Дела прошлого

Франсуаза проверила, чтобы дублет был застегнут под самое горло – это создавало иллюзию, что она одета, как и прежде. И все же, как ей показалось, первое, что сделал Атос, появившись на пороге, это оглядел ее с ног до головы, то есть невольно дал понять, что не одобряет ее вид. - Прошу прощения, что принимаю вас тут и в таком виде, - невольно вырвалось у Франс, - но здесь так спокойнее. Граф несколько запоздало поклонился, войдя в комнату, внимательно глянул на Жули, но, убедившись, что это тоже женщина, явно расслабился, только после этого ответил на слова подруги: - Добрый вечер, мадмуазель! Это все пустяки, если вас устраивает. Однако же не скрою, что ваше нахождение здесь опасно, в первую очередь для вас самой. - К сожалению, наши желания и наши возможности редко совпадают, - буркнула Франсетт. И через мгновение поняла, что ее слова звучат почти жестоко, потому что могут напоминать Оливье о супруге. Поэтому поспешно предложила: - Может быть, послать вниз за вином и какой-то едой? - Благодарю вас, но сейчас это лишнее. Вы обещали мне рассказ, надеюсь, я еще могу на него рассчитывать? - Конечно, однако… - Франс ненадолго замялась, но в который раз выбрала самый простой путь – прямой. – Простите, но вчера я слышала ваш разговор с… той дамой и ее поздним гостем. Мне кажется, что вы вряд ли захотите после этого слушать женские жалобы и не пожелаете понять девичьи проблемы. - Если вы все слышали, то должны понимать, что я стараюсь следовать за разумом, а не за чувствами. «К сожалению», - едва не вырвалось у Франсетт, но она промолчала, тем более, что и руководствуйся он эмоциями, а не рассудком, эти чувства не были бы направлены на нее, всю пользу из этого извлекла бы бывшая супруга. - Ну если мой рассказ вам наскучит, - шутливо предложила девушка, - скажите об этом прямо. Атос только кивнул и коротко глянул на Жули. - Я забыла вам представить, - Франсуаза, сообразив, что графу не нравятся откровения при слугах. – Это Жули, моя… сестра по отцу. Оливье слегка удивленно поднял брови, но формулировка его не обманула, он прекрасно понял, что имеет в виду девушка – это было ясно по его взгляду. Однако понял и то, что Франс считает правильным называть незаконнорожденную дочь своего отца сестрой. Это было интересно и весьма необычно. - Я пойду на кухню, - вдруг объявила Жульетт, - кажется, я сильно проголодалась сегодня, узнаю, что еще есть. - Это может быть опасно, уже поздно, - нахмурилась Франс. - Я сразу пройду на кухню, а там спокойнее, чем в общем зале, - уверила ее сестра. – Не волнуйтесь, я в безопасности. - Она очень… тактична, - заметил Атос, когда Жули ушла. - Я не собиралась от нее ничего скрывать, - вздохнула Франсуаза. – Но она по-прежнему считает себя горничной. - А! Она была вашей камеристкой? - Отец приставил ее ко мне, опасаясь, что ее мать раскроет тайну рождения Жули. Но мне ничего не сказал. Я… понимаю, что я ничего не обязана, но уверена, что она имеет почти те же права, что и я. - Это благородно, мадмуазель. - В самом деле? – Франс отчего-то пошла в атаку. - Разумеется, как вы сами сказали, вы вовсе не были обязаны… - А как бы вы поступили на моем месте? Не подумайте, я ни в коем случае не желаю оскорбить память вашего отца, - поспешила добавить девушка. – И даже не буду говорить, что до недавнего времени я тоже считала своего батюшку непогрешимым. Я уверена, что его сиятельство были верны мадам графине. Но на одно мгновение представьте, что это не так. Что случайно, по глупости или еще как-то, однако у вас появились брат или сестра. Как бы вы поступили с ним? Держали при себе как слугу? Граф опешил. Определенно, такого вопроса он не ожидал, как и вообще такой настойчивости. Молчал он долго, Франс уже несколько раз успела пожалеть о своем вопросе. И заодно успокоиться, осознать, насколько странно себя ведет последнее время. Приличной девушке никак не полагается сбегать из дома, переодеваться в мужской костюм, приезжать в земли, где идет война. А что сделал Оливье? Попросил ее быть осторожной и не выходить из комнаты, то есть, обнаружив ее без защиты в лице отца, он взял на себя обязанность покровителя, чтобы она могла продолжить вести себя как полагается приличной девушке. Франсуаза защищалась от неких непроизнесенных обвинений. Но, успокоившись, поняла, что никто ее ни в чем не упрекал, а ее напор вызван обидой. Притом обидой глупой – на ограничение ее свободы, которой никогда и не было. Ну и еще обидой на то, что ей все это досталось: отец, заботящийся лишь о собственном удобстве, незаконнорожденная сестра, судьба которой зависела от Франс, наконец, мужчина, которого любит она, но который презирает всех женщин на свете. - Вы правы, - медленно произнес граф, - я не представляю, как бы я себя повел, мне это сложно вообразить. Но я не упрекаю вас, мадмуазель… - Мы больше не друзья? – прервала его девушка. – Мы тут одни, но вы не называете меня больше Франс? - Франс, - он невольно улыбнулся, опустился на стул рядом. – Давайте вы просто расскажете мне все, что с вами произошло. И о чем именно вы хотели поговорить с его величеством. - Конечно, простите, - вздохнула она. – Я так разволновалась, когда услышала ваш разговор… - Как вы его слышали? Я помню, вы говорили про трубу… - Если отодвинуть вон ту заслонку, - кивнула девушка, - то слышно все, что говорят в соседней комнате. Труба одна на обе комнаты, возможно, и где-то внизу она тоже проходит. Как правило, господа не обращают на это внимание, потому что важнее, чтобы в комнате было тепло, а открытие створки помогает быстрее разжечь камин. - Это вам рассказала Жули? - Да. Но не думайте плохого, я уверена, она не пользовалась этим знанием. Я слишком многим обязана ей, чтобы считать ее врагом. - Однако это она подговорила вас бежать? - Нет, меня вынудил отец… Франсетт глубоко вздохнула. Она невольно оттягивала этот момент, но понимала, что надо переходить к истории, нужно все объяснить Оливье, притом подобрать такие слова, чтобы он ее понял. Все же главное то, что она сбежала от отца, пошла против его воли. Оправдывает ли ее поведение батюшки? В глазах любого мужчины она вела себя своевольно, а он не сделал ничего особенного, просто решил выдать ее замуж за того, кого считал выгодной партией, притом даже дворянского звания… Граф всегда был человеком правил, закона, и события с его женой только подтверждают это. Что она может этому противопоставить? Только бы не выдать при этом чувства, это будет так… стыдно! *** Атос не торопил подругу детства, понимая, что той нужны силы собраться – одно только появление внебрачной дочери ее отца чего стоит! Поэтому он позволял Франс уклоняться от темы, переводя разговор на его собственную жизнь, тем более что ее любопытство после всего услышанного было полностью оправдано. - Мы сильно изменились… оба, - не удержался граф. – И теперь вы знаете, что изменило меня. Однако теперь это в прошлом, я надеюсь. - Ее… казнили? - Да, на рассвете. - Мне жаль, что ваши чувства так завершились, - Франсуаза смотрела на него с сочувствием и… кажется, пониманием. - Это прошлое, - уверенно объявил Атос, сейчас уже точно зная об этом, он ведь и приехал сюда, чтобы окончательно со всем разобраться. – Давайте оставим его наконец. Нам следует подумать о будущем. - Вы… извините меня за нескромность, но могу я узнать, Оливье, вы вернетесь в Ла Фер, вновь возьмете на себя обязанности графа? - Это будет непросто, - признался он. – Не уверен, что смогу вновь жить там, однако попытаюсь. Если поначалу будет слишком сложно, то буду жить в Париже, но, обещаю вам, более я не буду относиться к своим обязанностям столь безответственно. - Я никогда вас не упрекала! - Конечно, - вновь невольно улыбнулся Атос. – Себя упрекаю я сам. И не хочу повторять прошлые ошибки. - Однако мое будущее – это не исправление ваших ошибок, - засомневалась Франс и, чтобы скрыть свое смущение, попыталась пошутить: - Уж скорее это мои неуклюжие попытки их не совершать. - Буду рад вам в этом помочь, - совсем не шутливо отозвался граф. Она еще немного помолчала, затем наконец решилась, от чего сразу стала сосредоточенной, черты лица будто бы чуть заострились, взгляд смотрел куда-то за спину собеседнику. - Я виновата перед батюшкой, разумеется. Вы знаете меня, Оливье, может быть, я не примерный ребенок, порой мне доставалось от отца за проказы… - Но назвать вас непослушной дочерью я не могу, - поддержал Атос. - Мне неприятно об этом говорить, я всегда думала, что у меня хорошая, правильная семья… - Я думал схоже, - невольно грустно усмехнулся граф. Кажется, до сих пор ни ему, ни ей не приходило в голову, что между ними есть что-то общее. Так что сейчас оба ненадолго замолчали, а потом тихо рассмеялись – и сразу после этого стало легче, будто бы они вернулись в детство, когда разговоры были простыми, когда у них не было тайн. - Я старалась быть примерной дочерью, - продолжила Франсуаза, - мне даже казалось, что он тоже идеальный отец. - И вот идеал оказался родителем еще одного ребенка? - Для начала он оказался родителем, который готов продать своего ребенка, - признание далось девушке довольно легко, говорила она спокойно, хотя до этого никак не могла решиться на признание, но все же общее детство все больше брало верх над ней. – Даже после того, как вопрос с землей решился. - Он решил выдать вас замуж? - Да. Сначала за мещанина, потому что желающих жениться на разорившейся дворянке мало, а после… - После?! – Атосу с трудом удалось удержать пониженный тон. – Вы хотите сказать, что ему недостаточно того, что он был восстановлен в правах? Он продолжал требовать от вас этого замужества?! - Нет, он нашел мне… по крайней мере дворянина, - грустно усмехнулась Франс. И вдруг спросила: - Оливье, неужели я настолько уродлива и бедна, что гожусь только на средство платежа? Или дочь – это что-то вроде племенной кобылы, которую можно проиграть в кости или продать? - Кому он вас обещал? – хмуро спросил граф. - Я не видела его, - честно признала девушка. – Это некий старик, который сделал себе состояние на торговле. А ныне он – главный кредитор отца, потому может требовать от него чего угодно… - Например вас в обмен на то, что он оплатит долги месье де Бертрана? - Или хотя бы не позволит другим кредиторам требовать их с батюшки, - кивнула Франсуаза. - Мерзавец! – не выдержал Атос. И через мгновение поправился: - Простите, Франс! Я не хотел обидеть вашего отца. Но эта сделка бесчестна. Обещаю вам, что переговорю с ним и, если понадобится, с этим женихом… - Благодарю вас, но… - Но почему вы не написали мне? – начал было граф и немедленно же мысленно выругался. – Извините, конечно, вы не знали мое новое имя. - Знала, - поправила его Франсетт. – Если быть до конца откровенной, то в тот день, когда мы говорили последний раз, я проследила за вами и… мне удалось выяснить имя мушкетера, который проживает в том доме. - Проследили? Атос ошарашенно припомнил расстояние, которое он проделал. Половина Парижа! Нет, это не был длинный путь для него, но – Франс? Неужели отец позволял ей гулять по городу без сопровождения?! Выходит, это не первый раз, когда она вполне неплохо самостоятельно справляется… - Впрочем, неважно, - потряс головой граф, подумав о том, что воспитание бывшей подруги – не его забота. – Но если вы знали, отчего не написали? - Потому что даже если вы вступитесь за меня… - Даже? – Атос немедленно выхватил слово сомнения. – Вы сомневались в том, что я готов заступиться за вас? - А у меня не было оснований? – она постаралась произнести это в шутку. Однако граф понял упрек. И в самом деле, с самой их встречи в Лувре он вел себя с ней вовсе не как старый друг. Он подозревал ее в коварстве, в желании манипулировать им и получить от него побольше для своего отца. Как бы он отнесся к письму от Франс, в котором она просила бы защитить ее от брака, который ей неприятен? Стоит вспомнить все его мысли о ней там, в церкви! А что стоит за его рыцарским порывом сейчас? Он поддался очарованию детства, когда они почти так же болтали, не таясь, обо всем. И вот так легко она получила от него обещание заступиться за нее. - Простите, Оливье, - продолжила девушка. – Я понимаю, что у вас были причины думать дурно обо мне… Хотя мне казалось, что мы так хорошо знаем друг друга… - Годы меняют людей, - хрипло отозвался он. - Да, - легко согласилась она, несмотря на намек, что она может быть обманщицей. – Но я все же ехала сюда не к вам. И потому, хотя я благодарна вам за ваше желание защитить меня, я скажу, что не просила об этом. Но позвольте мне завершить фразу. Даже если вы вступитесь за меня, это не значит, что отец вас послушает. Вы не можете ему в этом приказывать, а я… Как бы дурно я ни думала о нем ныне, но я не могу позволить и мысли о том, чтобы с ним случилось что-то, что избавило бы меня от его власти. - Но вы заговорили об этом, - подозрительно прищурился Атос. Она помолчала, затем тяжело вздохнула. - Мне страшно, Оливье, - вдруг призналась девушка. – Вы так изменились. Конечно, ваше положение графа требует вершить суд, но… Франс прервалась, кажется, не зная, как сформулировать, Атос терпеливо ждал, не в силах понять, что именно ее пугает. С годами их общение стало вовсе не таким легким и простым, как в детстве, но этому способствовало еще и то, что он немало времени провел на флоте, а после возвращения почти немедленно встретил Анну… *** - Я слышала вчера, - почти шепотом произнесла Франсетт, - вы… повесили свою жену. Я понимаю, что она это заслужила, я слышала все-все в вашем разговоре… Но когда сейчас вы заговорили о моей защите и беседе с батюшкой… Говорить о таком было больно, ей казалось, что каждое ее слово – это упрек Оливье. А после его столь горячего предложения о защите это было несправедливо. Впрочем, хуже было то, что именно это самое предложение заставило ее разговориться, потому что этот рыцарский порыв был таким открытым, таким горячим, что хотелось верить, что за ним стоит вовсе не только их воспоминание о детстве. Потому Франсуаза спотыкалась на каждом слове, но не могла объяснить, какая дикая мысль пришла ей в голову. - Вы подумали, что я могу вызвать его на дуэль? – догадался Атос. - Да. - Франс, я судья и дворянин. Неужели вы думаете, я решился бы на нечестный поединок? – граф не мог скрыть досаду, отчего Франсетт буквально впилась ногтями себе в ладони, коря за глупые фантазии. – Поверьте, я осознаю, что я моложе и гораздо лучше владею шпагой, потому что я военный! - Вы хотите сказать, что не вызвали бы его на дуэль? - Скорее этого вашего так называемого жениха. - Он… еще старше, - растерялась девушка, не представляя, как это вяжется с тем, что он сказал только что. - Раз он сватается, то и шпагу держать в состоянии. - Нет, прошу вас! Это слишком… жестоко! И эти ее растерянность и испуг, такие открытые и детские, заставили Атоса улыбнуться, забывая все ее укоры. Франсуаза посчитала это легкой насмешкой, не догадываясь о том, что граф думает вовсе о другом. Он окончательно убедился в ее наивности и чистоте. Во всяком случае, она точно никому не желает смерти! В этом Франс точно осталась такой же, как и была. И это в тот момент, когда многие дамы лично вложили бы шпагу в руки и нашептали напутствие идти и сражаться за них. - Преимущество того, кто лучше владеет оружием, - пояснил он, - в том, что он может выбрать, как поступить с соперником. Разумеется, проще всего с ним разделаться. Но это мало чем отличается от убийства. Однако же дуэли заканчиваются по-разному. Можно просто заставить соперника признать свое поражение. - И отказаться от всех своих притязаний? - Именно, - Атос остановил взгляд на кинжале за поясом у девушки. – Вы умеете им владеть? - Немного, - покраснела она. Граф требовательно протянул руку к оружию, Франсуаза не посмела спорить, молча подала ему то, что придавало ей слабую уверенность в эти дни. Атос покрутил кинжал в руках, несколько недовольно покачал головой. - Вот, возьмите, - протянул он ей свой. – Здесь лучше баланс, в руке лежит идеально. Ваш неплох, но служит больше украшением. Берите, это подарок. Франс вновь подчинилась, на этот раз его категоричному тону. - Итак, мы договорились? – продолжил Атос. – Я поговорю с месье де Бертраном и… вашим женихом. Завтра я постараюсь договориться с капитаном и после смогу сопровождать вас… - Ваше сиятельство, вы не дослушали меня, - заметила девушка, укоризненно покачав головой. - Не договорились, - вздохнул граф. – Франс, что я делаю не так? Мне казалось, вчера вы согласились принять мою помощь. Дело в вашей… сестре? Хотите, чтобы я обсудил и это с вашим отцом? - А на это вы вовсе не можете повлиять. - Боюсь, что да, - чуть поморщился он. – Но, уверяю вас, и король не может заставить месье де Бертрана признать дочь. - Я не хочу никому угрожать и принуждать к чему-то. - Тогда о чем вы желали просить? Место при дворе? Король против большого штата, однако я могу попробовать… - Это и в самом деле было бы замечательно, - согласилась Франсуаза. – Но я не хотела бы, чтобы кто-то придумывал что-то исключительно для меня, как не хочу добавлять вам забот. У его величества я лишь хотела спросить, есть ли место при дворе. - Хорошо, я не буду просить, - чуть улыбнулся Атос, - только спрошу для вас и дам поручительство. - Благодарю вас. - И только? – насмешливо прищурился граф. – Вы не станете меня упрекать в том, что я не слушаю вас и предложил что-то жестокое для вас? Неужели на этот раз вы готовы принять помощь? - Со всей признательностью, на которую я только способна, - уверила его Франсуаза. – Поверьте, я в самом деле благодарна вам! - Но я не могу поручиться вам за решение короля. - Я это отлично понимаю и не жду большего… - девушка вновь смутилась, не зная, стоит ли просить. Разговор пошел не совсем так, как она хотела. Свои размышления о том, чтобы спросить у его величества должность при дворе, девушка сегодня обсуждать не собиралась – после того, как Атос предложил ей помочь накануне, Франсуаза сосредоточилась на том, что было в ведении непосредственно графа. Но вот вдруг Оливье спросил про двор, обещал ходатайствовать – и после этого было как-то неудобно просить что-то еще, словно бы она злоупотребляет хорошим к ней отношением. - Ждете, - возразил Атос. И добавил, видимо, чтобы его слова не прозвучали слишком грубо: - Франс, прошу вас, поговорите со мной откровенно, как в детстве. Ведь вы уже начали этот разговор. Девушка глубоко вдохнула, будто собираясь войти в ледяную реку. В конце концов, она ничего не теряет ведь. - Вы правы, - признала она, - я бы хотела попросить вас… совершенно о другом. Я слышала о том, что его величество урезал штат супруги, потому я хотела спросить о месте при дворе, но вовсе не рассчитывала на него. Потому я благодарна вам за вашу протекцию, но если можно… - То вы бы попросили вместо этого что? - Именно, вместо, - ухватилась за это слово Франсетт. – Если можно, то я бы попросила у вас доверия мне. Понимаю, что после всех… событий в вашей жизни, мои слова звучат для вас как безумие, как невероятная дерзость. Но прошу вас понять, я долго думала, я решилась на это не из жадности или желания пойти против чьей-то воли. Если бы речь шла лишь обо мне, я не думала бы даже о должности при дворе, предпочла бы монастырь… - Они не очень полезны девушкам, - криво усмехнулся Атос. – Моя бывшая супруга этому пример. - Уйдя туда добровольно, я бы не искала для себя ничего иного, - мягко возразила ему девушка. – Но я отвечаю и за Жули – она доверилась мне, помогла добраться сюда. Поэтому я просто уверена, что есть единственный способ и сохранить отцовские владения, и мне сохранить свое достоинство и позаботиться о тех, кто мне доверился… - А именно? – прищурился граф, который уже начал понимать, что услышит. - Доверьте отцовские владения мне.