Merculica

Come Back for Me — Jaymes Young

      Всегда есть нечто восхищенное во влюбленности. Она впутывается в жизнь, сливается в единую реку событий, времени, дней и ночей. Влюбленность — что-то непостижимое, сладкое, горькое, нежное или до болезненного отвратительное. Распространяется в мыслях быстро, словно эпидемия, заключенная в одно или два тела, у нее есть начало, но нет четкого конца. Она существует, перерастает в нечто большое, в нечто важное или наоборот растворяется, становится ярким или тусклым воспоминанием на фотопленке, долгими поцелуями или музыкой, которая ассоциируется с тем самым человеком.       Чтобы испортить себе лето, нужно влюбиться в июле, чтобы испортить осень — в октябре. Ацуши испортил себе лето. Он погряз в приятных, невинных, смущенных чувствах, которые стали частью рутины, не смели выделяться на фоне других менее или более важных проблем. Влюбленность стала частью жизни, Рюноске стал частью жизни. Он оказался там внезапно, с первых секунд привлек внимание всех мыслей, действий Накаджимы. Омега не согласен с тем, что они познакомились так поздно. Он не понимал, почему Акутагава появился так поздно, почему до этого не скрашивал серые учебные будни своей улыбкой, строгим взглядом и вкусными пирожными.       Люди встречают много проходимцев, но лишь избранные становятся не пустыми лицами, а кем-то больше.       Ацуши не переставал думать о Рюноске, он стал большим, чем рутинным человеком. С ним было легко, тепло и уютно. Он всегда выслушивал поток бесконечных, несобранных мыслей, соглашался на глупые подростковые шалости, хотя сам лет пять назад должен был забыть обо всем, но так приятно было понимать, что он не видит ничего плохого в прогулках под дождем, сидении на крышах или распитии газировки из одной бутылки после долгих поцелуев.       Акутагава с нежностью смотрел на немного неуклюжего, но до невозможности самоуверенного омегу, который смело отстаивал свое мнение, предлагал самые глупые идеи и всегда поднимал настроение одним лишь эмоциональным рассказом о том, что произошло на паре или как перед ним опозорился одногруппник. Ацуши, потому что не учил формулы, тоже иногда тупил у доски, но делал это с такой уверенностью и лицом все-нормально-просто-я-немного-тупой, что преподы ставили ему четыре и отпускали с чистой совестью на место. Если позориться, то делать это до конца — жизненное кредо никогда не подводило, даже помогало.       Рюноске вообще не понял, как так получилось, что в его спокойной жизни появился неугомонный студент, который нагло врывался к нему в кабинет, садился на излюбленное кресло у стены и жаловался на жизнь, даже если его не слушали. Говорил, говорил, говорил. Много смеялся. И никогда не упрекал в том, что на все бурные эмоции получал лишь короткий кивок и теплые объятья. Омеге больше и не нужно было, он был рад, что кому-то, кроме Дазая, интересны его «history».       Акутагава влюбился в Ацуши случайно и, кажется, навсегда. Он точно не сможет так легко выкинуть из головы смущенную улыбку, наглый взгляд, радостный визг от покупки любимой вредной газировки, химозной до невозможности, но именно она ассоциируется у него с Накаджимой. Вишневым запахом, приторным вкусом и сладким послевкусием. Язык после нее красный еще несколько дней, как и мысли наполнены Ацуши после часа общения по телефону. Омега очень любил поговорить, запредельно много.       Дождливый и ветреный октябрь заполонил небо тяжелыми тучами. Они срывали ледяные дожди на прохожих, забывших зонты. Ацуши не носил с собой этот аксессуар никогда, поэтому часто мокнул и после неделю мучился с больным горлом и насморком. Дазай отыгрывался на нем, практикуя лечебные навыки и скармливая ему упаковки таблеток. Выздоравливал омега быстро, сразу же бежал на пары, чтобы не попадать под тренировку на уколы. Это место было неприкосновенным. По крайней мере для рук неусидчивого Осаму, который любил практику на живых примерах.       Ацуши шел к Рюноске на чай. Вот реально на чай, чтобы поесть вместе пирожных и поговорить обо всем на свете. Акутагава перед этим потребовал прислать всю выполненную домашнюю работу и доказательства, что в списке должников его омеги нет. Накаджима прилежно выполнил все требования, оставил тетради и учебники в общежитии, переоделся и пошел к альфе на чай.       Он делал это очень даже уверенно, пока не пришел к тупику. Гаражи. Очень много одинаковых построек, хотя Рюноске говорил что-то про высокие дома и разноцветные стены. Никаких разноцветных стен на горизонте не виднелось, только серые двери. Телефон стремительно терял зарядку, начинался холодный ветер. Накаджима посмотрел по сторонам и понял, что заблудился, перепутав повороты. Акутагава обещал его встретить у детской площадки, но их не было.       Ацуши покрутился на месте закрыл глаза и вытянул вперед руку, решив идти по направлению пальцев. Слава Небесам, он вышел из страшного места в оживленный двор. И тут до него дошло, что можно было просто обойти кофейню и свернуть влево, потому что высотки виднелись с того ракурса. Омега направился вперед, замечая знакомый силуэт, стоявший к нему спиной. Накаджима тихо подкрался и накрыл его лицо ладонями, целуя в щеку.       — Угадай, кто я! — понизил голос омега и рассмеялся. — Никогда не догадаешься.       — Не было бы опознавательных знаков, мой вишневый мальчик, никогда бы не понял, — парировал Рюноске и, схватив омегу за запястье, притянул к себе, обнимая. — Какой чай предпочитаешь? Зеленый? Черный? Фруктовый?       — Вишневый. С пирожными.       — Тогда пойдем ко мне, а то дождик собирается. Как день прошел?       — Ооо, короче, я встретил парня Дазая. Он такой прикольный, рыжий, маленький, на голову ниже Осаму, но слушатель хороший. Я ему пожаловался на жизнь, а Дазай не поддержал, ему труп рукой подергал перед лицом. Под впечатлением мальчик, а потом я купил какао, но оно остыло, поэтому я оставил его на столе. Комендант не хотел пускать меня в общагу, так как я забыл пропуск в комнате, поэтому я перепрыгнул через турникет и помчался на свой этаж. Этот дед живей меня, как давай за мной, но я забежал на кухню, увидел коробку с лапшой, прихватил себе, забежал в комнату и уселся там тихо. Лапша оказалась невкусной, поэтому на обратном пути зашел к голодным первакам и принес божественное подношение. Такие наивные, думают, что смогут в органику.       — У тебя нет собственной еды? Может, я дам тебе пару упаковок лапши и риса, чтобы ты не таскал у бедных подростков? — Рюноске нахмурился и остановил поток мыслей омеги.       — Какая еда? Да, не, не нужно. Я сам иногда готовлю, просто меня лень накрывает. Я им с домашкой помогаю, а им родители все еще еду возят, взаимный обмен. Так вот… Я отнес лапшу и пошел вниз, к тебе, а тут комендант стоит, руки в боки, важный, как глист влажный. Я ему пропуск в лицо тычу, а ему хоть бы хны. Требует объяснительную, ну я же молодой, активный, руки в ноги и вперед к запасному выходу. Он опять за мной, а я забежал в комнату к художникам и присел к ним на диванчик, будто чай пью. Слышу, он пробежал вперед, я вышел и быстро через турникет. И вот, я тут, — замолчал на секунду Ацуши. — А нет, не все еще. Короче, я повернул не там, и в гаражи пришел. Потом тебя нашел, — расплылся в нежной улыбке и зажмурился от порыва ветра.       — Небеса, я даже не знаю, как реагировать за это. У тебя не жизнь, а сплошное приключение. Точно не голодный? А то у меня отядзуке дома есть, накормлю тебя, чтобы не таскал у других, — Акутагава пропустил омегу в подъезд и нажал на кнопку лифта.       Парни никогда бы не подумали, что лифт может быть настолько смущающим местом. Он стояли близко друг к другу и молча смотрели глаза в глаза, не зная, что сказать. Рюноске мягко притянул к себе омегу, коснулся его губ своими и слабо улыбнулся на ответную милую реакцию. Ацуши целовал до момента, пока они не поднялись на нужный этаж. Накаджима слегка покраснел и мягко отстранился, желая перевести сбившееся дыхание. Приятно и очень неожиданно. Ему понравилось целоваться в лифте, пока адреналин быть случайно застуканными бьет по крови.       В квартиру зашли в тишине, ее прервало радостное тявканье, на Ацуши сразу же побежала длинная черная такса. Она начала обнюхивать нового друга, подставляясь под ласковые поглаживания. Рюноске не ожидал такой реакции от домашнего животного, поэтому аккуратно отодвинул его от Ацуши и потянул омегу в кухню.       — Он еще не привык к тебе. Может покусать слегка, не подноси пальцы к морде. Больно не будет, но следы останутся. Случаи были, — альфа усадил Накаджиму на стул, а сам прошел к шкафчикам, чтобы заварить чай.       — Может, я помогу тебе? — Ацуши абсолютно спокойно открыл холодильник и потянулся к тарелке с отядзуке. — Где у тебя микроволновка? Хочу кушать.       — А говорил, что не голодный. Вон там. Только крышкой накрой и нори добавь, потому что я его не люблю.       — Ты же прирожденный японец, но не ешь наши традиционные блюда?! Это все влияние западной культуры, не зря наш препод по философии втирал нам это весь семестр.       — На экономическом философии не было, но были основы зарубежного бизнеса. В европейских странах наши блюда более распространены, суши, например. Ты знаешь, сколько там видов? — омега помотал головой и взял со стола палочки, перемешивая ими теплый отядзуке. — Около сорока! И это только холодных, еще горячие есть, запеченные.       — Ой, ну во Франции едят круассаны без начинки, а у нас они со всем продаются, — Накаджима подал пакетики с чаем Рюноске и улыбнулся. — А вишневые пирожные у тебя есть?       — Конечно, по твоему рецепту. Оценишь? — Акутагава достал из холодильника коробку со сладостью и поставил перед довольным Ацуши, который шире улыбнулся и поднял крышку.       В форме сердца.       Сердце омеги сделало кульбит и упало вниз. Слишком мило и приятно. Он даже не знал, что сказать, на аккуратное «Ты мне нравишься» на одной из пирожных. Немного криво, ярко-красным кремом, но так внимательно и важно.       Ты мне тоже, — растворилось в сладком поцелуе.       Рюноске любил целоваться, но не было ни одного человека в его жизни, который делал бы это так невинно, сладко, немного смущенно, но восхитительно. Он любил целовать Ацуши. За недолгий период их отношений это вошло в привычку, стало обыденностью, приятной и важной.       Акутагава не собирался заходить дальше, но тихие стоны ему в губы и настойчивые объятья решили изменить его мнение. Он повел плечами и подтолкнул Накаджиму к столу, а после подхватил омегу под бедра и усадил на поверхность. Ацуши никак не отреагировал, только на секунду перестал отвечать на смазанный поцелуй, а после продолжил прижимать к себе, позволив встать между ног.       Томное возбуждение заполоняло воздух, оно становилось частью парней, которые совсем забыли про остывающий вишневый чай, увлекшись друг другом. Ацуши опустил руки чуть ниже, касаясь кончиками пальцев воротника темной толстовки и оглаживая теплую кожу под ним. Ему нравилось в происходящем абсолютно всё. В голове не было никаких мыслей, только желание и предвкушение чего-то большего.       — А мы могли бы… — Накаджима прервал поцелуй и слабо покраснел, — зайти дальше? — спрятал лицо в ладонях, не желая поднимать взгляда на альфу.       — Что ты имеешь в виду? — Рюноске положил руки на талию омеги и посмотрел вниз. Тот был возбужден, длинный свитер задрался от прикосновений и не скрывал ничего. — Оу, настолько дальше. Ты уверен, что хочешь? Был опыт до этого?       — Боже, слишком смущающий вопрос. Нет, не было опыта, — омега захотел слиться со столом, но стоило ему начать сползать вниз, как Акутагава подтянул его наверх и убрал с лица руки. — Не смотри так внимательно, у меня гормоны играют.       — Ацуши, ты точно этого хочешь? Просто если ты не готов, а это всего лишь действие от долгих поцелуев… Мы можем остановиться в любой момент, знай об этом.       Омега в подтверждение своей уверенности поднял край чужой кофты и коснулся кончиками пальцев низа живота. Рюноске тоже был возбужден. Он предполагал, что рано или поздно они дойдут до этого уровня отношений, поэтому никак не удивился напору омеги, но все-таки слабо остановил его, чтобы еще раз переспросить про уверенность и увидеть чистую решимость в глазах напротив.       Ацуши слегка покраснел, когда его свитер оказался на полу, а плавные касания перешли с лица и шеи на тело. Рюноске спустился поцелуями ниже, оставляя розовеющие следы от губ на шее омеги и потянул парня на себя, чтобы уложить на стол. Не самое лучшее место для первого раза, но оба были довольны.       Акутагава еще никогда до этого не спал с девственниками, поэтому волновался больше Накаджимы. Он долго распалял омегу, невесомо касался его кожи, на пробу водил по предполагаемым чувствительным местам, прислушиваясь к скорой реакции. Ацуши тихо стонал и безбожно краснел, когда Рюноске целовал его в районе ребер и поднялся чуть выше, обхватывая губами сосок. Накаджима удивился таким действиям и попытался отстранить альфу, который сжал между пальцев второй, упираясь коленом между ног омеге.

Vulnerable (Dave Luxe Remix) - Tinashe

      Ацуши было очень стыдно. Он прятал лицо в ладонях и глухо стонал, желая чуть ускорить процесс, иначе просто не пережил бы происходящего. Внизу живота впервые так сладко тянуло, теплые губы впервые касались его в таких местах, он впервые лежал возбужденный под кем-то и путал пальцы в темных волосах, чтобы отвлечься. Омега не мог никак доставить удовольствие Рюноске. Он пытался гладить плечи, даже стянул кофту, но познаний было слишком мало.       Накаджима старался глубоко дышать, но каждый поцелуй щипал в легких, отдаваясь еще большим возбуждением. Ацуши не успел понять, когда Рюноске стянул с него джинсы и ненавязчиво развел в стороны ноги.       Уровень неловкости зашкаливал. Парни старались не смотреть друг на друга, но иногда сталкивались взглядами, сразу же прикрывая глаза в надежде, что партнер первый посмотрит в сторону. Акутагава чувствовал концентрацию спелой вишни в воздухе, от этого становилось жарко, но он стойко терпел, чтобы не испугать омегу своим напором.       Каждое прикосновение было невинно в своей страсти, но слишком завораживающе в своей первости. Рюноске гладил ноги омеги и касался кончиками пальцев ребер, чтобы дать привыкнуть к касаниям и ощущению возбуждения. Он не спешил обращать внимание на возбуждение омеги, лишь невесомо коснулся кончиками пальцев, вызвал тяжелый вздох и рваную дрожь.       — Это так смущающе, — простонал Ацуши и чуть свел колени.       — Нет ничего постыдного. Просто расслабься и кайфуй. Все случается в первый раз.       — Это же не больно? — искренне поинтересовался Накаджима, смотря с высшей степенью доверия.       — Если ты передумал… — отрицательный жест, — нет, не больно. Я не сделаю больно, не бойся. Просто не молчи и все. В какой позе ты хочешь? — он коснулся губами чужой щеки и опустился к губам, скользя по ним языком. Ацуши повторил движение и прикрыл глаза в задумчивости.       — Я не знаю. Я знаю, какие есть, но что лучше… Давай в такой, мне вроде как удобно лежать, — нежно улыбнулся и притянул альфу ближе для нового поцелуя.       «Как скажешь, » — в нежном касании.       Рюноске снял с Ацуши нижнее белье и на пробу провел пальцами между ног, собирая смазку пальцами и размазывая ее по внутренней стороне бедра, окончательно задевая вставший член и проводя по нему ладонью. Накаджима закрыл лицо руками и вскинул бедра, желая получить больше. Акутагава дразнил, он проводил по возбужденной плоти и сразу же убирал ладонь, когда омега начинал ловить кайф.       Даже в первый раз легкое предвкушение не помешает.       Омега перестал так сильно смущаться, понимая, что альфа уже увидел все, что можно было увидеть, поэтому убрал с лица руки и постарался сфокусировать поплывший взгляд перед собой, но приятное чувство внутри выбило из колеи.       — Это… Подожди немного, дай мне привыкнуть, — Ацуши отполз назад, чтобы пальцы внутри не ощущались так ярко, Рюноске не стал настаивать, только слегка изменил угол, вздрагивая от громкого стона.       — Тебе больно? — взволнованно.       — Совершенно нет, сделай так еще раз, — жарко и без стеснения.       Накаджима подался бедрами вперед, чувствуя более смелые поглаживания своего тела. Акутагава повторил движение пальцев и удовлетворенно выдохнул, когда понял яркую реакцию Ацуши. Он неспешно ввел два пальца глубже, начиная двигать ими чуть быстрей, чтобы омега привык к новой стимуляции.       — Можно чуть дальше? Я хочу больше, — прошептал Ацуши, Рюноске его услышал, добавляя третий палец. Густая смазка пачкала стол, но никого это не волновало.       Грело душу, что омега ему доверял и отдавал свою невинность. Акутагаве это льстило. Он старался быть максимально аккуратным, внимательным, нежным, чтобы не сделать больно, чтобы не навредить и не напугать. Накаджима поддавался, он таял в чужих ладонях и стонал чуть громче, зная, что его не осудят, а только одарят теплой и очень довольной улыбкой.       — Как чувствуешь, мы можем пойти дальше? — альфа убрал пальцы, надеясь, что достаточно растянул омегу. — Или тебе нужно еще?       — Я не знаю, как определить… Думаю, достаточно, — Ацуши отвел взгляд и тихо охнул, когда его притянули ближе к краю стола.       — Подожди немного, нужны презервативы. Тебе не холодно здесь, можем пойти в спальню? — Рюноске коротко поцеловал Накаджиму и потянул его за руку, чтобы тот сел. Ацуши отрицательно замотал головой.       Ему было жарко.       — Хорошо, я сейчас приду, — Акутагава на несколько секунд оставил омегу одного, а после вернулся с упаковкой контрацепции. Он кинул ее на стол и мокро поцеловал парня, чувствуя, как тот млеет от легкой небрежности в их действиях.       — А можно я?.. — Ацуши кивнул на штаны альфы и провел по поясу. — Потрогаю…       Оба резко покраснели — омега от своей внезапной смелости, Рюноске от столь неожиданных заявлений. До этого его никогда не спрашивали, да и не за чем, он не был против инициативы с другой стороны.       — Мне кажется, что сейчас на твоем месте окажусь я, — он сложил руки на талии парня. — Можно, конечно. Не спрашивай больше подобного, мне неловко.       Ацуши рассмеялся и потянулся к ремню, чуть не передумав, но интерес был выше. Он опустил вниз штаны и нижнее белье, смотря на чужую возбужденную плоть. Накаджима провел ладонью вверх-вниз и улыбнулся на тихий, но четкий стон сверху. У омеги было достаточно впечатлений от картины вживую, но он вовремя прикусил язык, отводя взгляд и убираю руку. Он дал себе обещание, что еще обязательно натрогается в будущем, но для первого раза было достаточно.       Рюноске мягко опустил Ацуши на стол и улыбнулся, погладив по ноге. Он был смущен столь невинными прикосновениями, но старался не подавать вида. Акутагава открыл упаковку и разорвал фольгу, а после еще раз уточнил у Накаджимы про готовность. Получив ногой в плечо за такую навязчивую заботу, он хмыкнул и натянул контрацепцию.       Омега тяжело вздохнул, когда почувствовал внутри кое-что побольше трех пальцев. Зажмурился и слабо прогнулся в спине, когда альфа вошел на всю длину и слегка толкнулся, переплетая пальцы с Ацуши. Он дал омеге несколько секунд на то, чтобы привыкнуть, в это время Рюноске нагнулся и нежно поцеловал парня.       Нежная страсть разлилась между ними. Она текла по венам, стремительно заполняла мысли и становилась частью сознания, не давала свободно мыслить. Каждое прикосновение было тяжелым и легким одновременно, парни растворялись друг в друге, в каждом коротком и длинном поцелуе, в неловкости, которая окрашивала щеки и уши. Сбитое дыхание и надрывные стоны от приятных движений и теплых объятий.       Потрясающее чувство чистого доверия и искренней влюбленности. Ацуши немного устал лежать на твердом столу, но жаркое удовольствие и аккуратные движения скрашивали боль в спине. Рюноске не сильно грубо толкался в разнеженное тело и сжимал талию омеги, оставляя розовые следы от пальцев, не позволяя тому сдвинуться с места, а только стонать и слабо прижимать к себе, кусая между волнами скорого оргазма за плечо.       Накаджима кончил первым, выстанывая чужое имя. Он не касался себя, только прижимался и подмахивал бедрами, чтобы чувствовать все ярче. Рюноске продлил его удовольствие и задвигался чуть быстрей, доводя Ацуши до высшего удовольствия. Он впервые словил два оргазма подряд. О, да, Акутагаве нравились громкие и протяжные стоны от наслаждения, в их невинности и искренности было что-то особенное и непередаваемое, волшебное, едва ощутимое, но сладкое и приятное.       Чужое имя приторно отдавалось на языке. Омега устало раскинул руки и зажмурился, когда толчки стали рванными и в сбитом темпе, Рюноске тоже был близок.       — Ты просто великолепен!.. — Акутагава опустил руки ниже и сжал бедра омеги и тихо простонал, заканчивая. — Как ты себя чувствуешь? — сразу же поинтересовался, как мысли встали на место, а дыхание пришло в норму. — Останешься сегодня у меня на ночь? Не отпущу тебя в общежитие после такой эмоциональной встряски.       — Все хорошо, не волнуйся так, — Ацуши улыбнулся и вздрогнул, когда Рюноске стащил его вниз со стола, чтобы усадить на мягкий диван. Было приятно сидеть на теплой ткани, а не на холодном стекле. — Да, я останусь. Но у меня нет совершенно ничего с собой. Я не хочу спать без одежды или в том, в чем я пришел к тебе.       Альфа сел рядом и погладил Накаджиму по голове, а после салфетками стер беспорядок на его животе и между ног.       — Я дам тебе свою одежду. Полежишь немного или в душ хочешь?       — Кушать хочу…       — Какой ты милый! Иди ко мне, пообнимаю, а после покормлю тебя.

Why'd You Only Call Me When You're High? - Arctic Monkeys

      Ацуши лежал под теплым одеялом и смотрел в потолок. Он был в футболке Рюноске, на его подушке и в его постели, после того, как тот лишил его девственности. Накаджима прислушался к звукам со стороны ванны и потянулся к телефону, чтобы предупредить Дазая.       — Где тебя носит?! — раздалось шипение с той стороны. Даже без приветствия.       — Я у Рюноске. В его кровати. Мы это… Сексом занялись! Я больше не претендент в монахи, — омега слабо покраснел, вспоминая прошедшие события.       — Поздрав… ЧТО?! Ацуши, это по согласию было? Он не сделал тебе больно? Все хорошо, ты как себя чувствуешь? Он заботился о тебе? Ацуши! Если тебя нужно забрать, я приеду и побью его, только скажи, что тебе было неприятно, — Осаму закопошился и судя по звукам достал одежду, стянул что-то из пижамы.       — Не нужно никуда приезжать. Все хорошо было. Он потом меня в плед закутал и с палочек отядзуке покормил. Рюноске очень нежный. У меня ничего не болит, — Накаджима подтянул к себе вторую подушку и уткнулся в нее лицом, улыбаясь. — Дазай, мне так хорошо.       — Ну и славно. Хоть повезло тебе с размерами?       — Осаму!!! — покраснел омега и закусил губу, вспоминая самый неловкий момент и диалог в своей жизни. — Да, повезло. Я думал, оно не поместится, но мы подходим друг другу в этом плане.       — Еще раз поздравляю. Ты сегодня останешься у него? — риторический вопрос. — Люблю тебя, мой друг. Спокойной тебе ночи. Завтра я жду рассказ в подробностях!       — Конечно, тебе тоже.       Омега откинул телефон в сторону и потер лицо руками. Он не верил в происходящее. Летняя подработка обернулось во что-то большее, такое приятное, важное и красивое. До невозможности эмоциональное и великолепное.       За размышлениями Ацуши не заметил Рюноске, который тихо подошел к нему и протянул горячий вишневый чай, как и обещал. Накаджима что-то пробормотал в знак благодарности, отставил кружку на тумбу и притянул к себе Акутагаву, чтобы сладко поцеловать и оказаться в теплых объятьях.       Осень была действительно прекрасной. Даже влюбленность не испортила ее.