Plague of fire

— Белое или чёрное? — показываю Элоизе два платья, надеясь на помощь, пока девушка старательно вырисовывает стрелки на своём лице перед зеркальцем в руках. — У тебя ведь чёрная маска? — Ло чуть склоняет голову, отвлекаясь, и рассматривает ткани на вешалках. Нетерпеливо киваю в ответ. — Мне нравится вырез на этом. Указывает рукой на платье обсидианового цвета с парящими дымчатыми ласточками, подмечая глубокий разрез на шёлке, сдерживаемый тоненькими полосками в области шеи и далее до живота — бельё в этом случае было бы неуместным; без внимания не остаётся и часть на бедре, почти полностью его оголяющая. — Не слишком откровенное? — кусаю губу, переминаясь с ноги на ногу, представляя, как все взгляды будут направлены на декольте, чего совсем не хотелось. Томас думает, что я отлёживаюсь в своей постели, а потому лишние пары глаз могут помешать осуществлению задуманного; благо он отказался от идеи приехать в Шеффилд вместо сегодняшнего мероприятия. Но, честно признаться, мне оказалась приятна сама его мысль променять рабочую рутину на нечто другое. Элоиза недовольно цокает, показывая ладонью на свою грудь, приподнятую тёмно-алым корсетом, пытаясь убедить, что это только подчеркнёт красоту женского тела. Я в последний раз оглядываю вещи и поддаюсь уговорам Риттер, пряча белоснежную ткань обратно в шкаф. После некоторых манипуляций в отражении зеркала предстаёт молодая девушка, недоверчиво рассматривающая каждый сантиметр своего тела, обрамлённого воздушным материалом. Она чуть приподнимает переднюю часть юбки, оголяя бедро, и тут же опускает обратно, удостоверившись, что шрам остаётся незамеченным. Полупрозрачное кружево спадает на плечи; лиф демонстрирует аккуратную форму груди и талию, в нужных местах скрывая, как ей кажется, все недостатки. — Милли, — мои голубые глаза исследуют рядом появившееся бордовое пятнышко, излучающее доброту, — выглядишь шикарно. — Элоиза буквально светится, тепло улыбаясь и растворяя всю серьёзность. — Давай помогу. Придерживает меня за подбородок и лёгким движением руки начинает вырисовывать что-то неведомое на веках; я мельком замечаю графитовые матовые тени на столике. Элоиза на секунду останавливается, раздумывая над неброской помадой, но всё же делает выбор в пользу тёмной, желая акцентировать внимание не только на глазах. Аккуратно расчёсывает волосы и собирает их в высокий небрежный хвост. Не даёт даже повернуть мне голову в сторону зеркала и фиксирует чёрную перьевую маску, идеально сочетающуюся с птицами на платье; расположенные по кругу глазниц стразы придают мрачности торжественность. Самодовольно кладёт руки на плечи, позволяя, наконец, взглянуть на себя. — Не слишком тёмная? — неловко спрашиваю о помаде, разглядывая отражение в зеркале и невесомо касаясь уголка губ. — С ума сошла? — Элоиза недовольно закатывает глаза и продолжает любоваться проделанной работой. — Лично закопаю Томаса, если он не завалит тебя комплиментами. Я нервно улыбаюсь, пытаясь привыкнуть к сегодняшнему образу и изредка посматривая в сторону подруги, каждый раз задерживая взгляд на ней дольше, чем в предыдущий. В мыслях проносится мимолётное «Я сделаю то же самое с Зейном». — Выглядишь прекрасно, — озвучиваю то, что уже давно крутится на языке, подмечая, как кружевная венецианская маска идеально сочетается с её нарядом. — Мы, — наши глаза встречаются в отражении, — мы выглядим.

***

День рождения клуба проходит в одном из залов отеля Adelin Hotel, потому как данная сеть является давним партнёром всего, что связано с алкогольной продукцией. На пятом этаже у лифтов девушек уже поджидают коллеги, прибывшие на место чуть раньше. Джон встречает отвисшей челюстью, нежно прикрываемой тонкими пальцами Элоизы. Мужчины, привыкшие к строгой классике, уж точно не ожидали столь необычных нарядов. — Как ты себя чувствуешь? — пиджак Адриана надет лишь на одну руку, пока вторая аккуратно зафиксирована поддерживающим бандажом. — Лучше всех, — его губы растягиваются в обольстительной улыбке. — Не переживай, Милли. Завершив телефонный разговор, подходит Рой и приглашает всех пройти внутрь помещения как раз в тот момент, когда ведущий начинает мероприятие. Приветливые организаторы желают хорошего вечера, зазывая с собой Гудмана и других пришедших после руководителей компаний; остальные растворяются в толпе. — В этом году Whiskey Rooms исполняется пять лет! Благодарим наших друзей, гостей и членов клуба за то, что создаёте удивительную атмосферу; за тёплые слова и подарки; за то, что выбираете нас. И благодарим наших партнёров за яркие дегустации и превосходные напитки! — под бурные аплодисменты на сцену приглашают неизвестную Милли музыкальную кавер-группу; их выступление начинается с песни Cheers, и каждый подмечает про себя, насколько схожи голоса Рианны и солистки. Продвигаясь вдоль колонн, стараясь быть незамеченными, сотрудники WoodGulp выбирают наиболее подходящее место, откуда открывается прекрасный вид на большую часть помещения. С прошлого раза картина совсем не изменилась: почётные гости облюбовали уголок с закусками; некоторая часть из них предпочла еде алкоголь, поддаваясь желанию испробовать новые сорта под руководством экспертов. Зал пестрит золотистыми оттенками под стать подкравшейся в город осени. Сочетание ярких элементов с приглушёнными серыми стенами вызывает ощущение комфорта. Милли замечает, как гости почти строем выходят на открытый балкон с целью подышать свежим воздухом или покурить; в витражных окнах, слегка прикрытых плотными шторами, мелькают огни вечернего Лондона. Непроизвольно глотает заставший врасплох ком в горле и старается отмахнуться от нахлынувших воспоминаний города детства, на секунду прикрывая глаза. Элоиза окончательно помогает отвлечься, сообщая, что не может найти никого из Liquared. Она пересеклась лишь с Итаном во время заселения, когда организм Милли очень удачно отвёл её в туалет. Если бы тайна вскрылась так просто, пришлось бы уговаривать парня не срывать сюрприз и поучаствовать в вышедшей из-под контроля лжи. — Дамы, — знакомый голос из-за спины заставляет всех обернуться, — и джентльмены. Вышедший с балкона Зейн чуть закусывает губу при виде Элоизы, не забывая обменяться рукопожатиями с мужчинами и одарить Милли более радостным взглядом, чем во время первой встречи. Половина его лица скрыта за серебристой маской из Призрака Оперы, гармонирующей с непонятными металлическими нарукавниками от самых плеч до кистей, надетыми на обычный классический костюм чёрного цвета. Пока мужчины заняты разговорами о вечере, Милли чуть наклоняется к Элоизе и шепчет ей о том, что он, видимо, пересмотрел Железного человека. Улыбка подкрадывается неожиданно, но она всеми силами пытается это скрыть. — Зейн, — Милли старается прошептать почти незаметно, когда ведущий вновь ступает на сцену и привлекает внимание каждого. Подруга, стоящая рядом, хватает её за руку, всем своим видом умоляя не произносить недавно сказанное ей вслух. — Мы можем поговорить? — еле заметное смятение, промелькнувшее во вздёрнутых бровях парня, вызывает сомнение в задуманном. Всё это время Милли пыталась высмотреть Томаса в толпе, но, как оказалось, среди такого количества необычно одетых людей осуществить подобное крайне сложно. Зейн одаривает мимолётным кивком, и когда вновь начавшийся разговор мужчин подходит к концу, они отходят к соседней колонне, скрываясь из виду. Глаза обеспокоенно мечутся из стороны в сторону, оттягивая тот самый момент, ради которого пришлось пойти на подобный шаг. Ощущение, будто желанный сюрприз вот-вот будет испорчен, никак не покидает девичий разум. Пальцы сильнее впиваются в клатч, словно он так и норовит выскользнуть из потных ладоней. Дыхание сбивается из-за бешеной качки крови сердцем, и лишь невесомое касание до предплечья заставляет её взглянуть на собеседника. — Милли, — этим жестом Зейн будто бы пытается забрать всё беспокойство себе, — Томас сказал, что тебя не будет. — Я просто хотела сделать ему сюрприз, — колебание в голосе выдаёт неуверенность. Прошедшие несколько дней, проведённые за бесконечными отправленными и полученными сообщениями и звонками по FaceTime дают свои плоды: она чувствует себя маленькой девочкой, которая боится рассказать о зарождающемся чувстве влюбленности. — Ты поэтому так волнуешься? — краешки губ изгибаются вверх. Поверить не может, что Зейн спрашивает об этом искренне. — Последний раз мы виделись в баре. Позвонить ему? — Нет! — на них оборачиваются несколько человек. Машинально поднимает руку вверх, чуть приглаживая перья на маске, и делает вид, что громкое и недовольное отрицание было произнесено кем-то другим. — Это же сюрприз, — переходит на шёпот, просверливая от стыда в нём дыру. Зейн смеётся, вскинув руки вверх, признав тем самым свой вопрос неуместным. — Сказать честно? Милли хмурится, пока в голове возникает мысль, что кто-то и вправду отвечает на подобное: «Нет». — Был бы я Парсоном, точно бы не узнал, учитывая, что сейчас ты находишься в «Шеффилде», — последнее заключает указательным и средним пальцами в кавычки. — Даже мне на это потребовалось пару минут. Милли расплывается в улыбке, радуясь полученному результату скрытности. — Поэтому прекрати прятаться среди людей. Не зря же Элоиза так старалась, — смех звонкого и мелодичного баритона действует заразительно, когда ей не удаётся наигранно возмутиться. Зейн прав. Милли стоит на берегу и боится войти в новые воды. Изучает температуру, скорость течения, изменчивость, приливы и отливы — всё это выглядит до безумия соблазнительно и... неспокойно. Будто бы с каждым новым шагом вода становится холоднее; тело погружается в глубину, сбивается дыхание, а руки и ноги в непроизвольных конвульсиях стараются удержаться на плаву. И ей страшно то, что выйдя на сушу по другую сторону, она буду совсем не той, кем была до этого — в этом и заключается проявленная смелость, когда ты буквально за волосы тянешь себя из подводного течения, засасывающего из-за собственной неуверенности; преодолеваешь трудности, пересиливаешь себя. Он совершенно прав. Ей надо нырять. — Спасибо. Парень молчаливо кивает, и в его глазах можно прочесть невидимую поддержку, усмиряющую нерешительность. Они возвращаются к остальным. Компанию мужчинам теперь составляет не только Элоиза, но и стоящая спиной темноволосая девушка в роскошном платье цвета охры с изображением силуэтов больших чёрных фиалок по всей ткани. Несколько пар глаз устремляются в их сторону, привлекая её внимание и заставляя обернуться. — Милли! — алая помада выражает искривлённую в радостной улыбке мимику лица ещё сильнее. Под чёрной узорчатой маской, усыпанной переливающимися на свету стразами, несложно было разгадать, кому принадлежали хитрые, точно лисьи, глаза. — Рада тебя видеть, Ребекка, — девушка заключает в крепкие объятия, сдавливая грудную клетку так, будто они не виделись несколько месяцев. — Томас говорил, что ты не приедешь, — буравит своим взглядом, проводя ладонями от предплечий до кистей. — Я просто хотела сделать сюрприз, — покрасневшие щёки, вобравшие в себя цвет губ знакомой, выдают смущение. — Ты не видела его? Пока Адриан продолжает рассказывать историю о том, почему сейчас на его руке красуется гипс, Милли, ожидая ответ на вопрос, подмечает, как здорово они проводят время все вместе. Союз двух компаний кажется прекрасной идеей, особенно если дела будут идти так же хорошо, как и общение друг с другом. — Минут пять назад был в баре, — еле заметные нотки колебания в её голосе настораживают. — Я могу его позвать, — чуть склоняет голову и хлопает ресницами, словно пытается скрыть тревогу. Долгое почёсывание предплечья выдаёт нервозность и закрытость. «Что же тебя так напрягает?». — Он что, напился? — Милли пытается изобразить на лице подобие улыбки, стараясь скрыть от неё закравшиеся сомнения. — Нет-нет, — смеётся и опускает руку, оставляя раздражённую кожу в покое. — Мне показалось, что с нашей поддержкой тебе будет гораздо легче, — пожимает плечами, мимолётно нахмурив брови, будто в очередной раз продуманный в голове план обернулся крахом. Милли не может не согласиться, что присутствие знакомых людей рядом помогло бы справиться с неуверенностью, но осознание того, что в скором времени придётся со всеми проститься для личного разговора, кажется не лучшей идеей. Ведущий мероприятия желает всем хорошего вечера, и Милли замечает, что после сказанной на сцене речи Рой так и не появился в зале. Это означает лишь одно — именно сейчас он ведёт переговоры о сотрудничестве, следовательно, пока гости заняты бессмысленными беседами и фуршетом, а всё вышестоящее руководство решает дела, не требуя помощи подопечных, у неё есть шанс найти Томаса и, не отвлекаясь ни на что, провести с ним некоторое время наедине. Предупредив Элоизу о своих намерениях, Милли прощается с компанией, ощущая, как ноги делают первый шаг в неизвестность. Идти сквозь толпу — не вариант, поскольку тонуть она будет быстро и молча; они даже не поймут, что кого-то надо будет спасать. Продолжает свой путь вдоль стены, скрываясь за колоннами, служащими своеобразным спасательным кругом в случае неудачи. Биение сердца отстукивает ритм подобно играющей в зале музыке, а ощущение лёгкого мандража от предстоящей встречи начинает казаться даже приятным. Доплыв почти до середины, хватается за буёк, намекающий на то, что дальше — лучше не заплывать; скрывается за одной из колонн, занимая такую позицию, из которой хорошо видно левую часть бара. Томас всё ещё там, на другом берегу. Повёрнут спиной и беседует с барменом, что навевает о воспоминаниях прошедшей недели. Учащённое дыхание и лёгкие спазмы, так называемые «бабочки», лишь подпитывают догадки о симпатии к нему. Говорить о любви рано, но совместное времяпровождение, словно отдушина от постоянной работы и негативных мыслей. Комфортный и уютный — Милли описала бы Томаса именно так. Его голова чуть наклоняется в сторону, вынуждая наблюдательницу на секунду отпрянуть, а затем схватиться за буёк с новой силой, убеждая себя в правильности дальнейших действий. Поднимая голову над водой, желая разглядеть оставшееся расстояние, замечает, как на её дистанции оказывается ещё один человек, почти приплывший к чужому берегу. Девушка, сидящая рядом с ним, игриво заправляет прядь волос за ухо. Милли не может разглядеть её лица, зато отчётливо видит знакомую «Белую леди», ласкающую теперь совсем не её рецепторы. Это ли не причина, по которой Ребекка была столь беспокойна? Быть может, она лишь очередная знакомая, а испаряющийся под воздействием губ коктейль — её любимый напиток? «Ты слишком наивна», — твердит внутренний голос, когда подорвавшаяся уверенность напротив заставляет продолжить заплыв, будто она сумеет обогнать своего оппонента. Игнорирование кажется бессмысленным, ведь совместное времяпровождение с коллегами так или иначе подразумевает встречу с Томасом, а что остаётся сказать в таком случае? «Сюрприз»? Избегая укрытий, движется уже напрямую, по течению минуя скопившиеся в центре тела. Радостные возгласы и звон бокалов заставляют этих двоих обернуться. Темноволосая девица без маски, обратившая взор на раздражающий шум, краем глаза одаривает Милли своим мимолётным вниманием. Тело тянет ко дну. Кофейные локоны подчёркивают в почерневших глазах аггелов, поселившихся там ещё с тех самых пор, когда она распростилась с Лондоном. «Твою же мать, Линдси Гриффин... блядь. Какого чёрта ты здесь делаешь?». Останавливает проходящего мимо официанта, кружась с ним, словно в танце, поворачивается к бару спиной, нервно хватая с подноса бокал шампанского; чуть не задела остальные. Он интересуется, всё ли в порядке, и когда Милли утвердительно кивает, выдавив из себя подобие улыбки, официант продолжает свой маршрут, оставляя её без единой надежды на спасение. Система организма, рассчитанная в первую очередь на дыхание, а потом уже на речь, начинает отказывать сразу в двух случаях. Ноги тихонько подкашиваются, когда тело медленно бредёт в сторону дверей балкона, надеясь на то, что выбранный на этот раз путь окажется мелководьем. Прохладный ветер вечернего города ощущается ледяным после долгого заплыва, окончившегося поражением. Кто же знал, что берега его подобны Красному морю, омывающему недоступную сушу, окружённую коралловыми рифами, запрещающими подплывать ближе нескольких метров. Глубина перед ними — страшная, а волны так и желают прибить утопленника к ярко-алым камням, оставляющим раны сильнее, чем порезы от лезвия. Края стеклянных перил удерживают навалившееся на них тело, заставляя прокручивать в голове увиденное снова и снова. Милли мысленно радуется тому, что на удивление никого из гостей тут нет; большая часть предпочитает соседний балкон. Шампанское смачивает горло, помогая проглотить неприятный ком, застрявший точно кость поперёк глотки. Линдси... это точно была она. Лондон, вычурное платье цвета слоновой кости, караковая грива и потерявшие доброту мрачные зрачки. Милли не могла обознаться; её образ засел в голове ещё во времена коротких разговоров, ставших совсем бессмысленными, когда умерла мать. Многолетняя дружба в один миг стала одним большим воспоминанием, упрятанным глубоко в закоулках памяти. Милли поверить не могла, что Томас был с ней точно таким же, как и неделю назад с ней. «Давно ли они знакомы? Нет, самый главный вопрос — почему она здесь?». Ещё один глоток сопровождается звучащим в мыслях эхом Лиама, твердившим о вреде спиртного на период восстановления. «Мне поебать», — шёпотом отвечает, продолжая наслаждаться богатым фруктовым вкусом, оставляющим нотки земляники и ежевики после себя. Вдыхает больше воздуха, запрокинув голову назад, всё ещё опираясь на перила. — Томас и Линдси, да? — с губ слетает смешок, пропитанный удавшейся шалостью судьбы. Потные ладони нервно тянутся в клатч в поисках предмета, ставшего неким талисманом, пока его истинный владелец вновь не встретится Милли в коридорах общей клиники. «Не позволяй этому разбить твоё сердце», — да уж, Луи, кто бы знал, что твоя грубость была бы усладой для ушей Милли сейчас; точно бы прыснул в сторону Томаса язвительными комментариями, попутно благодаря её за то, что сохранила драгоценную вещь. Поток мыслей нескончаем, и никакой алкоголь или дыхательная гимнастика не помогают Милли прийти в себя. Тщательный анализ всего происходящего и желание докопаться до истины насилуют мозги, заставляя забыть о морском ветре, вызывающем сотни мурашек по телу. И лишь знакомый хриплый голос, раздающийся за спиной, возвращает в реальность: — Только не прыгай, смелая.