск. У подножия горы, нас ждут Ники, Рене, Элисон, Дэн и Мэтт. - Наконец-то! – вопит Хэммик. - Мы думали, вы там уснули, - усмехается Бойд. - Или опять спрятались за ёлку, - хмыкает Элисон, Дэн прыскает. Шагать наверх нелегко, а подъёмников здесь нет, но лишние физические нагрузки никому из нас не повредят. Ники беспрерывно ноет, но это не мешает ему скатываться вниз вновь и вновь. Накатавшись вдоволь, мы бредём к нашим коттеджам. Не принимая участия в общей болтовне, я изучаю Эндрю – на его бледных щеках проступил морозный румянец, чёлка растрепалась, в зрачках отражаются жёлтые блики уличных ламп. Никого красивее я не знаю, но говорить ему такое, естественно, не стану. Завидев на пути палатку с угощением, Элисон зовёт зайти за глинтвейном и грогом. - Целуйтесь! Целуйтесь! – вдруг пронзительно верещит Ники. Мы с Эндрю замешкались в дверях – попасть в помещение не удаётся из-за скопления народа. Дэн и Мэтт хохочут, Рене улыбается, Элисон поднимает брови. Я недоуменно таращусь на Хэммика, Эндрю безразличен, как всегда. - Вы стоите под омелой! – театрально вздыхая, поясняет Ники, - Это традиция – целоваться под омелой. Ну как можно не знать?!! До меня всё равно не доходит. Эндрю показывает кузену кулак, и тому ничего не остается, как от нас отстать. - Они могут целоваться исключительно под ёлкой, - подначивает Элисон, Мэтт и Дэн покатываются со смеху. - Какие же вы… - бурчит Хэммик, - Праздники, время чудес, омела… Могли бы не вести себя как засранцы... Рене успокаивающе похлопывает Ники по руке и говорит, что готова его поцеловать. Ники молниеносно соглашается, и Уокер нежно чмокает его в обе щеки. Я с любопытством разглядываю веник над входом - так вот зачем их повсюду понатыкали. Когда все получили свои напитки, Рене предлагает сыграть в лобби в карты. Ники, Элисон, Дэн и Мэтт бурно поддерживают её идею. Я смотрю на Эндрю, но он не даёт мне знать о своих намерениях. У поворота на домик, где мы живём, он придерживает меня за запястье. Лисы увлечены очередным спором и не обращают внимания на нашу заминку. Эндрю тащит меня за собой, я не противлюсь и думаю только о том, как поскорее остаться с ним наедине. На пороге Эндрю долго возится с ключами, потом щелкает замком, затаскивает меня внутрь и тщательно запирает дверь. В коридоре он тотчас с силой придавливает меня к стене. - Да! - опережаю я знакомый вопрос и ищу в темноте его губы. Эндрю принимается горячо меня целовать, его нос и щеки ледяные, хотя тело горит. Я плавлюсь в его ладонях, шарящих по бокам, лопаткам, животу. Не отстраняясь от меня и на ходу раздевая, Эндрю ведёт меня в комнату. В большой общей гостиной уютно потрескивает камин. Свет мы не зажигаем, но огонь отбрасывает тусклые отблески, слабо освещая кресла и белый пушистый ковёр. До спальни мы дойти сейчас не в состоянии и просто падаем на пол неподалёку от входа. Кисти Эндрю проходятся по пояснице, он стаскивает с меня штаны, откидывает в сторону боксеры, снимает с себя толстовку и майку. Я так сильно хочу его, но произнести вслух не решаюсь. Мы занимаемся сексом недавно, я всё время боюсь накосячить, но с Эндрю мне всегда невероятно хорошо. Его язык скользит по моим шрамам, чертит по груди, спускаясь ниже, потом поднимается вверх. Когда мы оказываемся полностью обнажены, Эндрю ложится на меня сверху, укладывает мои руки себе на спину, его кожа обжигает. Я прижимаюсь к нему, наслаждаясь ощущением его тяжести. Он покрывает поцелуями моё лицо, я облизываю его шею и ключицы. - О Эндрю, - не могу я сдержать стона, когда он обхватывает меня между ног. Я подаюсь навстречу, ничего в целом мире так страстно не желая, как почувствовать его внутри себя. Эндрю разводит мои колени и начинает погружаться в меня плавными мягкими толчками. Я задыхаюсь под ним, изгибаюсь и вскрикиваю. Не сомневаюсь - наши тела созданы друг для друга. Как иначе объяснить то всепоглощающее удовольствие, которое охватывает меня, когда Эндрю во мне. Стоны мои становятся громче, я уже не забочусь о том, что кто-то снаружи может услышать. Мои бёдра покачиваются к Эндрю, я раздвигаю ноги шире, впуская его в себя глубже. Эндрю жадно впивается в мои воспаленные губы, зубы его прикусывают мой язык. Мы сливаемся воедино, так, что уже не разорвать. Рука Эндрю дергается интенсивнее, сжимает меня, я трясусь, хрипло выдыхаю его имя и кончаю ему на грудь. Он выходит из меня и извергается мне на рёбра. Я провожу пальцем по его лбу и скулам, он долго глядит на меня (его глаза – самые удивительные на свете) и целует, целует, целует. - Тут тоже висит эта хрень! - делюсь я с Эндрю своим открытием, выйдя из душа. Он валяется на ковре у камина и щелкает пультом. К моей огромной радости, мы до сих пор одни. Эндрю прослеживает взглядом в указанном направлении. Над дверью, ведущей из коридора в комнату, подвешена большая связка веток омелы, перехваченная красной атласной лентой с золотым кантом. - Мы всё-таки поцеловались под омелой, - ухмыляюсь я, растягиваясь с ним рядом. Длинный ворс немного покалывает и щекочет. - И не только поцеловались, - прибавляю лукаво. Эндрю фыркает и продолжает равнодушно пялиться в экран, я протягиваю к нему ладонь, он переплетает наши пальцы. Мы смотрим рождественские фильмы, перескакивая с канала на канал до самого утра, пока Аарон не приводит хорошенько поднабравшихся Кевина и Ники.