Дела прошлого

Д’Артаньян застыл от ужаса, с первых же слов понимая, о чем говорит Планше, слишком хорошо он узнал, что такое интриги двора, где никто не ценит жизнь: кто-то, желая избавиться от мадам Бонасье, отправил ей яд. - Планше… успокойся! – велел юноша, хотя самого трясло от ужаса. – Успокойся, черт побери! Почему Констанция?! Почему те, кто так силен, выбирают тех, кто не в силах ответить им ни такой же интригой, ни с оружием в руках. Если кардинал хочет избавиться от того, кто ему мешал, так почему он не пришлет своих гвардейцев? Дюжину или сотню – все равно! Но за что его гнев обрушился на беззащитную женщину, которая всегда была всего лишь пешкой в чужих играх?! - Говори толком! – выдохнул д’Артаньян. – Где ты слышал этот разговор? Что конкретно ты узнал?! - В трактире неподалеку, - затараторил слуга, который по-прежнему не мог говорить спокойно. – Там человек… то есть двое… то есть там был мужчина… он говорил с одной женщиной… - Планше! – осек его гасконец. – Говори яснее! - Кто-то был послан сюда, он хотел увидеться с сестрой… Кэт, да, точно Кэт! Но описал он мадам Бонасье. - Хорошо, значит, она находится в монастыре под этим именем, - кивнул д’Артаньян. – Этот человек попытался увидеться с ней, но у него, конечно, ничего не вышло. На что только рассчитывал! - На письмо от ее величества, - шепотом ответил слуга. Это был удар, гасконец на несколько минут даже потерял дар речи. Королева пытается убить свою преданную служанку?! - Кардинал! – наконец нашел объяснение юноша. – Он нашел новую шпионку, умеющую подделывать почерк. Но все-таки не вышло, так, Планше? Продолжайте, что вы еще слышали в том разговоре? - Он нашел того, кто за несколько монет взялся доставить записку и то, что к ней прилагалось, - завершил слуга. - Неудивительно, - зло усмехнулся д’Артаньян. – Кажется, в этом городе многие любят зарабатывать подобным образом. Наверное, их можно понять, но… дьявольщина, как это не вовремя! Идем, Планше, покажешь мне этих людей! - Идемте, сударь, но та женщина уже ушла. - Какая женщина? – запутался гасконец. - Которая взяла деньги и послание. - Черт! – выругался юноша, давя в себе желание бежать к воротам монастыря – раз женщина уже ушла, то ее не догнать. – Это… погоди, может быть, это она же? Та, с которой говорил Мушкетон? - Нет, - оборвал последние его надежды Планше. Д’Артаньян рухнул на лавку, как подкошенный. Теперь смерть не остановить, адское послание уже несут… - Да что такого-то? – вдруг прервал разговор Портос. И не удержался от шутки: – Вы полагаете, ее кто-то еще ждет? Ревнуете к месье Бонасье? Какие бы подарки и от кого бы она ни получала… - Это могут быть смертельные подарки, - оборвал его юноша. - Что значит смертельные? - Это значит, что кардинал передал поддельное послание, якобы от королевы, а с ним… не знаю, отравленные перчатки, платок или что-то подобное! - Что?! - Вы оглохли? – устало спросил д’Артаньян. - Так что вы сидите?! – возмутился Портос. - А что вы предлагаете? – спросил гасконец. - Штурм, конечно! - Вы с ума сошли, дорогой друг! – отрезал д’Артаньян. – Да едва мы ворвемся в ворота, как за нами явится вся стража города! Мы не можем влезть в монастырь при свете дня, мы не доберемся до келий. - Мы проберемся по стене… - Вы всерьез считаете, что нам это позволят? Портос вздохнул, наконец осознавая, что силой прорываться бесполезно – уж гасконец, подверженный горячности, не стал бы откидывать эту возможность. Д’Артаньян и вправду с трудом удержал себя. Он хотел бы мчаться туда, хотел бы перелезть через стену – через ворота их никто не пустит, – хотел бы усадить Констанцию в седло и увезти как можно дальше отсюда… Но рассудок молодого человека был сильнее, юноша понимал, что это невозможно. Монастырь был отлично защищен, не будь это так, его бы грабили любые бандиты. - Она… будет осторожна, - прошептал сам себе гасконец. – Она получит сразу два письма и… будет осторожна, я уверен… - Вы написали ей, что ей прислали яд? – искренне поразился проницательности друга Портос. – Вы так все предвидели! Что ж, тогда и вправду беспокоиться не о чем, мы подождем… - Нет, - еле слышно прошептал юноша. - Не будем ждать? - Я не предвидел. И ничего не писал… - Но она откроет посылку! Это ведь от самой королевы… ну она так считает. Я бы подобное немедленно открыл. - Она откроет, - без эмоций согласился д’Артаньян. - Так что мы будем делать? – торопил его Портос. - Если бы я только знал! Гасконец устало уронил голову на руки, не желая ни о чем думать. Нужно было что-то делать, нужно было спасать – но что он мог сделать? Он не глупец, чтобы попасть в руки стражи до того, как отыщет келью послушницы Кэт. Что толку от него будет в тюрьме? Он должен как-то попасть в монастырь – но это возможно не ранее ночи… - Мы можем… пленить пару монахов, - продолжал предлагать Портос. – Нарядимся в рясы и… - Дорогой друг, это женский монастырь, - без намека на шутку ответил юноша. – Вы хотите изобразить монашку? Полагаю, что торчащие из-под платка усы могут вас выдать сразу у ворот. Гигант помедлил, покрутил ус, видимо, пытался решить, насколько он готов с ними расстаться. - У Планше нет усов и бороды! – вдруг объявил он. Д’Артаньян глянул на щетину слуги и невольно усмехнулся, представив парня в наряде монашки. - Мой дорогой Портос, - вздохнул гасконец, - оставьте эти истории для ярмарочных актеров! В действительности Планше столь же похож на женщину, как и мы с вами, то есть его схватят и повесят за грабеж. - Нет, сударь! – вмешался слуга. – Я не хочу такого! Давайте лучше вы с господином Портосом будете штурмовать монастырь. - Тогда ты останешься без работы, - отрезал д’Артаньян. – Из темницы я не заплачу жалование. - Позвольте заметить, сударь… - Что? – нахмурился гасконец странно лукавому выражению слуги. - Вы и сейчас не платите мне, сударь, вы задолжали мне за… - Иди к черту, Планше! Сейчас неудачное время для подобных напоминаний! – отвернулся юноша. На душе было противно от одного понимания того, что он ничего не в силах сделать: какой бы план он ни придумал, пока он проберется в монастырь, Констанция уже вскроет умертвляющий дар. - Нам придется ждать, - повторил д’Артаньян обреченно. – И молиться, чтобы она не распечатала послание… *** Франс проспала почти до полудня, ее не беспокоили – по-видимому, граф дал указания не мешать гостье, а Жули считала сестру слишком уставшей. Зато мадмуазель де Бертран встала отдохнувшей и настроенной решительно. Она твердо решила для себя более не возвращаться к мыслям о том, как поступит Атос – это никак не зависит от нее. Конечно, она поговорит с ним после его возвращения… Если он пожелает с ней говорить. Правда, раз он ее не выгнал, то должен пожелать поговорить. И на этом следует забыть все, хотя бы временно. У нее готовы все расчеты и замыслы по поместью, все записано и хранится среди вещей – она покажет это графу, если тот согласится посмотреть… Наверное, он должен согласиться, это ведь и его выгода тоже, его доходы также повысятся. Но сейчас ей не нужно заниматься и этим, все будет ждать возвращения Атоса. Оставалось малое – уроки с Жули (ну и мелкие текущие дела с вещами). Франсуаза хорошо помнила свое решение сделать из сестры девушку, которая сможет устроиться в жизни на почтенном положении, удачно выйти замуж за дворянина, пусть и не из очень знатной семьи, в самом худшем случае устроиться экономкой. И мадмуазель де Бертран намерена была сосредоточиться исключительно на этом занятии, к счастью, сейчас не нужно было волноваться за их безопасность. Жульетт, как оказалось, не возражала. Она послушно села обедать вместе с Франс, и та отметила и осанку, и неплохие манеры, а после гуляла в саду с сестрой, стараясь поддерживать разговор, который затеяла мадмуазель де Бертран – довольно пустую болтовню, но зато содержащую намеки и недосказанности, которые Жули следовало разгадать и, по возможности, достойно отразить. Пару раз, правда, она пыталась завести беседу о графе, но Франс успешно уводила разговор в сторону, не желая делиться даже тем, что она рассказала Атосу – с этим она должна разобраться сама. Так что этот день прошел совершенно спокойно, во многом даже умиротворенно, лишь в прогулках по саду и вот этих «тренировках». Изменения случились на следующий день. За завтраком управляющий поместьем, мэтр Журне, помявшись, осведомился у Франсуазы, не согласится ли она выслушать его и, если возможно, помочь. - Если я могу что-то сделать, - растерянно улыбнулась та. - Его сиятельство велели слушаться вас, - повеселел управляющий, - поэтому я и решился к вам обратиться. - Слушаться? – совершенно растерялась Франс. Скорее всего, конечно, Оливье велел слугам угождать гостье, притом сделал это до того, как узнал последнюю новость о ее переодеваниях. Но отказываться девушка не собиралась, от нее требуется лишь одно – не покидать замок до возвращения графа, только это он озвучил как условие. - И что я должна сделать? – встряхнулась она. - Его сиятельство последние годы не прибывали на Рождество, - принялся объяснять мэтр. – И вот в этот раз… он же будет тут, не так ли? Я хочу сказать, он ведь уехал ныне ненадолго и вернется с друзьями? - Я полагаю, что он должен вернуться на праздник, - подтвердила Франсуаза. – Я на это очень надеюсь. - Это прекрасно, мадмуазель! - Но какое к этому имею отношение я? - Я не могу решить, сударыня, какой обед устроить на Рождество, следует ли пригласить гостей и… Можете ли вы взять на себя эти обязанности? Франс откинулась на спинку стула. Предложение было неожиданным, девушка не знала, что на него ответить. Вправе ли она заниматься делами в Ла Фере? Пусть это всего лишь организация праздника, но ведь это не только подбор блюд, ей надо будет распоряжаться средствами, которые пойдут на торжество. Понравится ли это Атосу, даже если она все решит верно? Однако это ее шанс показать себя делом, доказать, насколько она может быть полезна. Так не этого ли она хотела?! - Как долго вы служите у господ де Ла Фер? – спросила Франс, пытаясь припомнить этого человека – она точно видела его в замке, кажется, еще в своем детстве, но точно она вспомнить никак не могла. - Десять лет, сударыня. - Отлично, значит, вы помните, как все было устроено раньше, до отъезда господина графа? - Да, мадмуазель, - кивнул Журне, а затем добавил: - Нам все устроить так? - Думаю, это будет самым лучшим, - торопливо согласилась Франсуаза. – Это точно понравится Оли… графу. - Хорошо, - поклонился управляющий, - но нам надо знать… - Да, я понимаю, - прервала его девушка, вздохнув. – Надо знать количество гостей, дары, которые будут сделаны и кому. - Все так, сударыня. Франсетт вновь помолчала. Увы, этот путь – самый простой – никак не поможет. Все и всегда устраивают Рождество схожим образом, но это не значит, что можно избежать тех мелких вопросов, которые неизбежно возникают в процессе. И остается лишь надеяться, это все это будет и вправду мелким… - Я возьмусь за это, мэтр, - определилась Франс. – Но мне нужно, чтобы вы мне представили расчеты, сколько обычно вы тратите на торжество, что именно готовится и… пожалуй, список всех арендаторов. - Да, сударыня, - поклонился тот. Управляющий вышел, как-то странно поглядывая на девушку. - Мы и вправду займемся этим? – спросила Жули, впервые вступая в беседу за все это время. - Думаешь, не стоит? - Думаю, этот господин считает, что ты уже почти хозяйка поместья и замка, - фыркнула сестра. - П-почему? - Стал бы он тебя спрашивать о приготовлениях к Рождеству! - Но… если он не может сам это решить… - Он не может? – Жульетт даже закатила глаза от досады. – Франс, послушай меня. Разве я приходила к тебе с вопросом о том, как починить твою юбку? - При чем тут моя юбка? - Если что-то я могу решить сама – я это решу, особенно если это касается денег. Этот господин, может быть, самый честный в округе, но все-таки он привык сам распоряжаться деньгами, что доверил его сиятельство. - Но ведь Оливье спросит у него отчет! - И он уверенно отчитается, - отвергла предположения Жули. – Он столько времени это делает. А если что-то будет не так, то отыщет оправдание для себя – в том, что господина давно не было, в том, что его не известили о числе гостей… Ох, Франс, да он придумает сотни причин, он привык к этому. - Но при чем тут я? - При том, что его сиятельство спросит не только отчет, но и о том, одобрила ли эти траты ты. А если что-то будет не так, то было ли это с твоего позволения. - Атос… этого не спросит. - Так считаешь ты, - расцвела в улыбке Жульетт. – Но так не считаю я. И этот мэтр тоже так не думает. - Вы оба ошибаетесь, - не пожелала поддаваться этим словам девушка. – Однако я все-таки намерена заняться этими приготовлениями. Это не должно разозлить Оливье, но зато может показать меня… лучше. - Если хочешь показать себя еще лучше, - продолжала радоваться сестра, - давай подумаем о переделке корсажа. - Зачем? - Кажется, ныне в моде более низкий вырез… Франс удержалась, чтобы пошутить на тему того, с каких это пор Жули начала разбираться в моде – с тех самых пор, когда она сама начала сестру учить всему, что составляет жизнь дворянской девушки. Но нет, низкий вырез она делать не будет, это лишь покажет ее не в лучшем свете перед Атосом. *** Граф торопился, как мог. Усталость ушла куда-то глубоко, мушкетер догадывался, что когда-нибудь после он будет все это обдумывать, ощутит всю проделанную дорогу и насладится отдыхом, но сейчас это будет лишь мешать. О Франсуазе он старался не думать. Вот только пару раз, во время остановок, мысли о ней все-таки приходили сами собой. Особенно тяжело было ночью, остановившись на ночлег, Атос вновь потянулся сердцем к девушке. Они расстались так плохо, что если сейчас ей нужна помощь? Переживая, она может натворить еще больше глупостей… Думалось о том, что он зря оставил Франс. Как ни обидно осознавать, но даже если Базен торопился, Арамис выехал гораздо раньше, вероятно, на сутки раньше. Однако к тому моменту человек герцогини уже был в пути, значит, единственный, кто может опередить убийство – это д’Артаньян. Да и не нужны все четверо друзей в этом случае, чтобы не позволить Констанции принять смертельный подарок, достаточно одного человека… Впрочем, еще есть люди кардинала. В отношении них Атос по-прежнему не знал, кому более следует опасаться агентов Ришелье, мадам Бонасье или Франсуазе. Последняя осталась под охраной замка… но лишь если она не вытворит какую-нибудь глупость. К тому же, увы, следует признать, шпионы кардинала весьма изобретательны, они умеют проникать куда угодно. Франс умна, но она не коварна, ей не участвовать на равных в таких играх, это не то же самое, что развлекаться, лукавя с провинциальный обществом. Графу приходилось напоминать самому себе, что в его страхах много личного, а быть рядом с девушкой в такой момент – плохая затея, ему следует многое обдумать, а не поддаваться чувствам. Хотя, возможно, он сможет кое-что обсудить с Арамисом, в отдельных вопросах друг разбирался гораздо лучше. Но прежде следует придумать, как и о чем говорить: если вдуматься, Атос очень плохо знал женщин, его уверенность в том, что все они лживы, пошатнулась, при этом судить по себе о Франс тоже не получалось. Единственный путь у него – принять, что дамы ныне занимают иное положение, не такое, как видит он. И понять, что это за новые манеры и допустимое поведение для девушки. А пока… Очередные размышления прервало появление в придорожном трактире гвардейцев Ришелье. Граф смотрел на двух молодых людей, которые устроились за соседним столом. Случайно ли они тут оказались? Куда они могут держать путь, может быть, в Париж? Или его подозрения не напрасны?.. Дорога тут была довольно оживленной, появление людей кардинала могло быть простой случайностью, это могли быть посыльные – министр старался контролировать все, до чего мог дотянуться. И все-таки Атос не мог отделаться от чувства, что эти люди направляются туда же, куда и он, им нужна мадам Бонасье. Несколько минут мушкетер размышлял, не вызвать ли их на дуэль. Повод придумать было легко, драки случались по любому пустяку, например, влез же Портос в поединок лишь потому, что его собутыльник не пожелал выпить за короля. Однако если эти люди – сторонние путники, драка с ними станет бесполезной потерей времени, которого у Оливье и без того слишком мало сейчас… Граф на секунду прикрыл глаза, стараясь отрешиться от всех эмоций. Поединок можно устроить один за другим. Он не был тщеславным гордецом, уверенным, что легко расправится с толпой солдат, но все же мог оценить противника, оба гвардейца были неплохими фехтовальщиками, но все же не должны доставить проблем. А что потом? Если эти люди посланы кардиналом, то у них должна быть бумага, которая позволяет им сделать все, что угодно, в том числе забрать нужную им женщину из монастыря. Атос не был уверен, что это возможно, но у первого министра не было ограничений, а ныне королева не могла ему противостоять. Значит, у кого-то из этих людей в шляпе или отвороте камзола спрятан приказ с печатью… При мысли о том, что ему придется убить обоих, а после копаться в одежде в поисках бумаги – а никак иначе ему нужное не получить – Атосу стало почти ощутимо плохо, это слишком напоминало мародерство. Что ж, приходится принять – этот путь не для него. Даже некое лукавство он не сможет принять, то есть велеть Гримо обыскать убитых, потому что убивать надо будет ему, и это будет именно убийство, это не то же, что случайная драка по любому поводу, он размышляет о том, чтобы заполучить документ, который, быть может, везет один из этих дворян. Атос сделал знак слуге, чтобы выводил лошадей, пора было отправляться в путь. Ничего другого он сейчас сделать не может, значит, надо поспешить к друзьям, чтобы вместе противостоять врагам – это уж точно не будет убийством. Вскоре граф вновь торопился к Бетюну. Иногда к нему возвращалась тревога за Франсуазу, ведь если кардинал отправил людей за одной женщиной, то мог велеть привезти и другую. И опять приходилось напоминать себе, что девушка сейчас под защитой, а друзьям он нужнее – они не знают о том, кто к ним едет, это лишь на первый взгляд кажется, что двое гвардейцев не опасны, но с бумагой от Ришелье они получат столько стражников в городе, сколько пожелают. Так что гораздо больше Атоса занимали мысли о том, следует ли им отправиться другой дорогой, или придумать, как перехватить посыльных кардинала до того, как они заручатся поддержкой в городе. Все, конечно, будет зависеть от ситуации на месте, все это и вовсе неважно, если Констанция мертва… Но план нужен на любой случай. До монастыря Бетюна он, однако, не доехал, всех друзей он встретил на постоялом дворе по дороге, в самом городе, который не проехал по чистой случайности – Гримо привлек внимание господина, увидав Мушкетона у коновязи. Атос не стал ни о чем расспрашивать слугу, он поторопился лично увидеться с друзьями, чтобы понять, как все прошло, убедиться, что острый ум гасконца преодолел все интриги, что его возлюбленная жива. Непонятно, как д’Артаньян поступит, как после будет жить с чужой женой – но все это будет когда-то после, пусть ныне он просто будет счастлив! Унылые лица всех троих были ответом. Страшным…