Дела прошлого

Франсуаза не хотела соглашаться. Когда она поддалась чувствам и страхам за Оливье, она отринула опасность, за себя она не боялась. Но отправить кого-то рисковать жизнью вместо себя было вовсе не так просто, она не могла вот так раскидываться чужими судьбами, она подобное не отмолит никогда! - Ты сама говорила, - продолжала давить Жули, - здесь мы ничем не рискуем. Вот только этот неизвестный может показать себя – мы должны попытаться это сделать, и мне он не так опасен, как тебе. - Это отчего же? - Потому что я в любой момент могу сказать, кто я на самом деле – и более не буду нужна этому человеку. Мадмуазель де Бертран ненадолго призадумалась. Если сюда прибыл не посыльный графа, а человек кардинала, то его задача или убить ее, Франсуазу, или увезти с собой и передать Ришелье. В обоих случаях ему в самом деле не нужна Жульетт, той достаточно в любое мгновение сказать, кто она, чтобы ее более не пытались забрать с собой. Вот только вернуть яд назад или выпущенную из пистолета пулю уже не получится – а более всего Франс опасалась именно этого. Но, говоря по правде, тот человек может знать свою цель в лицо. Или ему даны указания выяснить для начала, кто перед ним. Ведь не глупец же он, не станет в присутствии посторонних палить из пистолета или выхватывать шпагу либо кинжал – его немедленно отправят к судье. Наверное, Жули права, опасность не так и велика, особенно для нее. - Хорошо, - не очень решительно проговорила Франсетт. – Но я буду находиться рядом и… пусть с тобой в комнате будет тот же мэтр Журнэ. - Если тебе так будет спокойнее. - Будет, - кивнула Франс, мысленно давая себе слово позвать слуг, едва это будет нужно. – Постарайся говорить меньше, но пусть он говорит больше, пусть разговорится и раскроется… если он что-то скрывает. - Ладно, я постараюсь выяснить все детали - я ведь, то есть ты, очень сильно волнуюсь за судьбу своего покровителя. - Да, конечно. И обещай ничего не брать из его рук. - Обещаю. - И если он потянется к шпаге или… к поясу вообще, ты сразу беги оттуда в другую комнату. - Да, я постараюсь. Или укроюсь за чем-то. - Молодец. И… - Франс, ручаюсь, я буду осторожна. - Х-хорошо, - повторила Франсуаза, все также нерешительно, сама себя стараясь убедить, что это правильный выход. – Но все-таки будь осторожна, ладно? Я всегда буду готова тебе помочь. - Я буду более осторожна, чем ты, потому что в данный момент я мыслю… как ты говорила? Рассудком, но не сердцем. - Да… ты все отлично запоминаешь! Мадмуазель де Бертран снова кивнула, давая понять сестре, что она может идти, и жестом велела служанке следовать туда же. Несколько минут Франс смотрела вслед Жули: та шла ровной неторопливой походкой, развернув плечи и высоко подняв голову – пока вид у нее был девушки из благородной семьи, речь, когда она не торопилась, тоже походила на дворянскую… Франсуаза глубоко вдохнула, успокаивая себя, и направилась к крылу слуг, чтобы привести с собой несколько крепких мужчин. *** Граф внимательно разглядывал лицо юноши. Нет, в нем более не было разочарования и обиды, д’Артаньян был всецело поглощен мыслью о будущем спасении Констанции, ныне это было так рядом, что ничто другое не могло занимать гасконца. - Вы раздобыли бумагу? – понимающе уточнил Атос. - Да! – торжествующе подтвердил юноша и повернулся к Арамису: - Когда мы можем попасть в монастырь? - Покажите, что там! – потребовал тот. В свою очередь граф не сомневался, что лист, подписанный Ришелье, настолько открыт, насколько это можно представить – судя по всему, министр писал так, чтобы его невозможно было упрекнуть в конкретном действии, при этом его люди могли поступать так, как того потребует ситуация. - «Подателю сего, - вслух прочитал Арамис, - надлежит оказывать должное почтение и помощь в выполнении дел, кои исполняются по моему указанию. Воспрещается препятствовать сопровождению персоны, кою он назовет, равно как и мешать оной персоне покинуть место ее нахождения. Подателю сего также надлежит предоставить ночлег и сменных лошадей по его требованию. Ришелье.» - Ловко! – восхитился Портос. – С этой бумагой можно армию собрать и захватить город, пожалуй! - Ну это вряд ли, - поправил его граф, - однако вы правы, это карт-бланш! - Так когда мы можем отправиться в монастырь? – нетерпеливо спросил д’Артаньян. – Арамис, ведь эта бумага позволяет появиться когда угодно, не так ли? - Позволяет, - согласился тот и, вопреки их разговору с Атосом, добавил: - Но вы уверены, что нам стоит это делать? - Конечно! - О, позвольте, я объясню, - улыбнулся этой горячности Арамис. – Час довольно поздний, а это значит… - Я подниму на ноги весь монастырь! – отмахнулся д’Артаньян. - Прошу вас! – укоризненно покачал головой его собеседник. – Я ничуть не сомневаюсь в том, что мы разбудим всех сестер Христа, что мы добьемся выдачи нам мадам Бонасье, но что дальше? - Ну как же?! – вмешался Портос, в то время как гасконец призадумался. – Мы отправимся к Атосу в поместье! - В глубокой ночи? – возразил Арамис. – Думается мне, это будет не лучшая идея, я сомневаюсь в том, что мадам – отличный наездник. Потому нам придется привезти ее сюда, на постоялый двор, где она будет подвергаться опасности. - К сожалению, опасность ей грозит и в монастыре, - вздохнул д’Артаньян. – Здесь ее будем защищать мы… - А там – стены, - вставил Атос. – Арамис прав: люди кардинала уже не могут добраться до Констанции, а посыльный одной известной дамы пока ничего не сделает, он просто не знает, удалось ли осуществить задуманное или нет. - Мы не можем знать, скольких людей сюда отправил кардинал… - Полно-те! – покачал головой граф. – Вы же не думаете, что он раздал несколько подобных бумаг, чтобы у ворот монастыря была драка тех, кто желает выслужиться перед его преосвященством? - Вы правы, - признал со вздохом д’Артаньян. – Но это не отменяет другой опасности. Та женщина не передала послание, это было прошлой ночью… - Думаете, она осмелится об этом сказать? – на этот раз задумчиво протянул Арамис. – Право, ей наверняка досталось упреков от госпожи настоятельницы, что разбудила среди ночи сказками о привидениях, эта бедняжка, вероятно, всю ночь отмаливала свой поступок, потому она поостережется о чем-то рассказывать тому, кто ей заплатил, чтобы не возвращать деньги. Впрочем, думаю, что он и вовсе уже уехал. - Уехал? – недоверчиво переспросил юноша. – Не убедившись в успехе своей миссии? От него потребуют каких-то доказательств, неужели кто-то будет верить на слово? Не слишком ли неосторожно? - Неосторожно оставаться тут, - напомнил Арамис. – Нет сомнений, что странная смерть женщины, которую королева оставила на попечение сестер, вызовет страх госпожи аббатисы, она не осмелится такое скрывать, а простой опрос немедленно выявит, что мадам Бонасье передали странный пакет. - Но как тогда он узнает, получилось у него или нет? Ведь ему нужно об этом сообщить… ее величеству… При воспоминании о королеве д’Артаньян вновь помрачнел. - Полагаю, он переберется куда-то в ближайший город, - Арамис заговорил быстро, стараясь отвлечь друга от неприятных мыслей, а еще, пожалуй, не давая юноше задуматься о том, кто именно отправил этого человека от лица Анны Австрийской. – Здесь можно оставить слугу, чтобы сообщил, когда в монастыре будет отпевание. - Разумно, - согласился гасконец. – Но тогда нам тем более следует забрать Констанцию под покровом ночи, вдруг этот слуга днем отирается неподалеку, он обратит внимание на тех, кто чего-то будет требовать от монашек. - Вряд ли он появляется там с рассветом. - Но это возможно. Нет, пусть Констанция будет с нами! И мы сможем уехать отсюда с рассветом. - Отличная идея! – поддержал Портос. - Да, пожалуй, теперь я тоже склонен согласиться, - заметил Атос. – Однако скажите мне, что вы сделали с телами гвардейцев? - Оставили на том пустыре, где была дуэль, - отозвался д’Артаньян. – Это не очень людное место, но я уверен, что утром их кто-нибудь найдет и обо всем сообщат… Черт побери! Завтра у нас могут возникнуть проблемы! - С ними были слуги? – нахмурился Атос. – Простите, я не помню, как они путешествовали. - Не знаю, но точно не на дуэли. - А все же они наверняка знают, куда отправились их господа… - Тогда у меня есть одна мысль, - тонко улыбнулся Арамис. – Давайте-ка отправим слуг за этими беднягами, пусть они перенесут тела. - Вы хотите, чтобы их не нашли? – опешил гасконец. – Это как-то… - Не по-христиански, - буркнул Портос. – Фи, дорогой друг! Неужели вы поступите, как еретик?! - Совсем нет, - покачал головой будущий аббат. – Я желаю, чтобы их отыскали завтра утром, но пусть это сделают монашки и… скажем, за их дальней стеной, со стороны огорода. Это место достаточно тихое, чтобы можно было поверить, что дуэль была именно там, сестры Христовы встают довольно рано, чтобы бедным душам не пришлось долго ожидать заботы о своих телах… - А отпевание будет совершенно, возможно, в тот же день, - подхватил д’Артаньян, угадав идею друга. – Отлично! Так и сделаем! А сами отправимся в путь завтра с рассветом, чтобы не сталкиваться с местными властями. - Портос, - повернулся к другу Атос, - вы проследите за тем, чтобы слуги все сделали, как надо? Лишь вы и д’Артаньян знаете здесь все так хорошо, а он, я полагаю, пожелает отправиться за своей возлюбленной. Думаю, что они справятся с Арамисом, не так ли? Я, с вашего позволения, отдам распоряжения о завтрашнем отъезде и попробую договориться о покупке лошади для мадам Бонасье. Возражать никто не стал, привычно принимая графа как командира, на этом и разошлись, немедленно осуществляя задуманное. *** Прибывший гость не знал в лицо мадмуазель де Бертран, потому обман подействовал – Жули вошла в гостиную уверенным шагом и в ней не увидели подмену. - Вы желали говорить со мной? – спросила она. - Сударыня, - поклонился посыльный, - прошу простить мое вторжение, однако оно было вынужденным – я уже передал вам, что с господином графом случилось несчастье, он нуждается в вас. Это был, несомненно, дворянин, но не из знатных: держался он гордо, но его несколько заискивающий взгляд выдавал в нем того, кто привык искать милости у тех, кто выше – может быть, он получил дворянство или был выходцем из обнищавшей семьи. В любом случае, это не говорило ни о чем, поскольку такой человек мог оказаться рядом с графом и воспользоваться случаем, надеясь так подняться выше, а мог и состоять на службе у кардинала и действовать по его поручению. - Да, мне сообщили это, - кивнула Жульетт, судорожно сжимая руки в кулаки, давя эмоции. – Это причина, по которой я пожелала поговорить с вами. - О чем говорить, мадмуазель?! Я прибыл передать вам эту весть. Если вы желаете, я провожу вас к его сиятельству, если нет – сообщу вам, где его отыскать, и вы можете поступать с этими знаниями по вашему усмотрению. - И я очень признательна вам за ваше беспокойство, - немедленно уверила гостя девушка. – Могу я узнать, должна ли я вам что-то? - Мадмуазель, вы предлагаете мне деньги? - О, я не хочу вас оскорбить, ни в коем случае! – скрыла лукавую улыбку Жули. – Я лишь хотела сказать, что вы потратили время, чтобы приехать сюда, и, боюсь, дорожные расходы ныне велики – а я считаю своим долгом компенсировать ваши траты. - Ну что вы, сударыня, - снова поклонился мужчина, - я полностью к вашим услугам, я никогда не подумал бы считать деньги в подобной ситуации! Звучало мило, но это благородство не было ничем обосновано – посыльный не был богатым человеком, его заискивания перед теми, кто мог помочь ему подняться, должны были позволить его рассудку договориться с его совестью принимать деньги за свои услуги, не мучаясь угрызениями. Подозрения в девушке крепли. - Вы так любезны, месье… - Простите, я не представился, как грубо с моей стороны! - Да, я желала бы хотя бы запомнить имя человека, которому я так обязана, - и Жули вновь выжидательно взглянула на него. - Месье де Ле Гро, - очередной поклон. И очередное подозрение. Имя было из тех, которые не говорили ни о чем: это мог быть младший сын какого-нибудь дворянина, который унаследовал мелкую деревушку, к которой приставил свое звание, это походило на имя выходца из мещан, который выслужился и получил приставку, но это могло быть и выдуманное имя, чтобы впоследствии слуги ничего не в силах были сказать о том, кто был в замке. - Я всей душой признательна вам, месье де Ле Гро, - присела в реверансе Жульетт. – Прошу, присядьте, я велю принести вам вина и угощение… - Я был бы вам так благодарен, однако… - Я помню о спешке, сударь, - мягко прервала его девушка. – Но я уже отдала приказ собраться в дорогу, мне не нужно многое. И потому у вас есть время отдохнуть и рассказать мне то, что вы знаете. - Тогда я подчиняюсь, - посыльный присел, повинуясь жесту «хозяйки». – И готов ответить на любые ваши вопросы. К счастью, мэтр Журнэ, который присутствовал в гостиной, стоял у дверей в ожидании возможных приказов, догадался отправить слугу на кухню за угощением для гостя – до сих пор ничего подобного ни Франсуаза, ни ее сестра не приказывали, пока не предполагая, как действовать, Жули в данный момент действовала скорее по наитию, особенно волнуясь за каждое произнесенное слово. - И что же случилось с господином графом? – поторопила девушка, и ее волнение в данный момент пришлось как нельзя более кстати. *** Франс, как и намеревалась, отыскала двух крепких мужчин – проще всего это было сделать на конюшне, здесь всегда дежурил или конюх, или кузнец, готовый что-то подправить в сбруе или подковах. Велев слугам следовать за ней, мадмуазель де Бертран поспешила обратно в замок, гадая, как лучше поступить. Присутствие силы немного успокаивало Франсуазу, но девушка понимала, что во многом обманывает сама себя. Выставить гостя силой можно лишь в том случае, если это не дворянин. Иначе ее поведение приведет к ссоре с отцом или даже с Атосом – ни один благородный человек не потерпит такого оскорбления и потребует удовлетворения либо от представителя дамы, либо от ее защитника. Ничего подобного Франсетт, конечно же, не желала, потому надеялась просто пригрозить гостю и выставить его вон. Если только это какой-то обманщик… Волнение не покидало девушку, она продолжала думать, что это может быть посыльный Оливье, а значит, каждое отложенное мгновение может быть решающим, это потеря, возможно, невосполнимая для спасения, однако все предупреждения Атоса не прошли даром, Франс сдерживала себя, давила все чувства, напоминая раз за разом: граф велел не верить никому, даже тем, кто прибыл якобы от его имени. Франсуаза приблизилась к гостиной, когда разговор перешел к самому важному – к тому, что же все-таки случилось с Оливье, и мадмуазель де Бертран мысленно похвалила сестру за то, как та смогла привести разговор к тому, что им нужно. - Как я уже передал, - говорил прибывший, - господин граф попал в засаду… тех, с кем мушкетеры не ладят. - Да, с гвардейцами его преосвященства, - подтвердила Жули, приглушая голос, но не шепотом – тоже верное решение, поскольку она показывала, что не рискует произносить это имя вслух, однако и не боится его, как простые горожане. - Вы хорошо осведомлены, сударыня. И, должно быть, его сиятельство сообщил вам о цели своей поездки… - Нет, месье, - прервала Жульетт. Франс, стоя за углом комнаты, чуть иронично усмехнулась – это тоже был отличный шаг, сестра немедленно обезоружила собеседника, если это человек кардинала, поскольку в этом случае будет большой соблазн что-то придумать и, возможно, самому запутаться в собственном вранье, ведь кое-что он уже передал через служанку. - Господин граф отправился помочь друзьям в спасении одной женщины, - пока гость помнил, что сам объявил. – Она содержалась в монастыре… Их прервала горничная, которая принесла вино. - Сообщите, когда будут готовы вещи, - обратилась к ней Жули, - и когда я смогу переодеться в дорогу. - Да, сударыня, - поклонилась служанка. Она вышла из комнаты и вопросительно взглянула на Франсуазу: при посторонних она не смела спорить, но теперь хотела понимать, действительно ли стоит это делать и какие именно вещи надо готовить. - Приготовьте нашу дорожную одежду, - тихо подтвердила мадмуазель де Бертран. – Лошадей оседлают после. Горничная с поклоном удалилась. За стеной тем временем продолжался рассказ об Оливье, и пока это только усиливало переживания девушки. - Эти люди тоже прибыли за той женщиной, - говорил посыльный, - притом они успели раньше, а также, кажется, они предполагали, что туда прибудут мушкетеры, поэтому устроили засаду в одном из трактиров города. Франс закусила губу, чтобы не вскрикнуть, очередное упоминание опасности буквально лишало девушку разума. - Как вы, должно быть, слышали, - продолжал гость, смакуя вино, - эти люди лишены чести и благородства, они нападают со спины и большим числом! Увы! Именно так они и поступили в этот раз! Господа д’Артаньян и Портос были арестованы – у командира гвардейцев везде связи, он добился, чтобы их отправили в местную тюрьму. А господин Арамис, как и граф, был ранен. Правда, насколько я понял, та рана не настолько опасна, как у его сиятельства, вероятно, через неделю он уже будет на ногах. - К графу вызвали лекаря? – взволнованно спросила Жули, наверное, она тоже увлеклась рассказом. - Разумеется, сударыня, и он подтвердил худшее. Я оказался в том же трактире, я видел случившееся… к сожалению, только самый конец, потому я до сих пор корю себя за то, что не смог в это вмешаться и… Мне так жаль, мадмуазель! Мой рассудок говорит, что в этом случае чье-либо вмешательство не помогло бы, разве что приди на помощь целый полк! Однако моя честь возмущается, я не могу не сожалеть о том, что прибыл так поздно! Я предпочел бы быть убитым там, но помочь против подобной несправедливости! - Ну что вы, месье, - сдержанно отозвалась Жули. – Эти люди – посторонние для вас, вы вовсе не обязаны… - Любой благородный человек обязан был помочь в подобной ситуации, сударыня! А я, давно желающий занять место в полку мушкетеров, никогда не прощу себе случившееся! И лишь в малой степени я пытаюсь компенсировать это, исполняя просьбу господина Атоса приехать сюда. - И вот почему вы вызвались доставить слова господина графа? – будто бы подводя итог, уточнила Жульетт. - Да, сударыня. Он просил сказать, что хотя и предостерегал вас от даров и гостей, ныне просил бы вас довериться мне. Однако просил он передать также и то, что если вы не пожелаете отправиться в путь, это… не будет иметь значения, поскольку он просил добавить следующее: господин Атос сожалеет о той оценке, которую ранее давал вам и вашим поступкам, ныне он склонен считать иначе. Франс больше не могла оставаться в стороне: этот человек знал все имена Оливье, знал о том, куда тот уехал, передавал слова, смысл которых относился к последнему разговору с Франсетт и к ее переодеваниям. Она не думала о том, откуда посыльный знает столько подробностей – очевидно, Атос рассказал все, что считал более-менее важным, как раз для того, чтобы девушка поверила: это не кардиналист, его направил сюда граф. Девушка уже сделала было шаг в комнату… - Простите, месье, - в этот момент спросила Жули, вынуждая сестру вновь замереть, - но этот вопрос так важен для меня, что я надеюсь, господин граф передал сообщение через вас. Тем более если все… так плохо… Я не знаю, был ли он в силах это делать… Но что насчет бумаги, которую я просила для батюшки? Это был наконец главный вопрос, который следовало задать с самого начала. И не потому что, как представила это Жульетт, он был важен – в данный момент Франс и думать забыла про просьбу передать земли ей, она все это время убеждала себя в том, что на это не следует рассчитывать, – а потому что лишь это могло ясно показать, насколько этого человека и вправду отправил Оливье: граф не забыл бы об этом и точно что-то просил бы передать, некое решение этого вопроса (скажем, вместе с извинениями о своем мнении о ней еще и сожаление, что он не в силах решить то, о чем она просила), а человек кардинала просто не мог этого знать, о таком вообще не знал никто и… не мог бы даже предположить! Ну какая незамужняя девушка может надеяться на подобное? И как такой человек, как граф, может даже согласиться обдумать эту просьбу? Франсуаза вновь сделала шаг, едва дыша и прислушиваясь в ожидании ответа и… сама не зная, что бы предпочла услышать.