Дела прошлого

Девушки уснули почти немедленно, как вошли в комнату. Их сил хватило лишь на то, чтобы помочь друг другу с одеждой. И потому с рассветом они тоже с трудом могли подняться с кровати, все тело ломило от целого дня в седле – все-таки путешествие с обозом было легче, ехали они в основном шагом и делали остановки чаще. А Франс после всех размышлений накануне и вовсе ловила себя на мысли, что она, возможно, держит путь не в ту сторону, едет лишь потому, что более не знает, куда, не имеет никакого иного плана. - Франсетт, что с вами? – окликнула ее сестра за завтраком – только начиная привыкать обращаться по имени. - Я вдруг подумала, - честно вздохнула девушка, не объясняя, что думала об этом весь вчерашний день, - а если я не туда направляюсь? Если мне не нужно просить аудиенции у его величества? Я сейчас… даже и не знаю, что ему сказать. - А вы скажите, как есть, - предложила Жульетт. - Разве это выход? - Вы говорили, его величество справедлив, а потому лукавить с ним тем более не стоит. К чему придумывать то, чего нет? - При дворе так принято, - не удержалась от смеха Франсуаза. – Быть дамой из высшего света – значит уметь притворяться, лукавить и плести интриги. Впрочем, вы правы, Жульетт, вряд ли это понравится королю. Закончила она уже серьезно. После ненадолго замолчала, размышляя о том, что же ей и вправду делать. - Отступать глупо, - вздохнула девушка. – Надо двигаться вперед и… пытаться придумать, как нам стоит жить дальше. Но для начала, я полагаю, нам стоит позаботиться о собственной безопасности. - О чем вы? - О том, что в таком виде появляться в военном лагере небезопасно, да и путешествовать нам будет проще в другой одежде. Можете договориться с Базеном, чтобы он купил нам мужское платье? - Да уж лучше я сама подыщу, - покачала головой Жульетт, - а то этот мошенник только деньги прикарманит. - Хорошо, но все же ступайте вместе с ним, так будет безопаснее. - А вы? И если Базен не согласится? Он ведь торопится… - Я запру дверь. А господин Базен пусть помалкивает: мне и вправду отступать некуда, я любыми способами доберусь до короля, а там выдам все, что знаю о его хозяине и его друзьях… из города Тура. - Поняла, - кивнула Жульетт. – А одежду подбирать для дворянина и слуги? Для двух дворян? Для двух слуг? - Для двух людей небольшого достатка, - определилась Франс, - так, чтобы думали, что мы… скажем, из разорившихся торговцев: тогда разбойникам мы не будем интересны, но перед нами не закроют проезд к лагерю его величества. Бывшая горничная вновь понимающе кивнула. - И надо поменять седла, - задумалась Франсуаза, - как думаете, хозяин согласится обменять наши на мужские? - Уговорю! – уверила Жулия. И девушка порадовалась тому, какая у нее компаньонка. *** Время, конечно, путники потеряли, отправившись в дорогу уже ближе к полудню. Зато и Франс, и Жульетта убедились в том, что выбор верен, хотя бы потому что держаться в мужском седле было гораздо проще. Базен, разумеется, поначалу был против, но Жулия и вправду убедительно пересказала ему все аргументы, дав понять, что условия ставят они. Мысленно слуга посетовал, что накануне так и не нашел в себе сил, чтобы проникнуть к девушкам и отобрать платок. Вновь было вернулся к идее отправиться дальше одному, но тут догадки Франсетт были верны: Базен знал, что означает этот платок, знал, что Арамис не примет объяснения, что вещь потеряна – и дело не ограничится колотушками. Внезапная пропажа платка насторожит, а рассказать все, как есть, Базен не мог, как не в силах он будет ответить и отчего не отправился назад, искать утрату. Зная подозрительность Арамиса, легко предположить, что тот решит: платок могли выкрасть. А если и нет, то все равно вещь может попасть в руки, которые используют ее к собственной выгоде. И тогда остаться без службы будет для Базена еще благом… Хотя какое же это благо, если он не видит для себя иной судьбы, кроме карьеры в церкви? И проще всего это сделать вместе с господином. Странная девушка, желающая попасть к королю, вызывала много вопросов у слуги. Что за дело у нее такое к его величеству, что она стремится прибыть в военный лагерь? Девицам вернее обращаться к королеве. Напрашивалась очень необычная мысль – его спутница желает смерти его величеству, по собственной или чужой воле собираясь убить его. Вот только не сходилось. Девушка ясно дала понять, что знает личность дамы, с которой общался Базен, что знает или догадывается о ее планах, которые и грозилась выдать королю. Так что ей гораздо проще было бы открыться ему, хотя бы намекнуть на то, что у них схожие интересы. Девушка знала господ, упоминала, пусть и однажды, Гримо, то есть точно была у господина Атоса… Нет, глупость! Господин Атос и женщина – это невозможно! Более вероятно, что она знала господина Портоса или господина д’Артаньяна… Да, скорее даже последнего. А господин Атос в сопровождении слуги был у друга как раз в тот момент, когда у него была эта дама. В общем, выходило все равно, что эта девушка хорошо относится к кому-то из господ, она и сама упоминала, что не желает никому из них зла. Может, и не надо искать никакой иной цели? Возможно, девица только мнит о себе многое, объявляет, что к королю желает попасть, чтобы познатнее казаться. А на деле попросту желает повидаться с тем же господином д’Артаньяном? Базен вздыхал дорогой, пытаясь убедить себя в том, что дело именно в этом. Но то ли он слишком привык к общению с людьми, окружающими господина Арамиса, то ли душе очень хотелось тайн и загадок, однако же Базену думалось, что за его спутницей скрывается что-то большее, чем просто влюбленная авантюра. Чего стоит только эта ее то ли горничная, то ли подруга. Слуга неплохо разбирался в людях, как ему казалось, и замечал, что Жульетт ведет себя скорее как камеристка, чем как компаньонка, но порой… будто принуждала себя к другому поведению. Мадмуазель же определенно была госпожой, она решала и указывала, но со своей спутницей общалась на равных. Потому остаток дня Базен подумывал о том, как бы ему платок выкрасть. Ну не нападать же на девиц? Не разбойник же он! Из-за позднего выезда можно было надеяться, что догнать они Людовика не смогут: король имел привычку передвигаться быстро, верхом, а не трясясь в карете. Хотя после болезни это могло измениться, у него может пока не быть сил. И все же им стоит готовиться к еще одной ночевке, может быть, на этот раз повезет больше, скажем, не будет крепкого запора на двери между комнатами… Если же нет… Базен едва не хлопнул себя по лбу, осененный одной простой догадкой: у него нет никаких документов на этих девиц. Иными словами, с чего он вообще беспокоится, что его спутница доберется до короля? Она упряма – это несомненно. Но пройти к Людовику непросто и самым упрямым, и уж точно она не получит свою аудиенцию немедленно по приезду. Ну а к тому времени Базен успеет что-то сделать, пусть даже просто сообщит обо всем Арамису. В лучшем случае дама сдержит слово и отдаст платок, когда они доберутся до отряда короля. И тогда… А вот что тогда? Хорошо, если Людовик уже в военном лагере, туда и вовсе пробраться трудно. Но и в городах, где останавливается армия, часто пропускают лишь с паролем. Может, к тому времени, как они доберутся, пароль даже будет изменен, однако это даже и лучше: Базен уже видел, как при приближении к месту он требует от дамы вернуть платок, ведь цель достигнута. Она может противиться, конечно, однако поделать ничего не сможет, потому что если пароль изменили, Базен попросту сошлется на хозяина, за ним пошлют и господин Арамис подтвердит, что это его слуга. Ну а девушек пропускать будет некому. И если они добровольно не вернут платок, то тут уже они лично господину Арамису будут объяснять, кто они и как смели отобрать чужое. Там на месте можно будет и о воровстве заявить. С этими мыслями, уже приободрившись, Базен продолжал путь. *** Несмотря на более удобный костюм и то, что ехать было теперь легче, поздний выезд дал о себе знать – Людовика путники и вправду не догнали. А может, король и вправду путешествовал уже верхом, отчего армия передвигалась гораздо быстрее. А хуже всего было то, что дорога становилась все более неспокойной. Не надо было быть опытным военным, чтобы заметить изменения вокруг: в деревнях почти не было людей, в трактирах отказывали в еде, потому что ее не было, притом хозяева встречали гостей, держа руку за спиной, в которой зажимали нож для разделки мяса или топор – в общем, что-то понадежнее. На дороге путники, пешие или конные, почти не встречались, обозов не было вовсе, все почтенные люди давно убрались подальше от этих мест. А вот те, которые все же появлялись в округе, чаще всего это были одиночки или шли по двое, посматривали на трех всадников хмуро, но оценивающе – так что не приходилось сомневаться, кто все эти люди: разбойники и мародеры, пытающиеся сообразить, стоит ли связываться с живыми и чем удастся поживиться в случае удачного исхода драки. Франс почти не убирала руки со стилета, хотя и понимала, что против сильного мужчины у нее не будет шансов, но напоминала себе, что для всех она теперь тоже мужчина, а потому внешне силы равны. Порой девушка сожалела, что не выбрала одежду дворянина, вдруг бы та «отпугивала» глупцов. А еще лучше было бы раздобыть шпагу. Но немедленно напоминала себе, что обращаться с ней тем более не умеет, уж лучше надеяться на короткий клинок, так она скорее сможет нанести хороший удар. Жульетт тоже где-то обзавелась каким-то ножом, он висел у нее в ножнах на поясе. Возможно, оружие было плохим, но в их ситуации любое было лучше, чем отсутствие оружия вовсе. А еще это напряжение мешало Франсуазе погрузиться в ее невеселые мысли о верности выбранного пути. Все силы уходили на то, чтобы следить за дорогой и за тем, что творится по обе стороны от нее – вдруг за деревьями кто-то прячется, а еще хуже, если мелькнет ствол оружия… Может быть, с ними сыграло шутку воображение, но пару раз Франс и ее сестре и вправду казалось, что из-за деревьев в них кто-то целится. Но если это было и так, то скудность добычи не прельщала бандитов – выстрелов так и не прозвучало. Так что до очередного городка путники добрались без приключений, хотя и испытав немало потрясений. За воротами и пусть и не очень толстыми стенами чувствовалось некоторое спокойствие: все же разбойники предпочитали не грабить в городах, опасаясь, что их немедленно схватят, тут все друг друга знали, ведь место было небольшим. Конечно, крепостью стены городка было не назвать, но все равно внутри было безопаснее. Здесь был лишь один трактир, в котором следовало довольствоваться или единственной комнатой, или спать в общем помещении. - Надеюсь, вы не станете стеснять нас с Жульетт? – сразу расставила все акценты Франсуаза. – Прошу понять, мы не против вашего общества, однако на ночь мы все же желали бы оставаться одни. Впрочем, если вы пожелаете устроиться у дверей спальни, то не встретите возражений. Они как раз поднимались к комнате в этот момент, и поначалу Базен собирался было обидеться, но… - Я так и поступлю, - передумал он. Слуга немедленно заметил, что дверь в комнату закрывается только на щеколду, которую, если постараться, можно снаружи подцепить чем-то достаточно тонким и длинным, хотя бы ножом. И вход в спальню будет открыт… Девушки же, кажется, приняли его ответ за желание держаться вместе, и приободрились, полагая, что так будут в некоторой безопасности. *** Ужин на этот раз был скуден – еды в этом трактире, как и в других, почти не было, вина было мало и оно было дурным. Потому, несмотря на усталость, девушки еще долго не могли уснуть, все ворочались в кровати. Базен, который терпеливо ждал, даже порой щипал себя за руку, когда чувствовал, что начинает дремать. Он почти боялся дышать, как будто надеясь, что так не будет им мешать, и девушки поскорее успокоятся и уснут. И ведь это не все, надо выждать еще время после, чтобы быть уверенным, что не проснутся вдруг… Так что ожидание давалось непросто, а из-за скудного ужина Базен постоянно слушал бурление в желудке, который надеялся на что-то большее. Это – испытание Божие, твердил себе слуга… Но выходило тоже плохо. Все дело в том, что вся эта история с платком была напрямую связана с герцогиней. Базен отлично помнил, как его господин из-за этой дамы бросил карьеру, сменил имя… Да, и какое имя! Симара наоборот, имя демона! Вот с тех пор все их несчастья и тянутся. И с этим демоном, в обличие женском, продолжает связь господин Арамис! Еще и с оружием всюду ходит, в смертоубийства ввязывается. Далековато от этого пути до Царствия Небесного. А там кто поймет лучше? Взять хотя бы нынешнего кардинала, он ведь больше воин, чем священник. Да и Римские папы не чурались взяться за оружие. Но вот держаться от женщин подальше надо все равно. И не потому что герцогиня постоянно злоумышляет против его величества. Хоть это и помазанник Божий, а только вот все больше не о католиках думает. Правда, ныне вот взялся осаждать гугенотов, Господь вразумил его. Так что, может, сейчас-то и не следует более покушаться на его жизнь, все-таки убийство – грех, а цареубийство – особо тяжкий грех, таким прощения не будет вовсе. Вот только не сам грех беспокоил Базена, а то, что для греха того герцогиня избирала именно господина его. Может, не сейчас, но слуге доводилось слыхать, что случалось с другими любовниками этой женщины. Но и не подстрекая ныне Арамиса к этому, герцогиня постоянно отвлекала его от диссертации и дел церковных, но все более затягивала в дела мирские. А ну как тот вовсе перестанет думать о карьере аббата? Что же тогда Базену делать? Вместе с Арамисом идти военной дорогой? Живот опять забурлил, словно бы возмущаясь такой перспективой вместе со своим хозяином. За эти годы, пока Арамис служил в мушкетерах, Базен научился неплохо обращаться с оружием, но все же не мог похвастать особыми талантами в этой области. А уж поездка за подвесками ему до сих пор вспоминалась с дрожью! И ради чего все это? Конечно, господин Арамис был амбициозен и тщеславен, вот только в полку таких хватало. Как достаточно было среди мушкетеров и храбрецов. Но если и повезет, он может стать лейтенантом мушкетеров – до этого поста еще можно дослужиться. Однако не выше, пост капитана занят и будет долго занят другом детства короля. Что же до Базена, то он не может рассчитывать и на место простого мушкетера, для этого надо быть дворянином. То есть оставаться при Арамисе в этом случае – это всю жизнь быть просто слугой. Нет, такой расклад мэтра никак не устраивал. Иное дело церковь, тут было куда больше возможностей и для Арамиса, и для Базена. И каждое возвышение господина обещало повышение слуге… В общем, именно потому Базена так манила эта стезя, от которой - из-за герцогини - Арамис был все дальше и дальше. Он порой возвращался к этой цели, когда его дама предавала его, и тогда хотя господин был хмур, слуга сиял от восторга. Но после все вновь возвращалось к тому же, как сейчас. Арамис при этом уверял Базена, что все это временно, что он таким образом получает протекцию наиболее влиятельных людей. И отчасти слуга этому верил, хорошо понимая, как нужны связи для того, чтобы подняться (а бывая у герцогини, Базен замечал там очень знатных лиц). И все равно отделаться от мысли о том, что все эти игры с женщинами, не Богом посланное испытание, так и мучили Базена. Вот и сейчас он влип в историю аж с двумя девицами! А может, оставить платок Франсуазе? И пусть она даже решит погубить герцогиню – тем самым она избавит Арамиса от ее влияния… Только как сделать так, чтобы его имя не было названо королю? *** За дверью воцарилась тишина. А мэтр Базен и сам не заметил, как уснул за всеми своими последними мыслями и мечтами. Ему уже снилась прекрасная церковь, украшенная золотом, как он идет к алтарю для проведения службы, как… Слуга дернулся в сне и подскочил на месте. Уснул! Сколько же времени он проспал?! Наверное, уже светает, скоро закричат петухи и… С трудом подавив панику, мэтр осознал, что прошел час, может быть, два. Но до рассвета еще достаточно времени, чтобы осуществить все им задуманное. На мгновение Базен вновь погрузился в мысли о том, не стоит ли оставить все, как есть. Однако же идей о том, как уберечь Арамиса от гнева короля, у слуги не было. А уж гибель хозяина в этом случае означала и собственный конец. Нет, надо действовать, иначе Арамис может оказаться под ударом, а с ним и вся карьера мэтра – еще придуманная и пока смутная, но такая притягательная! Никаких тебе сражений, никаких голодных вечеров, но уютное аббатство с хорошим доходом, прихожане, почтенно бьющие поклоны у порога церкви! Базен еще раз прислушался. За дверью по-прежнему было тихо, девушки, кажется, уже крепко спали. Слуга поднялся на ноги, присмотрелся к дверной щели. Да, только щеколда. Вновь стараясь дышать еле слышно, Базен достал нож, осторожно просунул лезвие, стараясь подцепить замок. Не выходило. Скрежет металла о металл показался слуге просто оглушительным, от страха мэтр едва не выронил нож на пол. Но именно страх и подстегнул его сообразительность – Базен обмотал лезвие тряпицей, вновь просунул в щель… Щеколда удачно поднялась. Слуга чуть толкнул дверь и… Новый скрип заставил Базена даже отскочить назад, где и застыть в ужасе, не дыша и в уверенности, что сейчас послышится крик. Не послышался. Прошло несколько мгновений, прежде чем слуга осознал, что произошло. На ночь девушки приперли дверь стулом. Когда же Базен толкнул дверь, совсем не сильно, стул не упал, но двинулся по такому же деревянному полу. Дерево по дереву и скрипнуло, но совсем не громко. Не был громким звук и упавшей щеколды – она упала не обратно в замок, а просто несильно стукнула по двери. Базен еще немного подождал, переводя дух, затем снял башмаки, чтобы не шуметь. И уже после этого решился вновь приблизиться к двери. Аккуратно заглянул в щель – чуть более широкую, чем раньше. Картина была неплохая, до стула можно было дотянуться рукой. Слуга не преминул это сделать, хватая злосчастную мебель и слегка приподнимая ее, а затем отставляя стул подальше и так осторожно, как только мог. Вновь прислушался, убеждаясь, что девушки продолжают спать. Лишь после этого приоткрыл дверь, протискиваясь в комнату. Базен осторожно перевел дух и огляделся. А у путниц-то вещей почти нет, он это и раньше заметил. Так что перетрясти их можно быстро. Слуга вновь перевел дух, перекрестился, напоминая себе, что чужого он ничего брать не будет, явился сюда хоть и по-воровскому, но не с разбойными целями. Свое отыщет, а после… А вот что после? До рассвета ворота будут закрыты, он не сможет покинуть город. Впрочем, можно отправиться поближе к ним и поспешить уехать, как только это будет возможно. И сразу погнать галопом – тогда девицы точно не смогут его догнать. Правда, выспаться толком не получится, но это испытание Базен готов был выдержать. Так успокоив себя, слуга осторожно приблизился к одной из вещевых сумок, принялся осторожно вытаскивать из нее одно за другой содержимое, складывая рядом – не рыться же просто так, вдруг что-то да звякнет. Неудача. То ли это была сумка «служанки», которая не служанка, то ли спрятано было в другом месте, но платка тут не было. Базен поторопился сложить все обратно. Взялся за другую. Вещь за вещью перекладывалась рядом с сумкой, слуга внимательно разглядывал каждую тряпицу особенно внимательно, словно опасаясь не отличить платок от какой-нибудь девичьей ленты. И вновь ничего. Базен чуть было не выругался, вовремя остановился, перекрестился, мысленно прося простить его. И немедленно же огляделся, пытаясь придумать, где же еще может быть платок. Девушки вещи не разбрасывали… Скорее всего, спрятали при себе. Самое ценное ведь держат так, вот и среди вещей не было ни денег, ни украшений, а они наверняка имеются у путниц. Базен крадучись двинулся к кровати, намечая, куда бы лучше пробраться. Обычно такие вещи при себе держали господа, однако в этом случае госпожа определенно относилась к спутнице как к равной и точно ценила за ее умения, может быть и в этот раз все отдано Жульетт и хранится у нее под подушкой… или под матрасом… Черт побери – прости Господи – а как же забраться под подушку или под матрас? Он ведь не Мушкетон, а и тот бы своей петлей не вытащил бы.