Дела прошлого

Франсуаза окунулась в дела с головой, даже сама не заметив, насколько все это увлекло ее. Праздник в ее поместье всегда проходил очень скромно: традиционные угощения для них с батюшкой и слуг, посещение мессы и встреча тех немногих гостей, кто навещал их. Праздник в Ла Фере отличался хотя бы размахом… Ныне все это легло на плечи мадмуазель де Бертран, которая отнеслась ко всему очень внимательно. И начала со списка расходов, хорошо помня слова сестры о том, что человек подобного положения может умело распоряжаться средствами. Это может означать не только аккуратное расходование денег, но и присвоение их части себе. Именно в этом Франс отыскала объяснение внимательному взгляду, которым ее наградил управляющий, когда она попросила документы – и уж точно она не была согласна с сестрой в отношении себя… Хотя нельзя было не признать, что мэтр мог сам себя обмануть: его хозяин привозит в дом даму, велит подчиняться ей – конечно, можно предположить, что он видит в ней не менее, чем невесту. Однако полученные ею предложения по тратам скорее подтверждали предположения Жули: управляющий господина графа вовсе не пытался ничего украсть, все записи расходов велись скрупулезно. Правда, умение Франсетт экономить помогло и тут – девушка смогла существенно снизить траты, ничуть не уменьшив качество покупок. Мэтр Журнэ, кажется, неоднозначно отнесся к этому вмешательству. Он вроде бы был совершенно не против сэкономить, но в то же время недовольно поджимал губы, когда Франс что-то исправляла в его записях. - Конечно, он сердится, - с улыбкой объяснила ей сестра. – Ты… вмешалась в то, что он считает своим личным делом. - Как личным?! Он занимается делами Оливье! - Да, но именно потому он привык получать замечания только от господина. А теперь ему указания даешь ты… - Я не давала указания, я только старалась помочь! - Ну, думаю, он это понимает так, иначе он осмелился бы поспорить с тобой, однако ему… обидно, наверное, что он столько лет этим занимается, а ты все исправляешь к лучшему, едва взявшись за это. - О… я не подумала об этом, - заморгала Франс. – Мне казалось естественным, что если мне что-то поручили, то я и отвечаю за все. - Так и ему поручили! Мадмуазель де Бертран призадумалась. До сих пор при ней состояло не очень много прислуги, сложно было судить о том, как управлять столь большим поместьем, как Ла Фер, здесь была целая разветвленная сеть слуг, которую постичь было непросто тому, кто привык, что приказы отдаются непосредственно тому, кто их исполняет. - Ты думаешь, - решила уточнить Франсетт, - что в таких замках управляющий чувствует себя… вторым господином? - Скорее третьим, - подумав, отозвалась Жули. – Даже ему придется слушаться личного камердинера господина. А если есть хозяйка, то и ее мнение будет важнее. Хотя я слышала, что некоторые управляющие подчиняют себе господ. - Хорошо, я… хочу понять. Ты полагаешь, мэтр Журнэ привык считать себя тут властелином, особенно в отсутствие графа? - Почти уверена в этом. - Но это неправильно! - А разве у дворян не так? – внезапно спросила Жульетт. – Ты сама говорила, что благородные дамы самого высокого происхождения подносят сорочки и украшения ее величеству, а девушки рангом пониже… - Да, конечно, - вздохнула Франс, - девушка вроде меня должна быть рада, если какая-нибудь маркиза возьмет ее в свой дом. - И разве она не будет считать себя хозяйкой, передавая приказы этой маркизы? А в ее отсутствие и вовсе может взять все в свои руки – если подобное, конечно, позволит та самая маркиза. - Ты права, - признала девушка. – И как мне это исправить? - Что исправить? Ты хочешь вынудить управляющего слушаться тебя? Разве это уже не так? - Нет… Франс вновь призадумалась. А чего она и вправду хочет? Она все-таки не хозяйка тут, поэтому требовать подчинения себе не вправе. В то же время ей нужно, чтобы ее слушались все в замке в те дни, пока сюда не вернется Атос. И одновременно она не хотела бы ни с кем ссориться, управляющий отлично справлялся со своими обязанностями. - Я бы хотела, чтобы мэтр был скорее моим помощником и союзником, - попыталась объяснить Франсуаза. - Быть другом и слугой одновременно – непростая задача. - Я понимаю, - вздохнула мадмуазель де Бертран. – Но у меня нет иного выхода, я ведь должна… - Показать себя хорошей хозяйкой? – фыркнула Жули. - Да, чтобы впоследствии стать управляющей своего поместья, - невозмутимо отозвалась Франсуаза. - Ты выбрала себе отличное поместье! - Жульетт! - Ладно, я не буду! – спрятала улыбку сестра. – Давай обсудим, как найти понимание с управляющим. Для начала я бы предложила тебе что-то оставить полностью на его усмотрение… - Чтобы он по-прежнему чувствовал себя хозяином? Умно, - усмехнулась Франс. – Из тебя тоже выйдет отличная хозяйка! Она поднялась со своего места, решив, что сейчас самым лучшим будет вновь прогуляться по саду и отвлечься от всех забот. А заодно обдумать, что ей делать с горничной – пока ей прислуживала девушка, помогавшая на кухне, но впоследствии нужна будет хорошая камеристка. - Как думаешь, может быть, послать за Валери? – поделилась мыслями Франс. – Или надежнее найти кого-то ближе? - Ну если мы остаемся в замке… - Жульетт! - Я имела в виду пока будем тут, - ничуть не смутилась та. – Временно обойтись можно услугами любой девицы, а так далеко поедет ли кто-то? - Мне показалось, что она заинтересована… - Она заинтересована была тем же, чем и другие, - предположила Жули. - То есть богатая интриганка, скрывающаяся от преследований? Франсуаза припомнила, как прибыла в Шатору и как оттуда уехала. Приходилось признать, что действительно она выглядела, как аристократка в бегах. А еще то, что вовсе не она все это заметила. - А ты все лучше разбираешься в непростых играх! - Угадать мысли неблагородной девушки – невелика заслуга, - не приняла похвалу сестра. – Не уверена, что ей интересно прислуживать госпоже в небольшом поместье. Другое дело, если бы графине! - Что ж, если стану графиней, непременно отыщу ее! – отшутилась Франсетт. – А пока я готова тебе рассказать о садовом искусстве. - Боже, это целое искусство?! - Ну конечно! Взгляни на то, как здесь располагаются дорожки и кусты… Жалко, что сейчас совсем не пора для цветов, но я расскажу тебе это и так. А пока ты должна понять, что все, что окружает дом, составляет единое целое… - Разве этим не занимается садовник? – сделала еще одну попытку улизнуть Жули, уныло глядя на то, чем раньше просто любовалась. - Обязательно. Но под твоим руководством. - Франс! Я не справлюсь… - Ты справишься, ты уже отлично справляешься со столькими вещами, которые сама не замечаешь. Но мы начали учиться вести беседу… - А зачем для этого сады? - Затем, что сейчас в моде говорить аллегориями, то есть называть глаза не глазами, а зеркалами души. - Что же тогда зеркало? – простодушно уточнила Жульетт. - Советник грации, - хихикнула Франсуаза. - И много иных слов мне надо запомнить? – уныло спросила сестра. - Много. Потому я и предлагаю тебе начать с иного. Провинциальной девушке простят что-то, ей позволительно не знать языка общества, но она должна уметь говорить о прекрасном, должна показать себя изысканной дамой. - Ладно, - смирилась Жули, - давай начнем. Тем более, что вечером ты наверняка вновь будешь занята с мэтром. - Мы можем попутно обсуждать и то, и другое. - А еще твой наряд на Рождество. Знаешь, я бы предложила все-таки попробовать добавить лент… - И не добавлять приглашений, - вздохнула Франс. - Каких приглашений? – не поняла Жульетт. Мадмуазель де Бертран помолчала, ей не хотелось об этом говорить, но случайное упоминание требовало объяснения – не скрывать же правду от сестры! Тем более, что никакой тайны в этом нет, просто то, о чем ей не хотелось думать, само вырвалось. - Если господин граф будет устраивать праздник в замке на Рождество, то этикет требует пригласить на него арендаторов. - И ты боишься, что твой наряд не будет соответствовать случаю? – попыталась угадать сестра, включаясь в беседу, как в игру. – Или что угощение будет для них недостаточно изысканным? - Это тоже, - усмехнулась Франс. – Но это то, что беспокоит меня менее всего. Я надеюсь, что смогу вернуть расположение управляющего. Он намерен все сделать, как это было принято раньше, я полностью его в этом поддерживаю, потому любые претензии к празднику будут несправедливы. - Тогда что тебя так беспокоит? - Если здесь будут арендаторы, - набралась храбрости и выдохнула Франсуаза, - то и мой… наш отец тоже будет тут. - Ох! – аж побелела Жули, но немедленно постаралась взять себя в руки. – Это ведь не так и важно, да? Ты говорила с его сиятельством, он обещал поддержку, а значит, находясь тут, нам нечего опасаться. - Есть чего, Атос знает о бароне. Жульетт помолчала, осознавая то, что вновь услышала. Франс же решила, что лучше больше не продолжать эту беседу, а перейти наконец к разговору об устройстве садов, чтобы отвлечься от всех терзаний. - Тогда, может быть, не приглашать месье де Бертрана? – прервала ее Жули вдруг, очевидно не прекращая думать о празднике. - Мы не можем не приглашать, - возразила Франсетт. - Он не такой важный господин! Его сиятельство может себе позволить пренебречь присутствием такого гостя. - Но другие дворяне осудят такое: отец – такой же арендатор, как и все другие. Кто-то, конечно, посчитает себя даже польщенным, но кто-то решит, что с ним поступить могут схожим образом. - Но это праздник его сиятельства… - Однако есть негласные правила: мы не можем пригласить всех и не пригласить кого-то одного. - Тогда не надо никого приглашать! Франсуаза хотела было возразить и… внезапно подумала, что это действительно неплохое решение. А объяснение она найдет: Оливье беспокоился за кого-то из друзей, он может хотеть побыть с ними наедине, присутствие тут посторонних точно будет неуместно. - Что ж, хорошо, что мы пока не объявили о приеме, - вздохнула Франс. – Теперь надо пересмотреть расходы… - Думаешь, мэтр Журнэ будет этим недоволен? - Давай подумаем, как сделать его довольным! *** - Атос! – первым заметил друга Арамис. – Рад, что мы не разминулись по дороге, здесь немало трактиров. Садитесь к нам! - Я тоже рад вас видеть, - отозвался граф. Он взглянул на д’Артаньяна, тот кивнул ему, приветствуя, но хмурое выражение лица лишь на миг осветилось подобием улыбки. Портос отсалютовал другу бокалом и тоже приглашающим жестом предложил сесть. Атос, однако, не торопился с этим, он хотел расспросить о том, что именно произошло, но не был уверен, что гасконец пожелает об этом рассказывать сейчас, ему может быть тяжело вспоминать. А может и наоборот, ему стоит высказаться, выплеснуть то, что грызет его, наружу. - Мы можем поужинать и выпить, - продолжил Арамис. – Обсудим все после, когда останемся одни. Граф оценил предложение, отметив, что в трактире и вправду достаточно людей, ни к чему им слышать лишнее. Да и люди кардинала, которые едут следом, больше уже не представляют опасности – им нужна мадам Бонасье, с мушкетерами без повода они ссориться не станут. - Как вы съездили? – Арамис всячески старался поддержать легкую беседу. – Трудностей же не возникло? - Все чудесно, - уверил Атос. Он подумал, что надо бы как-то дать понять другу, что им надо поговорить, но… эти вопросы и вовсе его личные, они подождут. - Правда, по пути сюда я встретил кое-кого, - начал граф. - В самом деле? – всерьез встрепенулся Арамис. – Это… люди одного знакомого нам кавалера? - Вы угадали. - И вы уверены, что они направляются сюда? - Не до конца, но у меня есть основания так думать, - подтвердил Атос. – Я даже думал их задержать, но решил, что там не лучшее место. А еще… что у них может быть что-то, что может быть нужно нам. Арамис на мгновение прищурился, что-то обдумывая. - Однако теперь это не имеет значения, - продолжал граф. - Напротив! – прервал его друг. – Именно сейчас это может очень упростить нам решение задачи. Атос растерянно глянул на него, но затем отыскал объяснение. - А, вы хотите развлечься? - Разумеется, - покивал Арамис. – Полагаю, нам надо предложить этим господам прогуляться при луне. Их много? - Двое было, если к ним более никто не присоединится. - Прекрасно… Молодой человек бросил задумчивый взгляд на друзей, который Атос легко разгадал: д’Артаньяна надо отправить подраться, чтобы избавиться от грустных мыслей, но кому лучше отправиться с ним (а еще, упаси Господь, придется удерживать юношу от намерения таким образом покончить с собой)? - Я был бы вам признателен за подробности, - решил подсказать граф, который и вправду желал как можно скорее узнать обо всем случившемся. Арамис согласно кивнул, принимая, что Портос справится, поддержит д’Артаньяна. К тому же именно ему, возможно пришлось принимать главный удар трагедии, а значит, он понимает, в каком состоянии находится гасконец. Все это решив, Арамис подозвал к себе слуг, отдал распоряжение отправляться по ближайшим тавернам и отыскать двух заезжих гвардейцев. - Будем надеяться, что из-за позднего часа они не отправятся сегодня исполнять поручение, - заметил будущий аббат, когда слуги ушли с поручением, твердо зная, что после надо вернуться как можно скорее и обо всем сообщить Портосу и д’Артаньяну, что делать дальше, те знают. - Вы уверены, что они справятся? – Атос, увлекаемый Арамисом на второй этаж, обернулся на друзей. Гасконец, кажется, был по-прежнему слишком расстроен, чтобы осознавать происходящее, а Портос хоть и не был глупцом, но мог не сообразить, что именно нужно от гвардейцев, то есть он их вызовет на дуэль, несомненно, он будет драться с удовольствием, но ведь после не станет искать бумагу… - Не беспокойтесь, у них все получится, - самым уверенным тоном отозвался Арамис. – Идемте, побеседуем спокойно. Граф более не противился, убежденный другом: молодой человек не был бы так уверен, если бы не понимал, о чем говорит. А кроме того, Атосу припомнилось, что сейчас им эта бумага и вряд ли пригодится, сомнительно, что Ришелье подписал не точный приказ сопроводить даму, а «карт-бланш» своим людям на любые действия. Лучше наконец узнать подробности всего, что тут случилось, тогда он сможет понять, как им действовать дальше. *** Друзья сняли на всех один номер с двумя комнатами – тесновато, но необходимости брать несколько спален на каждого не было. Пока Атос оглядывал помещение, Арамис поставил на стол прихваченную внизу бутылку вина и стаканы, придвинул стулья, но, кажется, он не пытался создать уют вокруг, а просто оттягивал момент. - Расскажите, как все было, - попросил граф, садясь и наливая вина в оба стакана – так им точно будет легче говорить. - Ну большую часть я знаю с чужих слов… - Понимаю, но все же, что вам известно? - Главным образом, виноват я, - вздохнул Арамис. – Виноват во многом: что затянул с разговором с Мари, что не смог перехватить посыльного, хотя я старался… - Вы не могли, он отправился раньше вас, - заметил Атос. - Да, но вы же знаете этих слуг! – поморщился собеседник. – Он не был одним из тех, кто торопится исполнить поручение, я почти догнал его! - Вы не должны себя винить, я уверен, что вы сделали все, что было в ваших силах, - граф сделал глоток вина, пряча некоторое лукавство этих слов – он понимал, что Арамис провел немало времени просто в ласках с любимой, именно за эти часы он и чувствовал себя виноватым сейчас. - Не все… но вы правы, в данный момент о чем-то сожалеть бесполезно. Нам надо решать, как поступить дальше. - Сперва все же посвятите меня в то, что уже случилось. - Что ж, насколько мне известно, этот мерзавец добрался сюда. Разумеется, в монастырь его не пустили и даже отказались принимать какие-либо послания, несмотря на то, что он назвал имя, под которым прячется мадам Бонасье. - Весьма предусмотрительно с их стороны. - Да, но, к сожалению, он тоже оказался не глуп, довольно легко нашел ту, которая вхожа в монастырь и готова передать что угодно и кому угодно. - За небольшую плату? - Конечно. Д’Артаньян узнал об этом, но было поздно – та женщина уже отправилась с поручением. Он сам, правда, тоже отправил записку для Констанции, но он не мог знать, что ее нужно предупредить о подобном. - Предполагаю, - вздохнул Атос, - что, поскольку д’Артаньян все делал один, а Портос только предлагал напасть на монастырь и перекинуть мадам через стену, то написал наш друг лишь о том, что он находится тут. К несчастью, влюбленные становятся романтичны, но совсем не практичны. - Вы сейчас говорите… не совсем о себе, - прищурился Арамис. Граф невольно вздрогнул от того, как легко его разгадали. Кажется, разве только Портос не знает того, что творится… Впрочем, возможно, уже знает, за это время ему все могли рассказать, добавив подробностей. - Думаю, сейчас не лучшее время обсуждать меня, - убежал от ответа Атос. – Хотя не скрою, мне есть, о чем поговорить. - Звучит интригующе! Вы – и хотите… - Арамис, прошу вас! - Да, простите, но рассказ будет не таким и долгим. Я прибыл сюда и обнаружил, что наши друзья почти в отчаянии. - Понимаю, но мы не можем ничего изменить из прошлого. - Это верно, мы можем лишь менять будущее, так что ваше известие о бумаге от Красного герцога весьма кстати. - Как это может нам помочь? - Уверен, эта бумага открывает перед подателем любые двери. - А куда вы хотите проникнуть? - Как куда? В монастырь, разумеется! Граф подумал о том, что он вроде бы мало выпил, но, тем не менее, суть разговора от него начала ускользать. - Погодите! – потряс он головой в попытке разобраться. – Дорогой друг, ну не собираетесь же вы мстить монашкам? Или той глупой женщине, что взялась доставить послание? Фи! Я вас просто не узнаю. - За что мстить? – пришла очередь Арамиса удивляться. Атос помолчал, вновь припомнил весь их разговор, пытаясь понять, что же он упустил, но так ничего и не вспомнил. - Зачем вам эта бумага? Что вы намерены делать в монастыре? - Очевидно, что – освобождать мадам Бонасье! - Вы хотите сказать… - мысль о том, что друзья хотят забрать тело покойницы, граф не позволил себе озвучить, почему-то вдруг подумалось, что друг говорит о чем-то ином. Потому он переиначил вопрос: - Констанция жива? - О! Вы подумали, что она?.. - Так она все-таки жива?! – пораженно пробормотал Атос. – Но почему я нашел вас всех в таком состоянии?! Особенно д’Артаньяна. - Это моя вина, - вздохнул Арамис. – Когда зашел разговор об этом опасном даре, Портос так яростно посылал кардинала с его обманом, поддельными письмами и шпионами, что я невольно выдал правду… Д’Артаньян догадался по моему лицу, что это вовсе не ложь. И теперь нашим друзьям приходится принять, кому они служили до сих пор.