Дела прошлого

Атос приехал, как и обещал, за час до рассвета. Если бы девушки не так волновались накануне и не опасались проспать, то, пожалуй, именно проспали бы. Однако этой ночью обе спали очень чутко, к тому же накануне, поскольку никуда так и не выходили, легли рано. Так что когда граф постучал в дверь, обе были готовы отправиться в путь. На улице их дожидались оседланные лошади и Гримо, который привычно молча последовал за всеми и на протяжении всей дороги оставался невозмутим, так что Франс начала сомневаться, что когда-то говорила с ним. Впрочем, первое время все молчали, только обменялись приветствием: Жульетт по привычке горничной не смела начинать разговор с господами, Франсуаза полагала, что Атос слишком сосредоточен на дороге и их безопасности, и не хотела его отвлекать пустыми разговорами, что было во многом правдой – поскольку еще было темно, граф внимательно следил за тем, чтобы за деревьями близ дороги никто не прятался. Это было маловероятно, все же разбойники и мародеры предпочитают поздний вечер, а не раннее утро, поскольку именно в это время чаще проезжают путники (кто-то опаздывает, кто-то засиделся в трактире – и их легко подловить и ограбить). Заговорили позже, часа через три дороги, граф любезно осведомился у мадмуазель де Бертран, не желает ли она отдохнуть. Вообще, Атос уже заранее просчитал путь. Он помнил рассказ девушки о поездке сюда, из которого мог сделать подсчеты, сколько времени она может держаться в седле и как часто ей нужен отдых. Но при этом поглядывал на то, в каком состоянии находится Франс, даже при том, что лошади часто шли шагом. Франсуаза не выглядела уставшей, однако остановка все равно была необходима, так что скорее нужно было решить, сколько времени понадобится на отдых – только для лошадей короткая передышка или людям тоже надо размять ноги и перекусить. - Мы можем поторопиться, - уверила графа девушка. – Вам ведь необходимо еще вернуться обратно. - Не переживайте, обратно мне надо меньше дня. Франсетт глянула на мушкетера с удивлением. Наверное, он преувеличивал, но она не сомневалась, что это преувеличение небольшое – врать Оливье не умеет, а он еще в детстве в седле держался великолепно, он может не слезать с лошади сутки, лишь бы была возможность сменить уставшее животное. На время остановки граф велел хозяину постоялого двора принести кувшин вина и легких закусок. После этого простенького завтрака сразу потеплело, прохлада утра окончательно ушла, а с этим вернулось и желание разговаривать. - Пока вы не знаете, когда сможете вернуться? – начала Франс. - Я постараюсь не оставлять вас надолго, - отозвался Атос. Лошади вновь шли шагом, так что говорить они могли свободно. – Но пока и впрямь я не могу вам сказать точно, все зависит от того, насколько плотно сейчас мы застрянем на осаде. - Чем плотнее, тем дольше? - Наоборот, - слабо улыбнулся граф. – Сейчас еще есть опасность вражеских вылазок и сопротивления, особенно если подойдет помощь от герцога. - Герцога? – не поняла Франсуаза. - Английский флот, - пояснил Атос. – Во многом все это затеяно именно англичанами, но сами они не торопятся на помощь братьям-протестантам. Девушка промолчала, чувствуя себя невероятно глупой. Только вчера она хотела показать себя разбирающейся во многом, а вот сейчас не в силах поддержать беседу, потому что совершенно не представляла, что происходит в собственной стране, считая все попросту бунтом гугенотов. - Если сейчас нас затянет осада, - продолжал объяснять Оливье, - то после перестанем опасаться отпора, получить отпуск будет проще. - А вы полагаете, что герцог не прибудет на помощь? – Франс наконец припомнила кое-что из сплетен, которые слышала от отца. – Разве он не питает чувств к ее величеству? Тогда он должен желать доставить проблем нашему королю, вряд ли один мятежный город на это способен. - Бэкингем не правитель Англии, хотя и близок к этому, - отозвался Атос. – А протестанты – интересные люди, для них интересы своего кошелька гораздо выше интересов веры. Впрочем, у нас это тоже начинает преобладать. Девушка мысленно сделала себе заметку непременно разобраться в том, что имеет в виду Оливье, но спросить его постеснялась. - Возможно, герцогу попросту не дадут это сделать, - добавил мушкетер. - Не дадут? – на миг Франс растерялась, а затем ее осенило: - Его хотят убить? Для этого была нужна… - Полагаю, что да, хотя не могу быть уверен. - Это же ужасно! - Скорее, все это скучно, поверьте, политика вовсе не благородное дело, особенно когда за нее берутся торгаши, - продолжал граф. – Лучше расскажите мне, если это не тайна, каковы ваши намерения в управлении землями? - Что вы, от вас – никаких тайн! Конечно, если это в самом деле вам интересно, я могу подробно рассказать. - Интересно, - кивнул Атос. Франсетт приободрилась, эту тему она ждала и ей было что ответить мужчине, чтобы он мог оценить ее ум. И перешла к рассказу о том, какой примерно урожай приносят какие земли и как их эффективнее использовать, чтобы давали больше дохода, а попутно, с глубоким вздохом, признавая, какие затраты батюшки можно ограничить, прибавив к ним еще некоторые лишние расходы поместья. *** Остановились они поздно вечером, в небольшом городке, по словам Атоса, примерно за пять-шесть лье до Пуатье. Несмотря на то, что до крупного города еще было далеко, постоялый двор был чистым, прислуга любезна, а среди прочих товаров здесь нашлись женские седла, трактирщик согласился их поменять на обычные мужские с небольшой доплатой. Граф, привычно не споря, немедленно заплатил, сколько попросили. Франсуаза про себя вздохнула. Она уже была научена Жульетт, а потому знала, что, если немного поторговаться, цена может сильно снизиться. Она бы так и сделала, но Оливье так не делал никогда, даже будучи мушкетером, и сейчас при нем было неудобно что-то исправить, но одновременно было неприятно, что он платит за нее. - Дальше будет спокойно, - предупредил Атос перед тем, как девушки ушли в их спальню. – Завтра можете надевать женский наряд. Видимо, он опасался, что Франс упрямо наденет штаны, несмотря на приобретенные женские седла, в которых можно было сидеть, конечно, и в мужском костюме, но «мужчина», сидящий на лошади по-женски, привлекает гораздо больше внимания, чем просто путницы-девушки. - Благодарю вас, - решила его успокоить мадмуазель де Бертран. – Так и я вправду буду себя чувствовать увереннее. И следующим утром и вправду надела юбки и корсет. Дышать сразу стало сложнее, передвигаться несколько тяжелее, но все же она почувствовала себя и вправду более защищенной, привычная одежда была словно броня. Атос приветствовал ее, отпустив комплимент, что в таком наряде она выглядит великолепно, Франс не покраснела исключительно потому, что не очень поверила этим словам. Несомненно, Оливье не врал, просто он так выразил свою радость от смены костюма, однако кто может выглядеть великолепно в потрепанном дорожном костюме, который и после пошива-то был очень прост – ни дорогой вышивки, ни кружев? В женском седле путешествовать быстро было сложно, тем более, что Франсуаза уже почти привыкла дышать без корсета, сейчас надо было в некотором роде вспомнить, как это делается в затянутой женской одежде. Атос, кажется, это заметил, потому что остановки для отдыха стали чуть длиннее на этот раз. Если накануне они с интересом практически весь день обсуждали планы на поместье, то сегодня разговор просто вернулся к воспоминаниям детства. За ними Франс далеко не сразу заметила, что дорога, которой они едут, ей совершенно незнакома. - Мне кажется, мы ехали другим путем, - прервала беседу девушка, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, где они едут. - Нам не нужно делать круг и ехать в Тур, - пояснил граф. – Так нам будет ближе добраться впоследствии в Ла Фер. И наверняка там вас не сможет отыскать месье де Бертран, уверен, что искать он вас будет в Париже или, если проследит, в какую сторону вы уехали, то в окрестностях Тура. - Я вам полностью доверяю, Оливье, - улыбнулась Франс. – И соглашусь жить там, где вы посчитаете наиболее удобным. Она бы согласилась, наверное, если бы он увез ее и запер где-то, ее сомнения были вызваны попросту тем, что она совершенно не запоминает дорогу, которой путешествовала до этого – а это уже опасения за то, может ли она вправду куда-то ездить сама, если не в силах вспомнить путь, которым ехала совсем недавно. Наверное, со вздохом подумалось ей, сам граф добрался бы и непосредственно до Ла Фера, но скорость передвижения девушек ему мешала. Так что к вечеру они заночевали, не доезжая до Шатору. В сам город путники прибыли уже на следующий день, до полудня. - Земли тут принадлежат барону де Шовиньи, - пояснил девушке граф. – Его замок тоже рядом, если вы хотите, я могу договориться… - Вы полагаете это безопасным? - Не уверен, - признал Атос. – Кажется, барон тяготеет к политике короля и кардинала, однако мы никогда не были друг другу представлены, потому я не могу поручиться, что дам вам хорошего опекуна. - Тогда давайте обойдемся без него. Граф кивнул, принимая план Франсуазы, который был попросту подтверждением его собственных мыслей и планов. Так что на этот раз Атос оставил девушек в трактире, а сам вместе с Гримо отправился подыскивать жилье. Женских монастырей в ближайшей округе не было, поэтому рассчитывать следовало только на чей-то дом, притом дом приличный, не очень дорогой, с хозяевами, которые не выдадут квартирантку и, может быть, смогут послужить защитой для девушки хотя бы от бандитов. Но это были представления Франсетт о том, какое жилье ей надо. А о том, что она обо всем этом не сказала Атосу, девушка сообразила поздно, когда тот уже ушел. Оставалось лишь гадать, какую квартиру он подыщет и сколько за это заплатит – мадмуазель де Бертран подозревала, что никак не сможет с ним расплатиться. А ведь мушкетер оплачивал всю их дорогу, не позволяя девушке ни разу залезть в кошелек. Он покупал припасы, он расплачивался в трактирах, когда они останавливались поесть, он же платил за постой. Надо будет потом сделать какой-то подарок, думала Франс. Деньги Оливье не примет, а какой-то подарок – может быть… - И все-таки его сиятельство – истинно благородный господин, - заметила Жульетт, когда за мужчинами закрылась дверь. – Ни один дворянин не стал бы уделять столько времени просто девушке, арендующей у него земли. Франсуаза только вздохнула в ответ. Она бы предпочла, чтобы Атос уделял ей гораздо меньше внимания. *** В отличие от Франсуазы, граф совершенно не думал о тратах. Он привычно платил столько, сколько с него спрашивали, не задаваясь вопросом о том, что эти расходы – вовсе не его. Пожалуй, все было бы иначе, путешествуй он с друзьями (хотя и за них он довольно часто платил). Но поскольку он взялся помогать девушке, то считал все затраты полностью своими, так что и за жилье намеревался платить сам. Подходящий дом отыскать удалось довольно легко. Хотя город был небольшим и жители тут, в отличие от столицы, не жили, сдавая квартиры проезжающим, все-таки несколько торговцев были не против стрясти что-то в свой карман, позволив путникам пожить несколько дней в паре комнат. Атос остановил выбор на двух комнатах в небольшом домике неподалеку от центра города. Это было отличное расположение: рынок, на котором можно было купить что-то, находился на главной площади, в нескольких шагах от дома; там же был городской храм. Кроме того, в доме было два входа, что позволяло Франсуазе покинуть свои комнаты когда она пожелает и хозяева дома не могли бы ей воспрепятствовать – вдруг кто-то из них пустит постороннего с дурными намерениями? Наконец, сами хозяева – пожилой торговец и его дочь – не представляли угрозы путницам. Деньги у графа при себе были. Пока друзья придумывали, где взять средства, чтобы оповестить об опасности Бэкингема, Атос отправил Гримо в замок, и слуга едва вернулся с деньгами, как был вынужден отправиться в новый путь. И на этот раз граф тратил средства из поместья со спокойной душой. Если раньше он считал, что опозорил род и не вправе использовать то, что приносит Ла Фер, а потому посылал в замок за деньгами лишь в самом крайнем случае (например, для выплаты долга), то ныне был уверен в том, что вправе обращаться к этим средствам, пусть он до конца еще и не вернул себе свое имя. Расплатившись с хозяином, вернее, уплатив ему половину суммы, о которой договаривались, и пообещав оплатить вторую половину после своего возвращения, Атос помог Франсуазе и ее сестре перебраться в новый временный дом. - Здесь очень уютно, - отметила девушка, осматривая комнаты. - Я рад, что вам нравится, - принял ее оценку граф. – Хозяин довольно любезный человек, его дочь вроде бы тоже, так что, если вам что-то понадобится, можете обращаться к ним. А лучше – сначала к Гримо. - К Гримо? Вы хотите… - Да, мой слуга останется с вами, - кивнул мушкетер. – Я не очень нуждаюсь в нем, а вам он необходим. Две девушки, путешествующие в одиночестве – это всегда подозрительно, вы ведь сами поэтому предпочли мужской костюм. - И путешествовала бы в нем до сих пор, - не удержалась девушка. – Тем самым, мне не пришлось бы утруждать вас. - Никаких неудобств, - Атос сделал вид, что не понял ее намек, хотя и догадывался, что девушке не нравится его постоянная опека и указания. – Гримо будет гораздо полезнее вам. К тому же он единственный, кто в мое отсутствие сможет защитить вас, если появится ваш батюшка. - Хорошо, - упоминание отца заставило Франсуазу передумать. – Если слуга не очень нужен вам, то… Но, признаться, я не представляю, как с ним общаться, он ведь не говорит ни слова! - Главное, что он вас прекрасно понимает. Гримо исполнителен, хоть и не разговорчив, не беспокойтесь, он все сделает в лучшем виде. - Мы могли бы нанять кого-то еще… Но я постараюсь привыкнуть к нему, - поторопилась добавить она, показывая, что не хочет больше споров. – К тому же, я надеюсь, нам не придется ждать вас очень долго. - Я тоже, - согласился Атос. – Но надеюсь, вы ни в чем не будете нуждаться. Хозяевам я заплатил за жилье и еду на две недели вперед. Франсуаза нахмурилась. - Это значит, что мне запрещено выходить из дома? – надулась она. – У меня складывается впечатление, что я пленница. - Ну что вы, Франс! Я лишь хочу вам помочь! - Хорошо, - вздохнула девушка. – Я постараюсь не покидать дом без особой нужды, может быть, только на воскресную мессу. - Благодарю вас, - поклонился граф. Перед уходом он еще раз кратко напомнил Гримо правила. Сопровождать всюду мадмуазель де Бертран, охранять всегда, перед сном проверять замки на окнах и дверях. Строго следить за всеми, кто приходит к госпоже, при малейшей опасности – увести ее из дома. Если так будет, то перебраться в другой город, а если опасность будет серьезной – то держать путь сразу в Ла Фер. Без Гримо ему будет непросто – это Атос хорошо понимал. Но понимал также, что только слуге может доверять, как самому себе. То есть почти как себе, все-таки Гримо не владел шпагой. Так что после обеда граф отправился обратно в лагерь под Ла Рошелью, почти спокойный за судьбу подруги детства. Правда, думая еще и о том, что все это время он игнорировал присутствие Жули. Для него она была сродни горничной – и никак иначе он не видел бывшую камеристку. Однако понимал, что для Франс это может быть обидно… *** - Вот мы и вернулись к тому, с чего начинали, - насмешливо произнесла Франсуаза, раскладывая вещи. - Почему… с чего начали? – поинтересовалась Жульетт. - Потому что я вновь под покровительством, пусть сейчас это другой мужчина, - пояснила девушка. – Я оказалась в зависимости и вынуждена просто ждать. - Но теперь вы будете диктовать условия месье де Бертрану, - возразила Жули. – Конечно, вы сейчас зависите от его сиятельства, однако все от кого-то зависят в этом мире: слуги от господ, господа от короля… - А король от самого Господа, - кивнула Франс. – Я знаю, я просто… Кажется, я очень устала ждать. - Тогда мы можем чем-то занять это время. - Чем, например? Вновь тренироваться с кинжалом? - У нас теперь есть этот… господин Гримо, - предположила Жули. – Он наверняка лучше нас умеет владеть оружием. - Ты говорила с ним? – заинтересовалась Франсуаза. Слуга находился в другой комнате, поэтому девушки могли говорить открыто и не стесняясь. - Это очень точные слова, - фыркнула сестра. – Именно что я говорила с ним, но вот он не сказал мне ни слова. Он точно слышит меня, иногда кивает в ответ или отрицательно машет головой, но… будто бы он нем! - Да нет, я точно знаю, что он умеет говорить, - возразила Франс. - Он говорил с тобой? - Да, но раньше… Сообразив, что она не рассказывала о том, как следила за Атосом и как после ее провожал Гримо, девушка коротко пересказала случившееся. - Значит, он ничего не рассказал господину, - отметила Жули, выслушав сестру. – Ведь его сиятельство, кажется, не знал о вашем знакомстве… Или ты все же рассказала ему об этом? В первый вечер, например… - Не знал, - припомнила Франсуаза. - Или знал, но сделал вид, что не знает. - Оливье не умеет притворяться, - отвергла новую шпильку Франс. – Но странно, отчего Гримо промолчал… Не собираясь мучиться этим вопросом, девушка попросту позвала слугу. Тот появился через пару мгновений, привычно молча поклонился, показывая, что готов исполнить любое поручение. - Вы ничего не сказали… господину графу, - сразу объявила Франс. – Я очень вам благодарна за это! Гримо опять лишь поклонился. - Могу ли я спросить еще… Девушка замялась. Ей важно было это знать, ведь она призналась слуге тогда, но спросить прямо она никак не решалась. - Ничего, - вдруг произнес Гримо и вновь чуть поклонился. Ответ – а Франс не сомневалась, что это был ответ – заставил девушку задуматься, что имеется в виду. - Вы хотите сказать, что ничего не сказали о том… Слуга только опять поклонился, позволяя мадмуазель де Бертран не договорить, но по-прежнему предпочитая обходиться без лишних слов. - Тогда я тем более признательна вам, - прошептала Франсуаза. – И если я могу что-то сделать… Гримо отрицательно покачал головой. - Хорошо, я не буду настаивать, но помните, что я всегда готова вам помочь. И могу только вновь повторить, что ничем не наврежу ему никогда. Слуга понимающе кивнул. Да уж, общаться с ним будет сложно, подумалось Франсуазе. И кто знает, сколько времени они вынуждены будут проводить вместе. А может, это и не нужно? Взять вот господина графа. Он использует слуг, как использует стол и стул, шпагу и кинжал – вещи, которые его окружают. Чем Гримо от них отличается? Тоже молчит, тоже служит определенной цели. Даже гораздо удобнее, потому что стул стоит, где поставишь, а слуга и подвинуться может, и угадать приказы… Франсуаза тоже не стремилась близко общаться с горничной или с другой прислугой. Но совсем молчать с ними было… как-то странно. Все же они тоже люди, пусть и низкого происхождения. А после того, как ее камеристка оказалась сестрой, Франс и вовсе странно смотрела на мир, ей все больше казалось, что общаться с ними, как с лошадьми и собаками, неправильно. И не только потому что они могут ответить, но еще и потому что они ведь тоже были созданы от ребра Адама… Наверное, обо всем этом надо было не думать, это надо обсудить с исповедником. Вот только Франсетт не представляла даже, как она расскажет священнику о своем побеге из дома, а тем более новые мысли. Все это было очень похоже на еретические измышления. Как еще оценит исповедник рассуждения о вопросах, о которых девице и думать не стоит? О таком и мужчины могут рассуждать, лишь приняв сан и дослужившись до определенных высот, да и то не каждому позволят и не каждую работу признают… Девушка постаралась выбросить это из головы. Предстояло познакомиться поближе с хозяевами дома – и лучше с ними подружиться. А для этого надо придумать какую-то жалостливую историю, чтобы эти люди были на ее стороне и оберегали ее, может быть, стоит даже проявить щедрость в чем-то, если граф им уплатил недостаточно, по их мнению, хотя подкупать было не в характере Франс. - Надо пригласить хозяев отобедать с нами, - предложила Жули, выслушав сестру. – Им точно будет приятно поесть за чужой счет.