***
— Ах, вот и голубки! Вы опоздали. — Но мы пришли, — равнодушный тон Дилюка, кажется, предназначен не только для Кэйи. Он заходит за мужем и закрывает за собой дверь, бросая быстрый взгляд на своего отца, прежде чем наклонить голову к Крепусу. — Кэйа, позволь мне поприветствовать тебя в нашем доме, — голос мужчины меняется от чего-то укоризненного к чему-то… более приветливому, и Кэйа легко улыбается. — Мне приятно быть здесь, — говорит он с неожиданной серьезностью. Это вызывает у Крепуса смех, низкий и, судя по всему, искренний. Невольно Кэйа ловит себя на том, что задумался о смехе Дилюка: похож ли он на отцовский? — Я ценю ваше сотрудничество во всем этом… — Крепус машет рукой. Дилюк обходит вокруг своего стула и садится рядом с ним, и Кэйа следует его примеру. — Я надеюсь, что вы приятно провели вчерашний вечер. Кэйа игнорирует тепло, которое буквально горит под его кожей, и широко улыбается Крепусу. — Все было прекрасно, спасибо, — очень верное утверждение. — Приятно слышать, приятно слышать. Дилюк, надеюсь, ты не был слишком скучным? — Дилюк лишь многострадально вздыхает в ответ на вопрос отца. Кэйа удивляется, что Крепус поддразнивает своего сына, и Дилюк даже не выглядит раздраженным, но… — Он показал себя совершенным джентльменом, — прерывает Кэйа, как только Дилюк открывает рот. Его взгляд скользит по Альбериху, на мгновение неуверенно, и Кэйа смотрит на него в ответ, прежде чем улыбнуться Крепусу. — Мне было комфортно с ним. На это Крепус не дает никаких комментариев – только кивает и улыбается, тяжело похлопывая сына по плечу. — Рад слышать, что все прошло хорошо, — вмешивается отец Кэйи, и настроение парня тут же портится. — Я планирую отправиться в течение часа… — Кэйа моргает. Так скоро? — Я полагаю, как вы и сказали, половина обещанных солдат готовы сопровождать меня? Крепус опускает голову и пару секунд молчит, несмотря на невежливость. — Конечно, я понимаю вашу поспешность, — король машет рукой в сторону двери. — Дайте знать конюху, когда будете готовы, он предупредит командира. Им дан приказ докладывать обо всем непосредственно вам. Отец Кэйи кивает. — А остальные? — Будут в пути к концу недели, — Кэйа с интересом наблюдает, как странная печаль искажает натянутую улыбку Крепуса. — Я очень надеюсь, что это поможет вашей армии. — Я искренне польщен вашей помощью, друг, — Кэйа старается не показывать никаких эмоций, когда отец поворачивается к нему. Он крепко сжимает свою руку, и от этого жеста Кэйю на мгновение начинает воротить. — Сын, надеюсь, что мы скоро увидимся, — не скоро… опять. Кэйа моргает и сглатывает ком в горле. Его отец резко встает, поднимает Кэйю за собой и заключает его в нехарактерные для него объятия, которые выбивают его из колеи. — Ты наша последняя надежда, — шепчет он, и Кэйа дергается, когда отец резко отстраняется. Парень чувствует, как рука отца хлопает его по плечу, наблюдая, как тот кивает Дилюку и Крепусу, а затем скрывается за дверью. Как только она закрывается, Кэйа понимает, что произошло, и осторожно опускается обратно на свое место. — Ну… у меня, э-э, есть кое-какие дела, — Крепус, несмотря на свою уверенность, внезапно почувствовал себя неловко – возможно, из-за ухода отца Кэйи или же из-за реакции Кэйи? Он растерянно моргает и натянуто улыбается. — Еще раз спасибо вам за вашу помощь, — он как можно лучше повторяет тон своего отца, на что Крепус лишь кивает и встает. Проводит рукой по все еще сохнущим волосам Дилюка, поворачивается к двери и выходит. — Не хочу лезть не в свое дело, — тихо говорит Дилюк, как только они остаются одни, — но я чувствую, что мой вопрос, который я задавал тебе, возможно, все еще актуален. С тобой все в порядке? Кэйа медленно выдыхает, рассеянно переводит взгляд на тарелку с едой перед ним. Это выглядит совершенно неаппетитно, но он все равно подносит кусочек к губам. Ну что ж, думает он, мой отец только что умчался на войну, бросив меня в королевстве, которое мне даже не принадлежит, чтобы я познакомился со своим мужем, который меня не любит, но к которому я испытываю симпатию, в то время как он – мой отец – сражается за мое королевство с солдатами, обмененными на мою руку и сердце. — Я в порядке, — врет он, не задумываясь. В любом случае, какое это имеет значение для Дилюка? Они всего лишь пешки, средства для достижения цели. Дилюк приподнимает бровь, но ничего не говорит. Кэйа откусывает еще один кусочек мяса, на вкус похожий на пепел.часть 3
20 июля 2021 г. в 15:10
Утро выдалось ясным и теплым, но точно не для Кэйи. Головная боль и горький привкус во рту – лучшие друзья похмелья. И то, и другое парень просто ненавидит, но ни то, ни другое не идет ни в какое сравнение с распахнутыми шторами в ранний час, когда солнце уже не щадит никого.
— Ради Архонтов…
— Проснись и пой, — невозмутимо произносит Дилюк, скрестив руки на груди и сжав губы в линию.
Кэйа моргает, прищурив глаза, и мысленно благодарит себя за то, что не снял повязку. Хотя бы один глаз не режет этот ослепительный свет.
Один глаз не видит сонного Дилюка и не влюбляется в него.
Прическа Дилюка после сна растрепалась, лента почти спустилась с макушки, распуская хвост. Волосы пламенем падают ему на плечи, и Кэйа подавляет желание запустить в них свои пальцы, сжать, чтобы запрокинуть голову Дилюка назад, поцеловать нежную кожу на его шее. И он до сих пор стоит без рубашки, Альберих проглатывает совершенно ненужный комментарий – он определенно не выдержит реакции Дилюка.
— Вставай, — говорит принц. — Нас ждут к завтраку через… — пауза, Кэйа предполагает, что Дилюк смотрит на часы. Он резко выдыхает, качая головой. — Почти полчаса. Я бы хотел собраться не торопясь, но мы проспали. Так что будь готов, — требует он. Кэйа подавляет смешок, наблюдая, как Дилюк скрывается за одной из дверей.
Через несколько секунд раздается звук бегущей воды, и Кэйа понимает, что его муж ушел в ванную. И после этого осознания в голове Кэйи начинается целый парад мыслей о Дилюке без одежды. Он резко садится, надеясь, что это приведет его в чувство.
И это явно не было хорошей идеей, потому что голова начинает кружиться и пульсировать ужасной головной болью, которая усиливается из-за давления глазной повязки. С резким выдохом Кэйа стягивает ее через голову и бросает на кофейный столик перед диваном, потирает виски и с наслаждением закрывает глаза.
Мысли, страхи и желания кружатся в его голове, словно неуправляемые.
Начнем по порядку: сейчас он находится в Мондштадте, в замке. В спальнях наследного принца, за которого он вышел замуж. Это специально разработанный политический план, чтобы обеспечить Каэнри’ах войском из двадцати тысяч солдат армии Мондштадта, причем их козырем является слабость империи Каэнри’ах. Именно по этой причине король Крепус просил руки Кэйи для своего сына, чтобы они могли оставаться на нейтральной стороне по отношению ко всем другим королевствам.
Его гордость болезненно покалывает где-то в груди, и он медленно выдыхает, откидываясь на спинку дивана и смотря в потолок. Диван творит чудеса с его ноющей шеей, и он расслабленно устраивается на нем.
Разобравшись в путанице своих мыслей, он переходит к конкретике. Прежде всего, предстоящий завтрак. Ему не разглашали подробности, так что все, что он может сделать, это строить предположения, но он не удивится, если его отец и король Крепус будут присутствовать.
Прошло много лет с его последней поездки в Мондштадт. Его отец всегда приезжал сюда только ради политики. С немалой долей раздражения Кэйа думает, что теперь он станет как его отец или, по крайней мере, от него будут ожидать, что он будет следить за бесчисленными играми во власть, переговорами и постоянными важными шишками. Эта мысль уже убивает его. Остается лишь обреченно застонать и снова закрыть глаза.
Возможно, он сможет обмануть всех, сделав вид, что заболел, ссылаясь на то же похмелье. Черт возьми, они же молодожены, разве им не нужен утренний отдых? Значит, скорее всего, это будет обычный завтрак, где они могут не притворяться, и Кэйа не понимает, испытывает ли он облегчение или разочарование.
Облегчение, думает он. По крайней мере, ему не придется играть и тратить свои силы на это.
— Ты собираешься лежать там, пока мы не выйдем из спален? — голос Дилюка пугает его, и он резко садится, морщась от боли в шее.
— Я бы хотел…
— Твой глаз…
Дилюк хмурится, а Кэйа приоткрывает рот, не успев договорить. На короткое мгновение он удивляется, прежде чем понимает, о чем идет речь, и тянется за повязкой. Медленно и спокойно. Как только повязка оказывается на глазу, поворачивается обратно к Дилюку.
Дилюк выглядит точно так же, как и пару минут назад, разве что чуть более мокрым. Его волосы все еще лежат на плечах, руки рассеянно перебирают кончики, с которых капает вода. Он все еще не надел рубашку, и вместо штанов красовалось полотенце, на которое Кэйа, как бы ему не хотелось, старался не обращать внимания, так же, как и на сердце, которое бешено билось.
И он не думал, что Дилюк заметит его взгляд.
— Прости, — тихо говорит Кэйа. Принц моргает, смотря на него, и снова хмурится.
— За что? Ты в порядке? — к удивлению Кэйи, в его голосе слышится намек на беспокойство. Что ж, по крайней мере, он не смотрит на Альбериха с презрением или ненавистью, как многие – даже в самом приличном обществе – сделали бы это.
— У меня разрывается голова, и тело ломит так, будто я вытворял что-то всю ночь, — говорит он со смешком в голосе. — Но мой глаз в порядке, если ты волновался из-за него.
— Он черный.
— Он серый, — не задумываясь, отвечает Кэйа. Дилюк поднимает руки, показывая, что не будет мусолить эту тему, и Кэйа, приподняв брови, наблюдает, как он обходит диван и направляется к шкафу.
Ах, точно, одежда. Кэйа сжимает губы и бросает взгляд на свой свадебный наряд.
— Ты можешь взять что-нибудь из моих вещей, — говорит Дилюк, а Кэйа задается вопросом, обладают ли мондштадтцы какой-то магией чтения мыслей.
Увы, магия живет и умирает вместе с народом Каэнри’ах. И Кэйа не настолько идиот, чтобы пытаться извращать свою магию до умения читать мысли.
— Если хочешь принять ванну, тебе лучше пойти сейчас, — добавляет Дилюк, и Кэйа бросает на него взгляд. К большому огорчению и, как ни странно, облегчению Альбериха, теперь он полностью одет. Его волосы все еще влажные, но даже это не портит его образ.
— Хочешь сказать, что я воняю? — спрашивает он, внезапно чувствуя себя капризным ребенком.
В детстве они с Дилюком проводили много времени вместе, но иногда их заставляли. Король Крепус и его отец пытались наладить дружеские отношения между своими детьми. Кэйа никогда не был добрым по отношению к другим, а Дилюк просто не умел веселиться.
— От тебя за километр разит вином, и к тому же ты растрепан, — категорично замечает Рагнвиндр, обуваясь.
— Думаю, что это вполне нормальное появление на следующее утро после собственной свадьбы, — говорит Кэйа, явно намереваясь узнать побольше о завтраке.
Если Дилюк и замечает это, то молчит.
— Все, кто будет на завтраке, в курсе, — говорит Дилюк без особого контекста, шнуруя ботинки. Эта обувь определенно дает ему преимущества в росте, потому что ночью он был прямо на уровне глаз Кэйи.
— Ну и?
— Хорошо-хорошо, я приведу себя в порядок, — он идет к Дилюку, пару секунд смотрит на его гардероб, прежде чем снять рубашку и брюки – если они не подойдут, рубашка будет отлично смотреться с его свадебными брюками.
С этими словами и легким поклоном в сторону Дилюка, что вызывает у того раздраженный вздох, Кэйа уходит в ванную и запирается внутри.
Сразу снимает глазную повязку и протирает зеркало, чтобы видеть себя.
На самом деле, повязка ему очень нравится, но вот другие не находят в этом что-то хорошее. Полностью серый глаз, темная радужная оболочка, а зрачок белый-белый. Немногие могут смотреть на глаз вблизи, потому что сразу чувствуют тревогу.
Но Дилюк не казался встревоженным, возможно, только застигнутым врасплох и немного обеспокоенным. Довольно глупо использовать Кэйю в качестве политического щита, когда он нездоров.
Глубоко вздохнув, Кэйа отходит от зеркала и направляется к ванне. Поворачивает кран до самого упора. Горячая вода наполняет комнату паром, и Кэйа вдыхает его, позволяя тяжело осесть в легких.
Кэйа Альберих – пешка в политической игре за безопасность своего королевства, привязанная к человеку, который, похоже, не особенно заботится о нем, лишь о его полезности. И Кэйа, к сожалению, слишком привязан к этому человеку.
Он опускается в воду и думает о том, что бы сделал Дилюк, если бы он долго не выходил из ванны.