Дела прошлого

Франс не могла бы объяснить, почему она решила, что за всем этим скрывается что-то особенно важное. Одного лишь того, что когда-то графиня исчезла, было недостаточно для опасений. Собственные размышления о том, что отвращение Атоса к женщинам связано с пропажей его жены, были лишь догадками. Но вот в момент появления графини Франсуаза поверила в верность всех этих размышлений. Только что делать теперь? Самым верным было бы обо всем рассказать Атосу. Вот только где его искать? Девушка столько вечеров надеялась увидеть его тут, но тщетно. Да и что она может сказать? Что ей кажется, она видела его супругу? А если граф и вправду обо всем знает и договорился встретиться с этой дамой тут? Например, чтобы… Вот придумать повод Франсетт не могла. Сколько она помнила, Атос обожал супругу. Поэтому все посчитали, что на той охоте случился какой-то несчастный случай – что еще могло заставить графа все бросить, из-за чего еще замужняя женщина может исчезнуть из дома любящего ее супруга? То есть сейчас Франсуаза представляла, что жизнь возможна и без удачного замужества. Но понимала и то, что такой человек, как Атос, не будет в тягость женщине, наоборот, он восхищался ее умом. Он консервативен, однако он был без ума от супруги! Что такого может пожелать великосветская дама, чтобы муж это категорически не принял, а потому супруга не смогла придумать ничего, кроме как сбежать? У нее ведь было все, о чем только может мечтать любая девушка! Единственное, что можно было предположить, это любовник… Франс чуть потрясла головой. Ей сложно было представить, что какая-то женщина могла предпочесть Атосу некоего иного мужчину. Однако некоторые дамы по-настоящему безумны и их выбор может быть странным. Почему бы и той сестре священника не увлечься кем-то настолько, чтобы решиться сбежать с ним? Вновь, будто в насмешку, припомнился буквально ледяной взгляд молодой графини. Разве могла она пренебречь всеми теми благами, что дарили ей статус мужа и его деньги? И все только ради страсти? А может, этот мужчина был еще богаче? И даже незаконная связь с ним сулила ей большие радости, чем законный брак? Все это выглядело не очень убедительно, но пока это единственное, что приходило в голову, и это было то, чего Атос не принял бы никогда – он не закрыл бы глаза на измену жены и не позволил бы ей просто бросить его. Но могла ли графиня де Ла Фер изобразить несчастный случай? Придумать целый спектакль… Франс слишком плохо ее знала, поэтому не могла бы и примерно сказать, возможно ли подобное. Но ведь все это придумать мог и тот любовник, ради которого все было задумано. Или, например, брат графини, он ведь тоже потом куда-то исчез. Или он уехал еще до того – Франсуаза плохо помнила, когда их покинул священник. Если все так, то Атос, конечно, не знает о том, что случилось с женой, и наверняка эта женщина тут появилась совсем с иной целью… Но почему это обязательно должно быть что-то плохое? Что если все догадки верны, то есть графиня де Ла Фер сбежала от мужа, инсценировав собственную смерть. После она поселилась где-то у любовника, например. А еще после они могли… Нет, вряд ли он ее бросил – наряд у появившейся женщины был вовсе недешев, даже дорожное платье и плащ выдавали то, что у нее достаточно денег на любые ее желания. Значит, она счастливо жила на обеспечении того любовника или за счет какого-то другого мужчины. А может, уже «овдовела», если это применимо к отношениям без брака, но тот человек мог оставить ей приличное содержание. Так или иначе, но у бывшей графини де Ла Фер ныне совсем иная жизнь. Если она случайно очутилась тут, то их встреча с Атосом – нужна ли она? Что она вызовет, кроме боли, у человека, который однажды похоронил любимую? Правда, все это никак не объясняло прежние догадки Франсуазы о яде. Но ведь граф мог узнать ужасную правду о супруге уже после ее побега… Однако было еще странное отравление, точнее, попытка отравления Атоса и его друзей. И кто знает, возможно, это связано как раз с тем, что бывшая графиня узнала о том, что муж жив и… Хотя а почему она вообще считала его умершим? И к чему такие сложности, ведь если Атос не знает о ней, она просто может перебраться в другие места, где не будет с ним пересекаться. Может быть, все-таки дело не в графе? Кто знает, во что ввязались его друзья? Один из них вот водит дружбу с мятежной герцогиней, а значит, наверняка имеет гораздо больше врагов, чем Атос. - Франс, что с вами? – окликнула ее сестра. - Эта женщина, - призналась мадмуазель де Бертран, - мне кажется, я ее знаю. И я не понимаю, отчего она тут. Сначала я думала, что она умерла… Но сейчас я думаю, что она, возможно, преступница. - Тогда надо сообщить! - Кому? Я даже не уверена в том, что видела именно ее, а уж тем более не знаю, в чем именно могу ее обвинить. Я хотела рассказать о ней… Франсетт прервалась, смутившись, а еще растерявшись: с какого момента начать рассказ и как объяснить, откуда она знает графа, почему тот скрывает свое имя, а она поддерживает это инкогнито? - Единственное, кому я могу рассказать о ней, это ее мужу… бывшему мужу, наверное, - решила сообщить главное девушка. - Это отличная мысль, - поддержала Жули. – Он ее господин, ему и решать, как с ней поступить. А вам известно, где он? Вы могли бы написать ему письмо… Хотя вряд ли эта женщина будет долго находиться тут. - Я надеялась увидеться с ним… Франс вновь прервалась, понимая, что не сможет объяснить свои ожидания, если не будет рассказывать всю историю своего знакомства с графом. И не то чтобы она не доверяла Жульетт – наоборот, ныне она доверяла ей больше, чем кому-либо еще, - но на все это было нужно время, много времени, а действовать надо было уже сейчас. Хотя она совершенно не представляла, как именно. - Если бы я только была уверена в том, что это та женщина, - пробормотала Франсуаза. – Тогда я поняла бы, что верны и мои догадки. А уже после бы сделала все, чтобы сообщить о ней кому угодно. - Кажется, она направилась в номер, который рядом с нашим, - прикинула что-то Жули. – Мы можем попробовать подслушать… - Может быть, но какая разница? – не поняла Франс. – Стены тут толстые, даже голоса снизу слышны плохо. Не идти же нам к двери, тем более, что так нас могут увидеть из общего зала внизу. - Нет, но я знаю, как устроены печные трубы тут. - При чем тут трубы? - При том, что их делают для удобства и быстроты нагрева, а значит, делают одну трубу, выходящую к разным комнатам. А поскольку эта дама только прибыла, то в ее комнате должны были только что разжечь камин. Продолжать Жули не стала, вместо этого подошла к печной заслонке и приоткрыла ее, кивнув сестре, приглашая ее подойти ближе. Франс приблизилась, боясь даже дышать. *** Не зря во всех комедиях образ слуги-пройдохи занимает центральное место. Слуги всегда знают о господах больше, чем те предполагают. И остается лишь догадываться, кто из них настолько любопытен, что подслушивает и подсматривает за хозяевами, а кто просто оказывается рядом случайно: помогает одеваться в тот момент, когда господин или госпожа с кем-то беседуют; накрывает на стол, когда ведется какой-то интересный разговор; наконец, топит у себя в комнатке, чтобы согреть помещение перед сном, а в этот момент через трубу слышит разговор хозяев в спальне. Так что Франс только мельком удивилась осведомленности сводной сестры. Думать дурно о Жули не хотелось, но, в любом случае, у мадмуазель де Бертран не было тайн, разглашения которых она бы боялась. Франсуаза сосредоточилась на том, что слышала – а через трубу и вправду было все неплохо слышно, хотя звук и был глухим. Может быть, именно поэтому в первые мгновения все голоса показались посторонними, неизвестными, а может, просто память никак не могла отыскать воспоминания о тех малых и коротких беседах, которые у нее были с графиней де Ла Фер. Разговор был пустячным: трактирная служанка помогала путешествующей даме расположиться в комнате и спрашивала, что ей подать на ужин, желает ли она что-то еще, например, лишний кувшин с водой. Гостья отвечала несколько раздраженно – возможно, ее утомила дорога, - но при этом довольно развернуто, не ограничиваясь только «да» или «нет», а что-то уточняя у служанки, вроде того, кто именно поставляет в трактир вино, так что разобрать ее голос было возможно. Теперь сомнений не было, Франс убедилась в том, что зрение ее не подвело – за стеной была бывшая графиня де Ла Фер. Франсетт уже размышляла, как лучше обо всем сообщить Атосу, когда внизу в трактире послышался шум. Это было нормально для позднего часа - ближе к ночи выпитое сказывалось на посетителях трактира. А в данном случае, кажется, кто-то успел заметить приезд женщины, что подогрело желания мужчин. Все же выбор в пользу мужского костюма был верен, подумалось Франсуазе, здесь даже краешек юбки приводил к непредсказуемым последствиям. Но в данный момент девушка все равно колебалась. Ей очень хотелось появиться там, проверить, не забрел ли все-таки в трактир Атос, тем более, что теперь у нее был серьезный повод с ним побеседовать. Однако появление внизу в этот момент было опасно и для мужчины, а если в ней разгадают женщину – страшно представить, чем это обернется, понятно только то, что заступиться за нее будет некому. - Вы хотите спуститься? – Жули вцепилась в рукав сестры. – Франсетт, это очень плохая идея – кажется, там скоро будет драка! Створку печи она своевременно прикрыла – видимо, сказывалась, привычка. - Но это мой шанс увидеться… то есть поговорить, - поправилась Фрасуаза, - с мужем этой женщины. Бывшая горничная хмыкнула, кажется, додумывая все сама. И Франс предполагала, что на этот раз сестра все додумает верно. Хотя именно сейчас это совсем неважно, потому что главное – сообщить Атосу о его жене. - И мы никак не можем… поговорить с ним после? – пауза в словах определенно была многозначительной. Франсуаза не ответила, принялась кутаться в плащ с таким расчетом, чтобы тот точно скрыл все особенности ее фигуры, если ее не скрыла мешковатая одежда. А после натянула ранее снятую шляпу, окончательно прячась и укутываясь – действие, ставшее привычное за эти дни. - Тогда я иду с вами, - решилась Жульетт, тоже спешно поправляя одежду и уже потянувшись к плащу. - Нет, - остановила ее сестра. – Оставайтесь наверху, можно с открытой дверью, но случиться может всякое… Может быть, так вы сможете мне больше помочь, пусть даже тем, чтобы вовремя успеете захлопнуть за мной дверь. - Но куда вы пойдете в ночи? - Надеюсь, недалеко. Если его не будет внизу, то может быть кто-то из его полка… А если нет, я просто вернусь сюда. После того, как Франс проговорила это вслух, стало легче, пришло осознание, что она трясется как мышь из-за сущих пустяков: ей всего-то и надо, что спуститься вниз и присмотреться к народу в зале, а если не увидит графа или кого-то еще из мушкетеров, то вернуться в комнату. Это не страшнее, чем сидеть там вечерами, не имея рядом ни верного слуги, ни отца… - Я недалеко и ненадолго, - еще раз повторила Франсуаза, успокаивая и Жули, и себя саму, поэтому и говорила уверенно. После этого девушка осторожно приоткрыла дверь. *** Внизу и вправду бушевали страсти, такого Франсуаза даже представить не могла, потому что дело действительно дошло до драки. Несколько мгновений Франс смотрела вниз, будто бы пытаясь принять: вот так и выглядят трактирные ссоры, и в них очень мало красивого и благородного, ведущего свое начало от рыцарских поединков. Никто не бился на шпагах один на один, вместо этого в ход шли стулья и скамьи трактира. Постепенно люди перестали мелькать перед глазами, это были уже не непонятные цветные пятна, швыряющиеся предметами или уклоняющиеся от них, теперь Франсуаза уже различала лица этих людей. Свет в трактире был вовсе не ярким, однако этого мужчину она узнала бы, наверное, даже в темноте. Франс собиралась было направиться вниз, но сообразила, что это ничего не даст, только может все испортить: если Атос увидит ее в таком наряде, то наверняка удивится, он отвлечется и пропустит удар. Значит, надо для начала дождаться окончания драки, а уже потом как-то привлечь к себе внимание. Поначалу она думала, что достаточно будет просто подойти. Но припомнила, как Атос сторонится женщин, и решила, что это может оказаться плохим решением, ведь кто-то из друзей графа вблизи различит, кто скрывается в костюме мужчины. Так что Франс осталась на месте и продолжала наблюдать за дракой, искренне переживая за мушкетеров. Но пока ожидала, в голову сами собой лезли странные мысли. И сейчас они были неприятными и отчего-то обидными до боли. А знает ли граф, за кого он сражается? Догадывается ли, что за женщина прибыла в трактир? Франсетт не очень вслушивалась в перепалку внизу, но по общим фразам догадалась, что какие-то пьянчуги хотели ворваться в комнату путницы, трактирщик опасался им противостоять, но зато не боялись другие – опытные военные. Наверное, это и дало ей надежду, что среди неких смельчаков внизу есть граф. Чувства ее не обманули. Но в данный миг ей казалось, что они над ней смеются, заставляя сомневаться во всем. Может быть, все совсем не так? Вдруг графиня уехала с позволения мужа? Конечно, он разозлился на нее, но не смог ничего сделать, возможно, сам любя так сильно, он был снисходителен к чужим чувствам? Это было непохоже на Атоса, это было немыслимо, это не соединялось с отравлением… Зато вот сейчас это очень подходило к событиям. Граф знал, что супруга тут, конечно, он не стерпел, когда кто-то попытался ворваться к ней! Все это было так странно, но в этот миг Франс во все это почти поверила. Драка внизу заканчивалась. И девушка потрясла головой, стараясь прийти в себя и думать только о том, что и вправду важно. Как теперь привлечь к себе внимание? И о чем все-таки говорить графу? *** В этом трактире мушкетеры почти не бывали, но, обнаружив его недавно, оценили всю выгодность его расположения – на пути от Ла Жарри к Ла Рошель – и последние дни останавливались именно тут. Вот и этим вечером трое Неразлучных заехали в трактир после того, как снялись с караула. Ссора вспыхнула внезапно, как это часто бывает в подобных заведениях, особенно когда собирается много военных. Хотя на этот раз она отличалась тем, что мушкетеры могли бы в нее не влезать. То есть они могли бы, если бы не считали для себя это делом чести. Атос, которому женщины были ныне отвратительны, все же не мог позволить, чтобы какие-то пьяные мерзавцы ворвались к даме и учинили над ней насилие. Пусть даже эта дама может быть столь же лжива, как другая, но его честь не позволяла остаться в стороне, тем самым став соучастником преступления. Где-то на краю сознания мелькнул облик Франс. И Атос даже ухватился за это: может быть, все-таки одна достойная женщина в этом мире есть? Почему бы не сражаться сейчас так, словно он сражается за нее? Это было совсем забытое чувство. Все эти годы Атос сражался просто так, без особой цели… Разумеется, если не считать целью уход из жизни. Будучи добрым католиком, граф себе не позволял эти мысли. Он искал опасности, бросал вызов всему миру, но при этом не шел на заклание, потому и не считал это самоубийством. Но вот чего он точно не делал уже долгие годы, так это не сражался за честь некоей женщины. Мысль о том, чтобы сражаться за даму, даже была отвратительна Атосу, потому и в этот раз он предпочел сражаться за свои идеалы, за свою честь, которая не позволяла допустить преступление… И вот вдруг опять Франс. Эти дни она буквально преследует его в мыслях! Временно удается отвлечься, но вдруг она появляется: то ли в противоположность Анне, то ли в подтверждение и предупреждение. Но граф предпочитал хранить детский образ, за него сражаться было гораздо приятнее, пусть это и было отголоском рыцарских романов, которые он читал в отцовской библиотеке и которыми порой делился с мадмуазель де Бертран. Наверное, странно сражаться за девушку, которую не любишь. Во всяком случае Атос никогда не относился так к подруге детства. Так что это действительно было более схоже с защитой детских мечтаний. Правда, на этот раз поединок нельзя было назвать рыцарским, клинки не скрещивались и не звенели. Дуэли были запрещены, но если в мирное время на это могли закрыть глаза, особенно если поединок не закончился смертью, то во время войны любая драка грозила трибуналом: сейчас у короля каждый воин был на счету, гибель или даже ранение в поединке были преступлением. Но трактирная драка – не поединок, после на все вопросы стражей хозяин заведения и его слуги будут говорить, что никто никого убить и не пытался, лишь пытались утихомирить пьяных посетителей. Надо сказать, что особых усилий тут и не требовалось – противники были и вправду слишком нетрезвы, чтобы оказать серьезное сопротивление. Так что кого-то Атос попросту вышвырнул в окно, ухватив за шкирку, как котенка. Кажется, только Арамис не выдержал и в какой-то момент взялся за шпагу, а вот Портос с легкостью обходился всеми предметами мебели, которые попадались под руку. Зато и завершилась эта драка довольно быстро, под тумаками пьянчуги быстро трезвели и предпочитали убраться вон. - Отлично развлеклись, господа! – Портос вернул скамью, которой размахивал; та в одном месте треснула, но общий свой вид сохранила. – Вот так от нас разбегутся и все чертовы гугеноты! - Не торопитесь, дорогой друг, - усмехнулся Арамис. – Пока они неплохо держатся в осаде, все лишь начинается. Он убрал шпагу и достал платок, брезгливо вытирая руки после драки. - Мы их выбьем! – уверенно продолжал Портос. – Если бы мы пошли на штурм, а не сидели под стенами… - То потеряли бы половину армии, - прервал его Арамис. - И вовсе нет! Они же попросту трусы, засевшие за стенами, полагая, что их оттуда невозможно выкурить! - Как я слышал, бастион пока отлично их защищает… Атос не слушал болтовню друзей и тем более не вступал с ними в спор, зная, что оба находят некоторое удовольствие в этих пререканиях – они отвлекали от ежедневной рутины осады. Граф отошел в сторону, кивнул трактирщику, чтобы принес ему еще бутылку вина – после драки хотелось пить. И пока он ждал, заметил движение наверху – на галерее, ведущей к комнатам постоялого двора, кто-то был. Это мог быть кто-то из компании пьянчуг, успевший подняться по лестнице, а потому Атос потянулся к шпаге… Человек доверия не вызывал: укутанный в плащ и с надвинутой на лоб шляпой он точно старался остаться неузнанным, а кого ему опасаться в трактире? Однако же граф наметанным взглядом отметил, что никакого оружия у этого человека нет, разве что небольшой кинжал на поясе. Конечно, предательский удар кинжалом может быть смертельнее укола шпаги, но для этого ему надо дождаться, когда жертва отвернется – любой удар лицом к лицу Атос парирует с легкостью. А неизвестный спустился на пару ступеней и остановился, но он точно смотрел прямо на Атоса – и одно это раздражало: кто такой этот наглец, что смеет пялиться? Граф уже собирался было задать этот вопрос, как… Незнакомец приподнял шляпу и хотя свет тут был слабый, Атос был уверен… Нет, черт побери, он ни в чем не был уверен! Малышка Франс стояла в мужском костюме, прижимала палец к губам, призывая к молчанию, и, насколько граф мог понять, хотела поговорить с ним наедине и так, чтобы никто их не видел. Выглядело настолько нелепо, что Атос на миг прикрыл глаза, говоря себе, что сегодня то ли слишком устал, то ли слишком много выпил… После открытия глаз видение не пропало, Франсуаза по-прежнему смотрела на него, кажется, очень нервничая, потому что поглядывала еще и в сторону его друзей, которые пока продолжали свой спор. Атос кивнул подруге, показывая, что понял ее, а затем кивнул еще раз, на этот раз в сторону заднего двора. Она тоже кивнула – сообразила, что он имеет в виду, - и принялась медленно спускаться, видимо, еще опасаясь, что привлечет к себе внимание, хотя народу в трактире почти не осталось. Граф тем временем подошел к друзьям, попутно стараясь придумать повод, отчего ему надо задержаться тут, притом сам не зная, будет ли ему нужна их помощь, все-таки происходило что-то совершенно непонятное. - Мне необходимо задержаться, - прямо заявил Атос, - у меня… важный разговор, пока не знаю, надолго ли это. - Нам подождать тут? – предложил Арамис. - Не стоит, - определился граф. – Возможно, Тревиль пожелает поставить нас в караул в лагере, тогда вы сделаете мне большее одолжение, подтвердив, что я отправлюсь с вами, а не дожидаясь меня тут. С этим они и распрощались.